Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"
Автор книги: Лана Туулли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 68 страниц)
– Эта женщина меня домогается! – завопил мэтр Никант.
– А меня почему-то нет, – обиделся мэтр Филипп. Далия спрыгнула с рук Никанта и сделала попытку поцеловать Филиппа.
Никант не унимался:
– Эта ненормальная хочет меня убить! Вчера она чуть не разрушила мой дом, сегодня прервала пересдачу!.. Она просто преследует меня, не даёт работать!
– Сударыня! – приказал Гийом, – извольте прекратить целовать всех мэтров подряд и объяснить, кто вы такая и что здесь делаете?!
– Я… – приостановилась выражать восторги по поводу счастливого спасения Далия. Задумалась. – Я здесь, собственно… – никакая ложь не шла в голову. – Что касается меня, то я здесь эксперименты провожу. Алхимические, – на всякий случай уточнила Далия.
Объяснение насчет алхимических экспериментов, как повода совершать всякие глупости, у мэтрессы прокатывало особенно часто.
Мэтр Гийом посмотрел на всклокоченное грязное существо, имеющее наглость пытаться быть похожим на степенного, уважаемого и солидного алхимика, которым, без сомнения, являлся он сам, и ноздри его презрительно раздулись.
– Что касается меня, то никогда больше вы здесь никакие эксперименты проводить не будете.
* * *
Зал заседаний Большого Совета Университета был, как это легко догадаться, большим. Просторное помещение украшали уходящие ввысь арки, витражные окна, ряды кресел, кафедра докладчика, стол председателя, конторка секретаря, бесценные гобелены, карты, схемы и прочие учебные пособия на стенах… Мэтры, собравшиеся здесь, ожидали явление начальства, а пока обсуждали свои последние монографии, студентов, детей, жён, и, изредка, мужей. Сосали ментоловые и лимонные леденцы от застарелого лекторского ларингита, глотали пилюли от сердечной недостаточности, жаловались на то, что ученики не такие добросовестные, научные проблемы – не такие заковыристые, и чернила – не такие черные, как в годы их молодости, курили, протирали очки – одним словом, вели себя, как всегда.
– Ну, что тебе сказать, Фри-Фри… – задумался мэтр Мартин, внимательно изучив краткий (на двадцати четырех страницах) конспект речи Фриолара. – Вот этот абзац я бы переформулировал обязательно. Вот здесь, – мэтр ногтем отчертил избранную фразу, – ты говоришь немного непонятно, и противоречишь вышесказанному… где уж тут? а, вот, смотри…
– Так вы думаете, он меня не уволит? – решилась вмешаться Напа. Она беспокойно подпрыгивала на слишком высоком для нее стуле, и каждые две секунды переспрашивала мэтра Мартина, как, на его взгляд, будет относиться к ней заместитель господина ректора после вчерашнего нечаянного прогула.
– Не уволит, Напа, я же тебе сказал. Гиги-Кабанчик, хоть и был в студенческие годы жмотом и врединой, не будет подкладывать себе свинью. В смысле, – спохватился мэтр, поймав себя на мысли, что его высказывание может создать двусмысленный имидж коллеге, пробившемуся на руководящую должность. – Гийом в тебе, в твоих математических талантах очень, зуб даю, заинтересован. У него весьма сложная в доказательной части проблематика, и там столько формул, – я слышал его доклад в прошлом году… Очень солидная статистика, а ты самый лучший спец по вычислениям, которого я знаю, Напа. Успокойся. Гийом тебя не уволит.
Напа подумала, потом гордо произнесла:
– Я самый лучший вычислитель, потому, как у гномов голова каменная. Мы по своему костному содержимому близкие родственники алмазов, графита, угля, силикатов и многих других драгоценных минералов, – Напа оглядела высящиеся вокруг нее спины научной общественности. Фриолар черкал карандашом, правя речь. Далия куда-то пропала. Ожидание было невыносимым. – А чем таким мэтр Гийом занимается?
– Временем, – ответил мэтр Мартин и пояснил: – Я, собственно говоря, в этом полный профан. А у Ги очень интересный взгляд на проблему сжатия, свертываемости и исчисления времени. Периодичности, амплитуды изменчивости, смены фаз, взаимодействия с характеристиками объекта и субъекта… Всё это крайне сложно, я, признаться, в натурфилософии не силён. Тише, Напа, кажется, начинается.
Размашистыми быстрыми шагами в зал заседаний вошёл господин заместитель ректора. Мэтры и мэтрессы, повинуясь выработанному в студенческие годы рефлексу, мигом спрятали под мантии всё, что держали в руках, и по залу поплыл легкий аромат подпаленных недокуренными сигаретами алхимических мантий.
Госпожа Гиранди, наоборот, взяла блокнот и орлиное перо на изготовку, рвясь конспектировать речь начальства.
Начальство было разгневано. Следом за ним, прихрамывая и теряя домашние тапочки, бежала крайне растрепанная девушка в грязной мантии, из-под которой проглядывала не очень новая ночная сорочка.
– Мэтр!.. Мэтр Гийом!.. – пыталась она что-то сказать. Узнав Далию, Фриолар в крайнем изумлении перестал вносить правки в свою речь.
– Хватит!! – вспылил господин и.о. ректора, солидно громыхнув кулаком о стол. – Вон!!!
Мэтресса Далия потупилась, обнаружила вокруг себя коллег, и, вынужденная признать – временно, исключительно временно, – свое поражение, отступила на пару шагов.
– Дамы и господа, – срывающимся злым голосом начал мэтр Гийон, усаживаясь в председательское кресло. – Объявляю заседание Большого Ученого Совета Университета открытым. Первый вопрос повестки дня – увольнение мэтрессы Далии.
Вздох изумления прокатился по залу.
– Но первый вопрос, – подала голосок мэтресса Долли, сверяясь с каракулями в своей тетрадке. – Отчет мэтрессы Розаны по исследованию физиологии гормональной системы кентавров…
Гийом еще сильнее стукнул кулаком по столу, и Долли обиженно заткнулась. Господин заместитель ректора поднялся во весь свой немалый рост. Вид его резко контрастировал с растрепанным чучелообразным нарядом Далии: черная мантия и.о. ректора была новенькой, шелковой, хорошо выглаженной, сияла золотым кантом по воротнику и манжетам, бородка мэтра, в отличие от кос мэтрессы, была ровно подстрижена, лицо умыто…
– Мэтрессу Далию следует уволить из состава научных кадров Университета Королевства Кавладор за систематическое нарушение дисциплины, за…
– Меня – уволить? – не поверила своим ушам Далия.
– За попытку шантажа уважаемого мэтра Никанта, за рукоприкладство, за…
– Уволить Далию? – не верил услышанному Мартин. Напа в волнении подскочила и встала на стул.
– За оскорбление словами и действием, за вашу постоянную ложь, за появление в непристойном виде!.. – ярился мэтр Гийом.
Не стоило ему этого говорить, подумал Фриолар. Еще ни одна дама от сотворения мира не снесет оскорбления, что она, дескать, солгала. Не выносят дамы такой жуткой правды, конституция у них слабенькая…
Хоть и была Далия в неприлично-непристойном виде, но язычок у нее во время лазания внутри стен Университета пострадать не успел, что она тут же, не теряя ни секунды, поспешила продемонстировать:
– Ложь??!! Я – лгу?!!! – закричала оскорбленная мэтресса. – Когда это я лгала?!!! Когда это я хотя бы раз сказала неправду!!!! Клевета!
Мэтр Гийом вышел из-за стола, чтобы встать с недостойной коллегой лицом к лицу.
– То есть, я – и вы, уважаемые дамы и господа, – пригласил он присутствующих быть свидетелями, – должен поверить, что кто-то, будучи в здравом уме и твердой памяти, заберется в вентиляционные шахты Университета, чтобы там исследовать разум?!
– А что в этом такого? – подбоченилась Далия. – Чем плоха экспериментальная установка?! Зато никто не посмеет утверждать, что я эту идею у кого-то украла или воспользовалась чужими результатами…
– И вы… – мэтр Гийом от злости едва не потерял голос. Потряс над всклокоченной головой Далии кулаками. Обернулся к оторопевшим присутствующим, объясняя свое негодование: – Эта девица посмела сказать, что она хочет запустить в печные трубы и вентиляционные шахты мелких животных, чтобы исследовать особенности их разумного поведения в сложных кризисно-безвыходных ситуациях!!
Кто-то из мэтров поконсервативнее тут же нахмурился и начал обсуждать, что такое новаторство до добра не доведет.
– И ЭТО – прорычал мэтр Гийом. – Она называет «Разумом»?!!
– Да что ты в сапиенсологии понимаешь…? – вспылила Далия. Близсидящие расслышали и слово «Кабанчик». Но мэтр Гийом своим командирским голосом заглушил оскорбительное прозвище.
– Вы уволены! Вон из Университета! Своим присутствием вы оскорбляете Науку! Пугало!!!
– Я – «пугало»?!! – взбесилась мэтресса. Она рванула к бородке Гийома, намереваясь выщипать ее по волоску, чтоб уравнять, так сказать, их шансы во внешности, но кто-то решительный обхватил ее сзади и отпихнул в сторону.
– Позвольте высказаться, уважаемый мэтр Гийом. – проговорил непрошенный защитник, появившийся из ниоткуда. – Так уж получилось, что я долго общаюсь с мэтрессой Далией и частично в курсе проблемы.
– Да! – рявкнула из-за спины Фриолара Далия. «Развратница!» – подала было голосок госпожа Гиранди, но мэтресса Долли ткнула ее в ребра, и секретарь ректора отложила оглашение комментариев до начала прений.
– Понимаете, – успокаивающе развёл руками алхимик перед лицами и очками своих собратьев. – Далия еще летом обсуждала вышеупомянутую идею. Мы пытались ее отговорить…
– Да! – подтвердила Далия.
– Но мэтресса жизнь готова отдать ради Науки!
– Да!
– И то, что она, рискуя здоровьем, провела эксперимент на себе – ты же провела, Далия? – уточнил Фриолар, и мэтресса размашисто кивнула. – Это, наоборот, доказывает ее научную квалификацию и… э-э… осмотрительность, потому как теперь мэтресса уверена, что крыс в вентиляцию Университета напускать не стоит.
– Нет! – охотно подтвердила Далия. – Ты прав, коллега.
Автоматически Далия приняла позу опытного лектора: рука полусогнута и ненавязчиво жестикулирует, другая за спиной крутит дули, спина выпрямлена, голова поднята, взгляд устремлен в никуда…
– Когда я стояла на четвереньках над аудиторией 32 «бис»… – начала сообщать научные выводы Далия, но Гийом невежливо ее прервал:
– ВОН!!! Вон из Университета, ты… – он затопал ногами, не в силах подобрать нужной формулировки. Нашел. – ДУРА!!!!
По залу заседаний смертельным вирусом начала распространяться тишина.
– Я – «дура»? – спокойным тоном переспросила Далия. Потом метнулась, как серая потрепанная ворона к лицу мэтра Гийому. Фриолар – на этот раз с большим трудом, – перехватил разъяренную алхимичку на близких подступах к вожделенной вражеской бородке.
– Сам дурак! – ярилась Далия.
– Сударь, извинитесь перед дамой, – степенно и солидно проговорил Фриолар.
– Истеричка!! Истеричка!! Истеричка!! – без особой фантазии, зато громко и часто кричал Гийом.
– Плагиатор! Научный ревизионист! Эссеист от макулатуры!!! – не оставалась в долгу Далия. Фриолар еле успевал сдерживать ее попытки добраться до оппонента когтями и коленками. Кое-кто на галерке принялся свистеть и подбадривать спорщиков. «Ату его!» – кричали аспиранты. «Какая наглость…» – шептались в первых рядах. «Какие ножки!» – шелестело в углах.
– Сударь, я вынужден настаивать, чтоб вы извинились перед дамой за оскорбление, – не унимался Фриолар.
– Это не оскорбление, это констатация факта! – ответил Гийом. Мэтры и мэтрессы, которые помоложе, уловили основную коньцепцию(2) сегодняшнего заседания и начали улюлюкать и закидывать дерущихся жеваной бумагой и огрызками яблок. Мартин и его соседи с большим трудом удерживали Напу, которой не терпелось проверить на практике остроту ее нового топора и посмотреть, какого колера кишки у ректорского зама.
– Она еще и… – Получив по голове надкушенной кочерыжкой, мэтр Гийом в бешенстве бросил в Далию и Фриолара, которых считал виновниками происходящего безобразия, чернильницей.
– Да чтоб ты пукнул! – прокричала Далия, размазывая по лицу чернила. Мэтр Никант оправдывал свое желтое прозвище, регоча на весь зал по поводу утраченного вследствие столкновения с канцтоваром зуба. Наконец, мэтр Гийом не выдержал прицельного пинка домашней дамской тапочкой и попытался Далию придушить.
Пребывающий в центре алхимического урагана Фриолар счел своим долгом не допустить смертоубийства, отшвырнул Далию на мощи мэтрессы Долли, перехватил мэтра Гийома, оттеснил в сторону. Тот увернулся, освободил руки и врезал непрошенному защитнику в солнечное сплетение. Фриолар коротко хекнул, но выдержал удар, и сам в ответ резко отбросил господина заместителя ректора назад, ударив его в плечо – так сильно, что Гийом по инерции отлетел на пару шагов и врезался спиной в кафедру. Дубовая кафедра пошатнулась, треснула, и медленно-ме-еедленно, как крепко выпивший рыцарь, накренилась, драматично заскрипела и рухнула на пол. Из основания выбежала маленькая мышка, и несколько мэтресс тоненько завизжали.
Мэтр Гийом вытер капельку крови, выступившую на прокушенной губе.
Шутки кончились.
* * *
Дальнейшие развитие событий сыщики из Министерства Спокойствия потом восстанавливали по записям, сделанным мэтрессой Долли и госпожой Гиранди, хоть и пришло ради этого счищать с конспекта мэтрессы остатки леденца с ментолом, а стенограмму госпожи Гиранди собирать из карманов пяти мэтров, которые планировали пустить документ на самокрутки.
– Ваше поведение недостойно, сударь. Пусть вы не согласны с теоретическими посылами вашего оппонента, это не дает вам права допускать оскорбительные высказывания о ее личности, внешности и модус операнди!
– Да кто ты такой, щенок, чтоб говорить о моих правах!
– Сударь, вы забываетесь.
– Вон отсюда, наглый молокосос!
– Сударь, я требую извинений.
– Хам! Смерд! Щенок! Недоучка!
И, чтоб адресат этих эпитетов доходчивее всё понял, мэтр Гийом коротко размахивается и пытается ударить собеседника в челюсть. Тот перехватывает направленный кулак и резко выворачивает руку напавшего. Гийом впадает в азарт и прёт напролом, как раненный кабан, на обидчика. Тот не желает оставаться в долгу, и охотно участвует в продолжении завязавшейся грубой, вульгарной, совершенно антинаучной драки. Забыв о своих округлых дифтонгах, испуганно верещит госпожа Гиранди. Мэтры посмелее бросаются растаскивать дерущихся. А откуда-то сверху, с потолка, оглушительно свистя, падает и вонзается прямо в председательский (по счастью, пустой) стол огромный гномий топор.
* * *
Покосившийся ветхий домик тётушки Дионы прятался на самой окраине Талерина. Под соломенной крышей было всегда темновато; раскрытые ставни поскрипывали ржавыми петлями, наводя тоску. Фриолар ссутулился на колченогом стуле с вдавленным сидением, слушая трескотню тети Дионы.
В отличие от Пионы, пересказывающей столичные сплетни, или Нионы, каждая фраза которой что-то рекламировала, Диона охотно повествовала и рассуждала о своих фантазиях, снах и народных приметах. Сейчас, с высоты своего двадцати одного года, умудренный житейским опытом, Фриолар догадывался, что тете Ди очень не повезло в ранней юности. Ей явно следовало пойти в какой-нибудь Орден, попробовать учиться ведовству или той же самой практической астрологии. Сверхъестественных способностей, конечно, у нее от этого бы не прибавилось (ноль при умножении на любое число дает ноль), но хоть содержание фантазий было б немного более упорядоченное. Вместо этого Диона задумала добиться успеха на том же поприще, что и сестры. Выскочила замуж она лет в семнадцать. Через год муж от нее попытался сбежать, но после долгого задушевного разговора с тестем вернулся к Дионе, чтобы стать примерным отцом и мужем. На памяти Фрилара такие задушевные разговоры дяди Певерила повторялись то с дедушкой, то с папенькой каждые полгода. Певерил рыдал, стоя на коленях, клялся, что ни единого дня больше с этой ненормальной не выдержит. Но до сих пор, уже двадцать пять лет, держался. В основном, конечно же, ради детей.
Точное количество дочерей своих трех теток Фриолар, наверное, знал. На самом деле запись об урожае семейного древа в него была сделана в личном дневнике и время от времени повторялась, как боевая мантра: всего– восемнадцать, пятеро старших кузин у тети Пио, четыре почти ровесницы Фриолара у тети Ди, три родные дочери у тети Нионы, остальные – ее же приемные.
Каждый год, покупая календарь, он ставил пометки, когда кого и с каким количеством прожитых лет надо поздравлять. Но поздравления предпочитал отправлять по почте: имена как-то слабо соотносились с визуальными образами. Кузины менялись платьями, делали друг дружке модные – и одинаковые, – прически… Фриолар пробовал запомнить кузин по алфавитному списку, но они придумывали себе прозвища. Пробовал нумеровать – но тут обязательно прибавится какая-нибудь падчерица хронически вдовой Нионы, и все снова испортит. С кузинами со стороны Дионы было сложнее всего: две из них были близнецами, младшая и старшая сестры были похожи на двух средних, и различить их могли только всезнающие боги. Дядя Певерил, кстати сказать, искренне считал, что дочек у него одна, и дедушка, папенька, а теперь и сам Фриолар считали неоправданной жестокостью сообщать ему правду. Существование Певерила и без того было не сладким. Например, несмотря на уровень доходов от успешной торговли лошадьми, его супруга напрочь отказывалась переехать в более приличный дом. «Соломенная крыша должна дышать свежим воздухом», – объясняла тётя Диона, и прибавляла: – «Ничто так не облагораживает душу, как постоянное преодоление трудностей». Время от времени Ниона устраивала своим друзьям сеанс массового облагораживания, приглашая их понюхать свежий воздух в доме младшей сестры. Бедному Певерилу, на котором попутно испытывались новейшие сорта духов и притираний, только и оставалось, что сбегАть в конюшни и собственноручно чистить стойла…
– Крепкий чай портит цвет лица, – наставительно изрекла очередную истину Диона, – кофе мне врачи из-за гастрита запретили, но он все равно вреден для стенок сосудов, – заботливая тётушка налила племяннику воды. Фриолар повертел чашку, посмотрел, как оседает на донце песочек, сделал вид, что пьет.
– А этот сервиз мне подарил папА на свадьбу, так что надо беречь посуды, надо беречь… – Тетя ревниво проследила за уровнем жидкости в отдельно взятом племянником сосуде: – Фри-Фри, ты мало пьешь. Вода полезна! Вода необходима! Без нее мы зачахнем за каких-то сорок пять суток!
– Полезна? – автоматически переспросил Фриолар.
– Возьмем, к примеру, озеро, – начала объяснять Диона. – Вода в нем застаивается, и ее надо процеживать через тростник, плавунец и кувшинки…
Фриолар мученически прикрыл глаза. Открыл их, когда в комнате послышались новые голоса.
– Привет, Фри-Фри! Ты приехал! Как мы рады тебя видеть! – пропела кузина – белокурая, голубоглазая и в розовом, приветливо целуя кузена.
– Привет, дылда! – пропела вторая кузина, тоже в розовом, белокурая и голубоглазая.
– Здравствуй, алхимятина! – третья кузина (голубоглазая, в розовом и белокурая) клюнула Фриолара в другую щеку. И все три дружно захлопали на него глазками. Фри-Фри поздоровался и отодвинулся подальше в тень.
– Слышали новость? – пропела увертюру первая кузина. И начался совместный концерт. – Кавалер Шантильон опять изменил бедняжке Матильде.
– А его величество опять обещал устроить Министерству Золота проверку фондов.
– А принцессу Ангелику сделали патронессой Министерства Чудес.
– А в Опере репетируют новое сочинение маэстро Даниценто.
– А на выходные астрологи предсказывают дождь из лягушек.
– А у кузины Сью кошка родила шесть котят.
– А в Буренавии водятся оборотни.
– А вода в море особенно мокрая…
– А в Университете двое алхимиков решили драться на дуэли.
– А в Иберре новая мода – носить береты, чтоб закрывали одно ушко. Фри-Фри, тебе, наверное, пойдет.
– А из Нан-Пина в лавку старика Ли привезли целый караван шёлка. Интересно, папенька даст нам денег на новые платья?
Этот вопрос вызвал тектонические возмущения под прическами юных красавиц и минуту торжественного молчания. В воцарившейся тишине проскрипел голос тети Дионы:
– … И выйти из морской пены, подобно вечно юной богине!
– Фри-Фри, как ты думаешь? – спросила кузина номер два.
Фриолар не думал, он и так знал ответ:
– Ты совершенно права, дорогая.
В прихожей старенького домика проскрипели половицы, и Фриолар понял, что он явилось спасение.
– Кажется, дядя Певерил вернулся. Я, с вашего позволения, пойду, обсужу с ним одно дельце… – и, не дожидаясь ответа, покинул тетушкину гостиную. Уходя, он успел услышать, как кузина номер один прочирикала: «Ах, наш Фри-Фри такой милый», номер два ее поддержала: «Он такой хороший», а номер три добавила: «Да, мы правильно его воспитали…»
Дядя Певерил густо захохотал, увидев племянника жены, обнял, похлопал по спине – и тут же присвистнул, разглядывая Фриоларовы синяки на физиономии.
– Только не говори, что какой-то идиот пытался тебя ограбить! Что, он не видел с кем связывается?
– Нет, это в Университете… поспорили о том, о сем… Дядя, ты не продашь ли мне лошадь?
– Да хоть двадцать. Выбирай любую. Знаешь, мне недавно привели из Эль-Джалада настоящего чистокровного скакуна. Стать, копыта, шкура!.. Блеск!
– Да, собственно…
– Не беспокойся, – неправильно истолковал Певерил замешательство Фриолара, – отдам, как родственнику, за полцены.
– Мне что-нибудь более выносливое.
– Найдем. Мне тут из Фносса табун на продажу прислали. Они, конечно, неказистые, невысокие, гриву им от сотворения мира не чесали, но бегают резво. Ты что, в экспедицию собрался?
– Да нет, собственно… Знаешь, дядя, мне бы что-нибудь посолиднее, вроде… вроде боевого скакуна. Обученного, в смысле…
– И это имеется. А зачем тебе? – с подозрением осведомился дядюшка.
Фриолар тяжело вздохнул. Решил сознаться.
– У меня завтра поединок. Вот, рассчитывал, что ты выручишь, подскажешь, где найти коня, упряжь… Оружие есть, а вот коня бы…
– У тебя – поединок? – удивился Певерил, и усы его полезли к лысине. – Врешь, как пить дать, врешь…
– Если хочешь пить, вода в ручье, милый. Если хочешь есть – в огороде полно свежих трав и кореньев… – подала голос из комнаты Диона.
Фриолар и Певерил спохватились, вспомнили об угрозе постоянного подслушивания и ненавязчивого разглашения чужих тайн, и перешли на заговорщицкий шепот.
– Из-за чего дерешься-то, парень? из-за этой своей Изольды, что ли? нашел из-за кого…
– Нет. Собственно, из-за Далии. Ну, ты помнишь, я вас знакомил.
Певерил расплылся в понимающей ухмылке, подмигнул племяннику жены.
– Это я одобряю. Грива, ножки, стать! Хороша кобылка, – и дядя нарисовал в воздухе приблизительный силуэт мэтрессы Далии. – Она, конечно же, стоит того, чтоб разбить из-за нее чей-то лоб. Вот только я уверен, как в том, что солнце встает на востоке, что это твой лоб будет разбит, глупый ты Фри-Фри.
Фриолар мрачно согласился.
* * *
– В молодости он служил в Королевской армии. Король ему за отвагу лично пожаловал арбалет с именной гравировкой, – шепотом пересказывала мэтресса Долли слухи о житие исполняющего ректорские обязанности. А госпожа Гиранди вторила ей, сообщая факты, почерпнутые из личного дела мэтра Гийома:
– В восемнадцать лет он выиграл в Ла-Фризе турнир по случаю Нового года, потом служил в армии и получал королевские поощрения, в двадцать четыре получил звание бакалавра натурфилософии, в двадцать семь руководил обороной Снежной Крепости…
– Какой крепости? – не поняла Долли, и госпожа Гиранди терпеливо ей разъяснила:
– Вот, здесь написано. «Год Черного Орла. Стажировался в Буренавии. В Лугарице возвёл Снежную Крепость и руководил ее обороной в течение всей Масленицы.» Что за Масленица такая, не знаю, но наверняка что-то очень важное… – Потом защитил магистерское исследование, выиграл турнир «Звездном Кувшине»…
– Мы метали вишневые косточки в портрет тогдашнего университетского казначея, – припомнила Долли. – Гийом попал четыреста восемь раз и выиграл себе на грант…
– У него есть брат, который уехал в Триверн, – продолжала госпожа Гиранди.
– Была жена, но сбежала с этим самым братом, – добавила мэтресса Долли.
– И он берет уроки фехтования дважды в неделю у мэтра Шевалье на Стальной улице, – закончила свое сообщение секретарша ректора.
– Потому как боится потолстеть: его батюшка получил приз как самый толстый человек в… каком, бишь его, году? – не унималась мэтресса Долли.
От их обеих Далию мутило.
Вымытая, причесанная, переодетая и благоухающая жасминовой водой мэтресса с жалостливой тоской посмотрела в сторону кухни. В дверном проеме было видно, как бегает между ларями, шкафами, разделочным столом и жерлом духовки приземистая коротконогая фигура. Белые тени Полин и двух наемных официантов метались между кухней и обеденным залом, не успевая обслуживать клиентов – сегодня в «Алой розе» было на редкость много посетителей. Напа Леоне рубила, кромсала, резала, потрошила, нашпиговывала, давила, рвала и взбивала. Энергии и ярости, которую гномка сейчас вкладывала в неповинное мясо, птицу, овощи и тесто, хватило бы на десяток подзаборных убийц. А еще Напа Леоне сурово сжала губы и молчала. О боги, она совсем не желала разговаривать с ней, с Далией!
И Далии приходилось терпеть этих двух особ, которые приклеились к ней, как пчелы к варенью…
К столу университетских дам партизанской неслышной походкой приблизилась донья Долорес.
– Приехал, – заговорщицким шепотом оповестила донья. – Верхом пришел.
– Значит, ему удалось раздобыть коня? – на всякий случай переспросила госпожа Гиранди.
– Не на собаке ж ему разъезжать, – отмахнулась мэтресса Долли. – Так. Первый план провалился. Теперь мы пойдем другим путём. Надо украсть его копье.
Донья Долорес пылко покраснела.
– Не получится, – горестно покачала головой Далия. – Оно тяжелое, далеко не унести, а здесь, внизу, он его быстро отыщет…
– Где он вообще оружие взял, – заворчала Долли, и госпожа Гиранди ее поддержала: – Кто ему все эти смертоубийственные штуки продал? Что, не видели, что у нашего малыша Фри-Фри на лбу высшее образование написано?
– От дедушки досталось, – печально уточнила виновница будущей дуэли. Долли и Гиранди дружно принялись охаивать Фриоларова дедушку в частности и привычку некоторых мужчин составлять завещания в пользу внуков вообще.
Отряхивая промокший под дождем плащ, Фриолар вошёл в обеденный зал. Посмотрел на четыре разномастные дамские головки, обернувшиеся к нему с тайными надеждами. Ушел в кухню. Вернулся с тарелкой бутербродов и молча поднялся на второй этаж.
Далия, госпожа Гиранди, мэтресса Долли и донья Долорес обдумывали создавшуюся ситуацию.
– Выхода нет, – после нескольких минут размышлений веско высказалась мэтресса Долли. – Нам надо убедить его отказаться от поединка.
– Но КАК? – со слезой в голосе спросила Далия. – Я пыталась…
– Надо не пытаться, а сделать задуманное. Если слов недостаточно, соблазни его.
Госпожа Гиранди с доньей Долорес, умудренные жизнью блондинка с брюнеткой, рьяно закивали, утверждая применение этого универсального сильнодействующего средства. И степенные солидные дамы втроем подняли Далию с насиженного места и стали дружно подталкивать ее к лестнице.
– Да не хочу я его соблазнять, – упиралась Далия.
– Это твой долг! – увещевала госпожа Гиранди.
– Как сможешь ты спокойно спать, зная, что этот прекрасный, вежливый, никогда не спорящий молодой человек погиб из-за тебя на поединке?! – страстно вопрошала донья Долорес. Далия задумалась, и дамы, воспользовавшись этим, протащили ее на один пролет вверх.
– Думаю, что смогу, – наконец, решила Далия. – На всякий случай, всегда можно купить снотворное в аптеке, – и попыталась вывернуться.
– Если ты не отговоришь Фри-Фри от поединка с мэтром Гийомом, тебя сгложет чувство вины, – объясняла Долли, пока ее товарки ловили изворачивающуюся молодую алхимчку. Госпожа Гиранди придирчиво осмотрела пойманную Далию и собственноручно расстегнула ей две верхние пуговки на мантии.
– Да нет у меня никакого чувства вины, и никогда не было! – возмутилась Далия, застегивая пуговки.
Мэтресса Долли, госпожа Гиранди и Долорес подталкивали ее к комнате Фри-Фри. В коридоре, ведущем к мансарде Фриолара, Далия вцепилась в косяк чужой двери, категорически отказываясь участвовать в заговоре. Донья Долорес деловито распахнула ей ворот мантии, вытащила карандаш из прически молодой мэтрессы, расправила локоны по плечам.
– Я не стану его соблазнять! – приглушенно – из соображений конспирации – завопила Далия.
– Надо, – твердо и убежденно ответили три дамы. Мэтресса Долли добавила: – Как это – не станешь?! Еще скажи, что ты его не любишь…
– Нет, конечно! Он меня вчера тараканами в анабиозе накормил; практически никогда не спорит… Правда, тети у него занимательные… Но совершенно другая, чем у меня, плоскость исследований! – задумалась Далия, и три университетские гарпии протащили ее по коридору к лестнице на мансарду. – Да поймите же, я люблю не Фри-Фри, а сапиенсологию и Питбуля!.. – всё еще оправдывалась Далия, когда ее подпихивали на последние ступеньки.
Госпожа Гиранди обрызгала Далию духами, донья Долорес торопливо разрисовала ей губы помадой. Долли с истерическим надрывом в голосе напутствовала ее, обняв напоследок:
– Ну, Далия. Вперед. За Короля, Кавладор и Алхимию!
И шесть дамских рук втолкнули Далию в каморку Фриолара.
* * *
Фриолар, присев на краешек сундука, разбирался с его содержимым. На Далию он посмотрел неприветливо.
Мэтресса несколько раз – вроде как случайно – толкнула дверь, убедилась, что эти три сговорившиеся грымзы а) ее подпирают, и б) их подслушивают. Выпрямилась и, придав себе самоуверенный и гордый вид, прошлась по комнате.
– Итак, – начала она уверенно. – Вижу, что ты еще не прекратил совершать глупости.
Фриолар достал из сундука сверток, развернул устроенную на длительное хранение в промасленную тряпицу кольчугу и принялся придирчиво рассматривать ее звенья.
– Фри-Фри, ты не должен этого делать.
– Далия, я не собираюсь спорить с тобой, – устало проговорил молодой человек.
– Нет уж, дорогой, поспорь! – вспылила мэтресса. – Поспорь! И я объясню тебе, насколько ты не прав! Это уму не постижимо! Вызывать на дуэль – и кого?! Университетского профессора! Магистра натурфилософии! Это ж удар по всему Университету! Позор! Это погубит нашу – не только твою, но всего высшего учебного заведения – репутацию, когда станет известно, как некоторые профессора обращаются с некоторыми аспирантами! Да к нам никто учиться больше не придет!..
Фриолар достал из сундука меч, прикинул его вес, попробовал, удобно ли лежит рукоять в ладони. Сделал пару круговых движений кистью. Придирчиво оценил остроту лезвия.
– Представь, что скажет его величество, когда узнает об этой истории, – понизила голос Далия. – А ведь он непременно узнает, сыщики министра Ле Пле не даром хлеб жуют, – и что тогда? Думаешь, его величество скажет: «Правильно, господин Гийом, так и надо отсеивать непригодных для дальнейшего обучения», или похвалит тебя, за то, что ты, видите, вступился за честь прекрасной дамы? Конечно, – Далия присела на краешек стула и телячьим скромным взором посмотрела на Фриолара. – Я очень благодарна тебе, что ты вступился, но право, это ж не достойно интеллигентного человека – бить кому-то морду! Можно было словами объяснить, насколько он не прав!
