Текст книги "Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 64 страниц)

Только изоляция в четырёх стенах способна выработать любовь ко всему неприглядному вне стен! Проверено на себе. Изоляции в детстве не ведёт к изоляции во взрослом состоянии. Об этом сказано ранее и другими.

– Договоришься, что и от людей вас нужно изолировать для "обострения чувсвт"?

– Не думал, но в этом что-то есть.

Глава 96.

– Гуляй, но оглядывайся!

Если зимой оккупанты устраивали облавы на базаре с целью выявления борцов с ними, то с приходом тёплых дней такие «мероприятия проводились» для пополнения рабочей силой «народного хозяйства» империи. Любая империи всегда нуждалась в дармовых рабочих руках со стороны. Нуждался и Рейх в «гастарбайтерах», или «остарбайтерах» – сегодня трудно выяснить.

Если когда-то белые везли чёрных на плантации, то в этот раз одни белые не на цвет кожи у других: Рейху нужны были рабочие руки.

– Всем "рейхам" и всегда будут нужны рабочие руки, но не руки своих, немецких граждан, а людей со стороны – и забывали, что все "рейхи" и во все времена "горели" по причине большой любви к подневольному труду – бесцветным, "пророческим", очень фальшивым голосом заметил бес.

– Пожалуй. Дорого приходится платить работникам, кои ввозятся в империю со стороны! Может, не следует так широко и бездумно открывать границы отечества для иноземцев? – "вторым голосом" и в "унисон" пропел я.

Идея "отлова" молодых и здоровых аборигенов была совсем простой и напоминала лов рыбы сетью: какое-то количество вооруженных солдат Вермахта окружало базар кольцом – и начали, сужаем! Всякие там "коробейники", рождённые в переворотные времена, и другое человеческое старьё не представлявшее интереса для империи как работники, выпускались из "окружения", а всё стоящее увозилось для производства регистрации (учёта).

О, Регистрация! Её Величество Регистрация, и её супруг Учёт! Сила и опора государства! Пусть всё провалится к чёртовой матери, но если вы в действуете – устои государства не рухнут!

Облавы устраивались и для тех, кто ранее был учтён, но не являлся в "органы" по повесткам. С "уклонистами" поступали настолько жестоко, что могли и "шлёпнуть". Сколько таких "уклонистов" враги "поставили к стенке" – об этом на сегодня надёжно забыто. И всё же уклонисты прошлого отличались от сегодняшних призывников на армейскую службу по "выполнению священного долга по защите…": те не хотели работать на врагов, нынешние… – чего не хотят нынешние "отказники" от службы – понять не могу…

Уклоняться от предписаний властей – наше любимое занятие, но сегодняшние уклоны ни адреналину, ни чести уклонистам не приносят. Нет прежнего смертельного риска, нет смертельной опасности в нынешних уклонах! Интриги нет! Одна хитрость без "игры ума"! Избежать отправки в Германию – да, это стоящее дело, похвальное, местами и героическое! Осуществить уклонение от работ в Рейхе было трудным, но почётным делом: не всякий мог обмануть её величество Регистрацию! За уклон от работы в Рейхе могли "взять" и родичей! Думай! Решай!

И всё же прятались. Уклонялись. Избегали. Получалось. Иногда. Родители угоняемых в неволю чад страдали и переживали за них: "как не переживать!? Поди, война идёт, а "проклятая немчура" угоняет детей в неизвестность! Что там, в этой Германии? Как там? – волнение родителей было естественным и понятным.

Интересны мысли угоняемых: боялись будущей неволи? И если "да", то, что пугало в жизни на чужбине? Как сильно и долго тревожил страх перед неизвестностью? Сколько из них сгорали от любопытства: "а какая эта Германия?" Или таких отступников не было, а все угоняемые "советские юноши и девушки" поголовно были "заряжены ненавистью на проклятых оккупантов"? Как полно были "наполнены тоской от разлуки с родиной"? Ах, какой болван! Ну почему ограничился только одним вопросом к соседке, что проживала через два дома по Кривоколенному переулку? Она угонялась в Германию, всё прошла и пройденное хорошо помнила:

– Милостивая сударыня, давайте пофантазируем: сегодня, как в прошлом, вам предстоит "угон в рабство". В Германию. Стали бы Вы принимать максимум усилий для того, чтобы избежать отправки? Вы готовы пройти прежний "путь рабства и унижения" в чужой стране и с "чуждой вам культурой"?

Не задумалась ни на секунду потому, что знала меня и ответила:

– Готова! С удовольствием! Только кто меня туда теперь возьмёт?

Это я придумал. Оклеветал "советскую" женщину. В её жизни были всего три года иной жизни, но и этих лет хватило, чтобы окончательно превратиться в "рабыню чуждой нам культуры"!

Но как-то однажды на всё том же любимом телевизионном канале, проскочила клеветническая передача, сильно и надолго разволновавшая не только меня, но и беса! "Направила мысли в нехорошее русло" и "укрепила в заблуждениях". Что ещё ужасного сделала с нами передача – об этом и пойдёт рассказ:

Тема была прежняя, волнующая: "выплата компенсаций бывшим работникам на Рейх". Репортёр работал в квартире жительницы Санкт-Питербурга. По моим, и только по моим соображениям, работал он как-то странно, но умно: вначале крупным планом показал интерьер жилища, а затем и женщину, что была центром репортажа. Действительно, что может быть интересного в квартире без обитателей? Что женщина была Frau, так это я понял враз: одета она была иначе, не так, как основная массам наших женщин. Проглядывался в её одежде всё тот же "чуждый нам" шарм.

Интерьер квартиры был берлинским. В Санкт-Петербурге – и вдруг берлинское убранство!? Как и откуда взяться немецкому интерьеру в Питере!? – ни в одной из берлинских квартир бывать не приходилось, и сравнивать было не с чем. За секунду родился вопрос: откуда у вас, сударыня, такой, явно не российский, "шарм" в жилище? Готов признать: жители Санкт-Питербурга жильём отличаться от всех других граждан отечества, но у женщины из репортажа он был выше, чем у любой другой аристократки северной столицы! Где и когда Вы научились так содержать жильё!?

Дело пошло веселее, когда дама начала "плач":

– Немцы, нас детей, загнали в сарай и под дулами автоматов имени "Шмайсцера" окрестили! – большего ужаса, чем этот, пожалуй, не было в прошлой войне! Опрашиваемая не была уверена, что ужас от прошлого насильственного обряда крещения, принятого от врагов, нужно было тащить в камеру оператора сегодня. Что и как говорить? В самом деле: маленькую советскую девочку, возможно, что и пионерку, взяли, проклятые, и окрестили!

В передаче не было сказано, как всегда бывает в таких передачах, ни единого слова о том, кто была та сволочь из "своих" и "наших", кто оставил малых детей, этот "генетический фонд страны", врагам.

Простил женщину: не ведом ей был список все высоко стоявших баранов предвоенного времени. Тех, из отряда, который в далёкое время горланили "Яблочко"-песню. И войну отряд не заметил, привычка такая была у "отрядов": ничего не замечать.

Ничего не было сказано в интервью и о том, в какую веру враги окрестили бедного советского ребёнка. Католическую? В лютеранство? Православную? На месте репортёра, под угрозой никогда не увидеть свои репортажи в эфире, с риском навсегда быть "отлучённым от сети", задал бы даме вопрос:

– Как Вам кажется в свете нынешнего дня: враги, крестив Вас, плохо поступили? Не кажется ли Вам, что они дальше видели ваше будущее? Могли они уже тогда знать, что обряда крещения Вам не миновать? – я не репортёр и не работаю на любимом канале, а посему – свободен задаваться любыми вопросами.

Интерьер квартиры удивлял: кто привил любовь к порядку? Не хуже, чем у любой немки из Баварии… или Восточной Пруссии. Как будет ужасно, если всему хорошему она научилась у врагов!? Может быть такое?

Продолжение "плача" было не менее интересным:

– Немцы за малейшую провинность жестоко наказывали… – но ни одной провинности, за которую "проклятые садисты" подвергали советскую девочку "жестокому наказанию", не было оглашено.

И опять, рискуя никогда не получить работу на ОРТ, всё же скажу: если девочка, извиняюсь, справляя малую нужду мимо унитаза, не убирала свои "промахи", и убрать за собой желаний не проявляла, что куда хуже, то и я, далёкий по культуре от немца, врезал бы ей по заднице! Готов отдать на отсечение мизинец левой руки за утверждение, что хозяйка-немка вначале объяснила девочке, как пользоваться туалетом, но каков был результат обучения, и как быстро девочка усвоила естественное человеческое поведение в туалете – и о том ни слова!

Что делать, если девочке хорошее не прививалось словами? Ну, что ж, милая, наука и ученики – разные позиции! Знания в каждого из нас входят разными "дорогами" и ничего не бывает "просто так".

– Немец сначала терпеливо объясняет образ поведения (modus Vivendi), а если результата обучения отсутствует – тогда бьёт в морду. У вас не так: вы начинаете процесс обучения с порчи "личности", и только после этого следует разъяснение "за что". "Просто так" родилось у вас, это ваше, родное. "Просто так" никто и ничего в целом мире не делает, а у вас – пожалуйста! "Улицы разбитых фонарей" – ваше изобретение. Кто-то и где-то стесняется разбитых уличных фонарей, вы – гордитесь и делаете фильмецы. Загаженные, разрисованные подъезды домов, оборванные трубки таксофонов, уличные скамейки с сидящими на их спинках и не битые по морде "стражами порядка" молодые люди – всё это ваше! Пожалуй, следует позвать "варягов" для единственной работы: очистить вас от гадости! Ну, применят древний способ измерения черепов и ликвидируют вырождающиеся ветви среди вас, но самим вам не очиститься, невозможно такое… Много сходства с ситуацией, когда в деревне сосед соседа зовёт корову резать:

– У самого рука не поднимается…

Вот оно что! Так всё просто! Если появлюсь в Европе, то жить по тамошним законам и правилам не смогу: обуза они для меня и "нож острый"! "Житие европейское" никак на мне не проявится: как жил в отечестве, так и там продолжу хамское житие в ожидании от окружающих ответа на любимый вопрос: "ты меня уважаешь"?

Чтобы в будущем нормальный человек из меня получился, то для этого в Европу ребёнком выбрасывать следует. Одного. Такое сейчас делают те, кому позволяют "честно заработанные средства".

– Сообщение программы областного телевещания: "неизвестными снято около двух километров алюминиевого провода электролинии между сёлами Пьянково и Мордотрясово на сумму… Жители остались без электроэнергии. Не работает водонапорная башня, создались трудности на ферме". В Пьянково и Мордотрясово точно знают, кто и как снял алюминий, но рта не откроют:

– Мы – не предатели! – работает древняя стойкость: "сам погибай, но товарища – не выдавай! "Сим победиши!"

– А немец? Что немец? Чудак он! Шёл когда-то меня исправлять и учить! Юморист! Слаб соображением, ему никогда в голову не придёт, как под напряжением в десять киловольт снять провода электропередачи! Тупые они, а если бы и нашёлся среди них "умник и талант", как у нас, то он бы и дня не продержался! Его бы быстренько "вылечили" на счёт "ain – zwei"! Не может бес жить без "рекомендаций":

– Может, девочкам и мальчикам в определённое время возрастания следует давать по морде?" жестоко наказывать"? И объяснять, за что получают по морде? Бить потому, что у тебя дурное настроение – толку мало, дитя вырастет и будет бить других детей теперь по причине своего "дурного расположения духа". Глядишь, и квартиры станут похожими на немецкие? И материала на сериалы о "разбитых фонарях" не будет?

– Воспитание, конечно, нужное дело, но и мои внутренние дефекты с весов снимать не следует! Всё едино буду мочиться мимо унитаза, когда никто не видит! Это так приятно!

– Особо-то не выпячивайся, не лезь в "первый ряд"! У тебя появились "конкуренты".

– Где объявились?

– В Париже!

Ах, почему интервью было таким коротким!

Наша губерния – одна из первых по числу граждан, работавших на укреплении Рейха. Было, было… Ныне они старые, но помнят "западную вражескую культуру" и могут разобраться, что хорошо, а что "ист нихт гут"! Мерки, разумеется европейские, отличные от со…

– Бес, кто я теперь? "Советский" человек, или "русский"?

Всё напрасно: никто из прошедших "западную школу" не осмелится сегодня сделать замечание "своему" и "родному" недоноску, что тот пускает слюни в бутылку с пивом, находясь в общественном транспорте:

– Неприлично!

– Нет у вас таких смельчаков, и впредь не будет. Это говорит о том, что вы все, как и прежде, нуждаетесь в жёстком обучении со стороны. Сегодня вы пиво варите по немецкой технологии, но этого вам мало! Вас и учить нужно по немецкой технологии – вставил бес "булавку".

– Почему у немцев всё же были такие обильные уловы молодёжи?

– А куда вашей молоди было прятаться от них? Кто бы из вас, и как, стал бы скрывать уклоняющихся от угона молодых людей? Где прятать? Это всё же город! Послушание властям успело в сознание въесться. Благодарите советскую власть: это она, дура, лозунг бросила: "саботируйте приказы немецкой администрации по отправке на принудительные работы в Германию!", но как это делать на оккупированной территории – разъяснений не дала.

Глава 97.

Lili Marlеn

Подробности о войнах и значительных битвах всех времён и народов знают преподаватели военной академии. Или высшие чины Генерального Штаба. Они, главные знатоки прошлых битв, доподлинно знают, где, когда и какую ошибку допустил полководец древности в «битве при…».

Известно, каким боком выходили ошибки полководцам и чего стоили им…

– Не ошибайся полководца прошлого – в настоящем войны не затевали.

– Как так?

– Так. Не ошибись один – другой бы не победил. А без победы какая война? Войны и начинают ради побед.

После преподавателей военных академий идут "маршалы родов войск", генералы армий, всё ниже и ниже, до определённой черты, после которой остаётся безразличная к военной истории темнота и серость, вроде меня.

Какие знания о войнах могут быть в среде "тёмных"? Минимальные: они обязаны воевать, но знать "за что воюют" – лишнее для них. Редкое сочетание: ничего не смыслящие в войнах, но воюющие граждане. Их ещё "дилетантами" называют, "любителями", а грубые и прямые люди иногда именуют "пушечным мясом". Ну, это когда от слов о войне переходят к делу.

Но есть и утешение: "я – первый, кто с минимальны знаниями о войне пытается что-то о ней сказать! Как генерал "от инфантерии" напишет в мемуарах о том, что при "подавлении группировки врага под городом "N" баталеры гаубичного полка под его командованием, заодно прилично "обработали" и позиции своих войск? Нет, конечно, не станет генерал писать такое! Это явная и непростительная дурь для генерала: лупить со всей мочи по своим воинам! Шестьдесят лет назад отличиться стрельбой по своим – как бы и ничего, такой "ляп" и на разведку свалить можно: "неточные данные дала!", но ошибиться пером на бумаге сегодня – этому и названья нет! Это – слишком, большим лишком! На чём-то одном нужно остановиться, что-то одно выбрать! Расчихвостить свои позиции тогда было проще, чем сегодня об этом рассказать. Ну, как же: "герой! герой!", а когда копнули – совсем не таким оказался: какой ты "герой", если по своим позициям из всех орудий лупил!? Совсем, как гол в свои ворота на чемпионате мира? О всяких там ошибках, что случались в прошлом и от которых мы не избавлены в будущем – молчать!

Ещё ни один, из писавших о войне, ничего не сказал о том, где находится Доблесть во время наступления. "Логика войны" гласит:

"Если наступают те, то Доблесть находится при их "штабе", но когда всё меняется, и в наступление переходят эти – Доблесть переходит к ним и не покидает до конечного результата. Когда те и эти стоят в обороне – Доблесть не оказывает внимания ни "тем" и не "этим", как гулящая девка, но отдыхает от них и набирается сил".

Нахожусь ниже всех знаний о войне. Те, что известны и кои видел сам – так, мелочь, крохи, кои "не представляют ценности", а местами и "умаляют честь и достоинство советских людей". Но и я берусь заявить, что середина лета 43 года в монастыре была "нервная". Нагнетание нервной обстановки началось с того, что одна из насельниц "проникла в военную тайну врагов" и вынесла оттуда ужасную информацию для остальных обитателей. Как проникла в секреты врагов – держала в тайне. Никто и не пытался расспрашивать её об источнике сведений, но если бы и вздумал такое сделать, то получил бы самый демократический ответ:

– а шёл бы ты на….

Но сначала немного о самой вестнице:

Она, разумеется, имела как и все "советские" люди "фамилию, имя и отчество", но обитатели монастыря, большие любители кратко выражать мысли, называли её коротко и понятно: "Губастая". Второй "губастой в монастыре не было.

Любимое наше занятие – взаимное награждение прозвищами. Мы их сочиняем просто и с наслаждением: если окружающие видят что-то необыкновенное в моём облике – по такому признаку и "окрестят".

Прозвищами пользуемся "за спиной", не в глаза. При общении "глаза в глаза" – величаем по имени и отчеству, но "за глаза" – отыгрываемся всласть!

Губы у женщины были такие, какие сегодня "носят" две, или три "звезды" заокеанского кинематографа.

– Так это в Холливуде и сегодня, но не в монастыре времён оккупации сорок первого – сорок третьего года! Не следует делать такие разбросы во времени и местах!

По присваиванию кличек мы держим первое место в мире среди народов. Как клички рождаются? Поскольку мы – "простой народ", то особых трудностей в изобретении прозвищ не испытываем.

Если я появился в свет с большим носом, то и прозвище получу единственное и понятное: "Нос". Если появится отпрыск, то о нём иначе, как "Носов сын" не скажут. Истинную фамилию сыну не видеть, ему "на роду написано" прозываться моим большим носом. Со временем "сын" выбрасывают, не произносят по привычке сокращать, и остаётся одно слово: Носов. Фамилия готова. Так велось с древнейших времён.

Но есть и необъяснимые ситуации:

Жители сельской местности никогда не употребляют истинное название молочной железы: "сиська". Молочные железы особей женского пола, как у животных, так и у людей, называют иначе: "вымя" – у скотов, "грудь" – у людей. Сосок животных, из которого добывается основа жизни младенцев, как людских, так и скотских, сельские жители называют "дойкой". Для женщин, ввиду мало размера указанной части вымени, название "дойка" не применяется.

Как появилась фамилия "Седойкина" – правильного научного объяснения ни бес, ни я дать не можем. Догадок – сколь угодно, но точного толкования у нас нет. Но пробуем:

– "Седойкин" родился так: однажды некий глава семейства очень удивился, увидев процесс кормления отпрыска:

– Лихо сиську доит! – так и появилась фамилия "Сиседойкин". Но, понятное дело, носить "сиську" в фамилии никому не хотелось, вот и прибегли к изменению буквы "И" на "Е" и к сокращениям. Так и появился "Седойкин".

А моего "Додонова" сократили в "Додон". Если кому– то из нас кажется, что ума у него на стакан больше, чем у меня, то он немедля позволяет играться с моей фамилией добавив лишнюю букву: "даЛдон"! Взлетев – парит над всеми иными человеческими ничтожествами!

"Долдон" созвучен с именем сказочного царя Додона, коего "прославил" великий российский поэт. Да, было такое, есть чем гордиться, но славой позорной: как известно из сказки, царь Додон был подловат, неумён, и "отдал концы" от одного удара в темя клювом Золотого петушка.

– Хорошо, что не от "жареного" петуха! – ехидно добавил бес.

Такие губы, какими мать-Природа наградила Губастую, во Франции ценились бы высоко; в Холливуде они бы принесли обладательнице мировую известность и большие миллионы американской валюты, их бы называли "шикарными" и "чувственными", но в реквизированном советами женском монастыре военных лет обладательнице они дали прозвище: "Губастая". И ничего сверху.

Это была худая, высокая и смуглая женщина неопределённого возраста. Её разлучили с супругом в тридцать седьмом памятном году за какой-то пустяк, который "потянул" на отсидку по статье "политическая" сроком на десять лет. Десять лет изоляции в диких местах обширного отечества нашего. На момент вынужденной разлуки супруг оставил на попечение Губастой двух дочерей. Грустная, но не единственная история из времён нашего "прекрасного прошлого".

Характер у Губастой" был тяжёлый, мрачный. Мои нынешние объяснения мрачности Губастой такие: женщина, мать двух малых детей, помрачнела стараниями "народной власти" после того, как супруга упрятали на десять лет "без права переписки". Смертник, значит.

В любое время года "Губастая" ходила в галошах "Красный треугольник" на босую ногу. Иной обуви на её ногах никто и никогда в монастыре не видел. Говорила редко и низким голосом. Монастырские бабы постоянно "шпыняли" Губастую разными способами, известными только женщинам. Повторяю: мы – "простой народ", и всё делаем "просто". "Запросто" можем сделать любую взаимную пакость и всегда – "друг – другу"!

– Мальчик, зачем разбил лампочку? Зачем изгадил подъезд родного дома!?

– Просто так… – "простой" мы народ! Знаем, что "простота – хуже воровства", но продолжаем оставаться "простыми".

Бабы "доставали" "Губастую" хотя и "просто так", но с наслаждением, а та огрызалась, как могла. Огрызалась талантливо, на уровне лучших актрис мира. "Огрызания" Губастой были образцом высокого актёрского мастерства для скучающих монастырских женщин. Пожалуй, Губастая огрызалась куда талантливее, чем актёры больших и малых театров "страны советов"! Монастырским "актрисам" ролей не писали и Губастая о великих драматургах мира ничего не знала, но содержанию её словесных отпоров позавидовали бы многие актёры "больших" и "малых" столичных театров. Присутствовал в игре русский мат – не знаю, но "под занавес", в финале "пиесы", как зрители, так и "актриса" оставались довольны. Правда, криков "браво!" и аплодисментов не было…

К концу жизни получил дар видеть особую, редкую породу соплеменников, не такую и малую, чтобы обойти её упоминанием.

Порода, коя основное время жития своего пребывает в звании "говно-человек", но при этом мечтает "благоухать ромашкой".

Моменты радостного "благоухания" начинаются у меня тогда, когда могу хотя бы как-то унизить соплеменника и "возвыситься над ним". Такие мгновения делают меня счастливым, я "взлетаю" и парю над униженным! Но самый большой труд для моего слабого мозга – это придумать текст унижения соплеменника, озвучить его в нужный момент и насладиться результатом! Это и есть мой "миг ромашки": я "благоухаю"!

Есть и другой сорт моих "родичей" с названием "интересующийся дурак" Это иная порода двуногих, "распределённая в равных долях" среди мужчин и женщин. Такие могут вцепиться в любого сотней "невинными" вопросов:

– "а кто вы такой, а где живёте, а…" – и бывают страшно обижены, если любой формой им дают понять:

– Шёл бы ты, милый, со своими расспросами! – простаки таких "вопрошателей" принимают за внимательных и отзывчивых людей, но это не так: они всего лишь в списке "ромашек". "Ромашки" сами не способны породить что-то интересное, они питаются чужой информацией, это всего лишь "бойцы отряда информационных вампиров".

Родственник жены, старый и мудрый человек без образования, называл их "интересантами". Кто-то иной, с образованием выше, чем у деда, назвал бы их "интересующимися", но дед не знал правил великого русского языка и слова изобретал сообразно своим представлениям. Получалось у деда: хорошо видел различия между "интересантом" и "интересующимся", и без ошибки применял родственных слова. Боялся "интересантов" и считал их доносчиками на всех и всем. Не умышленных доносчиков, не из тех, кто сознательно доносит, а таких, кто делает подлость не соображая. "Интересанты", как правило, высосанную информацию осмыслить не могут, не дано, но на переделку добытого не в лучшую сторону мыслительных способностей у них хватает. Стараниями "интересантов" в памятные исторические времена было изведено не малое количество жизней соплеменников. Чтобы "антерес" не умер – они его постоянно взбадривают новыми порциями "антиреса". Случается, что добытое забывают по причине "неумения пользоваться микроскопом", но чаще добытое обрабатывают по своим соображениям. Эта публика куда опаснее несуществующих вампиров и таким на лбу следует делать чёрные

татуировки:

– "Осторожно: "информационный вампир"! Будьте бдительны!" – более половины всех бед и несчастий для остальных людей рождаются в головах "интересантов" с длинными языками.

В один из вечеров последних дней летнего месяца, из своей кельи вышла Губастая. Немного постояла на покосившемся крылечке и, загребая монастырскую пыль довоенными галошами завода "красный треугольник" двинулась по своим делам.

Путь Губастой лежал мимо кельи, перед которой на лавочке сидели три бабы из "антиресантки" и "чесали языки" о событиях в монастыре. Четвёртая баба стояла: лавка была маловата.

Губастая шла, смотрела прямо под ноги и никого не трогала. Знала, что сидевшие бабы обязательно как-то зацепят, не могло такого случиться, чтобы они не зацепили! И когда такое случится – тут она им и выдаст такое, отчего их веселье улетит к чёртовой матери! Есть, есть чем основательно испортить весёлое настроение "цеплялок"! Возможно, что и навсегда…

У сидевших баб иссякли темы бесед, закончилась "пища", нужна была новая, свежая порция, а взять её было негде. Расходиться по кельям на приём сновидений было рано. Чтобы получить "кость" для новых бесед одна из сидевших чем-то "зацепила" проходившую мимо Губастую.

Та остановилась и ответила. Что – не понял. Язык женщин для меня тогда был непонятен, их языка не понимаю до сего времени.

Чем сидевшие бабы "зацепили" Губастую – "фонограмму" прозевал, но главное "блюдо" получил: задетая остановилась против баб и низким, мрачным голосом сказала:

– Смейтесь, смейтесь! Немцы денитки поставили, монастырь выбивать будут! – так и сказала "денитки". Женщина, ей безразлично, чем, как и за какие преступления перед Рейхом, враги собирались расправиться с монастырскими пролетариями? Откуда ей было знать о зенитной артиллерии? Не разбиралась женщина в орудиях, но доподлинно знала намерения высшего немецкого командования в сторону жителей бывшего русского женского монастыря. Где добыла "разведданные"!? Воистину: "многая знания – велии скорби".

Услышав о зенитках, я решил немедленно отправиться на поиски орудий, коими враги готовились окончательно "выбить" монастырь.

Но солнце клонилось к закату, а после заката с неба следовало ожидать любых "щедрот". Поэтому отправился в келью с большой радостью в голове: "монастырь выбивать будут! Интересно"! Когда такое начнётся – Губастая не сказала. Особое свойство тайн: ужас от них удваивается, если тайна известна только на пятьдесят процентов.

Ночь прошла без тревог, а утром я отправился искать батарею "дениток", кои по сообщению Губастой обязательно будет установлены врагами для ликвидации монастыря. С чего и как мог начаться процесс "выбивания монастыря" – запас фантазий для создания картины выбивания монастыря у меня был нулевой, а те, что имелись, упирались в монастырские стены, сложенные, сложенные из старинного кирпича.

"Денитки, денитки!". Зенитки! – так их называют! Из них по самолётам стреляют, слышал, как взрослые говорили! Зачем из них будут бить по монастырю!? Когда война началась – видел один раз, как над городом высоко в небе рвалось что-то серым дымом, но самих зениток – не видел! Существенный пробел в познаниях о войне!

И, вот оно, сбылось: в меня – из зениток! Думаю, увижу начало процесса "выбивания", а там – что получится. Интересно всё-таки знать, как и чем будут меня "выбивать"!?

Начал обход монастыря по периметру, и удивительное дело! – ноги почему-то сразу понесли в правильном направлении: к восточной стене. Выбравшись из пролома в южной стене, что был недалеко от нашей кельи, я двинулся вдоль неё и совсем недалеко от угла восточной и южной стен увидел свежевскопанную и насыпанную горкой вкруговую, землю. Из потревоженной земли в небо смотрел длинный и тонкий ствол единственного орудия.

"Орудие потому нацелено в небо, что заранее не хочет показывать направление первого выстрела!" – радость от раскрытия тайны по выбиванию монастыря отодвинула страх куда-то далеко. "Да, но как они будут бить по нашим кельям через стену!? Почему бы ни поставить эту пушку в монастыре!?" – потихоньку стал подходить ближе, и когда до батареи из одного зенитного орудия оставалось метров десять, услышал красивую мелодию в исполнении на губной гармошке. Это было выше моих сил, и я подошел совсем близко к насыпи. Как её называют в науке о военных фортификациях?

– Бруствер.

На этот бруствер и взобрался. В выкопанном углублении увидел молодого немца. На конструкцию орудия глянул только мельком: очень много железок на круглой площадке. Молодой немец-зенитчик был интереснее, и он занял основное время в разглядывании огневой точки. Зенитчик сидел на ящиках от снарядов и в упоении дул в гармонику. Запомнил позу зенитчика: его левая нога была согнута в колене и опиралась на опору орудия, локоть левой руки упирался в колено и этой же рукой он держал гармонь у губ. Правой рукой, прикрывая и открывая гармонь, музыкант извлекал удивительные, прекрасные звуки! "Тремоло", но что это было "тремоло" – и этого я не знал.

Мелодия запомнилась вмиг! Почему? По причине моего "музыкального недоедания"? Если человеку не давать музыки со стороны, то он начнёт её "сочинять" сам? Не потому ли она "врезалась" в мою "музыкальную память, что исполнялась тонко и с чувством? Может, и потому, что под эту мелодию из тонкого и хилого стволика враги собирались бить по нашей келье? В первую очередь по моей келье? До сего дня не уверен в том, что та мелодия называлась "Лили Марлен", и все попытки выяснить название

Мелодии, что выдувал из губной гармоники молодой вражеский зенитчик, ни к чему не привели. Не уверен в названии мелодии, что исполнял молодой вражеский артиллерист, мог и сфантазировать.

Спустя много лет после войны, как-то по радио старую вражескую мелодию из прошлого исполнял неизвестный, но замечательный трубач! Беда передачи той передачи: если бы музыкант вначале исполнил мелодию, а затем диктор назвал произведение и исполнителя – тогда бы многолетняя неясность с древней вражеской мелодией исчезла навсегда! Но всё было наоборот: дикторша вначале что-то там говорила, я не обращал внимания на её слова, а потом пела труба.

"Лили Марлен" любили немцы, начиная от последнего интенданта, вроде тётушкиного постояльца Курта, и кончая и кончая начальником Гестапо, где отца держали по статье "урон боевого духа среди солдат Вермахта". Но что и начальник Гестапо, у которого "в гостях" побывал отец, мог любить "Лили Марлен" – сказать наверное не берусь.