Текст книги "Директор Арк (ЛП)"
Автор книги: Coeur Al'Aran
сообщить о нарушении
Текущая страница: 85 (всего у книги 110 страниц)
– И что… всё это было пустой тратой времени?
– Нет-нет-нет, – поспешила возразить Джунипер, поскользнувшись на плитке и упав на пол, но так и не выпустив из рук свиток. – Послушай меня, милый. Чем бы ни окончились в итоге ваши с Глиндой отношения, пустой тратой времени они точно не являются. Пусть даже у вас ничего не выйдет, но вы были счастливы. Ты же был с ней счастлив, верно?
– Да… был…
– Вот и не забывай об этом. Вы вместе прошли немалый путь, поддерживали друг друга и останетесь близки даже после того, как разойдетесь. Не верь тому, что показывают в мыльных операх, Жон. Вам совсем не обязательно испытывать ненависть после расставания.
– Ладно… Но еще я не знаю, что мне делать с Нео…
– Разве? У меня создалось такое впечатление, что ты просто ей во всём подчиняешься – в том числе и в постели.
Жон недовольно посмотрел на Джунипер.
– Мам, ты обещала, что не будешь шутить.
– А кто сказал, что это была шутка? Я вовсе не осуждаю твои предпочтения, милый, но если она одевается как госпожа, ведет себя как госпожа и регулярно тебя наказывает, а ты ей ничего не возражаешь, то как всё это можно назвать? К слову, именно Нео вбивает дополнительный клин между тобой и Глиндой. Тебе необходимо выбрать одну из них, Жон. Нельзя вечно оставлять вопрос подвешенным в воздухе, иначе они либо сами примут это решение за тебя, либо просто устанут ждать и разойдутся.
– Ты права, – вздохнул он.
Джунипер понимала, что чем-либо помочь Жону было не в ее силах. Ему требовалось самостоятельно разобраться в возникшей ситуации.
– Спасибо, мам. Тогда надо будет поговорить с Глиндой.
– Да. И не забывай, пожалуйста, о том, что мы, женщины, мало чем отличаемся от тебя: точно так же едим, пьем, ходим в туалет, страдаем и мучаемся. Не стоит относиться к нам так, словно мы – какие-то инопланетяне. Поговори с ней, расскажи правду, выпей чаю или вина и, если понадобится, напомни о том, что она – взрослая женщина. В конце концов, ты имеешь дело вовсе не со школьницей, так что можешь не опасаться криков, слез и попыток выцарапать тебе глаза.
Жон рассмеялся, явно успокоившись после того, как у него появился четкий план. Разумеется, он, в отличие от многих своих сверстников, понимал, что женщины вовсе не являлись его врагами, поскольку вырос в их окружении.
Значительное количество мужчин полагало, что их нарочно игнорировали, манили чем-то недостижимым или попросту отказывали лишь для того, чтобы как-нибудь задеть и сделать больно. В реальности же женщина легко могла искренне считать кого-то своим другом и не испытывать к нему ответных чувств.
Для того, чтобы сделать больно, существовало множество куда более эффективных методов. Хотя Джунипер уже сбилась со счета, когда ее подруги называли своих знакомых “мерзкими ублюдками” или “грязными животными” только потому, что те не оправдали завышенных ожиданий.
Впрочем, нечто подобное было свойственно вообще всем людям, и ей оставалось надеяться лишь на то, что своих детей она воспитала достойно. По крайней мере, до сих пор причин сомневаться в данном утверждении у нее не появлялось.
– Ты права, – повторил Жон. – Даже в самом худшем случае она просто приподнимет бровь и назовет меня идиотом. Это и есть одно из тех преимуществ, когда встречаешься с женщиной постарше, верно?
– Да, – кивнула Джунипер. – А еще опыт в плане секса. И не только секса. То же самое касается и мужчин постарше. Во время разговора с ней просто не забывай о том, что вы – двое взрослых людей, которые обсуждают проблемы во взаимоотношениях. Никто не ожидает от вас полного отсутствия эмоций, но усложнять самим себе жизнь и срываться друг на друга всё же не стоит.
– Не забуду, мам. Без помощи Глинды я бы точно не смог прийти к тому, что сейчас имею, и быть неблагодарной свиньей ни в коем случае не собираюсь.
– Рада это слышать. Всегда с уважением относись к женщинам.
– О том, что уважение должно быть взаимным, я тоже не забуду, – улыбнулся Жон. – И оно вовсе не подразумевает право вытирать об меня ноги. Необходимо отстаивать свою точку зрения и требовать взамен точно такого же уважения к себе. Я всё помню, мам.
– Вот и замечательно. Если тебе понадобится с кем-нибудь поговорить, то ты знаешь, как со мной связаться.
========== Глава 65 ==========
– Нам нужно поговорить.
Глинда явно ничуть не удивилась, когда увидела Жона на пороге своей комнаты. Честно говоря, она даже немного расслабилась.
– Я ожидала этот разговор, – сказала Глинда, отойдя в сторону и пропустив его внутрь.
В ее комнате Жон бывал неоднократно, и с момента последнего визита тут абсолютно ничего не изменилось, кроме разве что набора лежавших на столе книг. Судя по тому, что все они были посвящены Бикону и Вейлу, своей работой Глинда занималась сверхурочно.
– Если честно, то больше всего меня удивляет, сколько времени у тебя всё это заняло.
Жон аккуратно прикрыл дверь и, повернувшись к ней, произнес:
– Могла бы и сама начать разговор.
– У нас постоянно возникали проблемы посерьезнее, – ответила Глинда. – Или ты не согласен?
– Ну почему же, согласен, – пожал плечами Жон.
Общие заботы и тревоги их довольно неплохо сближали. Ему бы, конечно, хотелось считать, что в Глинде его привлекало именно ее отношение к студентам, но на самом деле причина была несколько иной. Просто она оказалась самой первой женщиной, которая открыто проявила к нему романтический интерес.
– Ты права, – добавил Жон. – Нас всё время что-то отвлекало, хотя данный вопрос следовало решить гораздо раньше.
– Питер с Бартом не знают, как себя с нами вести, – вздохнула Глинда. – Довольно неловко получается.
– Правда? Я и не заметил…
В чем признаваться, к слову, тоже было довольно неловко.
Жон вздохнул и уселся за стол. К его удивлению, Глинда заняла место напротив, посмотрела ему в глаза и налила им обоим по стакану воды.
Всё это напоминало не выяснение отношений, а какое-то очередное совещание преподавателей Бикона. Впрочем, Жон вовсе не жаловался. Возможно, Глинда специально так поступила, чтобы им обоим было привычнее… Ну, или она просто разделяла надежды Жона на то, что удастся обойтись без лишней драмы и тем более крови.
Он принял стакан, тихо ее поблагодарил и сделал большой глоток. Глинда поднесла свой собственный к губам, давая понять, что начинать разговор первой она не собиралась. В конце концов, именно Жон сейчас к ней пришел.
– Думаю, надо обсудить наши отношения…
– Надо, – кивнула Глинда. – Начинай.
Жон вцепился в стакан и заглянул внутрь него так, словно там могли найтись какие-нибудь ответы.
Когда молчание стало затягиваться, Глинда вздохнула.
– Ладно, давай начну я, – сказала она. – Это будет справедливо, поскольку я из нас двоих старше и вроде бы даже взрослее.
Жон невольно улыбнулся.
– Вроде бы? Разве тут есть какие-то сомнения?
– Да. Если я действительно являюсь взрослой женщиной, то почему прячусь от проблем, словно твоя ровесница? К слову, как раз в этом и заключается одна из тех самых проблем. Разница в возрасте, – произнесла Глинда, проведя рукой между ними так, будто пыталась подчеркнуть эту разницу. – Тебе семнадцать лет, Жон.
– Восемнадцать.
– Восемнадцать, – закатила она глаза.
Жон непроизвольно подумал о том, что лишь дети столь ревностно указывали на каждый прожитый ими год. Например, та же Амбер обязательно бы заявила, что ей исполнилось не четырнадцать лет, а четырнадцать с половиной.
– А вот мне больше тридцати.
– Раньше с этим никаких проблем не было, – пробормотал Жон.
– Были, – возразила ему Глинда. – Это всегда являлось проблемой, как бы я ни старалась убедить себя в обратном. Попытки ее игнорировать помогали, но лишь до определенного предела. Я никогда настолько сильно не нервничала, как во время знакомства с твоими родителями.
Она сняла очки и, протерев их, неохотно добавила:
– Я чувствовала себя жалкой и ничтожной.
– П-прости.
– Нет, – покачала головой Глинда. – Тебе не нужно за это извиняться, поскольку вина тут исключительно моя. Есть многое, к чему приложили руку мы оба, но отношения решила начать именно я, и о существенной разнице в возрасте мне в тот момент было отлично известно. Я тогда наивно полагала, что любовь сможет постепенно перебороть все препятствия.
– Не получилось? – уточнил Жон.
Глинда смущенно улыбнулась.
– Получилось, но не до конца, – ответила она. – Не стану лгать, утверждая, будто не испытывала никакой неловкости. Иногда ты вел себя на свой собственный возраст, заставляя меня едва ли не краснеть. Но я понимаю, что всё это – исключительно мои проблемы. Иногда люди выглядят младше своих лет, а в двадцать мужчина считается уже вполне себе взрослым.
Жон тяжело вздохнул.
– Вот только мне не было двадцати, – пробормотал он.
– Да, – согласилась Глинда. – Тебе было всего лишь семнадцать лет…
Она поморщилась.
– Но семнадцать – это уже совершеннолетие, – заметил Жон. – Так что абсолютно ничего противозаконного мы не делали.
В Вейле в таком возрасте вполне можно было употреблять спиртное, жениться и распоряжаться крупной собственностью. Проще говоря, люди в семнадцать лет заканчивали школу и более не считались детьми. Одни поступали в университет или какое-нибудь специализированное учебное заведение вроде медицинской школы, другие же становились Охотниками, как, например, Вайсс, Янг и все остальные.
– Ничего противозаконного, – кивнула Глинда. – Но всё равно очень далеко от идеала. Ты совсем недавно перестал быть ребенком, в то время как я давным-давно являюсь взрослой женщиной. Многие бы сказали, что я воспользовалась твоей неопытностью.
– Это не правда, – возразил Жон.
– Знаю, но… мне удалось убедить себя в том, что всё в порядке, причем лишь потому, что я считала тебя двадцатилетним парнем, – вздохнув и закрыв глаза, произнесла Глинда. – А теперь представь мой шок от последующих новостей. Пусть семнадцать лет – тоже не совсем детский возраст, но именно в нем студенты поступают на первый курс. Я просто не могу заставить себя не думать об этом.
Жон сомневался, что на ее месте сумел бы избавиться от подобных мыслей. В конце концов, он и так целый год старательно игнорировал множество привлекательных девушек, которые, к слову, являлись его ровесницами, и если бы вдруг оказался вдвое старше них, то всё наверняка стало бы гораздо хуже.
– Но дело не только в возрасте, – прошептала Глинда.
– Знаю. Еще есть ложь.
– Да…
– Я понимаю, что должен за нее извиниться, – сказал Жон, сделав паузу, но так и не услышав от Глинды никаких возражений. Они оба прекрасно понимали, что конкретно тут имелась лишь его вина. – Но все мои извинения абсолютно ничего не изменят, верно? Речь идет вовсе не о том, как я попал в Бикон, а о лжи, на которой возникли наши отношения.
– Да, – всё тем же шепотом подтвердила Глинда. – Именно о ней.
– Прости, мне нет никакого оправдания. Я просто по уши влюбился и вел себя крайне глупо, не желая тебя потерять.
Судя по едва заметной улыбке, появившейся на ее губах, Глинда разделяла его чувства, пусть даже данный факт всё равно не мог ничего исправить.
– Я вел себя глупо, – повторил Жон. – Возможно, так сказались мои молодость и неопытность, а может быть, эгоизм. Когда я задумывался о том, что произойдет, если правда вдруг выплывет наружу, то боялся только за себя, и мысль о том, насколько больно будет тебе, даже не приходила ко мне в голову. Я ведь причинил тебе боль, верно?
– Да… но по большей части лишь косвенно, – пробормотала Глинда. – Полагаю, это характеризует меня далеко не с самой хорошей стороны, но лучше всего мне запомнилось именно унижение. Когда Джеймс и Винтер арестовали тебя за сотрудничество с Синдер, то я активнее всех участвовала в твоей защите: договаривалась, спорила, угрожала…
Она тряхнула головой, после чего продолжила:
– Я даже сказала Озпину, что уволюсь, если тебя сейчас же не выпустят на свободу. Ты был невиновным преподавателем и одним из немногих выживших студентов уничтоженной Школы для одаренных детей в Вакуо…
Жон вздрогнул.
– А еще – моим парнем. Я верила каждому твоему слову и была готова сражаться ради тебя и с Джеймсом, и с Озпином, и со всем миром. А потом… потом всё оказалось ложью, и я почувствовала себя очень глупо. Я и была глупой, поскольку пошла на поводу у эмоций, отвернувшись от собственных друзей, которых знала больше десятка лет.
– Прости…
– Но все они отнеслись к произошедшему с пониманием, – прошипела Глинда. – Озпин просто улыбнулся и заметил, что сильнее любви на свете ничего нет. Джеймс сказал почти то же самое, но я видела, как он расстроился. Ему было больно осознавать, что я ему не доверяла даже после всего того, через что мы вместе прошли. Если кто меня и ненавидел, то только я сама – за то, что предала давнюю дружбу из-за слов “мальчишки”.
Последнее слово она специально выделила интонацией.
– Я оказалась совсем не тем человеком, которым могла бы гордиться.
Жону хотелось сказать, что ни о чем подобном он ее не просил, но это было бы совершенно бессмысленно. В конце концов, именно его действия привели к тому, что Глинде пришлось выбирать между старыми друзьями и собственным парнем, в любом случае оставаясь либо плохой подругой, либо ужасной девушкой.
Она бы даже, скорее всего, смирилась с этим, если бы Айронвуд действительно был не прав. Вот только Жон и в самом деле являлся обманщиком, имевшим некоторые договоренности с Синдер, пусть и не совсем по своей воле…
“Я думал, что тяжелее всего окажется признаваться во лжи, но это, похоже, была лишь вершина айсберга. Теперь понятно, почему Глинда с Айронвудом настолько неловко себя чувствовали в обществе друг друга на званом ужине Жака Шни…”
Он случайно разрушил старую дружбу, вбив между ними клин и поставив Глинду перед весьма непростым выбором. Она совершила ошибку, решив остаться с ним.
– Прости, – повторил Жон, хотя это и было абсолютно бессмысленно.
Но что еще он мог сделать? Встать на колени? Позвонить Айронвуду и попытаться восстановить их дружбу? Даже если Жон каким-то чудом добьется успеха в подобном начинании, то Айронвуд всё равно всегда будет помнить о том, как Глинда предпочла ему – ее старому другу – парня, которого она знала меньше года, причем знала, как выяснилось, довольно плохо. Былое доверие вернуть уже никогда не получится.
Жон закрыл лицо ладонью.
– Я всё испортил, – пробормотал он.
– В этом дерьме виноваты мы оба, – ответила Глинда, к его удивлению, употребив довольно грубое и совсем не характерное для нее выражение. – Я так и не сумела принять разницу в возрасте, ты вечно всё от меня скрывал, и мы оба слишком долго не решались начать этот разговор.
Жон снова вздрогнул.
Судя по его ощущениям, они действительно чересчур долго тянули с выяснением отношений и, вероятно, упустили шанс всё исправить. Вот эти самые смутные ощущения Глинда и умудрилась изложить в одном-единственном предложении.
– Не думаю, что нас сейчас стоит считать парой…
– Глинда, я-…
– Позволь мне закончить, – попросила она, прижав палец к губам Жона.
Он видел в ее глазах слезы, и от этого зрелища нестерпимо болело сердце.
– Я всё еще люблю тебя, – продолжила Глинда, – считаю особенным для меня человеком и хочу, чтобы ты был счастлив. Если с тобой что-нибудь случится, то я вряд ли это переживу.
Она взяла его за руку.
– Но в моей любви уже не осталось страсти. Она теперь ближе к тому, что испытывают по отношению к хорошему другу.
Жон с некоторым трудом заставил себя сделать вдох. Ноги его не держали, и если бы он не сидел, то наверняка бы упал. Да и в груди ощущались лишь холод и пустота. Взгляд остановился на стакане, но отпускать теплую ладонь Глинды ради глотка воды ему совсем не хотелось.
– Разве ты сейчас чувствуешь не то же самое? – тихо спросила она. – С момента битвы за Бикон прошло немало времени. Мы говорили о свиданиях, но ни разу не попытались воплотить подобную идею в жизнь. Несмотря на все слова, никаких усилий по исправлению ситуации предпринято не было. Никем из нас. Но это не твоя вина, Жон, да и не моя. В глубине души мы всё для себя давным-давно решили, что окружающие поняли даже раньше нас.
– О чем ты говоришь?..
– Неужели ты не заметил, что мисс Сяо-Лонг в последнее время почти перестала с тобой флиртовать? – улыбнулась Глинда. – Глупая и несносная девчонка, но достаточно добрая и наблюдательная, чтобы всё понять и не пытаться сделать наше положение еще хуже.
Честно говоря, Жон ничего подобного не заметил. Но после ее слов…
– Или Нео, – добавила Глинда. – Ничуть не менее наблюдательная, но куда более жестокая и безжалостная, чтобы попробовать воспользоваться подвернувшейся возможностью. Или ты считаешь, что она просто так поцеловала тебя в Атласе на виду у всех?
– Глинда… Я… – пробормотал Жон.
– Не нужно извиняться, – покачала она головой. – Думаю, мы оба подсознательно понимали, к чему всё шло, и ты имел полное право искать комфорт там, где его могли тебе предложить.
Так все знали? Питер с Бартом… Они, как и сказала Глинда, испытывали в их присутствии некоторую неловкость. Даже Айронвуд в последнее время не пытался давить на Жона, да и Озпин перестал подшучивать на эту тему с момента своего возвращения в Бикон в теле Оскара. Нео же старалась проводить рядом с Жоном как можно больше времени, тем самым заявляя на него свои права.
“Я полагал, что у нас просто имелись проблемы и посерьезнее моих отношений с Глиндой. Но если подумать… они как-то чересчур осторожно обходили стороной данную тему – словно боялись сказать или сделать нечто такое, что могло нас задеть”.
И тогда получалось, что самым тупым и невнимательным тут оказался именно Жон. Ну, или просто ребенком. Да, избалованным ребенком, под прихоти которого взрослым людям приходилось подстраиваться месяцами, хотя он мог давным-давно начать этот разговор и не мучить ни себя, ни Глинду, ни всех остальных.
“Мама говорила о нашем с Глиндой расставании как о свершившемся факте”.
Наверное, Жон бы рассмеялся, если бы по-прежнему не ощущал в груди боль и пустоту.
“Она знала… Материнская интуиция? Или личный опыт?”
Но как бы там ни было, Джунипер сразу же предложила ему позвонить ей, если исправить ситуацию все-таки не получится. Она еще вчера поняла, чем в итоге закончится его разговор с Глиндой.
Жон даже не нашел в себе сил, чтобы разозлиться. Возможно, это было и к лучшему. В конце концов, лишние эмоции в данном случае действительно оказались лишними, и вопрос с их отношениями следовало решать наедине, а вовсе не криками друг на друга в присутствии множества свидетелей.
Впрочем, все и без того уже знали, что они с Глиндой расстались. Все, кроме них самих…
– Прости.
– Я тоже должна попросить у тебя прощения, – сказала Глинда. – Прости, что ничего не предпринимала и откладывала этот разговор на потом… Мы оба совершили немало ошибок, но хочу прояснить один момент, Жон.
Она сжала его руку.
– Мне совсем не жаль, что мы с тобой были вместе. Это меня нисколько не печалит. А тебя?..
На ее лице на мгновение мелькнул страх.
– Я тоже ни о чем не жалею, – ответил Жон, усилием воли заставив себя улыбнуться, пусть даже больше всего на свете при взгляде на Глинду ему хотелось расплакаться.
Впрочем, она сейчас явно чувствовала себя точно так же. Им обоим было очень больно.
– Я любил тебя и был счастлив, – добавил Жон. – И жалеть об этом оказалось бы крайне глупо с моей стороны.
– Рада слышать. Я тоже была счастлива и до сих пор продолжаю любить в тебе некоторые черты, – вздохнула Глинда. – Твоя забота о студентах никогда не являлась ложью, а та целеустремленность, с которой ты двигался к поставленной цели, всегда меня вдохновляла. Там, где остальные сделают пару попыток и сдадутся, ты превзойдешь любые ожидания и всё равно защитишь тех, кто тебе доверился.
– Без твоей помощи я бы давным-давно погиб, – покачал головой Жон. – А Бикон бы рухнул, если бы ты за ним не приглядывала. Забота о функционировании школы лежала на твоих плечах и в те времена, когда директором был Озпин, и после моего назначения… Думаю, оно вообще абсолютно ничего не изменило. Ты помогала, когда я здесь только-только появился, и если бы не твои советы, то мне ни за что бы не удалось достичь хоть каких-то результатов.
– Должна заметить, что моя нагрузка за последний год существенно снизилась, – возразила Глинда. – В отличие от Озпина и наших коллег-идиотов, ты свою часть работы выполняешь исправно.
Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
– Но что теперь? – спросила Глинда. – Мне покинуть Бикон?
– Что? Нет!
– И ты готов продолжать со мной работать?
– Конечно! – воскликнул Жон, схватив ее ладонь второй рукой. – Глинда, мне сейчас очень больно, но… но я ни в коем случае не хочу, чтобы ты куда-либо уходила. Бикон в тебе нуждается, как, впрочем, и я. Но ты нужна мне не в качестве любовницы, а как друг и наставница.
Она улыбнулась.
– Рада это слышать. Я тоже не хочу никуда уходить и, пожалуй, побуду здесь хотя бы до конца истории с Салем.
– И после нее, – сказал Жон. – Проигрывать ей мы не намерены.
– Уж не Жона ли Арка, мастера лжи, я сейчас слышу?
– Нет, это говорит Жон Арк – мастер того, чтобы никогда не сдаваться. Больше никакой лжи. Я действительно нуждаюсь в тебе и даже если каким-то чудом смогу обойтись собственными силами, то всё равно хочу, чтобы ты была рядом. Ты для меня особенная.
– Как и ты для меня, – ответила Глинда, проведя ладонью по его щеке. – Но не мог бы ты оставить меня одну?
– Одну? – с болью в голосе переспросил Жон.
– На сегодняшний вечер, – прошептала Глинда. – Утром всё вернется на круги своя, но сейчас… мне бы хотелось побыть наедине с собственными мыслями. Думаю, ты меня понимаешь.
– Да, понимаю…
Жон подошел к ней, и Глинда его обняла. Наверное, больше всего они напоминали двух испуганных детей, прижавшихся друг к другу в полумраке. Возможно, взрослые люди в подобной ситуации вели себя как-то иначе, но у них не имелось ни сил, ни желания что-либо менять.
Когда Жон вернулся в свою комнату, Нео там не оказалось, зато на столе стояла целая миска мороженого с воткнутой в него ложкой. Он опустился на диван, придвинул к себе эту самую миску и подумал о том, что сейчас никто не мог увидеть его слезы.
***
– Глинда проинформировала нас о том, к чему вы в итоге пришли, – на следующее утро произнес в качестве приветствия Озпин. – Могу лишь посочувствовать, а также выразить мое восхищение тем, каким способом вы решили проблему.
Как и обычно, ночь позволила привести чувства в относительный порядок, а заодно еще раз подтвердила тот факт, что время постепенно сгладит любые неприятности, и жизнь продолжится дальше.
Нет, Жон вовсе не избавился от боли в груди, что было вполне объяснимо, но когда они с Глиндой встретились в коридоре, то обменялись улыбками и тихими пожеланиями доброго утра, так что надежда на лучшее разгорелась немножечко ярче.
И к слову, опять все обо всём узнали чуть ли не раньше их самих, а постоянные попытки его приободрить вызывали только раздражение. Возможно, Жон, как и обычно, ничего бы не заметил, но после разговора с Глиндой это особенно сильно бросалось в глаза.
– Ну, мы хотя бы расстались мирно, в отличие от вас с Салем, – сказал он.
– Не надо бить меня по больному месту, Жон, – усмехнулся Озпин. – Но я рад, что ты решил не впадать в уныние, и вся эта история не разрушила вашу дружбу. Слишком уж многие становились врагами после того, как их отношения подходили к концу. Да-да, прямо как мы с Салем.
– Ага, – кивнул Жон, вспомнив о том, что мама говорила примерно то же самое. – Хорошо, что нам удалось избежать подобных неприятностей.
– Я тоже этому рада, – произнесла вошедшая в дверь Глинда. – И Озпин… не ожидала, что ты начнешь распускать сплетни о личной жизни собственных коллег. Стоит ли нам обсудить ту любопытную историю, случившуюся с тобой несколько столетий назад? Или там была целая серия историй?..
Озпин резко побледнел.
– Откуда ты-…
– Пять лет назад мы праздновали то, как наши студенты превзошли учеников Атласа. Ты тогда немало выпил и стал довольно разговорчивым, – пояснила она, посмотрев на Жона и улыбнувшись. – Судя по его словам, отношения у них были весьма и весьма страстными.
– Глинда! – в ужасе воскликнул Озпин. – Пожалуйста!
– Ладно, давай разок проявим милосердие, – рассмеялся Жон, тоже посмотрев на нее.
К его немалому облегчению, сделать это оказалось довольно легко, а боль даже немного утихла. Если бы всё было иначе, то кому-нибудь из них и вправду пришлось бы покинуть Бикон.
“Наверное, нечто подобное и имела в виду мама, когда говорила о двух взрослых людях”.
Раз уж им удавалось вместе шутить, то и заниматься другими делами, как надеялся Жон, ничто не помешает.
– Или хотя бы пожалеем Оскара, которому такого рода информация вряд ли принесет душевное спокойствие, – добавил он.
– Ага, – усмехнулась Глинда. – Вот уж действительно – судьба хуже смерти. Впрочем, к романтическим отношениям с Озпином данное определение тоже идеально подходит.
– Да что с вами не так? – возмутился тот. – Я пытаюсь вас утешить, а вы тут же объединяетесь против меня. Что, нашли мальчика для битья?
Несмотря на слова, улыбка Озпина давала понять, что их поведение ему очень даже нравилось.
– Как бы то ни было, я рад видеть, что вы в порядке. И хотя мне ничуть не хочется вас торопить, но…
– Салем, – вздохнул Жон. – Да, стоит отложить другие заботы и попытаться разобраться с ней.
– Согласна, – кивнула Глинда, усевшись за стол.
Остальные последовали ее примеру.
– Я уже провела переговоры с членами Совета Вейла, – добавила она. – Доказательства необычайно высокой активности Гриммов признаны весомыми. Особенно сильно их впечатлила сделанная Синдер Фолл запись.
– Салем там не было?
– Как и Тириана с Хазелом. Никаких свидетельств того, что Гриммов направляют люди. Моя версия насчет орды, привлеченной испытываемыми беженцами из Атласа негативными эмоциями, прозвучала достаточно убедительно.
– Но разве это не несправедливо по отношению к ним?
– Самую малость, – признала очевидное Глинда. – Но они сейчас находятся в Атласе, так что никаких проблем со стороны наших недовольных граждан ожидать не стоит. К тому же Джеймс уже согласился прислать нам на помощь их армию, поскольку собранные нами доказательства наличия орды неоспоримы.
Жон и Озпин выдохнули с облегчением.
Новости были просто замечательными, особенно если учесть, что Айронвуд возглавлял самое сильное вооруженное формирование Ремнанта.
– Совет Атласа может попытаться как-либо помешать?
– Не после того, как мы рисковали собственными жизнями, обороняя их город. Наш союз сейчас невероятно крепок, а Джеймс – герой битвы за Атлас – весьма любим и почитаем в народе. Если кто-то хотя бы просто заикнется, что он может ошибаться, оказывая в подобной ситуации помощь союзникам, то, по сути, совершит политическое самоубийство. Жители Атласа чувствуют себя в долгу перед нами и этот самый долг с удовольствием вернут.
– Эвакуировать наших гражданских к ним? – предложил Жон.
– Я имела в виду несколько другое, но сама по себе эта идея… Озпин?
– В ней есть рациональное зерно, – кивнул тот. – Битва между нами и Салем наверняка будет довольно масштабной и без жертв вряд ли обойдется – особенно если мы проиграем. К тому же отсутствие гражданских позволит нам действовать гораздо свободнее.
– И подобная операция проводилась совсем недавно, – добавила Глинда. – Если мы сумели приютить жителей Атласа, то и они как-нибудь справятся.
– Только необходимо договориться с Рейвен, – заметил Озпин, задумчиво побарабанив пальцами по столешнице. – А я совсем не уверен в том, что Кроу удастся убедить ее повторить трюк с порталом, раз уж она внезапно стала безумно богатой. С другой стороны, в случае победы Салем и племя, и саму Рейвен ждет лишь гибель. Она приняла участие в битве за Атлас, и если мы объясним ей грозящую опасность, то, возможно, не откажется опять нам помочь.
– Возможно? – переспросил Барт.
– С ее точки зрения всё выглядит совсем иначе, а взывать к совести или чувству долга тут абсолютно бесполезно, – пояснил Озпин. – Необходимо изложить факты, логически вывести из них то, в чем конкретно будет заключаться выгода Рейвен в случае оказания помощи с ее стороны, а также ни в коем случае не заставлять взаимодействовать со мной. Но если честно, то она до ужаса боится мыслей о мире, в котором победит Салем.
– Итак, мы снова отправляем Кроу? – уточнил Жон.
– Наверное, – ответил Озпин. – У него больше всех шансов ее отыскать. Но с другой стороны, Кроу известен Рейвен тем, что “служит” мне. Возможно, будет лучше просто пригласить ее сюда, чтобы ты мог поговорить с ней безо всяких посредников.
– Ага, большое спасибо. Вот только разговоров со всяческими психопатками мне для полного счастья и не хватало…
– Поговорить тебе всё равно придется, потому что со мной она общаться точно не станет. Что же касается других вопросов… – загадочно улыбнулся Озпин. – Я подумал о том, какие перспективы перед нами открывает проведенная Жоном операция, и нашел способ воспользоваться сложившейся ситуацией для получения дополнительного преимущества. Скажем так: мой план как раз в стиле Жона.
– В моем стиле? Что это вообще означает?
– Предполагаю, что безумие и безрассудство, а также весьма высокие шансы на успех в силу того, что противник попросту не учитывает подобный вариант, – ответила ему Глинда.
Озпин согласно кивнул.
– Именно.
Жон нахмурился.
– Ну, в чем-то вы правы, – наконец сказал он. – Так что представляет из себя эта самая идея?
– После твоей выходки Салем точно не возьмет с собой в Вейл Реликвию Разрушения. А раз все ее подручные будут находиться рядом, то остается не так уж и много мест, где она может спрятать столь ценную вещь…
– Вот дерьмо, – пробормотал Жон, закрыв лицо ладонью. – Кажется, я уже понял, к чему всё идет.
– Полагаю, это вполне очевидно, хоть и ужасно опасно. Только полный безумец решится воспользоваться подобной возможностью, – произнес Озпин. – И сколь бы скверно Салем ко мне ни относилась, полного безумия от такого осторожного человека, как я, она точно не ожидает.
– И потому твой “план” внезапно становится хорошим?
– Это всего лишь поднимает его шансы на успех. Если мы отправим в цитадель Салем подготовленного человека или целую команду, то сумеем не только вернуть Реликвию Разрушения, но и применить ее против орды Гриммов.
– Теперь ты вдруг загорелся желанием ей воспользоваться, да?
– Отчаянные времена требуют отчаянных решений, – пожал плечами Озпин. – И то, как ты заставил Салем отступить, помогло мне данный факт осознать. Много столетий я проявлял осторожность и действовал только в ответ, отдавая ей инициативу и пытаясь лишь минимизировать полученный ущерб. Сейчас же мне стало понятно, что подобная тактика является ошибочной. Как ты и сказал, играть так, чтобы не проиграть, может себе позволить исключительно тот, кто уже побеждает. Я считал, что если удержу оборону, то победа останется за мной, но это как раз и есть моя главная ошибка. Мне следовало идти на риск и активно ей противостоять, пусть и стараясь не подвергать людские жизни излишней опасности.
