сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 75 страниц)
...Эмметт. Ну конечно, как же Эмметту не присвистнуть. Эдвард и я оторвались друг от друга с низким рычанием, слишком тихим, чтобы его мог услышать священник. Человек смотрел на нас снисходительно, как будто ему совсем не впервой было видеть что-то подобное. Но он и понятия о таком не имел. Любой человек бы взорвался, если б мог чувствовать то же самое. Эдвард тоже выглядел так, будто вот-вот взорвется, настолько его распирало удовлетворение и чувство победы. Я и сама чуть не лопалась от распиравших меня чувств. Я любила его, будучи человеком, если, конечно, человеческая "любовь" заслуживает этого слова, но совсем не так. Ни одно сердце, у которого и так полно дел с перекачиванием крови, не справится с такой нагрузкой.
Я снова его поцеловала; я не могла устоять, а он даже не пытался.
В конце концов нам пришлось снова прерваться, и встать так, как велел фотограф. Мы сделали фотографии со всеми возможными сочетаниями. Я и Эдвард; я и все подружки невесты; Эдвард и все друзья жениха; я и Элис вместе с Эдвардом и без него (для тех, кому отправится только частично правдивая информация); все присутствующие на свадьбе; все остальные попарно.
Священник и фотограф приехали по отдельности, на собственных машинах. Они попрощались с нами и разъехались каждый в свою сторону. Фотограф обещал нам прислать все фотографии, как и было условлено, и в бумажном, и в цифровом виде. (Эдвард перевел мне их слова, нагнувшись, чтобы прошептать их мне на ухо, и не дождавшись окончания его фразы, я развернулась в его объятиях и снова его поцеловала.)
Когда они уехали, в обозримом пространстве больше не осталось ни одного человека. Я мягко вынула контактные линзы из глаз и бросила их на землю, затем снова повернулась к своему мужу.
— Потанцуй со мной, — прошептала я Эдварду, и тогда мы закружились по степи, полные изящества, безупречно следуя ритму, синхронно поворачиваясь, как фигурки на музыкальной шкатулке.
У нас с ним были две почти идеальных недели, пока не разразилась катастрофа.
* * *
Для нашего медового месяца Эсме одолжила нам частный остров у побережья Бразилии. Его подарил ей Карлайл, но большую часть времени остров пустовал. Небольшой самолет, который Эдвард арендовал, чтобы он доставил нас на Украину и обратно, нельзя было использовать для беспосадочного полета над Атлантическим океаном, а я не хотела провести ночной перелет в самолете, полном пассажиров-людей. Мы могли бы доплыть до него, но это заняло бы много времени.
Так что Эдвард купил себе билет на самолет, а я поехала в его багаже. Он нервничал по поводу нашего плана, ему казалось, что у меня должны были остаться негативные ассоциации, связанные с полетом в грузовом отсеке, но на самом деле, это были совершенно разные ситуации. Я была в гигантском чемодане, с книгами для чтения (я вполне хорошо могла читать в темноте), мне не нужны были ни еда, ни вода, ни сон, ни свежий воздух. Я была недостаточно мягкой, чтобы меня смутили вещи подо мной, или вес, давящий сверху, и у меня не было судорог из-за неудобной позы. Самое главное, что меня не держало в плену существо, сила которого во много раз превышает мою и которое увозило меня в Италию вне зависимости от моего желания.
Чемодан, разумеется, досматривали при каждой пересадке; конечно же, на меня реагировали все просвечивающие устройства — но мы заранее были к этому готовы. Я была абсолютно неподвижна, не дышала, глаза были закрыты, и вокруг запястья у меня была этикетка с надписью (на норвежском, английском и португальском): "Без названия: смешанная техника. 2004. Неизвестный скульптор". Я чувствовала на себе горячие, влажные руки, пока они нащупывали этикетку. Я слышала, как они снова застегивали чемодан. Однажды, когда мы были на пересадке в Штатах, я услышала смущенное бормотание о том, как же можно такую прекрасную статую перевозить без специальной упаковки, в обычном чемодане, в котором еще и набор каких-то учебников по разным языкам и коробка с контактными линзами. Я не думаю, что это любопытство зашло бы куда-нибудь далеко. Скорее всего, я была не самым странным перевозимым объектом даже в этом месяце.
Эдвард снял меня и остальные сумки с багажной дорожки в Рио-де-Жанейро, а я в чемодане надела контактные линзы. Я, наконец, выбралась наружу, когда Эдвард арендовал машину и загрузил остальные чемоданы в кузов; он освободил меня в тот же момент, как мы избавились от посторонних взглядов, и я расположилась в пассажирском кресле. Эдвард сразу же поцеловал меня, что было встречено с большим одобрением.
В конце концов мы вспомнили, что куда-то направлялись и поехали на пристань. Эдвард нашел место, где можно было спрятать машину на неопределенное время, мы взяли вещи и взошли на новую белую лодку, выделявшуюся среди других, более старых. Я не знала, как управлять ею, но наблюдая как ловко с этим управляется Эдвард, понемногу начала понимать, что, предположительно, он делает, выделяя его действия и реакцию лодки на них.
Дорога заняла менее часа. Солнце взошло, когда огни Рио уже почти нельзя было различить, так что никто не мог увидеть нас. Я предавалась праздности на борту, просто наблюдая как сияет моя кожа.
Остров Эсме показался в зоне видимости. Это был крошечный остров, с пляжем на одной стороне и раскачивающимися пальмами с другой. Наша лодка причалила к деревянному причалу, Эдвард привязал ее к нему. Он вытащил наши сумки на причал, а потом подхватил меня на руки.
— Это остров Эсме, а не наш, — отметила я, — тебе не нужно переносить меня через этот порог.
— Просто хочу быть последовательным, — галантно сказал Эдвард, перенеся мой вес на одну руку и подхватив чемоданы другой. Я пожала плечами и не стала возражать далее, пока он нес меня оставшуюся часть пути до дома на острове.
Это был большой светлый дом, весь из стекла и украшенный белыми коврами, что выдавало архитектурный вкус Эсме. Я представила, как Карлайл впервые привел сюда Эсме, подарив ей полуразрушенную игрушку и оснастив всем нужным оборудованием, которое она хотела. Эдвард сделал торжественный шаг через широко открытые входные двери.
— Вот мы и пришли, миссис Каллен, — сказал он, смакуя мое имя так, словно это был кусок пирога. Пирога, сделанного из крови, дополнила я мысль, заметив пошатнувшуюся аналогию. Он поставил чемоданы на пол.
— Ты собираешься поставить меня на ноги? — весело спросила я.
— Хммм, — сказал он в притворной задумчивости, — думаю, пока еще нет.
Я позволила ему внести меня в дом — он был довольно внушительным для этого маленького острова — и в большую белую комнату с большой белой кроватью. Все было залито солнечным светом через стеклянную западную стену.
Я усмехнулась Эдварду, подняв бровь, и прикоснулась левой рукой к его, чтобы кольца сверкнули.
* * *
Среди улучшенных вампирских чувств есть и осязание.
* * *
В конце концов, несколько дней спустя, нам пришлось прерваться на охоту. Ладно, мне пришлось — постоянная жажда новорожденной работала против меня, Эдвард вполне мог бы обойтись без крови еще неделю. Он предложил сплавать на материк, но я не хотела дополнительных рисков пребывания рядом с людьми, если без них можно было обойтись, даже при всех его заверениях, что для своего возраста у меня прекрасный самоконтроль. Вместо этого мы охотились под водой. Я выпила большую часть косатки, обнаружив, что крови у нее слишком много, чтобы выпить все за один присест; Эдвард допил ее и потом еще поймал небольшую китовую акулу. Охотиться под водой было интересно, а кит был даже вкуснее, чем дикий медведь (насколько вообще могут быть вкусны животные). Когда я упомянула об этом, Эдвард заверил меня, что китов, вероятно, можно найти и близ Норвегии — у них широкий ареал обитания.
А потом мы вернулись на остров.
Нам не нужно было дышать и отдыхать, мы нечасто нуждались в еде.
Быть вампиром было очень... очень... мило.
Эдвард заверил меня, что Эсме не будет волноваться, если что-то из ее мебели понадобится заменить. Мы договорились, что будем находиться снаружи, плавая в теплой воде, пока команды уборщиков соберут остатки перьевых подушек и щепки от кровати.
Спустя двенадцать дней по прибытии на остров произошло несколько событий.
* * *
Сначала зазвонил мой телефон. Элис приобрела его мне, когда мы остановились в Норвегии сразу после свадьбы, и обещала держать моих родителей подальше от него столько, сколько сможет. Я сказала, что если они начнут по-настоящему паниковать, то она должна дать им номер. И теперь он звонил. Я зарычала, но тут же прервалась, чтобы ответить.
— Алло?
— Здравствуйте! Скажите пожалуйста, я могу поговорить с Беллой? — пробурчал Чарли.
Ну конечно. Мой голос звучал иначе. Как я не подумала об этом? Я попыталась изменить тональность и силу голоса, пытаясь вспомнить как он звучал до того как стал похожим за перезвон колокольчиков.
— Это я, папа.
— ИЗАБЕЛЛА МАРИ СВОН! — заорал Чарли, вероятно, приняв фальшивый голос за мой собственный.
— Изабелла Мари Свон-Каллен, — поправила я его, — предполагалось, что Элис тебе скажет.
Как я бы себя ощущала, если бы была той, кого представляет себе Чарли? Пристыженной, полагаю, но, как Рене, с энтузиазмом идущей по новому пути — хотя Чарли мог бы никогда так и не узнать, насколько постоянно это изменение.
— Я не захотел разговаривать с Элис, — прокричал Чарли. — Я хочу говорить с тобой! Ты... ты... ты сбежала с женихом! Тебе всего семнадцать лет!
— Ага, нам пришлось пожениться на Украине из-за этого. Пап, я знала, что ты никогда не одобришь этого, но мы так счастливы, пожалуйста, прости меня, — умоляла я, — я так счастлива.
Чарли в течение нескольких минут неразборчиво ворчал в трубку, я слышала как он формулирует другой протест. Наконец он сказал:
— Твоя мама даже не знакома с Эдвардом.
— Мы постараемся найти возможность навестить ее вскоре, — пообещала я. Если я займусь этим зимой, куплю ей билеты в Норвегию и сломаю обогреватель в доме, возможно у меня будет оправдание укутаться достаточно плотно, чтобы мои изменения были не так заметны. Тогда Рене будет холодно, но она ничего не узнает сверх меры — возможно. Или, возможно, Элис увидит ее понимающей, принимающей, проходящей обращение...
Чарли опять начал свой напор:
— Это поразительно, ты же знаешь как Рене относится к раннему браку, но она утверждала, что ты "старомодна" и знаешь как лучше. Я ожидал, что она знает об этом, но она, похоже, ждет, что ты ей позвонишь. Но я хочу знать, когда ты приедешь домой.
— У меня середина медового месяца, пап, — ответила я, — и еще остаток тура по Европе. Он уже расписан.
— А после этого что? — настаивал он.
— Правда не знаю, пап, — признала я, — думаю, я могла бы пойти пораньше в колледж вместе с Эдвардом.
— Ох, Беллз, — взволнованно вздохнул Чарли.
— Ты справишься без меня, — ободряюще сказала я, — справлялся же раньше.
— Я уже скучаю по тебе, — ответил он.
— Я тоже скучаю по тебе, пап, — у меня сдавило горло, хотя я не могла плакать, — я люблю тебя.
— И я тебя, Беллз, — вздохнул он, — отдыхай в этом своем… медовом месяце.
— Обязательно, — пообещала я.
— Я люблю тебя, — повторил он и повесил трубку.
Эдвард обнял меня, когда я отложила сотовый. Я вздохнула.
— Предполагаю, что вы уже испробовали все возможные способы грима и не нашли того, который придал бы мне человеческий вид, — сказала я.
— Нет, если нужно двигаться, — с сожалением ответил он, — все, что держится, начинает трескаться. А то, что не трескается — не держится.
— А как насчет тонкого слоя глины или чего-нибудь...
Эдвард покачал головой:
— Ненатурально реагирует при движении. Можно было бы закутаться в ткань, но вряд ли кто из твоих знакомых поверит, что ты внезапно пристрастилась к парандже.
Я зарычала, и Эдвард начал успокаивающе меня гладить. Спустя нескольких минут я позволила этому способу отвлечения захватить меня, и мы вернулись к тому, на чем нас прервали.
* * *
Через секунду мой новый мобильный снова зазвонил.
Из моего горла вырвался невразумительный рык, я села и схватила телефон.
— Алло, — как обычно музыкально сказала я.
— Белла, — прошептал нервный женский голос. Знакомый, но не настолько, чтобы сразу вспомнить кто это — у меня были только человеческие воспоминания о ней — кто она? Я задумалась, кому бы Элис разрешила позвонить мне, и кто может так звучать...
— Джанна? — недоверчиво спросила я. — В чем дело?
— Белла, мне жаль, что приходится просить, я ненавижу это делать, но не могла бы ты прислать кого-либо в Италию? — тихим шепотом спросила Джанна.
— Но… я не понимаю… зачем?
— Думаю, они собираются убить меня, Белла, — прошептала она. А потом внезапно пропала, оставив только статические помехи.
Я посмотрела на Эдварда.
— Ты слышал? — тихо спросила я его. Он кивнул с мрачным видом.
— Не думаю, что мы можем ее спасти, Белла, — сказал он мне, — ее дни в любом случае были сочтены. Я считал, что она задержится у них подольше, возможно до следующего года, но они никогда не планировали держать ее рядом с собой всегда, как она надеялась.
Он верно предположил, что в текущих обстоятельствах я не буду против узнать мысли Джанны в надежде выяснить нечто, что может помочь — даже если он не слишком уверен в возможности.
— Я должна попробовать, — сказала я ему. У Джанны должно было быть несколько важных контактов вне Вольтури. Она знала, что я стала вампиром, но не знала, что я могу, в отличие от прочих новорожденных, контролировать себя, что вряд ли съем ее. Если бы она могла добраться до кого-то еще, конечно она бы сделала так. Но похоже, она ожидала, что я пошлю кого-то из семьи. И при этом сделала звонок через Элис. Что происходит?
Я решила позвонить Элис.
Раздался звонок от Элис, я взяла трубку.
— Привет, Белла, — сказала она, — Джанна звонила?
— Да, — ответила я, — считает, что Вольтури собираются ее убить, я не знаю, как помочь...
— Тебе сейчас позвонят еще раз, — сказала Элис, — Аро послал тебе письмо сюда, в Норвегию, и подарок. Я не думала, что будет хорошей идеей затягивать с ответом ему, так что позвонила и рассказала, как с тобой связаться. Они хотят личной встречи с тобой. Собирались приехать сюда, но я сказала, что ты прибудешь к ним. Я вижу много исходов, где Джанна жива, так что у тебя есть возможность вытащить ее, — пообещала она, — но… прямо сейчас что-то мешает мне увидеть каким образом. Вольтури знают о моей способности, так что могут целенаправленно блокировать меня, сомневаясь, так что точно не могу сказать. Тебе нужно в одиночку поехать туда, — продолжила она, — все будет в порядке, если ты полетишь обычным рейсом, только сначала насыться по полной и включай вентилятор, если хочешь подышать.
— Почему я должна ехать одна? — не то, чтобы мне нравилась идея тащить туда Эдварда, читаемого и полного воспоминаний о медовом месяце...
Элис ответила:
— Я не знаю. Но в любом будущем с живой Джанной, ты едешь одна, насколько я вижу, — голос ее звучал сдавленно, словно у нее голова раскалывалась, — возможно, ты подумаешь о чем-то, о чем не подумала бы, будь рядом Эдвард? Я могу только предполагать.
— Ладно, — вздохнула я, поверив ей на слово.
— Сейчас тебе позвонит Сантьяго, — внезапно сказала Элис и повесила трубку.
* * *
Телефон снова зазвонил, уже в третий раз. Голос Сантьяго было легче распознать, будучи заранее предупрежденной.
— Алло, — формальным тоном произнесла она.
— Привет, Сантьяго, — ответила я, с трудом услышав небольшой шум удивления, когда она заметила мой новый звонкий музыкальный голос. Скрываться от нее не было смысла — наоборот, нужно было это подчеркнуть.
— Чем могу помочь? — спросила я, ускоряя события и давая понять, что я уже вампир.
— Аро желает, чтобы ты оказала ему честь, появившись у нас, как только сможешь, — ответила она, — он сожалеет, что приходится прерывать вас, но с нетерпением ждет встречи с тобой в твоей новой жизни.
— Уже начала собираться, — сказала я, наблюдая как Эдвард с хмурым видом складывает вещи в чемоданы, — буду примерно через день.
— Мы осведомлены, что ты новорожденная, и напоминаем, что в Вольтерре охота запрещена, — добавила она.
— Нет необходимости волноваться об этом, — сказала я, дав ей возможность прийти к собственным выводам, предположительно, что я приеду с эскортом из Калленов.
— Очень хорошо, — ответила она, — увидимся.
И положила трубку.
— Иди поешь, — прошептал Эдвард, — я закончу со сборами.
Я поймала его руки, находящиеся в вихре активности, и поцеловала их.
— Со мной все будет хорошо, — пообещала я.
Он с тревогой в глазах посмотрел на меня, а потом высвободил руки, чтобы взять мое лицо и поцеловать. Через минуту я с сожалением прервала поцелуй и отправилась на охоту.
* * *
