Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"
Автор книги: Лана Туулли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 68 страниц)
– Мама говорит, что оборотни намного дольше живут. Это правда?
– Я откуда знаю?
– Но вы же, госпожа Ядвига, оборотень!
– Ты что, спрашиваешь меня о моем возрасте? – я рассердилась и непроизвольно зарычала. Мальчишка поспешил исправиться:
– Нет… да… Я только… А папа говорит, – принц спешно придумал новую, как ему показалось, тему для разговора: – что король Буренавии Мирмидон хочет стать оборотнем, чтобы жить подольше. Но королева Ефрасея и придворные маги ему запрещают.
– Буренавец, – протягиваю я скептически, показывая, что даже такой профессиональный оборотень, как я, не чужд пониманию сложной человеческой натуры: – что ты хочешь – у них на севере зимы холодные, долгие, смотришь, как метель сугробы наметает – всякая чушь в голову лезет…
Мы с принцем внимательно изучаем развешенные на стенах полотна разнообразных художественных школ, степенно сравнивая достоинства пейзажей, портретов и натюрмортов. И вдруг…
Мимо нас пробежало что-то небольшое, локтей двух с половиной ростом, зелененькое, чешуйчатое, с редкой шерсткой на плюгавенькой голове, с оттопыренными острыми ушами и равномерно-пронзительно визжащее. Его высочество вежливо спросил меня, что это.
Компактное, чешуйчатое, зеленое, ушастое и громко орущее пронеслось мимо нас в обратную сторону.
– Гоблин. Чучело стоит в коридорчике рядом залом Минорных Магических Народностей: понимаешь, алхимики никак не договорятся, куда ж его определить. Магическими способностями, кроме надоедливости, гоблин не обладает. А ставить его в зал куда-нибудь к разумным существам – немного стрёмно. Чучело все-таки…
Гоблин промелькнул мимо нас в третий раз.
Патологически вежливый и самоубийственно любопытный ребенок заинтересовался моим компетентным мнением, является ли гоблин разумным существом.
Гоблин проскочил мимо нас в четвертый раз. От крика и топота закачались картины, вазы и инициировалось дребезжание статуэток.
– Лично я согласна с мнением мэтра Питбуля из Уинс-Тауна, что…
Гоблин появился в пятый раз, музейная пыль за ним вилась нестройным хвостом, и я не выдержала.
С рёвом прыгнула на чешуйчато-зеленую тварь, успевая перекинуться в полёте, прижала тщедушное тельце к паркету и грозно зарычала.
Гоблин немедленно прикинулся мёртвым.
Несколько секунд сохранялось статус-кво – я прижимала чешуйчатую заразу к полу, зараза вполне правдоподобно прикидывалась тушкой, мальчик скрупулезно изучал нашу скульптурную композицию. Первым не выдержал и нарушил затянувшуюся музейную тишину мальчик.
– А можно, я задам ему несколько вопросов?
– Зачем? – удивилась я, бросив гоблина лежать, где упал, и вернувшись в человеческое обличье. Встала, отряхнула полы мантии. Гоблин упорно не двигался.
– Чтобы выяснить, разумный ли он.
– Мальчик, – мурлыкнула я. – Верней, твое высочество! Посмотри внимательнее – это же чучело. Оно уж точно не может быть разумным.
– Как – чучело? – любознательность и пытливость принца Ардена поистине умиляют. – Он же только что бегал и вопил?!
– И что? Непроизвольные мышечные сокращения, всего-навсего.
Мальчик помолчал минутку. Я заворожено следила за тем, как протекал мыслительный процесс в детской голове. Вот сейчас до него дойдет, и он задаст сакраментальный вопрос:
– Но разве у чучел есть мышцы? – осторожно поинтересовался мальчик.
Я постучала себя по лбу согнутым пальцем. Звук получился глухим.
– Ну, подумай сам, твое высочество. Это же чучело – у него не может быть мышц. – Я подняла с пола чучело гоблина, поставила его в угол, чтобы не мешалось. – Просто он настолько глупый, что не понимает, что двигаться и издавать звуки не может! Чего ты, в конце концов, хочешь от гоблина!
Мальчик похлопал карими глазенками.
* * *
Чтобы успокоиться после шока, в который меня всегда повергает эта чешуйчатая вопящая тварь (я имею в виду гоблина), веду принца в свой любимый зал:
– А сейчас ты, твое высочество, имеешь уникальный шанс познакомиться с шедеврами женских ремесел: вышивкой гла…
– Фу, – скривился Арден. – Занятие для девчонок.
– Вышивка гладью, – с легкой угрозой в голосе произнесла я. – Вышивка буренавским мелким крестиком, чудурским косым двойным, анжерийским гобеленовым швом, мелким орберийским бисером…
У мальчишки медленно, но верно стекленеют глазки.
– Кружева охохонские, кружева перуэллские, луазские, тривернские, и, наконец, самые ценные – брабансские, – показываю я, – буренавские коклюшки, подлинные спицы Императрицы Ню из Нан-Пина, а это – риттландские… м-м… кольчуги…
Его высочество тут же покидает предкоматозное состояние и прислушивается гораздо внимательнее:
– Вот в этом углу можно посмотреть на типичные занятия обитательниц Риттландских островов: выделка шкур полярных медведей, резьба по моржовой кости и охота на викингов. Мда… Жаль, что ты пришел ночью: днем можно послушать запись традиционных песнопений прекрасных жительниц Зинга.
– Вы имеете в виду Зингских Валькирий? В прошлом году нас с сестрами водили на их концерт; с тех пор я не люблю оперу… – вяло отнекивается мальчишка.
– Ну, строго говоря, валькириями, согласно риттландским поверьям, являются божественные воительницы, а выступают с концертами даже не натуральные риттландки, а так, ансамбль песни и пляски северных народностей… Спасибо, что напомнил о божественном. Теперь пошли в зал, рассказывающих о самых известных религиях континента.
Подвожу его любопытное высочество к дверям, распахиваю обе створки. С некоторым изумлением рассматриваю вместе с мальчишкой деревянные обломки, разбитые ковчежцы для мощей, мраморную крошку разнообразных алтарей, погнутые кубки и потиры… Мальчик вежливо запрашивает комментарий.
– А… ф… мм… – тяну я, соображая, – наверное, здесь опять прошел диспут на тему, какое из божеств является главным. Вообще-то, Министерство Чудес Кавладора, да и любого другого королевства, тщательно следит, чтобы последователи и священники разных Орденов жили в мире и дружбе, как проповедуют своим прихожанам… Увы, стоит Министерству Чудес отвернуться…
«Или ночному сторожу запереть дверь зала», – про себя добавила я, и вслух продолжила: – Все, пиши пропало. Будут использовать весь сверхъестественный потенциал, чтобы доказать свою правоту, – я выгоняю мальчишку из музейного зала и прикрываю за собой двери, – Допрыгаются эти боги… – скептически предрекаю я, качая головой, – Останется в живых только один – что в одиночку-то делать с множественной Вселенной будет?
Следующий зал, прежде чем впустить в него королевского ребенка, я тщательно обнюхиваю. Любопытный мальчишка – и не терпится ему! – спешит пролезть у меня под локтем, сунуть свой неукротимый нос и спросить, что означают все эти картинки, озаряемые магическими вспышками.
– Как тебе объяснить… Видишь ли, у вас, человеков, очень странная история.
Мальчик, естественно, не поверил. Пришлось комментировать, судорожно пытаясь припомнить речь, которую толкал какой-то алхимик на открытии экспозиции лет этак девяносто назад.
– Во-первых, не ясно, с какого момента начинать отсчет подлинно человеческому обществу. Гномы и эльфы от изложения фактов на подобные темы начинают ржать, как сивые мерины, и лезть с комментариями, типа всё было совсем не так. Во-вторых, когда этих советчиков ученые спрашивают, а как же было на самом деле, все смущаются, начинают ковырять пол сапожком, и рассказывать, что они лично и никто живой из их родственников ни в каких войнах не участвовал, ни в каких темных делишках замечен не был, и вообще, они безобиднее кроликов. К тому – это пункт «в-третьих», хронология в некоторых королевствах, не в обиду вашему семейству будь сказано, такая, что у гидры головы петлями завязываются: год Бунтующего Камыша, год Веселого Монаха, год Ирбиса, год Кругового Путешественника… А в-четвертых, но в-главных, когда люди все-таки как-то ухитряются договориться с гномами, эльфами, кентаврами и драконами, какие события считать важными, а какие – малозначительными в истории мирового сообщества, вмешиваются служители разных орденов и начинают выяснять, а не противоречат ли установленные факты концептуальными мировоззрения любимого божества. Ну, а чем заканчивается спор богов, ты только что видел в соседнем зале.
Так вот. После долгих споров и разбирательств алхимики Королевского Университета все-таки создали некоторую усредненную модель, повествующую о начале и продолжении человеческой истории.
Мы с Арденом подходим к экспозиции и глубокомысленно наблюдаем. В данном случае экспозиция представлена уменьшенной копией континента – видны зеленые насаждения на месте Чудурского леса и Буренавии, горы повыше (Шан-Тяй и Шумерет), горы пониже; тонкие ниточки дорог, узкие голубые пунктиры ручейков, проплешины полей, миниатюрные – в пять-шесть дюймов, крепости, игрушечные города…
– Назови какую-нибудь дату, – прошу я принца. – И страну, которая тебя интересует.
– Год Пикирующего Дракона! Королевство Кавладор!
Я подхожу к бронзовому диску с вплавленными в поверхность мерцающими кристаллами, пытаюсь на запах определить, какая блестящая штучка к чему относится. Потом, махнув лапой, – а-а, мы, оборотни, живучие, можно рискнуть! – наугад нажимаю пять кристаллов.
Над игрушечной копией континента разносится многоголосый вой, все земли, сколько их есть в модели, мгновенно погружаются во мрак.
– Солнечное затмение! – догадывается мальчишка. – Ух ты!!! А я не верил, что такой алхимический факт бывает…
– А может, какой-нибудь давно обещанный Темный Властелин объявился, – пожимаю я плечами. – Тоже давно дискутируемый магический факт…
Откуда-то из середины земель (может быть, из предполагаемого Кавладора), взлетает вспышка молнии, которая ненадолго освещает окрестности. Мы с принцем успеваем заметить выстроившиеся в боевом порядке армии с поникшими знаменами, потом мрак возвращается – но уже периодически расцвечиваемый вспышками магических заклинаний и огненными точками пушечных выстрелов. Я усиленно пытаюсь догадаться, что бы это значило. А тем временем вдруг образуется огненный смерч над юго-восточным краем модели – там, где должны возвышаться горы Южного и Восточного Шумерета, еще несколько секунд – и мы с мальчишкой (он – проглотив язык от удивления, я чисто случайно поймав пролетающую наглую муху зубами) имеем счастье лицезреть великолепное извержение вулкана.
Его уменьшенной магической копии, разумеется.
Пронаблюдав за вооруженным столкновением, природным катаклизмом и окончательным концом света, мальчик запрашивает у меня – меня! – компетентный исторический комментарий.
– Ну… как это… Астрологи ведь постоянно предсказывают вселенскую катастрофу! вот, наконец, она и сбылась…
– А как же… – не понимает мальчик, – история?
– История, твое высочество, как и пелаверинские меры веса – вещь относительная.
Я с отвращением смотрю на вконец разрушенную модель мира и спешу покинуть зал, чтобы никто из дирекции, которой утром предстоит разбираться с этим шедевром вандализма, не вздумал случайно связать мою прекрасную особу и разруху в зале Истории.
Проходим по коридору и поворачиваем направо.
– Здесь начинаются залы, посвященные достижениям современной Алхимической Науки. Вот для сравнения позавчерашний день алхимии: посмотри, вот кайло, перегонный куб и глиняная клинописная табличка. Здесь – коллекции, гербарии, механизмы, хроники, почетные дипломы… Так… реконструкцию анатомического театра посмотришь, когда станешь совершеннолетним. И не трогай пробирки!
– А что там? – с замиранием сердца спросил любопытнейший принц. Я, в очередной раз чувствуя себя монстром, поспешила лишить его иллюзий:
– Обыкновенная вода. Ну, может быть, подкрашенная. Для красоты.
– А почему тогда их нельзя трогать?
– Почему-почему! Потому что они взрываются. И у магов начинается нервный шок: что такого сделали алхимики, что у них взрывается обыкновенная вода? Не-ет, твое высочество, даже думать не моги взять экспонат! Рассержусь и покусаю…
Мы пошли дальше. У принца Ардена едва голова не свернулась, так его заинтересовали достижения Алхимической Науки.
– Внимательно смотри, куда ступаешь: паркет в этом зале изображает тринадцать созвездий, давших имена месяцам года. Не топал бы ты по Короне… Осторожно, Зеркало!
Мальчишка попытался переступить опасный участок. Разумеется, не удержался и поскользнулся.
– Месяц Зеркала, как утверждают астрологи, – поучаю я, – благоволит к свершающейся мести, возвращению долгов… и, собственно, всем ситуациям и обстоятельствам, по свершению которых возникает необходимость мстить и отдавать долги. Сама не понимаю, зачем все эти задияки выложили в залах достижений Алхимии. Астрология – лженаука. Любого мага спроси.
Тут я вспомнила, что мальчик – вроде как наследник престола, которого нам, кавладорским подданным, предполагается беречь и охранять, и почувствовала себя неуютно. Поспешила исправиться:
– Хотя лучше не спрашивай. Маги почему-то очень не любят астрологов, и всегда молниями в них кидаются…
* * *
Я перешла к следующему музейному раритету.
– А здесь представлен сегодняшний день Алхимической Науки. Последние исследования и самые перспективные наукообразные направления. Ты, должно быть, слышал, что, когда иберрцы разобрались с попытками Эль-Джалада завоевать их страну, они решили показать всем королевствам пример мирного сосуществования и экспансии без ущемления прав коренного населения. И вот они долго и упорно ищут земли, якобы располагающиеся за Великим Западным Океаном.
– Никак не найдут, – поддакнул мальчик. – Папа как-то говорил маме, что нет у этих искателей системы и методичности в работе… Поучились бы у наших сыщиков!
Я улыбнулась и продолжила:
– Всего, как ты знаешь, за четыреста прошедших лет было организовано шестьдесят шесть экспедиций. Как минимум половина из них закончились удачно.
Мальчишка расширяет глаза в приступе крайнего изумления и тут же – мне не надо быть магом-менталистом, чтобы догадаться, – принимается вспоминать, а не пропустил ли он пышной церемонии встречи авантюристов-исследователей, нашедших-таки далекие Западные земли. Я спешу озвучить комментарии:
– «Удачно» – это по сравнению с остальными, – киваю я на витрины в зале, на пороге которого мы всё еще стоим. Здесь господа оформители постарались, создавая впечатление уюта подводного мира: осветительные магические фонари приглушены, светят через темно-синие фильтры; витрины мягко поблескивают стеклом и скрытыми за ними раковинами гигантских тридакн, жемчужниц… – Штук тридцать экспедиций закончили свое путешествие на дне Великого Западного Океана, а остальные… То были застигнуты штормом и вынуждены вернуться в Аль-Миридо, то команда у них там с чего-то бучу затеяла, то астрологи перепугали отважных моряков своими правдивыми предсказаниями…
Вот карта, составленная алхимиками Университета Аль-Миридо; так называемый Аль-Миридский Список. Здесь обозначены все те моря, где точно нет так называемых Западных Земель. Вот в этой витрине…
Мальчик наклонился к низкой витрине, и еле успел отшатнуться, когда погруженное в глицериновую вязкую массу морское чудище резко всплыло и попробовало напасть на экскурсанта.
– Здесь уменьшенная магическая копия восьминога гигантского, который двести лет назад напал на столицу Иберры. Эта копия тоже действующая. К комплектации экспонатов Королевского музея принято подходить вдумчиво и ответственно. А в этом шкафу ты, твое высочество, можешь увидеть уникальное зрелище, – торжественно восклицаю я и умолкаю, вроде как от нахлынувших возвышенных чувств.
– Похоже на апельсин, – протянул мальчик, внимательно разглядывая экспонат.
– Точно, апельсин, – согласилась я. Выдержала паузу. Тоненький слабый голос совести, гласящий, что я издеваюсь над девятилетним ребенком, я задавила обеими руками. Ребеночек, как же! Не заплатил мне пять золотых – пусть расплачивается натурой!
Э-э… В смысле…
– А что особенного в этом апельсине? – не выдерживает любопытный ребенок. Я стала осторожно продвигаться к выходу из зала.
– Ну, по мнению мэтра Сандро из Химериады, одного из виднейших представителей знаменитой фносской Академии Под Открытым Небом, этот апельсин является моделью нашего мира.
– То есть как? – спросил мальчик.
Он повернулся спиной к шкафу, и не увидел, как из Аль-Миридского Списка принялось расти и расползаться во все стороны прозрачное голубое облачко.
– Если утром посмотреть на море, – приступила я к пространным объяснениям. Тем временем магическая копия восьминога сдвинула крышку витрины и приступила к медленному преодолению бортика своего «аквариума». – То ты увидишь, как вдали вдруг начинают подниматься мачты кораблей. Один кораблик, два кораблика, три… Хотя лучше сразу пять. Путешественники, плывущие на кораблях, наоборот, по мере приближения к суше, вдруг начинают видеть шпили самых высоких зданий города, потом более низких…
Из эксклюзивных обломков матросских сундуков, бортов кораблей и парусных обрывков, свидетельствующих об успехах Иберры в поисках Западных Земель, тем временем выросла пара десятков призраков.
– Такая поступательность и постепенность, по мнению мэтра Сандро, является доказательством того, что мир круглый. Как апельсин. И…
Я не успела закончить фразу: мальчик вдруг заметил, как оранжевая корка апельсина лопнула. Его любопытствие тут же подобралось ближе, чтобы рассмотреть объект во всех деталях.
С боевым присвистом призраки выстроились боевым порядком. Сандро из Химериады поспешно попытался спрятать свою лохматую голову обратно в апельсин.
Как я могла упустить такое из виду! Мальчишка же обыкновенный, он наверняка не видит призраков!
Дыша злостью на собственную недальновидность, я бросилась в зал Магических Артефактов, принесла хрустальный шар и ненавязчиво подсказала мальчику посмотреть на витрину еще раз.
Принц заинтересованно взял в руки магическую сферу, покрутил сей волшебный хрустальный шар, после чего все-таки последовал моему совету. И буквально прирос к месту, боясь пропустить жест или слово потусторонних существ.
– Круглая! Круглая?! Круглая, говоришь, Земля?! И, отправившись на запад, можно обойти ее всю и вернуться обратно в тот же порт?! – кричит призрак пропойцы-боцмана, и алый нос его разделен на половинки стеклом шкафа. – Я тебе покажу круглую Землю! Ужо я тебе покажу!
– Свинья коняческая! – вторил боцману призрак отважного капитана. – Меня подговорил, проверить, значит, гипотезу, а сам, подлец, в кусты! К своей подружке под бочок! У него, видите ли, копыта на палубе разъезжаются! Макушка потолок каюты задевает! Он, видите ли, силён в теориях! А я, значит, помирай в море! Свинья ходячая, непарнокопытная…
Бывший Сандро, с трудом вмещающийся в некрупном апельсине, тщился обрести укрытие от безжалостных обвинителей, но не успел: мерцающий в лунном свете ученик мага с воплем – «Говоришь, всегда можно вернуться?! Говоришь, телепортируйся при первых признаках бури?! Говоришь, морских чудовищ в ближайшем море не ожидается?!» проникнул через стекло насквозь, ударил со всего маху по апельсину ногой, и призрак ученого-кентавра вылетел на пол. Оказавшись на полу, мэтр Сандро из Химериады, развернулся во весь кентаврий рост и, сверкая прозрачными копытами, бросился наутёк. Толпа утопленников погналась за ним – улюлюкая, подбадривая себя и сотоварищей по несчастью, отбивая в сторону вещественные реликвии иберрских потерянных экспедиций за неведомым счастьем.
Призрак вороного кентавра попытался сбежать вон из залы, но в дверях он угодил копытом в плотные объятия гигантского восьминога (уменьшенная магическая копия). Зрелище было презанятнейшее.
Мальчик восторженно впитывал новую информацию. Мой придушенный голос совести на секунду пробудился при мысли о том, что существенной частью информации является непередаваемый печатным образом лексикон необразованного и крайне разгневанного контингента исследователей-неудачников… Ну что ж. В жизни пригодится.
– А здесь, – продолжаю я ночную экскурсию, – ой, подожди, сейчас справлюсь с замком… Магический шар, будь добр, поставь в уголок, чтоб призраки его не уронили… Ну, вот. Смотри, твое высочество. Здесь представлены флаги и гербы самых крупных и влиятельных государств освоенного разумными существами мира. Розы и меч королевства Брабанс, солнечная корона Иберры, снежный тигр Буренавии… Угадай, что за черное полотнище? – с ехидцей спросила я, питая надежду, что сейчас посажу в лужу незнания своего любопытного экскурсанта.
– Герб королевства Ллойярд – вернее, Соединенного королевства Ллойярд-и-Дац. Черная летучая мышь над черной крепостной стеной на черном фоне, – бойко отвечает Арден. Я поморщилась: ну конечно, воспитатель и наставник подрастающего королевского поколения, мэтр Фледегран не из тех, кто даром жует свои полкраюшки… – Геральдический символ образован из герба династии Дацких принцев – летучая мышь на фоне магической четырехлепестной фигуры; и герба династии Ллойярдских королей – Черной Дыры в Бесконечность; обозначает стойкость, мужество, власть над тайнами Хаоса, торжество Тайных Знаний…
– Верно, – мрачно соглашаюсь я. – Снисходя к смиренным просьбам подданных, король Блексмит Джонс разрешил использовать в обозначении гербовых мотивов разные оттенки серого… Но в Королевском Музее, как я уже упоминала, принято вдумчиво и серьезно подходить к комплектации экспозиции. Ладно, не будем привередничать. Вот тебе, – показываю я на развешенные по стенам гербы и флаги, – семь золотых пик герцогства Пелаверино, рог изобилия наших друзей, фносских кентавров, черный дракон Вечной Империи Ци, звезды и полумесяц Эль-Джалада, а это…
– Золотой дуб Кавладора!
– Молодец, твое высочество. Вернешься во дворец – разрешаю украсть пирожок из королевской кухни. Та-ак… – вдруг обнаружила я в своих музейных владениях новый экспонат. Подняла с подставки роскошно изданный том в полный пергаментный лист размером, толстенный, переплетенный в кожу прекрасной выделки. Переплет был черным, на верхней обложке в отблесках магического фонаря сверкал, подрагивая искусно выполненными золотыми листочками, кавладорский дуб, сияли золотые цепи… Я понюхала книгу, пытаясь догадаться, о чем она. – Почему не знаю? Кто посмел дополнить выставку и меня не известить?
– Это… вы позволите, госпожа Ядвига? – деликатно поднял руку, как на уроке, принц. Подошел поближе, прочитал первую страницу фолианта. – Это, наверное, обновленный Свод Законов и Уголовный Кодекс Кавладора.
– Нет, твое высочество, ты что-то путаешь. Уголовный кодекс – эта такая засаленная истрепанная грамотка, которой размахивают судебные приставы и полицейские, когда приходят кого-то арестовывать. У нее еще сургучная печать на шнурке болтается… – нахмурившись, припомнила я.
Мальчик преисполнился гордости:
– Вы, госпожа Ядвига, правы, так и было до последнего времени. Но мой папа, Гудеран Десятый, решил переработать кавладорское законодательство и вот результат его трудов. Промежуточный, – пояснил Арден. – Папа еще не уверен, что достиг должной степени совершенства…
– Бедное королевство! – фыркнула я, откладывая книгу, – Спорю на собственный хвост – сейчас все дружно бросятся в законопослушность! Кроме убежденных воров и не менее убежденных убийц, мошенников, разбойников и некромантов… Ну, следующая часть выставки тебе совершенно не интересна – парадные короны твоих родителей, скипетр, мантии, официальные портреты… – Я изучаю развешанные на стенах полотна. Мальчишка, правильно истолковав направление моего взгляда, подсказывает – видимо, думает, что я сама не догадаюсь:
– Это мои сестры, Анна и Дафна, это дядя Роскар, тетя Ангелика, а это я, – указывает Арден на серый квадрат, аккуратно выписанный на холсте в крайней правой золотой раме.
– Совершенно не похож. Художник плохой попался? Ксиприссионист? Или габстракционщик?
– Нет, – вздохнул Арден. – Это я сбежал, чтоб не сидеть, не позировать. Скучно стало…
– Мм… – глубокомысленно протянула я. – В следующий раз, как заскучаешь, советую забраться в лабораторию придворного мага. Поверь опытному охранному артеф… то есть, я хотела сказать, поверь опытному охраннику: нет ничего интереснее и замечательнее, чем пристальное вдумчивое знакомство с магическими эликсирами, артефактными заготовками и прочими волшебными штучками!
Ребенок мгновенно купился на фальшивый тон моей неискренней заботы. Он понурился, скривил губу, будто собираясь поплакаться, и произнес:
– Я бы рад… Но мэтр Фледегран и дедушка Аэлифарра, когда вдруг покидают Королевский Дворец по делам, всегда плотно запечатывают башню магов. После того случая с дядей Роскаром…
– Какого случая? Почему я не слышала подробностей? В каком зале выставили для всеобщего обозрения итоговое тело?
– Дядя Роскар, когда был маленьким – таким же, как я сейчас, – пробрался в лабораторию мэтра Фледеграна и выпил эликсир, который наш придворный маг готовил для дедушки Лорада.
– И что?
– Если бы эликсир выпил дедушка, – продолжает совсем по-взрослому, солидно, объяснять принц. – Он бы просто выздоровел – он тогда сильно простудился и кашлял. А Роскар и так здоровый был. И от этого эликсира начал усиленно расти. «Акселерировался», – по слогам произнес трудное слово мальчишка. – С тех пор дядя Роскар такой высокий, сильный и никогда не болеет…
Я зафыркала, сдерживая ехидный смешок.
– Раз уж мы заговорили о принце Роскаре, – я поманила принца за собой, выдержав паузу, чтоб он прочувствовал торжественность момента, распахнула двери и щелкнула рычажком на стене, включая магическую подсветку: – Па-бам!! Зал, посвященный рыцарству вообще и подвигам твоего дяди в частности.
– Ух ты!!! – восторженно завизжал Арден. Подбежал к изрубленному щиту, с которым принц Роскар сражался в последней заварушке с викингами; присвистнул, потеряв дар речи, при виде великолепной, оживленной магией, панорамы боя Роскара с фносскими гидрами… А уж охота Роскара на дракона – в пропорции один к ста, причем ящер дрожал крылышками и плевался натуральным огоньком, даже запах серы можно было учуять (если, конечно, у вас чутье, как у оборотня), – вызвала прямо-таки фейерверк счастливых эмоций!
Его любопытное высочество просто прилип к картинам, этюдам и наброскам, изображающим сцены рыцарских турниров, осторожно, думая, что я не замечу, провел пальчиком по оружию бывших чемпионов, разумеется, порезался…
Мгновением позже я насторожилась.
* * *
Кажется, в соседнем зале разбилось окно.
Так, оставляем мальчика развлекаться с рыцарскими игрушками, а сами идём отрабатывать гордое звание ночного сторожа.
В зале современных Человеческих Искусств ветер свободно задувает в раскрытое окно. Я осторожно выглянула из-за угла: так и есть, нюх меня не обманул; в музей проникли посторонние. Два человека (кавладорцы – от них несёт обычным, в меру разбавленным талеринским пивом), с ними полугном (запах жителя Тривернских гор), подробно вспоминая родственников тех, кто построил такие неудобные окна в Королевском Музее, пробирались внутрь зала Современной Музыки. Я прокралась к ближайшему окну, прячась в тени, отбрасываемой гигантской арфой, и выглянула на залитую лунным светом улицу. Так: еще двое остались сторожить под окном.
Теперь нужно определить, каким оружием от грабителей пахнет?
У одного человека и полугнома ножи – не самого лучшего качества, свинцовый кастет… Вот гадость! От второго человека серебром несёт… Я искренне понадеялась, чтобы грабители догадались взять с собой луки – и побольше, помощнее. Милое дело, ловить такого горе-стрелка, когда он пытается натянуть тетиву, сидя на корточках в каком-нибудь шкафу. Достаточно поцокать когтями и порычать – стрела уходит в потолок или в ближайшее чучело, а я спокойно волоку обеспамятевшего грабителя в подсобку.
На цыпочках, аккуратно и бесшумно, я пробралась до следующего угла, и, прячась под полуколонной полированного малахита (образец резьбы по камню в лучших гномьих традициях предоставлен банковским домом «Возрожденные Жуки и сыновья»), и принялась высматривать, с чем сегодня придётся работать. Фу-ух… Арбалет. Вполне новый, не пахнущий ржавчиной, арбалет был в руках у распространяющего пивной аромат человека – к сожалению, весьма уверенно стоящего на ногах. И в придачу к арбалету у мужчины имелись болты с серебряными наконечниками – если верить моему носу, болты спрятаны в специальных кармашках, сзади, на широком поясе. Чтобы положить серебряную стрелку на арбалетное ложе, прицелиться и спустить струну – среднестатистическому грабителю требуется от двадцати до восьмидесяти секунд. Можете поверить заслуженному ночному музейному работнику.
Вот только как узнать доподлинно – двадцать секунд, или все-таки восемьдесят? Ца-ца-ца… Если восемьдесят – так это не проблема! Мне, как показывает многолетняя практика, достаточно всего минуты, чтобы обезвредить человека-арбалетчика, но вот если грабитель поторопится и успеет выстрелить первым…
А если попадут? Да еще серебром?! Я затаилась и лишь настороженно следила за перемещениями грабителей по залам ночного Музея. Бр-р… Какая досада.
Так, поразмыслив, я решила следовать запасному плану. Спрятаться и до поры до времени молчать.
– Госпожа Ядвига! Вы где? – нежданно-негаданно раздаётся позади меня детский голосок.
У меня шерсть на затылке вздыбилась. Не мог еще часа три постоять, полюбоваться на рыцарские забавы!!!
Грабителям оказалось достаточно двух секунд, чтобы отвлечься от золотых и серебряных изделий с длинной и пышной хронологией, развернуться на звук голоса, и еще трех мгновений, чтобы начать забрасывать острыми предметами случайного музейного посетителя.
Мне, скажу без лишней скромности, хватило секунды с четвертью, чтобы в своем рысьем обличье добежать до мальчика и забросить его себе за загривок. Со всех четырех лап я бросилась наутек в поисках укрытия. Сейчас надо спрятаться, как можно скорее, хотя бы вон за тот поворот!!
В дверной косяк вонзился, трепеща, арбалетный болт. Второй, чтоб мне с эльфийского дуба рухнуть, будет серебряным. Ядвига, скорее же! Кто лучше тебя найдет, где переждать визит непрошенных гостей, здесь, в стенах Королевского Музея?
* * *
Пожалуй, здесь надо передохнуть и объяснить одно обстоятельство.
Видите ли, я – женщина. Другими словами – принадлежу к традиционно более слабой и, теоретически, стыдливой половине человечества. Ладно, проехали – шутки насчет оборотней и их отношении к человеку разумному я слышала, и могу сама при случае процитировать.
Речь о платье. Оборотню, пребывающему в звериной сущности, оно, собственно, ни к чему. Но нас, двусущностных созданий, иногда пробирает внезапно, и тогда конфуз неизбежен.
Потому я привыкла носить мантию. Раньше были балахоны старо-буренавского покроя, но, перебравшись в столицу, я решила обновить свой гардероб. Постепенно перешла на мантии, которые по всему Музею оставляют господа музейные работники, историки, руководители групп коллекционных изысканий и всяческая шушера вроде студентов. Я женщина не гордая, использую то, что под рукой. Собственно, я вообще не женщина… Ладно. Итак, алхимическая мантия. Максимально широкий покрой, рукава и подол – подлиннее; ворот не затягивать, цвет не маркий, раньше все алхимики, как один, носили черное, но как только в Науку по-партизански пробрался слабый пол, появилось цветовое разнообразие. В таком наряде, даже если вас обстоятельства застигнут в неподходящий момент (например, когда вы прихорашиваетесь перед зеркалом, а рядом возникает кто-то незнакомый и неожиданный), у вас есть шанс соблюсти толику приличий.
