сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 75 страниц)
— Не так много... но... похоже, что Челси смогла изменить их лояльность путем перенаправления их природной ненависти к вампирам — на тебя, — с сожалением ответил он. — Она не берет привязанности из воздуха, для работы ей нужны какие-то наличные ресурсы; думаю, что Адди работает таким же образом. Я услышал, будто, — учти, он читает очень быстро, я точно упустил какие-то детали, — будто Вольтури в сознании волков поставили себя как необходимый элемент проверки общей популяции вампиров, чтобы предотвратить ущерб от действий вампиров-изгоев, вроде тебя.
— Великолепно. Просто великолепно. Теперь все волки ненавидят меня и работают на Вольтури, чтобы помочь им в обязательных проверках популяции вампиров. И что они теперь думают? Они в восторге, что им оказали такую честь? Они хотят, чтобы последние несколько месяцев их жизни оказались всего лишь сном, чтобы они могли прожить нормальные человеческие жизни, или как?
— Такое впечатление, что Вольтури посреди всего этого хаоса — единственные, кто делает грязную, но необходимую работу. Но все это промелькнуло чрезвычайно быстро, следить было труднее, чем при нормальном чтении — через ее разум одномоментно проходило с десяток других разумов — большой точности я дать не могу.
— Это Аро сказал Челси и Адди использовать точку зрения, где я — опасный отщепенец вампирского общества, или они сами так решили, или это был единственный возможный вариант? Это может подсказать нам, насколько мы обречены, — предположила я.
— Я не слышал об этом. По крайней мере, Аро сейчас вообще про нас не думает. Он перебирает варианты, как лучше перевезти волков.
— Как долго они собираются находиться на этом поле? — спросила я.
— Я не знаю. Они не знают, что мы здесь, или Аро бы об этом подумал, — сказал Эдвард. — Мы можем немного пройти вперед, и тогда я смогу услышать членов стражи или даже волков.
Отчасти я хотела сказать "нет" и потребовать, чтобы мы немедленно бежали, поджав хвост. Нас было только двое против восьми вампиров (в большинстве своем одаренных) и двадцати пяти волков. Если они хотят нашей смерти, нам нужно было оказаться как можно дальше от Деметрия, который тоже находился здесь и которому могли в любую минуту приказать отправиться на наши поиски. И тогда он покажет пальцем и скажет: "Они там", и нам крышка.
С другой стороны, если они не хотят нас убивать, если Деметрий не особенно заинтересован в том, чтобы нас найти, тогда мы можем отправиться в Денали и забрать Элспет. Это тоже было возможным. В конце концов, волков они же использовали.
Было так холодно.
— Ладно, — прошептала я. — Но только тихо. Язык жестов.
Он просигналил мне: ”Хорошо”.
Мы стали тихо продвигаться вперед, шаг за шагом, в ожидании, что кто-то еще появится в радиусе способностей Эдварда.
========== Глава 28: Пепел ==========
“Теперь я слышу всю стражу, за исключением Адди”, — просигналил мне Эдвард. Мы были едва ли больше чем в одной миле от поля. Только то, что никто из них не повышал голос, мешало нам напрямую слушать их разговор. Видеть их полностью, вплоть до белков глаз, мешал нам только густой лес. Обратное тоже было верным. Я замерла, только руки двигались для ответа.
“И что?” — спросила я.
“Они не хотят меня убивать... — он вздохнул. — Аро все еще надеется меня завербовать. Про тебя они еще не говорили”.
“Ну, если они надеются тебя завербовать, тогда у них немного вариантов того, что они могут сделать со мной”, — ответила я. Где-то глубоко внутри меня вспыхнул огонек надежды.
Эдвард кивнул и осторожно улыбнулся. Затем улыбка пропала.
“Что такое?” — просигналила я встревоженно.
— Бежим, — шепнул он в ответ, его руки не могли двигаться бесшумно, так как он схватил меня за руку и потащил за собой. Я не смогла бы угнаться за ним при его максимальной скорости, но он не собирался бросать меня.
— Я тебя замедляю. Нам надо разделиться, он не сможет отследить меня, или догнать тебя... — начала говорить я. Я не знаю, почему мы бежали, и что он услышал, но я не успела даже убедить Эдварда отпустить мою руку и побежать в другую сторону, как на нас напали сзади.
Я резко оглянулась — и узнала Ли в ее волчьей форме. Она была самым быстрым волком, быстрее меня, возможно, она не смогла бы перегнать Эдварда, но он старался бежать вместе со мной. Одного волка мы бы победили, но остальные тоже нагнали нас.
Ли и по крайней мере еще один волк обернулись ко мне, и я выбросила вперед руку в попытке защитить себя. Не знаю, успела ли я причинить им хоть какой-то вред, потому что мгновение спустя меня разорвали в клочья. Я перестала что-либо слышать. Зрение тоже отключилось. Я не могла вдохнуть, чтобы увидеть, действует ли еще мой нос. С тем же успехом я пыталась обработать сенсорную информацию — она терялась на фоне сокрушительной боли.
Боль была не такой ужасной, как при обращении, но примерно того же порядка. Но меня беспокоила не только боль — мои ощущения по поводу того, где находится та или иная часть моего тела, были отчаянно запутанными. Они утверждали, что все органы находятся где-то внизу. Я думала, что могу двигать некоторыми мускулами, но отклик от них был неясным, размытым, по сравнению с четким осознанием повреждений — я пробовала согнуть палец, но не поняла, удалось мне это или просто палец на чем-то лежал и чувствовал это прикосновение. Я не могла ничего сделать, не могла помочь...
Эдвард... Был ли он в порядке... смог ли он уйти?.. Он мог бы перегнать их, если бы только бросил меня тут, но он никогда бы так не сделал...
Все ощущения, кроме боли, невозможно было правильно интерпретировать, и мое чувство времени полетело к чертям. Могло пройти несколько секунд с того момента, как меня разорвали, или мои клочья были разбросаны по футбольному полю целую неделю, или же все-таки еще были в пасти у кого-то из волков, или...
Вот, наконец, знакомое ощущение: я была в огне.
Как при обращении.
Я не могла кричать. Не могла кататься по земле. Были только боль, и головокружение, и ужас, и я должна была умереть, и какой щит защитит мой разум, если он собирался позволить этому разуму перестать существовать, без тела разум не может быть в безопасности...
Я что-то почувствовала — что-то помимо боли. Я не могла исцелиться, только не разорванная на тысячи кусков и горящая в огне, но что-то я ощутила, будто бы поверхности моего тела накрыло одеялом... мой щит? Только сейчас он проявил себя в какой-то форме, которую я могу ощущать — и теперь он умрет вместе со мной?
Я попыталась натянуть его на себя, чтобы он вытеснил огонь, ну давай же, щит, если ты хочешь, чтобы мой разум был в целости и сохранности, ему нужно где-то обитать — разум не может существовать без тела...
Щит подтянулся ближе, и огонь оказался вне меня, и мое тело грубо собралось в нормальную форму. Боль не исчезла сразу. Я по-прежнему была полностью разрушена, но сейчас кусочки тела вынуждены были срастаться со своими соседями. Зрение и слух тоже сразу не вернулись. Но раны затягивались, хоть и очень медленно. Огонь выжег из меня много яда. Хотя его осталось достаточно, чтобы я смогла излечиться.
Я не пыталась двигаться. Мне не хотелось нарушать восстановление, которое обеспечил мне щит. Но, когда зрение вернулось, я смогла осмотреться. Я была в глубокой яме, на вершине кучи пепла. Думаю, это Гарри и Сью.
А может, и Эдвард. Может быть, его убили первым, и я лежу на куче его пепла. Я выбросила эту мысль из головы. Они не планировали его убивать, возможно, они действительно не убили его, просто вывели нас из игры, потому что они планировали убить меня, а он, возможно, еще жив...
Одно ухо заработало. Звуки хаотично отражались стенками ямы, и достигали моего слуха с искажениями.
— Мои спички, — проворчал мужской голос, которого я никогда раньше не слышала. — Черт бы побрал этот влажный климат. Спросишь Джейн, есть ли у нее зажигалка, ладно?
— Я и не думала, что мы собираемся убить этого вампира, — сказала незнакомая женщина.
— А вот я не удивлен. Ты поймешь, когда встретишь свою пару, — сказал мужчина. Шаги отдалились, затем снова приблизились.
Эдвард думал, что я умерла... они все думали, что я умерла... что вполне естественно — меня разорвали на сотню кусков и подожгли... они хотели держать его под контролем, но этот план полетел к чертям, когда они убили меня...
Я попыталась пошевелиться, мне необходимо было что-то предпринять, я должна спасти его, у него же нет щита.
Я подтянула поближе левую руку, и почувствовала, как плотное одеяло щита сдвинулось вместе с ней, но я была хрупкой. Глубокие трещины пролегали по коже; если я попытаюсь опереться на конечность, она снова сломается. Я чувствовала, что уровень яда был опасно низким, даже если повреждения не увеличатся, не было уверенности в том, что я смогу полностью собраться из кусочков. Я не смогу даже вылезти из ямы с золой.
— Вот твоя зажигалка, — сказала женщина.
— Спасибо, Адди, ты просто душка, — ответил мужчина.
Треск. Мой Эдвард в огне, а я не могу двинуться...
— В яму? — спросила Адди.
— Яму вырыли, чтобы дым не мешал волкам, а теперь их тут нет, и смысла в яме тоже больше нет, — ответил он. Я не знала, стоило ли радоваться этому или нет, я бы не вынесла, если бы пришлось смотреть, как он умирает, но то, что он остался в одиночестве и думает, что я умерла, я тоже не могу вынести. Я могла быть уже мертвой. Эдвард, Эдвард...
— Не знаю, насколько хорошо сработает эта задумка с волками, — скептически заметила Адди. Я хотела, чтобы они заткнулись. Я не хочу это слышать, я хочу, чтобы вернулась тишина, я не хочу знать, что происходит вокруг, если то, что происходит — это смерть Эдварда...
— Думаешь, вы с Челси хорошо с ними поработали?
— Мы сделали большое дело. Мне очень нравится с ней работать, — ответила Адди. — И волки — интересный материал, они так переплетены между собой; настроишь одного — и меняются все. Но я имею в виду случай, когда тот черный волк вырубился сразу после того, как почуял дым от этих новорожденных. Что-то связанное с биологией. Но стоит ли ради них так напрягаться?
Мои легкие восстановили свою целостность; я была уверена, что снова смогу дышать. Но я не стала. Они могли меня услышать. Они не заметили звук, когда шевельнулась моя рука, наверное, только из-за того, что он мог исходить от огня, который сейчас должен был меня пожирать. Я бы хотела, чтобы пламя вернулось. Хотела бы, чтобы языки огня снова начали меня жечь, обменять их боль на ту, что я чувствовала сейчас. Но у меня не было способностей к пирокинезу, у меня был щит. И он был единственной причиной, по которой я была все ещё жива.
Эдвард хотел бы, чтобы я осталась в живых.
Я видела, как трещины на руке затягиваются. Физическую боль, по крайней мере, вполне можно было терпеть. Однако мертвенная пустота в груди — не та рана, которую когда-нибудь сможет исцелить яд.
Но Эдвард хотел бы, чтобы я осталась в живых.
Я лежала неподвижно, слушая потрескивание и хлопки огня, который превращал меня во вдову. Я слышала, как Адди и еще какой-то мужчина болтали над его тлеющими останками.
— Так считает Аро, — сказал мужчина.
— Конечно. И он знает об этом деле больше, чем я, — сказала Адди. — Однако это все-таки не простая логистическая задача.
Я хотела, чтобы она умерла. Я хотела, чтобы ее собеседник тоже умер. Я хотела, чтобы умер Аро, и его "братья", и их жены, и каждый вампир, кто хоть когда-нибудь мирно проходил по их залам, тоже умер, включая меня, потому что Эдварда больше не было, и я не могла это выносить, а если бы я умерла, мне бы не пришлось это делать.
Но он хотел, чтобы я жила.
— Как думаешь, ковен будет проблемой? — спросил мужчина.
— Нет, я в этом сомневаюсь... — начала Адди. — Иду, босс! — Аро что-то сделал, что-то, чего я не услышала, возможно, отозвал их прочь.
Шаги отдалились.
Вокруг была тишина.
Эдвард хотел, чтобы я осталась в живых.
Я оставалась неподвижной.
По крайней мере, видимые повреждения залечились.
* * *
Мою жажду не волновало, что я осталась одна. Она в любом случае пришла, вызывая настойчивое жжение в горле.
Я наблюдала за восходом солнца, и смотрела, как маленькие бриллианты искрятся на моей гладкой коже. Все прошло, а у меня из отметин на теле остался только шрам от укуса на запястье. Но травмы и "выздоровление", если это можно так назвать, отняли у меня много сил. Я не знаю, что может произойти, если я быстро не добуду кровь, но на моем здоровье это явно скажется не лучшим образом.
Я ничего не слышала. Целую ночь. Вольтури побывали тут и исчезли, вместе с волками. Никто даже не заглянул в яму с пеплом. Сейчас я могла спокойно подняться и идти на охоту.
Эдвард бы одобрил.
Я заставила себя принять сидячее положение. Я казалась себе хрупкой, но боли или усталости не было. Я могла передвигаться. Я была в подходящей форме для охоты на животных.
Я вылезла из ямы медленнее, чем следовало, и посмотрела на поле, покрытое росой, на яму, в которую были небрежно скинуты останки Гарри и Сью. Если бы кто-то из людей забрел сюда и нашел кучи жирного пепла, он мог бы подумать, что тут готовили шашлыки или что-то вроде этого. Никто и не подумал бы о могиле.
Я набросала немного грязи на пепел, но не могла собраться с силами для того, чтобы нормально их похоронить.
— Гарри, — сказала я. — Сью, — Только их имена. Подтверждая, что я знала о том, что они здесь были, или о том, что их материальная оболочка, которую они когда-то занимали, была здесь.
Затем я решилась обернуться.
Посреди поля была куча пепла, неотличимая от той, на которой лежала я.
Я не могла выговорить его имя. Слова застревали в горле.
Я подошла к куче и молча коснулась пепла. Она даже не была больше теплой, я ждала неизвестно чего в яме достаточно долго для того, чтобы она успела остыть. Я осторожно взяла один кусочек угля.
Я хотела положить его в медальон. У меня его больше не было — ни медальона, ни колец, ни браслета, ни одежды, ни бумажника, ни волос. Щит спас от огня меня саму, но не мои вещи, и волосы не излечивались так же, как плоть. Украшения, по крайней мере, могли остаться там же, где меня разорвали на части. Я побрела в том направлении, сжимая в ладони обугленный обломок.
Я и правда нашла медальон. Застежка сломалась, но цепочка в основном была в порядке, и с подвеской все было хорошо. Я обвязала цепочку вокруг шеи и открыла медальон, чтобы положить уголек между фотографиями.
Элспет...
* * *
Я хотела поискать остальные украшения. По крайней мере, кольца — они были физическим напоминанием, что Эдвард когда-то существовал, что он любил меня и принадлежал только мне. Но поиски медальона заняли долгое время, и меня мучила невыносимая жажда.
Я прислушалась. В лесу вокруг было относительно мало живности — логично, учитывая, сколько вампиров неизвестно-сколько-долго ошивалось в окрестностях. Я не знала, что это был за день. Когда меня разорвали в клочья, я потеряла всякое чувство времени. По крайней мере, все еще была осень. Но на границе слышимости появились лоси, и я бросилась за ними в погоню, убила троих и выпила их досуха. На вкус травоядные животные были горькими, но меня это уже не заботило. Мне нужно было утолить жажду. Сила возвращалась ко мне вместе с живой кровью. Запоздало, но я снова была в нормальном физическом состоянии, если не считать отсутствия волос.
Когда я наелась, я отметила, что все еще могу чувствовать свой щит. Когда я была голодна, я не особо сильно его ощущала, но сейчас я бы описала его как слой чего-то, обернутый вокруг меня. Я коснулась руки, но пальцы ничего не обнаружили... это был какой-то второй уровень чувствительности, вроде второго слухового канала, который был у Эдварда...
Мои размышления сразу смешались в кучу. Я непроизвольно поперхнулась и откашлялась, с каплями горькой крови. Неужели теперь так будет всегда? Каждая мысль будет приводить к Эдварду, а каждая мысль об Эдварде будет снова бросать меня в пучину горя? Я не смогу нормально жить в таком состоянии. Это было бы не важно... но Эдвард хотел бы, чтобы я жила, жила — а не превращалась в кучку пепла. Я знаю, он хотел, чтобы я жила.
"Я не позволю тебе умереть..." — я так отчетливо помнила его голос. Такой мягкий и уверенный.
Я всем сердцем желала, чтобы он любил меня меньше, чтобы он смог оставить меня и сбежать. Он мог бы сбежать. Они не планировали его убивать — он так сказал. Им не нужно было бы его убивать, если бы он не был так одержим мною, что после моей смерти вербовать его было бы бесполезно. То, что я смогла пережить их атаку, сделало такую причину его смерти еще более ужасной. Но даже если бы меня полностью сожгли, он мог бы остаться жив. Если бы он любил меня меньше.
