сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 75 страниц)
— Месяцы назад, — ответила я ему. Он посмотрел на меня недоверчиво и снова поцеловал. Через несколько минут я сказала:
— Так, пока я не начала самобичевание за то, что не спросила об этом раньше… Элис упоминала однажды, что, возможно, небезопасно, пока я человек, заниматься... — я сделала неопределенный жест.
— В этом она права, — сказал Эдвард, снова изобразив на лице одно из тех странных выражений. Нетерпение? Грусть? Разочарование? Трудно распознать.
— Но Эмметт сделал достаточно грязных намеков, поэтому я предполагаю, что после... — я смешалась.
Эдвард снова кивнул, на этот раз с легкой улыбкой.
— Было очень трудно находиться рядом с Розали и Эмметтом в первые десять лет, после того, как они присоединились к нам, — сказал он, наморщив нос, — я не мог подойти ближе, чем на пять миль. Эсме и Карлайл выпроводили их — вежливо, конечно же. Эсме построила им дом.
Я хихикнула, не сумев сдержаться.
— Я буду влюблена, когда стану вампиром, — восторженно предсказала я и поцеловала Эдварда.
* * *
Апрель закончился, начался май. Занятия в школе продолжались до середины июня. Я заранее спросила разрешения Чарли отправиться в путешествие по Европе с Калленами, чтобы дать ему время привыкнуть к этой идее. Я и не думала, что он откажет, хотя пришлось поклясться, что буду регулярно звонить ему. Не было весомых причин порывать с моей семьей только потому, что я собираюсь пройти обращение в вампира.
Планы на путешествие уже определились. Мы и правда собирались начать со Скандинавии — если точнее, то с Норвегии. Каллены тут же приобрели там дом — большой, где было развернуться Эсме, и расположенный в отдаленном месте, чтобы мне было труднее убежать и наткнуться на случайных прохожих, пока я буду адаптироваться. Плохое состояние дома не было большой проблемой для вампиров, которые не могли пораниться, не нуждались в рабочей сантехнике и кухне, которым не мешал скрип и не было нужно электричество, чтобы ориентироваться в темноте.
Планы моего обращения также принимали окончательные формы. Эдвард и Карлайл с самыми серьезными выражениями на лицах обсуждали будет ли хорошей идеей индуцировать кому или же просто накачать меня морфином перед введением яда. (Эдвард уже собирал его. Мне смутно нравилась идея, что он будет тем, кто изменит меня, пусть даже со шприцем в виде посредника.) Наконец выбор был сделан в сторону комы, хотя они не знали, какую часть процесса я смогу проспать, пока трансформация не выжжет медикаменты из тела.
Эмметт хотел рассказать мне свою историю до того, как я пройду обращение — по его мнению, мое обращение должно было больше всего походить на его, нежели на чье-либо еще. В конце концов, Розали нашла его и полюбила до того, как принесла Карлайлу — и была с ним, когда он проходил обращение.
Как я уже знала, на него напал медведь. Когда Эмметт уже терял сознание, он услышал то, что счел звуками еще одного зверя, который дрался с медведем за добычу. Конечно же, это была Розали, которая быстро разобралась с медведем и подняла Эмметта, чтобы отнести его к ней домой. Он ощущал это как полет и сумел открыть глаза — и потом изо всех сил сражался, чтобы удерживать их открытыми, глядя на лицо Розали.
Он считал ее ангелом и недоумевал, почему она не поднимается в воздух.
— А потом она принесла меня к Богу, — поведал он со смехом. Данное впечатление от Карлайла (вполне приемлемое, предположила я, учитывая, что Эмметт потерял много крови и уже расценивал Розали в качестве ангела) заставило его верить, когда трансформация началась, что его сослали в Ад. Но, как он сказал, в Аду было не так плохо, потому что его "ангел" оставался с ним — каждый раз когда "Бог" приходил посмотреть на его прогресс. Эмметт боялся, что она уйдет, но этого не произошло. Так что, несмотря на ощущение адского огня, он считал свою судьбу достаточно милосердной. И, когда все закончилось, удивительно хорошо отреагировал на сообщение о том, что он теперь вампир. Хотя (он несколько некстати усмехнулся) у него были определенные трудности с адаптацией к стилю жизни Карлайла.
Когда Эмметт закончил, я поблагодарила его за историю и отправилась прямиком к Эдварду.
— Когда я буду проходить обращение, — спросила я, — ты будешь со мной?
— Да, — тут же ответил он, хотя прозвучало так, словно для него было трудно произнести это слово.
Я поморщилась.
— Я знаю, что со мной будет ужасно находится рядом, когда я выйду из комы и буду кричать, рыдать и все такое, но… вроде бы Эмметту это помогло.
Эдвард кивнул и заключил меня в объятиях, в которых я благодарно расположилась.
— Я буду с тобой, — пообещал он.
— И Розали говорила, что могла слышать то, что вы с Карлайлом говорили ей, когда...
— Я буду говорить с тобой, — сказал он, поняв, что я имею в виду, — это поможет тебе отвлечься.
— И если это ощущается как огонь... — сказала я, положив руку ему на щеку, — ты довольно холодный, — отметила я, ощущая робость, — пробовали это? Охлаждать тех, кто проходит обращение?
— Нет, не пробовали, — медленно произнес он, — но это не настоящее тепло, просто такое ощущение.
— Можно хотя бы попробовать? Я прошу прощения, я уверена, что для тебя это будет столь же ужасно, как и для меня, но...
Эдвард покачал головой.
— Я буду держать тебя, когда это будет происходить, — прошептал он, перебирая мои волосы.
Май закончился, начался июнь.
* * *
Учебный год подходил к концу. Начали распространяться руководства по сдаче выпускных экзаменов. Продавались учебники. Везде обсуждались планы на лето, с восторженными или завистливыми выражениями лиц, в зависимости от того, о чьих именно планах шла речь. Новость о моем путешествии по Европе с Калленами принесла мне несколько настолько пугающих завистливых взглядов, что я задумалась о том, чтобы рассказать еще и о трех днях пытки вампирским ядом. Но, конечно же, это осталось в строжайшем секрете.
Хотя Джанне я рассказала, частично надеясь, что Вольтури читают ее переписку — это бы убедило их, что дата назначена, и что я еще недолго пробуду человеком-который-знает. Я не назвала точного адреса того места в Норвегии, но упомянула, что "собираемся забраться севернее" и что, скорее всего, моей первой добычей будет лось.
Экзамены прошли, как и вечеринки в честь окончания учебного года, на нескольких из которых побывали и мы с Эдвардом. Розали, Эмметт и Джаспер, которые были в старшем классе, тогда как Элис и Эдвард были в том же, что и я, выпустились. Мы ходили посмотреть на их церемонию выпуска, и я задумалась, как много раз каждый из них получал шляпу и мантию выпускника, выслушивая похожие речи для выпускников, проходя через те же этапы. Я позже задала этот вопрос Розали и она ответила:
— Я? Тьфу, слишком много.
— Почему тогда ты продолжаешь ходить в школу? В колледже было бы интересней, разве нет? — осведомилась я.
— Именно. Просто пару раз были проблемы с тем, что в вымышленную школу звонили, так что теперь я год-два отсиживаю здесь, — она махнула в сторону школьного здания, — а потом уже с данной легендой иду в колледж.
Прощаться с Чарли было тяжело, пусть и привычно. Я уезжала от него надолго после сравнительно коротких визитов каждое лето, сколько себя помнила — в этот раз отличие было только во времени года. И в этот раз я знала кое-что, чего он не знал: я могла больше не увидеть его лично еще несколько лет — или вообще никогда.
Я обняла его лишний раз. Это было все, что я могла сделать.
Каллены укрыли всю мебель в доме тканью, защитив ее от пыли, загрузили три арендованных автомобиля сумками, чемоданами и коробками. Я спросила как много домов, уставленных мебелью и прочими вещами, которые сложно брать с собой, у них разбросано по миру.
— Если исключить один арендованный и считать тот, что приобрели в Норвегии, — ответил Эдвард, — то двенадцать.
Я присвистнула. Он засмеялся и поцеловал меня. Мы ехали в одной машине с Элис; Карлайл с Эсме в другой, Джаспер, Эмметт и Розали делили последнюю. (Я подозревала, что Джаспер поехал не с нами потому что для него было слишком трудно долго находится в замкнутом пространстве рядом со мной. Хотя скоро это перестанет быть проблемой.)
Мы прибыли в аэропорт, прошли через охрану с минимальными подозрениями, сели в самолет — снова первый класс — и вылетели в Норвегию. У нас было несколько пересадок, и наконец мы приземлились в аэропорту Бергена. Все Каллены выучили норвежский на случай, если надо будет общаться с персоналом аэропорта, хотя Элис сказала, что их акценты ужасны, из-за обучения только по книгам при ограниченном времени. Я молчала, позволив им говорить за меня. Позже будет отличная возможность учить языки эффективней.
Дом был большим и сделанным из дерева. Эсме, казалось, влюбилась в него, едва мы только подъехали на взятых напрокат машинах. (Розали планировала позже приобрести машину, но сейчас проще было взять напрокат, учитывая то, какие автомобили предпочитали покупать Каллены.)
Пока Карлайл готовил место для моего обращения и распаковывал необходимое оборудование для введения в кому, Эдвард сгреб меня в охапку, и мы пробежались вдоль ближайшей береговой линии, чтобы я могла насладиться видом.
Фьорды были великолепны.
Когда Эдвард получил от Карлайла ментальное сообщение, что все подготовлено, он прошептал мне на ухо:
— Как только будешь готова, Белла.
Была ли я готова? Я откинулась на Эдварда и задумалась об этом. Я в достаточной мере уверена, что быть вампиром прекрасно. Но боялась процесса обращения.
Три дня, не считая времени комы.
— Обращение нельзя остановить, если оно уже началось, так? — спросила я. Если бы я получила подтверждение, что я пройду весь процесс, нравится мне это или нет, в целости и психически здоровой... это было бы отлично. Но если бы существовал хотя бы небольшой шанс, что я буду умолять до тех пор пока Эдвард не остановит это и обратит процесс, то все было бы зря.
— Нет, — ответил он, — Белла, ты можешь все отменить, если хочешь. Я обещаю, что не позволю никому укорить тебя за это. Решение целиком за тобой. Если хочешь подождать, или изменить свое решение, мы можем просто продолжить путешествие по Европе, а твое сердце будет продолжать биться. Ты вовсе не обязана это делать.
— Я хочу быть вампиром, — сказала я, — я просто ... немного боюсь тех шагов, которые мне нужно сделать для этого.
Он поцеловал мои волосы.
— Ты не обязана это делать, — повторил он.
— Но я сделаю, — твердо сказала я. И продолжила уже с меньшей уверенностью: — И ты будешь со мной.
— Буду, — пообещал он. Я посмотрела ему в глаза. Он будет, потому что я нуждаюсь в нем, даже несмотря на то, что каждый раз, когда я буду вздрагивать, это будет ранить его.
Я знала, что раньше ощущала неопределенность, поскольку записала это, но как я могла не знать, что люблю его?
— Тогда я готова, — сказала я, — насколько вообще когда-либо буду готова.
Эдвард поднял меня, крепко прижал и отнес в дом. Я съела плитку шоколада — последний раз, когда человеческая еда имеет для меня приятный вкус. Я позволила ей медленно раствориться на языке, после чего вошла в комнату Карлайла, выбранную для обращения.
Я держала глаза закрытыми, пока Карлайл проводил процедуру для введения в кому. Я знала, что как только я усну, Эдвард введет иглу шприца с ядом в мое сердце и основные кровеносные каналы — чем больше будет в них яда, тем быстрее пройдет изменение. Я провалилась в темноту.
А очнулась, уже будучи объятой пламенем.
========== Глава 13: Новорожденная ==========
Боль была нелепа. В тот момент, когда я пришла в сознание, мой мозг проверил ощущения и отверг их как очевидно абсурдные: такого просто не могло происходить. Не могло быть столько агонии одновременно. Мои нервы посылали очевидно неверные данные, которые можно было спокойно игнорировать.
Но пламя было настойчивей этой мысли, и, уже через секунду после предыдущего осознания, игнорировать происходящее у меня не получалось.
Пламя было повсюду — некуда было убежать, не было прохладного места, на котором я могла бы сконцентрироваться и спастись. Мои глаза варились в собственном соку, кровь кипела в венах, кожа поджаривалась, обугливалась и рассыпалась пеплом, кости растворялись в кислоте, легкие превращали каждый мой конвульсивный вдох в раскаленную плазму, органы скручивались и перемешивались в ванне из магмы.
Я попыталась двинуться, чтобы убежать. Это было чисто рефлекторное действие — "бежать" было некуда — но я сейчас была не состоянии побороть этот импульс. Смутно я поняла, что не сдвинулась с места. Мышцы работали. Даже в этом кричащем и плавящемся, к моему страданию, состоянии они могли бы сокращаться и расслабляться по команде. Я могла двигать пальцами, но не броситься через комнату в бесплодной попытке убежать от огня.
Эдвард.
Он был со мной как и обещал — удерживая меня. Он находился словно по другую сторону — прохлада, которую я не могла достичь. Жар не ощущался слабее там, где его руки обхватывали меня. Но я знала, что он со мной.
Боль совершенно не уменьшалась. Это бы заняло весь доступный мне интеллект — раньше. Но изменение уже началось, так что в моем сознании было уже больше места...
Был небольшой свободный уголок на задворках моего разума, который я могла использовать для размышлений.
— Время, — потребовала я, успев выплюнуть эти два слога до того, как мои челюсти снова сжались, и надеясь, что он поймет о чем я.
— Ты проспала первые тридцать часов и пятнадцать минут, — тут же прошептал он мне на ухо. Я сконцентрировала все доступное мне внимание на его голосе. Я не была уверена, галлюцинирую или нет, когда ощутила, что могу слышать больше оттенков в нем — были ли мои уши уже улучшены? Они тоже были объяты пожарищем, как и все остальное. Печи в виде ушей по обе стороны головы все равно могли улавливать звуки — и его голос был напряженным, несчастным, но преданным. Ему был ненавистен факт, что мне больно. Вот что я поняла из сказанного. Но он оставался со мной.
— Сейчас пятнадцать минут второго ночи. Четверг. Все должно закончится завтра в десять вечера — процесс пройдет быстрее с таким количеством яда в организме, — проговорил он сквозь сжатые зубы.
Завтра. Почти послезавтра.
Но не сейчас.
Я пылала.
* * *
У меня ушел почти час после пробуждения, чтобы по-настоящему захотеть умереть.
Это желание было почти таким же чуждым, какой ранее была боль. (Теперь боль была привычной — то есть я могла бояться каждого момента оставшейся мне пытки по отдельности.) Я никогда ранее не хотела смерти, несмотря на мои легкомысленные ремарки Эдварду о том, что он сделает, если я буду умолять о смерти.
Но ничего не стоило этого. За целое тысячелетие я не смогла бы сделать ничего такого, что стоило бы еще одного часа этого мучения, даже если бы через этот час все закончилось, и за остаток вечности я бы не сделала ничего из того, что стоило бы того времени, что мне осталось вытерпеть на самом деле.
В пять утра четверга я начала надеяться каждой частичкой своего изломанного и обугленного тела, что он лгал о том, что не убьет меня, даже если я буду умолять.
Я умоляла.
Выплевывая слова, ненавидя воздух, которым формировала мольбы, я просила убить меня.
— Нет, — ответил Эдвард таким голосом, словно он испытывал ту же боль, что и я. Невозможно. — Белла, нет. Скоро все закончится. Завтра.
Я зашипела. Прозвучало вполне по-вампирски, по крайней мере этот звук.
— Пожалуйста! — закричала я.
— Нет, — мне показалось, я слышала, как он двигается; возможно, он сжал меня крепче. Я не могла говорить. Все было огнем и агонией; ничто, столь тривиальное как объятия Эдварда, не стоило передачи информации через мои сгоревшие и разрушенные нервы. Я не хотела, чтобы он обнимал меня, если он делает это не для того, чтобы убить меня, закончить это, прекратить это...
Я испустила бессвязный вопль.
Шло время. Я периодически умоляла о смерти, но Эдвард всегда отказывался. Иногда его возражения были слабее прочих, менее категоричными, и тогда я принималась извиваться, рыдать и кричать сильнее. Возможно, если я раню его достаточно своей болью, чтобы он захотел остановиться, он даст мне единственное, что, как я помнила сейчас, я хотела.
Но такой милости мне не дали. Он не оторвал мне голову, его руки не вырвали мое пылающее, все еще бьющееся сердце. Он не убил бы меня.
После нескольких попыток убедить Эдварда избавить меня от боли, я начала звать остальных. Элис, Карлайла, Эсме, Джаспера, Эмметта, Розали. Я могла слышать шаги, когда они приходили. Я слышала, как каждый из них сказал "нет". Элис добавила еще, что видит меня в будущем сильным и здоровым вампиром.
— Ты будешь прекрасна, — пообещала она перед уходом.
Эдвард вздохнул с облегчением, когда она сказала это. Хорошее видение. Но недостаточно хорошее, чтобы стоить этих мучений.
Но когда я умоляла Розали, она замешкалась после моей просьбы.
