Текст книги "Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 64 страниц)

– Я!

– Помнишь фильм о борьбе с "лесными братьями" в послевоенное время? С теми, кто полных десять лет после победы над фашистами, скрывался по лесам и до последнего брата сражался с "кузьмичами"?

– Помню, да, был такой фильм. Героический, патриотический, "победный". Направленный, рекламный, хвалебный. А есть хотя бы один фильм, где показано, как "лесные братья" работникам МГБ "сала под шкуру" залили? Хотя бы один раз разнесли в пух и прах доблестные отряды НКВД?

– Совсем спятил!? Кто такой фильм стал бы делать!? Равносильно тому, как если бы кто-то из тогдашних кинодеятелей явился в органы и заявил:

– Спрячьте меня по пятьдесят восьмой статье в славном городе Магадане, а иначе фильм сделаю и покажу, какие вы хреновые вояки! – Я и говорю: "лесных братьев" всё же одолели, извели полностью, под корень, но с памятью латышей лапердосовы ничего поделать не могли! Это и худо!

1945-й:

"Майскими, короткими ночами

Отгремев, закончились бои…"

– Да прекрасная, мелодичная, правдивая песня до слов: "мы тебе колхозом дом построим…"

– Сегодня эти слова следует затирать "писком" потому, что нынешние слушатели после обещания "построить дом" начинают ругаться отборным русским матом. "Колхозом" дома не ставили. Не до роскоши было, впору выжить. Особенно в областях, по коим война четырежды прокатилась…

– … может, "дважды"? – поправил врага.

– … прошлась колёсами вооружений двух армий. Плохо с арифметикой и памятью. Считай: отходящая на восток армия не церемонилась с вами: "ах, простите, мы ваш огородик вытоптали"!? А пришлые с вами так разговаривали? Нет. Какой счёт? Не "два" ли? Это пробежка войны в одну сторону. А потом была обратная с названием "освобождение". Сколько в итоге?

– "Четыре"…Бесяра, это мои подсчёты, ты их воруешь! Это я когда-то такой "расклад" углядел!

– Разве пишем не вместе? Какие могут быть счёты?

Кузьма Петрович не считал себя слабоумным, знал, с кем имеет дело, и крепко усомнился в словах задушевной песни: "мы тебе колхозом дом поставим". Не поверил. И правильно поступил: жильё победители получили только через шестьдесят лет после "великой победы". Жильё получали с большим упором чиновников на местах. О каком "жилье" тогда было речь вести? О "жилье метр на два", мимо которого ещё никто не прошёл? "Хороша ложка к обеду", а когда за восемьдесят перевалило – о ином "жилье" думать приходится.

А тогда Кузьма "мыслями раскинулся": "не я один "герой", всех мужиков в герои записывать нужно, все воевали" – и остался в Риге: какая никакая – а заграница, пусть и "советская"! К тому времени его "малая родина" так скукожилась за годы "борьбы с врагами", что разглядеть в ней что-то родное и близкое на то время "не представлялось возможным". Остаться в Риге было единственным и правильным решением. Его "малая родина" в европейском городе Риге сравнивалась как "земля и небо". За "верную службу отечеству" ему подарили чужую собственность: квартиру с обстановкой. Тогда так было заведено.

Рига мигом разглядела в Кузе ухватки свинопаса, но что она могла сказать "герою"? Все ваши зарубежные несчастья проистекают от непонимания: вы везде хотите быть неизменными. Не знающий языка латышей и "прЫнципиально" не желающий его знать, Кузя был твёрдо уверен: "это пусть они изучают русский, это я их освободил и спас!"

Ах, как всё было прекрасно в 45-м! У-р-я-я-а-а! Всё чужое – моё! За всё заплачено чужими жизнями, но об этом лучше не помнить… Нет, один день в году можно всплакнуть о погибших, им что, они выдержат, как и прежде, но в остальные дни выяснять кто, за чьи интересы и как был убит – не нужно… Нежелательно

Кто помнил в победные дни собственную пословицу "с чужого коня посреди грязи слезешь"? Тогда многим казалось, что древняя мудрость их не касается и впредь не никогда не коснётся. Нет её, умерла старушка! Если бы и нашелся сумасшедший "пророк" с глупыми предсказаниями "о конях и грязи", то его бы немедленно упрятали по 58 статье со всеми пунктами и параграфами на полные десять лет "без права переписки"! И если бы кто-то другой в сорок пятом, и опять явно ненормальный, заявил, что через шесть десятков лет после "великой победы" громко и в лицо назовут Кузю "оккупантом" – то и такой "товарищ" долго бы не задержался в видимом мире. Чему удивляться! – "бомбил" бес – какие у Кузи на груди медальки до сего дня висят? С "чеканными профилями" наиподлейших правителей России! Он до сего дня гордится наградами с профилями палачей, и пока такое с ним творится – ни о каком примирении речи быть не может. То же самое, как если бы сегодня какой-нибудь состарившийся "герр оберст" Вермахта, при полном параде, предложил "мир и дружбу" бабке из спалённой им деревни. Бабка простит "герру", но оберсту – никогда! Почему вы хотите, чтобы латыши были добрее вашей бабки?

К старшему брату Кузи, Гришке, потомки тамбовских крестьян сегодня могут предъявить не меньший счёт за когда-то убитых родичей и показать "герою" "пеньковый галстук" и кусок мыла! И что делать лапердосовым в Риге!?

– Действия Кузьмы всегда были правыми!

– Возможно. Но как это разъяснить "трём прибалтам"? И остальным? Кузя был и остаётся "ярчайшим представителем красной заразы", и плевать прибалты хотели на его правоту! А если так, то рано, или поздно, но "вакцина против красной заразы" в лице Кузи должна была появиться! Как без лекарства? Вот оно и появилось в Европе. Всё было терпимо до поры, пока Кузя болел "коммунистической лепрой" в границах "союза" и не заражал мир! Можешь хворать в "карантине" до полного вымирания, или выздоровления! Так нет вам, кузи пытались растечься "социалистическим говном" по всему миру! Все видели, каким образом растекаются, поэтому Кузе оставим прошлые награды, а латышам – нынешнюю ненависть за убитых родственников.

– Следует ли ставить на "одну доску" Кузьму Петровича и Сидора Сидоровича Сидорова, старосту его деревни времён оккупации? Сидора нашли в Канаде через пятьдесят лет и воздали по полной программе, а Кузьма не прячется в Риге и в наглую требует замены "третьего позвонка шейного отдела" в своём героическом теле.

Всё верно, всё правильно: справедливость должна восторжествовать! Для всех! Да и "Сид" служил врагам, а Кузьма Петрович – "стране советов"! И боролся он "за правое дело". Разницу улавливаешь!?

– Что я!? Какие ко мне претензии? Разницу все и давно уловили, только латыши не хотят улавливать чужую для них разницу. Упираются! За убитых в прошлом родичей в настоящем они хотят видеть на шее Кузьмы Петровича, твоего соотечественника, "героя", наконец, такую верёвку, как и на шее Сидора Сидоровича. Как им отказать в такой мелочи во имя примирения? Чем скрасить долгий траур? Настолько вредные эти латыши, что и внукам передадут ненависть к Петровичам! Латышам плевать, что Кузя когда-то "выполнял приказ". И у поляков могут быть сомнения: "а не приложил ли Петрович руку с наганом к затылкам польских офицеров в Катыни"? – станут копаться И солдаты Вермахта "выполняли приказ", когда в его родной деревне убивали односельчан. Разницы между ним и солдатом Вермахта – никакой, если не считать, что сегодняшний солдат Вермахта – это тихий и культурный человек, не требующий замены природных коленных чашек титановыми за счёт государства.

Двойной смысл "моста" заключался в том, что президент понимал правоту латышей и был согласен с ними на сто процентов. Но как мог об этом сказать!? Как мог сказать Лапердосову:

– Слышь, герой, чего сидишь в этой ужасной Латвии? Латыши раньше к тебе любви не испытывали, а сегодня – тем более! Хорошего ничего не высидишь, "любовь иссякла". Ай, забыл отечественное изобретение "насильно мил не будешь"? Для тебя хорошее в этом мире давно прошло, кончились запасы "хорошего", всё, ales! Латыши другими для тебя никогда не станут. И "приструнивать" их никто не будет, времена "приструнивания" окончились. Так что бери "ноги в руки" и дуй-ка в Россию!

– Делать такое предложение Кузьме – признать его без обследования у специалиста полным идиотом. Что родина ему, как герою, предложит взамен рижского жития? Столичное? Так столица давно не принадлежит лапердосовым! В стольном граде своих "лапердосовых" хватает, зачем столице добавочные лапердосовы? В провинцию? Нет, нет и нет!

– Ваша провинция сегодня – сплошная "грусть и слёзы"! Во все времена ваша провинция была грустной, а сегодня избалованному европейским житием Кузьме провинция – скорая могила!

Кстати о могилах: чёрный цвет памятника – символ печали. В старину памятники родичам ставили исходя из возможностей: чем богаче и щедрее родичи усопшего – тем и памятник шикарнее ставился. Места захоронения превращались в выставки "некропольной архитектуры", видимым выражением любви живых к усопшим. Устроенный вами переворот в начале двадцатого века всех уровнял и такое "равенство" наиболее ярко отразилось в памятниках: таких надгробий, какое было у купца "первой гильдии" Гирькина Афанасия Ивановича уже никто не водружал.

Но время шло, потомкам купца вы "всем миром" помогли сгинуть и те исчезли, "растворились в небытие" Могилу постигла та же участь, что и самих потомков Гирькина. Остался нерушимым громадный памятник из чёрного камня. Потом в могилу Гирькина, по причине страшной тесноты на городских кладбищах, уложили героя новейших времён, и долго не раздумывая как "сохранить на века" память о "безвременно ушедшем", водрузили на могиле обелиск, что когда-то служил опознавательным знаком места последнего прибежища купца. Что под старым камнем лежат новые, свежие, кости – об этом говорила небольшая пентаграмма, изготовленная из нержавеющей "пищевой" стали и окрашенная красной краской…

– Интересное дело! А в какой цвет нужно было красить!?

– Красота не в цвете пентаграммы, главное в памятниках – указать зрителям на то, какой веры придерживался усопший. Памятник – это индикатор, указатель ваших ошибок и заблуждений. "Телеящик" смотришь? Поди, заметил, как бунтует часть граждан против установки памятников главным палачам России?

– Заметил…

– Напрасно скандалят! Как думаешь, много на сегодня осталось народу с "трепетом в душе" при виде памятника "во'гдю на автомобиле"? Ага, кому хулиганы-вандалы в заду взрывчаткой дыру сделали? Пусть "вождь" стоит, но и память о дыре в заднице теперь вместе с ним стоять будет! Ну, как не сказать:

– А, это которому жопу разворотили?

Бывало, что к костям купцов первой гильдии присовокуплялись кости "товарища", что расправлялся с потомками купца, и такое объединение костей говорит о том, что "все мы родственники", но примирение между вами возможно только там…

– В этом сильно сомневаюсь.

– Продолжим: что ожидает Кузьму Петровича на исторической родине, если он "изнемогши в борьбе с врагами" и ослабев "душой и телом", вернётся к ней? И что его ждёт на родине "по прошествии времени", когда и он "отбросит лапти"?

– Хочешь сказать, что его прах могут уложить на кости "купца первой гильдии" из "новых"? Убитого "братками" при разборках?

– Нет нужды делать такие заявления, и без них ясно. Единственное, что минует Кузю – так это памятник из чужого камня. Не поставят ему памятник из гранита "бывшего в употреблении".

Видится опасность другого сорта: родичи Кузьмы ограду на "месте вечного упокоения" из нержавеющей стали поставят. Соображения:

а) вечно блестит,

а) красить не нужно,

в) люди завидуют:

– Оградка-то – дорогая! – "в знак любви и признательности за прошлые заслуги героя". Но ограду из нержавейки, как пить дать, украдут соотечественники и прямым ходом отправят латышам грузом металлического лома. Вырученные деньги, естественно, пропьют.

– Кузя и без материальных памятников "навсегда останется в памяти народной!" – я тоже кое-что мог! Не всё бесу меня третировать!

– Всё это Кузьма Петрович прекрасно понимает, не совсем слабоумный! Знает, что село на "исторической родине" опустело, спилось, вымерло. Вы с собой сделали то, о чём мечтали когда-то враги. Редкий случай в истории народов!

– Всё так, но за годы проживания в "эмиграции", думаю, он "набрался" европейской культуры. Вот и пусть послужит "матери-родине" в новом качестве. Пусть только вернётся, а тут его сделают "маяком западной культуры"! Как и прежде, под его "мудрым руководством" кто-то другой станет "возрождать русское село по программе "Славянские корни". Сам-то он ни на что уже не годен, понятно, но "маякование" ещё по зубам.

– Пожалуй! Нести прежнюю "советскую" чушь он очень даже сможет! "Гвардия" она, как известно, "не сдаётся, она умирает". Его могут куда-нибудь выбрать "почётным членом" и даже доверить общественные деньги…

– ….которые он бездарно растратит! – и я не "подарок"! Как иногда всё же приятно вставить всё знающей сущности шпильку!

– Нет, пожалуй, ничего не выйдет! А рижская европейская квартира!? Как от неё отказаться? А культура? Латыши – не подарок, но и родина – не лучше.

– А каково было этническим немцам покидать Россию? Родиться, стать взрослым, получить образование, в совершенстве владеть русским языком, сделать его "родным" – вернуться на историческую родину! Каково!? А евреи?

– Необходимо в таких местах делать уточнение "родин": малая, или большая? Вот она, проклятая старость: память о прошлом могуществе осталась, а прежних сил для демонстрации могущества – нет! Кто тебя надоумил жаловаться президенту на латышей? После стенаний что-то изменилось в твоей жизни? Латыши на другой день после "моста" превратились в других латышей и стали встречать тебя с почётом и уважением? Снимать шляпы и кланяться? Перестали в спину говорить "оккупант"? Точно сказано: "прежде, чем наказать – Бог отнимает разум"!

Вернёмся к тому, с чего всё началось: все мы делимся на тех, кто команду "убей!" выполняет с удовольствием, на таких, кто, убивая себе подобных, мучается душевно, но в итоге всё же убивает. Последняя категория – те, кто никогда и никого не убьёт без команды "свыше".

Какая категория граждан преобладает на сегодня – статистических данных об этом ни у меня, ни у беса нет.

По природе наш герой был первой категории. По "приказу свыше" убивал не задумываясь, и с твёрдой уверенность в том, что "борется с врагами советской власти". "Защита социалистического строя" оправдывала всё. Война добавила свободы и позволяла "разгуляться чувствам". Это она родила о себе три слова: "война всё спишет" и эти три слова были сильнее любого адвоката. На сегодня знаю и без подсказок беса, кто был автором "оправдания": Кузя Лапердосов.

При совершении убийства главное "оружие" – это "обладать моральным правом на убийство". Такое право сидит в каждом из нас от рождения, но начинает "работать" по команде "сверху". Какое количество из прямоходящих экземпляров убивают и без команды – и об этом мы с бесом не знаем. Нам непонятны хроники нынешних уголовных событий, где рассказывается об убийствах без причин:

– Захотел – и убил!

Война, повторяю, тем и хороша, что в ней убивать можно без причин и особых разрешений "сверху". Хватало одной формулы "во имя защиты социалистической родины союза советских…" – и далее по тексту.

В дружинах древних викингов были особые воины, "берсерками" их называли. Один на ладью. Когда предстояло тяжёлое сражение, то такой воин принимал внутрь порцию гриба-галлюциногена, раздевался до пояса, брал в руки двуручный меч с названием "брагмар" и устремлялся в самое тяжёлое место битвы. Вид берсерка был ужасен тем, что все бьющиеся были в доспехах, как-то защищали тела, и только берсерк – голый по пояс! Это и пугало врагов.

Берсерк рубил всё, что двигалось! Рубил без остановки и передышки! В такие минуты сигналы "свой/чужой" им не воспринимались, он видел только шевелящуюся массу людей, кою нужно рубить. Это была машина для убийств. За время битвы берсерк истощался настолько, что часами лежал в беспамятстве.

– И у Кузьмы Петровича имелось многое от "берсерка". Если древнему викингу для входа в беспамятство нужен был гриб, то Кузьма обходился без грибов: ему хватало указаний "вышестоящих товарищей".

И вот он, финал! Отработавшие срок внутренности, не желающие сгибаться колени и третьи шейные позвонки, кои не дают голове повернуться в нужную сторону! И всё это в окружении врагов! "Где же вы теперь, друзья-однополчане?" те, кто лишал жизни "вражеских приспешников" под его руководством? Те, кто и до сего дня не обременён грузом с названием "совесть"?

Другие, в отличие от Кузьмы Петровича, менее почитаемые, простые рядовые, не требуют от президента новых тазобедренных суставов из титана, не жалуются на свои немощи и не просят защиты организмам от иностранцев. И живут в берлогах. Не "герои" потому что. Разные они. Кузьма Петрович имел одну цель в жизни: прожить каждую свою минуту хорошо! и только свою минуту, а чужие минуты его никогда не волновали.

– Лапердосова пожалеть следует! "Посочувствовать". "Выразить".

– Оно, конечно, можно такое сделать, но беда в том, что сочувствия со стороны он примет, как обязательное. Ты всегда обязан "выражать признательность", "он его заслужил". И после физической кончины всё едино "должен трепетать перед светлой памятью о нём". Сегодня основное назначение у Кузи – принимать потоки состраданий, а так же верить в них, или сомневаться. И есть ли желание сочувствовать Лапердосову? Вот что главное!

Родина пока не знает способов, как "защитить своего сына от нападок противных иноземцев", но она обязательно что-нибудь придумает. Она не допустит, чтобы чаша весов, к которой сегодня плотно прилипла старая задница Кузьмы Петровича, опустившись вниз, крепко приложилась к булыжной мостовой "славного города Риги"!

Глава 52.

Предвоенные застолья.

Был у отца и ещё друг по работе на городском «электрическом транспорте». Глубоко верующий человек, и думается, что дружба отца с ним держалась единственно на твёрдой вере в бога. Помню их долгие беседы о «вышнем», но что они обозначали – смысла разговоров тогда не понимал. И всегда, когда друг приходил к отцу, то, сообразуясь с «Правилами приличного поведения гостя», приносил «белую головку». Помню одно такое застолье.

Если войну остановить не могу, то отодвинуть её от себя на время действия алкоголя – в моих силах. Водка паниковать не позволяла. Что было терять двум неимущим людям? Какие блага терять в прошлой жизни?

"Отцы-командиры", откажитесь от роли "бескорыстных дураков"! Делайте своих подданных настолько богатыми, чтобы они и без ваших понуканий шли на защиту своих богатств! Помните: нищему защищать нечего, нищий не станет умирать за чужие блага! Нищего не тронет призыв "защищать родину"!

Встреча друзей происходила на кухне, и что она может оказаться последней – друзья об этом не думали. Помех застолью в лице матери не было, и они уселись за кухонный стол. Разложили нехитрую закуску из "анчоусов", хлеба и зелёного лука. "Анчоусы" – только моё, неправильное название любимой монастырскими пролетариями хамсы, выловленной в неизвестном водоёме. "Морепродукт" имел и другое обозначение: "на рупь – сто голов".

Интересно было наблюдать за процессом вскрытия водочной посудины: "открыватель" брал в руки бутылку "и на его лице появлялось вожделение". Затем сильно, бурно и со страстью, встряхивал емкость, направлял "выходом" в пол и, держа за "горло" левой рукой, правой ладонью крепко били в донце!

Сегодня знаю, что он делал тогда: устраивал "гидроудар". У больших специалистов пробке хватало одного "гидроудара" и она открывала путь к вожделенному напитку. Способность "пробочных вышибал" высоко ценилась в среде пьющих и таким наливали из "уважения к таланту". У отца не получалось вскрытие ни с первой, ни с третьей попытки, и когда такой "конфуз" случался, то друг тут же отбирал посудину с напитком и блестяще совершал операцию по её вскрытию. Не понимаю и до сего дня: если у хозяина не получается "классическое вскрытие", то за каким хреном допускаешь его до "операции"!? Почему, если у тебя она получается лучше, самому её не выполнить?

– А уважение к хозяину где?

Пиршество не могло иметь место в присутствии матери, а мать работала на "подёнке". Беседа начиналась после первой стопки и состояла из обсуждения текущих событий:

– Как жить-то дальше будем?

– Господь подумает о нас – отвечал отец

Счастливые люди! Все прочие верили в "силу и могущество партии большевиков", а эти двое "отщепенцев" уповали всего лишь на Бога! Чего было ожидать хорошего советской власти от явных "врагов и отщепенцев"!? Да чего угодно!

По мере достижения нужного "градуса" беседы плавно переходили к другим темам. Начавшаяся война забывалась и не пугала. Да и как она могла напугать двух друзей, если они твёрдо верили в формулу, давно и без них выведенную:

– "Если бог за нас, то кто против нас"? – уверенность в заступничестве бога не покидала друзей ни при какой житейской ситуации!

Застолье длилось до прихода матери, и было непонятным, удивительным для меня в их подходе к предстоящим событиям: почему бы ни разойтись за минуты до прихода матери? Почему они всегда ждали появления и активных действий с её стороны "по наведению порядка на суверенной территории?"

а) довольно резко, не выбирая выражений, мать выпроваживала гостя из кельи,

б) в маленьком зале на пол бросалась какая-нибудь подстилка и отец, без всяких споров и возражений, ложился отсыпаться от выпитого. Перед тем, как совсем погрузиться в "наркосон", отец что-то бормотал на непонятном языке. Очень дивился способности отца:

"Это ж надо! умеет говорить непонятным языком!" – не знал, что это был древнегреческий, церковный, "служебный" язык. Но почему только в подпитии отец начинал говорить на древнем греческом языке? Когда и где выучил?

– В юности старший брат, священник, определил его в услужение к архиерею. Там отец и постиг древнегреческий служебный язык. Теперь представь, что он заговорил бы на "трезвую голову" языком древних эллинов среди "простых советских людей"? Представил? Ну, и хорошо.

Что читал отец древнегреческим языком перед отправлением в "алкогольный сон" – не знаю, но, пожалуй, это была молитва "Отче наш" Что ещё могло быть?

Насколько основательно отец знал язык древних греков – этого никто из членов семьи сказать не мог. Совсем, как "медицинская латынь": её понимают только специалисты. Отцов монолог на древнегреческом никто поддерживать не брался, и огорчённому родителю оставалось только уснуть. Пребывая трезвым, он ничего не говорил на "тайном" языке, а в подпитии его "кладовые памяти открывались, и он вещал. Такие отцовы вещания могли означать одно: выпито было изрядно.

Сегодня у меня родилась фантастическая мысль, и она полностью бесовская: языки, что имеются у людей, были даны не богом, а появились самостоятельно, от "перебора". У отца была "изобличающая" особенность: если он позволял "бесконтрольное потребление спиртного на стороне", то утром следующего дня начинал чихать. Мать спрашивала:

– Где вчера пил?

О, Алкоголь "в умеренных дозах"! Мой Бог, Царь и Повелитель! Только ты "открываешь души наши и выливаешь их пьяными слезами!

Большими дураками были следователи двадцатого столетия, кто тратя психическую энергию на допросе, к тому ещё побоями мечтали получить нужное. Глупые были: почему бы не влить в интересующую вас личность двести граммов "очищенной"? "Белой головки"? "Смирновской", то есть?

Да после такого "уважения" я бы сказал всё, что требовалось выяснить в ходе следствия! Сказал бы и лишнее, что и не нужно было знать!

– …а если допрашиваемый оказывался "крепче нормы" – добавить! Но одно выпустил из виду…

– Что?

– Ваше питие – не только "акт приёма наркотического вещества жидкого вида с названием "алкоголь", ваше потребление алкоголя – ритуал! Молитва! Торжество, кое совершается только с другом! А допрашиваемый может быть другом?

– Нет.

Отцов друг был переделан мною в "шашель". Такое как-то само вышло: имя – Александр, Саша, передние зубы отсутствовали, и "С" исполнял как "Ш". Обычное явление у тех, кто теряет "молочные" зубы. В перемене имени отцова друга большую роль сыграл и старый кухонный стол:

– Мам, кто дырочки в столе наделал?

– Шашель – так отцов душевный друг был превращён в "шашель".

Глава 53.

Мать.

Филолог, получивший диплом МГУ, не станет возражать, что слова «мат», «мать» и «матрица» – однокоренные. Что такое «мат» – только полный невежда не знает; «мать» – иногда не знают и умные, а вот что такое «матрица» – об этом знают только технически грамотные граждане. Из тех, кто знаком с электроникой настоящего времени.

Поскольку мы часто смешиваем "мат" и "мать", то постараюсь, как можно реже употреблять эти два слова из опасения, что с "разгону" могу "настучать" и так:

– Мать вашу…! – слово "родительница" не позволит скатиться до употребления лишней порции "ненорМАТивки". Пусть и длинно, но безопасно. Полной гарантии тому, что ни разу не помяну "мать твою" дать не могу, но буду держаться от искушения до предела.

– Странные намёки и ни к месту! Никто не собирается совращать на произношение "ненормативной лексики".

Бабку по материнской линии выдали за вдовца, у которого уже имелось двое девок. И сама она была из нищеты. Много детей – это хорошо. Кому? Тому, кто этим детям может дать что-то ощутимое до того момента, когда они сами начнут самостоятельно добывать прокорм? Как принято у нас понимать: "пока сами не "встанут на ноги"? Но это заблуждения современных родителей: очень многие чада так и остаются до "седых волос" в позиции с названием "карачки".

А если "ячейка общества" нищая? О таком явлении, как бедность "девицы на выданье" наша старая классическая литература рассказала в "Бесприданнице". Кому нужна нищая невеста?

Бесприданницей была бабка, и её такую можно было продать в рабство. Не надо думать, что рабства в старые времена на "Руси святой" не существовало. Оно было всегда и на будущие времена исчезать не собирается. Вид этого рабства вечен и неуничтожим: бабку за старого вдовца отдали. Дедушка, старый козёл, соглашался взять девицу абсолютно без приданого!

И началось! Дедушка трудился на обработке "красного дерева": изготовлял господам мебель, "краснодеревщиком" назывался. Всё по разъездам, да "командировкам", а у молодой жены появлялся для "отправления естественных потребностей" "Потребности" закончились появлением на свет четырёх душ разного пола:

три особи женского пола, и единая особь – мужского. Моя мать была меньшей. Дедушка, да не будет его душе стыдно, оставил свою жену и мою бабку без средств существования. Бывало такое среди нашего "доброго сердцем" народа. Что делать женщине с четырьмя ртами? Работать! Бабка и пошла в прачки, на господ стирать. По рассказам родительницы, работа прачки была страшной, и ужас заключался в том, что при стирке в те времена употребляли каустическую соду. Что это такое? Щёлочь. Химическое соединение, кое отдирает-отмывает любую грязь с одежды вместе с кожей рук. Милые, старые женщины! Кто "застал", если пользоваться вашим языком, те времена, когда в стране ещё применяли каустическую соду для поддержания чистоты? Да, это было совсем недавно? Кто из вас испытал такое удовольствие, как изъеденные этой сильной щёлочью руки? Пытки и мучения, что описаны в литературе, ничего не стоят. Пытки всегда рождаются между двумя людьми. Это как минимум. Один всегда палач, другой – его жертва; один пытает, другой – терпит муки. Все знают, что это грех, но делают его с наслаждением. Не пора ли отменить указом понятие о грехе?

Чтобы женщина пошла на телесные муки, то ей нужно создать условия для этого. Подарите женщине четыре голодных рта и оставьте для их прокорма только стирку чужого белья каустиком во все дни года – кожу с рук она снимет сам. Добровольно, и с любовью к детям!

Это поэзия. Обещаю более не впадать в лирику, но славу женщине петь буду вечно! Возможно, что и другими словами, но хвала ей будет вечная. Как иначе? Что мы без них? И для воспевания вечной славы женщинам, прошу у Судьбы совсем немного: прожить эту вечность без рассеянного склероза. Это так мало!

Работу в те времена женщина могла получить только в том случае, если на то была воля и согласие супруга. И "пачпарт". Согласие на выдачу паспорта жене дать мог только супруг. В те времена паспорт назывался "видом".

Но дедушка, да будет ему… был приличным куском дерьма, и нисколько не помогая бабке взращивать своё семя, всё же имел глупость и гонор считать себя "кормильцем" семьи. Ну, как же! Большим позором на те времена считалось, если жена, имея четверых детей, работает! В таком случае "глава семейства" вроде бы и не глава, а так… что-то очень напоминающее "говно из-под жёлтой курицы". А кому хочется такой славы? Вот он и пытался таким манером позор спрятать:

– Хоть вы все умрите, а воли моей на выдачу "пачпарта" не будет!

Сколько таким манером предок выпендривался – об этом в семейных хрониках ничего не сказано, но однажды околоточный надзиратель, родня нынешнему участковому инспектору, узнав о бедственном положении бабки, вызвал к себе дедушку и предложил немедленно "выправить жене документ"! пригрозив в противном случае кутузкой. Дедушка тут же "наделал в портки" и согласился немедленно выдать жене разрешение на существование. Что и требовалось. Вывод: пустой гонор, глупость и трусость не живут по отдельности. Вывод второй: мы должны соблюдать наше заблуждение "о мёртвых говорить или хорошо, или ничего"?

Бабка прожила недолго. Да и не могла она жить долго, не было у неё оснований жить долго.

Как рассказывают семейные хроники, бабке один раз в её короткой жизни повезло: устроилась в городскую гостиницу простой уборщицей. Даже не горничной.

Хозяйка гостиницы пила в "усмерть", а "делом" управлял сын. Ничего нового, даже скучно. Очень часто бывает наоборот, но бабка столкнулась с пьющей хозяйкой и с её трезвым сыном. "Крестные ходы" по питейным заведениям у матушки были частыми и продолжительными.

Обычная картина российской жизни в прошлом. Но не в настоящем: таких простых питейных заведений, как в прошлом, у нас сегодня нет. Питейные заведения нашего времени – настоящие театры с дорогими билетами за вход!

В один из загулов любящий сынок послал бабку искать по городу любимую матушку. Сердце сыновнее, в который раз! томилось от тревоги за родительницу: что с ней!? Бабка в мороз и пургу проходила всю ночь в поисках хозяйки. Одежонка хилая на ней была, и на утро она имела прочное и надёжное двухстороннее воспаление лёгких. Крупозное, скоротечное. Без надежды на выздоровление. Нет, это ж надо: умирает, оставляя на "добрых людей" четверых ребят! Никакой ответственности! Так матушка, и её старший братец, попали в приют. Две другие её сестры, постарше, были определены "в люди". Такое "определение" заключалось в работе на чулочной фабрике нашего града. Мать, по достижении рабочего возраста, была обучена вождению городского электрического транспорта – трамвая. Ну, совсем, как в той нашей популярной песне о "шелках"… Да, той самой, кою мы с бесом исполняли выше на два голоса.