355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лана Туулли » Алхимические хроники (части 1-3) » Текст книги (страница 38)
Алхимические хроники (части 1-3)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 22:00

Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"


Автор книги: Лана Туулли



сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 68 страниц)

– В «Офелине, убийце поневоле», принц спрашивает: «Кто мог подумать, что в старике окажется столько яда?», – задумчиво произнесла мэтресса. – Да-а… что уж скажешь. Старик до последнего верил в своих потомков.

– Почему вы так думаете? – спросил мэтр Лео. Мэтресса пожала плечами:

– Совершенно очевидно, что эти слова совершенно ничего не значат – для тех, кто не знал господина Пункера. А его дети или внуки, которые знакомы с обстоятельствами его жизни, привычками и любимыми метафорами, вполне могли бы догадаться – если бы взяли на себя труд прочитать, как их дед советовал, его книги и дневники. Печальная история. Хотя… Если рассуждать логически, то кто-то ведь из детей и внуков просто должен был выполнять часть завещания старого Пункера – привезти в Кавладор, в наш Университет завещанные книги и дневники. Знаете, господа, – мэтресса Далия сделала многозначительную паузу. – Я не удивлюсь, если один из его внуков всё же заинтересовался рукописями деда.

Клеорн нахмурился, не понимая, куда клонит мэтресса. Мэтр Лео оказался сообразительнее:

– Так, значит, убитый – молодой Пункер! Или как там его, но близкий родственник или кто-то, хорошо знавший завещателя! Он понял, что в одной из книг, завещанных старым Пункером Университету, может быть что-то важное, проник тайком, нашел дедов дневник. И он нарочно залил чернилами страницы, чтобы уничтожить завещание, чтобы никто больше не прочитал и не узнал, где искать завещанные деньги!

Теперь мэтр Лео был похож на счастливого спаниеля, – спаниеля, которого не только вывели на прогулку, но и разрешили догнать и облаять бродячую кошку.

– Ну, – со всей возможной солидностью взглянул инспектор на Хрумпа. – Это твой последний шанс совершить признание.

И Хрумп понял, что госпожа Удача ушла от него, не прощаясь.

– Угадали… Всё это – то есть залезть в библиотеку и стырить старую красно-зеленую книгу выдумал Фил Пункер. Зараза! Как в библиотеку лезть, так – Хрумп, дружище, помоги, выручи, а как поделиться картой, где сокровища дед зарыл – так, сволочь, не захотел. А еще он тайком чернильницу спер, и стоило мне спиной повернуться – начал книгу чернилами поливать. Я ему – ах ты……… москит ты недорезанный! А он: тише, идиот, разбудишь сторожа и дамочку! Я грю: это кто здесь идиот, ты, что ли………, а он меня в камин попробовал толкнуть, а там сажи с прошлого года не чищено, а сам бежать, ну, я, естьсно, ему в печень, он мне в кость, я его в бараний рог, а он на меня ка-ак ээх! а потом взял и совершенно случайно напоролся на нож.

– Вот этот нож? – уточнил Клеорн, вертя в руках орудие несостоявшегося убийства мэтрессы Далии.

– Это его нож, Фила. Честно-честно. Он меня им убить хотел. Правда-правда, – принялся врать Хрумп. – Так что это была чистая самооборона, начальник.

Хрумп врал так же, как и заметал следы: артистично и вдохновенно, но лед, как любил повторять один смелый серфингист с Риттладских островов, уже тронулся.

* * *

Когда несколькими часами позже инспектор Клеорн делал доклад главе Министерства, обнаружилась ма-аленькая несостыковка, которая вполне была способна испортить стройную картину преступления, связанного с таинственным появлением трупа в библиотеке.

– Чего-то я не понимаю, – протянул господин Ле Пле. – Хрумп и Пункер проникли в библиотеку через приоткрытые окна читального зала утром приблизительно в семь с четвертью. Фил Пункер убит не раньше восьми и не позже половины девятого утра…

– Думаю, что ближе к половине девятого, – выразил свое мнение Клеорн. Непосредственно перед тем, как тело обнаружил этот… как его… сторож Гринч в 8.30. Кстати, мэтр Лео потом нашел улику – плащ Хрумпа, перепачканный кровью жертвы и разлившимися чернилами.

– Вот как!

– Да, причем в том тайнике, на который намекнула мэтресса Далия – в каминной трубе.

– И все же остается некоторая неясность. Давайте пройдемся по известным фактам. Итак, Хрумп не успел сбежать, потому что у входа сидела мэтресса Далия, и начали собираться читатели библиотеки. Время прибытия от 8.36 и позже. Резать одновременно Гринча, мэтрессу Далию, а потом и остальных читателей Хрумп побоялся, поэтому поспешил на поиски мантии мэтра Арчера (о которой он знал из болтовни той библиотекарши, Клотильды). Конечно, зря мэтресса Далия так и не сумела вспомнить, когда и при каких обстоятельствах она нанесла Хрумпу свой фирменный удар книгой в челюсть. Чую я, что не так просто Хрумп отказался от идеи убрать нежданных свидетелей. Впрочем, в любом случае Хрумп натворил достаточно – будет о чем подумать на каторге.

К 8 часам 45 минутам, когда в читальный зал прошла госпожа Лейла, Хрумп уже вернулся, укрыл мертвого Фила Пункера мантией и посадил в угол, чтобы на него не сразу обратили внимание. После чего отправился в уборную, чтобы там отобрать у кого-нибудь мантию и выйти из библиотеки незамеченным прежде, чем преступление раскроется. Что ж… – задумчиво протянул господин Жорез Ле Пле. – Должен признать, при некоторой доли везения этот незамысловатый план мог сработать.

– Хрумп допустил ошибку, попытавшись второй раз, уже самостоятельно найти завещание старого Пункера. Жадность помешала ему здраво рассуждать, – тоном знатока прокомментировал Клеорн. – Хотя, должен отметить, – никто не совершенен. Я тоже допустил непростительную ошибку в самом начале расследования – когда предположил, что существует лишь два варианта случившегося. Версия первая: убила мэтресса Далия, а следовательно, надо искать улики против нее, и никого более…

– Потому-то вы не стали спешить с проверкой показаний всех остальных посетителей главного читального зала, – тонко подметил Ле Пле. – А вторая версия?

– Вторая версия заключалась в том, что преступник не станет терять два-три драгоценных часа, чтобы дождаться прибытия полиции. Приходится признать, что я глубоко заблуждался.

– Рад, что вы умеете признавать свои ошибки, Клеорн. Но вернемся к той несостыковке, которая портит всю картину расследованного дела. Мы выяснили, что причиной невозможности побега Хрумпа из библиотеке после половины девятого, времени обнаружения трупа, было навязчивое присутствие мэтрессы Далии. А согласно показаниям того же Гринча, мэтресса Далия появилась в 9.04, намного раньше всех остальных. Что-то тут не сходится.

– Мм… – подкрутил кончики усов Клеорн, – первое, что приходит на ум: мэтресса как-то обманула Гринча. Второе – что Гринчу не дорога вновь обретенная свобода, и он до сих пор зачем-то обманывает нас. А третье… Знаете, мне очень не нравятся претензии ректора Университета по поводу ремонта за счет Министерства Спокойствия башенных часов. У господина ректора совершенно необоснованные фантазии, что часы сломались якобы из-за действий служащих Министерства, связанных с поимкой преступника. А уж что я выслушал по поводу фальшивого пожара и срыва экзаменов у трех групп!

Министр прищурился, глядя на освещавший кабинет магический фонарь.

– Я вот думаю, – осторожно выдвинул предположение инспектор Клеорн, – А может, вся неточность картины преступления исчезнет, если мы примем за аксиому, что часы на Часовой Башне, по которым Гринч ориентировался в своих показаниях, показывали неправильное время? Они ж ломаются каждые шесть лет. А с последнего ремонта прошло как раз пять с половиной…

– А показаниям остальных можно верить, – подхватил идею подчиненного глава Министерства Спокойствия, – потому, что утро было ясное, и посетители библиотеки смотрели не только вверх, на башню, но и на солнечные часы, а те никогда не врут. Отличная идея, Клеорн. Таким образом, претензии ректора нас не касаются.

Сыщики помолчали, подсчитывая выгоду этого решения.

– Не представляю, как вообще можно обмануть солнечные часы, – наконец, сдался Жорез Ле Пле. – Не думаю, что мэтрессе Далии по плечу эта загадка. Я прочитал ее досье – она чистый гуманитарий. Никаких познаний в технике. Да, кстати, о познаниях. Как проявил себя в расследовании мэтр Лео?

– Ну, я затрудняюсь оценить его магическую квалификацию, – издалека начал Клеорн. Усы его поникли. – Хотя дыма он создал много. Свидетеля ловил, допрашивал… Вы были абсолютно правы, господин министр. Любое свидетельство, даже то, которое не может фигурировать в суде по причине неразумности дающего его существа, ценно само по себе, как источник информации. К тому же, мэтр Лео в конце концов вспомнил, где и при каких обстоятельствах встречал Хрумпа, улику, опять же, нашел…

Глава Министерства Спокойствия терпеливо ждал. Клеорн честно пытался дать своему временному подчиненному положительную оценку, вспоминал, как добросовестно Лео искал труп под книжными шкафами, хотя, по собственному признанию, до ужаса боится мертвецов. Как определял степень живучести той сексуально озабоченной блондинки. Как мэтр Лео имеет обыкновение, не раздумывая, спасать любое живое существо, искренне веря, что самое главное – жизнь, и абсолютно не задумываясь о законности своих действий или их последствиях. Как мэтр повиливает отсутствующим хвостом, когда сомневается в правильности своих поступков, как улыбается всем подряд, как похож Лео на шаловливого недотепистого подростка-спаниеля, который когда-то в далеком детстве жил в доме родителей Клеорна…

Инспектор сдался:

– Если честно, то мэтр Лео – человек с добрым сердцем и волшебник с большим будущим. Но при всем при этом он недотепа, каких поискать.

* * *

На столицу опускалась ночь. Мэтр Лео вернулся к себе, в уютную мансарду. Поужинал, с ностальгией вспоминая пирожки своей луазской маменьки и бутерброды радушной гномки. Снял сапоги и мантию, почистил, привел в более-менее приличный вид. Раскрыл сборник заклинаний и принялся зубрить то, что уже завтра может понадобиться в работе.

Следовало признать – прошедший день не повысил магической квалификации мэтра Лео ни на волосок. Надо больше практиковаться. Практиковаться, практиковаться и практиковаться, не растревоживая душу воспоминаниями о каких-то там бутербродах…

«Я слишком застенчив, – решил мэтр Лео. – Потому и не могу добиться успеха – потому, что сам в глубине души не верю в него. Следовательно… Следовательно, надо хоть в чем-то преуспеть, и потом всё остальное тоже наладится. Ты прав, Лео. Так и будем действовать. Как насчет того, чтобы познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой? Например, та, в библиотеке, такая заботливая, красивая, хозяйственная… Как ее – Труамина? Красивое имя…

Нет, – тут же оборвал приятные грезы господин Сомневающийся. – Надо тренироваться на ком-нибудь попроще… Труамина такая… такая замечательная, зачем ей столь жалкий неудачник, как я?»

И как по заказу в окно мансарды мага заглянула красавица. Миниатюрная, стройная, изящная, она остановилась на подоконнике, дразня молодого мага своей загадочностью и неприступностью.

– Попробуем на этой, – решился Лео. Подошел к красавице поближе и мурлыкнул, включая присущее ему спаниелевое обаяние на полную мощность: – Привет, красотка!

Красотка заинтересованно подняла на мага глаза. О, сколько сдержанной страсти, сколько ожидания было в этих глазах!

– Девушка, а девушка, разрешите с вами познакомиться?!..

В ответ кошка почему-то скривилась, взмахнула хвостом и убежала дальше по крыше.

– Не получилось, – опечалился Лео. И почесался за ухом – громко, как настоящий пес.

* * *

И снова наступило утро.

Гринч пританцовывал у входа в университетскую библиотеку, поджидая, когда тень солнечных часов достигнет девяти, и можно будет впускать всех желающих познакомиться с сокровищами знаний, заключенных в этих стенах. Рудольфус хмуро смотрел то на Гринча, то на сыто облизывающегося на библиотечных ступеньках Роджера, и тоже ждал, когда тень ажурной спицы доползет-таки до девятой цифры. Мэтресса Розанна была столь добра, что пригласила Рудольфуса для пересдачи экзамена к половине одиннадцатого, и Рудольфус был полон решимости успеть повторить к назначенному сроку все четыре учебника, пять справочников и три энциклопедии по изученным темам.

Заслышав приближающиеся шаги, Рудольфус обернулся и вежливо пожелал мэтрессе Далии доброго утра. Гринч же, увидев алхимичку, заметался, вытянулся во фрунт, взял на плечо сначала метлу, которой подметали плиты внутреннего дворика, потом, ради солидности – Роджера, неведомо как заставив кота стоять вертикально вниз головой…

Мэтресса и подпрыгивающая следом Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл поздоровались со студентом и сторожем, и были допущены в святая святых.

– А я?.. – попытался пройти следом Рудольфус, но Гринч преградил ему путь.

– Вот выучитесь, станете таким же умным, как госпожа Далия, тогда вам будет можно. А нынче – ни-ни!

Далия и Напа вошли в читальный зал. Но не успели они толком поздороваться с присутствующими, как стали объектом пристального внимания и пылких речей господина ректора и сопровождавших его лиц: четырех потомственных аристократов из Попечительского Совета, трех проректоров, пяти профессоров Университета, и, в качестве довеска – мэтрессы Долли и госпожи Гиранди, протоколирующих внеочередное заседание ректората.

– А, вот и вы, милочка! Извольте-ка объяснить нам, что вчера здесь происходило?! – разбрызгивая желчную слюну, напустился на Далию мэтр Никант. И как его впустили в ректорское окружение?

– Боюсь, я не понимаю вашего вопроса, мэтр.

– Не понимает! Она не понимает! – плебейски указал на Далию пальцем Никант. – Как будто я не знаю этих ваших штучек, милочка! Что вы здесь вчера устроили? Пожар! Злодеяние! Убийство!

– Я всего-навсего читала, мэтр Никант, – с приличествующей случаю вежливой улыбкой ответила Далия, для надежности придерживая Напу, чтобы та не вмешалась в свойственном ей агрессивном стиле. Что поделать – не любили они друг друга. Ни Никант Напу, ни Напа – Никанта.

– Надеюсь, вы понимаете, что ваше участие в событиях прошедшего дня подрывает репутацию Университета? – спросил лощеный аристократ из Попечительского Совета.

– И понимаете то, что никто не будет держать в штате сотрудников даму, которую чуть было не обвинили в предумышленном убийстве? – вкрадчиво спросил первый проректор.

Далия нахмурилась, припоминая.

– Разве меня кто-то в чем-то обвинял? Что-то не припомню…

– Я! – снова вылез мэтр Никант. – Я обвиняю вас в том, что вы нарочно заварили вчера всю эту кашу, что вы специально подстроили так, чтобы убийство состоялось именно здесь! Вы хотите сорвать конференцию, которую мы, члены кафедры истории, с таким трудом готовили целый год! Вы хотите дискредитировать нас! Вас мало уволить! Вас надо… надо…

– Пожалуйста, помедленнее, мэтр Никант, – хрустальным голоском попросила госпожа Гиранди. – Я записываю вашу речь для протокола и потомков. Так что вы предлагаете сделать с мэтрессой Далией?

– В последнем номере журнала «Застенок» я прочел удивительную статью! – зажглись глазки почтенного историка. – О гуманных способах казни. Я предлагаю провести эксперимент, и выбрать наиболее гуманный способ. А честь быть главной испытуемой предложить мэтрессе Далии – ведь она, как никто другой, любит и ценит экспериментально полученные данные! Кто за это предложение, прошу голосовать!

Мэтр Никант принялся лихорадочно оглядываться и рыскать по сторонам. В ходе беспорядочной беготни историк наткнулся на Напу. Гномка вышла из-за спины мэтрессы, уперла руки в бока, набычилась, яростно засопела и наставила на мэтра Никанта стальную розу, украшавшую ее шлем. В утреннем свете роза сверкнула остро заточенными лепестками.

– А я тут часы ремонтировала, – с угрозой объявила Напа во всеуслышание. – А это, между прочим, не входит в мои служебные обязанности как лаборанта кафедры статистики! И между прочим, у меня есть… есть… – Напа толкнула Далию под коленку, – Скажи им, что у меня есть, а то опять слово из головы вылетело.

– Агорафобия, – подсказала Далия.

– Топор! – исправила Напа. – А еще баранья нога!

– Не обращайте внимания, – спохватилась Далия и попыталась задвинуть воинственную лаборантку за свою изящную фигуру. – Вот в таких бессвязных речах и проявляется агорафобический синдром с антиантропофильной компонентой у некоторой части гномов!

Ректор откашлялся:

– Собственно, меня смущает не то, что мэтресса могла как-то участвовать во вчерашних событиях – в конце концов, здесь побывал и профессор Дормиль, и мэтр Антюфус, и мэтр Тинк, и еще тридцать с лишним человек, не считая студентов… Но меня действительно заботит, что в последнее время мэтресса Далия все чаще и чаще становится участницей весьма, весьма двусмысленных историй. В прошлом году – ловля гоблинов в Илюмских горах и какие-то совершенно невозможные социальные опросы в Уинс-тауне. А весной – вы отпрашивались на две недели навестить престарелую родственницу, а потом я вдруг случайно узнаю, что вы занимались какими-то экспериментами с дочерью графа Росинант!

– Из-за нее мне вышибли зуб, и уволился мэтр Гийом! – обвиняющее завопил мэтр Никант.

– Спасибо, что напомнили. Это еще один случай, когда вы вроде бы были совершенно не при чем, а весь Университет стоял, фигурально выражаясь, на ушах. Мэтресса, я недоволен вашей работой, – с дружеским участием покачал головой ректор. Госпожа Гиранди и мэтресса Долли преданно скопировали этот жест, но у них получилось фальшиво и неискренне. – Боюсь, я не могу оставить без внимания случившееся вчера. Увы, ваши действия портят репутацию Университета. А репутация для учебного заведения вообще и для каждого алхимика в частности – это очень, очень важно.

– А еще важнее…! – выскочила Напа из-за спины Далии.

Далии схватила ее за плечо и еле-еле успела остановить.

– Напа Леоне собиралась сказать, что еще одним, не менее важным качеством алхимика является умение забывать, – проворковала Далия.

Долли почесалась под париком.

Напа подумала, что она ослышалась:

– Ты хотела сказать – «умение помнить»?

– Нет, Напа. И я с удовольствием тебе всю объясню на конкретном примере. Возьмем, к примеру, те самые дневники, из-за которых погиб несчастный Фил Пункер.

Мэтресса прошла к столу выдачи и придавленная свалившемся на ее завитую голову повышением госпожа Лейла, преданно дыша, по первому же щелчку Далии протянула ей одну из книг в красно-зеленой обложке. Оказавшись в руках алхимички, книга сразу совершенно мистическим образам преобразилась и волшебными флюидами принялась воздействовать на окружающих. Почтенные мэтры затаили дыхание, а господа из Попечительского Совета весьма благосклонно рассматривали в лорнеты личико и фигурку алхимички, которые служили столь прекрасным фоном для старого, потрепанного, но полного сюрпризов экземпляра.

– А, это же те дневники, в которых Пункер-дедушка спрятал свое путанное завещание? – подсказала Напа Леоне.

– Тот самый дневник, если понимаете о чем речь, господа, передан в Министерство Спокойствия как важнейшая улика. И у меня есть подозрение, что мы больше никогда-никогда не увидим его в нашей библиотеке. Увы, текст завещания господина Пункера навсегда утерян – по крайней мере, до тех пор, пока кто-то не решится поискать его на секретных складах Министерства.

Господа коротко обменялись впечатлением, что такой авантюрист-полудурок не скоро отыщется.

– Так вот, – продолжила меж тем Далия, плавно передвигаясь по библиотеке и остановившись перед не до конца оформленной витриной, которую украшал карандашный потрет мэтра Симона. Мэтр Никант попробовал преградить Далии путь, но Напа очень вовремя кашлянула, и историк ретировался, поджав полы мантии. – Если бы, как утверждает Напа, важнейшим качеством алхимика было «умение помнить», я вспомнила бы гораздо раньше об одном незначительном обстоятельстве.

– Каком именно обстоятельстве? – заинтересовался ректор.

Вместо ответа Далия раскрыла дневник Пункера в красно-зеленой обложке, положила его на стол, чтобы все присутствующие могли ознакомиться с содержанием. Потом сняла с витрины том путевых заметок мэтра Симона, раскрыла и положила рядом.

– И что мы должны понять из этих каракулей? – попросил подсказки аристократ-попечитель.

Ректор по праву занимал свою должность: он первым заметил то, на что намекала Далия.

– Один и тот же почерк! Очень мелкие руны… Нажим, наклон… строчки теснятся, пишет почти без полей, всячески экономит бумагу…

– Что всё это значит? – воскликнула мэтресса Долли.

Госпожа Гиранди тоже попросила, чтобы ей объяснили, что писать в протоколе заседания ректората. Мэтресса Далия ненавязчиво изъяла из рук секретарши ректора блокнот.

– Что все это значит, Далия, – постучала Напа по… ладно, будем считать, что опять по коленке мэтрессы. – Мне снизу ничего не видно.

– Конечно, Напа, без компетентной графологической экспертизы это ничего не значит, но весьма, весьма вероятно, что полное имя мэтра Симона – Саттертуэйт Эркюль Донатей Симон Огастус Уинтерсдорф Пункер. Имя легко уточнить – ведь он учился и работал здесь, в этих стенах. Может быть, даже остался читательский формуляр вот в этой самой библиотеке… И, оказывается, мэтр Симон вовсе не погиб, разыскивая в Эльджаладской Пустыне покинутый город царя Тиглатпалассара, а уехал… в Пелаверино, если мне не изменяет память. Там он занялся тем, что пелаверинцы называют «бизнес»; разбогател, женился, путешествовал, переехал обратно в Кавладор, прожил долгую жизнь. И только на пороге смерти понял, как многое он потерял, предав высокое звание Кавладорского алхимика… Какой пример молодежи! – лицемерно воскликнула мэтресса Далия.

– Он пример для всех нас! – патетически поддержала мэтресса Долли, но, сраженная тяжелым взглядом ректора, прикусила язычок.

– В свете выше сказанного, – резюмировала Далия, – хорошо, что алхимики умеют забывать.

Один из проректоров с шумом втянул воздух. Другой шепотом объяснил господам попечителям, в чем суть проблемы. Воспитание, господа… Снова и опять проблема воспитания!..

– Думаю, мэтресса Далия, – наконец, пришел к какому-то решению господин ректор. – Что мы вынуждены довериться вашей тактичности, деликатности и… забывчивости.

– Благодарю вас, мэтр, – Далия почтительно склонила голову.

– Но как же!.. – подал голос мэтр Никант, но это был глас вопиющего в самой сухой, безжизненной и безнадежнейшей из пустынь.

– И к вопросу о примере для подрастающего поколения, – добавил ректор, поразмыслив. – Думаю, будет прекрасно, если вы проявите благородство и самопожертвование, участвуя в организации общественных мероприятий Университета. Потратьте… скажем, сто часов своего личного времени, чтобы мы, руководство Университета и Попечительский Совет, поняли, что вы как алхимик Университета королевства Кавладор не делали ошибок в прошлом – и не наделаете их в будущем, дорогая мэтресса Далия!

* * *

– И что всё это значит? – потребовала объяснений Напа Леоне, когда господа удалились, провожаемые активно худеющей от волнений госпожой Лейлой, смотреть прочие пострадавшие от вчерашнего расследования части библиотеки.

– В суде это называется сто часов общественных работ. Жаль… Я так предвкушала отпуск. Уже запланировала путешествие… Жаль. Придется повкалывать на благо родного вуза. Ну да ладно. Скажу тебе как специалисту в исчислении невероятности событий – могло быть гораздо хуже.

– Если бы вчера тебя поймали на фокусах с часами, это «хуже» и случилось бы, – покачала головой Напа. – Но я спрашивала не о наказании, а об этой истории с мэтром Симоном. Вот дела! Никогда не поверю! В качестве примера сама-то я не гожусь – я ж все-таки не алхимик, а только учусь. Но зная тебя, малыша Фри-Фри, мэтра Мартина, мэтра Люмуса, мэтра Филиппа, того же старикашку Никанта – я просто не верю, что человек тридцать лет занимался поисками древних городов, а потом в одночасье передумал и предпочел сытую скучную жизнь торговца! Не верю, и все тут!

Далия с подозрением огляделась по сторонам, увидела Роджера, с плотоядным интересом подслушивающего конфиденциальный разговор алхимички и гномки. Вывела Напу во дворик, к солнечным часам, и, тщательно убедившись в отсутствии свидетелей, поведала шепотом Страшную Тайну.

– Ну, проблема как раз в том, что мэтр Симон, перед тем, как стать многоименным Пункером, все-таки нашел город и гробницу Тиглатпалассара. Слышала о таком? Хороший был царь. Завоевал окрестности от горизонта до горизонта, скопил несметные богатства. Мечтал стать богом, для чего приказал сделать себе золотые крылья и пытался научиться летать. На статуе царя – по крайней мере, такие слухи в свое время дошли до мэтра Симона – было написано его любимое изречение. «Мечтать о несбыточном». Понимаешь теперь, что к чему?

Гномка сначала нахмурилась, явно предполагая, что столь обильное чтение не довело до добра мозги мэтрессы Далии. Потом вспомнила кое-какие факты, формулировки, покрутила их, бросила на внутричерепную наковаленку и постучала извилистым увесистым молоточком… В конце-то концов, Напа Леоне очень хорошо – даже лучше, чем хотелось бы, знала цену деньгам и опасности, подстерегающие на стезе индивидуального предпринимательства начинающего бизнесгнома.

– Он не заработал свое состояние! – с изумлением выдохнула Напа.

– ТСС! – шикнула Далия. – О, да. Основой земных благ господина Пункера стала часть найденного клада – золото, обнаруженное в потерянном городе царя Тиглатпалассара. Представляю себе его чувства – наконец-то, потратив юность и молодость на изучение первоисточников, чтение манускриптов и расшифровку обрывков тростниковых свитков, после пяти лет скитания по пустыне, мэтр Симон все-таки нашел то, что искал. И обнаружил, что больше ему искать нечего, и его жизнь как ученого просто не имеет смысла… – Алхимичка выдержала паузу, подобающую в таких прискорбных обстоятельствах.

– «Пусть все начнется там, где когда-то завершилось!» – догадалась Напа. – Сокровища достанутся тому, кто умеет… – гномка задохнулась от открывшихся перспектив. – Далия, Далия, Далия!! – запрыгала Напа, тормоша мэтрессу, – поехали в Эль-Джалад! Поехали, поехали, поехали!!! Покопаем!!!

– Нет, – сурово поджала губы Далия. – Ты только вчера копала. Еще додумалась прислать мне портрет своего прадедушки с зашифрованной схемой расположения тайных туннелей под Университетом! Он мне весь аппетит испортил…

– Я хотела тебя спасти!

– А ты не думала о том, что Талерин рухнет, если ты перекопаешь подземными ходами его вдоль и поперек?!

– Я всё предварительно рассчитываю и укрепляю! Ну, Далия, поедем в Эль-Джалад! Там-то рухать не чему! Поедем раскапывать!!! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!.. – принялась канючить Напа Леоне.

– Нет, – мэтресса была непреклонна. – По крайней мере, сейчас, когда наш отъезд может вызвать толки и подозрения.

Гномка обрадовалась и огорчилась одновременно:

– Но ведь кто-то тоже может догадаться и успеет выкопать сокровища раньше нас!

– Позволь не согласиться с этой гипотезой. Есть как минимум два фактора, которые серьезно снижают вероятность подобного поворота событий. Во-первых, если я хоть чуть-чуть знаю ректора, то сейчас он заставляет всех, посвященных в тайну мэтра Симона и его второго Я, дать клятву о неразглашении. А это значит, – продолжила Далия с ласковой улыбкой, – что экспозиция памяти господина «археолога» будет скупой, краткой, а его дневники и путевые заметки – уберут подальше. И в нашей библиотеке появится еще один скелет в шкафу.

– Ну… экспозиция все-таки будет. И кто-то может случайно взять рукопись мэтра Симона, полистать, прочитать… – неуверенно протянула Напа. Мэтресса Далия одарила ее тонкой улыбкой:

– А вот здесь уже будет влиять второй фактор. Скажи, только честно, сколько слогов читает обычный человек или гном в очень-очень длинном имени или названии? Два или три – но редко все пять или шесть сразу. Естественная, если хорошенько подумать, антиалхимическая реакция…Думаю, вероятность, что кто-то будет внимательно читать книгу, в которой много длинных непонятных имен и названий, невелика. Так что – мэтр Симон знал, что делал, подробно расписывая свое путешествие по эльджаладской пустыне.

Напа помолчала, осмысливая сказанное. Потом сорвалась с места.

– Ты куда?

– Разберу часовой механизм в башне.

– Зачем? – изумилась Далия. – Ты же только что его отремонтировала!

– Мне в любом случае еще не заплатили. А так будем ремонтировать потихоньку, как раз наберем сто часов твоих общественных работ. Или ты предпочитаешь, чтобы тебе мэтресса Долли с госпожой Гиранди придумали какое-нибудь другое общественно-полезное поручение?

– Что бы я делала без твоей практичности, Напа!

* * *

Пока Напа Леоне Фью била молотком по шестеренкам университетских часов, двери ресторации «Алая роза» заперли изнутри; были зашторены окна, приглушен свет ламп, бледную Полин на кухне связали по рукам и ногам и поместили в шкафчик с горшочками варенья. Чтобы девица, не приведи боги, не вскрикнула, рот ей заткнули кляпом из листа свежей капусты – предлагали булочку, но, оказывается, Полин сидела на диете. Так вот, убедившись в том, что девица смирно грызет лист капусты, черные тени собрались в главном зале ресторации, сели в круг и заговорили замогильными голосами.

– Господа, мы собрались здесь, чтобы обсудить вчерашнюю трагедию. Напомню подробности. В нашей университетской библиотеке был обнаружен труп. Труп оказался посторонним. Его убийца тоже не имеет никакого отношения к Университету. В ходе расследования были сорваны экзамены у трех групп.

Господа! Этого недостаточно! Сессия ждать не будет! Нет никакой надежды на то, что подобное происшествие повторится завтра, а значит… – выступающий добавил трепета в свой голос. – Значит, мы беззащитны перед профессорами и доцентами, которые играют нашими судьбами!

– Надо что-то делать! – пропищал девичий голосок. – У нас завтра зачет у мэтра Никанта, а он, сволочь, такой злой от своей вегетарианской диеты, что никогда списать не получается!

Раздались сочувствующие девушке и возмущающиеся мэтром Никантом и вегетарианством голоса. Первый выступающий постучал ножом о край стакана, прося тишины.

– Случай с обнаружением трупа в библиотеке показывает, что выход все-таки есть. Но я говорю вам – мы не можем ждать милостей от природы или посторонних пелаверинских воров! Мы не можем ждать милостей – взять их, – оратор крепко сжал кулаки, совершенно очевидно представляя, как в них оказывается горло любимого преподавателя, – Взять их – наша задача!

– Ура! Ату милости! Улю-лю природе! Даешь еще один труп в библиотеке! – раздались восторженные голоса.

Оратор мановением руки призвал всех к порядку.

– Господа! Дамы! Давайте обсудим все разумные предложения…

* * *

Поймав шестую за минувшее утро мышь, Роджер посчитал свой долг перед библиотекой выполненным и отправился на крышу, принять солнечную ванну.

В Часовой Башне суетились Напа Леоне и мэтресса Далия. На карнизах ворковали голуби. Вон распахнутое окно кабинета ректора, и какие-то странные господа подписывают не менее странную бумагу. Почему-то кровью… А в том окне на четвертом этаже видно, как хихикает над ответами студентов нюхнувший книжной пыли мэтр Люмус. А вон Изольда… Опять кого-то охмуряет, – философски вильнул хвостом Роджер. А вон те студенты что-то замышляют. В руках у них разбойничья дубинка, а в глазах отчаяние пополам с надеждой, и лучше тому неприятного вида профессору не поворачивать за угол…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю