Текст книги "Алхимические хроники (части 1-3)"

Автор книги: Лана Туулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 68 страниц)

Во-первых, Далия начала трепетать ресницами. Присутствуй на Большом Совете мэтр Рупь, он бы дал коллегам совет знатока – не противоречить даме, когда она хлопает глазками так часто, что создает условия для созревания шторма в Пентийском море.

Во-вторых, мэтресса вроде как случайно добралась до плетеной корзинки, которую в самом начале своего доклада спрятала под креслом, и осторожно выдвинула ношу в проход между креслами. Ловкость рук, небольшая удача – и вот льняное полотенце с корзинки сдвинулось, еще немного доверия к Воздушной Стихии – и по залу заседаний поплыл легкий, но отнюдь не мятный аромат.

– Господин ректор, как же так… вы отправляете меня в Министерство Золота? Но ведь… ведь они все прошения о выделении лишних денег рассматривают так долго!

Мэтр Григо, госпожа Гиранди и мэтресса Далия удовлетворенно кивнули. Ага. ОЧЕНЬ долго. Поэтому и надо отправить к господам казначеям того, кто помоложе – тогда есть надежда, что посланец доживет до положительного ответа на заявку… Мэтр Люмус вяло покачивался на сквозняке, мэтр Карвинтий рьяно спорил сам с собой относительно перспектив использования диких уток для ловли градин, а мэтр Диаз – как большинство слабовидящих, нюхом он обладал отменным – шумно втянул испускаемый корзинкой аромат. Еще раз. И еще…

– А я планировала, – грустным, тоненьким голоском сказала Далия, – что займусь подготовкой фуршета для участников конференции по исследованиям Империи Гиджа-Пент…

– Гм, мэтресса… Я, конечно, уважаю ваш энтузиазм – но, к сожалению, не верю – просто, как ученый, алхимик и человек с большим стажем, не верю, что вы найдете общий язык с мэтром Никантом.

– Мэтр Никант? – внезапно пробудился мэтр Люмус. – Это его порция так вкусно пахнет? Не тратьте, девушки, продукты на убежденного вегетарианца! Давайте еду сюда, пока не остыла – я что-то проголодался.

– Еду? – втянул носом мэтр Григо. – А действительно, неплохо пахнет.

Мэтр Диаз, на ощупь, выдвинулся к корзинке.

– Понимаете, уважаемые коллеги, – продолжала Далия, – Я рассчитывала, что немного, в меру своих сил, поучаствую в некоторых организационных мероприятиях конференции, и на этом мои сто часов общественных работ исчерпаются, да и поеду я в отпуск… э-э… я хотела сказать…

Мэтресса вдруг поняла, что может говорить, что ее душеньке угодно – мэтресса Долли, госпожа Гиранди, ректор, завкафедрой эльфийской литературы и пробудившийся историк дружно набросились на подготовленную Напой корзинку и планомерно, самозабвенно и в высшей степени академично поглощали ее содержимое.

«Отлично. Где там моя вторая фаза воздействия?» – Далия осторожно, чтоб не спугнуть чавкающих коллег, прошла к двери, приоткрыла, чтобы пропустить в зал Большого Совета худенькую Джою и солидную Напу, толкающих перед собой сервировочную вагонетку с угощением.

– Мэтр Карвинтий! – спохватилась алхимичка, вдруг заметив, что один из коллег спешит покинуть место сапиенсологического эксперимента. – Мэтр, куда вы! Не сердитесь, – Далия, удовлетворенная моральной победой, сочла возможным догнать бывшего обидчика в коридоре. – Давайте забудем о наших разногласиях? Похороним наши обиды и начнем общение с чистого, не замаранного никакими чернилами и воспоминаниями, листа? – мэтресса протянула руку, предлагая перемирие и обоюдный нейтралитет.

Но получила совершенно другое:

– Что, сударыня, – ядовито зашипел на даму господин алхимик, – Довольны собой? Думаете, что вот так и будете всеми вертеть, как вам хочется? Не выйдет! – он грозно помахал руками перед лицом опешившей от такого напора Далии. – Не получится! Можете крутить шашни с этим престарелым самородком-самодурком, сколько не лень – не думайте, что я подпаду под ваши чары! Не думайте, что я, как цинский болванчик, буду вам кланяться и восхищаться очертаниями вашей груди, вашей талией, вашими розовыми ушками, вашим личиком, вашими глазками, носиком, нежными губками… – ууу, как вы меня достали!!!

Мэтр Карвинтий, сурово чеканя шаг, счел за лучшее удалиться – шипя и плюясь на всех красоток, которые просто сговорились отвлекать его от научных изысканий. нет, ладно бы просто отвлекали – но ведь приводят с собой кошек! Подпирают лопатами двери, и приходится вылезать через свинарник, мешая Хрюндии сосредоточится на управлении погодой!

Далия проводила мэтра Карвинтия недоуменным взглядом, потом достала из кармана блокнот, из прически – карандаш, и написала на чистой странице:

Очень важно – НИКОГДА не ходить в лабораторию к мэтру К. без моральной поддержки мэтрессы Долли, госпожи Гиранди и библиотечных кумушек – для надежности свидетельских показаний.

Потом подумала, зачеркнула и написала еще раз:

НИКОГДА НЕ ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ ПОГОДОЙ!!!

Потом захлопнула блокнот – и только тогда обнаружила, что у безобразной сцены, устроенной обиженным мэтром, был зритель.

Напа Леоне с мрачным недоумением показала вслед Карвинтию пальцем и спросила:

– «Престарелый самородок» – это он о ком?

– Ах, Напа, да брось! Мало ли, какие глупости люди говорят…

– Люди всегда говорят глупости, – серьезно ответила гномка. – В их черепах умные мысли просто не помещаются! Но все-таки – этот погодник-свиномать тебя обвинил в том, что ты крутишь шашни на рабочем месте! С коллегой!

– Напа, успокойся. Он несет чушь, зачем повторять всякий бред?

– У нас дома, под Ллойярдом, за такое оскорбление бороду выдергивают! И морды бьют! Да как он посмел!.. – грозно нахмурилась гномка, подбоченилась и выставила вперед нос, в качестве первичной угрозы. – Да я ему!..

– Напа, – прорычала Далия. – Вспомни: мы хотим прорваться на конференцию по Империи Гиджа-Пент! Тебе надо закрепиться в обществе Королевских Археологов! – чтоб они потом твоим успехам не удивлялись и не задавали лишних вопросов, мысленно прибавила Далия. И еще раз воззвала к Высшему Разуму гномки: – Не отвлекайся на посторонние раздражители!

– Да пошла эта Гиджа к такому-то Пенту! – в сердцах крикнула Напа. – Нет, всё-таки, на кого этот тип намекал? «Престарелый самородок» – наверняка я его знаю… Это ведь… – тут большие голубые глаза гномки зажглись прямо-таки ненормальным блеском, будто сапфиры взращенной в подземельях Орберийских гор души Великий Кузнец заново отполировал и помахал фонариком, чтоб легче искалась Истина: – Подразумевается мэтр Рупь, верно? Он что, потребовал у тебя, чтобы ты раскрыла ему секреты древних гномов-металлургов?

Тээкс, – подумала Далия. – Через час на кафедре горных изысканий откроется вакансия на замещение должности профессора. А вслух сказала:

– Напа, окстись! Чем лучше мы справимся с фуршетом для конференции, тем быстрее ты выкопаешь царя Тиглатпалассара!

Звуки, вылетевшие из уст мэтрессы, потихоньку проникли в мозг гномки:

– Да я расправлюсь фуршетом с любым Рупем! И Карвинтием в придачу!.. Я зафондю им фундуком по финикам! Пусть только попробуют не проглотить! А когда я выкопаю… выкопаю… – Напа, произнеся свое любимое слово несколько раз, вдруг начала возвращаться в привычное спокойное состояние. Выпрямилась, будто бы даже подросла (на четверть осьмушки дюйма) и гордо поклялась: – Да, я выкопаю. И прославлю лопаты клана Кордсдейл на весь Алхимический мир. Но ты, Далия, у меня смотри! – погрозила гномка научной предводительнице. – Чтоб никаких шашней в шахте!

– Ни за что, – клятвенно пообещала мэтресса.

* * *

1. Часы, зубы и принцы

Труды во благо Университета

Самими яркими впечатлениями семнадцатого дня хлопотного месяца Паруса для Далии стали золотые локоны господина Джиобарди.

Прическа «Дитя природы» стала популярна среди столичных адептов моды перед Новым годом. Чтобы обрести мелкие кудри, модницы накручивали пряди на тонкие деревянные палочки и спали сидя; особым шиком считалось увенчать конструкцию из разметавшихся локонов золотой пудрой – если, конечно, вам не повезло родиться блондином, а аптекари, торгующие соответствующей краской, разбогатели прямо-таки неприлично.

Господин Джиобарди, каким его запомнила Далия – их когда-то случайно познакомил Фриолар, да и дочери Джиобарди и Пионы иногда заглядывали в «Алую розу» – явно стал обладателем роскошной шевелюры против своей воли. Мэтресса еще, было, подумала, что довольно-таки странно – носить в такой жаркий день плотный бархатный берет, но отнесла сию странность на счет рассеянности и забывчивости, которая была свойственна господину советнику во всех делах, не имеющих отношение к золоту и другим драгоценным субстанциям. А потом подал сигнал расположенный на краю стола хрустальный «глаз»;[9]9
  «Глаз» (магическое) – сложно ограненный, прозрачный, искусственно, с помощью магии, выращенный кристалл, использующийся для разговора с собеседником, находящимся далеко за пределами видимости.


[Закрыть] Джиобарди подскочил, сорвал головной убор, с почтением ответил на несколько вопросов, заданных невидимым собеседником – а Далия испытала культурный шок, когда по плечам тайного советника рассыпались золотые витые локоны.

– Э-э… Дочери уговорили изменить имидж, – смущенно объяснил Джиобарди, поняв, что его страшная тайна открыта. – А жена запретила стричься, она, видите ли, считает, что короткая стрижка хороша только для извозчиков, да, может быть, для овец – но им деваться некуда…

Контраст между сухим, сдержанным, в высшей степени благочинным обликом тайного советника, всю жизнь укладывающегося точно в строки дебета и кредита, и буйными, прямо-таки живыми золотыми локонами, вольготно разметавшимися сияющим ореолом вокруг длинного, немного кислого лица, был столь разительным, что Далия против своей воли смотрела – и молчала. Здесь следует учесть, что господин Джиобарди был полной противоположностью своей супруге, госпоже Пионе. Насколько та была пухленькой и жизнерадостной, настолько же ее муж был тощий и отстраненно-мрачный. Может быть, сказалась служба в Министерстве Золота, где господин Джиобарди дослужился до чина тайного советника – Далия всегда считала, что нет более безрадостного занятия, чем подсчет чужих прибылей. Может быть, сыграл свою роль факт женитьбы на неунывающей даме, обремененной жутким количеством сестер, кузин и подруг, может быть, пятеро дочерей натренировали папеньку Джиобарди не ждать радостей от Судьбы… В любом случае, если верить Фриолару, под непрезентабельной внешностью и чопорным нарядом в темных, немарких тонах, билось золотое сердце. Но вот золотые локоны…

– Ну, давайте ваше прошение, – нетерпеливо протянул руку казначей. – Сколько просит мэтр Григо на этот раз?

Вырвав из рук впавшей в ступор Далии официальный пергамент, господин Джиобарди коротко его просмотрел, потом – ибо заметил, как его собеседница забыла моргать и дышала с перерывами, впечатленная эстетическим эффектом, тайный советник в сердцах прошипел ругательство и принялся натягивать опостылевший берет. Когда золотое роскошество скрылось из виду, – только тогда – Далия отмерла.

– И на что ваш ректор планирует потратить деньги? Башенные часы? Хмм… – господин Джиобарди достал из шкафа солидный гроссбух, пролистал, подсчитал, возмутился: – Это будут внеплановые траты!

– Понимаете, господин советник, наши часы испортились по воле богов…

– И почему боги никогда не советуются с Министерством Золота, когда изъявляют свою волю? Нет, мэтресса, – после хаотичного щелканья счетами, сухо ответил Джиобарди. – Боюсь, должен разочаровать вас и отказать в дополнительном финансировании.

Мэтресса была морально готова к отказу, поэтому сразу же после реплики казначея прижала к носику платочек и зашмыгала. Так как в тонкое полотно была завернута нарезанная луковица – эффект не замедлил воспоследовать.

– Ну, мэтресса, не плачьте…

– Я не пла… ааа… чу… – натурально всхлипнула Далия. – Со…ооооо… всем…

– Сударыня, да успокойтесь же… – не выносивший женских слез Джиобарди, самоустранившийся от проблем воспитания отец пяти дочерей и безалаберный любящий дед девяти внучек, подскочил и суетливо начал искать, чем бы даму успокоить. Нашелся графин – но пустой. После нескольких безуспешных попыток как-то воздействовать словами и убеждениями, Джиобарди сорвал с головы берет и начал овеивать всхлипывающую мэтрессу, как опахалом. Реакция последовала! Далия опять впала в ступор, заворожено следя за жизнью золотых извилистых «змеек» и соображая, как соотносятся постная физиономия господина Джиобарди и предписанная жертвам моды, в дополнение к вьющимся локонам, эльфийская живость в общении с противоположным полом.

– Мэтресса, пожалуйста, вы же умная, ученая дама, должны понимать – королевская казна не бесконечна, она нуждается в том, чтобы ее берегли, охраняли, приумножали… О, Создатель! – спохватился Джиобарди и снова спрятал прическу под головной убор.

Далия вытерла носик платочком, чихнула от лука и заметила, вроде как случайно.

– Между прочим, я знаю одного алхимика, который изобретает не только золотистую краску для волос.

– Да я уже три разных пузырька извел, – механически и уныло отозвался Джиобарди, – Парикмахер, сволочь, каким-то хитрым закрепителем воспользовался, никакие антисредстване помогают.

– Ну, тогда посоветуйтесь с Лотринаэном. Монгела он перекрасил за три секунды.

– Не вспоминайте о Монгеле… – скривился тайный советник. Потом спохватился: – Вы сказали – мэтр Лотринаэн? Конечно же! Как я сразу не подумал о магии! Маги могут всё, что ж я, старый дурак, тяну время, не верю в их чудеса… Извините меня, сударыня, я должен бежать, меня ждут неотложные дела!

Господин Джиобарди поспешил к двери. Далия же не тронулась с места.

– Кхм, мэтресса… – спохватился казначей. – Мне, право, очень жаль, что я ничем не могу помочь. Может быть, в следующем году мне удастся выделить вам дополнительную сумму?

Далия наморщила носик, показывая, что идея ее не вдохновляет – слишком долго ждать. И как бы невзначай спросила – что новый сотрудник Министерства Золота, господин Легном? Не слишком ли докучает коллегам пересказами своих снов?

– Нет, всё нормально, сны обновленного Монгела-Легнома нам нравятся, – откликнулся призадумавшийся советник. – Теперь он сверкает зелеными очками и рассказывает, как переспал за одну ночь с тремя самыми известными придворными красавицами… Везет же человеку – такие сны яркие…

– Кому-то для счастья достаточно заснуть, кому-то – отремонтировать университетское имущество, а кому-то приходиться по велению дочерей красить и завивать локоны… – ненавязчиво напомнила Далия.

Джиобарди смутился. Потом понизил голос и произнес:

– Мэтресса, я и вправду ничего не могу сделать. Хотите совет? Обратитесь к начальству.

– Мэтр Григо меня сюда и отправил, – напомнила Далия.

– Я о начальстве вашего начальства. И моего. Думаю, вам нужно подать прошение принцессе Ангелике – ведь, в конечном итоге, именно она патронесса Министерства Чудес. Значит, и ваш Университет, в какой-то мере, попадает под ее заботливую руку. Кстати, давно хотел спросить – и почему ваше обожаемое высшее учебное заведение отнесли именно к этому Министерству?

– Всё просто, – рассеянно отозвалась Далия, поднимаясь с кресла и уже обдумывая следующий шаг. – К Министерству Золота нас не припишешь – как говорит некто господин Джиобарди, от Алхимии одни расходы; к Министерству Спокойствия тоже не отнесешь – увы нам! У алхимиков не получается ходить строем, мантии мешают, да и вообще, что такое Порядок, Законность и Спокойствие мы понимаем только теоретически. Остается только Министерство Чудес, тем более, что у нас волшебство случается на каждом шагу. Стоит только добавить нужное количество правильной кислоты, помешать, растворить, перегнать по десяти стеклянным коленцам и под давлением как следует нагреть…

* * *

Краткие минуты отдыха и размышления

Ресторация «Алая роза»

– Что ты знаешь о ее высочестве Ангелике? – с пристрастием спросила Далия у Лотринаэна. – Ты ведь с ней знаком, верно?

Маг-полуэльф отвлекся от поглощения обеда, нервно передернул плечами:

– С чего ты взяла, что я знаю принцессу? в Королевском Дворце своих магов хватает, да и что мне там делать? А в нашем чудесатом Министерстве я редко ее вижу. Что может быть мне известно? Да то же, что и всем… За исключением королевского происхождения – обыкновенная неустроенная в жизни старая дева… Ой, – спохватился маг и торопливо прикрыл рот ладонью. – Я не то хотел сказать.

– Да ладно уж. И так всё понятно… – задумавшись, Далия постучала пальцами по столу.

Каждое королевство и каждая эпоха жаждут своих героев. Может быть, где-то далеко, в других мирах, героями становятся те, кто спасает Вселенную или некоторую ее остаточную часть; может быть, где-то ценят и поклоняются великим Воинам, падают ниц пред мудрыми Правителями, опять же, Могущественным Магом, как утверждают специалисты, тоже не плохо оказаться…

Мирное, тихое и законопослушное (в последнее царствование) королевство Кавладор славилось своим умением создавать героев буквально из любого подходящего объекта. Был бы случай.

А уж если кому-то повезло родиться в семье монарха, случай обеспечивался сам собой.

Особенно везло на увеличение собственной героичности в глазах подданных тем членам королевской семьи, которые переживали свои любовные терзания в присутствии широкой публики. В конце концов, должны же быть чем-то заполнены страницы «Талерин сегодня»?

С королем Гудераном у народа случился, называя вещи своими именами, облом. Шестнадцать лет назад Гудеран – тогда еще не король, а скромный двадцатилетний принц, тихий сын громогласного Лорада Восьмого, влюбился в прекрасную дочь придворного мага короля Иберры, несравненную Везувию, буквально с первого взгляда. «Ах!» – вдохновенно вздрогнули от восторга оба королевства. Кое-кто уже предвкушал бурные страсти в иберрском стиле; заключали пари, сам Гудеран будет исполнять серенады под балконом возлюбленной, или к профессионалам Талеринской Оперы обратится; говорят, сам мэтр Аэлифарра, заботясь о счастье дочери, конкретно поговорил с каждым красавцем, имевшим планы повздорить с кавладорским принцем – о вечности, которую упомянутые воздыхатели, может быть, хотят провести в ближайшем пруду, квакая на луну… И только-только полетели послания из Аль-Миридо в Талерин, с рассказами и предположениями, кто может стать «третьим» или «третьей» для самой горячей лав-стори последних двадцати лет…

Облом, вот что это такое было. Натуральный облом.

Пока послания отправлялись, Гудеран и Везувия успели пожениться, тихо, скромно, с согласия родителей жениха и венценосных родственников невесты (супруга придворного мага приходилась младшей дочерью дону Рожеру, брату короля Луиса). И сплетникам оставалось довольствоваться описанием наряда невесты, да сетовать, что не пригласили дворянство двух стран поучаствовать в свадебном пире. Ну, на худой конец, можно, конечно, счесть скорую свадьбу достаточным поводом для будущих сплетен, если, конечно, ну, вы понимаете – жаркие иберрские ночи, пылкая Везувия, и наш Гудеран парень не промах, ну вы же понимаете…

И тут облом. Первенец счастливых влюбленных, принцесса Анна родилась только два года спустя.

К тому времени в Талерине случились другие события, и королевское семейство оставили в покое. И без того поводов для сплетен хватало.

(В частности, очень печальные события произошли в благородном семействе правящей династии Иберры. В возрасте восьмидесяти одного года скончался король Луис, старший сын покойного короля Хуана Четвертого – дон Луис тяжело переживал безвременную кончину своего младшего брата, дона Рожера, укушенного скорпионом, трехголовой змеей, буренавской гадюкой и пышноголовым шершнем одновременно (братья поспорили, укус какого создания окажется самым ядовитым). На престол взошел сын дона Рожера, племянник бездетного дона Луиса – дон Хуан, коронованный под пятым номером. Хуан V так давно и страстно жаждал Короны, так предвкушал свое царствование, так радовался… конечно же, глубоко в душе его новоиспеченное величество скорбило о смерти отца и дяди – и на праздновании коронации, совмещенном с поминками, приказало не экономить. На двадцать второй день празднования коронации королю Хуану потребовалась медицинская помощь, а еще месяц спустя был коронован сын дона Хуана, Фабиан – убежденный трезвенник, потому что однажды утром он почему-то решил, что обладает врожденной язвой желудка.)

Но Вселенная не стояла на месте, она бешено вращалась вокруг своей гипотетически предполагаемой оси, и однажды настал черед младших детей Лорада Восьмого – принцессы Ангелики и принца Роскара попасть на первые строки неофициального рейтинга Очень Обсуждаемых Персон Кавладора. Хотя… что с Роскара возьмешь? Герой, он и в Великий Западный Океан его закинь – все равно героем останется. Льва победил, гидру победил, разбойников побил, с оборотня шкуру снял, еще одну гидру победил, снова разбойников нашел, турнир выиграл, морду набил, дракона покусал, снова лев ему встретился… Все как-то привыкли считать Роскара немного старше, чем он есть на самом деле – что поделать, мальчик, однажды по ошибке глотнувший волшебного оздоравливающего эликсира, рос не по дням, а по часам; и придворные красавицы давно уже, как сказали бы ушлые пелаверинские банкиры, привыкли считать его коллективной собственностью. Ну, соблазнил однажды Роскар примадонну Талеринской Оперы перед самой премьерой, и зрители, присутствовавшие при поднятии занавеса, обалдели от оригинальной трактовки начальной сцены… Так что, примадонна потом укатила с гастролями в Вертано, говорят, пелаверинцы ее готовы на руках носить за демонстрируемую со сцены правду жизни. А его героическое высочество так героем и остался. И в анекдотах, и в балладах он чувствовал себя равно смущенно…

Вот тут-то и вышла на первый план принцесса Ангелика.

Король Лорад был не только мастером устраивать всяческие вооруженные конфликты на пустом месте – хотя Луазская Кампания, конечно же, пошла на пользу Кавладору, вернув Короне исконные земли. Он был заботливым родителем – конечно, ведь он был подлинным Героем Своего Времени, а значит, просто не имел права быть каким-то другим. Так вот, Лорад просватал младшую дочь за генерала Октавио Громдевура, и на этом, посчитав долг перед семьей и страной исполненным, умер. Конечно, умер он не сразу – после помолвки Ангелики и Октавио прошло около полутора лет, потом короля Лорада принялись мучить хвори и старые раны, полученные в былых сражениях. Сострадательная Ангелика, добросовестно и добровольно, сидела у ложа больного, терпела его ворчание, молилась о здоровье отца, плакала, когда стало ясно, что помочь не удасться – увы, ничто не вечно, и вот…

Незадолго до смерти короля Лорада генерал Громдевур получил приказ – проверить, какому лешему неймется на границе Кавладора и Пелаверино. Очевидно, разбойнички пошаливали, обстреливая проходящие караваны – а может, что было бы куда опаснее, и восточный сосед решил, что есть возможность на соседе западном немного заработать… Итак, в один прекрасный день генерал Громдевур отправился в Восточный Шумерет проверять незыблемость кавладорских границ и не вернулся.

Принцесса Ангелика ждала.

Генерал Октавио не возвращался.

На поиски отряда Громдевура была послана Королевская Гвардия, остатки отряда арбалетчиков и мечников – потрепанных в столкновениях с бандой чернопятых троллей предводительствуемых магом-чернокнижником[10]10
  Чернокнижник – простонародное, не вполне корректное, наименование магов, использующих заклинания, которые несут ущерб здоровью, спокойствию и благополучию окружающих. «Черная Книга» – список заклинаний, не рекомендованных к использованию. В указанный реестр по странным превратностям судьбы попали большинство заклинаний Магии Смерти и Демонологии.


[Закрыть] – нашли, но сам генерал как сквозь землю провалился. Его искали – маги, астрологи, лучшие сыщики Министерства Спокойствия и призовые буренавские волкодавы, определяющие по запаху, сколько человек посмотрело на монету в ваших руках – но безуспешно.

Вот тогда-то принцесса Ангелика впервые шокировала Талерин, напрочь отказавшись носить траур по почившему монарху – что могло быть расценено, будто она надела траур по пропавшему жениху, а ведь тело генерала Громдевура так и не было найдено, и неизвестно, что с ним случилось, и вообще… Не будет Ангелика носить траур, и всё тут!

Жители Кавладора почувствовали, что дело пахнет разбитым сердцем, и насторожились в предвкушении того, как же – и кем – будет несчастная принцесса себя утешать.

Принцесса Ангелика утешалась исключительно достойно. Собственные покои, часовня, другая часовня, какой-нибудь высокоморальный Орден (любой из двухсот четырнадцати официально признанных кавладорским Министерством Чудес, на выбор), покои невестки, казармы Королевской Гвардии – и вовсе не за тем, о чем вы сейчас подумали, а для того, чтобы поймать за ухо расшалившегося Роскара и прочитать ему лекцию о добронравии, этикете и порядочности. Снова часовня, размеренная беседа с придворным магом, с придворным астрологом, визиты к подругам, снова воспитание братьев, Везувии и племянников…

Говорят, принцесса Ангелика убедилась в беспочвенности надежд на возвращение бравого генерала только семь лет спустя. К тому времени ей уже было двадцать четыре; впрочем, королевская кровь, как хорошее вино и предметы искусства, согласно общему мнению, с возрастом становится только лучше. Женихи окрестных королевств съехались в Талерин и попытались соблазнить ехидную, чопорную и вечно всех поучающую принцессу своим задором и жизнелюбием…

И подданные Кавладора опять получили повод для сплетен: что-то наша принцесса излишне переборчива. И тот ей не гож, и этот не нравится… Привередливее принцессы Ангелики считалась только наследная королева Брабанса Сиропия – но у той-то совершенно другой коленкор, ей ведь принца-консорта надо было подобрать. Да так, чтоб, с одной стороны, страной помогал править, а с другой, и в мыслях не держал стать когда-нибудь вдовствующим принцем-регентом Брабанса….

Лет до двадцати семи принцесса Ангелика позволяла себе относиться к женихам наплевательски – в конце концов, они действительно не шли ни в какое сравнение с бравым, добродушным и жизнерадостным генералом Октавио; потом спохватилась, но, как говорит людская молва – близок локоток… Приблизительно три года назад принцесса Ангелика, если верить столичным сплетникам, решительно изменила свое отношение к мужчинам – как раз после того, как они решительно изменили свое отношение к ней. Говорят, последней надеждой кавладорской принцессы был ллойярдский барон де Кром – приятель и сотоварищ по подвигам (читай – собутыльник) принца Роскара. И что же? Барон злостно женился на иберрской красавице Франческе, которую повстречал случайно на карнавале в Аль-Миридо – сей факт позволил Ангелике шипеть на несчастную девушку, обзывая ее чуть ли не уличной попрошайкой, а ведь на самом деле… А-а, какая теперь разница…

Может, надо начать завозить из Иберры напоенный любовью воздух, да выпускать, хотя бы в Королевском Дворце, по большим государственным праздникам?

– Ты думаешь, поможет? – серьезно переспросил Лотринаэн, и Далия поняла, что последнюю часть размышлений она, сама того не желая, озвучила вслух.

– Понимаешь, Лотринаэн, в чем штука… Это ведь вы, маги, можете заколдовывать любого и всякого, почем зря.

– Навет и клевета, – мигом возразил полуэльф, – Но, если поблизости нет шпионов Министерства Спокойствия, готов поддержать твое обвинение – в адрес некоторых наших мэтров… У-у, колдуны! старперы остроухие… – и длинные уши мага, унаследованные от папы-эльфа, задергались, выдавая недовольство.

– А в жизни, – продолжала Далия задумчиво, – дать человеку счастье так просто не получается. Иногда ведь и связывать будущего счастливчика приходится, и кирпичиком его по голове, сердечного, прикладывать, чтоб сильно-то не рыпался, от своей Судьбы не сбегал… Счастье – оно ведь как воспоминание о торте со взбитыми сливками – подумать приятно, а на практике можно обойтись. Хм…

– Не понял? – изогнул дугой красивую бровь Лотринаэн. – При чем тут счастье?

– Мне ж у Ангелики придется денег просить. Хм… Счастливые-то подают только по большим праздникам, как ты думаешь, много ли подаст несчастная принцесса? И как мне себя вести, чтоб вымолить у высочайшего начальства дополнительное финансирование? Ума не приложу! Только и остается, что надеяться на чудо…

* * *

5. День Грома

Восемнадцатый день месяца Паруса

Ресторация «Алая роза»

Как начинается день, с которого вы планируете начать новую, абсолютно, совершенно, безумно новую жизнь? Ну да, конечно же, здоровый сон, легкий завтрак, ободряющие улыбки окружающих, положительный заряд эмоций с самого утра…

Напа Леоне Фью, кавладорская веточка славного клана Кордсдейл, мечтающая укорениться на ниве Алхимии, в день, который считала самым-самым важным для будущей научной карьеры, встала очень рано. Очень, ну просто очень рано. Ровно в полночь.

Сбегала на Базарную площадь, побила лавочника, который обещал прислать в «Алую розу» корзины с продуктами, но, гад этакий, проспал; потом сбегала за аптекарем, чтобы спасти лавочника – аптекарь тоже, сволочь, спал; потом пробежалась по Университетскому кварталу и разбудила всех петухов, которые имели наглость спать и не сочувствовать трепетаниям души юной гномки. К раннему летнему рассвету Напа, тревожась по вопросам «А как же пройдет конференция памяти мэтра Симона?» и «Неужели кто-то из историков узнает зашифрованную тайну клада Тиглатпалассара?» достигла такого состояния, что бегала по кухне кругами, всё быстрее и быстрее – и, если вдруг оказывалась на потолке, не успевала оттуда падать.

Блёклая кухонная помощница Напы, Полин, была связана недрогнувшими мозолистыми ручками своей работодательницы и отправлена в чулан, поедать клубнику. Посетителей «Алой розы» встречала вежливая табличка, что сегодня ресторация закрыта до полуночи на спецобслуживание, ждем вас завтра. В обеденном зале все столешницы были заставлены подносами. В свою очередь, все подносы были загружены одобренными Большим Советом Университета яствами. А уже над яствами порхала, презрев законы тяготения, великолепная Напа Леоне в полном боевом облачении – с огромной секирой за плечами, в начищенных сапогах, кожаной юбочке, в сияющем серебряном панцире и шлеме в виде змеиной головы с розочками в глазницах. К шести часам утра угощение для алхимиков было готово, Полин, пунцовая от чрезмерного количества ягод, выпущена из заключения, но Напа чувствовала, что должно быть сделано что-то еще – то, что успокоит ее гномью бородатую душу.[11]11
  За неимением, по юности лет, собственной растительности на лице, Напа всем своим карандашным автопортретам пририсовывала окладистую бородку. Так что у астральной проекции души Напы Леоне Фью точно есть борода. Ну, будет – когда Напа повзрослеет…


[Закрыть]

Прогнав сквозь остро отточенный гномий мозг десяток терабайт гипотетической информации, Напа резво взбежала наверх и забарабанила в дверь мансарды Джои. Дверь не выдержала напора, слетела с петель – студентка от шума не проснулась, но шевельнулась и с недовольным бурчанием приоткрыла густо подведенный сажей глаз.

– Джоя! вылезай из своего сундука! Быстро! Ты должна мне помочь! Хватит спать! – затормошила Напа девушку. – Вставай, вставай!

– Хорошо, – буркнула Джоя, зевнула, сонно обняла угол сундука (студентка решительно отстояла право обустроить сданную комнату в соответствии с ее собственными, воспитанными островом Дацем, вкусами – а также сэкономить на кровати) и явно вознамерилась проспать еще час-другой. Напа, осерчав, была вынуждена перевернуть большой, солидный, окованный медными полосами сундук вместе с квартиранткой, вылить на Джою кувшин воды, выслушать вопли по поводу испорченного макияжа, – и только тогда гномке и студентке удалось достичь некоторого консенсуса. После переговоров и согласования списка неотложных поручений, Джоя получила спецзадание и отбыла в направлении Университета, а Напа, немного успокоившись, нашла в себе силы дождаться официального начала дня – восьми часов утра.