сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 75 страниц)
С некоторым усилием я вернула свое внимание к прямоугольнику картона, на который пыталась перенести свои конспекты. "Исполнительная власть" — уже было написано там моим ужасным почерком. Я издала жалобное ворчание и закончила предложение. Спустя несколько коротких месяцев я смогу обладать идеальной памятью. И я изучала бесполезную ерунду, которую я не вспомню и через две недели, не то что бы через сто лет, только из-за того, что мне семнадцать, и это означает, что нужно ходить в школу и выдавать учителям правильные сведения в нужном формате в нужное время.
— Тебе не задают домашней работы? — спросила я, заполняя следующий лист.
— Я могу сделать все ночью, — ответил он. Невысказанной причиной было "так что я не должен терять на нее время, которое могу провести с тобой". Я научилась читать лицо Эдварда и тон его голоса достаточно хорошо, по крайней мере, когда им владеет одно чувство, а не несколько сразу.
— Не может быть, чтобы за мной было так интересно наблюдать. Я — это я, и от скуки мне хочется лезть на стену, — пробормотала я, заполняя следующую карточку.
— Ты сама захотела делать домашку, — сказал он весело. — Хотя, знаешь, Белла, мне-то совсем не скучно.
Что могло поместить меня в "список возможных вторых половинок" Эдварда? Я взяла следующую карточку и почти написала на ней этот вопрос вместо надписи из презентации, которая там должна была быть. Я показала карточке язык, написала на ней правильную надпись, и затем сделала вид, что не знаю, что писать на следующей. Что такого было во мне? Он не мог знать об этом сразу, или он бы отреагировал по-другому при нашей первой встрече. Значит дело было, вероятно, не во внешности. Это в некотором роде успокаивало.
Я бы подумала, что это связано с возможностью получения вампирами новых способностей, что согласуется с уже обращенными вампирами. Это может объяснить, почему так много вампиров нашли себе пару и при этом не съели своих партнеров до обращения. Ну или с красотой, которая была еще одним критерием отбора. Я не считала себя красивой, и я совсем не доверяла противоположному мнению моих родителей. Но даже если чувства Эдварда можно было объяснить магией, то чувства Майка и Эрика — нет, и с большой натяжкой можно было предположить, что они проявляли интерес только из-за того, что я была новенькой. Так что, может быть, я все-таки была красивой.
Я сделала следующую надпись, вытащила еще одну карточку и вздохнула. Скорее всего, я выглядела достаточно хорошо, чтобы хотя бы стать красивым вампиром — я ждала этого с нетерпением по столь многим причинам, и эта была одна из самых банальных, но она все же была.
Я сделала пометки. Взяла новую карточку. Я ненавидела обществознание. Обычно я относилась к нему нейтрально — материал подавался тщательно и медленно, но он хотя бы был мне в новинку, и учитель был достаточно компетентным. Но зачем мне дали делать презентацию именно тогда, когда мне так сильно было нужно время подумать? Я, конечно, предполагала, что учитель не знал — и не должен был знать — что у меня такое время.
Я сделала еще запись. Когда я добавила ее к остальным, у меня получилась небольшая стопка из пятидесяти карточек. Этого должно было хватить. В любом случае, работа над моими проблемами с импровизацией при публичном выступлении была в моем списке необходимых дел; использование более кратких конспектов могло быть потенциально полезным шагом к этому. Конечно, я пыталась логически обосновать свои действия — на самом деле я всего лишь хотела разделаться с домашним заданием. Но я очень, очень хотела с ним побыстрее разделаться, и поэтому, пока это желание не привело к плохим последствиям, я вполне могла ему поддаться.
— Всё, закончила, — прошептала я себе по нос, и начала убирать школьные принадлежности.
— Чем бы ты хотела заняться в оставшуюся часть дня? — спросил Эдвард, улыбаясь. Я посмотрела на него. Его лицо излучало чистое желание увидеть, что я провела вторник именно так, как мне бы хотелось. Это меня радовало — по большей части, и все еще казалось немного странным, но я начала привыкать.
— Итак, — сказала я, откинувшись на стуле, и вспоминая вчерашнюю заметку, — одаренные и оборотни, хм?
* * *
— Одаренные и о... О. Я упомянул их, когда рассказывал тебе о Карлайле, — припомнил Эдвард. — Ну-у... да, они существуют. На самом деле есть два вида оборотней, о которых я знаю, а одаренные все разные.
— Кроме двух видов оборотней, одаренных, и вампиров, есть ли еще что-то мифическое, о чем я должна знать? — спросила я.
— Насколько я знаю — нет, — ответил Эдвард. — Но я могу и не знать всего. В любом случае. Одаренные. Это формальное определение для человека с какой-либо способностью — качеством, которое при обращении в вампира, как правило, усиливается.
— Я не знала, что для одаренных существует специальная терминология, — сказала я, а затем внезапно села. — Подожди-ка, ведь я могу быть одаренной, разве нет?
— Да, — согласился Эдвард. — Хотя ты не была бы одаренной того типа, которых раньше сжигали на кострах — твоя сила, похоже, защищает тебя только от меня, и, может быть, от остальных. Не похоже, что она делает еще что-нибудь, что можно заметить.
— Был ли ты одаренным? Или Джаспер?
— Я не думаю, что кого-то из нас можно назвать одаренным. Сверхсилы вампиров — это не дар. Моя способность читать людей и харизма Джаспера были полезны, однако не выходили за рамки естественных возможностей людей, когда мы ими были. Возможно, что Элис была одаренной, но мы не знаем об этом.
Я кивнула.
— И два вида оборотней? У них есть разные названия, чтобы отличать друг от друга?
— Евразийскую разновидность, — ответил Эдвард, — иногда еще называют Детьми Луны. Они намного больше похожи на тех оборотней, что описываются в мифах, нежели второй тип. Серебро на них не действует — это сказки людей для собственного успокоения, чтобы создать иллюзию, что человек имеет шанс на победу при встрече. Но то, что оборотничество передается через укус и превращения при полной луне — правда. Они свирепые создания-одиночки в волчьей форме — не тот вид животных, с которым ты хотела бы встретиться.
— А остальную часть месяца они — обычные люди? — спросила я.
— Думаю, да. На деле я никогда с ними не сталкивался, поскольку они уже вымерли или близки к этому — Кай не боится их укусов и истребляет их. Об этой разновидности мне известно только то, что мне рассказал Карлайл, а он узнал это от Вольтури.
— Почти истреблены, и, очевидно, не серебром… но как?
Эдвард откинулся назад и засмеялся.
— Членами охраны Вольтури, конечно. Я уверен, что были потери и на их стороне. Вервольфы — другое их название — могут сражаться с вампирами. Но в трансформации Дети Луны не слишком умны. То есть они умнее обычных волков, но они не обладают человеческим интеллектом. Группа вампиров при охоте на вервольфа легко может победить его. Особенно если они знают, каков он в человеческой форме. Тогда это вообще легко, — при описании он переключался с прошедшего на настоящее время, как будто не мог определиться, рассказывать о них как об уже вымерших созданиях, или еще существующих.
— Ладно. А что насчет второго вида? Где они живут? — напомнила я.
— Вообще-то, недалеко отсюда, — ответил Эдвард, — но я сомневаюсь, что они еще остались. Мы были здесь семьдесят лет назад и встретили нескольких из них. Они не любят вампиров, но мы сумели убедить их, что не охотимся на людей, и заключили сделку — мы остаемся на их земле и не кусаем никого, а они не нападают на нас, пока мы соблюдаем эти условия. Присутствие вампиров активирует у них гены, которые позволяют им менять форму. Та стая, которую мы тогда встретили, скорее всего, сейчас неактивна, или же они уже вообще все мертвы. Мы не приближаемся к их землям, чтобы не послужить источником активации новых оборотней.
— Что ты подразумеваешь под "недалеко"? — спросила я, помня, что для вампира быстро преодолеть даже очень далекое расстояние — просто пустяк.
— Резервация квилетов, Ла Пуш, — ответил он. — Они, скорее всего, еще рассказывают легенды об оборотнях, даже если ни у кого из них не осталось их генов.
— Довольно близко, — заметила я. До резервации было полтора часа езды с нормальной скоростью. — Я знаю нескольких людей оттуда.
— Правда? — заинтересовался Эдвард.
— Старый друг Чарли по имени Билли Блэк. Он продал Чарли мой пикап. Я иногда играла с его дочерьми, Рейчел и Ребеккой, когда была маленькой. Хотя потом мы перестали общаться. Думаю, у них еще есть младший брат, хотя я не знаю, как его зовут.
— Никого из них не знаю, — пожал плечами Эдвард. — Хотя они могут быть потомками одного из встреченных тогда нами волков, фамилия похожа.
— Так каковы их... кстати, есть у них свое название, кроме как "волки"? — Эдвард покачал головой. — Квилетские волки — что они из себя представляют?
Он объяснил. Волки были неотличимы от человека, пока гены не активировались присутствием вампира. Они были достаточно сильны и быстры, чтобы убить вампира, по крайней мере, если работали в стае. Они необычайно быстро исцелялись и сохраняли некоторые способности даже в человеческой форме. Когда гены просыпались и начинали работать, постепенный накал эмоций приводил к первому превращению, которое было потенциально опасно для людей вокруг (они вырастали в размерах крайне быстро), но не для них самих. Превращение длилось до тех пор, пока волк не брал свой нрав под контроль, после чего мог вернуться в человеческую форму. Квилетские волки, которые не утрачивали свою звериную форму, еще и не старели.
— Почему же ты тогда думаешь, что тех, кого вы встретили семьдесят лет назад, нет в живых? — спросила я.
— Они тоже держали свое существование в тайне, — ответил он, — если они живы, то, вероятно, инсценировали свою смерть и ушли отсюда. Совет племени, скорее всего, знает или имеет достаточно сведений о том, как распознать активацию генов. Но рядовые квилеты, вроде твоих друзей, скорее всего, считают волков просто существами из легенд.
Я кивнула и со вздохом опустила голову на сложенные руки, лежавшие на столе.
— Почему, ну почему люди не хотят быть бессмертными? Почему их не волнует, что все умирают? Почему они хотят вылечить некоторые смертельные болезни наподобие рака или малярии, а когда квилеты получают лекарство от старости на серебряном блюдечке, то они от него отказываются? Неужели в этом мире все, кроме меня — самоубийцы, а я этого не замечала просто потому, что не все режут себе вены?
— Смерть — это естественно, — прошептал Эдвард.
— Рак — это тоже естественно.
— Рак не обязателен, — возразил он.
— Как и старение! — вскричала я и эмоционально ткнула пальцем в Эдварда. — Тебе будет семнадцать вечно! И я собираюсь остаться семнадцатилетней навсегда, когда мы со всем разберемся.
— Ты что, хочешь превратить всех в вампиров? — задал он вопрос.
— Я уже говорила тебе, что не могу. Я не могу обратить всех или это будет полностью контрпродуктивно, — ответила я, принимая прежнюю позу. — Вольтури хотят быть бессмертными, но не хотят этим делиться, не так ли?
Эдвард протянул руку и пригладил мои волосы. Это было успокаивающее, ритмичное движение.
— Я испытываю сильное желание найти телефоны Рейчел и Ребекки. И их брата. Позвонить им всем, срочно позвать их сюда, и чтобы вы все сидели здесь, когда они придут, чтобы они могли жить вечно — я думаю, это не будет так же плохо, как обращать их без разрешения, так как если они не в своем уме и решат, что им не нужны суперспособности и шанс на вечную жизнь, они могут отказаться от своей волчьей сущности. Если они не в своем уме, — пробурчала я.
Он продолжал гладить меня по голове. Я закрыла глаза и постаралась успокоиться, сконцентрировавшись на прохладных, осторожных прикосновениях.
— Есть ли, — спросила я после того, как немного остыла, — какая-либо причина, по которой я не должна собирать всех квилетов, которых смогу найти, здесь, на "вашей территории", где вам позволено быть, и активировать их?
— Несовершеннолетние оборотни опасны, — мягко сказал Эдвард, — связь между их превращениями и их нравом значит, что они будут нестабильны, пока не выучатся контролю. Они не столь склонны убивать, как новорожденные вампиры, но этого нельзя исключать, да и ранения не были бы чем-то из ряда вон выходящим.
Я вдохнула так глубоко, как только могла, задержала дыхание до боли в легких, затем медленно выдохнула.
— Мы можем организовать летний лагерь для оборотней, — сказала я. — Собрать их где-нибудь вместе, подальше от всех, кто лечится не так быстро, как они, помочь им...
— Присутствие вампиров им не поможет. Они инстинктивно видят в нас врагов, — сказал Эдвард. — Вампиры и квилетские волки неприятны друг для друга как на запах, так и при личной встрече.
— Джаспер, — сказала я, упорствуя. Судя по тому, что я была готова привлечь делу Джаспера, я была настроена очень серьезно… — Он может активировать их, а затем помочь им оставаться спокойными, пока они не смогут делать это самостоятельно, пока они не будут в безопасности.
— Возможно, — ответил Эдвард, чем удивил меня. Он все еще поглаживал мои волосы. — Это может сработать. Но, я думаю, Вольтури не знают о квилетах... и вряд ли узнают, пока Аро не прочтет одного из нас, что может не произойти в ближайшие столетия, если мы будем вести себя тихо. По крайней мере, если они останутся такими же ненавязчивыми, какие они сейчас.
Я выругалась. Эдвард, похоже, не разделял философскую неприязнь Анжелы к нецензурным выражениям.
А затем я снова выругалась.
— Эдвард, ты говорил, что договор запрещает кусать людей. А семьдесят лет назад, если ты округлил, могли быть после того, как Карлайл обратил Эмметта. Он — последний из обращенных. Это так?
— Да, — ответил он. — Считается ли округление чисел ложью? Я не понимаю.
— Допускал ли кто-то из вашей семьи с тех пор какие-либо "ошибки"?
Он медленно покачал головой.
— Если вы обратите меня, нарушится ли договор? Даже если вы сделаете это не здесь?
Эдвард помолчал.
— Формально, — сказал он, — да.
Я думала быстро.
— В договоре было сказано — кусать — именно это слово?
— Именно, — подтвердил он. Его рука перестала гладить меня по волосам, и теперь покоилась на затылке.
— Сможете ли вы обратить меня без укуса? Элис говорила что-то насчет попадания слез в открытую рану…
— Она говорила такое? Это немного фантастичный способ. В наших глазах есть яд… но мы не плачем. Тебе придется собирать яд у нас с глаз очень долго и вводить его в кровоток косвенным путем. Не могу даже придумать менее эффективный способ. Укус куда лучше.
— Но это не обязательно должен быть укус как таковой. Может быть, ты сможешь собрать яд в шприц и сделать укол.
— Да, — сказал он, — да, так можно сделать.
— Отлично, — сказала я, вздохнув еще раз, — так что если я придумаю способ активировать волков без привлечения внимания Вольтури, то из-за меня между вампирами и волками не будет войны.
— А у тебя честолюбивые планы, — заметил он нежно, почти восхищенно.
Я подняла голову, и он убрал свою руку, положив ее обратно на стол перед собой.
— Эти планы не должны казаться честолюбивыми, — сказала я. — Желание, чтобы люди продолжали жить, не должно казаться необычным или особенным, или революционным, или еще каким-нибудь эдаким. Если бы я работала и половину зарплаты отдавала на онкологические исследования, или что-то подобное, я бы не была честолюбивой. Альтруистичной — по большей части — но не честолюбивой.
— Знаешь, если ты постоянно будешь повторять подобное, в итоге я начну с тобой соглашаться, — сказал Эдвард весело.
— Не могу не считать это хорошим результатом, — ответила я, теребя край своего рукава. — Со стороны выглядит так, будто у тебя нет веских причин следовать своим убеждениям — только связанные с ними эмоции, которые не дают тебе услышать мои слова, хотя мы говорим на одном языке. Если, несмотря на это, я смогу достучаться до тебя, многократно повторяя, что смерть — это плохо, тогда я буду это повторять. Смерть — это плохо. Смерть — это плохо. Смерть — это плохо.
— Тебя действительно обеспокоило то, что я говорил о душах, — отметил он вполголоса.
— В свое время, действительно, беспокоило. Сейчас же я просто вроде как волнуюсь за всех тех, кто хочет относиться к смерти, как будто это их надоедливый-но-безобидный старый дядюшка, который навещает их в каждый День Благодарения, и без которого семья будет неполной, или что-то вроде того. Смерть не безобидна. И нет неустранимых причин, по которым она должна вообще существовать.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — попросил Эдвард, хмурясь и отводя взгляд.
— Я могу дозировать информацию понемногу, если так тебе будет легче, но не собираюсь сдаваться, — предупредила я его. — Спроси Элис. Тебе придется вообще избегать меня, если не хочешь об этом слышать.
