сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 75 страниц)
Спустя всего лишь несколько минут мы были возле дома Калленов — ну или в лесу поблизости. Белый флигель, окрашенный в те же тона, что и сам дом, располагался среди деревьев. К нему вела гладкая грунтовая дорога, протянувшаяся от шоссе. Я решила, что там может поместиться с десяток машин — у флигеля было трое ворот, каждые из которых были рассчитаны на две машины, причем здание было достаточно большим, чтобы на его обратной стороне могли быть такие же ворота. Эдвард поставил меня на ноги и позволил подержаться за его руку, пока я пыталась понять, достаточно ли устойчиво стою на земле. После того, как я убедилась в нормальном функционировании конечностей — к слову сказать, я падаю в четыре-пять раз чаще обычного человека — я отпустила его руку.
Эдвард полез в карман и, похоже, дистанционно открыл ворота. Средние из них поднялись, явив моему взгляду знакомый вольво, на котором Каллены ездили в школу, и другую машину серебристого цвета, логотип на которой представлял собой крылья — вампир мог бы прочитать, что на ней написано с такого расстояния, однако я не могла, к тому же я не разбираюсь в машинах.
— Вольво или вторая? — спросила я Эдварда.
— Вторая, — ответил Эдвард, его явно позабавил мой вопрос. Как только я подошла к машине, он уже был на месте водителя, разблокировав дверь со стороны пассажира, чтобы я могла сесть. Я забралась внутрь, аккуратно закрыв дверь, чтобы не повредить очевидно дорогую машину, и сознательно напомнила себе не пристегивать ремень безопасности. Внутри машина была удобной и красивой.
Большую часть поездки я провела с закрытыми глазами, пальцами приводя в порядок волосы после бега по лесу. Когда Эдвард достиг нужной скорости, и мы были не на поворотах, высокая скорость почти не чувствовалась; но смотреть мне все равно не хотелось. На шоссе он продолжил свой рассказ о коралловом рифе прямо с того места, где остановился.
* * *
Эдвард довез нас до Порт Анжелеса за двадцать минут безо всяких аварий или неприятностей. В дороге я не слышала сирен, что было хорошо (мне не пришло в голову спросить, как он поступает с полицейскими — останавливается по требованию или просто уходит на высокой скорости). Он практически сразу нашел место для парковки, возможно, при помощи телепатии.
В ресторане была создана расслабляющая атмосфера, помещение было оформлено в мягких тонах. Оно было закрыто от солнечного света, который пробивался из-за облаков, и единственным источником освещения были свечи. Я задумалась, в самом ли деле это было место с лучшей итальянской кухней в городе, или или просто Эдвард хотел привести меня именно сюда.
После того, как мы уселись за столик в самом дальнем углу, нам принесли меню. Я просмотрела его, пытаясь выбрать два блюда, и решила остановится на пасте примавера и супе с устрицами. Я думала, что вполне смогу справиться с супом и съесть треть пасты, чтобы мы не выглядели странно. Наклонившись к Эдварду, я шепотом сообщила о своем выборе, и он попросил официанта принести блюда в такой манере, будто суп заказывал именно Эдвард.
Нам быстро принесли хлеб и по стакану воды каждому, и я сделала глоток из своего. Потом оглядела ресторан: было не слишком людно.
— Знаю, что вы не любите обычную еду, — шепнула я Эдварду, — а как насчет напитков, например, воды?
Он моргнул.
— Знаешь, никогда даже не задумывался о том, чтобы попробовать, — усмехнулся он. Потом поднял стакан, отпил немного и поставил обратно, задумчиво причмокнув.
— Твое заключение? — спросила я. — Как тебе известно, твой обычный рацион питания на 95% состоит из обычной воды.
— Он теплее воды, — ответил Эдвард немного рассеянно, глядя на стакан. — У нее нет вкуса. На жажду она тоже не влияет. Предполагаю, что было бы полезно, если бы время от времени окружающие видели, как мы пьем воду.
— Так что, — спросила я, — никто из вас никогда не пробовал это сделать?
— Ну, скорее всего кто-нибудь из "нас" когда-нибудь да пробовал, — сказал он, избегая слова "вампир" — он либо заметил, что кто-то подслушивает, либо думал, что нас может подслушивать кто-то, как и я, ментально невосприимчивый. — Не знаю про свою семью, но сомневаюсь.
— Хм, — я подумала, сколько же всего существует, чего они еще просто не пробовали. — Хочешь попробовать бульон из моего супа?
— Нет, суп для тебя, — отказался он. — Если необходимо будет попробовать больше видов жидкости, я могу сделать это, не отнимая у тебя обед.
Я пожала плечами и взяла кусок хлеба, на который намазала масло.
— Расскажи, что случилось после того, как ты обнаружил акулу, — подбодрила его я, пытаясь вернуться к той истории, которую он не закончил, пока мы ехали.
— Ты не думаешь, что я не говорил столько о себе за весь предыдущий год? — с иронией спросил он.
— Мне интересно, — ответила я. — У тебя меньше ограничений и больше времени, чем у… у большинства людей, и у тебя хорошо получается это использовать.
— Ладно, — сказал Эдвард, — тогда почему бы тебе не рассказать, что бы ты хотела сделать, если б не имела всех этих ограничений?
Я надкусила хлеб.
— А почему ты не хочешь, чтобы так было? — тихо спросила я, проглотив кусок.
Он с болью посмотрел на меня.
— Думаю, здесь не место для таких разговоров, — ответил он. — Я… пытаюсь не скрывать ничего, но все же лучше говорить об этом не здесь.
Наверное, он был прав.
— Тогда в машине, — предложила я.
— Договорились, — мягко ответил Эдвард.
========== Глава 7: Души ==========
Суп был вкусным, с пастой тоже все было в порядке, хотя повар, на мой взгляд, слишком увлекся идеей "аль денте". Когда с обедом было покончено (я по большей части правильно оценила свой аппетит), а оставшаяся еда упакована, Эдвард оплатил счет, и мы вышли из ресторана.
— Отличное местечко, — сказала я.
— Рад, что тебе понравилось, — напряженно произнес он (нервничает насчет будущего разговора о причинах, по которым не хочет видеть меня бессмертной?) и разблокировал двери машины. Я села; он подождал, пока в потоке машин появится место, забрался на водительское сиденье и выехал со стоянки.
— Итак, — начала я.
— Хорошо, — вздохнул он, выезжая на шоссе и быстро набирая скорость. — Не думаю, что ты это поймешь.
— А ты все же попробуй, — проворчала я.
— Прежде всего, — сказал он, — можешь рассказать о своих религиозных взглядах?
Это действительно было не совсем понятно.
— Какое это имеет значение?
— Я начал с этого вопроса, потому что без ответа на него мне будет сложно объяснить свою позицию, — ответил он.
— Я не слишком задумываюсь о религии, — сказала я, — Рене примеряет на себя новые церкви как некоторые люди примеряют обувь в магазине. Но у нее никогда не было привычки тащить меня за собой.
— А что ты скажешь насчет существования бессмертной души? — спросил Эдвард, и у меня появилось подозрение, что я представляю, куда ветер дует.
— Эдвард, если ты собираешься сказать мне, что у меня есть душа, поскольку я человек, а у тебя нет, потому что ты вампир, то это возражение просто нелепое. Что, по-твоему, делают души? Как ты считаешь, какую функциональность ты потерял в 1918? Ты можешь ясно мыслить, так что если души и существуют, то они не за это отвечают. Ты можешь принять решение не убивать всех вокруг тебя, даже если они очень вкусные, так что если ты прав, то и моральные установки не зависят от души. У тебя есть воспоминания, так что это не твоя душа хранила их, если ты ее и вправду потерял. Если ты думаешь, что душа делает людей уязвимыми, медлительными, слабыми и смертными, то твоя теологическая картина мира весьма оригинальна. И если ты прав, и души действительно несут в себе все эти качества, то я не уверена, что кому-нибудь могла бы понадобиться такая душа.
— А что насчет жизни после смерти? — прошептал Эдвард.
— Насчет нее? Предположим, что Бог существует, — уступила я ему. — Существует и ему нравится распределять людей после смерти по их поступкам. Но зачем нужна в этом случае душа? Если по какой-то причине она нужна, то почему бы не выдать тебе новую, раз что-то случилось со старой? Мы говорим о Боге. У него не могут закончиться ресурсы для производства новых душ. Он не может забыть о том, кто ты, только потому что к тебе не прикреплена душа. Или ты не об этом? — предположила я. — Возможно ты имел в виду, что вампиры автоматически попадают в ад, если заиграются со спичками — но подумай об этом всерьез. Ты же не держал у головы Карлайла огнемет, требуя обратить тебя, не так ли?
— Нет, — прошептал Эдвард.
— Верно, ты в этот момент практически умирал, и едва ли мог нести ответственность за то, что с тобой происходило. Теперь предположим, что тебе все равно уготован ад за что-то, чего ты не делал. Тогда, если все работает именно так, то я уже наверняка проклята за распавшийся брак родителей или некошерную пищу, которой меня кормили в младенчестве, или что-то типа такого.
— Однако ты-то не умираешь от гриппа. Твой выбор будет сделан сознательно, — мрачно произнес Эдвард.
— Ты прав. Сознательно. Но я думала, что мы говорим о свойстве, присущем всем вампирам, а не только тем, кто был обращен по своей воле, — парировала я. — Верно? Не изворачивайся со своей теорией, пока мы ее обсуждаем, пожалуйста.
— … хорошо.
— Теперь, когда Карлайл обратил... нет, давай не будем использовать тебя в качестве примера. Когда Карлайл обратил Эсме, она только что упала со скалы и умирала. В этот момент душа у нее еще была, правильно?
Эдвард сделал страшное лицо.
— Ладно, ладно, — сказал он. — Не заморачивайся насчет душ.
Я вздохнула.
— Ты на самом деле больше не веришь, что вследствие обращения в вампира некая важная субстанция, которую называют "душа", исчезает, или тебе просто не хочется думать, что Эсме тоже одна из тех, кто потерял эту "душу"?
Он промолчал. Я тяжело вздохнула еще раз и закрыла глаза, чтобы не видеть деревьев на обочинах, бешено проносящихся мимо автомобиля.
* * *
Эдвард высадил меня у дома.
— Хороших выходных, Белла, — сдержанно произнес он.
Я слишком сильно на него надавила. В результате он молчал всю обратную дорогу из Порт-Анжелеса и не заговорил, даже когда я пыталась расспросить его о той недосказанной истории с акулой. Эдвард уехал и даже не сказал, придет ли он снова, чтобы поболтать со мной, и не пытался запланировать следующую встречу. Я метнулась в дом и бросилась вверх по лестнице в свою комнату.
Я попыталась слегка встряхнуться. Спокойно. Я ничего не испортила настолько, чтобы этого нельзя было исправить. Я в принципе не смогу непоправимо испортить отношения с Эдвардом. Самое худшее, что я могла бы сделать — это умереть от старости ему назло.
Из этого не следовало, что я должна злоупотреблять своим положением. (В частности, для меня было бы глупостью умереть, если не обязательно было это делать.) Но означало, что мне незачем грызть себя за поступки, которые я уже не в силах изменить.
Именно пример Эсме стал камнем преткновения, хотя в любом случае и до него ход разговора Эдварду очевидно не нравился. Скорее всего, для него это была больная тема. Я предположила, что если бы я считала душу очень важной, а у меня ее не было, то я, скорее всего, вообще не хотела бы говорить о ней. Он поднял вопрос только потому, что отчасти из-за него ему бы хотелось, чтобы я осталась человеком.
Я задумалась, верят ли другие вампиры в существование души, так же как Эдвард. Я записала, что должна спросить их об этом. Также в блокноте появилась запись о том, что Элис обещала мне "позже" поговорить об ее силе.
Когда я все записала, то почувствовала себя странно… опустошенной. Я с нетерпением ждала отличной, ничем не заполненной субботы, чтобы хорошо поразмыслить. Однако меня поторопили и заставили принять решение, которое я как раз и хотела обдумать: появилась Элис и загнала меня в угол, вынудив согласиться на дружбу с Эдвардом. (И все так запуталось, что сначала я несколько часов с открытым ртом слушала его захватывающие истории, а потом согласилась пойти с ним пообедать в уютном итальянском ресторанчике в Порт-Анжелесе, на его деньги. Неудивительно, что Элис сочла мою уступку удовлетворительной.) Все, что мне оставалось делать — это задавать больше вопросов, а не обрабатывать уже накопленную информацию. И я оставила эти мысли и приступила к своей домашней работе.
Ладно, я не полностью отвлеклась от процесса обдумывания текущего положения. Мне нужен был по меньшей мере час, чтобы поразмыслить о том, как изменились мои чувства к Эдварду.
Но я не очень-то хотела записывать такое в блокнот, пока не разберусь со способностью Элис в ее видениях читать мои записи. Могла ли она прочесть мои заметки, если я буду печатать их, спрятав экран, клавиатуру и руки под одеялом? Правописание при этом пострадает, однако не критично. Ее видения основаны на визуальном восприятии, так что моя идея могла бы сработать — если только она не может выбирать точку обзора в своих видениях, например, поместив ее между моим лицом и монитором компьютера — но это требовало эксперимента. Настоящего эксперимента, в котором я не знаю конечный результат.
Я это записала. (Если Элис это увидела и свободна во второй половине дня, то, возможно, она появится и мы сразу проведем эксперимент.)
Я попыталась проанализировать проблему в своей голове, не используя блокнот. Это было трудно — я продолжала не верить заключениям, которые делала, и мне нужно было отслеживать и заново устанавливать их. Впервые оказавшись в Форксе, я думала, что моя независимость от блокнотов доведена до совершенства, но на самом деле она была не настолько хороша для работы с серьезными проблемами. Без внешней поддержки мой мозг мог решать только небольшие задачи. Однако, если оглянуться назад, мне потребовалось три страницы, чтобы принять решение об отъезде из Форкса. Я нахмурилась. Это и правда проблема.
"Отучить себя от зависимости к блокнотам", записала я в свой список нужных умений. Я зачеркнула мысль о том, нужно ли смотреть на привлекательных людей: уверена, что им на это наплевать. Остаток дня я провела, стараясь воспринимать дождь в позитивном ключе.
"Облака", думала я, "помогут мне с конспирацией, когда я буду вампиром".
* * *
В воскресенье я не встретила ни одного вампира.
Мне было одиноко (Чарли пришлось выйти на работу), так что я позвонила и уговорила Анжелу, Джессику и даже Лорен пойти вместе в кино. В Форксе не было кинотеатров, так что мы все сели в машину матери Джессики и поехали в Порт-Анжелес. В кинотеатре, который мы нашли, показывали "Призрак оперы", на просмотр которого нас уговорила Джессика.
Лорен жаловалась на наш выбор фильма, говоря, что все мюзиклы "невероятно тупые", однако все же пошла с нами, а не взяла билет на другой фильм. Когда мы вышли, она была очарована Жерардом Батлером, обсуждая с Джессикой основные моменты фильма. Я пренебрежительно сказала ей, что он похож на более взрослую версию Эрика. Это была наглая ложь (они были похожи только цветом волос, и ничем более), однако показавшаяся мне подходящей, чтобы заставить ее подумать об Эрике и не дать повода предположить, что он нравится мне самой. Но по ее виду я не могла сказать, сработало ли это.
Мы пообедали, побродили по городу, посетили несколько магазинов, чтобы полюбоваться на модную одежду и чтобы наша прогулка не была совсем бесцельной. Анжела купила свитер, а Джессика поддалась искушению взять пару сапог на высоких каблуках. Я задумывалась, не взять ли шерстяную красную кофту, но в конце концов отказалась от этой мысли. Лорен перемеряла все, что попалось ей на глаза, но так ничего и не купила.
Исчерпав свои силы к пяти вечера, мы решили вернуться в Форкс, вместо того, чтобы ужинать в Порт-Анжелесе. Дома я пожарила рыбу — благодаря субботней поездке Чарли наш холодильник был забит ею доверху — и испекла пару кексов просто для того, чтобы чем-то заняться. Если бы я была вампиром, мне не нужны были бы кексы, чтобы занять себя. Если бы я была вампиром, то могла бы просто добежать до Порт-Анжелеса, по пути делая разминку и при этом не опасаясь подвернуть ногу, купила бы кофту и прибежала обратно. Будь я вампиром, то могла бы обдумать все, что хотела, в своей голове, где мысли хранились бы надежно с учетом совершенной памяти вампиров, и не пришлось бы использовать блокноты. Будь я вампиром, я могла бы просто стать такой же как Эдвард, и быть вместе с Эдвардом, и не было бы необходимости столько над этим размышлять.
Я нахмурилась, доставая кексы из духовки, и сразу выложила один из них на свою тарелку, чтобы он побыстрее остыл. Желание "не задумываться" было неправильным. Я поймала себя на том, что пытаюсь изменить предыдущую мысль и пробормотала про себя: "Я не хочу думать о том, нужен ли мне Эдвард, и не знаю, почему", — слишком тихо для Чарли и слишком неразборчиво для Элис, которая, возможно, могла читать по губам. Не так хорошо, как работа с блокнотом, но это действие переместило идею из моих смутных воспоминаний о собственных мыслях в более надежную слуховую память.
