сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 75 страниц)
— Как много вампиров в Северной Америке?— спросила я. — Я понимаю, что он мог быть в любом другом месте, но, по крайней мере, мы знаем, что сначала он был на Аляске.
— Хм-м... так как Вольтури уничтожили армии новообращенных вампиров на Юге, не так уж много, но в крупных городах и вокруг них нас точно можно найти.
— Футбольное поле, заполненное вампирами, — раскиданное по всему континенту?
Элис задумалась.
— Больше сотни, меньше тысячи, если точнее — около трехсот или четырехсот. В основном в крупных населенных пунктах, потому что если территория слабо заселена, то ее нужно больше, чтобы оставаться незамеченным.
— Насколько среднестатистический вампир агрессивен и привязан к своей территории?— задала вопрос я. — Я встречалась только с Вольтури, друзьями семьи и Уйлин, которая была в одиночестве, когда появились мы с Эдвардом. Плюс старый клан Лорана, но в то время я была человеком, и не слишком хорошо их помню.
— Из тех, кого ты встречала, старый клан Лорана наиболее близок к норме, если учесть, что Уйлин постоянно контактирует со своим племянником... — Элис замолчала, закрыла глаза, а затем распахнула их, негромко ахнув. — Ах, как странно! — воскликнула она. — Элспет не пошла в тебя... ну или пошла, но я не вижу ее не из-за этого... Науэля я не могу увидеть таким же образом, как и Элспет.
Мои глаза распахнулись очень широко.
— Это особенность вида.
Она решительно кивнула.
— Я вижу Уйлин... но примерно так же, как и тебя. Швейцарский сыр. Интересно, почему твой иммунитет работает точно так же.
“Потому что ты не видишь меня только тогда, когда я взаимодействую с видами, которые недоступны для твоих видений”.
— Может быть, какая-то часть моего мозга отвечает за невидимость, но работает не всегда, и когда активны другие его отделы, ты можешь меня видеть, — сказала я, пожав плечами, будто бы эта тема мне совсем не интересна.
Элис нахмурила брови. Но тему развивать не стала.
— В любом случае, твой среднестатистический вампир бродит по большому городу — или скрывается — там, где может пропасть много людей, и на это не особо обратят внимание. Питается каждые три или четыре дня, одним или двумя людьми за раз, или залегает на дно на несколько недель, если какая-то из его жертв привлечет слишком много внимания. При такой жизни тяжело иметь легальный заработок, так что, как правило, они крадут, что им нужно. Около трети из них путешествуют в одиночку, еще треть — в парах, последняя треть — в ковенах из двух или трех вампиров, редко — из четырех и более, в их составе могут быть пары, а могут и не быть.
— Не совсем ответ на мой вопрос, — сказала я.
— Вампиры-одиночки склонны избегать конфликтов, — сказала Элис. — Но если предположить, что Лоран тоже был один, и он рискнул спровоцировать другого вампира, если ему не понравился его вид или просто захотелось подраться... некоторые думают о битвах, даже с вероятным летальным исходом, как о разновидности отдыха. Пары и ковены занимают определенную территорию, и они вполне вероятно могут атаковать любого вампира, кто не уберется восвояси по первому же их слову. Хотя гораздо менее вероятно, что они нападут на одиночку просто ради забавы, потому что если этот одиночка не одаренный, то состязание будет совсем нечестным — все шансы победить у ковена. И я не понимаю, почему Лоран просто не ушел с пути других вампиров, если он убегал от одного из них... и в любом случае, я не уверена, почему он изначально так надолго покинул дом.
— Так он же людей ел, — напомнила я. Эта информация уже разлетелась по всей семье.
— Даже если так. Денали находится в отдалении от всех, но не настолько уж далеко, — размышляла Элис. — Я уверена — он мог обойти достаточно потенциальных мест для кормления для того, чтобы ему незачем было каждый раз задерживаться больше чем на сутки.
— Возможно, каждый раз он съедал несколько человек, и ему нужно было распределить свои жертвы по площади, — предположила я, с замиранием сердца вдруг вспомнив, какая особенно опасная территория находилась в сутках пути от Денали.
Но если Лоран ушел туда, то он не вернется.
— Ого, — сказала Элис. — Ты опять провалилась в одну из дыр в своем будущем.
— Да? — ответила я, изобразив удивление. — Полагаю, мы никак не сможем узнать, что случилось с Лораном?
— Едва ли, — с сожалением сказала Элис. — Я вижу будущее, а не прошлое.
Я потрепала ее по плечу, сочувственно поджав губы, и, извинившись, покинула ее.
У меня был к Рейчел один неудобный вопрос.
* * *
Рейчел на самом деле не была уверена в том, что Лорана убили волки.
"Это волки не из моей стаи, я точно знаю, — вот что она написала в ответ. — Я проверяла. Но между мной и Бекки отношения достаточно напряженные, и я не слишком много с ней общаюсь — в основном, по поводу насущных дел, вроде того, где кто будет сегодня дежурить, чтобы знать, где находятся наши стаи, и не пересекаться друг с другом. Самый отстой в том, что наши стаи склонны драться. Оказывается, волки не-альфы могут сами выбирать себе стаю, и она собирает у себя самых жестких противников вампиров, которые готовы напасть даже на Гарри, Сью и Коди. Если ты знаешь, где был тот вампир, то я смогу тебе сказать, был ли там кто-то из моих ребят".
Но я не знала — у меня были только догадки. "Сможешь прямо спросить ее?" — написала я в ответ и приложила описание Лорана.
После этого ответа от нее не было два дня, и я в свободное время занималась тем, что мельтешила возле Джанны, обсуждала наши будущие родительские обязанности с Эдвардом и размышляла, что я буду делать, если узнаю, что Лорана убила стая Бекки.
Я до сих пор не знала, что на это ответить, когда получила письмо от Рейчел. "Обещай мне, что не обидишь мою сестру за то, что она убила твоего друга", — вот и все, что она написала.
"Он не был мне другом, — написала я в ответ. — Если он пришел на вашу территорию, значит, он собирался убить кого-нибудь из Ла Пуш или Форкса, он мог бы убить даже Чарли — я, правда, больше бы хотела, чтобы вы взяли его в плен вместо того, чтобы убивать, потому что, если Ирина когда-нибудь узнает об этом, вас ждет небольшая война". Я объяснила отношения между Ириной и Лораном и причину, по которой остальные Денали терпели его образ жизни. Если Ирина выяснит, что случилось с ее Лораном..."
Я не очень хорошо знала Ирину. В своей жизни я встречала только одного вампира, который потерял свою пару — это был Марк, и я ни разу не замечала, чтобы он произнес хоть слово. Он ходил, дотрагивался до руки Аро и сидел, уставившись в пространство — и я не видела, чтобы он еще что-то делал. Я не знаю, как давно умерла его пара, или чем он занимался, когда горе только настигло его. Следующим наиболее доступным для меня источником информации было представить, что Эдвард мертв.
Все мое существо противилось этой мысли и не позволило представить все в деталях. Это было единственное понятие в мире, которое невозможно было вообразить. Я могла представить, что возвращаюсь в то состояние агонии, которое было при обращении, хотя оно было непередаваемо мучительным. Я могла вообразить свою собственную смерть, хотя я любила жизнь и надеялась жить вечно. Я могла представить, как Джанна не может выносить ребенка, и малышка Элспет погибает, хотя с каждым часом я чувствовала себя все более привязанной к своей будущей дочери.
Но Эдвард должен был существовать, или что-то было в корне не так с существующей вселенной.
Вне себя от необоснованного волнения, я восстановила в своей мысленной картине прежние имена и постепенно заставила взбунтовавшийся разум успокоиться. Что если Ирина узнает, кто убил Лорана? Это было гипотетически возможно. А мой муж в безопасности, он не был убит стаей антивампирски настроенных волков, мой Эдвард будет моим вечно.
Я написала, что если Ирина выяснит, что случилось с ее Лораном, она убьет того, кто его убил, или погибнет, пытаясь это сделать. Остальные члены ее ковена могут ей помочь.
Я отправила письмо и пошла искать Эдварда, чтобы успокоить свой смятенный разум.
* * *
— Что случилось с парой Марка?— спросила я Эдварда через некоторое время.
— С Дидим? Она умерла, — ответил Эдвард. — Меньше чем через год после того, как Аро ее обратил. Марк встретил ее сразу после обращения. Марка не было с ней во время ее смерти, поэтому он не знает подробностей, но Аро нашел ковен вампиров, убивших ее, и они вместе с Марком их уничтожили. Она была сестрой Аро, — добавил Эдвард.
— Аро, кажется, перенес ее потерю гораздо лучше, чем Марк, — заметила я.
Эдвард кивнул.
— Я никогда не слышал, чтобы Аро вообще думал о Дидим. А Марк, кроме нее, больше ни о чем не думает, так что все, что я знаю, я узнал от него. Аро любил ее, но... это совсем не одно и то же. Это как Иларио и Джанна — в противоположность Мэгги и Джанне. Иларио ее брат, и это очень человеческий сорт взаимоотношений. Он любит ее, он сделает все, что в его силах, чтобы ее защитить, но он может в конечном итоге продолжить жить дальше, если она умрет. У Мэгги другое положение.
— Через какой ад сейчас приходится проходить Ирине, — сказала я, ближе прижимаясь к Эдварду. Мой, мой, мой... Я знала, что мой мозг был поражен жутковатой магией связей в паре вампиров. Я на это подписалась еще тогда, когда сказала, что готова к обращению. И если бы я так не сделала, тогда бы я в итоге умерла от болезни или от старости, и Эдвард потерял бы меня, и ему бы пришлось пройти через такой же ад, а я была бы мертва, и у меня не было бы Эдварда, и это было неприемлемо. Намного лучше для нас быть бессмертными и быть вместе. Хотя мне становится не по себе, когда я начинаю думать над тем, сколько уязвимостей в нашем бессмертии.
— Она еще не убедилась, что Лоран мертв, — сказал он, поглаживая мои волосы. — У нее еще есть надежда.
— Как долго она будет продолжать надеяться? Если он не приходит и не приходит, и продолжает не приходить домой...
— Это не будет длиться вечно, — признал Эдвард. — Но, возможно, дольше, чем ты можешь подумать.
Потому что, кроме всего прочего, даже отчаянно обманываясь, можно чувствовать себя лучше, чем с такой черной дырой горя внутри, которую я даже не могла себе представить. Но Ирина сейчас как раз это переживала. Что бы она ни думала, но ее худший кошмар — или настолько близкое к нему состояние, что разницы почти не было — уже воплотился в реальность. А я скрывала от нее жизненно важную информацию.
Потому что если я не буду это делать — она умрет и прихватит с собой одного или двух волков.
Выберет ли она смерть, если узнает, что случилось с Лораном? Возможно, что она сначала захочет уничтожить всю стаю Бекки — возможно, и всю стаю Рейчел, а то и все племя квилетов — кто знает, кого она объявит виновным — но после всего этого? Когда она полностью свершит свою месть, как-то вылавливая волков по одному, пока они не закончатся, а она еще будет в живых, что будет с ней дальше?
Я была уверена, что знаю, как поступил бы Эдвард. Я поняла это еще до того, как меня обратили. Для него была характерна трагическая жертвенность, он не захотел бы жить в мире, в котором не было меня. Насчет Ирины — я не была в этом уверена. Будет ли она считать, что стоит жить дальше? Будет ли она вообще об этом задумываться?
Я внезапно подумала — что же случится с волком, если умрет тот, на кого он запечатлен? Те, на кого они запечатлелись, были смертными людьми, без необычайной живучести или увеличенной продолжительности жизни. Может быть, именно поэтому в племени нет доживших до сего дня столетних волков из последней стаи; возможно, они все были запечатлены и забросили свой режим, при котором они не стареют — они перестали время от времени перекидываться в гигантских волков, чтобы им не пришлось надолго пережить своих любимых. Когда маленькая Клэр дорастет до Квила, неужели он тоже перестанет обращаться в волка, и его физический возраст начнет увеличиваться — ему будет тридцать, сорок, пятьдесят лет, так же, как и ей, и ему не придется оставаться молодым, в то время как она станет стареть, и не придется долго жить, когда она уже умрет? А Джаред — возможно ли, что он уже пытается взять под контроль свои способности, чтобы его подружке — одного с ним возраста — не пришлось бы стареть больше него?
Как я могу быть уверена, что подобная катастрофа никогда, никогда не случится со мной?
Я решила, что не собираюсь больше лететь в Ла Пуш, если у стаи будут мелкие проблемы. Рэйчел — умница и сама справится со своими заботами, если я буду продолжать консультировать ее и посылать деньги через Интернет. Мое физическое присутствие не требовалось, особенно рядом с Гарри, Сью и Коди, я не хотела стать постоянным источником яда на случай, если им захочется кого-нибудь обратить. (Рэйчел упомянула в предыдущем письме, которое не было связано с Лораном, что для того, чтобы сохранить мир со стаей Бекки, Гарри, Сью и Коди продолжали постоянно жить в хижине. Гарри пытался обустроить ее, чтобы там можно было нормально жить. Ли и Сет продолжали жить в их доме в резервации. Но они все еще находились очень близко.)
Но просто присутствовать там не было достаточным для меня, чтобы отогнать призрачные тревоги, угрожающие моему спокойствию. Мне нужно было присутствовать и действовать эффективно. У меня были некоторые преимущества перед некоторыми из врагов, с которыми мне придется в конце концов столкнуться. Но этим самым врагам они тоже были известны, и если я одна останусь невредимой, пока Алек заставит членов моей семьи бесчувственными пасть на землю, тогда я останусь единственным вампиром, не очень искусным в бою, и кого можно будет атаковать физически, пока мои беспомощные родственники и Эдвард будут не в состоянии меня защитить.
И тогда их — его — могут уничтожить. Больно. Думать об этом было так больно, что я хотела переключиться на другие мысли или вообще ни о чем не думать — просто прижаться к моему великолепному, живому Эдварду и притвориться, что наше "бессмертие" гарантирует нам неуязвимость. Но это не так. Пренебрежение фактами не делает их менее достоверными. Эдварда могут разлучить со мной. Я не могла защитить его от всего, чем мог угрожать нам внешний мир.
Нехорошо.
Я размышляла о пределах своего щита. Что я могу к нему добавить? Было легко стать невосприимчивой к Джасперу. Мне нужно было только повторять про себя мантру. Моя первая в жизни мантра. Было ли это совпадением — возможно ли, что сила Джаспера действовала где-то на границе моих способностей, между тем, что я могу заблокировать, и тем, что не могу? Или мои способности можно было сильно улучшить?
Насколько я могу повысить свою невосприимчивость, если попытаюсь это сделать?
Скорее всего, существовали определенные ограничения, и мне нужно было компенсировать их навыками физического боя. Я избегала спаррингов после того, как получила шрам. Я не носила такую одежду, которая смогла бы закрывать мне запястье даже в самом обычном учебном поединке — рукава имели обыкновение сползать. Я до сих пор не придумала, как правдоподобно объяснить укус. Но вполне возможно, что у Элспет будет яд, и тогда я смогу сказать, что это она меня укусила. Она будет образцом полувампира номер пять, причем четверо предыдущих сводные братья и сестры. Это не гарантировало, что моя дочь будет похожа на гибриды женского пола, которые были до нее.
Менее чем через неделю я смогу узнать, будет ли Элспет хорошим прикрытием для истории с укусом. До тех пор я буду носить длинные рукава рядом со всеми, кроме Эдварда.
А потом материнство будет занимать большую часть моего времени.
Но, по крайней мере, ночами Элспет будет спать.
* * *
Страсть, с которой Мэгги стала оберегать Джанну, и беспокойство за ее состояние впечатляли. Они делали подготовку к рождению Элспет почти скучной. В то время как Мэгги, затаив дыхание, бережно держала за руку Джанну, а Иларио беспокойно ерзал рядом, Карлайл вводил ей успокоительные препараты и тяжелые анестетики. Эдвард сделал разрез до оболочки, Розали передала ему клык, он вскрыл оболочку и вернул клык Розали. Пока она смывала кровь и прилаживала зуб на место, чтобы он снова прирос, я раскрыла оболочку, и там была Элспет.
Мой ребенок.
Я широко улыбнулась и погрузила руки в околоплодные воды, чтобы ее вытащить. Она открыла ротик, и меня осенила внезапная идея — я подставила руку таким образом, чтобы внутреннюю часть моего левого запястья было удобно укусить, и малышка послушно вцепилась в нее зубами. Она была не ядовитой, но жидкость, в которую были погружены мои руки, была похожа на яд — и это могло объяснить шрам. Я не думала, что кто-то будет проводить специальные эксперименты, чтобы проверить мою историю.
