Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"

Автор книги: Лана Туулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 68 страниц)

– И почему же?

– Ты когда-нибудь видел у гномов детские игрушки?

– Честно говоря, я не слишком часто захаживал в гномьи шахты, но вот ты сейчас спросила… – полуэльф нахмурился, припоминая. – Шутка насчет чугунных горшков и каменных подметок ходит по всему миру, наверное, не зря…

– Не зря. Мне госпожа Кордсдейл-страшная… фр, что-то я лишнего выпила – я хотела сказать, что госпожа Нийя мне как-то рассказывала подробности детства своих сыновей и малолетней дочери. Каменные или чугунные подметки на детских башмаках, поверь, вынужденная мера – иначе маленькие гномики слишком быстро убегают от своих родителей, и за ними совершенно невозможно уследить, если не использовать груз-утяжелитель в качестве сухопутного якоря. А выбравшись из каменных колыбелек – то есть приблизительно к году, гномьи детки начинают хватать рабочие инструменты своих родителей – тут уж не до игрушек становится взрослым, только и успевай, что обучать горно-рудным работам, рассказывать, как ставить крепи в шахтах, как плавить сталь, как строить мосты и крепости, как затачивать режущие кромки всяких там секир да мечей, как воспитывать чернопятых троллей, чтоб помогали при переноске грузов… Тяжелое детство – тут не до игрушек. И вот годам к двадцати, когда основы ремесел гномята освоят, и начинается…

– Что именно? – уточнил Лотринаэн. Он пролевитировал бутылку, наклонив ее сначала над бокалом Далии, потом над своим. Судя по всему, эксперт Министерства Чудес пребывал в прекрасном расположении духа.

– У кого что. Один из троюродно-дальних родичей Напы, например, решил освоить новые приемы добывания золота и стал профессиональным сборщиков пожертвований. Говорят, целые селения снимались с места и срывались с обжитых земель, когда слышали о приближении носатого гнома с жестянкой для сборов на общественные нужды. А другие поселения сбегали, когда к ним являлась вооруженная до зубов гномка и начинала с визгом и аханьем лазать по местным горам… У бабушки нашей славной Напы, – пояснила Далия в ответ на недоумевающий взгляд собеседника, – в детстве было много забот, и она отложила подростковый возраст на старость, сейчас отрывается. Во-от, – протянула мэтресса. – Так что, учитывая всё вышесказанное, стремление Напы Леоне накормить и обогреть всяких там бродячих котов или тощих студентов, вполне закономерно.

 
– Серые кости Судьбы —
Бредут в одиночестве мрака…
Мне скелет из шкафа сказал,
что их как-то искал злой голодный собака…
 

– торжественно продолжала Джоя, и Лотринаэн скорчил кислую рожицу:

– Лучше кошки.

– Лучше студенты, – живо возразила Далия, очень хорошо помнившая Черно-Белого питомца гномки.

– Не спорьте, – примирила мэтра и мэтрессу подошедшая Напа, – я всё, что угодно, приготовить сумею. Вам как, пожарить на вертеле или потушить с подливой?

Лотринаэн и Далия обменялись демонятами, которые перекувыркнулись из больших эльфийских глаз в прищуренные мэтрессины.

 
– Ллойярдский берег пуст, и тих, и грязен
Брожу по валунам, рыдая и скорбя
Под кАмнями песок насыпался, прекрасен,
И вижу я, что рылась в нем свинья…
 

Лотринаэн не выдержал и громко зафыркал. Напа посмотрела недоумевающе, Далия – сердито, и полуэльф поспешил увести разговор в сторону:

– Знаете, чем закончилась эпопея со свадьбой Крифиана и Ользиды?

– Ользиду неожиданно простили родители, – ответила Далия. – Сегодня утром она здесь плакала, что молодость ее безвозвратно погублена, любовь предана, и только маменька с папенькой ее понимают; так что теперь наша тихоня собирается положить остатки своей жизни на благо кавладорской Алхимии. Пусть ее, – махнула рукой Далия. – Нынче Ользида сидит в библиотеке напротив новенькой таблички – ну, той, где выбитый зуб Гринча и поэма о подвиге принца Роскара, – и ждет, когда его высочество об нее случайно споткнется…

– Запросы у девушки, – присвистнул полуэльф.

– Ничего не выйдет, – подал голос, в промежутке между рыбой и запеканкой, мэтр Лео. – Принц Роскар не такой идиот, чтобы ходить по библиотекам.

– Угу, – согласилась Далия. И обменялась с Лотринаэном еще одной партией демонят-акробатов.

– Ничего, попадется ваша Ользида на зубок нашей патронессе, принцессе Ангелике, – многозначительно начал мэтр волшебник, но тут подошла Джоя и, сияя черной улыбкой – по случаю вечера девушка выбрала ультра-темную губную помаду, – спросила:

– Как? Понравились вам мои стихи?

Напа быстренько вскарабкалась на стульчик, откуда бросилась обнимать Джою, и громко оповестила весь белый свет:

– Твои стихи просто прекрасны! Я будто снова побывала в Уинс-Тауне! Будто снова погрузилась в шум кузниц родного Орбурна! Джоя, садись, вот попробуй окорок, вот к нему свежая зелень, ты кушай, кушай – что-то ты бледненькая…

Со стороны, где сидел полуэльф, раздались какие-то сдавленные звуки, но когда Далия грозно повернулась, то увидела только туман сработавшего телепорта.

* * *

Через некоторое время прохохотавшийся волшебник вернулся.

– Я что-то пропустил?

– Пудинг, – ответила Далия. – Напа приготовила специально для Джои, но тут на всех хватит. Угощайся.

Полуэльф издали принюхался к трясущемуся желеобразному угощению и щедро пожертвовал предназначенную для него порцию младшему коллеге – у мэтра Лео и желудок покрепче, и не такая большая потеря для Магического Искусства, ежели что…

– С самого дома такой вкуснотищи не пробовала, – отозвалась Джоя, наворачивая свою долю деликатеса.

– Джоя, а откуда ты родом? Из Ллойярда? Уинс-таун, Шуттбери?

– Нет, – ответила девушка господину магу. – Я с острова Дац. Напа, а можно я еще стихи почитаю?

– Конечно, читай на здоровье! – умилительно согласилась Напа. Джоя резво выскочила вперед и продолжила чтение своих заунывных баллад. А Далия и Лотринаэн возобновили обмен мнениями.

– Я, конечно, знаю, что остаточное излучение Магии Смерти может отрицательно влиять на окружающих, но чтобы так…

– Что ты имеешь против Джои? – возмутилась Далия.

– Ее стихи.

– Ода Восьмому Позвонку, – громко объявила девушка.

 
О, ты,
возвышаясь над миром остовом костистым,
ты, где горгульи приют обрели и уснули сном вечности,
Ты, о великая школа, где постигают таинства ученики, боящиеся случайно умереть,
отравившись свинцом и чернилами…
 

– Тема стихов и их слог, – железно впечатала Далия. – Личное дело поэта. Посмотри – никто из слушателей не возмущается.

– Ага. Да они просто не слышат – треск челюстей мешает.

– Чтобы ты ни говорил – мне ллойярдцы нравятся.

– Да? а кто подложил этой милой черно-белой барышне серебряную ложку и не садился за стол до тех пор, пока не исключилась вероятность анафилактического шока, столь характерного для вампиров? А-а, Далия, признавайся – ты ведь не просто так при случайной встрече с Лео начала зазывать его заглядывать к вам на огонек! Ты проверяла, не зомби ли ваша студентка!

– Зомби очень глупые, – скривилась Далия. – Все знают – с мозгами у нежити не очень. Из обычного зомби студента не получится. Хотя обратный процесс трансформации студента в зомби вульгарис – осуществляемый без всякой магии – я наблюдаю почти каждый день… Кстати. Джоя, можно тебя на минутку? – выбрала алхимичка паузу в стихотворном потоке.

– Да, мэтресса?

– Извини, что спрашиваю – но тут вот мэтр Лотринаэн интересуется – у тебя случайно в кошках родственников нет?

– Где? – не поняла Джоя.

– В кошках. Котах. Леопардах. Рысях, тиграх, львах…

– Оборотней у нас в роду, – вытаращив на Далию глаза, пробормотала Джоя, – никогда не было.

– Приятно это слышать. Видишь, Лотти, что я тебе и говорила, а ты – Черно-Белая, Черно-Белая…

Джоя покосилась на бутылку, продолжавшую левитировать от стакана мэтра к стакану мэтрессы, и решила, что лучше не вмешиваться.

– Не называй меня Лотти, терпеть не могу ваших человеческих прозвищ!

– Вот опять – «ваших», «человеческих»! Я, может быть, обижусь.

– Не обижайся, – спохватился Лотринаэн, и, поймав ладошку мэтрессы, наклонился, чтобы поцеловать и загладить свою вину. Далия ойкнула. – Что такое? О Стихии, что у тебя с рукой?

– Вожжи. Вот, натерла, знаешь, как бо-о… ой!

– Сейчас подействует исцеляющее заклинание. А это что такое? Ожог, что ли?

– Случайность. Не обращай внимания.

– Ну как можно – на такую симпатичную девушку, и не обращать внимания? – тепло улыбнулся Лотринаэн. Далия начала расплываться в ответной улыбке, но вовремя спохватилась. Отодвинулась сама, вдруг обнаружив, что они с господином магом сидят, чуть ли не обнявшись, потом отодвинула предательское вино, и сделала попытку стать солидной и серьезной:

– Что мы всё обо мне, да обо мне! А у тебя как жизнь? как магия? как заклинания, не отказывают ли?

– А… – отмахнулся полуэльф. – Большинство – работают, как по волшебству, – Лотринаэн улыбнулся собственному каламбуру. Потом погрустнел. – Хотя забавно, что ты вспомнила о дефектных заклинаниях. Мне тут привели пациента на излечение с помощью магии Четвертого Шага – знаешь… – грустно понурился мэтр, – не мой это вид магии…

– Откажись.

– Не могу. Это родственник… не мой родственник, – поспешил пресечь все подозрения господин маг, – а, понимаешь, мой молочный брат – сын моей кормилицы, когда-то имел несчастье жениться, завести детей, вот его внучка, в свою очередь, вышла замуж за двоюродного брата сына бабушкиной…

– Лучше скажи, что родственник, – посоветовала мэтресса.

– Хорошо тебе говорить! Не тебе же ему мозги промывать!

– А хоть бы и мне, – легкомысленно махнула рукой Далия. – Что, думаешь, я сяду в лужу? В крайнем случае – составлю компанию твоей замечательной четвероногой магии…

– Четверошаговой! тьфу, четвертьногОвой!.. тьфу, из чего вы вино делаете… Чтобы какая-то, – брезгливо наморщив нос, протянул полуэльф, – человеческая Алхимия посмела тягаться с магией!..

– Не какая-то! – рассердилась Далия. – А сапиенсология! Зря смеешься, – холодно добавила она, посмотрев, как весельчака Лотринаэна снова разбирает хохот. – Давай сюда твоего подопечного – я ему мозги вправлю! Если найду, – на всякий случай оставила себе лазейку мэтресса.

 
– Я подарю тебе букет,
 

– читала Джоя, и Напа Леоне вдохновенно внимала литературному шедевру в стиле Сумрачного острова Дац:

 
– Схожу и наберу четырнадцать цветочных трупов;
вот резеда, что запахом своим мутит и отравляет,
а вот шалфей, что моль прямь на лету охотно убивает;
а вот цикута.
Отведай сок ее корней,
и ты поймешь, что мой букет – он для твоей могилы собран…
 

Труды во славу сапиенсологии

Девятый день месяца Паруса.

Господин Монгел ссутулился, нахохлился, спрятался за воротником и потому казался еще меньше, чем он был на самом деле. Голова его тряслась, карие, на выкате, глаза смотрели на мир жалобно и обреченно, руки крепко держали одна другую и тоже тряслись, загнанные под кресло ноги тоже время от времени начинали выстукивать чечетку, и вообще – господин Монгел являл зрелище безрадостное и несчастное.

Даже Гринч в расцвет запоя не выглядел таки жалким, – подумала Далия. – А ведь, судя по костюму, Монгел – человек не бедный, на голодающего не тянет – разве что голодает по собственной воле, чтобы вызывать побольше сочувствия и участия. Интересно, что с ним такое случилось?

– Понимаете, – прошептал господин Монгел, справившись с приступом паники, которую спровоцировало приглашение Далии присаживаться в кресло и рассказывать о своих бедах. – Я убил свою жену.

– Это ужасно, – искренне посочувствовала Далия и жертве, и преступнику.

– А когда утром, за завтраком, я рассказал ей подробности преступления, она вспылила и ударила меня сковородкой по темечку. Вот сюда, – господин Монгел наклонился и предоставил мэтрессе для изучения свою голову – с едва намечающейся лысиной, пока еще закрытой редкими русыми, в мелких кудряшках, локонами. Из-под прядей выглядывал желтовато-зеленоватый след старого синяка.

– Угу, – только и смогла, что кивнуть, Далия. – Продолжайте, я вас внимательно слушаю.

– А потом моя дражайшая госпожа Токиата пожаловалась своей матушке, госпоже Ребекке, и она спустила на меня сторожевую «потухшую» саламандру.[6]6
  «Потухшие» саламандры – естественные гибриды саламандры огненной (магическое животное) и пустынных варанов. Крупные ярко окрашенные ящерицы – до полутора локтей в высоту, в длину – до 4–5 локтей (отдельные экземпляры до 7 локтей в длину). Теплолюбивы, хорошо поддаются дрессировке, никакими магическими способностями не обладают.


[Закрыть] Она укусила меня вот сюда, – господин Монгел задрал рукав и предъявил след укуса на предплечье. – Это было шесть дней назад, – уточнил страдалец, на случай, если мэтресса вдруг захочет знать подробности. – А четыре дня назад мне приснилось, как я убиваю нашего соседа, который торгует зеленью и овощами.

«Приснилось»?!! Так весь этот бред ему снится! О боги, слава вам – глубоко в душе возликовала Далия. – Это не натуральный маньяк, это всего лишь тихий безобидный псих… У сапиенсологини будто гора с плеч свалилась.

– Когда я рассказал ему, как душил его несвежим укропом, он как-то очень странно на меня смотрел, – продолжал повествование господин Монгел. – А вечером, когда я возвращался со службы, за мной вдруг погналась длинная черная, в желтую крапинку, змея, и укусила меня, сейчас покажу… – пострадавший поднялся и принялся расстегивать поясной ремень.

– Нет-нет, – едва не запаниковала Далия, – я верю вам на слово!

– Спасибо, мэтресса, – тихо пролепетал господин Монгел. Помолчал и грустно-грустно посмотрел на госпожу сапиенсологиню: – Что мне делать, мэтресса? Я чувствую, что делаю что-то не так, но вот что именно?

– Гм… – потанцевала бровями мэтресса. Покрутила карандаш. – А зачем, собственно, вы рассказываете тем, кто стал «жертвами» ваших снов об этих… э-э… фантазиях?

– Как же иначе? – испугался Монгел. – Отец Джером, священник Ордена Отдохновения Ночного, мне так посоветовал еще в детстве. И я неукоснительно соблюдаю его предписание – иначе, если я не расскажу, а с человеком вдруг беда какая случится, ведь грех на мне будет! Нет, я рано утром, как проснусь, сразу же иду и всё рассказываю…

– Похвально, – задумчиво ответила Далия. – Так что, получается, что у вас подобные кошмары бывают частенько…

– Не кошмары! – встрепенулся господин Монгел. – Нет, что вы, мэтресса! Это совсем не кошмары! Я обожаю свои сны! В них всё такое красивое, яркое, будто… будто я сижу в театре и смотрю занимательную пьесу! Или еще лучше – будто я сам играю на сцене! Какие захватывающие монологи я произношу! Мои жертвы столь изысканно красиво молят о пощаде! Вы не поверите, мэтресса! когда я давеча сбросил свою супругу в Алер, предварительно привязав ей к ногам подушку, которую ее матушка подарила нам на бракосочетание – вы не поверите, мэтресса, какое было лицо у моей дражайшей Токиаты! Такое возвышенное, такое вдохновенное, тонкое и прекрасное!..

– О… вот как…

Путем кропотливых расспросов мэтресса Далия установила следующее. Во-первых, все жертвы снов господина Монгела – люди, гномы и кентавры, которых он хорошо знает. Члены семьи, родственники, кумовья, сваты, седьмая вода на киселе – но чаще все-таки жена и теща. Дети – два сына и две дочери, были героями сновидений крайне редко, и обычно в качестве помощников, подавая папеньке веревки, чтобы связать жертву, или что-то в этом роде. Вторую по частоте убиваемости группу составляли купцы, лавочники и приказчики, которые или служили вместе с Монгелом (тот трудился счетоводом при Министерстве Золота и следил за расходами на некоторые секретные статьи государственного бюджета – то ли на выплавку пушек, то ли на обновление гардероба королевы Везувии, Далия не поняла). Пациента очень смущала недавно обнаруженная закономерность: стоит лавочнику обсчитать Монгела хотя бы на ломаный грош – всё, ближайшей ночью смотри сцену удушения, утопления или даже вообще нечто такое, о чем при дамах упоминать неприлично.

Во-вторых, что это были за преступления! О, как сложно запутывал Монгел (во сне) следы своего участия в очередной кровавой разборке! О, как сложно обставляло его воображение картину преступления! Сколько раз ему приходилось выискивать таинственные руины, или грязные трущобы, или темные-темные подвалы – в Талерине-то такого днем с огнем не найдешь, вот фантазиям и приходилось страдать по полной, заправляясь в рабочее время идеями, высказанный в шедеврах Фелиции Белль, Жермуаны Опасной и Мегалотты Бимз. А орудия преступления? Куда там – «ножи, топоры»!.. Фи, разве можно получить кайф от преступления, совершенного столь примитивными средствами? Мощные тесаки гномьей голубой стали, с рунными подписями и спрятанными в лезвии проклятиями, старинные бронзовые секиры, помнящие кровь, пролитую в великих битвах прошлого (однажды Монгелу приснился даже сон про такую великую битву – увы, в подробностях не запомнился; слишком много пентийских осьминогов и миног в соусе из розовых лепестков по-брабансски бедняга-счетовод перед этим попробовал); правда, к сожалению, почему-то не фигурируют огромные мечи – наверное, вздохнул печально сновидец, не достоин он носить благородное оружие доблестных рыцарей…

В-третьих, какой-либо сезонной закономерности в этих снах Монгел за собой не замечал. Он просто спал. И просто мстил своим обидчикам…

– Ага! – воскликнула Далия, когда ей показалось, что она видит Истину за темной завесой чужих комплексов. – Обидчиков! Значит, вы действительно хотите отомстить? – бросилась мэтресса на многообещающую оговорку собеседника, как коршун на цыпленка.

Монгел замахал руками, еще плотнее сжался в комочек, еще больше затрясся и начал уверять, что никогда в жизни, никогда, ни за что… Он человек тихий, смиренный, как он может брать на себя грех чрезмерной мести? Какое право он имеет судить, заслуживает ли кто-нибудь наказания, и какого?

Далия похмыкала, убила (о, боги! простите, случайно с языка сорвалось) еще час времени, подробно расспрашивая Монгела о его привычках, истории, наследственности, образе жизни, а потом, отпустив жертву обстоятельств на свободу, крепко задумалась.

* * *

Мэтр Лотринаэн, прохлаждающийся под красно-белым полосатым тентом, натянутым над столиками «Алой розы», встретил появление мэтрессы Далии бурными аплодисментами.

– Жаль, что я не поспорил с Лео, – заявил господин маг, – Что ты сдашься, как только разок выслушаешь этого чудика. Впрочем, пустяк. Ведь Лео тоже пытался работать с Монгелом, так что он наверняка бы отказался от пари…

– И как мэтр Лео работал с нашим страдальцем?

– А, – отмахнулся маг, – еще хуже, чем я. До сих пор госпожа Токиата гоняет по клумбам чересчур резвых дождевых червяков… А сам я пытался Монгелу воспоминания изменить, понимаешь, чтобы он помнил не о том, что случилось на самом деле, а…

– Так он на самом деле убийца? – всполошилась Далия.

– Нет! Мы с мэтрессой Хлоей – весьма компетентная в магии Четвертого Шага магэсса, может, слышала? – просканировали его память вплоть до первого крика – никогда ничего подобного! Он даже мошек не бьет – боится причинить им вред! Правда, Хлоя после сканирования почему-то напрочь отказалась работать с господином Монгелом, что поделать, даже у лучших магов случаются кратковременные капризы… А сам я пытался его заколдовать, сделать ему личность… поуверенней, что ли? Посмелее, помужественнее. Безуспешно, – задумчиво протянул Лотринаэн. – Эх, придется, видимо, отдавать Монгела на терапию брабансским коллегам – говорят, тамошний глава Министерства Чудес, мэтр Адам, очень хорош в лечении застарелых неврозов.

– Не спеши, – ответила Далия. – Я, между прочим, еще не сдалась.

* * *

Следующий визит Далия нанесла в Министерство Спокойствия.

Вход в Министерство Спокойствия украшали гномы. Мэтресса Далия скептически посмотрела на квадратные плотные фигурки, мельтешащие между зданием Министерства и сложенными неподалеку, на зеленом газоне, орудиями гномьего труда, закашлялась от клубов строительной пыли и поспешила закрыть рот и нос рукавом мантии.

– Чего надо? – грозно спросил один из гномов. Судя по пыльному кожаному фартуку, рукам, упертым в крепкие бочкА по обе стороны самоуверенного пузца, окладистой бороде и сурово сведенным бровям, старший подрядчик. – Министерство закрыто! Никого пущать не велели! Приходите через неделю! А лучше через месяц, хотя, по уму, раньше нового года торопиться не следует…

Декорируемо-разбираемый гномами фасад как-то очень громко ухнул, отломившись особенно большим куском, который при соприкосновении с землей поднял целую тучу пыли. Гномы обрадовались, оживились и принялись с еще большим энтузиазмом вгрызаться в стену Министерства. Обнаружившая очередной Необъяснимый Феномен макроэргической реальности мэтресса, следуя укоренившейся глубоко в подкорке привычке, уже тянула из кармана блокнот и карандаш.

– Скажите, пожалуйста, уважаемый мастер, – издалека начала допрос испытуемых госпожа сапиенсолог. – Если меня не обманывают мои несовершенные органы зрения, сейчас вы с коллегами ломаете вход в здание Министерства Спокойствия королевства Кавладор. Не будете ли вы так любезны и не соблаговолите ли прокомментировать смысл ваших действий?

Гном задумался. Чувствовалось, что ему хочется дать ответ правдивый, содержательный, серьезный и максимально полный. Правда, существовало некое тайное обстоятельство, еще не ведомое мастеру-строителю, но прекрасно известное самой мэтрессе: гномы никогда не думают о цели своих действий, им доставляет наслаждение сам процесс размахивания железными орудиями.

Вот и на этот раз пойманный с поличным испытуемый не мог сообразить, зачем же ему нужно в прекрасный теплый летний день глотать летающую в воздухе пыль, надрываться, следя за десятком трудяг, ворочающих крупные каменные глыбы и матерящихся, когда случайно попадаешь мимо гвоздя по собственным пальцам. Гном думал. Дыра, ведущая в глубь Министерства, постепенно расширялась. Далия ждала.

– Ну… ета… оне того… – наконец, разродился гном.

Мэтресса Далия с деловым видом черкнула строку в блокноте. С настойчивым вниманием подождала продолжения. Гном стушевался.

– Ента… вот так… я… ну… вы поняли?

– О, да! – поспешила заверить мэтресса Далия строителя. Закрыла блокнот и постучала карандашиком по обложке. – Благодарю вас от имени всей кавладорской Алхимии за содержательный рассказ и неоценимый вклад в развитие отечественной сапиенсологии! – мэтресса, наклонившись, пожала гному руку. Мастер не сопротивлялся. – Можно, теперь я пройду в Министерство?

– Да, конечно! – поспешил обрадоваться строитель и под локоток провел Далию к месту, где когда-то располагались ступеньки парадной лестнице. Шикнул на своих подчиненных, торжественно сопроводил мэтрессу через завалы строительного мусора, помог перескочить через пару особенно коварных каменно-блочных препятствий, собственноручно снял красную ленточку, обозначающую, что посторонним личностям вход в Министерство Спокойствия закрыт до окончания ремонта, и еще долго кланялся в след удаляющейся фигуре в мантии.

Похоже, ремонтные работы по реконструкции парадного входа никак не сказались на общем графике работы господ сыщиков, полицейских и прочих специалистов, сторожащих мирный сон и не менее мирное бодрствующее состояние законопослушных подданных Кавладора, думала Далия, путешествуя по коридорам Министерства. Мимо мэтрессы сновали в разные стороны господа в мундирах, господа без мундиров, попался даже один господин без верхней одежды – впрочем, тролли никогда не утруждали себя лишним грузом; кто-то нес в руках стопки бумаг, кто-то, надрываясь, волок на собственном горбу жутко довольного пьяницу, кто-то цивильно обнимался с собственной алебардой, а еще один странный тип с совершенно экстатическим выражением лица целовал пергаментный свиток с официального вида печатью.

Далия придирчиво посмотрела на последнего, по привычке схватила блокнот, но потом удержалась – приложив для этого совершенно катастрофическое усилие воли. Успокоив себя размышлением, что, судя по всему, уже прошло некоторое время с тех пор, как счастливчик начал свой целовательный процесс, а значит, есть существенная доля вероятности, что он простоит в той же позе за тем же занятием еще хотя бы час, алхимичка отправилась дальше.

– Будьте любезны, подскажите, – обратилась Далия, но ее невежливо обошли.

– Где мне найти… – мимо нее пробежали.

– Инспектора Клеорна? – Далию просто не заметили и, если бы она не отпрыгнула к стене, прошли бы насквозь, как призрака.

После долгих блужданий Далия добралась до специфического островка тишины – солидной дубовой двери на втором этаже. К этому порталу в секретнейшие недра наиспокойнейшего Министерства вел маленький коридор – с одной стороны располагалось маленькое окошко, распахнутое по летнему времени; чуть правее – спускалась лестница на первый этаж.

Дверь охранялась. По правую и левую сторону от створок застыли два охранника – каждый ростом с недокормленного тролля, у каждого на плечах по пол-вагонетки изделий гномьих кузнецов, у каждого на передней стороне черепа написано стремление заслужить похвалу начальства. Детали правого и левого объектов немного различались: у правого в руках было копье иностранной разновидности (наконечник был намного больше обычного и весь с шипами-зазубринами по обеим сторонам лезвия), у левого подрагивал в огромных ручищах шипастый шар на цепи. Выглядели охранники, что и говорить, грозно. Поэтому Далия подошла к ним осторожно, на цыпочках, и заговорила тихим шепотом:

– Пожалуйста… Скажите, где мне найти инспектора Клеорна?

– Это секретная информация! – рявкнули оба охранника разом. Далию едва не снесло звуковой волной.

– Мне он нужен по очень важному делу! Вы только скажите, где его найти? Можете не говорить, – тут же поправилась Далия. – Можете просто указать направление!

Рука с шипастым шаром чуть дрогнула, но тут же была остановлена окриком собрата по двери:

– Секретная информация! Не подлежит разглашению!

– Тьфу ты! – в сердцах плюнула Далия. Вернулась к лестнице, долго смотрела на суетящихся на первом этаже сотрудников, прикидывая вероятность встречи с тем, кто сможет ответить на ее вопрос. Потом набрала побольше воздуха, как ныряльщик перед прыжком, состроила решительно-деловое выражение лица, и, развернувшись, – не каждый рыцарь так резво берет старт при виде противника, – уверенно и деловито направилась к запертой двери.

Уловка сработала, но не идеально. Далия уже дотянулась до бронзовой ручки, уже занесла ногу, чтобы переступить порог – и тут ее остановила сталь экзотического оружия, перекрывшая вход.

– Вы внесены в списки посетителей? – грозно пророкотал страж.

– Вы меня об этом спрашиваете?

Стражи растерялись. Ответить на подобный вопрос, что «информация не подлежит разглашению» было как-то неправильно. А вдруг и в самом деле мэтресса алхимик записана, и, следовательно, имеет право находиться в Министерстве Спокойствия? А вдруг – но это уже вообще из области невероятности – она тоже имеет право на допуск к секретной информации? Стражи задумались, как бы им почесать в затылках, чтоб не очень было заметны со стороны их раздумья над сложнейшей проблемой современности. После долгого молчания левый амбал неуверенно предположил:

– Может, спросить министра, кто к нему записан на прием?

– А где министр? – тут же откликнулась мэтресса.

– Секретная информация не подлежит разглашению! – хором ответили ей.

Тут Алхимик в Далии не выдержал и все-таки добрался до вожделенного блокнота.

– Скажите, – обратилась мэтресса к правому охраннику. – Вам когда-нибудь ставили диагноз «сотрясение мозга»?

– Секретная информация не подлежит разглашению!

– Что вы ели на завтрак? – живенько повернулась алхимичка к левому охраннику.

– Секретная информация не подлежит разглашению!

– Вам нравится, когда наступают на ногу туфелькой с очень острой шпилькой?

– Секретная информация не подлежит разглашению!

– Ваш словарный запас составляет менее или более ста пятидесяти слов?

– Секретная информация не подлежит разглашению!

– Вы когда-нибудь испытывали сильные романтические чувства в адрес представителя противоположного пола?

– Секретная информация не подлежит разглашению! – браво и гордо ответили стражи. Далия уткнулась в блокнот:

– Так, запишем: отсутствие явного утвердительного ответа является доказательством, что подобные чувства респонденты испытывали чувства только к существам, к противоположному полу не относящимся…

Правый охранник задумался, а левый – наверное, больше, чем собрат, преуспевший в накачивании мускулов внутри черепа, – как-то застеснялся и поспешил смущенно пробурчать, что он вроде как помолвлен… Милая девушка, учится в Университете…

– Ага, ага… Изольда, что ли? И тут она успела…

– А откуда вы знаете?

– О, Изольду в Университете знают все! – не подумав, брякнула Далия и тут же прикусила язычок и попыталась исправить смысл своего высказывания: – Такая замечательная девушка, настоящее сокровище!..

– Да? – просветлел ликом охранник. – Я тоже так думаю! Она такая красивая, милая, так нуждается в защите и помощи, что…

– Грм, – выразительно напомнил страж второй створки о служебном долге.

– Служебная информация не подлежит разглашению! – проорал левый охранник.

– Ладно, оставим Изольду в покое. Скажите, а вы когда-нибудь свой пост покидаете?

– Служе… – начал было ответственный господин, но быстро скис под крайне выразительным взглядом Далии и ответил по существу. – Только в случае стихийного бедствия.

– И часто они тут случаются? И какие события конкретно под эту категорию попадают? – деловито осведомилась Далия.

Озвучить, что данная информация тоже секретна, стражи не успели – дверь кабинета министра отворилась изнутри, и появившийся на пороге господин Клеорн мигом напомнил болтунам о служебном долге. Он хмуро взглянул сначала на одного, потом – на другого, встопорщил усы, потом разглядел Далию и расплылся в приветственной улыбке:

– Мэтресса, какая приятная встреча! Рад видеть вас в добром здравии! Позвольте спросить, какая необходимость привела вас в наше Министерство?

– Служебная информация не подлежит разглашению! – автоматически гаркнула Далия, и только потом спохватилась: – Тьфу ты, привязалось! Инспектор Клеорн, мне нужна ваша консультация по поводу одного якобы совершенного преступления… – Далия прочирикала суть дела, которое ее привело в Министерство Спокойствия, после чего позволила увести себя для конфиденциального разговора в кабинет господина сыщика.

– Монгел, – буркнул Клеорн. Щеки его надулись, брови сошлись в смертельной схватке, усы растопырились. – Монгел.

Сыщик выразительно хлопнул по пухлой папке, извлеченной из глубин шкафа:

– Вы не представляете, мэтресса Далия, как напряг всех в Министерстве тишайший и нижайший господин Монгел! Вот жалоба его сапожника – якобы Монгел следит за работягой с целью убийства; вот слёзная просьба зеленщика спасти его от бесчинной расправы, ожидающейся в следующее полнолуние; вот объяснения тайного советника Джиобарди – целый день работа Министерства Золота была невозможна, потому как шло разбирательство, кого из коллег в своем эпохальном сновидении Монгел зарезал просто так, а кого – с особой жестокостью, и старшие счетоводы дико возмущались, почему это их бездыханные тела отправили в Илюм, сторожить сокровища сфинксов. Пока не выяснили, чем же провинились страдальцы, что их так наказывают после смерти, несколько голов, в том числе и виновника дискуссии, было разбито с применением новейших вычислительных технологий (я имею в виду конторские счёты).