Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"

Автор книги: Лана Туулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 68 страниц)

Гномка пробежала на кухню, извлекла из потайного шкафчика номер четырнадцать помощницу, и привела ее в обеденный зал, на ходу объясняя:

– Я ж ей велела взбить белковый крем! И сама же посадила в самое холодное место в доме, чтоб, значит, белковая пена вышла пышней и белей! И забыла!

Джоя посторонилась, потом, вспомнив о незавершенно деле, вернулась на кухню доедать пирожки; Клеорн же подхватил под локотки блеклую кухонную девицу – та, наполовину покрытая изморозью, немигающими глазами смотрела поверх головы «спокушника» и продолжала бултыхать в медной кастрюльке веничком для взбивания крема. Содержимое кастрюльки звенело льдинками, с фартука Полин сыпались снежинки, – Напа, перепугавшись, принялась объяснять, что она совершенно не хотела, что ларь, в котором она планировала делать мороженое, обычный, артефакт «Льдинка» прислан месяц назад заботливой маменькой из Ллойярда, и вовсе она не хотела Полин замораживать – так получилось… Она, Напа, всего на часок отлучилась, за деликатесами сходила, а по возвращении ее что-то отвлекло, вот она о Полин и не вспомнила…

– Вот, смотрите! – крикнул сверху, с лестницы, Ньюфун. Все повернули головы и увидели, как мэтресса Юлали, обмотанная веревками, слегка развеваясь попоной и пелериной, степенно, уверенно, поднимается вверх, на второй этаж. Мэтр Рупь профессионально заинтересовался блоками, которые на скорую руку соорудил достойнейший представитель клана Кордсдейл, мэтр Никант всего лишь проворчал, что «от этих гномов чего угодно можно ожидать», а Напа заверещала, чтобы Ньюфун был осторожнее.

Ньюфун, держась с достоинством старшего брата, совершенно проигнорировал слова сестры. Впрочем, беспокойство Напы за жизнь постоялицы было беспочвенно – Юлали, комментируя свой полет над обстоятельствами счастливым ржанием, благополучно опустилась на деревянный настил между этажами.

– Тэпэр вы подозрэват мэна? Подозрэват?

– Да, сударыня. – Послушно согласился сыщик, после того, как Далия слегка подтолкнула его локтем. – Теперь вы у меня возглавляете список подозреваемых!

– А вы мэна арэстоват? – поинтересовалась кентавресса. – Ылы опат дэскрымынац?

– Арестую, арестую, конечно же, – согласился сыщик. Ответом ему было паническое ржание.

– О, мой нэсчастн! Йа эст арэстовата! Мэна казныт! Мэна запырат в подзэмэл к гыдра!

Кентавресса побледнела – если можно так сказать относительно дамы, чья кожа лишь на самую чуточку была светлее гнедой масти, – и рухнула в обморок. Вместе с лестницей.

– Ну вот, – грустно прокомментировал падение алхимички Ньюфун. – А ведь я уже придумал, как ее спустить на первый этаж!

Перепуганная звуками падения Джоя и мэтр Рупь кинулись на улицу, выкликать лекарей, мэтрессу Розану или хотя бы Цурька и Мгрунчака, Напа и Далия бросилась оказывать рухнувшей на пол мэтрессе первую помощь, мэтр Никант сел рядом с Полин и потихоньку, пока никто не уточнил, вегетарианский ли крем у нее в кастрюльке, принялся дегустировать кушанье. А господина Клеорна вдруг атаковал внезапно вернувшийся мэтр Диаз:

– Послушайте, молодой человек. Я тут подумал, и вынужденно согласился с нашей милой фносской коллегой. Действительно, дискриминация чистой воды!

– Вы тоже хотите полазать по лестницам? – поинтересовался порядком утомившийся страж Спокойствия.

– Какие лестницы? Бросьте шутить, молодой человек, и, пожалуйста, верните меня в список подозреваемых! Я, как честный королевский подданный, должен свято блюсти Закон, Порядок и Спокойствие! Почему вы так наплевательски относитесь к своим обязанностям? – принялся выговаривать Диаз Клеорну за слишком мягкие методы следствия. – Немедленно начните меня подозревать! Мало ли, что у меня есть алиби! То, что я был в это время в другом месте – ничего не значит! Ведь, в конце концов, есть такая вещь, как магия – вдруг я потайной колдун? Или чревовещатель? Вы, кстати, читали последний роман сэра Скоттиша Айсбра? Там вся интрига держится на том, что преступник говорит не своим голосом из-под балкона влюбленной в него красавицы, а когда она сбегает с ним, то оказывается… постойте, молодой человек, куда же вы?.. – спохватился мэтр Диаз, почувствовав, как на месте его собеседника вдруг образовалось свободное пространство.

Он вытянул руку, чтобы отыскать пропажу. Наткнулся на что-то серое, с розовым пятном вверху, если верить тактильным ощущениям – очень мускулистое и прочное, каким и должен быть, следуя созданным поэтами Кленового века эталонам, слуга общественного добронравия.

– Так вот, молодой человек, – продолжил мэтр Диаз свою лекцию, – Потом оказывается, что преступник, действующий под покровом ночи, вовсе даже не преступник, а прекрасная незнакомка; правда, и красавица, коротавшие ночи на балконе, не совсем красавица, а, скорее, даже наоборот…

Цурьк энергично прожевал что-то, попавшее ему в пасть, подхватил на руки блаженного старикашку и побежал следом за нагруженным кентаврессой Мгрунчаком в сторону Обители Премудрой Праматери Прасковии.

Инспектор Клеорн, вырвавшись из гостеприимных стен «Алой розы», решительно направился в другую сторону. Мэтресса Далия, которую сыщик тянул за собой, делала вид, что чем-то недовольна:

– Позвольте, инспектор! Да стойте же, я туфлю потеряла!.. ну вот, поймала. Куда вы меня ведете?

– В лавку писчих принадлежностей. И не спорьте! Я лично куплю вам новый блокнот и попрошу Ньюфуна Кордсдейла сделать для него стальную цепь, чтобы он не терялся! И чтобы я когда-нибудь еще хоть раз вмешался в вашу алхимическую бредятину!.. Я, профессиональный сыщик! Я, специалист по правонарушениям! Чтобы я еще хоть раз погряз в поисках залитых чернилами бумажек!

– Между прочим, кроме бумаги и чернил там были мои мысли, – вежливо намекнула Далия.

– Мысли считаются украшением головы, когда она есть, – буркнул Клеорн.

– Это как вас понимать? – с прохладцей поинтересовалась Далия.

– Что вас, мэтресса, – тут инспектор чуть затормозил – и они оказались рядом, заглянули друг другу в глаза и увидели… увидели отражения самих себя. – Что вам, сударыня, просто нет равных.

Неожиданный комплимент вызывал у мэтрессы скромный румянец. Без споров Далия позволила снова увлечь себя дальше, мимо Базарной площади.

По причине жаркого дня на площади было малолюдно и скучно. Просили милостыню несколько нищих, шарманщик выводил на потрескавшемся инструменте гнусавую мелодию. Его ручной гоблин – темно-зеленый, с развесистыми острыми ушами, наряженный в коротенькие красные штанишки и такую же шапочку с сорочиным пером, кружился в такт музыке, клянчил конфеты и показывал пальцем на столпившихся рядом мальчишек. Мальчишки тоже время от времени начинали танцевать, клянчили у родителей конфеты и показывали пальцем на дрыгающегося гоблина. Двое очень грязных, но очень святых, обвешанных амулетами и всяческими священными знаками, проповедников выбрали тенистый уголок под старой акацией и вещали для редких прохожих:

– Что может знать о эст-ке змурый бр-кий извращенец? Только то, что она существует! М Сабакенцци забывает, что когда-то сам читал курс лекций о соц факторе э-чского про-ва! – зачитывал хриплым голосом первый бородач содержимое какого-то грязного листка.

– Он забывает, но мы не забудем! – подхватил второй, вскидывая кулак над головой. – Мы не за-бу-дем!

– Что? – не поверила собственным ушам Далия. Кто-то еще в Кавладоре, кроме нее самой, критикует концепцию социального эстетического пространства мэтра Сабакенцци? В Университете Кавладора Далия была чуть ли не единственной, кто не поддался чарам льстивых восхвалений хмурого брабансского извращенца! Мэтресса прислушалась к словам проповедников, и Клеорн поневоле замедлил шаг.

Бородач перевернул несколько страниц и по слогам принялся зачитывать следующим лозунг:

– Взять фунт сахара, раст-ть на вод бане. Размяг масло до сметаны и пром-ть с мукой до шелкового блеска…

– Мы размягчим! – клялся второй. – Мы промятим!

– Какая-то странная проповедь, – заметил сыщик, выслушав половину рецепта приготовления пирога с ревенем.

– Очень, – согласилась мэтресса Далия. – Я, между прочим, этих двоих хорошо знаю – их Напа несколько дней подкармливала в «Алой розе». А потом я велела им выбирать – или они совершают паломничество в ближайшую баню, или больше не приходят в нашу ресторацию. Они еще ворчали, угрожали, говорили, что я слишком умная, чтобы понять их душевные муки и культовую ненависть к мылу и горячей воде…

– Можно утверждать, что изучение рзма выс-орг-нных существ явл-ся предметом са… сапи… сопли…енс… есс…сологии… – споткнулся на трудном слове из обрывка конспекта святоша. И мэтресса, догадавшись, что сейчас прилюдно озвучат конспект ее монографии, потянула Клеорна в сторону:

– Мы же идем в лавку Краузера, за блокнотом.

– Погодите-ка, мэтресса, – спохватился Клеорн. – Видите, на шее у того, кто повыше? Такой черный диск со сходящимися к центру белыми спиралями? Сегодня по сводкам проходила информация, что ночью ограбили отца Джерома из Обители Отдохновения Ночного! Стойте здесь, никуда не уходите, я быстренько выясню, виновны ли они, и вернусь!

Далия чинно сложила руки на груди и пронаблюдала, как инспектор сделал попытку «выяснить» – при виде его серого мундира и профессиональных усов нервы у немытых братьев не выдержали, и они дали стрекача.

Мэтресса с откровенным удовольствием пронаблюдала, как в гонках за проповедниками приняли участие мальчишки, гоблин, шарманщик и десяток уличных собак. Потом ей послышалось тихое скуление в районе собственной юбки.

Малый Гавк с застенчивой преданностью смотрел на Далию. Далия посмотрела в ответ – на то, что когда-то было ее любимым блокнотом.

– Приятного аппетита, – пожелала мэтресса. – Значит, доешь обложку – иди к Напе, она покормит тебя вкусненьким. Брату ее только на глаза не попадись – а если он повернется спиной, можешь тяпнуть, разрешаю. Но запомни – этот блокнот первый и последний, который ты съел! Понял?

Гавк бодро отсалютовал лапой.

– Что-то случилось, мэтресса? – вернулся инспектор Клеорн. Далия повернулась, загораживая юбками тактическое отступление дворняжки.

– Что, вы уже поймали? так быстро?

– Не могу же я бросить вас одну надолго! – сыщик, поморщившись, попробовал, открывается ли правый глаз. Далия заохала и предложила показать травму мэтрессе Розанне, на что сыщик ответил, что ее внимание и забота, ее высокая научная квалификация и сап… соп… сапиенсологическая специализация повергают его в шок и трепет, и что, конечно, он всячески поощряет эксперимент по усовершенствованию кареты скорой помощи…и т. п., и т. д….

Одним словом, труды по поискам мгновенно отошли в прошлое, а мотивы неизвестных злоумышленников превратились в тайну, покрытую мраком. Мэтресса Далия искренне пожалела горе-преступников, который цепко держал за руки добросовестный Ницш, и не стала объяснять Клеорну судьбу пропавшего блокнота – как не стала объяснять, что на той улице, куда инспектор ее завёл, отродясь не было лавки писчих принадлежностей. Так они и бродили до поздней ночи – сначала до Королевского Музея, посмотреть на новый эпохальный шедевр, посвященный подвигам принца Роскара, – потом по набережной Алера, смотреть, как по реке плывут украшенные яркими тентами лодки с пышно наряженными фриоларовыми кузинами, потом зашли Оперу, морально и эстетически осудить громкую премьеру… Ну, забыли они о существовании студентов, преступников, пропаж и интриг, – с кем не бывает подобного счастья?..

Рассказ 13. ПРОВЕРКА НА ПРОЧНОСТЬ

21-й день месяца Паруса

В то время, как в горах Восточного Шумерета проходил «междисциплинарный алхимико-магический эксперимент» мэтра Лотринаэна, принцесса Ангелика, не подозревая о трепетных заботах подчиненных относительно устройства ее личной жизни, занималась своими прямыми обязанности – участвовала в деятельности экзаменационной комиссии.

Комиссия заседала в саду замка Фюрдаст – свежая летняя зелень, прохлада фонтанов и искусственных ручейков приятно контрастировала с серо-бурыми каменными стенами. Растительности летней королевской резиденции патронесса Министерства Чудес тоже покровительствовала по мере своих скромных возможностей – присылая учеников магов Зеленой школы на прополку. Дорожки, бордюры, клумбы, ровно подстриженные деревца являли собой триумф принцессы Ангелики – не как дизайнера по ландшафту, а как инспектора по стрижке газонов; конечно, аккуратность парка Фюрдаста с магической роскошью и величавым великолепием Лаэс-Гэора не сравнить, но для родного Кавладора сойдет. Тем более сейчас, в месяц Паруса, когда солнце превращает Талерин в адскую сковородку, а Королевский дворец – в нечто наподобие раскаленной духовки.

Около фонтана в виде огромного бронзового дракона, высоко задравшего голову и выпускающего из пасти нескончаемый поток воды вместо столь ожидаемого огня, на мощеной разноцветным камнем площадке, принцесса Анна – старшая из дочерей короля Гудерана и королевы Везувии, сегодня экзаменовалась на предмет знания дворцового этикета.

Под сенью серебристого ясеня сосредоточенно наяривала арфистка; скрипач и альтист использовали краткие минуты отдыха, чтобы глотнуть чего-нибудь освежающего, а гитарист хмуро листал ноты. Придворный маг, мэтр Фледегран, сейчас что-то деловито обсуждающий с министром Ле Пле, уже второй раз за утро обновил заклинание «Зимнего шатра», чтобы гости не страдали от летнего зноя. Принцесса Ангелика и ее невестка, королева Везувия сидели в мягких креслах, немного в стороне от остальных гостей… то есть, конечно же, членов экзаменационной комиссии, и почти синхронно обмахивались веерами. У принцессы был цинский, из шелка и слоновой кости, элегантно дополняющей ее кремовое платье с вышивкой на рукавах; королева пользовалась веером из страусовых перьев. (Рассказать о наряде Везувии просто не представляется возможным – осьмушка эльфийской крови, доставшаяся ей, позволяла завернуться в банное полотенце – и тогда оставаться изысканной, элегантной и царственной.) У младшей сестренки экзаменуемой, принцессы Дафны, пристроившейся рядом с матушкой и тетушкой, в руках был украшенный бисером флажок, которым она создавала вокруг себя миниатюрное торнадо. Дафне недавно исполнилось двенадцать, поэтому царственная элегантность, с которой Везувия и Ангелика использовали свои опахала, была для нее чем-то недостижимым и манящим, как, например, для мэтра Лотринаэна – продвижение по службе.

Едва не опоздавший на экзамен министр Спокойствия рассказал что-то секретное придворному магу – отчего мэтр Фледегран закашлялся, не в силах совсем проглотить рвущийся наружу смех; Ангелика нахмурилась и подумала, что потом надо будет обязать Гудерана обязать Ле Пле собрать дополнительную информацию относительно допущенного к экзамену стимульного материала. То есть – приглашенных на первый официальный прием принцессы Анны гостей.

Ну, герцога Тирандье принцесса Ангелика знала, как облупленного. Вот он, прогуливается около фонтана – в малиновом камзоле, ярких желтых чулках и дико рыжем парике. Надо будет запретить парики, – решила принцесса, – герцог и так не король красоты, а в парике выглядит еще кошмарнее. Дочка герцога, по-идиотски хохочущая девица лет семнадцати, вилась рядом с Анной, волнующейся, бледной и постоянно вытирающей вспотевшие ладошки о подол белого платья. У Мелорианы круглое, румяное смазливое личико, голубые глазки, слегка рыжеватые локоны уложены в искусственный хаос под названием «Дитя Природы», она легко смеется, показывая жемчужные зубки, и Анна нервически вторит ей. Ангелика пожалела племянницу, и сурово снизила на пол-балла оценку за выдержку – надо будет провести беседу о том, можно ли пугаться обыкновенного официального чаепития, или же нет.

Лучше бы принцесса Анна брала пример с другой гостьи – дочери графа Росинанта, пристроившейся чуть позади, поближе к столу с пирожными и бутербродами, – решила Ангелика. Элоиза Росинант была прямо-таки воплощением спокойствия. Надо будет потом поинтересоваться у Синтии, в чем секрет воспитания – когда Ангелика приглашала Росинантов прошлым летом, Элоиза, мало того, что съела угощение до того, как его донесли до стола, еще и постоянно смущалась, хихикала, покусывала крепенький кулачок, когда бутерброды кончились, и постоянно краснела, как перезревший помидор. А сейчас – приятно посмотреть; похудела, подтянулась, стала более величавой и держится со скромным достоинством.

Кроме семейства Росинант и Тирандье присутствовал граф Умбирад с женой и двумя дочерьми – ну, эти ничего интересного не представляют. Графиня Умбирад женщина скромная, хозяйственная, тихо беременная. Вон она, сидит на мраморной лавочке под пышно цветущим кустом вьющихся роз, с каким-то вязанием в руках. Дело хорошее… Трудолюбие одна из немногих добродетелей, относительно которых у большинства религий нет претензий друг к другу. И умбирадские девчонки не доставляют особых хлопот – старшей лет тринадцать, младшей девять, обе раздавлены оказанной честью – присутствовать на званом чаепитии принцессы Анны, держатся за руки и, кажется, даже боятся дышать. Проблем можно ожидать только от отца семейства – тот, если и способен о чем-то рассуждать – это о чистоте лошадиной породы, которую начал разводить его предок; а стоит Умбираду выпить лишнего, он начинает ржать, требовать сена и веселым галопом отправляется на скачки. Еще кусты поломает, с пьяных-то глаз…

Мимо Ангелики проскользнули неслышными тенями лакеи, неся подносы с угощениями. Принцесса кисло поморщилась и поджала губы – осознавая долг перед королевством и подданными, а тем паче – перед сотрудниками Министерства Чудес, Ангелика героически пыталась уследить хотя бы за половиной предписанных официальными религиями Кавладора постов; на сегодня ей следовало ограничиться кипяченой водой и пророщенной пшеницей. Но дети любят фруктовое мороженое, прозрачное желе с ягодами, взбитые сливки… Мня-мня-мня, я это тоже люблю… О боги!..

И Ангелика, с усилием отвернувшись от нарядного, с белой скатертью и роскошным фарфоровым, с цветочками, сервизом стола, принялась пересчитывать гостей Анны. Ага, дети графини Желорен, кислые и перепуганные важностью момента мальчишка пяти и девочка одиннадцати лет; две внучки господина Джиобарди, рекомендованного для сегодняшнего мероприятия лично министром Золота, жизнерадостны, как и их бабушка, госпожа Пиона, сейчас развлекающая графинь Росинант и Желорен пересказом столичных сплетен.

Чуть в стороне от фонтана, под стеной из подстриженного тиса, сгрудились, явно замышляя какую-то каверзу, придворный шут и дети господина Штрау, советника по делам провинции Триверн. Микроскопические Скузя, Кув и Поддув, бренча чугунными подметками, разбирают на составляющие шутовские бубенцы, явно в целях улучшить их бренчательно-звонковые качества. Шут стоически пытается увлечь гномят каким-нибудь другим делом, ну, пальму, что ли, посмотреть, или, допустим, пойти и утопиться в ближайшем ручье… Ангелика поискала господина советника – маленький важный гном, выпятив бочкообразную грудь и пустив плескаться по ветру выразительные уши, огромные, как и у всего клана Штрудельгольц, беседовал с бароном де Кромом. Баронесса Франческа де Кром стояла рядом и, будто у себя дома, тетешкалась с младенцем, пускающим пузыри. Фу, какое бескультурие, фыркнула Ангелика. Как была уличной попрошайкой, так и осталось. Где ее воспитание? Куда смотрит Везувия? ну, я понимаю – воспоминания о далекой Иберре, солидарность и все такое, но можно же хоть как-то облагородить эту, с позволения сказать, надворную даму?

– Дафна, – обратилась принцесса к племяннице. – Будь добра, скажи Анне, чтобы она приглашала к столу.

– Начинаем? – уточнила Везувия.

– А чего ждать? Давайте начнем, – пожала плечами Ангелика.

Дафна задохнулась от порученной ей важной миссии, сжала вспотевшими ладошками флажок и побежала к мажордому. Отставной ветеран, прошедший все кампании покойного короля Лорада, представительный, с пышными русыми бакенбардами, в расшитом золотом мундире, вышел на середину залы и торжественно ударил жезлом. Добро пожаловать к столу, дорогие гости!

Дети, подталкиваемые заботливыми маменьками и папеньками, расселись за круглым столом, и принцесса Анна, запинаясь от волнения, попеременно то краснея, то бледнея, приступила к сдаче экзамена. Чашечку чая, господин Рауль? Пятилетний Рауль Желорен кубарем скатился со стула, едва не прихватив с собой скатерть, и заревел, зовя маму. Анна затрепетала, но, закусив губу, храбро сделала вторую попытку:

– Не желаете ли отведать чаю, гости дорогие? – смущенно пролепетала принцесса.

Строго проинструктированные Ангеликой девочки графа Умбирада согласно кивнули и единым порывом протянули чашки. Фарфор издал звонкое «дзинь» и рассыпался на кусочки. Пока Анна на секунду замешкалась, не зная, можно ли наливать чай в осколки, – малолетние тривернские банди… дети вдруг с воплями атаковали сервированные на высокой фарфоровой стойке пирожные с глазурью. Прежде, чем экзаменуемая принцесса растерялась окончательно, положение спас шут. Он засвистел в бронзовый свисток, перепугав и так шокированного публикой попугая, прячущегося под затеняющим площадку кедром, пристегнутого к ветке золотой цепочкой, потом демонстративно закашлялся и пожаловался, дескать, приборчик не работает… Старший из чад Штрау, пятнадцатилетний Скузя, сполз со стульчика, вытер крем с физиономии, цыкнул на братьев, и начал разбираться.

Везувия кивнула дочери – продолжай, детка.

– Хорошие погоды стоят, не правда ли? – храбро завела разговор Дафна, выручая сестру.

– О, когда мы путешествовали с папочкой в Талерин, мы так страдали от летнего зноя! – зачирикала Мелориана. И принялась перечислять неудобства, перенесенные по дороге.

О боги, опять рассердилась Ангелика. Этой девице действительно стоит взять пару уроков хороших манер – вон, посмотрела бы на Элоизу Росинант. Скромно сидит и жует пирожное. Нет, есть что-то очень хорошее в молчаливых послушных детях, склонных к легкому обжорству…

Герцог Тирандье, неведомо как оказавшийся рядом с королевой и принцессой Ангеликой, трубно высморкался, склонился к царственным дамам и умилился, как, оказывается, хорошо понимают друг друга детишки в этом возрасте…

Везувия шевельнула страусиными перьями. Ангелика прищурилась на герцога и решила испортить ему настроение:

– Я думала, что ваша дочь немного старше. А вот сейчас – поглядела и убедилась, что моим племянницам она почти ровня. Те же интересы, те же глупости в голове…

– О, да! Благодарю вас за столь лестные слова, ваше высочество!

Ну конечно. Из-за чересчур жаркого парика кровь до мозга не доходит… Герцог попырхал и продолжил:

– Их высочества, если позволите сказать, ваше величество, такие зрелые девочки! Такие взрослые! Такие же, как моя Мелориана! Такие же смелые и самостоятельные! Ну прямо невесты! Хоть сейчас под венец!

Ангелика и Везувия синхронно махнули веерами, рассматривая Анну и Дафну. Похоже, у Тирандье врожденная слепота – четырнадцатилетнюю Анну не сдувало сквозняком только потому, что она вцепилась вспотевшими ладошками в кресло, а Дафне, кажется, удалось дойти до отрицательных показателей массы тела. Тонкая кость, унаследованная от предка-эльфа, прибавляла девочкам хрупкости, делая их созданиями, сотканными из эфира и волнения, и назвать их «зрелыми», а тем более «взрослыми» и уподобить рыжей размалеванной девице… Да-да, Ангелика со своего места рассмотрела помаду на лице Мелорианы. Фи, какой пассаж! На детское чаепитие, в гости к принцессе, вдруг привести размалеванную деваху, которой место на конюшне! Да что там конюшне! Вон, спросите у Умбирада – неужто он разрешает своим конюхам пользоваться косметикой?!

Ангелика фыркнула и косо, кисло посмотрела на герцога. Тирандье, знавший членов королевского семейства вот уже пятнадцать лет, спохватился, засмущался и поспешил обсудить что-то важное с графом Росинантом.

– Какого демона Тирандье приволок свою деваху? – осведомилась Ангелика.

Везувия, наслаждающаяся успехами старшей дочери, махнула веером:

– Не понимаю твоего настроения, дорогая сестра. Он хочет устроить свою дочь при дворе. Уже испрашивал для нее место фрейлины при Анне. Вполне разумное желание, по-моему.

– Надеюсь, ты не согласилась? – возмутилась Ангелика.

– Нет. Гудеран просил не решать без его ведома деликатных вопросов: хочет убедиться, что у Министерства Спокойствия нет претензий ни к Тирандье, ни к его дочери. И к тому же, я не думаю, что Мелориане в ее семнадцать будет интересно играть в куклы с моими девочками.

– А где сам Гудеран? – поинтересовалась Ангелика. Нет, она, конечно, сама велела старшему брату не вмешиваться в деятельность экзаменационной комиссии – хотя с его присутствием комиссия становилась в полном смысле слова государственной. Но всё ж интересно – послушался ли король сестрицу, или просто решил не тратить свое драгоценное время по пустякам.

В ответ услышала, что его величество милостью богов король Кавладора Гудеран Десятый исполнил отеческий долг с самого утра – поцеловав старшую дочь в щечку и пообещав ей новые сережки в случае успешной сдачи экзамена; а после отбыл с визитом государственной важности в соседнюю Иберру. Если верить официальной версии – обсуждать с коллегой Фабианом перспективы торгового сотрудничества. Если верить интуиции ее величества – а также факту передачи короны на хранение министру Спокойствия, и спрятанной в цветочный горшок, от греха подальше, государственной печати, – Гудеран и Фабиан собирались сосредоточиться на проблеме поставок в Кавладор продукции виноградников Сан-Тиерры.

Ангелика прошипела пару крайне цивилизованных ругательств в адрес всяких там парнокопытных особ мужеского пола, которым наплевать на то, знают ли их дочери тонкости дворцового этикета. Везувия меланхолично согласилась, и равнодушно продолжила овевание себя страусиными перьями; наверное, эльфийская кровь все-таки одарила королеву толикой волшебства – она никогда не доводила напряженность в отношениях с кем бы то ни было до настоящего скандала. Волшебное миролюбие, да еще красота королевы Везувии вот уже шестнадцать лет подряд портили Ангелике настроение.

Ее высочество прищурилась, оценивая, как идет чаепитие. Мигнула мажордому, чтоб обеспечил еще пару чайничков и побольше песочных корзиночек с фруктовой начинкой, грустно подумала о салате из ростков пшеницы и зелени одуванчика под яблочным уксусом, который ждет ее на обед, и продолжила светскую беседу:

– А мне господин Нюй вчера вечером, в Охотничьем замке, всяческих глупостей предсказал полный короб. Вроде как у нашего семейства назревают большие перемены. На вчерашний день гороскоп неблагоприятный показывал, всяческих рекомендаций выдал…

– Мой отец всегда рекомендовал не слушать астрологов. Выкинь все эти прогнозы из головы.

– Я бы и рада. Тем более, что лист с подсказками, как избежать неприятностей, я тут же потеряла. Вот, теперь думаю, откуда беды ждать.

– Может, попросить мэтра Фледеграна попророчествовать? – озаботилась Везувия.

– Он же не предсказатель. А если сказать, что я беспокоюсь относительно пророчеств Нюя, Фледегран опять превратит моего заведующего астрологическим сектором в кусок угля. Прошлый раз Нюем чуть камин не протопили… Нет, лучше не надо беспокоить Фледеграна.

– А давай, – вдруг оживилась Везувия, будто идея только сейчас пришла в ее хорошенькую головку. – Позовем из Аль-Миридо моего брата! У Пабло иногда получается предсказывать! Правда-правда!..

– Ой, да знаю я, как он предсказывает! Хлопнет стаканчик сока хорзимы, настоенной на риттландской мухоморовке, и предсказания из него так и льются!.. – Тут Ангелика вспомнила, что когда-то давно решила не ссориться с Везувией, и попыталась смягчить свои слова: – Не настолько большие неприятности напророчил мне астролог, что отвлекать твоего брата от учебы. Как у него со сдачей экзамена на бакалавра Магического Искусства?

– Мэтр Пугтакль всячески поощряет Пабло сделать вторую попытку, – ответила Везувия, наблюдая, как Анна пытается предложить гостям какое-то развлечение, но не может вклиниться в жизнерадостную трескотню девчонок Джиобарди, рассказывающих, как их дядюшка-алхимик воспитывает в Чудурском лесу сбрендившего мага. – Только, как всегда, не может отвлечься от своих обязанностей Верховного Друида и проверить, готов ли Пабло к экзамену?

Ангелика фыркнула: мэтра Пугтакля она знала. Эльф прочно пустил корни, а значит, отвлечься на какого-то ученика явно не пожелает ближайшие лет пятьдесят. Везувия, угадав мысли золовки, кисло улыбнулась – на правах любящей сестры она никогда не позволяла усомниться в оценке магических способностей своего брата. Нет, Пабло, конечно, милашка, но на месте отца было бы дальновиднее и правильнее посадить Пабло на нюртанговую цепь, а не учить магии. Дом в Аль-Миридо, в котором прошло их детство, так и не отстроили заново – после того, как братец решил показать класс и самостоятельно, одной лишь силой воли, зажечь свечу.

– Впрочем, – продолжила Ангелика, – я, говоря откровенно, просто боюсь, что Королевский Дворец просто не выдержит наших меньших братьев, если они соберутся вместе, да еще, не допустите боги, найдут общий язык. Твой Пабло, если попадет под крепкий кулак мэтра Фледеграна, не сомневаюсь, как-то остепенится, но мой Роскар… Кстати, а он где?

– На охоту отправился, – отмахнулась Везувия.

– Это хорошо, – обрадовалась Ангелика. – Значит, можно не опасаться, что устроит какой-нибудь дебош у Анны на званом завтраке.

Везувия немедленно согласилась. В глазах королевы прочиталось краткая молитва: О боги, за что, выдавая нас замуж, вы награждаете нас мужниными родственниками?

Потом к королеве и принцессе подошла графиня Росинант, и разговор зашел о высоких материях – представляете? Графиня Синтия видела в лавке чудную парчу! Как вы думаете, войдет ли нынешним летом в моду эльджаладский стиль? Говорят, госпожа Ниона – ну, вы наверняка слышали о этой знаменитой меценатке и покровительнице искусств, – велела оформить себе гостиную по-восточному, с подушечками, кальянами, витыми стеклянными бусами, парчовыми диванами…

– Лично я, – прищурилась Ангелика, – слышала не только это. Я слышала, что восьмой муж госпожи Нионы упал в обморок, когда увидел счет за ремонтные работы, и теперь целители Обители Премудрой Прасковии борются за право оказать ему медицинскую помощь…

Впрочем, говорить о золотой парче и малахитовых канделябрах было приятно, и дамы потихоньку увлеклись.

Звенела гитара, журчала вода, с охотой покидая бронзовую драконью глотку, Скузя и Поддув, спрятавшись под розами, издевались над куклами принцесс, а их братец Кув добросовестно подпиливал кедр в надежде добраться до попугая и узнать, какой сложный механизм прячется внутри него. Девочки графа Умбирада, раскрыв рты и глаза, вели себя скромно, доченька графини Желорен вцепилась в чашку и устраивала в ней бурю, не зная, то ли пить, то ли топиться… Младенец де Кромов, которому юный возраст мешал насладиться изысканным угощением, увел (или унес?) своих родителей в замок, отдыхать. Внучки тайного советника Министерства Золота веселились, Элоиза, вздыхая, подперла щеку кулачком и зевала украдкой; Мелориана выпрыгивала из платья, пытаясь понравится юным принцессам…