Текст книги "Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 64 страниц)

– Названные причины приняты, но есть и ещё одна, главная: криком маскируют глупость и никчемность перед подчинёнными. Нельзя начальникам общаться с подчинёнными нормальным языком. Вот и орут… Криком на подчинённых страх нагоняют. Тот, кто сочинял "карточку" думал: "не следует ждать момента, когда они все вместе, одумавшись, с меня спросят за прошлое, начну "атаку" первым"!

Твоё "запорное кольцо" открывалось перед бомбёжкой в шесть лет, но довольно-таки быстро избавился от слабости. "Автору" "карточки" сегодня за восемьдесят, и он, не иначе, как бывший чин НКВД, поэтому ему трудно, невозможно "затянуть узлом "идеологический" сфинктер. На сегодня "кольцо" ослабло, не держит, он бы и рад не вонять, но не может сдержаться. Прежде, чем принимать какую-либо веру, или вступать в партию, что одинаково, следует подумать о прочности "идеологического" сфинктера в будущем:

– "А вдруг со временем кольцо ослабнет, и обделаюсь какой-нибудь "карточкой"!?

Успокойся и отвечай вопросом: "разве могла "передовая советская молодёжь", которая "все, как один", добровольно и сознательно отправляться строить враждебный Рейх!? Всегда, везде и до скончания веков, вывоз русских парней и девчат назывался "угоном в фашистскую неволю", а сегодня кто-то делает намёки о "добровольном созидании советскими людьми "тысячелетнего Рейха"! Или скрытый враг, или маразматик мог такой вопрос сочинить…

– Или то, и другое в одном лице.

– Пожалуй! Как можно было добровольно идти в рабство? Так очернять древнюю советскую молодёжь, скотина!? Считаешь её слабоумной!? Ставишь под сомнение её "преданность советской власти"!?

– Забываешься: нет места в паршивой бумажке на столь длинную речь! И совсем забыл о "паршивой овце в стаде".

– Не надо, знаю пословицы не хуже любого из вас! Из-за одной "овцы" стоило вопрос в "карточку" вписывать? Что, одна "овца" "погоду делала"? Одна оспина на "красивом лице советского народа" портила всё лицо народа? Стоило говорить? Да так, что все оказываются плохими?

– Мучительный вопрос: а "добровольцам", тем, кто с желанием ехал "своим трудом укреплять оборонную мощь Рейха" наследники прошлых "сплутаторов" марок прибавят? Вроде бы и стоило? А?

15. Давали Вы согласие на сотрудничество с оккупантами?

– Все вопросы хороши, но этот – на особицу! Скромный, приятный, вежливый и аккуратный вопрос. Сказка, а не вопрос! Весёлый, ничего подобного нет в "карточке"! – резвился враг – Чувствуется "рука мастера". Если бы мне поручили составлять "карточку претендента", я бы не опустился до такой вежливости, как "товарищи" из Фонда, а напрямую задал "вопрос в лоб":

– Ты, сукин сын, был предателем и вражеским пособником!?

– Ответ будет прямо пропорционален числу марок за него. Первое. Чему будет равняться количество выданных марок при отрицательном ответе? Положительном? В какую сторону изменится сумма компенсации за разные варианты ответов на перечисленные вопросы? Если сотрудничал с немцами, то сегодня, по логике, они должны дать мне больше марок, чем всем прочим? Тем, кто не сотрудничал с ними? Какой толщины будет "несмываемый позор" на моей голове, если скажу:

– "Да, было, сотрудничал с врагами" – прибавят марок? Или вместо марок немедля отправить досиживать? Это сегодня важно, а не то, что было у меня пятьдесят лет назад.

– Пиши: "имея за плечами полных шесть лет от роду, дал согласие работать на военную разведку Вермахта с присвоением чина "ефрейтор" с первого дня службы. На иные условия не соглашался"! – нет, куда, скотина, тянет!?

16. Были Вы осуждены за преступления против Родины?

– "Был осуждён без суда и следствия всем советским народом и покрыт несмываемым позором на всю оставшуюся жизнь". Но были и странности: мне никто не плевал в лицо.

– Это потому, что плевать некому было. Не было среди оккупированных сограждан таких, кто был абсолютно "чист перед партией и народом" и кто мог "с чистой совестью" плевать. Совсем, как в Евангелии: "кто без греха – тот пусть первым бросит камень"!

– "Камень" в меня мог бросить только "товарищ" из "сорока бессмертных". Из тех сорока миллионов "лучших представителей советского народа". Тех, которые "чистыми" выходили из любой грязи. Они были вписаны в "честь и совесть". Про "ум" ничего сказать не могу. А тогда родина "прошляпила" меня, но по какой причине такое с ней произошло – не знаю.

– Твои "преступления" были мизерные.

– Ничего не понимаешь! А ещё бес! Были у нас и такие времена, когда и за меньшее преступление получали много!

И снова всё упирается в марки: а "осуждённым за преступления против родины" откажут в выплате? Если отвечу "да, совершал", то не дадут вожделенных марок и отправят на отсидку? И ещё вопрос: чьи деньги выплачивать будут? Немецкие, а ты, коммунистическая срань, с чего клеишься? "По инерции"? Как разогнался в прошлом – так до сего дня остановиться не можешь!? Кому нужны мои ответы на тему далёкого прошлого? Немцам? Нет: немцы осознали прошлую вину и предлагают компенсацию за когда-то причинённые неудобства:

– Получите и простите! Мы когда-то были не меньшими дураками, чем вы потому, что вздумали переделать вас на свой лад!" – немцам не нужны "исповеди", они меня лучше знают, чем я их" – сомнения в сторону "фонда" иногда беспокоят. Если появятся другие – без задержки изложу.

Глава 6.

Отдых от "Анкеты"

Каждый, кого в детстве, война накрыла оккупацией, должен помнить о трёх непреходящих желаниях:

а) что-то положить в вечно пустой желудок,

б) не получить близкого знакомства с бомбой, а так же "да не зацепят меня её осколки"!

в) выспаться после ночного налёта авиации. Принадлежность авиации не имеет значения. Безразлично какой: вражеской, родной – "нужное подчеркнуть".

Порядок следования пунктов а), б), в) мог быть иным, но "набор корзины военного времени" оставался неизменным и "прелесть" каждой позиции не терялась.

Но пришло время, когда многие тысячи граждан с когда-то оккупированной территории и побывавшие за рубежом, могли признаться себе и другим: – "Жизнь прожита не зря и сегодня она сфокусирована в одну точку с названием "сумма компенсации в марках за прошлое".

И мою "учётную карточку претендента" отослали в столицу, и второй раз в "органах социальной защиты" ожидающим награды гражданам сказали тревожное слово:

– Ждите!

Глава 7.

Дойче Марки. "Обогащение".

Когда ожидание марок стало нестерпимым – тогда и пришла из столицы приятная бумага, предлагавшая претендентам «явиться по указанному адресу». Бумага советовала иметь при себе паспорт. Если претендент не дождался марок, то за ними могли явиться близкие родственники, способные доказать своё родство, или близость с не дождавшимся марок претендентом. Иностранные деньги могла получить жена умершего претендента. От такого разъяснения явно пахло Западом.

Длинный коридор с кабинетами в доме "социальной защиты" был уставлен стульями для отдыха состарившихся претендентов. Пожилые люди степенно ждали вызова в кабинет, где шустрые и нахальные столичные "товарищи" выдавали марки, заработанные не их руками.

Ни шума, ни гама, ни попыток вне очереди влезть в вожделенный кабинет со стороны бывших советских граждан, работавших в молодости на Рейх, не наблюдалось. Бес и я, не медля, усмотрели в пришедших "чуждую советским людям культуру". Нужно говорить, что наблюдение было приятным до удивления? Поведение скромно, с переходом в бедность, одетых "претендующих" граждан разительно отличалось от поведения не "порченых зарубежьем" соотечественников: они, не удостоенные получения иностранной валюты, с любопытством смотрели на "счастливчиков":

– Это ж надо: рядом с нами жили, а мы не знали, что они в войну в Германии работали!

Коридор "Отдела соцобеспечения" – длинная и тёмная труба с кабинетами. Стандарт. Прежде и никогда впредь, подобные учреждения иными строить не будут. Кабинет, где бывшие работники на Рейх получали окончательный расчёт, был в одном конце коридора, а в другом, конце, упиравшемся в окно на улицу, стоял "товарищ", явно не имевший никакого отношения к процедуре выдачи марок и злобно поглядывал на ожидавших своей очереди претендентов.

Что "товарищ" не входил в число "претендующих" – было понятно, но чего было пялиться на "счастливчиков" – хотелось знать. Медленно двигаясь к окну приблизился с "товарищу" и услышал шипение вроде бы адресованное мне:

– Суки, на немцев работали, а теперь ещё и компенсацию им подавай! – у "товарища" была такая злобная рожа, что казалось: какие-то сантиметры отделяют его от "порыва на действие".

Его можно было понять: "верой и правдой" служил "великому делу построения коммунизма", а результат – маленький чин с малой зарплатой!

Всё, никаких наград и ноль внимания! А эти скромники работали на врагов – и теперь получают валюту! – ни к кому не обращаясь, что-то невнятное прошипел о "несправедливости", но поскольку товарищ был зол, то копать до корней "несправедливости" я не рискнул: мог откопать драку в "общественном месте". А зачем скандал, когда денег иностранных ещё не получил?

– Ага, он был из числа "верных и преданных "товарищей". Не иначе. Морда злая, и вид у дяди, будто свои кровные денежки раздаёт!

Даже ненаблюдательный человек без труда мог бы показать тех, кто пришёл получить компенсацию за прошлое и на тех, кто не бывал в "заграничном рабстве": у первых на лицах проступали следы от яда с названием "западная культура". Как однажды их "траванули" – так до конца жизни они и остались "отравленными". Какая выдержка, терпение, чужой ordnung, наконец! Какая молчаливость! – и поддавшись влиянию беса, тут же, не откладывая, задал один вопрос трём женщинам:

– Скажите, уважаемые Frau: если удариться в безудержную фантастику и сегодня отправить вас, как прежде, в "проклятую" Германию? Вы бы согласились на "повторение подвига"? – на что одна из вопрошаемых, худая женщина, невнятно, но зло что-то ответила. Видно, приняла меня за провокатора старой, советской выучки. "Сексота". Другая ничего не сказала, и только третья ответила:

– Мы бы с радостью, да только кто нас туда таких возьмёт! – более ужасного финала древнего пребывания "советских людей в рабстве" не существует! Бес, конечно, большой негодяй: это он, и только он, спровоцировал задать явно нехороший вопрос бедным женщинам! Только он мог толкнуть моё сознание на "интервью"!

В какой раз сожалел о том, что нет денег на визит к изгонятелю бесов! Были б деньги – ни минуты не потерпел "чуждого влияния" на сознание! Бесовское воздействие сильнее и ужаснее во сто крат, чем влияние бывшего "идеологического отдела ЦК КПСС" – тьфу, чтоб не сглазить! Как только появлялась мысль: "получу иностранную валюту и потрачу её на изгнание беса"! – тут же "внутренний товарищ" умолкал, но не дольше, чем на сутки. Боялся, скотина!

Кто сегодня обладает правом задавать "провокационные" вопросы о прошлом? В озвучивании вопросов к бывшим работникам на Рейх я пошёл дальше, чем науськивал бес:

– Как думаете: напрасным был приход древних врагов на вашу землю? – Понятное дело! Чего спрашивать? – явно непонятный ответ. Странный. Двусмысленный, а может, и более, чем "дву". Уклончивый.

– А что вы скажете о прибавке к пенсии от государства за прошлые страдания? СтОило страдать тогда, чтобы сейчас получать больше? Понятнее: прошлые ваши страдания "хороши", или "плохи"?

– !?

– И последний, самый пустяковый вопрос от меня, но не от Фонда:

"полученная компенсация восполнила ваши прошлые страдания и муки, коим вы подверглись от врагов? – и на этот вопрос не получил ответа. И по физиономии – тоже.

Вот оно, возмездие! Немцы выставили себе счёт за прошлое и сами его оплачивают. И морально страдают шесть десятков лет.

Но я, помимо беса, думаю предъявить им счёт от имени многих тысяч людей, коих они развратили своей культурой! Испортили, если и не полностью, то основательно и навсегда! До ухода в мир иной память о "пребывании в рабстве" не покинет получателей "компенсации". Такая порча памятью стоит марок: много сходства с тем, как если бы я приручил дикое животное, а потом выбросил в его "естественную среду обитания". Вот почему многие соотечественники, ни под каким видом не соглашаются ехать за рубежи отечества по единственной причине:

– А возвращаться-то куда!? К старому корыту?

За явно бесовскими мыслями о прошлом, наконец, подошла и моя очередь войти в кабинет и обогатиться. Получить "расчёт" в иностранной валюте за прошлое.

Комната была маленькой, тесной, но в ней ухитрились разместить три стандартных канцелярских стола. За первым столом проверили документы, за вторым – выдали "память о прошлом", а за третьим восседала крупная, разрисованная до безобразия, с рожей прожжённой аферистки, дама. На звание "дамы" она не тянула, это, пожалуй, была когда-то отстранённая, но не посаженная в прошлом "работница советской торговли". Таких сегодня показывает ТВ в разделе "Дежурная часть" программы "Вести". Дама с уголовной рожей с гипнотическим взглядом зычным голосом предлагала "осчастливленным" иностранной валютой гражданам немедленно поменять её на родные и понятные рубли

Всякое совращение – это актёрская игра, и в ней важен голос! Удачное совращение завершается хорошо поставленным голосом! Если бы дама заявила тогда о "конце света", то ей бы поверили не менее семидесяти процентов присутствующих "претендентов на компенсацию".

– "Поверили" – слишком много! Ограничься "не возразили". Те, кто побывал у врагов, слово "верить" выкинули из последующей жизни раз и навсегда. Прогал между "верить" и не "возражать" они прекрасно видели.

Что говорить о марках! Получавшаяся в рублях сумма в исполнении дамы звучала внушительно, а стало быть, и убедительнее чужих марок, поэтому многие "счастливцы" так и поступали. Меновые операции очень крепко походили на "одновременный сеанс гипноза": абсолютно все граждане, без вопросов о курсе рубля и марки на тот момент, отдавали иностранную валюту и получали отечественные "деревянные" деньги. Много "дерева". В самом деле, что делать с марками? Марки – они в Германии "марки", а в родном отечестве – "чужие деньги". Люблю столичных жителей!

– Нет, не так! – влез помощник в творческий процесс – Напиши: "люблю наблюдать столичных жителей: даже и в спящем состоянии выражение их лиц, как у охотников, внимательное и напряжённое".

После такой бесовской оценки столичных жителей и самому захотелось поделить их на категории:

а) те, кто постоянно, "без предела" удачлив во всём и всегда! Нижний предел их удачи – не ниже ста тысяч зелёных за одну операцию,

– Отстаёшь! Сведения о расценках десятилетней давности.

– Называй новые расценки – опубликую! Понятное дело, старушка Инфляция не дремлет! Удача граждан категории "б" определяется "через раз", и сумма их удач в разы меньше, чем у группы "А",

в) просто удачливые. Их удача сокрыта в службе первым двум категориям. г) полные, законченные неудачники. Это те, кои частично, или полностью не приспособлены для жизни в столичных городах, но живут там по причине, кою объяснить не могут. Они не уроженцы стольного града, но вернуться на "историческую родину" не могут потому, что пребывают под какой-то, пока необъяснимой формой гипноза, имеющей силу только в столицах. Прожитые в мегаполисе годы никак не влияют на их удачливость.

В "комнате счастья и обогащения", не желая остановить вращение, вертелся молодой человек лет тридцати пяти. Высокий и приятный. Он фотографировал "поляроидом" "обогатившихся", удивляя счастливчиков фотографиями: уж очень скоро они получались!

С самого начала "пути к обогащению" сказал себе:

– Беру только марки! Свои "родные деревянные рубли" знаю "в лицо", знаю их силу и способности, а вот иностранные марки – новинка. Были в жизни когда-то "оккупационные" марки, теперь опять "марки", но другие, "мирные"… Вот оно, сбылось! Сподобился, дошла и до меня очередь держать марки в руках! Правда, не древние, оккупационные…

После того, как в моих, потных от волнения, руках оказалась первая в жизни иностранная валюта, "товарищ с поляроидом" предложил "сделать лицо". Сделал. Фотографии ценны тем, что в будущем не позволяют отвертеться от прошлого, каким бы оно не было. Если осознаёшь, что "житие твое", как бы не совсем праведное – тогда не фотографируйся! Воздерживайся от "попадания в кадр"! Сегодня смотрю на фото в момент "халявного" обогащения и думаю:

"Почему фотограф не попросил "сменить выражение"? "Сделать другое лицо"? Ведь сыграл ему "обрадованного дурачка", а он принял сделанное лицо за повседневное?

– Он подумал: "мужик ошалел от свалившегося "богатства"! Что с него взять: провинциал! Какие у него масштабы?

Молодой мужчина с "поляроидом" сказал:

– Если кто желает написать воспоминания о работе в Германии в годы войны и прислать нам – с удовольствием примем ваши записи! – предложение сварганить мемуары, было сделано в манере "авось, пройдёт". Если бы знал язык древних предков, то сказал бы так:

– "Зело прост и наивен был сей муж, ибо веровал, что кто-то из "осчастливленных" валютой, вернувшись в убогое жилище своё, не снимая риз ветхих и не справляя "большие и малые нужды телесные", кинется к письменному столу и почнёт красными, правдивыми словесами вести правду о своём и чужом прошлом". Станет в подробностях излагать то, как он в "чужой и далёкой, враждебной", и, естественно, проклятой Германии", когда-то зарабатывал марки у нехороших и враждебных дядек, и как эти марки выдали ему через пятьдесят лет теперь уже "свои" и "хорошие дяди". И, вспоминая прошлое, не задумается:

– Если своих "марок" не заработал на безбедное существование до конца дней моих, то хватит ли чужих?

– Не было сказано молодым человеком не единого слова о том, кому адресовать записи, буде кто таковые "родит"?

– "Адреса и явки" не упоминались. И паролей не было.

– Ничего не было сказано о паролях! Так и знал! Столица – она всегда такая! Что думаешь, что скажешь!? Прав был, когда вторгся десять лет назад в сознание с известными намерениями? Во времена, когда у тебя и в мыслях не было, что "отцы-командиры" позволят вам получить "воздаяние за прошлое"? – заволновался бес.

– Нет слов! – ответил бесу с не меньшей эмоцией.

Осчастливленный марками за прошлое, возвращался в жилище и временами щупал нагрудный карман в рубашке, зашпиленный булавкой: не потерял "оценку прошлого"!?

А если бы и потерял!? Разве нашедший стал бы искать растрёпу, потерявшего компенсацию за прошлое? Нет, разумеется: слишком велик подвиг для меня! Поэтому манипуляции с ощупыванием нагрудного кармана были излишни. Когда мысль о безвозвратности потери, случись такая, окончательно утвердилась – улыбнулся и повторил слова романса:

"…я ехала домой,

душа была полна"!

– но когда пытался выяснить, чем была полна душа, то оказывалось, что преобладали плохие наполнители. Хорошими были сами марки, а семейные "дыры", кои мечтал заткнуть свалившимися марками, виделись громадными, мрачными и отвратными! Иностранная валюта порождала огорчительные мысли: "имеющиеся дыры в семейном бюджете полученными марками всё равно заткнуть не сможем"! – "дыры" в бюджете были не в пример мощнее, чем "чёрные дыры" Космоса. В сознании вертелось:

– Эх, ну почему не больше марок!? Что это!? Только и всего? На наши-то "голодные" зубы!? – количество "голодных зубов" не уменьшалось и на каждый зуб приходилось совсем мало… Несоответствие числа зубов и марок сводило на "нет" радость от полученной суммы.

– Помнишь? И в оккупацию вражеская валюта была в обиходе. И тогда пользовались марками. Всегда и везде эти вечные немецкие марки!

Глава 8.

"Валютные" скандалы.

Первые компенсационные марки растаяли, как снег в апреле. Но растаяли не без следа, оставили массу приятных, волнительных и обнадёживающих сообщений в центральной прессе:

– Это не всё! Это только первый транш. Немцы обещали произвести точные расчёты и ещё подбросить валюты! Ждите! – вечное и могучее наше "ждите"! Мы – "ожидающая нация", мы постоянно ждём чего-то лучшего, чем у нас есть на данный момент. Приятное иностранное слово "транш" и наша любимая песня со словами: "да, мы умеем воевать…" вселяли веру в прекрасное будущее.

После окончания задуманного бесом труда, порекомендую ему заняться совместным сочинением песен под моей окончательной редакцией. Первая будет "радостная и жизнеутверждающая" с известными словами, но с небольшой поправкой:

"… да, мы умеем ожидать,

но не хотим, чтобы опять…"

– Тема "валютная", бедная и не достойна внимания. Жду от вас такого будущего, которое стоило бы воспеть.

Время шло своим порядком, изредка доставая из памяти приятное и волнительное заявление зарубежных плательщиков компенсаций: "это не всё"! – обещанная в будущем повторная встреча с иностранкой по имени "Валюта" развращала и не давала ясности: "сколько будет таких встреч до окончательного разрыва? Не вечно, в самом-то деле "житие мое" компенсировать"!?

Претендующие на выплату граждане ничего не знали о том, чего и сколько они получат в будущем. Поражало отсутствие бурных сочинительств на тему о размерах компенсаций: сказывалась, древня и чужая дисциплина, что была когда-то привита нынешним претендентам на компенсации. Пессимисты доходили до того, что уверяли оптимистов:

– Ну, да, держите карман шире! Денег им подавайте! Ай, запамятовали, в каком государстве живёте? Впервой имеете дело с "родным" государством? – заявления были не в силах погасить рожденное только у нас: "ожидание праздника – лучше самого праздника".

Марки, марки! Сколько народу взволновали!? совратили? Сколько сделали "щасливыми"?

А потом начались скандалы, они никак не могли обойти нас стороной! Недавняя "широкая советская общественность" умерла бы от удивления, если бы скандалы о кражах миновали "Фонд забвения"!

Нам могут возразить: "во всём мире воруют!", но весь мир меня и беса не волнует, нам вполне хватает доморощенных ворюг. Которые "свои" и "родные".

– Непонятно: почему иностранцев "выплата компенсаций" волновала!?

Их забота – отдать заработанное, а куда оно денется – пусть у кого-то голова болит! Так нет вам, опять чёртова немецкая мораль вперёд вылезла:

– "Паразиты не должны жить за счёт тружеников"!

Это всё они, одемократившиеся до нахальства журналюги, заговорили о Фонде в полный голос и выдали "ужасы", от которых почему-то никто не вздрогнул и не удивился. Удивление – дело на любителя: можно удивляться, но можно этого и не делать. Компаньон и я не удивились.

Все "фонды" всегда располагались в "сердце нашей родины", в "златоглавой", то есть. В большой и бестолковой стране других мест "фондам" нет, в иных местах фонды не живут: скучно. Да и нынешняя экология не позволяет "фондам" находиться в иных местах.

– Друг и референт, скажи, пожалуйста, как называются твари и растения, кои могут проживать только в одном, определённом, месте?

– "Эндемиками" их кличут.

– Благодарю.

На управление фондами у нас всегда выпускали "честных и достойных людей". С добавлением: "знающих". На момент назначения рождённая в нашем отечестве истина "если хочешь узнать человека – подпусти его к деньгам на расстояние вытянутой руки" почему-то забывается…

Как правило, через совсем малое время оказывалось, что любой "фонд" – это всего лишь богатая кормушка, не поддающаяся проверкам и ревизиям со стороны. "Фонд Прощения и Понимания" не был исключением.

И совсем скоро "столичные писаки без капли совести" огласили в СМИ "ужасную", но привычную "новость": труженики "Фонда Умыкания и прилипания чужих денег" оценили собственные "честь, совесть и достоинство" в жалкую сумму в размере всего-то трёх миллионов иностранных валютных единиц с названием "дойче марки"! Указанная в печати сумма по масштабам столицы была пустяком, но для скандала хватало и этой суммы.

– Размер скандала зависит от суммы, у всякого скандала своя "температура". Родившийся в Фонде скандал был не особо "горячим", особого "пожара" не получилось, и дальше газет не пошел, "бумажным" остался. Временным. Если председатель "Фонда", главный и основной "умыкатель" чужих денег, был из породы "славных граждан" с названием "ссы нам в глаза, а мы утрёмся", так что могли ему сделать какие-то газетные "выстрелы"? Наблюдался сплошной "рикошет"!

У всякого скандала, каким бы он не был объёмным и "горячим", всегда имеется цена. Цена скандала в "Фонде", повторяю, равнялась всего каким-то жалким восьмидесяти трём миллионам deutsche mark!

– Ещё раз "довожу до вашего сведения": валюта ушла на нужды фонда, а не на симпатичные дачи на берегах столичных водохранилищ! На глупые вопросы "как такое могло произойти" у нас ещё никто и никогда ответов не получал! И не получит! Это вам не Европа! Да и с узников не убудет, им не привыкать к невзгодам! Они тренированные, привычные к "лишениям и невзгодам", чего им сделается!? Не мешало бы "копнуть" их на тему: "как вы оказались за полосатым столбом отечества в "грозные годы испытаний"!? Поди, добровольно ехали строить третий Рейх!? Не мешало бы разобраться, как помогали строить, когда работали "на великую Германию"!? Разве не вредили добросовестным трудом "стране советов"! Ату их, проклятых! Что в их сегодняшней жизни изменят марки? Ничего! Лишние волнения эти марки! Мираж! А нам, труженикам "Фонда", с "миру по нитке – голому на BMW!"

– Сочувствую труженикам Фонда! Эти отвратные претенденты должны понять работников Фонда: когда в далёкой молодости "их нещадно эксплуатировали в ужасной и враждебной Германии", то и ненависть к эксплуататорам могла зародиться не выше:

– "Враги! Фашисты проклятые, сволочи и прочая!" – чего с врагов взять!? Что иное, помимо ненависти, могут вызвать угнетатели у угнетаемых? А тут "свои" позаимствовали у своих какие-то жалкие миллионы марок – сразу крик подняли! Где ваша "любовь и дружеские чувства к "своим"? Почему вы такой скаредный и не "дружный" народ!? То, что у вас взяли, грех и "грабежом" называть! Чего возмущаетесь!? Разве всё взяли? Забыли поговорку от "своего – и кулак сладок"? Немец – он что? Если прошлый труд "рабов с востока" оценил в марках – их и выдаёт! Всё, до пфеннига, как заведено у немца! Немец чтит закон и боится своей совести. Он всегда боялся совести, а после известных исторических событий его страхи перешли в разряд "ритуальных". Мистических, или "культовых". Но только у немцев прошлые страхи живут и не собираются стареть, а вы как жили прежде – так живёте неизменными до сего дня. И впредь вам изменения не грозят. У немца мысль о "как оттяпать от твоей, честно заработанной марки, шестьдесят пфеннигов в свой карман" никогда не появится, а ты по части ограбить "своего" – талантище! Гений! Фондовские "товарищи" исправили чужую ограниченность в святом деле грабёжа:

– Ты совестливый, ты не можешь – могу я! – только и всего.

Не даровитый народ немцы, бестолковый: немецкое сознание не может понять вашего самоедства, оно не укладывается в немецкой голове. По такому "укладыванию" стандартный немец находится на последнем месте в списке народов Земли! У немца в черепе нет места для комбинаций, какими заполнены ваши головы на три четверти объёма! Немец не способен меня порадовать! – кипел от гнева напарник – горд за вас! Получаю громадное, неописуемое удовольствие в моменты, когда "свои" удивляют "своих" новыми, оригинальными способами отъёма денег! И всегда, впереди всех, талантливым карманником выступало "родное" государство с "красным знаменем в руках"! Потом – без оного… Но цели не изменились и до сего дня.

– Нечему удивляться! В наши правители всегда лезли талантливые пройдохи, бесталанные могут и погубить государство!

– С чего бы вам меняться? Вы неизменны! – антипатриотическими выпадами бес явно просил в морду! – талантливо исполненный грабёж – не грабёж, а искусство! Плевать на марки, они вашу жизнь не изменят, лучшей не сделают, лучше жить не станете! Уж коли грабят – так пусть это делают красиво, талантливо! В грабеже важен не сам грабёж, а красота при исполнении! Пусть изобретут красивый способ отъёма, который не позволил бы ни единому из ограбленных возмутиться! Почему бы не прикрыться словами о "спасении страны"!?

отечества"!? Нельзя, в самом-то деле, ограничиваться примитивным грабежом!

– Не пойму: ты чего кипишь? Грабили-то меня!

В первую выплату чужих денег государство не осталось в стороне и наложило ослабевшую от длительной бескормицы лапу на "одну треть от причитавшейся суммы каждого претендента". Грабёж производился на "основании закона о валютных операциях". Закон был хорош тем, что позволял брать чужое. Наглый "государственный" грабёж так возмутил и взбесил совестливых западных господ, что они сказали:

– Ес ист айне русише шваинбанден! Nein! Вас, Dummkopf, необходимо оберегать от собственного государства! Редкий случай в истории народов! – опять эти немцы, как и прежде, "вмешиваются во внутренние дела суверенного государства"!

– Перегибами занимаешься! Клевещешь! Немцы так не говорили, они только так думали! Знаю! Ваше спасение от дальнейшего ограбления "своими" заключалось в том, что приемники прошлых работодателей денежные выплаты произвели не враз и полностью. Знали, с кем имеют дело, вот денежки и попридержали.

– Что сказать? Умные люди!

Вдоволь наудивлявшись на обманы "нашими" "своих" при расчёте чужой валютой, немцы заявили:

– "Отныне оставшиеся выплаты помощникам в строительстве Третьего Рейха будем производить "адресно"! – всё и враз стало понятно: Фондовские "товарищи" останутся без "Мерседесов":

– А как это!?

– Просто: положенные тебе марки придут на домашний адрес. Нечего сказать, умные люди! Быстро разглядели, что это был за "фонд"! С немецкой вежливостью и быстро отодвинули в сторону председателей и "иже с ним". Последующие выплаты были честными. Насколько – об этом знает только Фонд.

– А ты?

– Финансы – не моя сфера, в финансах ничего не понимаю. Немного жаль следующих председателей Фонда.

– Что тронуло?

– Ну, как же! А "душевное" состояние предов не в счёт? Представь, какая зависть душила очередного "преда", когда стало понятно, что ещё восемьдесят три миллиона марок умыкнуть невозможно? А тот, что "погрел руки", первый вор-председатель, отделался всего-то лёгким испугом и отправкой на "заслуженный отдых" с почётной пенсией?

– Не понимаю немцев: почему во все исторические времена маются желанием переделать меня!? Ох, уж эта вечная и пустая немецкая затея! Если меня грабит "родной и любимый" председатель, а я ничего в ответ не делаю – стало быть грабёж устраивает! Если меня миллионами убивал "родной и любимый отец и вождь", а я в ответ песнями признавался в любви ему – стало быть, и такое мне нравилось! И нечего вмешиваться в мою личную жизнь с намерениями её изменить!