Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"

Автор книги: Лана Туулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 68 страниц)

Другими словами, собственного здания Министерство Чудес так и не получило, поэтому его величество на время предоставлял магам, заклинателям, предсказателям и святым братьям (да-да, и сестрам, конечно же!) одну из своих резиденций. Благо, короли Кавладора никогда не страдали от жадности.

Его величество Лорад Восьмой вообще разрешал Министерству Чудес хранить отчеты и проводить производственно-магические совещания в Королевском Дворце – король, занятый войнами, там редко появлялся. При короле Гудеране работников Министерства попросили переехать сначала в замок Фюрдаст, – летнюю королевскую резиденцию. Потом, когда подросли малолетние принцессы Анна, Дафна и наследник кавладорской Короны Арден, королевское семейство стало проводить в Фюрдасте самое жаркое время года, а «чудикам» отдали Охотничий замок в предместьях Талерина. Всё равно, король Гудеран охоту не слишком жаловал, а Роскар и без замка прекрасно охотился на всё, что рычало, кусалось или рогатело не по-детски.

Итак, мэтр Лотринаэн, не взирая на протесты Далии, телепортировал алхимичку в Охотничий замок. И нечего так ворчать! Вот гляди – природа, листья зеленеют, дубы растут, белочки по веточкам скачут… хочешь поохотится? Вот арбалет. Бери, я сейчас высвистаю жертву. Олень тебе подойдет?

– Что, долго думали, как принца Роскара от этих мест отвадить? – хмуро уточнила Далия, когда Лотринаэн чуть ли не силком вложил в руки дамы оружие, издал условный свист, и на полянку перед замком вышла трепетная (в биологическом смысле) лань. Лань проникновенно смотрела огромными печальными глазами на «охотницу», и Далия чувствовала, как у нее в желудке сворачивается грустной слезой съеденная на завтрак ветчина.

Полуэльф захихикал и, взяв посох, как копье, под мышку, проводил Далию наверх, в приемную патронессы Министерства Чудес, ее высочества Ангелики.

Фантом-секретарь, колыхающийся на сквозняке лиловым сгустком, тихим голосом предупредил мэтрессу посетительницу, что придется немного подождать.

Ну что ж, пожала Далия плечами. Подождем.

До полудня мэтресса гуляла по коридорам Министерства – в отличие от Министерства Спокойствия, здесь половина коридоров заканчивалась тупиком, а сотрудники летали сквозь стены. Правда, так же не обращали внимания на посетителей. На правах принадлежности к алхимикам – патронируемому Министерством Чудес сословию – Далия изучала плакаты, развешенные в приемной принцессы и на дверях соседних кабинетов. Изготовлены плакаты были – некоторые из бумаги, некоторые – из очень хорошей, плотной бумаги, на которой текст читался, а не висел в воздухе, издеваясь над законами тяготения; а некоторые лозунги были созданы магически и перемигивались искорками с читателем, превращаясь в желтые рожицы и расплываясь жизнерадостными улыбками.

Потом Далия решала загадку, что означают железные решетки, которыми украшен Охотничий замок? Как-то странно! Решетка, перекрывающая вход в крепость, или даже подъемные ворота – это понятно, а здесь… Лотринаэн, смущенно, озираясь по сторонам, прокомментировал шепотом: понимаешь, мэтресса, иногда в Министерстве Чудес случаются… э-э… внутренние разногласия. А решетки крепкие и вмонтированы в каждый поворот. Пока металлические прутья расплавятся, пока то да сё – сцепившиеся по очередному магически-мистически-чудесному вопросу «коллеги» успеют помириться. Или запас Силы израсходовать, а без Силы много не навоюешь… И астрологов, опять же, иногда просто жалко «Лесным рогом» гвоздить… нет, не угадала – «Лесной рог» – это такое заклинание Четвертого Начала, издающее очень громкий долгий низкий рёв, его иногда еще «Ревунчиком» называют, от него стены трясутся, а если энергии побольше вкатить – можно даже камни крепостей дробить. А ты чего подумала? Далия, может быть, объяснишь, что смешного ты нашла в обыкновенном звуковом резонансе?

Где-то к часу дня мэтресса заскучала. Да и наряд, выбранный в спешке, доставлял неудобства. Сказать по правде, Далия мечтала появиться перед очами Большого Начальства во всем блеске – новенькой шелковой мантии, в новеньких туфельках, с прической… Зря, что ли, госпожа Нийя Кордсдейл в прошлом году подарила Далии очень красивые серебряные шпильки для волос? И вот, здрасте, приехали! На шпильках обнаружились отпечатки напиных зубов, шелковую мантию пришлось спешно гладить… Ворочая тяжелым утюгом, мэтресса поняла, насколько заблуждается, решив предстать красивой и счастливой алхимичкой перед унылой и безрадостной патронессой. Пришлось начать процесс одевания заново.

Отыскать старую мантию, с плохо застиранным чернильным пятном… эй, где же она? Блин, Напа! Навела гномьи порядки! Увы, Лотринаэн торопил, и Далия была вынуждена пойти другим путем. Чтобы ухудшить свой внешний вид, она сбегала к Джое, воспользовалась пудрой девушки, перешнуровала платье, совершенно исказив очертания фигуры, и даже надела синие хлопковые чулки. Конечно, под мантией и платьем не видно – но поверьте, Далия их чувствовала.

К двум часам дня Далия поняла, что чулки – это самая страшная пытка, придуманная человечеством. В шелковой мантии было жарко, да и шелк давно помялся, пудра с мэтрессы осыпалась, прическа растрепалась – никаких карандашей не хватало, чтобы вернуть ей пристойный облик… О боги, да где же эта принцесса?! Лотринаэн телепортировался куда-то, как уверял позже – в собственный кабинет, заниматься жутко важными магическими делами, хотя Далия начала подозревать, что у него какая-то интрижка с милой магэссой Хлоей – сапиенсологиня как-то имела счастье поспорить с ней относительно природы человеческого Разума.

Чтобы отвлечься и не скучать, Далия принялась рассеянно просматривать единственное присутствующее в приемной патронессы Министерства чтение – серые листочки с полуслепым текстом. Сие творение называлось «Вестник Ч-ситуаций», издавалось раз в месяц и повествовало о разнообразных чудесах, случившихся в Кавладоре и соседних землях. Выходила в белый свет газетенка обалденным тиражом – пять экземпляров: для короля, министра Спокойствия, министра Золота, придворного мага,[13]13
  К сожалению, служащие Министерства Чудес еще не достигли соглашения по поводу, кто именно является самым главным вершителем чудес, т. е. министром. Главный чародей? Самый святой отец? Мать? Брат или другой родственник? Э-э… Простите, а как Там, Высоко, относятся к утверждению его/ее кандидатуры? Что насчет главного астролога? Нет, побить – это понятно, другие предложения есть?
  Пока не достигнут консенсус, считается, что придворным магом назначают не только за красивые глаза, пусть и отдувается. Да, и, пожалуйста, пришлите в Министерство нового патрона – руководить нами без лишних скандалов…


[Закрыть] и вот – для приемной Министерства Чудес.

Приблизительно в половине третьего фантом-секретарь внезапно оживился, мэтр Лотринаэн, скучающий с Далией за компанию, учуял какие-то силовые потоки, встрепенулся; потом мэтресса, прислушавшись, различила звук приближающихся шагов, чьи-то голоса…

Фантом-секретарь втянулся в двери кабинета патронессы, вернулся и шелестящим тихим шепотом пригласил Далию войти.

– Ваше высочество, – присела алхимичка в церемонном реверансе. Получила дозволение проходить ближе, прошла к письменному столу и принялась за подробное изучение патронессы Министерства Чудес, ее высочества принцессы Ангелики из династии Каваладо.

Странная принцесса Ангелика женщина. Тридцать лет ей есть, а на лице так все сто тридцать написаны. Губы поджаты в вечной иронии, левый глаз прищурен, по векам разбегаются тонкие, но упрямые морщинки, пальцы выжидающе пощелкивают, будто отмеривают на невидимых счетах ваши проступки и провинности. Всему остальному – худощавой фигуре, потрясающему лиловому платью удачного покроя, одновременно напоминающего алхимическую мантию и что-то очень изысканное, из высокой эльфийской моды, тонкой нити жемчуга, сложной прическе, драгоценностям вокруг головы и шеи – всему этому можно позавидовать, но вот лицо… Вроде бы, обыкновенное лицо – правильный овал, большие глаза – особенно правый, матово-белая кожа, темно-русые волосы с очень редкими серебряными ниточками, но вот поверьте – одного взгляда принцессы достаточно, чтобы заменить сок пяти крупных иберрских лимонов.

Принцесса вежливо выслушивала, что шептал ей фантом-секретарь, скользнула взглядом по «наряду» мэтрессы – та каждой клеточкой своего организма ощутила миллиард ниточек, которая его (организм) согревала, – потом Ангелика отчего-то встревожилась.

– Так вы из Университета? – в голосе принцессы прозвучали пронзительные нотки. Мэтресса Далия скромно покаялась, что да, она имеет некоторое касательство к высшему учебному заведению королевства Кавладор. Секретарь продолжал занудствовать, но Ангелика нетерпеливо махнула рукой, прогоняя его. Потом повернулась к Далии и, к некоторому удивлению алхимички, вдруг сменила тон – став совершенно тихой, мурлыкающей и даже, как ни странно это звучит, заискивающей.

– Хорошо, что вы заглянули, мэтресса..?

– Далия, – еще раз представилась алхимичка. И на всякий случай сделала еще один реверанс.

– Ах, оставьте эти условности! Прошу вас, присаживайтесь!

Мэтресса почувствовала, что ее пристально разглядывают. И порадовалась – отчасти, но порадовалась – сползшим чулкам, косо сидящему платью, мятой мантии и потрепанной прическе.

– Я, кажется, встречала ваше имя в отчете министра Ле Пле.

– Хм? Отчете? – не поняла, о чем идет речь, алхимичка.

– Да. Вы не волнуйтесь, я обо всем рассказала Гудерану, и он обязательно примет меры. Уже принял. Не беспокойтесь.

Далии показалось, что какая-та часть растворенной в макроэргическом пространстве реальности информации проскользнула мимо ее мозга.

– Простите, ваше высочество. Мне кажется, я что-то не так объяснила. Понимаете, я пришла по поводу денег на ремонт башенных часов, они сломались…

– Конечно! – истерически подпрыгнула Ангелика, выхватила из рук оторопевшей Далии пергамент с прошением мэтра Григо о дополнительном финансировании, подскочила к столу, единым росчерком пера начертала свое имя, и только потом прокомментировала: – Конечно, мы выплатим компенсацию и за выбитый Роскаром зуб, и за сломанные нашим братом часы! Поймите же, мэтресса, – повернулась принцесса к Далии. – Мальчик не хотел ничего дурного! Он просто никак не научится соизмерять свою силу с… с…

– С социальными условностями, – подсказала мэтресса. Против требований этикета и внутренних моральных принципов, она смотрела на подписанный документ с той жадностью, с какой смотрят голодные лягушки – на стайку мошек.

– Именно! А в остальном – Роскар милейший молодой человек! Ах, если бы вы знали, какой он милый, добрый…

– Отзывчивый, – не кривя душой, поддержала принцессу Далия. – Рыцарственный. Благородный.

– Конечно, у него бывают иногда всплески… э-э…

– Гуморального возмущения? – подсказала мэтресса.

– Да! И ему бывает трудно… хмм… – Ангелика задумалась, подыскивая слово. Привычка профессионального сапиенсологического словоблудия пришла на помощь:

– Трудно удерживать внутренние нейроэндокринные интенции до появления в перцептивном поле безусловного противника? – мэтресса состроила печальную сочувствующую физиономию. – Понимаю, понимаю…

– Он совершенно не хотел бить вашего сотрудника! – воскликнула принцесса. – Кстати, кого он у вас, в Университете, избил?

– Ночного библиотечного сторожа, – ответила Далия, осторожно, потихоньку, вытягивая из рук патронессы Министерства Чудес официальный пергамент.

– Мне очень, очень жаль! – продолжала страдать ее высочество. – Просто так иногда бывает – человек почему-то не может сдержаться, и сам не замечает, как у него в руках оказываются чужие зубы!

– Известный факт, – согласилась мэтресса, пряча документ в надежное место, под платье. – Отражен во всех статистических невероятностях: из ста жеребят один хромает, сколько оборотня не корми – всё равно в лесу поужинает, у семи нянек дитя без глазу…

– В семье не без Роскара, – печально подхватила Ангелика.

И обе дружно закивали головами, признавая справедливость данного комментария к мироустройству.

Тут в пределах досягаемости двух активно понимающих друг друга дам материализовался фантом, а после его таинственного шелестения из-под пола кабинета Ангелики появился столик, уставленный серебром, хрусталем и яствами.

– О! – воскликнула ее кавладорское высочество. – Обед! Мэтресса Далия, могу ли я вас угостить? Прошу вас, присаживайтесь. Простите, я заставила вас ждать – в школе для девочек, при Ордене Акимании Дельфийской, случился ма-аленький инцидент…

– Никогда не была в школе для девочек. И просто не представляю, что же там могло случиться, что потребовалось ваше компетентное вмешательство?

– Представляете, туда забрел медведь. Ну, естественно, перепугался до потери шерсти, сбежал из Ордена, в полном помрачении рассудка добрался до леса – и там встретился с пробегающими по окрестностям оборотнями. Оборотни были заезжие – супружеская пара волков путешествовала на юг, в Ла-Фризе; рев медведя они недослышали, подумали, что он говорит со странным акцентом…

– Как пить дать, волки получили фрагментарное домашнее образование, – сурово поджала губы Далия.

– А я о чем! – согласилась Ангелика. – Это ведь уму не постижимо – в наш просвещенный век терроризировать целую школу волчьим воем – только потому, что вам показалось, будто девочки носят меховые шубки, чтобы издеваться над нашими лесными собратьями!

– Так, стоп, – притормозила Далия и решительно отставила бокал с вином. – Я что-то пропустила? Откуда взялись меховые шубки? Лето ж на дворе.

– С занятий по домоводству, – отмахнулась принцесса. – Акиманки учат добросовестно – сначала как овцу поймать, потом – как ее остричь, потом шерсть спрясть, там чего-то связывают, подшивают… Ну, конечно, монашки там нормальные, некоторые вообще не слишком с учебой заморачиваются, поэтому прядут девочки абы как…

– Вот! Вот он, корень бед! – обвиняюще высказалась мэтресса. И сурово наставила на ее высочество бокал вина. – Эти не доучивают, другие занятия прогуливают, а в итоге?

– Что – в итоге? – перепугалась Ангелика. Механически долила в бокал собеседницы вина, потом добавила себе и, заслушавшись, опустошила до дна.

– В итоге из тихих, скромных девочек вырастают… Я даже вслух не могу сказать, кто. Представляете, что может получиться, если не заниматься воспитанием подрастающего поколения, как следует? Сейчас я вам всё расскажу! Одиннадцать дней назад моя коллега, мэтресса Аббе, предложила мне сопровождать ее с группой студентов на полевую экскурсию. Надо помочь – я всегда с охотой помогу. И вот сторожу я трех студенток, оставшихся на моем попечении, сама, не жалея сил, бегаю по лугу, ищу редчайшее кавладорское насекомое, до сих пор избегавшее участи стать украшением энтомологической университетской коллекции, – полуночную саранчу, как вдруг вижу – проезжает мимо черная-пречерная карета, запряженная парой черных, как похмельный дацкий понедельник, лошадей…

5. День Грома

18.39

А между тем коварная Вселенная щелкала шестеренками, настраивая небесные сферы именно для воздействия на Университет королевства Кавладор.

Выпестованные преподавателями и исследователями кафедры ботаники заросли колыхнулись и выпустили на свет разгорающегося заката ахроматичную Джою и насупленную Напу Леоне. Гномка почесала у фасонистого шлема правый змеиный клык, задумчиво фыркнула, оценивая в качестве объекта проникновения лабораторию мэтра Карвинтия.

– Он что, сам эти доски сколачивал? – презрительно скривилась гномка. Джоя задумалась – вообще, с точки зрения теоретической сапиенсологии, дацианка представляла занимательнейший объект. Разумная деятельность у нее протекала не хорошо и не плохо, а иногда и не всегда в тему. Так вот, Джоя задумалась над вопросом, сам или же с чьей-то помощью соорудил сарайчик мэтр-погодовед; еще ее занимала проблема свинки, грозно хрюкающей из загончика, а также утка, хлопающая крыльями и вызывающая бурю в пруду. А нетерпеливая остромыслая Напа уже задала следующий вопрос:

– Джоя, а ты уверена, что мэтр Карвинтий нёс именно Далию? что-то подозрительно тихо. Не в привычках мэтрессы разрешать себя кулём транспортировать и не комментировать процесс переноски! Мы же далеко были, может, ты не все хорошо рассмотрела?

Джоя пожала плечами.

– Мне показалось, что я узнала мантию мэтрессы Далии. Ту самую, где чернильное пятно плохо отстиралось. Значит, Карвинтий нес ее. Ну, так мне подсказывает интуиция…

Напа нахмурилась. Таинственный процесс, называемый людьми и эльфами «интуицией», представлял загадку для гномов. Нет, вы только представьте себе – догадываться, предполагать, антиципировать… О боги! нет, чтобы высчитать статистическую закономерность на основе анализа предшествующих фактов! Самым же парадоксальным было то, что интуитивно мыслящие человеки иногда оказывались правы; следовательно, надо принять факт существования интуиции за одну из постоянно действующих переменных Вселенной и опираться на него, составляя формулу для вычисления собственной кривой эффективности… «Кривой», в данном случае, следует считать постоянно убегающую вверх линию на графике коэффициента полезности, а вовсе не целенаправленный, энергичный, прямой, как удар молота, характер деятельности представителей гномьих кланов.

– Надо действовать, – решительно сказала Напа. – Отвлекаем, пробираемся и захватываем.

– Кар! Кгарр! – оглушительно прокомментировала ворона с ближайшего дерева.

Пять минут спустя в окрестностях метеорологической лаборатории послышались крики:

– Помогите, помогите! – причитала Джоя. Впрочем, ей бы не помешало взять пару уроков истерического мастерства у знаменитой Изольды – причитания были скорее формальными, чем убедительными. Зато громкими. – Помогите, на меня надвигается атмосферный фронт! Помогите, здесь сейчас дождь начнется!

– Карр! Кр-кря-крряя-кукареку-каррр! – поддерживали Джою вороны и прочие птицы.

– Помогите! – позевывая, напрягалась студентка, стараясь, чтобы ее крики, издаваемые с середины мостика, были услышаны в сарайчике-лаборатории мэтра Карвинтия. – Помо… Здрассте, мэтр Цюцевв, – вежливо поздоровалась Джоя с господином, которого обнаружила за своей спиной.

Почетный доктор философии, завернутый, по случаю торжественного заседания Королевского Археологического Общества, в чистую сухую тогу, плюс на голове квадратная шапочка с кисточкой и бронзовкой, не ответил. Он внимательно посмотрел на Джою. Потом закинул голову вверх – бронзовка зажужжала и взлетела, натянув нитку – и внимательно посмотрел на небо. Джоя тоже посмотрела. Увидела, как сгущаются тучи – не только непосредственно над ней, но вообще по всему небосводу. Подождала, пока Цюцевв выпустит из плотно сомкнутого рта хоть один комментарий, не дождалась, и решила действовать по плану, утвержденному гномкой.

– Помогите, у меня тут погода испортилась!

Дверь сарайчика скрипнула, и из образовавшегося проема высунулось напряженное карвинтиево ухо.

– Помогите… – без всякого энтузиазма продолжала Джоя.

Тут мэтр Цюцевв – для него, как и для любого философа, влияние Небесных Сфер надо высчитывать с максимальными коэффициентами, другими словами, изменения атмосферных фронтов на его тонкую, чувствительную и абстрагированную натуру действовали с повышенным давлением, а если выразиться еще проще – в голову ему взбрело, а бронзовка с шапочки подтолкнула – прыгнул в пруд. Джоя испуганно взвизгнула, мгновенно сублимировавшись из состояния отстраненного во взаправду-испуганное:

– Он же утонет! Спасите! Он же зомби распугает! Помогите-ееее!!!

Отзвуки всполошенного девичьего голоса потонули в свисте внезапно поднявшегося ветра.

Не известно, какая из приманок подействовала сильнее – крики Джои, организованный Напой подручными средствами, то есть деревьями, черным плащиком и собственными щечками ветерок, или все же барахтанье и вопли тонущего Цюцевва, но мэтр Карвинтий все-таки выглянул из своего убежища. И бросился к мелкому, но коварному алхимическому прудику. Опять же, Алхимия в нашем лице не располагает достоверными фактами, чтобы утверждать, кого именно метеоролог собирался хватать и исследовать – Напа Леоне не оставила ему даже доли секунды на размышление. Отважная представительница клана Кордсдейл выкатилась на мостик, подтолкнула разинувшую рот Джою и уверенно отволокла ее в сторону. А подбежавшему к краю искусственного водоема Карвинтию гномка немного помогла, чтоб не мешкал – мэтр Цюцевв уже захлебывался. Ладно, учитывая, как глубоко возмутился клан Кордсдейл, узнав, что, оказывается, его, плюс кланов Моргенштерн и Анкенштрек, выдохи создают туманы в родном Ллойярде, скажем правду – Напа подтолкнула мэтра метеоролога со всей нечеловеческой силы.

Карвинтий и выползший на берег, как доисторическая любопытная рыба, Цюцевв сцепились руками, мантиями и бултыхнулись.

Джоя и Напа за это время уже добежали до сарайчика-лаборатории. Сорвали дверь с петель, вошли – а называя вещи своими именами – вломились, и увидели увешенное схемами и картами, пропахшее мятой пустое помещение.

– Далия? – осторожно позвала Джоя. Напа, задышав тяжело, по-драконьи, бросилась проверять, нет ли в лаборатории тайников. Разбила письменный стол алхимика, прошла насквозь стулья, добралась до двери, телепортировалась на другую сторону привычным гномьим способом, то есть на молекулы разнеся разделяющее рудокопа и искомый объект пространство. – Далия! – испуганно вскрикнула студентка, увидев содержимое коморки – узкий топчан, тощий тюфячок и что-то в мантии. – О, что с ней случилось? Неужели мэтресса умерла?

И столько чувств, надрыва и поэзии было в вопле, что Напа не решилась рявкнуть в ответ. Она просто ответила:

– Джоя, посмотри внимательнее. Это не Далия, наша мэтресса малость побольше будет, – чтобы подтвердить свои слова, гномка подошла ближе к сколоченному из грубых досок топчану[14]14
  Согласно последним исследования мэтрессы Розанны, спать на жестком полезно. Согласно экспериментальным данным мэтра Мориарти (Ллойярд, Восьмой Позвонок) лучше умереть сразу.


[Закрыть] и ткнула пальцем в небольшое, размером… скажем, размером с кошку, нечто, завернутое в алхимическую черную мантию. Мантия действительно была испачкана в чернилах, тут интуиция Джою не подвела; но одеяние явно не имело отношения к мэтрессе Далии. Хотя бы потому, что на подкладке располагался ярлычок «Собственность мэтра Карвинтия».

В ответ на тычок гномьего пальчика нечто, завернутое в мантию, зарычало нечеловеческим голосом.

– Духи! – восторженно воскликнула Джоя. – Призраки! Правильно мне Николас говорил – водится у вас в Университете настоящий призрак, а я не верила!

– Джоя, какие призраки? – недовольно заворчала Напа. – Оно ж материальное и осязаемое, а призраки наоборот. Точно-точно, проверено на практике. Моя бабуля в Орбурне двадцать лет одно привидение кормила, а оно так сквозь стены и просачивалось, и ни к какой работе его приспособить не удалось… Кажется, я знаю, кого поймал этот противный погодный мэтрус, – гномка уверенно подхватила сверток и принялась разматывать его, пока не показалась перепуганная кошачья полосатая морда. – Роджер! Бедненький!

Принадлежащая Библиотеке жертва похищения, трясясь крупной дрожью, приникла к заботливой гномке в поисках сочувствия и человеческого тепла и сделала попытку вонзить коготки в ее панцирь. Вот-вот, сбежавший выкормыш «Алой розы», Черно-Белый Кот, коллекционируя претензии семейства кошачьих к гномьему роду, всегда был недоволен недосягаемостью тела своей хозяйки…

– А зачем мэтру Карвинтию кот? – решила выяснить Джоя. Напа пожала плечами – да кто ж этих мэтров угадает? Потом придирчиво прикинула вес Роджера. Хм, фунтов семь, может, восемь… Маловат, однако, по сравнению с Черно-Беленьким. Нет, такого котика раскормить до размеров охотничьего леопарда будет проблематично…

– Холода… предсказывать, – раздался мертвенный хрип от порога.

Напа и Джоя, застигнутые врасплох, подскочили. Роджер вырвался и, ведомый инстинктом самосохранения, рванул вверх по гномке и дальше по стене, уходя от преследования.

Перепачканный тиной, украшенный водорослями и висящим за спиной мэтром Цюцеввом, Карвинтий сделал обреченную на провал попытку догнать ускользающего предсказателя. Разумеется, промахнулся, скинул философа с плеч и зло воззрился на разгромивших его алхимическое святилище посетительниц.

– Я этого так не оставлю, – наставил он зеленоватый от одноклеточных обитателей водоема палец на Джою и Напу. – Я буду жаловаться! Я вам устрою…

Гномка и студентка бросились искать поддержки и защиты друг у друга. Обнявшись, они застыли посреди каморки и с ужасом смотрели, как приближается разгневанный алхимик. Потом Джоя увидела за спиной мэтра нечто, что разительно изменило выражение пудры, покрывавшей ее лицо:

– Ну, слава богам! Наконец-то я вижу хоть что-то нормальное…

Напа нахмурилась, отклонилась от студентки, всматриваясь в появившуюся на пороге фигуру, Джоя, как уже говорилось, расплылась в довольной улыбке, и мэтр Карвинтий счел необходимым бросить скользящий взгляд назад – просто, чтобы убедиться, что его не разыгрывают.

В конечном итоге, мэтра-погодоведа подвела его любимая мята – не цари в лаборатории ее удушающий аромат, он бы учуял незваного «гостя» гораздо раньше. Тухленький осклизлый серый зомби, весь в водорослях и тине, коряво перешагнул порог и, вытянув руки, направился к Карвинтию.

– Ааа!!! – закричал алхимик. И сбежал – сквозь восточную стену сарая.

– Напа! Куда ты меня тащишь? – возмутилась Джоя, которую Напа протащила через западную стену.

– Подальше.

* * *

19.02 Если верить географам, запад есть запад, а восток находится совершенно в другой стороне; но статистическая невероятность не врет, утверждая, что самая неожиданная случайность происходит именно тогда, когда вы и помыслить боитесь, что она случится.

Выбежав из противоположных стен сарая, Напа, Джоя и Карвинтий столкнулись буквально через десяток тролльих шагов, на узкой тропинке. Ну, естественно, девушки завизжали, мэтр подумал, что его догнал внезапно раздвоившийся-располовинившийся зомби, и тоже потренировал легкие…

Напа, как потом она оправдывалась, решила, что надо действовать жёстко, иначе злопамятный мэтр от них не отстанет. И бросилась на Карвинтия, угрожающе поблескивая шлемом в виде змеиной головы.

В это же время – если верить хранящимся в колодце записям госпожи Ребекки, которые она начала вести после превращения свого зятя-«убийцы» Монгела в чаровника Легнома – ради обеспечения алиби, если вдруг свершится обратная реконструкция его личности – столицу Кавладора накрыл грозовой фронт. Такое случается жаркими летними днями – вот, только что, царил удушающий зной, и вдруг – насекомые забывают жужжать, ласточки переходят на бреющий полет, муравьи с криками «Спасайся, кто может!» запечатывают свои муравейники, налетает порыв ветра, другой, третий; домохозяйки стремглав несутся снимать развешенное для сушки белье, а куры просто несутся – в надежде, что их экспансивная стратегия стремительного размножения сможет выиграть эволюционную лотерею… Если говорить коротко и по существу – именно спустя две минуты после семи вечера стало ясно, что грозы не избежать. Сумерки сгустились, тучи прибежали – и, как уже упоминалось, в прилегающих к Университету ботанических зарослях серебро змеиного черепа блеснуло, надвигаясь на мэтра Карвинтия.

Разум несчастного алхимика выключился. Остались инстинкты. Два, как утверждают некоторые любители копаться в мотивах чужого поведения. По первому из инстинктов Карвинтий высоко подпрыгнул, уходя от встречи с приземистым змееголовым существом, и рванул прочь, выбрав, повинуясь второму из подсознательных побуждений, то направление, которое задавала Джоя. У Джои наверняка имелись свои собственные мотивы бежать прочь; только, знаете ли… изучать причины, по которым жители Сумрачного острова поступили так или иначе – занятие бесперспективное и невыгодное.

Гномка, упавшая на тропинку, поднялась, фыркнула, пожалела – в который раз за день! – что не взяла с собой секиру, и бросилась догонять студентку.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить – конечно же, мэтр Карвинтий подумал, что гномка бежит за ним, а не за Джоей, а потому не стал останавливаться…

* * *

19.43

Джоя бежала – легко, грациозно, радостно, как только может бежать счастливая семнадцатилетняя юность, не обремененная излишними размышлениями о выбранном Пути или научной специализации. По дорожкам мимо алхимических лабораторий, по полю для дуэлей и инженерных испытаний, по коридорам, по солнечным часам, по другим коридорам, по легкому мостику, соединяющему главный корпус и башенку кафедры горных изысканий, по аудиториям, по коридорам, по моргу, по книгохранилищу и подкопченному залу заседаний Большого Совета, по столу госпожи Гиранди и по спящему после обильных возлияний Гринчу, по словарям и по доказательствам геометрических теорем… Тонкие ножки несли подкованные сапожки, полы черной приталенной мантии (мэтресса Долли не далее, как вчера осудила дацкую моду на алхимические одеяния, и велела Бургвайссеру, торговцу мантиями, привезти для нее что-нибудь похожее, но более солидного размера) весело развевались, коллекция украшений позвякивала и самопроизвольно посвистывала, и мы не соврем, если скажем, что студентка наслаждалась жизнью. Кафедра эльфийской литературы, кафедра иностранных языков, забитая огромными гвоздями и крест-накрест заваренная стальными балками (причем каждая из балок несла на себе потрясающую коллекцию священных символов разнообразных Орденов)[15]15
  Без намеков, просто ради информации. Уж если запрещать Магию Смерти, подумал однажды утром король Гудеран Десятый, то с чего бы оставлять в покое мертвые языки, особенно те, которыми пользовались демонологии и некроманты? Дискуссия о целесообразности вышеуказанного политического и, с прискорбием вынуждены констатировать, антинаучного шага продолжается.
  В Университете королевства Кавладор с года Веселой Вдовы действует долгосрочная программа «Оживи мертвый язык!» Студентам предлагается выполнить легкие пятнадцать практических занятий и получить сертификат, что отныне они являются полноценно-живым носителем не-окончательно-мертвого языка. Похвалы и поощрения со стороны преподавателей запечатанной кафедры мертвых языков гарантируются.


[Закрыть] кафедра мертвых языков, приветливо распахнутая кафедра человеческой медицины, кафедра классической алхимии, кафедра современной фармакологии (которую сторожили два злых буренавских волкодава, ненадолго присоединившихся к алхимической гонке), празднующая кафедра истории…

– Что это было? – спросил мэтр Григо, когда вслед за стремительной черной тенью мимо широко распахнутых дверей кафедры проскочили два царапающих пол волкодава и мокрая фигура с тревожной одышкой.

Мэтр Никант пожал плечами, мэтр Диаз по обыкновению ответил, что то была «Прекрасная женщина, просто прекрасная!», а перенервничавшая мэтресса Долли, для которой оказались лишними последние пять бокалов вина, повисла на шее господина ректора и, пользуясь отсутствием мэтрессы Розанны, зарыдала, какая прекрасная у них получилась конференция… Пусть случился небольшой пожар – но, Долли готова повторить вслед за мэтром Диазом – прекрасная, просто прекрасная!..

Господин ректор почувствовал, как что-то в Университете происходит без его ведома, сгрузил Долли на завкафедрой и вышел проверить, что да как.

К тому времени Джоя порхала где-то в районе Библиотеки.

На некотором расстоянии от студентки бежала Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл. Гномка катилась серебристым упрямым шариком, то увеличивая темп передвижений – когда надо было спустится с очередной лестницы, то, наоборот, замедляясь и почти останавливаясь – когда организм Напы вдруг вспоминал, что находится в условиях экстремальной эксплуатации уже двадцать часов подряд и требовал перезагрузки и передышки. Впрочем, перенапряжение и общая усталость – не те мелочи, которые способны помешать достойным гномам довершить начатое, не сдавалась и Напа, тяжело пыхтела, подсвистывала фамильным кордсдейловским носом, вспоминала родню погодоведа незлым тихим словом и бежала, громко стуча подкованными каблуками, вслед за Джоей.