Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"
Автор книги: Лана Туулли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 68 страниц)
– Странные фантазии у человека…
– А вот посмотрите, мэтресса – здесь доносы госпожи Ребекки, – Клеорн протянул стопку исписанных листов, судя по объему – краткий конспект хроник гномо-эльфийских сражений. – Если бы Монгел хотя бы свою тещу довел до логического завершения – вот не поверите, сударыня, я бы его оправдал и лично ходатайствовал о смягчении приговора. Мы ведь за ним следили! Четыре стажера, сменяя друг друга, ходили, как привязанные, в течение недели – потом в слезах прибежали ко мне, потому как однажды утром Монгел подошел познакомиться и в красках поведал, какой смертью умерли шпионы нынешней ночью… Может, его все-таки запереть?
– Куда? – всполошилась Далия.
– Ну, – изобразил Клеорн что-то с длинными рукавами, завязанными крепким узлом на спине. – Есть же богадельни всякие.
– Через два дня к вам прибегут лекари и сиделки с известием, что Монгел угрожает – теперь уже им, – философски пожала плечами госпожа Алхимик. – Тут нужно придумать что-нибудь другое… Что-нибудь… хм-м… убойное!
Клеорн развел руками, показывая, что предложение Далии он еще не понял, но уже принял.
– Например?
– Я думаю, – ответила Далия и стала барабанить пальцами по столу. – У меня есть идея, – наконец, проговорила мэтресса. – Возможно, даже хорошая…
– Слушаю вас, сударыня, – благоговейно склонил голову инспектор. – Уверен, ваша идея гениальна.
Далия не спешила верить лести:
– Гораздо более вероятно, что последствия моей идеи будут аморальными или противозаконными. Но если вы так настаиваете, конечно, я расскажу свой план, как приструнить воображение тишайшего господина Монгела.
* * *
Два часа спустя, обговорив, пересмотрев, поспорив и утвердив окончательный вариант монгелоцентрированного воздействия, Далия летящей походкой покидала здание Министерства.
Посреди столпотворения ответственных и серьезных хранителей Спокойствия королевства Кавладор, у нижнего края лестницы, связывающей этажи официального здания, стоял странноватый господин и по-прежнему, экстатически и самозабвенно, покрывал поцелуями печать черного сургуча на официального вида пергаментном свитке.
Тут уж алхимичка не выдержала, и, выхватив карандаш и блокнот, подскочила, чтобы задать несколько вопросов:
– Скажите, любезнейший, а… – Далия пощелкала пальцами у уха счастливчика. Тот не прореагировал и снова приложился губами к официальной печати. – А! А! а! – произвела акустическое воздействие мэтресса, общелкивая радующегося субъекта с разных сторон.
Тот с упоением продолжал лобызать сургуч и пергамент. Чмок – печать, чмок – документ. Чмок – печать, чмок – снова документ, чмок…
Далия сделала попытку как-то рассмотреть, что, собственно, за пергамент вызвал столь бурную реакцию. Подлезла счастливчику под руку, изогнулась, прищурилась – но сумела разобрать только обрывок слова – ага, руна «скай»… руна «фахт»… а это что за закорючка? а, руна «ингер». Вместе получается «сфи»…
– Сфинкс, что ли? – спросила саму себя мэтресса.
– Где сфинкс? – мигом откликнулся проходивший мимо серьезный бородач в кирасе и стальной каскетке.
– Не знаю, – застенчиво улыбаясь, развела руками Далия. – Пролетел мимо – вот, бедолагу заколдовал, и улетел… И где теперь крылатого гипнотизера сыскать?
Шуточка про «пролетевшего сфинкса» была особенно популярна в Унивеситете для определения алхимиков, подобных… хмм, ну, чтоб далеко за примером не ходить, хотя бы мэтрессе Далии. Когда к ней в руки попадала очередная энциклопедия, ее отстраненно-оглушенный вид и отсуствие реакции вне напечатанных крупным шрифтом раздражителей, по слухам, как раз соответствовали дозе гипноза, излученного на жертву крылатым магическим существом.
Бородачу, по всем университетским традициям, полагалось рассмеяться шутке, или, может быть, попытаться пошутить в ответ, но сотрудник Министерства Спокойствия повел себя совершенно иначе. Он достал из кармана свисток и принялся неистово свистеть. Как по команде… хотя почему «как»? Точно следуя полученным при вступлении в должность инструкциям, сотрудники Министерства Спокойствия – сыщики, шпионы, полицейские, следователи, палачи, дознаватели, сторожа, охранники, головоломы, головотяпы, штатные чтецы мыслей и вольнонаемными осведомители, бросились оказывать организованное сопротивление возможному противнику.
Как по мановению волшебного посоха, в руках шнырявших по Министерству чинов оказались щиты и дубинки. Кто-то подкатился под лестницу, и наставил служебный арбалет вверх, под потолок. Кто-то спешно баррикадировал двери по правой стороне коридора, срывая с петель дверцы с противоположных проемов. Кто-то с визгом «Спасай документы!!!» ворвался, разбив преграды, в ближайший кабинет и принялся швырять из окон шкафы с отчетностью.
Спустя две с половиной минуты Далия осталась единственным неспрятавшимся человеком в Министерстве – конечно, кроме целовальщика, но его можно было смело сбросывать со счетов.
Как на грех, вверху, под потолком второго этажа, мелькнула тень перепуганного голубя, и тут же стала мишенью для огненного шара, электрического разряда и десятка арбалетных болтов.
На Далию и целовальщика посыпалась отбитая штукатурка. Пока мэтресса думала, а не завизжать ли ей, или, может, не мелочиться, и попробовать обморок, ее невменяемый сосед пришел в себя, недовольно спросил «Что за демонские штучки?», стряхнул с драгоценного пергамента пыль и отправился восвояси. Мэтресса поспешила следом за ним, на выход, усиленно делая вид, что она забредала в Министерство абсолютно случайно.
Еще немного постояла на улице, наблюдая, как два знакомых амбала с риском для жизни (жизни министра, разумеется), эвакуируют из здания, «подвергшегося атаке сфинкса», господина Ле Пле. Министр Спокойствия яростно вцепился в каменного дракончика, который украшал карниз окна кабинета, и категорически отказывался выбрасываться со второго этажа. Охранник-левый, отбросивший на время спасательных работ шипастый моргенштерн, подталкивал Ле Пле поближе к свободе, и, следовательно, к спасению (и, подумаешь, к какой-то там черепно-мозговой травме!). А охранник-правый сражался с кем-то внутри кабинета министра. Далии с улицы был не виден атакующий противник, но копье, даром что иноземное и экзотическое, свистело, рассекая воздух, сверкало, ловя лучи солнца, совершало опаснейшие выпады, и вообще… Далия, конечно же, в отличие от того же мэтра Фриолара, даже не притворялась специалистом по фехтованию, но ей понравилось.
* * *
Полночь. Министерство Спокойствия.
Темнота кончилась.
Несчастный господин Монгел, связанный по рукам и ногам, подслеповато заморгал, когда таинственные незнакомцы стащили с его головы холщовый мешок. Беспощадные похитители включили магический фонарь и направили яркий поток света прямо в лицо бедолаге-счетоводу.
– Отвечать! в глаза смотреть! Не мешкать!! – заревел раненным медведем первый из похитителей – мужчина выше среднего роста и более, чем среднего, плотного сложения.
– Отвечайте, или мы загоним вам черепашек в… под… – фальцетом поддержал товарища по преступлению второй.
Первый похититель шикнул на второго, и черепашья угроза временно отвернулась.
– Я вас внимательно слушаю, – чуть спокойнее повторил похититель (тот, что поплотнее), сел за письменный стол, подвинул чернильницу и стопку бумаги. – Признавайтесь.
– А… а в-в чем? – трясясь и икая, пролепетал Монгел.
– В своих преступлениях. Коллега, – подал знак своему сообщнику похититель.
Коллега порывисто подлетел к столу, навис над сжавшимся в комочек подозреваемым обвиняющим знаком вопроса и высоким ломающимся голосом прокричал:
– Кто убил саламандру госпожи Ребекки?!!
– Не я! Нет, не я!! – заплакал маньяк-самоучка. – Нет! Я не убивал ее! Она сама умерла, от старости!
– А вот наш свидетель уверяет, что дело было иначе, – весомо шевельнул усами обвинитель-похититель. – Мэтр, образуйте свидетеля.
Мэтр послушно «образовал»: стена помещения, куда похитители доставили маньяка-сновидца, вдруг заискрилась, отодвинулась в сторону, и из глубин каменной кладки выплыла госпожи Ребекка. Монументальные семь пудов веса, роскошная копна седых кос, собранных на макушке в затейливое гнездышко – где, в соответствии с писком столичной моды трехлетней давности, сидела фальшивая птичка, – обтягивающее лимонно-желтое платье и, для полного комплекта, веер, силой дуновений вполне способный заменить гномий горн.
Господину Монгелу стало плохо, и он медленно пополз со стула вниз.
Госпожа Ребекка медленно приблизилась к перепуганному зятю и обвиняюще скривила ярко накрашенные сливовой помадой губы.
– Мама! – заверещал Монгел, молитвенно сложив руки, – Мама, не трогал я вашей саламандры! Она сама в погреб заползла! Я ее туда не ронял! Мама, простите, я не хотел! Я только за простоквашей в погреб пошел, жарко было, холодненького захотел, а саламандра ваша туда сама скопытилась!.. – и незадачливый «маньяк» разразился бурными рыданиями.
– Нет у саламандры копыт! Врешь, врешь, и не краснеешь! – попытался возразить мэтр, но сник под выразительным взглядом коллеги.
– Будем оформлять протокол, – буднично объявил первый из «похитителей». – Мэтр Лео, свидетельницу…э-э… изолируйте…
– Сей момент, – волшебник сделал короткий пасс рукой, и стена вернулась на прежнее место, а свидетельница буквально растаяла в воздухе. Впрочем, господину Монгелу было не до того – он давился от рыданий, слезы текли из него потоком, смешиваясь с другими жидкостями, которые тоже не желали оставаться внутри тщедушного трясущегося тела.
Инспектору Клеорну пришлось потрудиться: Монгел столь охотно сознавался во всех преступлениях, на которые только намекал господин сыщик, что у того руки устали записывать. Пришлось привлечь мэтра Лео – тот наставил на официальный документ клякс, долго тренировался Призывать муравьев, чтоб они выгрызли лишь испорченный кусок страницы, и не тронули чего-то остального, потом пришлось воспитывать Лео…
Где-то к двум часам ночи громилы-охранники подхватили Монгела под мышки и поволокли в камеру. Жена и теща, трепетавшие в коридоре, дружно схватились – одна за горло, другая – за грудь, – когда увидели несчастное создание, умытое слезами.
– Господин инспектор! Господин инспектор! за что ж его? – простонала госпожа Токиата, но ее супруг ответа уже не услышал. Его унесли за угол, потом – в подвал, потом, коротко раскачав за плечи и ноги, швырнули в камеру и с грохотом закрыли дверь на огромный ржавый засов.
– Слышь, убогий, – окликнули Монгела какие-то незнакомцы, когда шаги охранников стихли. – Ты кта таков будешь?
– Я?.. Монгел, счетовод, – пролепетал «маньяк», поднимаясь с усыпанного отдельными чахоточными соломинками пола. Поморгал, привыкая к сумраку. Наконец, различил очертания нескольких сидящих фигур и медленно, придерживаясь за стену, побрел к ним.
Тяжело опустился на свободное местечко.
– Слышь, счетавод! – вульгарно растягивая гласные, продолжил любознательный обитатель камеры. – За чта тебя сюда? Баранки варавал, чта ли?
Серые фигуры дружно загоготали. У Монгела остатки души попытались найти остатки пяток – увы, те уж давно превратились в мелкое сито…
– За… за убийство, – заикаясь, пролепетал бывший счетовод.
– Харош гнать! – не унимался любознательный. – И каво ты убил-та? Личную казявку?
– Двадцать семь человек, – тяжело вздохнув, сознался Монгел. – Не считая тех, с кем я был знаком заочно.
Минуту в темной камере царила тишина, потом грянул дружный гогот.
Практически сразу же дверь камеры распахнулась, заметались ярко-белые лучи волшебных фонарей, какие-то люди – судя по звуку шагов, люди большие, в кольчугах и вооруженные до зубов… Хотя последний пункт трудно было установить на слух – но помогли удары, которые охранники щедро раздавали направо налево.
Через какие-то секунды, когда с весельем было благополучно покончено, Монгел понял, что его приковали к стене за кольцо, надетое на запястье; другим заключенным повезло то меньше, то больше: кого-то просто отбросили к стенке, кого-то приковали всеми возможными способами, кому-то обеспечили потерю сознания до утра и щедрую головную боль после…
– Не беспокойся, – произнес один из миротворцев, когда с нейтрализацией обитателей камеры было покончено. Поднес волшебный фонарь, осветил лицо Монгела и произнес кровожадно: – Вот он, наш убивец… Ничего, до утра ты здесь никого не убьешь, а утром…
И выразительно, так, чтобы Монгел понял, что имеется в виду, почесал ребром ладони собственную шею.
Мог бы и не стараться – у несчастного счетовода уже не осталось сил, чтобы паниковать. Он тихо потерял сознание.
Когда он пришел в себя, по углам камеры шелестел тихий шепот:
– От оно как… Хлипкий, мелкий, а тудыть! Двадцать семь человеков завалил! Да столько же гномов, пятерых троллей, а гоблинов – и вовсе без счету…
– Еха как судьба человека шкандыбает! Такой бы из него горлорез получился, а уже не, – громкий звук всасывания бывшего обеда из зуба, – хана… Волки позорные, спокушники наши, такого человека под топор подставили!..
Услышав из этого «достоверного» источника, что завтра его ожидает казнь, Монгел еще раз потерял сознание – теперь уже до утра.
Десятый день месяца Паруса
Ощущая подрагивание в коленях, Монгел покорно позволил снять себя с цепи и перенести наверх, на первый этаж, в кабинет сыщика. Хозяин кабинета – тот самый, усатый и представительный, который вчера похищал несчастного счетовода, ругался с мэтрессой Далией. Как догадался Монгел после нескольких услышанных фраз, мэтресса протестовала, что приговор убивцу вынесен без ее участия, что она еще не закончила подробный анализ личности и комплексов приговоренного, что ей чихать на торжество справедливости – пока Монгел не разобрался со своим подавленным Я, казнить его не обязательно, не нужно, и так далее.
В итоге господин Клеорн рявкнул, грозно встопорщив усы:
– Хотите его изучать? Пожалуйста! У вас полчаса времени, пока я найду штатного специалиста по наказаниям.
– Скажите, инспектор, – осведомилась Далия, с карандашом и блокнотом наготове ожидая ответа: – Насколько часто вы заменяете понятие, имеющее резко негативный смысл и употребляемое в отрицательном контексте, служебным эвфемизмом?
Инспектор прорычал что-то, плюнул и ушел.
Мэтресса подскочила к Монгелу и потянула куда-то.
– Быстрее! Нельзя терять ни минуты!
– Что… куда… зачем…
– Это ваш последний шанс, сударь! Скажите честно, вы виновны?
– Да… я…
– Нет, нет! Я не требую признаний! Я лишь прошу – пожалуйста, загляните в свою душу – и скажите, вы действительно лишили жизни всех своих жертв?
– Я хотел этого. Иногда сны бывают такими реальными! – низко повесив голову – чтоб успеть начувствоваться шейный остеохондроз, до тех пор, пока топор не прекратит траты на костоправа и растирания, – ответил несчастный «убивец».
– Дорогой господин Монгел, это ведь так естественно – ведь во снах мы проживаем то, что нам не суждено прожить в настоящем макроэргическом пространстве реальности! – с доброй улыбкой лектора ответила Далия.
– А что такое…
– Не отвлекайтесь. Сознавайтесь – вы убили, или лишь желали убить?
– Желал, – печально сознался Монгел и заплакал.
Далия возвела очи горе, потрясла руками, призывая богов быть свидетелями ее долготерпения, потом подошла к стене, свободной от шкафов и сейфов, легонько ее толкнула – и стена, предусмотрительно разобранная бригадой очарованных Алхимией и сапиенсологиней гномов, развалилась на отдельные кирпичи. Монгел от удивления позабыл о слезах.
– Бежим! – коротко скомандовала Далия и потянула бедолагу за собой.
С другой стороны разрушенной стены мэтрессу поджидал степенный гном-строитель. Он уважительно поддержал алхимичку при прыжке через каменную груду, подтолкнул Монгела, который в страхе замешкался; потом бригадир заорал на подчиненных – что вы, пиво пить сюда нанимались, или давайте все же поработаем! Скрытые пылью, поднятой декоративно-ремонтными работами, беглецы рванули прочь от оплота законности и добронравия.
– Никогда в жизни не встречал такого хлипкого и внушаемого типа, – заключил инспектор Клеорн, наблюдая за совершающимся побегом из окна второго этажа. – А вы?
– Служебная информация не подлежит разглашению! – бодро крикнули два охранника, сидящие на карнизе под окном. Правый крикнул чуть громче, поэтому не удержался на узком выступе (или хитро прищурившийся каменный дракон его подтолкнул) и сорвался вниз. Левый сумел восстановить равновесие, отдышался, посочувствовал товарищу, приземлившемуся в цементный раствор, потом жалостливо посмотрел на Клеорна и ответил:
– Всяко бывало…
* * *
Дотащив Монгела до «Алой розы», Далия впихнула его в бывший обеденный зал, уронила жертву полицейского произвола на стул и перевела дыхание перед тем, как разразиться длинной напыщенной речью:
– Господин Монгел! Я знаю, что вам нужно сделать! Значит, так. Во-первых, вы меняете имя и внешность, называетесь, допустим…допустим, господином Легномом. Во-вторых, вы меняете место жительства – я уже договорилась с вашей тещей, она предоставит вам на лето загородный домик, в котором когда-то жили ее родители. Потом – в-третьих – вы меняете образ жизни – больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не рассказываете первым встречным о своих снах!
– а? – попытался поспорить Монгел-Легном, но мэтресса знала, как профессионально давить на психику.
– Отставить споры! Рассказывать можно отцу Джерому…
(Из кухни донесся вопль Джои: «Запускайте, запускайте!») В дверь ресторации осторожно постучались, и в обеденный зал спокойно, не теряя достоинства, прошествовал священник Ордена Отдохновения Ночного.
Следом за ним, не дожидаясь персонального приглашения, к присутствующим присоединился загорелый, темноволосый молодой человек лет двадцати шести, в костюме горожанина – разве что взгляд у господина был необычный, нахальный, настойчивый и целеустремленный.
– Или вот, господину Бронну, – представила указанную персону Далия. – Очень, очень надежный человек! Смело рассказывайте ему свои фантазии!
– Ага, – включился Бронн, лучась обаятельно-настоятельной улыбкой: – Можете даже убить меня – только в своих снах, разумеется!
Далия и отец Джером вежливо рассмеялись.
– Но… – проблеял Легном. – Мне же надо на что-то жить! как же – я ведь потеряю работу!
– Не беспокойтесь, я уже всё обдумала!
С кухни послышалось какое-то шебуршание, потом дверь отворилась, и в обеденный зал вошел мэтр Лотринаэн. Далия сердито нахмурилась, и Джоя с Напой, активно подслушивающие ход событий, переползли за дверной косяк и прикинулись кастрюльками.
Маг тем временем уже объяснял выпавшему в осадок Монгелу-Легному, раскачивая перед глазами «пациента» кристалл магического посоха:
– Все ваши коллеги верят, что вы скрылись в неизвестном направлении! Они принимают вас за другого человека! Они знают, что вы Легном, человек смирный и тихий! Вы не Монгел, который рассказывает свои фантазии первому встречному! Вы Легном, который добросовестно исповедуется священнику и общается только с женой, тещей, детьми, и самыми близкими друзьями…
– И сотрудниками газеты «Талерин сегодня», – подсказал Бронн.
– И сотрудниками газеты, – охотно повторил Лотринаэн. Сделал несколько пассов, повертел посохом, отчего глаза Монгела закрылись, голова закачалась на тонкой шее, потом волшебник поколдовал еще немного.
Отец Джером кисло следил за магическими манипуляциями и рассеянно крутил в руках символ своего Ордена – диск, раскрашенный стремящимися к центру черно-белыми спиралями. Очевидно, перед внутренним оком священника проходили недели и месяцы, насыщенные яркими человеко– и не-только-человеко– убийственными фантазиями прихожанина. Далия почувствовала необходимость сказать слова утешения:
– Не тревожьтесь, отче. Бронн мечтает о карьере сочинителя, так что, пока не допишет роман, от Монгела просто так не отстанет. А ведь, кроме Бронна, в столичной газете полно других амбициозных журналистов, да и газете надо публиковать какие-то новости – не беспокойтесь, на вашу долю достанется самая чуточка исповедей.
Отец Джером немножко приободрился.
Очередным заклинанием Лотринаэн сменил «Легному» цвет волос, добавил жирку на талию, подумав, изменил цвет лица с изжелта-бледного на легкий румянец, потом подумал, и у жертвы обстоятельств выросли уши, потом подумал, и…
– Не увлекайся, мэтр, – остановила мага Далия.
– Да ладно тебе! Мне – пустяк, а Токиата нам всем потом спасибо скажет.
– Что, давно не нарушал Закон о Магии, самовольно вмешиваясь в жизнь разумного существа? – съехидничала Далия. – Или тебе так хочется еще пару лет своей жизни потратить на его терапию? Давай, телепортируй его отсюда. Напе пора приступить к приготовлению обеда. У меня тоже дел по горло…
Мэтр Лотринаэн прочитал еще несколько заклинаний (отец Джером, видимо, почувствовал какие-то магические потоки, потому как удивленно поднял брови), исчезнул Монгела, потом, объявив, что вернется после того, как еще раз поговорит с господином Джиобарди, телепортировался сам.
Бронн аккуратно записал всё, чему был свидетелем, сложил блокнот в карман – но тут же достал и с трепетным ожиданием подскочил к вошедшему в ресторацию инспектору Клеорну.
– Господин Клеорн, как вы прокомментируете побег из Министерства Спокойствия самого известного преступника всех времен и народов?
– Он скажет, что такого преступника не велено брать живым, – возмутилась Далия и принялась выпихивать Бронна вон. – Иди, сочиняй свои новости! Брысь отсюда, а то покусаю!
– Эх, мэтресса, где ж ваша тонкость и сочувствие! Я ж еще даже не завтракал. О, идея, напишу-ка статью о журналисте, умирающем с голоду – может, жалованье прибавят? – но вместо того, чтобы взяться за карандаш, Бронн взялся за Напу, и та повела его к столикам на мостовой, куда уже брела Полин с подносом.
– Гм… Мэтресса? – скромно откашлялся Клеорн, когда прочие посетители «Розочки» отправились по своим делам, и они с Далией остались наедине.
– Вы по поводу Монгела? Спасибо вам за помощь, инспектор! Думаю, что о результатах можно будет говорить не сразу, должно пройти дней семь-девять, чтобы сказать, подействовала ли терапия… Мэтр Лотринаэн обещал лично обновлять заклинания внушения! Я думаю, что всё получится, – немного бессвязно принялась благодарить и объяснять произошедшее разволновавшаяся Далия. Клеорн подкрутил усы, мимоходом отметив, как легкое смущение украшает мэтрессу:
– Не беспокойтесь, сударыня. Если Монгел примется за старое, и опять начнет баламутить народ пересказами своих снов, у меня в Министерстве лежит подписанное им признание – загремит на каторгу, как миленький.
– Не слишком ли это жестоко? – затрепетала глазками Далия. Клеорн взял мэтрессу за руку и проговорил срывающимся голосом:
– Если дело дойдет до суда, думаю, король учтет, что Министерство Спокойствия и я, как его служащий, действовали исключительно из соображений самозащиты. Кстати, о личной безопасности… Гм-м, Далия… А чем вы заняты сегодня вечером?
– Монографией, – с чарующей улыбкой ответила Далия. Клеорн, не зная, как соперничать с Алхимией, растерялся.
Обмен проникновенно-загадочными взглядами прервала вернувшаяся Напа. Она деловито подошла, хлопнула Далию по той части тела, до которой только и могла дотягиваться, – мэтресса ойкнула, – а гномка громким шепотом напомнила:
– Ты уже его спросила? Спроси еще раз!
– О чем вы хотели меня спросить? – поинтересовался сыщик.
– Понимаете, Напа Леоне хотела навестить своих родственников в Ллойярде, а, знаете ли, там была некая двусмысленная история с его величеством Тотсмитом…
– И персиками, – кивнул Клеорн. – Слышал.
Напа грозно нахмурилась и снова ткнула Далию – на этот раз под коленку. Та поморщилась, но не сдалась:
– Можно ли как-то посодействовать, поспрашивать, походатайствовать, чтобы Напе разрешили проезд в Уинс-таун? Недолго, хотя бы на неделю! И она даст слово, что не будет заниматься резьбой по мрамору и любым другим декоративно-прикладным искусством!
– Я посмотрю, что можно сделать, – ответил Клеорн и, раскланявшись, отбыл.
– Зачем ты напридумывала всяких сложностей? – грозно спросила Напа Далию. – Нет, спасибо, конечно, я соскучилась по маменьке и папеньке, но я-то ведь хочу не в Ллойярд, что я, родителей собственных не видела? Я хочу поехать в Эль-Джалад! и начать там охренологические раскопки!
– Напа, успокойся. Во-первых, если я хоть немного разбираюсь в мужской психологии, Клеорн сделает тебе разрешение на пересечение границы Кавладора в любом направлении, действующее неограниченно долго, а если очень повезет – он и меня в твою подорожную грамоту впишет без лишних вопросов.
– Это хорошо! Я бегу паковать вещи! – подпрыгнула от восторга гномка. Далия перехватила ее за воротник:
– А во-вторых, – добавила мэтресса, понизив голос. – Ты, как всегда, забыла главное.
– А что у нас главное?
– Тссс!!! Конспирация!!!
– Ага. Тссс, – громовым шепотом скомандовала сама себе Напа. – Конспирация! – и на цыпочках, осторожно, громко скрипя сапогами и половицами, отправилась в свою каморку, прикидывать, нужно ли что прикупить для дальнего путешествия.
Два дня спустя Далия возвращалась после того, как посетила с дружественным визитом конюшню полка королевской гвардии и скормила обещанные два фунта морковки серому умбирадцу господина Шантильона. Договаривались алхимическая и копытная стороны об одном фунте, но мэтресса не стала жадничать и делить. Морковкой больше, морковкой меньше – для сапиенсологии тьфу, ерунда. К тому же Далия обнаружила, что ее появление вызывает у хозяев лошадей крайне странные реакции, и дала себе слово прийти еще раз, с сапиенсологическим оборудованием, и всё подробно изучить. На заметку: взять Гыртрчака, тролля-лаборанта, а то он без присмотра мэтра Питбуля совсем зачах, – даже попробовал устроиться барабанщиком в какую-то молодежную музыкальную группу; запастись веревками, чернилами и Напой. Веревки – Напу связывать, а то она и тут начудит…
На подступах к «Алой розе» мэтресса была атакована неизвестным. Среднего роста нелепый человечек с букетом увядших колокольчиков наперевес бросился к Далии и принялся восхищаться ее умом, неземной красотой, алхимической компетентностью и чем-то еще, кажется, фасоном черной мантии. После секундного замешательства сапиенсологиня с некоторым удивлением опознала в господине Монгела-Легнома. Да, это был он – отъевшийся, чуть успокоившийся, с развесистыми слоновьими ушами, в черном парике и с фальшивыми зелеными очками на носу.
– О, мэтресса, позвольте вас отблагодарить!
– Позволяю, позволяю… отдайте уже этот веник!
– Всё ради вас, мэтресса!
– Ну, господин Монгел, рассказывайте. Как ваша жизнь? Удалось ли обмануть сослуживцев? как вас, беглеца от правосудия, встретила супруга? Сняться ли вам сны того же, угрожающего окружающим, содержания?
Монгел, трепеща от восторга, поведал, что всё в порядке. Сны снятся, еще более занимательные, чем прежде. Тайный советник Джиобарди старого сотрудника в Легноме в упор не признал, коллеги косятся, но он, в соответствии с инструкциями Далии, молчит и рассказывает сновидения только жене, теще и Бронну – такой милый молодой человек! Ловит каждое слово и подробнейше всё записывает! С супругой они помирились – она тоже иногда странно на него смотрит, но стоит Легному завести разговор о ночи в камере, как Токиата начинает рыдать, просить прощения и уверять, что никаких доносов ни она, ни ее маменька не писали, и вообще, никого арестовывать не просили… Госпожа Ребекка завела вместо погибшей «потухшей» саламандры щенка орберийской овчарки, и требует, чтобы песик приносил тапочки Легному, как главе семьи. Зачем? Да кто эту Ребекку знает? Песик хороший, тапочки жует не часто, вот минувшей ночью приснился – только не мертвый, а наоборот, вполне живо и радостно гонял с лаем свою пожилую хозяйку вокруг колодца. Что бы это значило?
– Даже не могу решить, что сказать в первую очередь, – задумалась Далия. – Знаете ли, ведь толкование снов – область сразу нескольких наук и прикладных специальностей. Есть астрологическое толкование, есть руническое, есть кофейное…
– В последнее время, – гордо заявил господин Монгел, – я доверяю только алхимическому.
– Похвально, похвально.
– И знаете, мэтресса, – оглянувшись по сторонам, добавил бывший страдалец, дотягиваясь до уха Далии. – Раз уж зашла речь о необъяснимом и алъхимическом… Под утро мне приснился совсем уж странный сон.
– И какой же?
– Будто мы с вами стоим в часовне. Мою драгоценную Токиату только что отпели, и я лично запер ключом дверь в их фамильный – с госпожой Ребеккой – склеп. Вы, мэтресса, такая красивая, ну такая красивая!.. Отец Джером нас венчает, а мэтр Лотринаэн рыдает и вытирает нос вашей старой черной мантией. А я, простите за вольность, мэтресса, в одной рубашке, замерз, как собака, и потому вы берете меня за руку…
– И что? – подозрительно спросила Далия.
– И тут меня жена разбудила, – с ностальгическим вздохом ответил Монгел. – Я ей утром сон рассказал, она сразу в слезы… А я так сразу подумал: мэтресса Далия сумеет объяснить мои сновидения, она ведь умная и понимающая, она сразу же скажет, что означает это сон, – Монгел истово воззрился на Далию, видимо, ожидая, что у нее из рукавов мантии вдруг выскочит стая белых кроликов.
Перебрав в уме наиболее возможные интерпретации сна неизлечимого пациента, Далия с трудом сохранила нейтрально-вежливое выражение лица и принялась спешно изыскивать пути отступления. И тут очень кстати увидела, как по противоположной стороне мостовой бредёт печальная Изольда.
– Простите, сударь, я вынуждена прервать нашу увлекательную беседу. Вот идет моя подруга, она, кажется, еще в большей беде, чем вы сейчас.
Далия, делая вид, что не замечает прилепившегося к краю ее мантии Монгела, подбежала к Изольде и изобразила сочувствие и внимание к ее проблемам:
– Изольда, дорогая! Ты столь печальна! Что-то случилось?
– Ах, Далия! Ты не поверишь! Меня бросил этот изменщик, кавалер Шантильон!
– Как?! – наигранно удивилась Далия. Монгел шепотом повторил вопрос, видимо, его фантазия отказывалась принять, что кто-то может по доброй воле отказаться от шикарной стройной блондинки. – Он тебя бросил? Опять?!!
– А, ты уже в курсе? – заплакала Изольда. Вытерла глазки и носик ажурным платочком. – Оказывается, он уже расставался со мной в прошлом году, сразу после того, как женился на Матильде! А я как-то забыла, что у нас был роман… И он не напомнил… О, как я несчастна! – зарыдала Изольда. – Мое сердце застыло от горя! Кто меня обогреет?! Кто меня спасет?!
Далия, не теряя времени, отскочила на два шага и притянула к себе Монгела:
– Слышали?
– Что?
– Контрольные слова: обогреет, сердце, женитьба, да еще у Изольды начинается насморк, она плачет и утирает нос платочком – всё как в вашем сне.
