сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 75 страниц)
— Дэвид, возможно, не знает об этом, да и Гарри, скорее всего, не в курсе, — отметила я. — Но остальные должны знать. У них все еще золотые глаза, так что если я не выбрала весьма странное время и они не являются всеядными, если так можно сказать, то это все относится только к нему. Почему они с этим мирятся?
Эдвард медленно заговорил, тщательно подбирая слова:
— Есть несколько возможных причин… Во-первых, у них нет надежного способа контролировать Лорана. Ты не можешь поместить вампира в тюрьму. Нет ничего, чем можно было бы запугать его или вроде этого. Единственное, что можно с ним сделать или не сделать против его воли, это насилие или его угроза.
— Кейт могла бы вырубить его, — возразила я.
— Я уверен, что Кейт в одиночку, или вдвоем-втроем с кем-то из них могли бы его победить, — согласился Эдвард. — Но этот вариант не сработает, даже если мы предположим, что они без всяких сомнений смогут причинить вред Лорану. Если они ранят Лорана, они ранят Ирину — возможно, в буквальном смысле; она может поддержать его в физическом противостоянии. Ты помнишь, как я отреагировал, когда Джаспер пытался говорить о применении к тебе физической силы во время твоего первого контакта с человеком? Это когда ты так многословно требовала, чтобы Джасперу разрешили оторвать тебе руку, если это спасет нашего "подопытного", и я едва выносил этот разговор. И я не уверен, что я мог бы сделать, если бы он на самом деле ранил тебя. В данном случае Лоран вряд ли будет взывать к рассудку Ирины, поэтому если они захотят напасть на него, им придется разбираться и со своей сестрой.
— Ладно, — сказала я, — они не будут с ней драться, чтобы защитить людей, которых они даже не знают. Но почему тогда Ирина это терпит? Почему не пытается его остановить? Он должен будет ее послушаться.
Эдвард несколько секунд обдумывал мой вопрос.
— Ну, — сказал он, — вторая причина в том, что Денали не относятся к "вегетарианству" так же, как мы. Это Таня придумала так назвать наше поведение, и я полагаю, что она считает его аналогом вегетарианства у людей, когда они едят только растительную пищу. То есть — это личный выбор образа жизни, возможно, с некоторой нравственной подоплекой, но он не стоит того, чтобы за него воевать.
— Дэвид и Гарри... — начала я в ужасе. Глаза Дэвида было бледно-оранжевого цвета, но...
— Они растят своих так называемых "детей" как вегетарианцев, — заверил меня Эдвард, сжимая мою руку. — Я не думаю, что тебе стоит волноваться, что Дэвида или Гарри будут больше побуждать к употреблению человеческой крови, чем Иларио. Их никто не будет останавливать, если они, например, захотят уйти и влиться в ряды обычных вампиров — меня, между прочим, тоже никто не остановил, — но если они останутся с ковеном, вряд ли они так поступят. Да и Ирина тоже, скорее всего, не вернется к человеческой крови. Но для активной проповеди своих убеждений у нее недостаточно мотивации — она не будет рисковать отношениями с Лораном из-за споров о диете. Даже если она и пыталась его в чем-то убедить, она должна была уже многие месяцы назад потерять былой пыл, и, скорее всего, они пришли к нелегкому компромиссу.
— Он убивает людей, — сказала я. — Не свиней, не кур, не коров. Людей. Это не выбор образа жизни, это мертвые матери и отцы, и братья, и сестры, и сыновья, и дочери...
У Эдварда был несчастный вид. Я вздохнула.
— Я не говорю, что тебе нужно вернуться к своей привычке "бороться-за-справедливость-и-заодно-перекусывать", — заметила я, большим пальцем разглаживая его бровь, — но ведь это совсем другое дело. Я действительно считаю, что совсем другое. Если бы я знала, что Лоран способен отличить хороших людей от плохих, и выбирает только плохих для своего питания, которые похищают детей или поджигают сиротские приюты, или вроде того — тогда эта информация не была бы для меня такой уж важной, в моей жизни есть более приоритетные задачи, чем спасать убийц от наказания. Но если Лоран и ест плохих людей, думаю, это чистая случайность.
Эдвард безмолвно кивнул.
— Третья причина, — мягко сказал он, — это что в мире много вампиров, и сестры и Элеазар не считают своим долгом контролировать Лорана в большей степени, нежели какого-то другого вампира, только потому, что он живет вместе с ними.
Я поняла, что для Эдварда, возможно, мое недовольство Лораном выглядело как ханжество, потому что он не знал, что я подготавливаю основу для свержения Вольтури и прекращения питания людьми. Я попыталась подумать, каким образом можно изменить его впечатление, и при этом не выдать ничего из моих планов.
— Элеазар упомянул о друге Карлайла по имени Алистер, — внезапно сказала я. — Полагаю, он тоже не вегетарианец, при этом Карлайл называет его своим другом.
Он кивнул в подтверждение.
— Ну, насколько у Алистера вообще могут быть друзья. Это самая мизантропическая личность из всех, кого я когда-либо видел, и он может вынести визит Карлайла — своего самого близкого знакомого, насколько я знаю, — где-то один раз за сто лет. Ну и чуть чаще они обмениваются письмами. Последний раз они переписывались в тысяча девятьсот восемьдесят втором году.
— Есть ли у семьи другие друзья, о которых мне следует знать?
Эдвард их перечислил. Питер и Шарлотта из бывшего ковена Джаспера. Ирландский ковен, египетский, еще один — из бассейна реки Амазонки, отшельники Гаррет, Мэри и Рендалл в Северной Америке и Макенна в Европе.
— Конечно, мы встречали и других вампиров, — сказал он. — Случайные встречи, вроде той, когда мы столкнулись с Лораном и его старым ковеном. Но те, про кого я сказал — с ними мы более близко знакомы. По правде говоря, Розали и Эмметт в ближайшее время подумывают отправиться в Ирландию — навестить Сиобан и ее ковен. Раньше это была просто пара, Сиобан и Лиам, но к ним недавно добавился еще один вампир.
— И они все... не вегетарианцы.
Эдвард кивнул с серьезным видом.
— Вампиры-вегетарианцы очень, очень редко встречаются, Белла. Да в общем-то, вампиры — это вообще редкость.
— Кто-нибудь предпринимал какие-нибудь усилия для того, чтобы убедить вампиров, питающихся людьми, больше так не делать? Или все просто ждут, пока они сами появятся — твое возвращение, появление Кармен и Элеазара в Денали, Элис, которая видела себя и Джаспера, как они присоединяются к вам и становятся вегетарианцами?
— Некоторые аккуратные попытки были, — ответил Эдвард. — Но они не увенчались большим успехом. Ты не знаешь, какова на вкус человеческая кровь, Белла. Это не так-то просто — попросить кого-то отказаться от нее, когда они уже решили для себя, что она для них важнее человеческой жизни.
— Ты знаешь, какова она на вкус, — сказала я. — Эсме знает, какова она на вкус. Элис знает. И Эмметт, — Джаспер был плохим примером, я его пропустила. — И Таня, и Кейт, и Кармен, и Элеазар...
— Да, — серьезно произнес Эдвард. — Мы знаем. Почему, как ты думаешь, настолько сложно сопротивляться, когда у тебя уже есть это знание? Джанна сейчас внизу. Я знаю, какой у нее будет вкус. Мне не нужно только представлять это, как тебе, я вынужден об этом помнить, и когда я рядом с человеком — приходится прикладывать немалые усилия.
— Как она может быть настолько вкусной? — спросила я, эффектно плюхнувшись на пол. Не все комнаты тут были полностью обставлены мебелью, как и другие дома Калленов, и в той комнате, где мы были сейчас, кровати не было — кровать имела чисто эстетическое значение, поэтому они были на острове Эсме, но для комфортного сна или других целей они не играли особой роли. Джанне повезло, что здесь, в комнате Элис, почему-то оказалась одна кровать с балдахином.
— Чтобы дать тебе представление об этом, — ответил Эдвард, — перед нашей свадьбой я спросил братьев, чего ожидать от медового месяца, и точные слова Джаспера были: "уступает только вкусу человеческой крови". Эмметт не стал ему возражать.
Я недоверчиво уставилась на него.
— То есть ты хочешь сказать, что и Джаспер, и Эмметт считают, что человеческая кровь — это лучше, чем секс. Вампирский секс, не человеческий. Причем Джаспер даже никогда не встречал "певца".
Эдвард кивнул.
— А ты что думаешь по этому поводу? — лукаво спросила я, принимая эффектную позу. — Но не надо лгать, чтобы пощадить мои чувства.
Взгляд моего мужа оценивающе скользнул по мне, и он ответил:
— Мне не пришлось бы лгать, даже если бы ты могла сразу обидеться. Но я не уверен, как бы ответил на этот вопрос, если бы когда-нибудь попробовал твою кровь.
— Мне интересно, за что проголосовали бы Ирина и Лоран, — сказала я. — Или другие друзья семьи, если бы у них была соответствующая информация.
— Ну, думаю, ты сама можешь их спросить, — ответил он, но его внимание явно больше не было сосредоточено на теме разговора, и мне совсем не хотелось прямо сейчас его к ней возвращать.
========== Глава 20: Европа ==========
Спустя несколько часов Джанна громко, на весь дом, сообщила, что у нее кончились некоторые продукты и ей нужно либо разрешение взять одну из машин, либо помощь Эдварда, чтобы съездить в магазин. Она, похоже, не знала, что я уже дома. Эдвард вздохнул, привел себя в порядок и пошел выдавать ей ключи. Пока он рассказывал, где расположен магазин, и отсчитывал канадские доллары на покупки, я смотрела в потолок и размышляла.
Если предположить, что я сумела бы избавиться от Вольтури, вакуум власти сразу бы заполнился — или могло стать еще хуже. Вампиры сами по себе были жестокими созданиями: единственными стоящими угрозами и реалистичными способами разрешения конфликтов были невыносимая боль или смерть, для чего нужно было превосходящее число вампиров (или, как я полагала, оборотней). У вампиров не было экономики, куда бы я могла вклиниться, чтобы исподволь воздействовать на участников рынка. Не было более-менее значительного вампирского сообщества, в котором важна репутация — единственные социальные связи, значимые для вампиров, были связями в паре, которые нельзя было использовать для регуляции преступлений и наказаний, к тому же далеко не все вампиры имели пару.
Если бы под моим началом было полдюжины Алеков, можно было бы организовать нечто вроде тюрьмы без тех мер, что сами по себе вызывают отвращение. Но я не знала, где найти таких Алеков, не говоря уже о том, как заставить их работать тюремщиками за вегетарианскую диету.
В любом случае, я не была уверена, что могу победить Вольтури в прямом противостоянии, даже если мой ковен, Денали, все друзья семьи и вся стая квилетов будут сражаться на моей стороне. У меня одной был иммунитет к Джейн и Алеку, оружию — ну ладно, технически, иллюзионистам — стражей Вольтури, и я не была сильна настолько, чтобы победить их в одиночку. Мне требовалось больше союзников, готовых прийти на помощь в нужный момент. И со стопроцентной вероятностью я не смогу приступить к активным действиям, пока Джанна не выносит моего ребенка и он не будет достаточно взрослым, чтобы безопасно пройти обращение. До тех пор ребенок будет моим ужасающе слабым местом при попытке поднять восстание. Так что у меня было некоторое время на то, чтобы обдумать, где взять шестерку близнецов с парализующим даром, а также другие детали моего планируемого управления.
Мне было неуютно вот так бездельничать. Каждый день по всему миру люди умирали от клыков, с одной стороны, скрытных, а с другой — неподконтрольных вампиров. И в еще более ошеломляющих масштабах люди умирали от более обыденных причин. Люди вроде Иларио, только без его удобных связей и запаса удачи, становились жертвами болезней. Возраст, ранения и человеческая жестокость забирали еще больше жизней. Возможно, не все умирающие захотели бы стать вампирами, но по законам Вольтури у них не было и этого выбора. Я могла вырвать только отдельных людей из лап смерти, то тут, то там, пользуясь удобными случаями и поводами.
Я вспомнила, что давно не проверяла почту, и пошла к компьютеру. Я просматривала входящие, когда Эдвард закончил учить Джанну фразам на французском, которые ей понадобятся в магазине, и вернулся на второй этаж. Он не стал маячить у меня за спиной, только вошел в комнату, глянул, что я делаю, и вышел куда-то. Спустя некоторое время я услышала восхитительные звуки рояля, на котором он играл, чтобы чем-то себя занять.
У меня было несколько писем от обоих родителей, которые я пробежала взглядом первыми и ответила им общим письмом, вместо того, чтобы писать Рене дюжину односложных новостей или четыре гигантских разглагольствований и признаний в любви Чарли. Так что каждому из них достался средний по размеру ответ о том, что я могу мало сказать о месте моего пребывания, скучаю по ним, и пара вопросов, как у них дела. Поскольку у них не было причин ожидать, что у меня все будет очень уж интересно, вряд ли они решат, что мой ответ содержит слишком мало подробностей. В большинстве человеческих жизней событие "я начала учить норвежский" стало бы наиболее запоминающимся за целый месяц, не говоря уже о неделе (я не упомянула итальянский, французский, португальский, украинский и остальные в моем в списке — обычно люди не пытаются учить столько языков одновременно).
Рейчел тоже прислала мне пару писем, которые я не сочла срочными (иначе бы она прислала смс), но все равно открыла с некоторым беспокойством.
Одно было с новостями про Сью Клируотер. После долгих и громких дебатов со своей дочерью Сью, похоже, пришла к выводу, что если Гарри был мертв, значит, Ли убила его. Это был не самый хороший вывод из произошедшего. Сью не хотела жить в мире, где ее дочь убила ее мужа. Так что она решила, что Гарри все-таки жив — но пока, по словам Рейчел, привыкала к этому крайне медленно. Сью, видимо, сомневалась по поводу того, разрушит ли вампиризм человеческий брак, у нее не было ясного понимания, хочет ли она снова увидеть Гарри, но была твердо уверена, что Ли и Сью не должны пытаться его навестить (и хорошо — я пока не хотела, чтобы Денали узнали про оборотней), а в целом ее вся эта неразбериха совсем не радовала. Рейчел также добавила приписку, что Ли благодарна за спасение ее отца, и что Сет все еще считает меня "хорошим вампиром".
В следующем письме Рейчел сочла нужным немного рассказать мне о переписке Гарри с детьми по электронной почте. Ему не слишком нравились Денали, у него были проблемы в общении со всеми, кроме Кармен и Элеазара (повезло, что он жил с ними). Это усугублялось тем, что сестры и Лоран интерпретировали каждое проявление сильной эмоции от новорожденного как причину для осторожности, зачастую — жестокости, пытаясь не дать ситуации выйти из-под контроля. А Гарри не страдал от отсутствия сильных эмоций — он скучал по детям. Также он был больше заинтересован в утешении Сью, чем я предполагала. Возможно, она все же была его парой. Я не знала, насколько такая связь может проявиться, если они еще ни разу не встречались с момента его обращения, но если так оно и есть, думаю, я об этом узнаю.
Потом было письмо, что стая окончательно сформировалась как группа, успешно контролируется, и Рейчел постановила свернуть лагерь и возвращаться обратно в деревню. Похоже, что в курсе событий теперь было все племя, но старейшины и Вожак-Рейчел строго запретили рассказывать об этом посторонним. (Совет старейшин теперь включал и Сью Клируотер, которая замещала мужа, пока его нет, и скорее всего, она останется на этом месте, даже если он вернется — потому что он теперь вампир). У Рейчел пока оставались деньги, но ей предстояли еще расходы, и деньги были нужны. Я позвонила Джанне и попросила, пока она еще в городе, купить конвертов и марок, и подобрала французские слова, которые понадобятся ей, чтобы их приобрести. Я ответила на это письмо, что вышлю чек по почте.
И наконец, после этого я прочитала ее последнее сообщение. Оно было о Сэме, женихе Ли — которым он больше не был. В племени была легенда, которой я раньше не слышала. Оборотни были предположительно склонны к "запечатлению", которое было чем-то вроде однонаправленной и психологически более уникальной версии вампирских пар. И Сэм пошел и запечатлелся на двоюродную сестру Ли, Эмили, приехавшую с неожиданным визитом из резервации Мака, где она жила. Она и раньше нередко приезжала — пока росли, Ли и Эмили были близки как сестры.
Благодаря их общим мыслям все в стае точно знали, что случилось с Сэмом. Рейчел описала это как внезапное исчезновение Солнца: "Словно больше нет в мире ни света, ни тепла — все теперь исходит от нее, — написала она. — Находиться в голове Сэма сейчас действительно странно, потому что при этом все в стае словно бы наполовину влюблены в Эмили — только потому, что он так привязан к ней. Когда он встречался с Ли, такого не происходило, а у них были очень близкие отношения”.
