Текст книги "Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 64 страниц)

– "Танненбаум" немецкий праздник?

– Немецкий.

– И тут немцы первые! Беся, что же мы видим!? Почему христианство терпит наши отступления в язычество!? Мало того, на Рождество ель в храмы заносят! Как прикажешь понимать!?

– Надоел бестолковостью, оставлю тебя и без процедуры "изгнания беса"! Что за детская непонятливость!? Или присутствую при рождении маразма!?

– Не особо-то расходись! "Вундеркинд"! Нет бы объяснить вопрос, так он мой склероз обсуждать принялся!

– Чего обсуждать!? Красота – она и есть красота! Языческая ли, чисто христианская – какая разница!? Главное – чтобы ты в храм пришёл! А если пришёл – обязательно что-то оставишь…пусть не выше цены одной свечки. Так чем твой первый "Танненбаум" был украшен?

– Всех игрушек не упомню, но висели на ёлке две, или три заграничные конфеты. Да, те, из эшелона с подарками. В бумажки из-под конфет, что мы уже съели, сестра удумала завернуть хлеб и развесить на ёлке: всё же какое-то украшение! Попробуй отличить настоящую конфетку от кусочка хлеба в красивой бумажке, братец!?

Главным украшателем ёлки была сестра и она ушла так далеко, что прикрепила маленькие, как огрызок моего творческого карандаша, разноцветные палочки. Сестра старалась закрепить "карандашные огрызки" на лапах ёлки строго вертикально высунув кончик языка…

– Что же получается, "искуситель"!? Ёлка в оккупацию!? Ведь до этого у меня не было ни единого праздника "ели"! Как это следует понимать!? Где и кто добыл еловое дерево!? – и недавно сестра внесла ясность в мой первый "новогодний бал":

проклятые враги, дабы окончательно втянуть "стойкий советский народ в капитализм", на одной из улиц в центре города дозволили открыть магазинчик по продаже ёлок и украшений к ёлкам. Оккупанты жили по "естественным" законам, как в своей Германии, негодяи! Bite, празднуйте наш, немецкий Tannenbaum, самый прекрасный праздник на Земле!

Там сестра и купила ёлку. За советские денежные знаки с изображением "вождя всего мирового пролетариата" в кепке. Денежные знаки красного цвету и достоинством в тридцать рублей. Купюру за красный цвет звали "червонцем". Ничего "червонного" в купюре не было.

Но вот пришёл вечер, и сестра зажгла разноцветные палочки лучиной! Так это свечечки! Боже, какая красота! Первая ёлочная оккупационная красота, и ты не осознаёшь, что она оккупационная! И чьи были ёлочные свечки? Вражеские? Или русские, до переворота сделанные? Советские? И я, предательская морда моя, радовался горящим свечкам!

И мать исполнила новогоднюю "музыкальную классику" о ёлочке:

"В лесу родилась ёлочка,

в лесу она росла…

Зимой и летом стройная,

зелёная была.

Метель ей пела песенку:

– Спи, ёлочка, бай-бай!

Мороз снежком укутывал:

– Смотри, не замерзай!" – и у меня наступал "сбой": "почему "снежком укутывал"? Снег ведь холодный!? Как им "укутывать"? Одеялом мать укутывала, да, понятно, было такое, но снегом… Что-то не так в песне! Пожалуй, Мороз "мешком", а не "снежком" укутывал! Так будет верно! – и "отредактировав" таким манером древнее новогоднее песнопение, я стал поминать мешок. Мать не возражала.

Но верхом издевательства со стороны родителей был момент, когда на "сон грядущий" мне дали кусочек чего-то чёрного, горького, чуть сладкого и ароматного:

– Ешь. Это шоколад. Очень полезен – кусочек доселе чужого невиданного продукта следовало с отвращением и презрением выплюнуть в ведро для отправления естественных потребностей, что стояло в сенях. Выплюнуть шоколад мог и по ошибке: в первые мгновения он ничем не проявил себя. До момента, пока не разогрелся, и не началась "реакция разложения": шоколад таял. Появилась обильная слюна, и всё было необыкновенно вкусным! Редкостным! Доселе невиданным и не чувствованным!

Кусочек горького немецкого шоколада, что вместо вражеского рта попал в мой, довершил личный мой путь "предательства родины"!

Тётя "советская власть"! Почему не ты первая познакомила меня с шоколадом!? Ведь ты, тупая, драная и убогая сука, позволила появиться в свет ещё одному врагу тебе! Скрытому врагу, сравнивающему вражеское с родным? Может ли мальчик не полных восьми лет за кусок вражеского шоколада предать родину!? Может! Я такое совершил в восемь лет!

А ты, "родина-мать-твою", куда смотрела!? Почему не предотвратила падение "сына своего"? Оно, конечно, таких "сыновей", вроде меня, проще убить, чем удерживать от предательства. Тогдашний вражеский шоколад был равносилен нынешнему шприцу с героином!

Тётя "советская власть"! Старая лживая сука! Оказывается, был, помимо тебя, и другой мир, но по какой причине ты меня от него огораживала – с кого теперь спросить?

Тётя "советская власть"! Старая брехливая сука! Ничего не могу сказать о "преданности и любви" к тебе от тех, кто, как и я, побывал в оккупации, но я тебя никогда не любил. И объяснить такую нелюбовь не могу. Может, потому, что был солидарен с отцом? Но отец за всю жизнь не сказал ни единого худого слова в адрес "советской власти"! Потому, что служил при архиерее и знал формулу "вся власть – от бога"? Был настолько кроток, что ни в чей адрес и никогда он не сказал ни единого худого слова! Честно работал на всех, получал гроши и молчал! Может, потому, что "слов благодарности" не находил?

– Бесяра, а шоколад может быть "вражеским"? А "ленд-лиз" – "дружеским"? Можно менять родину на шоколад? Горький, но страшно полезный детям продукт? Жрал шоколад, наслаждался им! И паштет, и тушенку, и колбасу! И галеты "закордонные" в прозрачной бумаге, кои, по слухам, выдавали только лётному составу Люфтваффе? И была бутылка тёмного ароматного напитка, кою отец называл непонятным словом "шнапс", но к ней не дозволял:

– Мал ещё! – аромат вражеского шнапса помню и до сего дня. Помню, всё помню! Предавал родину по зову утробы!

На добытую благодать матушка наложила "арест":

– Давайте продлим удовольствие. Сожрать всё и враз можно, а потом обделаться!

Сколько длилось удовольствие от вражеских продуктов? Совсем немного. Месяц? Может, и менее того. Помнится печаль, что стала приходить после ухода чужих вкусностей. Яства исчезали одно за другим: первыми ушли паштеты и плавленые сырки в станиоле. Затем – колбаса… Потом осталось воспоминание о "шоколаде для лётчиков" – и всё закончилось. Дольше всех держались концентраты гороха, что были выращены когда-то на немецкой земле.

И всё вражеское разбавлялось каждодневными и очень простыми продуктами "отечественных производителей". Сегодня не могу сказать точно, кому из последних "яств" мы помахали рукой, но это был, если память хорошо служит, всё же шоколад. После него "всё возвратилось на круги своя".

Почему так мало приходило эшелонов с подарками для немецких солдат!?

Организаторы событий в предрождественскую ночь 43 года! Говорю вам:

– Спасибо!

Не меньшее "спасибо" и командирам Германии, кто позаботился о рождественских подарках солдатам Восточного фронта.

Но основное "спасибо" адресую командирам советской армии, кои дали указание краснозвёздной авиации разнесли вдрызг упомянутый эшелон!

Судьбе, что охранила отца от ада на станции в католическую "ночь перед Рождеством" – особый поклон. Никогда не спрашивал отца:

– А что ты делал во время памятного налёта? Прятался с немцами? – по глубокому убеждению "советских" людей, предатели, изменники и прочие коллаборационисты по природе своей – большие трусы!

Как "краснозвёздная" авиация знала, когда нужно делать налёт? Чем руководствовалась: разведданными, или "что-то давно станцию не трогали"? Разведка, или всё делалось наугад? Или… страшно сказать: кто-то, работая на немцев, был… двойным агентом!?

Кого благодарить? Кто помог мне познакомиться с продуктами из чужого мира? "Враждебного мира"? Чужого, но очень вкусного?

Эх, ну, почему эшелоны с подарками для вражеских солдат приходят на станцию не каждый день!? Или хотя бы раз в неделю!?

– Тогда и бомбить их нужно было бы каждый день. А там был твой батюшка…. Не иначе….

Глава 93.

Спички и Гестапо.

Монополия на огонь, как известно из греческой мифологии, была только у богов. Прометей подарил людям огонь и поплатился за это. Как Прометей совершал кражу огня у богов – «документы расследования по данному вопросу отсутствуют», молчит История древних греков. Или невнимательно ознакомился с делом?

В истории похищения огня Прометеем могло быть два пути:

А) горящей головнёй размножить огонь в неограниченном количестве, вплоть до неустранимой беды (пожар),

б) или научить трением добывать огонь в нужный момент.

Со времён Прометея все, кто следовал его примеру и давал людям огонь – страдали телом. О душевных переживаниях "прометеев" ничего не знаю.

Огонь – кормилец-поилец и спаситель тел наших от самого большого ужаса: холода. Со времён Прометея способ получения огня не изменился и добывается до сего дня трением. Чем и обо что тереть – детали, но суть осталась неизменной: трение, нагрев и оживляющее всё и вся, пламя!

Сорок второй оккупационный год жил спичками, от спичек не удалялся, спички были дефицитом, разменной монетой, символом достатка… и ещё чего? Короче: спички – во все времена останутся спичками, "родителями огня".

Частицу арийского бога "Агни", можно было добыть с помощью трёх других предметов, кои тогда были в обиходе и прозывались "катюшей": трут, кремень и кресало.

Вот назначение каждого предмета из "троицы": "кресало" – небольшая пластинка углеродистой стали, кою удерживалась тремя пальцами правой руки; кремень – особый камень, по твёрдости равный агату и способный противостоять удару кресала, не разваливаться, и главное – давать искру. Быть настолько твёрдым, чтобы мочь от соприкосновения с кресалом выдирать из него частицы металла, накалять их и посылать в трут. Трут – это корпия из льняной ткани, или ваты, свёрнутой в жгут.

Процесс получения огня начинался так: к одной стороне кремня, к его краю, прижимался трут, и в этом месте в касание били кресалом. От ударов кресалом по кремню рождались искры. Для того, чтобы трут начал тлеть, нужна была хорошая, "жирная" искра, но такую давали не все сорта стали. Рождённые ударом искры принимались трутом и он начинал тлеть… Огонь добыт!

Были и другие устройства для добывания огня с названием "зажигалка". Зажигалка отличалась от "катюши" культурным видом, в зажигалке была

заложена всё та же идея получения искры трением камня о сталь. Зажигалка была избалованным ребёнком, забывшим "родителей" и с малым отличием: искра рождалась от сгорания частицы металла теперь уже в "камушке", а колёсико ничего не теряло. "Камушек" состоял из металлов магния и алюминия, хорошо окислявшихся кислородом воздуха и дававшим хорошую, "горячую" искру. Если в "Катюше" трут, получивший искру, всего лишь тлел, то смоченный бензином фитиль зажигалки незамедлительно давал пламя!

Зажигалки тех времён были кустарного изготовления и капризничали. Оно и понятно: из них постоянно испарялся бензин, стирался камень и быстро сгорал фитиль из ваты. Не совсем удобной вещью были зажигалки военного времени, поэтому на первом месте оставались древние и уважаемые спички. Они и сегодня успешно конкурируют с зажигалками, в чём нет удивления: идея зажигалки не изменилась и до сего дня.

Без всякого логического обоснования перехожу к главному: Гестапо.

О страшной организации с названием "Гестапо" написано много, квалифицированно, "со знанием дела". С массой ужасных подробностей о деяниях этой организации настолько ужасных, что сегодня никто бы не рискнул сказать о Гестапо что-то иное помимо того, что уже было сказано ранее. Гестапо побаивались и сами немцы, но каким страхом – не берусь пояснить. Но и без помощи беса, вполне самостоятельно, смею думать: бояться всяческих карающих органов следует тогда, когда на страх есть причины.

– …и для создания карательных органов типа "Гестапо" нужны были причины – пропел бес.

– Непонятны цели создания карательных органов, но по заявлениям самих немцев Гестапо занималось "разъяснением заблуждений". Многие наши деяния кажутся нам вполне невинными, и только "органы" владеют даром определять степень невинности, или зловредности забав. Государство всегда точно знает, какие мои забавы "невинны", а какие "представляют смертельную угрозу". Правда, в нашей истории были и такие времена, когда можно было сгинуть и без невинных забав.

– Всякое государство создаёт такие органы, от которых, через совсем малое время их существования, самому создателю становится страшно. Это одно из необъяснимых феноменов всякого государства: создание организаций, которые со временем становятся выше самого государства. В отечестве таким пугалом поочерёдно были ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ… и кто ещё?

О Гестапо сказано одно: "взятые Гестапо советские люди живыми оттуда не выходили. Если такое и случалось, то счастливец, как правило, уходил из названного учреждения "завербованным врагами". Третьего варианта Гестапо не давало: или смерть, или вербовка. Так о Гестапо написано во всей литературе советских времён.

В отличие от карающих органов отечества, немецкое Гестапо сгинуло, а наши органы, "всё осознавшие и модернизированные в лучшую сторону", продолжают жить и до сего дня. И только потому, что немецкие органы были задуманы "карающими", а наши, родные – "воспитывающими заблудившихся граждан". Но это только наши с бесом, возможно, что и ошибочные, суждения.

– А какая связь между коробкой немецких спичек и Гестапо?

– Такая: отцов непосредственный начальник, напарник то есть, главный кондуктор из немцев, получил из Германии посылку, где между прочими нужными и приятными вещами военного времени были и спички. Для какой надобности родня прислала солдату спички – как сегодня установить? Спички – они всего лишь спички, что в них иного может содержаться? Спички могли быть присланы для повседневных нужд…

– … или для меновой торговли среди захваченного, но не покорённого населения – добавил бес – что можно было добыть ценного за спички у оккупированных советских граждан? Мало чего, ведь вы представляли из себя сплошную нищету! И почему не сотня коробок была прислана из Рейха, а всего лишь одна?

– Не скажи! Те же спички можно было продать за оккупационные марки, а на марки приобрести что-то иное, нужное. Вечный закон "товар – деньги – товар" война не отменяла. И впредь не отменит.

Получив дефицитный товар, родитель отправился в сельскую местность совершать сделки. Я счастлив тем, что не делаю открытий: село в войну относительно горожан жило лучше. Перед войной всё было иначе: город "процветал", а "советское крестьянство" перебивалось с "хлеба на квас" По меркам народов Европы подобное "процветание" таковым не было по причине разных стандартов.

– Европейские стандарты всегда отличались от советских мерок, и, разумеется, всегда в худшую сторону – ехидничал бес.

– Война бедностью поменяла местами город и деревню. Городу было труднее, он всегда зависел от села.

– Так и должно быть: город-то заасфальтирован, а на асфальте ничего не растёт, асфальт только потребляет. Вспомни, как в "прекрасные времена расцвета социализма" жители окрестных областей ездили в столицу за продуктами и на этом разорились?

– Как понимать?

– Просто: у соседних областей всё съестное забирали в столицу, а вы мотались поездами в стольный град в надежде урвать "крохи с барского стола". Только вы могли придумать такую "схему". Сколько было потрачено средств и сил на то, чтобы свезти в столицу вами произведённый продукт, а потом из столицы развезти по своим углам?

Трудно возразить бесу. Истину излагает, скотина! За этой истиной и гонялись оккупированные горожане по сёлам и деревням. Несли в село на мену всё лишнее из предметов ширпотреба. А имелось у горожан с каждым днём оккупации всё меньше и меньше. Старый ширпотреб уходил, а нового не производилось. Поэтому в те времена процветали портнихи, сапожники и другие мастера нужных в повседневном быту, предметов. "Коробейники", вроде отца, доставляли товары потребителю.

– …и этот факт – сильный аргумент тому, что "челночный" промысел зародился в ваших краях во времена оккупации. Опять польза!

Таких "коробейников", как отец в прошлом, ныне в отечестве нашем многие миллионы. Добывают они хлеб насущный древним купеческим способом: "купил здесь – продал там". Нынешним коробейником, в отличие от прошлых, военного времени, живётся проще: нет вам страха и угроз неизвестно откуда, нет ни какой-либо другой опасности.

Набрав на обмен дефицитный, нужный в селе товар, отец отправился в "поход". Стояла зима, перемещался батюшка от села к селу, и сколько длился "вояж" – об этом семейные хроники ничего не говорят.

Но в одно прекрасное солнечное утро, на сельской дороге традиционным немецким "Halt!" отца остановили полевые жандармы… Да, те самые, кинематографические жандармы с бляхами на груди.

Откуда свались, аспиды!? – у отца не было оснований избегать встречи со стражами нового порядка потому, что имел документ на право свободного перемещения. Тем не менее, его отправили под охраной в город: коммерция – коммерцией, но вас, уважаемый, задержали в прифронтовой полосе!

– Бес, в своё время не спросил отца: "не переходил ли в пылу меновых операций линию фронта"? Разыщи его в Сферах, войди в общение и спроси об этом? Тебе проще сделать.

– Хорошо, выполню просьбу. Он мог и не знать, что переходил линию фронта. Он мог её перейти по причине слабых познаний в географии и военного дела.

– И по причине пренебрежения к иным языкам! Хорошо знал греческий богослужебный язык и считал, что этого достаточно для сохранений от житейских неприятностей! Если бы немного знал и немецкий язык, то в "аусвайсе" вычитал бы, что "обладатель пропуска может свободно перемещаться по территории железнодорожного узла в любое время суток…"

– …но не в прифронтовой полосе!

– Да-а, забавно всё выглядело! Ныне говорят: "криминал не имеет национальности", а тогдашних менялах хочется сказать: "меновая торговля не признавал "линий фронта".

Ладненько, доставили батюшку в городское управление Гестапо. Ужасная

организация размещалась в единственно красивом, уцелевшем от налётов Люфтваффе старом, до переворотной постройки, здании. С подвалом под всем зданием. Гестапо без подвалов – не Гестапо.

Здание бывшего Гестапо и до сего дня украшает город. Неправильно сказано "здание бывшего Гестапо": ведь в старину здание строили без учёта, что там когда-то разместится карательная организация иностранцев. Здание красивое, редкое настолько, что предприимчивые люди делают открытки с видом древней красоты и получают "навар".

"Красота без "навара" никому не нужна"!

Многие здания старой постройки в городе имели нижний, цокольный этаж. Проще – полуподвал. Как правило, окна в таких полуподвалах делались на уровне тротуара, и в такой подвал под зданием, но с окнами на улицу, и определили родителя.

А ведь была и другая часть подвала, но с окнами во внутренний двор…

Считаю спасительные моменты для отца: отсутствие стёкол в рамах. Или стёкла вылетели с началом военных действий, или подвальные "глазницы" лишились стёкол задолго до начала боевых действии – этого и бес не знает.

Рамы подвальных окон без стекол в январе – "минус" для сидящего в подвале, но что "сиделец" мог голосом подать знак о бедственном положении соотечественникам – явный "плюс"!

– Верно излагаешь! Но граждан, желающих прохаживаться мимо ужасного здания, где у входа торчит часовой с автоматом, что-то не видно было. И ещё: когда батюшку посадили в подвал с окнами на улицу, то враги соображали стандартно для всех органов: "у этого русского с невинным лицом, могут быть пособники, и они обязательно выйдут на контакт с ним! Следовательно, всякий, кто будет замечен в попытках установить контакт – должны немедленно задерживаться!"

По прошествии трех, или менее, суток с момента ввержения батюшки в "узилище иродово", единственным человеком, не обратившем ни малейшего внимания на вооружённого часового у входа в бывшее здание дворянского собрания, был Василий Васильевич Крайродной.

Что привело Краяродного к подвальным окнам Гестапо, какая сила вела его – об этом можно только догадываться. Схема его рассуждений могла быть такой: "лучший друг не появляется на работе вторые сутки, его нет и дома. Где может быть? Сгинул в поездке от рук партизан? Да нет, вроде бы за последнее время крупных диверсий на дороге не было, я бы знал. Тогда что? Что думать, где искать друга? А может…" – и ноги Краяродного понесли к зданию Гестапо. Наитие, или знания? Никаких планов спасения у Василь Василича не было, появление у здания Гестапо можно было определить, как "разведка по наитию". Военные люди не дадут соврать о видах разведок: "разведка боем", "разведка с целью добыча языка", "авиационная разведка". Василий Васильевич применил основной, его ещё "русским" называют, вид разведки: "авось". Родное и могучее, вечно живущее "авось", кое только среди нашего народа срабатывает на девяносто процентов!

Получилось! Из подвала, с окнами без стёкол, отец успел рассказать о бедственном положении до момента, пока до часового у входа не дошло, что он присутствует при сговоре задержанного с возможным пособником и часовой приступил к борьбе всех подчинённых:

"задержать русского и доставить начальству, или будет достаточно напугать?" – победил второй вариант и часовой выразительно махнул стволом "Шмайсцера" в сторону Василь Васильича:

– Мол, отойди от окна и от греха! – вольный перевод намерений немца-часового на русский язык.

Василь Васильич не пожелал рисковать жизнью: нужные сведения получены и далее задерживаться у окна полвала с разбитыми стёклами нужды не было. Удивительно, но Крайродной был уверен, что часовой не откроет огонь на поражение и далее угроз не продвинется. Но и проявлять кинематографический героизм отцов друг не собирался по причине сомнения прописанного только у нас: "кто знает, что у него в голове…".

Аргумент часового с названием "пулемёт-пистолет" был выше, поэтому Василь Васильич вежливо откланялся часовому и прямым ходом отправился к общему начальству с плохой вестью…

За что Гестапо "взяло" батюшку? Неправильный вопрос, на него можно ответить так: "за жопу".

– Удлини предложение следующим образом: "что совершил ужасного вражеский прислужник, чем нарушил клятву "на верное служение Рейху", если его схватила страшная немецкая организация военных лет? За обмен коробки немецких спичек, пусть даже и в прифронтовой полосе, даже и Гестапо не стало бы карать!

Всё оказалось хуже: когда подозрительного мужичка из русских с мешками и сумками взяли в прифронтовой полосе, то, естественно, жандармы произвели обыск сумок. Ни на грязную соль, ни на ядовитый самосад стражи порядка не обратили внимания, но почему-то заинтересовались изготовленными в Рейхе спичками. Как они попали к русскому мужичку? Жандармы оказались настоящими, "дотошнотными", и спичечный коробок исследовали полностью. Результаты исследований оказались не в пользу отца: на внутренней части верхней коробки был мелкий, убористый текст на немецком языке. Главное: на немецком!

Текст адресовался получателю посылки, одному из работников поездных бригад. В письме сообщалось, что какая-то авиация в "пух и прах" разнесла город адресата, и все его родня погибла. Сам адресат не догадался исследовать коробку спичек и отдал её отцу на обмен. Письмо, да ещё тайное, было явно "деморализующим германскую армию фактом и распространяло упадочнические настроения среди рядовых Вермахта"! И к этому, пусть и не осознавая, "приложил руки и ноги" отец! Такое деяние могло для него закончиться всего одной пулей. Решение о пуске пули в лоб родителя принималось не жандармами, задержавшими отца, поэтому он и оказался в Гестапо на "предмет выяснения всех обстоятельств попадания спичек в его руки".

После доставки батюшки в Гестапо начались допросы. Без истязаний, всего лишь "вопросы и ответы". Батюшка был "тёплым" и не собирался что-то утаивать. Подвал был потом:

– Кто, где, когда, и при каких обстоятельствах вручил вам этот коробок спичек!?

– Солдат из проходящего эшелона – живо начинает работать фантазия, когда телу грозит уничтожение! Всё выглядело правдоподобно: немецкий солдат из проходящего эшелона просит передать коробку спичек другому солдату, что служит в этом городе! Европейские представления: как не выполнить пустяковую просьбу? А то, что работник из русских не знает ни единого слова из немецкого языка, кроме "ферфлюхтер" и что разговор немецкого солдата с русским коллаборационистом походила на беседу глухого со слепым – работники мудрой организации с названием "Гестапо" почему-то не приняли в рассмотрение.

– О, Мать-фантазия!? Как, где и о чём она может зародиться, если мозг от ужаса за сохранность тела не способен что-либо понимать!?

– Ты хочешь сказать…

– Да, хочу сказать, что один из наших вдохновлял батюшку на импровизации!

– Уж не ты ли?

– Может, и я – ранее более спокойного и равнодушного признания от беса я не слышал!

– Друг, бесик, временами бывает, что вижу сцену допроса отца. Не твои старания?

– Возможно…

А допрос продолжается:

– Какой солдат? Как происходил акт передачи спичек? Это не простая коробка! – и отцу показали злосчастные письмена на внутренней стороне коробка.

– Какой эшелон и куда!? Вы работник транспорта, вы можете знать о всех передвигающихся эшелонах! – сплошным косяком пошли неразрешимые, безответные вопросы.

Простое, естественное поведение в такой ситуации – "сдать" того, кто дал спички. Чего терять? Если предал "страну советов", работаешь на врагов, так стоит ли выгораживать какого-то немца? Чужака!? Врага и захватчика, наконец? Старшего напарника по работе? Кто он тебе!? "Отец родной"?

– Батюшка о начальнике Гестапо думал: "ты большой начальник, но и мы не "пальцем деланы". Не думай, что тебе одному решать, кто виноват, а кто – нет! Мы тоже кое-что можем! Твой соотечественник – мой коллега, "брат" по профессии! Какой он мне "враг", если его семья погибла, и он остался в целом мире один! – вот оно, проявление христианского учения! Когда ты силён, нагл, драчлив – ты враг, а когда "сокрушен сердцем" – тебе нужна милость.

– Как вы оказались в прифронтовой полосе!?

– Метель была, заблудился… – совпадало, если бы не коробка спичек. "Не простая, а золотая", с деморализующим текстом сообщения из Рейха… Она-то и портила картину отцовой невинности.

На третьи сутки пребывания родителя в Гестапо, туда явилось высокое железнодорожное начальство на "предмет выяснения степени вины их работника". Нужно сказать, что начальство кинулось спасать прислужника незамедлительно, сразу, как только Крайродной уведомил "командиров" о бедственном положении друга.

Начальники двух серьёзных организаций, железной дороги и Гестапо, быстро пришли к выводу, что преступление работника из русских не так и велико. И главное: всё было совершено не по злому умыслу, а по неведению. Лично он не писал на коробке сообщений о бомбардировке англо-американской авиацией городов Германии? Нет, боже упаси, как такое можно допустить!? Или даже подумать!? Как он мог написать "разлагающее и деморализующее германскую армию сообщение" на немецком языке, если не знает языка!? Два, или три бранных слова на языке Гёте не в счёт! Русский работник добросовестный, исполнительный и нужный на вверенном ему месте в столь трудное для Рейха время! – помнил начальник отцовы портфели старинной работы! Вот они, милые "таше" из свиной кожи отечественного изготовления, всплыли! Ничего не проходит в этом мире без следа!

Отца отпустили. Никто не вербовал на работу "во имя безопасности Рейха", хватало и той бумаги, кою отец подписал, приступая к работе. Не было вербовок, обошлись без них, но в Гестапо посоветовали впредь быть осмотрительным при совершении торговых сделок!

Как понимать "будьте осмотрительны", господа оккупанты!? Не менять автоматы "им. Шмайсцера" на самогон и сало? Что могло означать ваше предложение "быть осмотрительным"?

– Бесяра, как думаешь, прилично петь "гимн" тогдашним переводчикам Гестапо? Тем, кто делал переводы с русского языка на немецкий? Об иных органах дознания Рейха ничего не знаю.

– Пой! Всё едино никто не поверит.

Отцовы объяснения на немецкий язык переводила, да будет её душе вечный покой, приятная и обходительная женщина. Очень вежливая женщина, местами даже ласковая. Отец не понял, кем она была: немка, хорошо знавшая русский язык, или русская, в совершенстве владевшая немецким языком? Пожалуй, переводчица была русская, из "немецких прислужников". Возможно, что она была из "фольксдойче". Многие переводчики в советской армии знали язык "идиш", состоявший наполовину из еврейских и немецких слов. Могла переводчица быть еврейкой?

Тогдашние переводчики и следователи представляли "тандем", но главный дознаватель был на вторых ролях: он не знал языка аборигенов и довольствовался тем, что говорил переводчик.

Но всё ли услышанное от допрашиваемых переводчики говорили своим начальникам? Или что-то утаивали?

– Если бы всех, кто сгнил в советских лагерях, допрашивали через переводчиков, то половину допрашиваемых граждан "страны советов" признали бы невиновными. Переводчики у немцев выполняли не только чисто техническую работу "с русского – на немецкий язык и обратно", но часто привносили своё, "редактировали" ответы допрашиваемых. Отцу тогда помогала умная переводчица, она делала смысловые переводы, а не текстовые типа "что слышим – то и переводим". И не всё переводила, что-то несущественное утаивала. Она быстрее начальника поняла, что отцово "дело" выеденного яйца не стоит. Пустяк, ерунда, мелочь! Полное отсутствие криминала! Не думал этот маленький и пожилой человек разваливать Вермахт ужасными сообщениями из Рейха! Коробок злополучных спичек не масштаб для Гестапо, не дело столь серьёзному учреждению заниматься коробкой спичек!

– Рисковала женщина? Каков был размер её авторитета у начальства?

– Как переводчицы – весьма большой.

Были и другие факты ухода советских людей "из лап Гестапо", и таковых знаю два: отец и тётушка. Та, находясь в "логове врага", с помощью Гестапо (!) приструнила хозяина бауэра, когда тот до предела распоясался в презрении к "рабам с востока". Странное дело, но Гестапо встало на сторону "рабыни" и с помощью ужасной организации тётушку с сельских работ у бауэра перевели на шахтный двор. Тётушка просилась на подземные работы, но ей вежливо объяснили, что "в Германии в шахтах женщины никогда не работали". Даже в военное время.

– Чёртовы европейцы!

Третий случай из лагерной жизни тётушки таков: врачом в соседнем, мужском лагере, что находился в Эссене, работала врачом русская, из "немецких прислужников". Врачам всегда было проще: они выполняли "клятву Гиппократа" и было им наплевать кто ты: враг, или друг. Дело врача – исцелить плоть, а всё остальное – дело политиков.