Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"
Автор книги: Лана Туулли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 68 страниц)
Генерал Октавио Громдевур оказался перед непростым выбором: кого же атаковать первым? Сфинкса, который, теряя высоту из-за раны в плече, вот-вот должен был опуститься на дорогу? Троллей, которые вывернули из-за дальней скалы и бросились на арбалетчиков? Или же четырех мельтешащих под ногами нищих, смутно напоминающих квадратным, чересчур мускулистым для здешних крестьян телосложением кого-то, кого Октавио очень хорошо знал?..
Подумав – милая Ангелика частенько трепала Громдевура по щетинистой щеке и приговаривала, что любит его за высокий интеллектуальный потенциал, – генерал выбрал самую значительную мишень. Мага-чернокнижника, стоящего по колени в траве, рядом с булькающим котлом и начитывающего, судя по шевелящимся губам, очередное проклятие. Генерал набычился, наставил копье и цокнул, посылая коня в атаку.
– Что это было? – глупо вытаращил глаза арбалетчик, глядя, как генерал, разогнавшись, пронзает копьем то место, где только что стоял маг – учуяв опасность, чернокнижник подлетел ввысь на десяток локтей. А генерал, не сумев вовремя затормозить мощного породистого конягу, протаранил травные заросли, синий полыхающий свет, оставшийся на месте мага, споткнулся о корягу – и…
– Свинкса!!! – заорали сзади, и арбалетчик отмер, вспомнил, что является участником боевых действий, отпрыгнул к валуну и поднял оружие к плечу, прицеливаясь. На место, где только что был генерал, упал раненый, но не мене грозный крылатый полулев.
Что-то мелькнуло сверху, и арбалетчик, шепча молитвы, съежился в своем убежище. Еще две твари! Ах вашу свинксову мать, поналетели тут… И, чтоб жизнь бравым воякам окончательно не показалась сладкой малиной, откуда-то поперли грозно рычащие тролли.
Когда закончился запас стрел, воплей, тролльего рыка и машущих сфинксовых крыльев, арбалетчик поднялся из-за валуна и осторожно посмотрел вокруг. Трех троллей, помятых и раненых, связывали и воспитывали древками копий по затылкам, один чернопятый неподвижно лежал на земле – что поделать, таков естественный отбор… Траву чернокнижникову благополучно вытоптали, свинксы, чтоб их, куда-то смотались, из своих вроде никто не умер, ну, синяки, порезы, шишки, это бывает…
– Эу, – спохватился солдат и дернул десятника: – А где ж генерал?
– Где-где! – фыркнул он.
Но на зов генерал не отозвался. И под скалами не обнаружился. И на портрет принцессы, Ангелики, нарисованный острием стрелы на ближайшем валуне, не откликнулся.
– Что ж мы принцессе-то скажем? – причитали герои.
– Исчез он, и усё! – подсказывал десятник.
– А может, его чернокнижник с собой унес? – подал идею арбалетчик.
Десятник поскреб заросшую жесткой русой порослью грязную щеку, прикидывая вес генерала, его доспехов, коня, возможности худосочного мага… Арбалетчик тоже подумал, и понял, что сказал глупость.
– Так ведь их высочество спросят, почему ж чернокнижника не поймали, обратно генерала не забрали. А где ж чудило это искать теперь? Ты, можа, знаешь? Не… Значит, и где генерал наш, не знаем. Не знаем мы, и усё! – отринул идею подчиненного десятник. – И на том стоять насмерть!
Ну, не знаем, так не знаем… Солдаты сурово насупились, искренне надеясь на то, что когда-нибудь отыщется храбрый человек, способный разгадать тайну исчезновения генерала.
* * *
«Монтийский крест», сейчас
– А-ааа! – отчаянно закричали охотник, рыбарь и отшельник, наступая на опешившего мага. Засвистела веревка… Застучали копыта…
Копыта?
Охотник обернулся, увидел, как на него прёт цыц, как-то успевший сменить лохмотья на стальную кольчугу, шлем, раздобыть коня, меч и копье. Монтиец испугался и предпринял отчаянную попытку спрятаться сам в себя, упал во вдруг образовавшуюся посреди дороги травку – колючая, сволочь! Конское копыто стукнуло о землю буквально в паре дюймов от его головы, и охотник понял, что пора сматывать удочки.
Рыбак и отшельник, гораздо более опытные в подобных делах, уже давно поняли уникальность и ответственность текущего момента и действовали в соответствующем направлении. Один юркнул под камень, расплющившись в банный лист, второй вывернулся и побежал назад – но тут же вернулся, громко вопя о каких-то бабах…
Нашел же время…
Нет, не так: нашел же баб! Даже здесь, сейчас!
Но не успел охотник восхититься пронырливостью и удачливостью собутыльника, как чуть не потерял собственную челюсть: бабы оказались ненатуральные, а свинксовые! Две полубабы-полукошки выпорхнули, преследуя верещащую добычу, сверкая яркими зелеными гляделками, растопырили когти на передних лапах, собираясь вонзиться человеку в спину… «Отшельник» вопил – пока не от боли, но от страха, размахивал руками; охотник, как зачарованный, вдруг понял, что в его руках сама собой раскручивается веревка – не самое хорошее оружие против атакующего сфинкса – так ведь другого-то нет.
Веревка пролетела, частично задев крыло правой грудастой «кошки», не причинив ни малейшего вреда, но помешав твари разодрать спину бегущего человека. Свинкса оскалилась, зашипела, как кошка – вздернув верхнюю губу, остановилась, предоставив сестре выковыривать из скалы человека, пытающегося забраться в кроличью норку, увидела возвышающегося над «зарослями» охотника…
Расправив сизые орлиные крылья, она бросилась, мягкая, как бархат, и смертоносная, как острый клинок. Куда бежать, где спастись? Ноги подогнулись, и величайший почитатель госпожи Кугль упал в траву, опять восхитившись ее колючестью, жалея только, что колючки эти истинные цыцы в растительном мире и не могут пронзить насквозь крылатую кошку. На него что-то упало – и охотник понял, что умер.
Вокруг что-то происходило – о чем свидетельствовали шипение, стуки, свист, весьма напоминающий арбалетный, возгласы, а охотник лежал, мертвый.
Потом он понял, что его почему-то до сих пор не съели, осторожно протянул руку – и обнаружил, что его прикрывает какое-то странное покрывало. Кожаное? Это что, с цыцева коняги попона упала? Нет, он, вроде как голый был.
Не цыц. А его коняга.
Охотник с опаской открыл глаза. Осмотрелся. Увидел, как в трех шагах от него стоит, приготовившись к броску и потряхивая кисточкой длинного хвоста, гадская свинкса, и снова помер.
Второй раз он воскрес, когда всё стихло окончательно. Открыл глаза, уверился, что всё темно, тихо, чинно и благородно – как и было до появления утром мага с его волшебной палкой, – снял с себя неведомо как прилетевшее гоблиново ухо… Фу, гадость…
И увидел, как цыц – миленький, родной, такой привычный мерзкий маленький цыц, в лохмотьях, косоглазый и сосредоточенный, – прикрываясь ночным временем, волочёт в сторонку бронзовый котел. Охотник еще подумал, что с магом, наверное, что-то случилось, раз он не возмущается разграблением своего имущества.
Да, но ведь грабит-то цыц, а не они!
– эй! эу, рожа твоя косая, ты куда котел попёр?!!! вертай в зад, цыц позорный!
Цыц испуганно обернулся, обнаружил недавнего сообщника и бросился прочь, пыхтя от тяжести заветной добычи. Охотник кинулся за ним. Секунду спустя его нагнали отшельник и рыбак, также возмущенные предательством сотоварища по клубу любителей госпожи Кугль.
Сознавая, как мучительна неизвестность, скажем сразу: хитрого цинца трое монтийцев догнали. Побили. Простили. И с тех пор по воскресным дням собираются вокруг украденной магической собственности, обмениваются закуской, самогоном, куревом, воспоминаниями о былых подвигах, и свято хранят в тайне друг от друга любовь к госпоже Кугль, которая полыхает в их горячих сердцах.
Если вы маг и планируете путешествие в Восточный Шумерет – не откажите в любезности, посетите «Монтийский крест» и подскажите четырем монтийцам, какое действие надо совершить, чтоб к котлу вернулась сила самосвиста и саморазогрева. Пожалуйста.
Рассказ 12. ТРУДЫ И ТАЙНЫ
20-й день месяца Паруса.
Университет
Мэтресса Далия посмотрела на мэтрессу Долли и позволила себе позлорадствовать. Выглядела госпожа Ученый Секретарь так, будто ее пропустили через шинковальную машинку, долго бросали в мусорную корзину, извлекли с помощью слюнявой дворняжки, потрясли, процедили и окончательно выплеснули на помойку за ненадобностью. Госпожа сапиенсологиня уловила отражение ненаглядной себя в оконном стекле и порадовалась, что сегодня и мантия у нее в порядке, и чулки соответствующие, и лицо – такое, как должно быть.
– Держите, – с присвистом выдохнула Долли и бросила на стол стопку бумаг. – Остальное найдете в угловом шкафу, четыре нижние полки, пять верхних и центральную проверьте.
– И что я должна со всем этим богатством делать? – поинтересовалась Далия, сдувая с верхней папки пыль.
– Составить реестр входящих и исходящих документов, сводную таблицу по успеваемости – сначала по Университету в целом, потом по кафедрам, каждый год обучения считайте в отдельности… Так, еще что-то было? – мэтресса Долли почесала рыжий пыльный парик. – Ага! Потом сходите к госпоже Лейле, она обещала подготовить обзор по документации наших коллег из Иберры и Ллойярда. Заберете, проанализируете – вы ж анализировать любите, – и представите на заседании Большого Совета сухой остаток вместе со своими рекомендациями по вопросу усовершенствования системы учета и отчета в нашем славном Университете. Сделаете – можете ехать со своей ассистенткой куда угодно, хоть в пустыню.
– Вы тоже знаете о цели нашего путешествия? – подпрыгнула Далия.
– Конечно. Напа собирается существенно разнообразить кухню «Алой розы». Хотя у нее и так список предлагаемых блюд больше самой хозяйки, – ответила Долли с выразительными обвиняющими интонациями. Наверное, не следовало ей говорить так громко – уважаемая мэтресса вдруг позеленела, схватилась за горло, покачнулась, и, если бы Далия ее не поддержала, рухнула бы в обморок. – Спасибо, – простонала несчастная страдалица некоторое время спустя. – Это всё копченые улитки вашей Напы Леоне, Далия! И зачем я их только ловила, убегали бы себе на здоровье…
Мэтресса Долли причитала и охала весь путь до «экспериментальной кареты скорой помощи», который преодолела, опираясь на плечо Далии. Укладываясь на носилки, госпожа Ученый Секретарь завещала напоследок:
– И не забудьте переписать имена всех студентов – до того, как они разбегутся на летние каникулы! А преподаватели пусть напишут план мероприятий по повышению личной научно-педагогической квалификации! И план работы над очередными монографиями! И…
– Заговаривается, бедняжка, – искренне посочувствовала Далия. И прикрикнула на троллей-санитаров: – Чего ждете? Немедленно несите в реанимацию!
«Экспериментальная карета скорой помощи» поковырялась в носу. Если бы в ее создании не поучаствовал мэтр Питбуль – собственно, именно ему, ллойярдцу, привыкшему всё усовершенствовать, систематизировать и классифицировать, пришла в голову идея, как исправить недостатки настоящей кареты – с лошадью и силуэтом святой Праматери Прасковии на дверке. Недостатков, собственно, было множество – и карета была старенькой, пожертвованной кем-то из выживших больных, и бултыхалась она на каждом шагу, поскрипывала и охала; но мэтр Питубль исправил один, самый существенный – тот самый, вследствие которого в карету приходилось запрягать самую поджарую лошадь. По размерам транспортное средство совершенно не подходило к некоторым улочкам Талерина – столица не в один день строилась, и в ее старых кварталах даже мыши умели уступать узенькую тропинку кошкам. Так вот, мэтр Питбуль предложил использовать для транспортировки больных от места заболевания до пункта оказания медицинской помощи пару троллей. Мгрунчака и Цурька. А что? Надо верить в цивилизацию! Когда-нибудь она и до троллей дойдет, а тут раз – и наготове две хорошо обученные проявлениям милосердия и взаимовыручки особи!
Мгрунчак и Цурьк получили одежду (Далия, случайно присутствовавшая на указанной стадии оцивилизовывания, нахохоталась до икоты); теперь тролли щеголяли в серых форменных куртках (без рукавов) и штанах (с высоко обгрызенными штанинами – ну чего, чего вам? шерсть на коленях примнется же!); а на шее носили жестяные крупные бляхи с изображением королевского герба. Да, и самая важная деталь – грубые башмаки, любовно и старательно извазюканные нежно-розовой краской. Чтоб башмаки не терялись, – увы, цивилизация троллей еще не освоила ни шнурки, ни другие завязочки, – их прибивали к подошвам хозяев дюймовыми гвоздиками.
Так вот. Если бы в создании «экспериментальной КСП» не поучаствовал мэтр Питбуль, к которому Далия питала самое сердечное расположение, если бы Обитель Премудрой Праматери Прасковьи не курировала мэтресса Розанна, обеспечивая всем тамошним пациентам квалифицированную медицинскую помощь, и если бы оба тролля не проявляли похвальное усердие, отлавливая страдальцев по всему Талерину и привязывая их к носилкам, – если бы не всё вышеперечисленное, вряд ли бы Далия сохранила серьезность, глядя, как мутно-бледная Долли отчитывает санитаров за плохое поведение.
Получив от сварливой болотно-зеленоватой пациентки башмаком по голове, Цурьк отмер, оставил нос в покое, подхватил носилки и мэтрессу Долли и бойко застучал стоптанными и обкусанными каблуками по мостовой. Второй реанимотролль сделал попытку подхватить Далию – та профессионально ловко отпрыгнула за тяжелые двери, и побрел за товарищем, высматривая, кому бы еще оказать экспериментальную помощь.
– Ладно, – сказала Далия, потирая ручки. – Один дракон нейтрализован. Теперь проверим второго.
* * *
– А? Что?
– Я спрашиваю вас, госпожа Гиранди – между прочим, в пятый раз! – чтО, по вашему мнению, я должна делать в оставшиеся четыре часа общественных работ? – терпеливо повторила мэтресса Далия.
Как и ожидалось, секретарь ректора проглотила легкую ложь насчет «четырех» часов. Более того, она вообще, кажется, мэтрессу не услышала. Пришлось Далии в шестой раз поднапрячься, спрашивая, и госпожа Гиранди снова ответила:
– А? что?
– Госпожа Гиранди? С вами все в порядке? – с фальшивой заботой спросила Далия. – Вы что, как и мэтресса Долли, переусердствовали с банкетом?
– Кто, я? – отмерла секретарша. – Да как вы смеете сравнивать меня – и какую-то Долли!
Далия сложила руки на груди:
– Метафорически выражаясь, мы все равны – перед Создателями и пищевым отравлением. И люди, и гномы, и принцы…
– Принцы? Где? Где принцы? – засуетилась госпожа Гиранди.
«Ага, – удовлетворенно отметила Далия, – кажется, я не ошиблась в диагнозе». Действительно, факт обнаружения секретаря ректора не на рабочем месте, а в Библиотеке, в непосредственной близости от памятной таблички с изображением Гринчева коренного зуба и кавладорского герба, говорил о многом.
– Вы слышали? – готовясь к информационному саботажу, Далия прибавила в голос интонаций профессионального мошенника: – Принца Роскара наказали за дебош, учиненный в Университете! Говорят, что его величество, крайне недовольный поведением брата, сослал его охотиться замок Фюрдаст.
– И как можно быть недовольным таким лапочкой? – задумчиво вздыхая, произнесла госпожа Гиранди. Далия, осмотревшись по сторонам, сочла необходимым просветить секретаршу:
– Разве вы еще не знаете? Помимо того, что Роскар бьет зубы налево-направо и ломает общественное имущество, вчера он на пару с послом Нгули и ансамблем «Сорок дочерей эмира Кара-бея» устроили вечер отвязных восточных танцев!
– Да неужели! – ахнула Гиранди.
– Ну да. Мне знакомый маг из Министерства Спокойствия рассказывал. А потом Роскар совершил подвиг.
– Какой? – облизнувшись, будто Далия скармливала ей бисквитное печенье, попросила продолжения секретарша.
«Блин! К чему подробности! Всем кавладорцам достаточно, что наш принц просто совершает подвиги! Ну, ладно! Врать, так душевно и занимательно», – подумала сапиесологиня и охотно поделилась информацией с секретаршей:
– Он победил в неравном поединке тролля. Значит, дело было так: возвращается принц Роскар поздно вечером из… ну, скажем, нашего Университета домой, в Королевский Дворец.
– А посол Нгули? – спросила госпожа Гиранди. Далия кивком поблагодарила за подсказку:
– Несёт посла Нгули.
– А одалиски?
– … которого чересчур утомили восточные танцовщицы. И навстречу ему – два тролля. (Мгрунчак и Цурьк, – мысленно уточнила Далия.) И грозно этак требуют: Отдай нам свою жертву, человече! А не то побьем тебя!
– И что? – затрепетала госпожа Гиранди.
– А принц Роскар и отвечает: Ужо вам, изращенцы розовопятые! Не дождетесь! А тролли: Отдай! Нам он нужен! А…
– А принц Роскар им левой пяткой в ухо – кияя!! – завопила в восторге госпожа Гиранди, подскочила со стула и изобразила, какой же удар получил тролль. Далия поразилась до глубины души: оказывается, какая у них ректорская секретарша спортивная дама! – Кулаком по мордасам – хрясь, хрясь, хрясь! Локтем по почкам! Коленкой в зубы! Потом кэээк подпрыгнет и… иияяя!!! – изобразила Гиранди.
С ближайшего стеллажа посыпалась периодика.
– Где-то так, – согласилась Далия. Подняла подшивку газет «Талерин сегодня», задумчиво просмотрела передовицу. То же самое происшествие – но насколько скучным языком оно изложено! У госпожи Гиранди картинки с прискоками получаются гораздо симпатичнее! Хм… – Госпожа Гиранди! Э-эй!
Секретарша отвлеклась от пантомимы Великой Битвы Роскара с Медицинскими Троллями.
– Да, мэтресса Далия? И чем же всё кончилось?
– Вы про битву спрашиваете? Всё хорошо: когда один из троллей упал, нокаутированный принцем, его розовопятый товарищ подхватил бессознательное тело и унес в Обитель Пр… в общем, в обитель предков, или как там ее назвать бы. Короче, все довольны. Кроме принца Роскара, конечно, – добавила коварная мэтресса.
– Да? Почему? как? Чем мы можем помочь его высочеству?
«Заметьте, – наставительно подняла мысленный пальчик мэтресса. – Не я это предложила!»
– Помочь… помочь… – Далия сделала вид, что задумалась. – Госпожа Гиранди! А ведь никто не знает всех подвигов принца Роскара.
– Почему это? Мэтр Филипп и мэтр Люмус постарались, составили полный перечень. «Подвиги от первого зуба до первого глотка», «Подвиги от первого глотка до первой гидры», «Подвиги года Веселой Вдовы», «Подвиги года Серебряного…»
– Бобра? – уточнила Далия.
– Да разве упомнишь всё зверьё, которое даёт названия годам и десятилетиям! Кажется, все-таки был год Серебряного Оленя. Я сейчас попрошу Клотильду принести нам полное хронологическое описание подвигов нашего храброго принца.
– Ну, кто читает эти нудные алхимические записки! – возмутилась Далия. Ответом ей стала тишина и пятьдесят возмущенных взглядов поверх обложек. Мэтресса примирительно улыбнулась библиотечным читателям. – Я, собственно, задала гипотетический, риторический и совершенно не требующий непосредственного ответа, вопрос – и персонально госпоже Гиранди!
– Аааа… – удовлетворились студенты и алхимики. Действительно, секретарь ректора под категорию «читателей и завсегдатаев Библиотеки» не попадала.
– Госпожа Гиранди! – таинственно и торжественно объявила госпожа сапиенсолог. – У меня есть для вас суперпредложение.
– Да? Какое?
– Вы должны представить историю подвигов принца Роскара – в картинках! Чтобы было доступно всем, даже тем, кто еще читать не научился. Конечно, мэтресса Долли старается изо всех сил, пропагандируя блага образования…
– Да что она пропагандирует! – возмутилась Гиранди. – Мэтресса Долли только и может, что читать ярлычки на бутылках!
– Ну, это тоже дорогого стоит. Но не будем о Долли.
– Лучше поговорим о Роскаре. Вы сказали – картинки? но… но… я ведь рисовать не умею!
Облом, подумала Далия, а вслух спросила:
– А что умеете?
– Ну, протоколы писать…
– Не пойдет – еще не везде в Кавладоре царит грамотность.
– У нас же король Гудеран правит!
– Вот-вот, я о том же! Значит, кроме протоколов… – Далия постучала пальчиками по ближайшей столешнице, размышляя. Конечно, протоколы, оно как-то… но, с другой стороны… хотя… а если попробовать…
– Готовить умею, – продолжила Гиранди. Чувствовалось, что ректорской секретарше очень хочется совершить хоть одно великое деяние за свое скучное протокольное существование. И она добросовестно припоминала, чем же вообще, по жизни и ради прославления принца Роскара в частности, может заниматься, – Кофе и булочки с апельсиновым джемом господину ректору всегда обеспечиваю, бутерброды – мужу, детям – мороженое… всегда покупаю… – гладкий лоб секретарши нарушился робкой морщинкой. – Что ж еще я могу? А, пуговицы пришивать умею! Вышивать…
– Отлично! – завопила Далия, не обращая внимания на косые взгляды библиотекарш. – Буренавским крестиком или орберийским бисером?
– Собственно…
– Не важно! Будете вышивать, как есть! Значит, сейчас идете в лавку за холстом и нитками, потом советуетесь с мэтром Филиппом или Люмусом, с какого подвига начать, и ваяете шедевр.
– Я? ваяю?
– В том смысле, что подробно всё вышиваете! И чтоб никаких миниатюр! Вышивайте масштабнее! Чтоб, значит, у кафедры истории появилось знамя, под которым она поведет в ближайшее будущее студентов и аспирантов!
Отлично, – подумала Далия, глядя вслед убегающей в лавку швейных принадлежностей госпоже Гиранди, – второй дракон тоже на прицепе. Пришит, можно сказать, шелком. Итак, у меня есть двадцать четыре часа общественных работ, минимум три дня хворания Долли и недели четыре, пока Гиранди справится с роскароносным гобеленом. Вопрос: много ли может сделать на благо Университета королевства Кавладор отдельно взятая мэтресса за указанный промежуток времени?
Мэтресса Далия резвой рысью вернулась в закуток мэтрессы Долли, устроилась в поскрипывающем старом кресле, разложила перед собой текущую документацию Университета и с головой погрузилась в мелкие цепочки рун, цифр и бюрократизма.
* * *
Министерство Спокойствия
– Мэтр Лео? А, вы заняты с информатором, – извинился инспектор Клеорн. – Прошу прощения, я зайду чуть позже.
– Нет-нет, мы уже закончили, – откликнулся мэтр Лео. – Прошу, проходите. А ты, – гавкнул маг на своего собеседника. – Держи нос по ветру! И узнаешь еще что-нибудь – сразу ко мне! Держи, – волшебник сделал короткий пасс в сторону шкафа; обитая медными полосами дверь отворилась, и из хранилища выплыла крупная сахарная косточка.
Информатор поставил длинное тело столбиком, сложил короткие передние лапы, довольно облизнулся, сделал попытку насторожить мягкие тряпочки, считавшиеся у него ушами, задвигал черным носом, довольно гавкнул, подтверждая, что готов усердствовать, и, подхватив награду, не жалея прямого долгого хвоста, раскачиваемого со скоростью работающего гнома, весело выбежал из кабинета мэтра Лео.
– Хороший пес, – похвалил маг, – добросовестный, внимательный.
– Мелковат, – скептически двинув усами, ответил Клеорн – исключительно ради того, чтоб придраться. Мэтр Лео пожал плечами. Подумаешь, недостаток… Хорошо, что голова инспектора занята какими-то важными глобальными проблемами современности, а то, чего доброго, мог потребовать и справку от ветеринара об отсутствии вредных привычек и паразитирующих насекомых, свидетельство об окончании воскресной школы, или, допустим, рекомендацию от какого-нибудь значительного, уважаемого жителя Талерина о благонравии и добропорядочном поведении призванного на службу Короне и ее Спокойствию новобранца.
Ни справки, ни свидетельства, ни рекомендаций, ни даже родословной и опыта патрульно-сторожевой работы у дворняги не было, и даже хорошо, рассудил мэтр Лео, что Клеорн заметил только щуплое собачье телосложение. Судя по клокам шерсти, вдруг объявлявшимся то на затылке, то в подбрюшье «информатора», в его родне побывали и золотистые шан-тяйские болонки, и борзые благородных кровей, и орберийские овчарки, а если учесть едва различимое белое пятно на шее – чем демоны не шутят, может быть, и королевские мелансоны,[21]21
Мелансоны – мелкая декоративная порода собак. Белая, длинная, очень гладкая шерсть вокруг головы, хвостик заканчивается почти львиной кисточкой, субтильность, громкое тявканье и умиление со стороны дам. Название – по городу Мелансону, в котором эта порода появилась.
[Закрыть] – хотя, конечно же, больше всего угадывались мелкие городские пустобрехи. Собственно, для хорошей собаки – родословная не помеха; а малый рост… что ж? проще прокормиться, легче спрятаться…
Инспектор, откашлявшись, напомнил о своем присутствии. Итак, мэтр, что вам удалось узнать?
– Как вы и велели, – начал волшебник, – я организовал слежку за ресторацией «Алая роза».
Клеорн поморщился и, рефлекторно оглянувшись по сторонам, порадовался, что усердные гномы еще не закончили ремонт в здании Министерства: по причине шума, поднятого молотками, пилами и служебными размолвками, организация подслушивания стала поистине бесперспективным делом.
– Я велел, – уточнил инспектор, – всего лишь проверить факты, подсказанные моей интуицией. Профессиональной интуицией, – с нажимом, весомо и крайне убедительно проговорил Клеорн. И шевельнул усами, заранее отметая все обвинения в непотизме и использовании служебного положения. – Мне показалось, что мэтресса Далия может стать жертвой преступления, – и события восемнадцатого числа, когда за нашей многоуважемой Напой Леоне и ее постоялицей гонялся бесхозный зомби, лишь подтверждают мои подозрения.
Мэтр Лео примиряющее улыбнулся. Ладно, раз хотите возвести горы политеса – пожалуйста. Как там однажды забубенила Далия? Часто ли Клеорн использует служебные эвфемизмы для того, чтобы спрятать бушующие в его украшенной кавладорским мундиром груди чувства? Да постоянно! Скоро, того и гляди, до гипертонии допрыгается…
– Наш информатор докладывает, что рядом с «бывшей кормушкой» – дворняги так «Алую розу» прозвали, там, оказывается, некоторое время жил кот, который обещал лично поиметь того, кто покусится на его кормилицу, – постоянно крутятся два очень подозрительно пахнущих человека. Весьма и весьма многообещающих в плане правонарушений. Собак не любят, бродячих кошек пинают, скворца сожрали, и даже крысами не брезгуют.
– Что, крыс едят? – не понял Клеорн.
– Нет, камнями в них на спор бросаются.
– Хм… – сурово нахмурился сыщик. – Не нравится мне всё это. Чего преступники ждут? Что вынюхивают?
– Насчёт «вынюхивают» – заранее не согласен, – подал голос волшебник. – Судя по замечаниям моего информатора, господа предполагаемые воры год не мылись.
Клеорн, не отвлекаясь на мелочи, продолжал размышлять вслух:
– Ограбление? Чепуха! Могу понять воров, которые дерзнут тратить время и рисковать жизнью, расправляясь с гномьими ловушками и сейфами – при ограблении ювелирной лавки, или даже при налете на зажиточное гномье семейство. Однако, если судить по налоговым отчетам госпожи Кордсдейл, те, кто смогут ее ограбить, получат в лучшем случае горсть серебра. Нет, в версию ограбления я не верю.
– Похищение? – подсказал волшебник, уже поднаторевший в общении с сыщицкой братией.
– Более вероятно, – после долгого размышления, кивнул господин инспектор. – Мэтресса Далия весьма, весьма…
– Может, не Далию, а эту новенькую жилицу «Алой розы» хотят похитить? А что? – удивился мэтр Лео – Клеорн посмотрел на него так, будто волшебник нуждался в заботе, уходе и срочной госпитализации. – Джоя, конечно, родом с Даца, и поэт, скажем так, начинающий, но весьма, весьма… К тому же, у нее аура странная, – добавил Лео.
– Об ауре, – оживился инспектор. – Вы уже проверили университетскую Библиотеку?
– Опять? зачем?! – перепугался волшебник. – Неужели там снова кого-то убили?
– Ее высочество Ангелика утверждает, что до нее дошли слухи, что там обретается бесхозное привидение. Сходите, поговорите, выясните. Мне доложите.
Он еще будет мне противоречить, мальчишка! – недовольно подкрутил ус сыщик. – Подумаешь, какая-то там дацианка! Мэтресса Далия куда перспективнее в роли жертвы! А я, – Клеорн положил ладонь на рукоять служебного пистолета, – непременно ее спасу! И заслужу благодарность прекрасной мэтрессы! Но тсс! Конспирация! Нельзя, чтобы Далия раньше времени догадалась, какие сложные чувства бушуют под серым мундиром в широкой груди инспектора Клеорна!
* * *
Университет
Мэтр Лео внимательно изучил табличку, висящую на двери Библиотеки: «Зарыто. Приходите потом» Соблазн узнать, что и где зарыли авторы послания, был велик, но волшебник помнил, что занимается важным делом, да еще и по поручению непосредственного начальника, поэтому справился с хорошим воспитанием и осторожно постучал в дубовую створку.
Потом постучал сильнее.
На стук высунулась голова Труамины, открывшей рот, чтоб накричать на буяна-посетителя. При виде смущенного молодого человека библиотечная барышня выдохнула весь боевой запал и расплылась в приветственной улыбке:
– А, мэтр Лео! Мы рады видеть вас! Прошу, будьте нашим гостем. Проходите, проходите. Погодите, я снова запру дверь.
Пока Труамина провожала мага до читального зала, Лео с волнением объяснял причину своего визита. Понимаете, инспектор Клеорн… призрак… душа…
– Ой, да ваш призрак никому не мешает! Так, иногда по энциклопедиям или по газетным подшивкам пошуршит, да и только! – отмахнулась Труамина, дескать, давайте, ловите, коли больше заняться нечем.
В центре читального зала, сдвинув письменные столы от пустого камина в сторону, вокруг огромного полотнища сидели библиотечные дамы, знакомые мэтру Лео по предыдущему расследованию, госпожа Гиранди и толстенький увлеченного вида алхимик.
– Доброго дня, – выдохнул заранее заготовленное приветствие Лео. Общество лишь высокомерно скользнуло по волшебнику взглядом. Не видите, мы делом заняты? – Простите, – извинился Лео. – Я тут призрака поищу…
– Только, пожалуйста, пожара не устраивайте, – важно махнула рукой госпожа Лейла. Поправила бантик надо лбом, вытянула из него запасную иголку, поплевала на пальцы, вытянула из мотка шелковую нить, ссучила кончик, прицелилась…
– Дамы, не отвлекайтесь! – воззвал занявший председательское место во главе ваяемого гобелена мэтр Филипп, тот самый представительный и страдающий излишним чревоугодием историк. Сегодня он был как никогда подтянут (в метафорическом смысле; физически – кашки в нем с прошлого года прибавилось); и деловит: – Читаю дальше. День двадцать третий месяца Лютни наш славный принц начал с того, что проснулся от звуков волынки. «Куда я попал?» – спросил принц Роскар верного коня, и звонкое ржание благородного умбирадца было ему ответом…
Клотильда, Лизон, Гиранди и Лейла, единым жестом сделали по стежку и отбросили правые руки далеко, на расстояние натянутой нитки. Мэтр Лео осторожно прошел мимо. Труамина устремилась на свое место – туда, где на огромном полотнище смутно угадывались очертания намеченного серой ниткой строения, достала иглу и приготовилась внимать господину историку.
– Побольше достоверности! – воззвал мэтр Филипп, заметив, что Лизон вздумала вышивать траву изумрудно-зеленым шелком. – В тех краях, где его высочество совершал подвиги, в месяц Лютни уже вся трава побита утренним морозцем!
– Вы ж еще не сказали, в каком месте проснулся наш принц! – обиделась девушка. – Читайте быстрее! Интересно же!
