Текст книги "Чародей поневоле (сборник)"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 57 страниц)

– А! – кивнул Бром, словно бы донельзя довольный этим сообщением.– Чего еще желать, Род Гэллоугласс?

Род резко тряхнул головой, шире открыл глаза. И правда – чего еще он мог желать и просить? И чего, о господи, он ожидал? И с чего он вдруг так размечтался, как будто Цербер сменил гнев на милость и одарил его сладкой улыбочкой?

Он крепко сжал губы. В сердце его закипала глухая злоба. Эта девчонка ничего не значила для него – она была всего лишь пешкой в Большой Игре, тем орудием, с помощью которого можно было бы установить демократию на этой планете. Ну да. А разозлился-то он с чего? На это он тоже не имел никакого права.

Вот черт! Как ему сейчас был нужен объективный, беспристрастный анализ!

– Векс!

Он-то хотел произнести это слово еле слышно, но оно сорвалось с его губ выкриком. Бром О'Берин мрачно воззрился на Рода:

– Что такое «Векс»?

– Товарный поезд с поломанным локомотивом,– сымпровизировал Род. И в самом деле, где этот треклятый робот?

И тут он вспомнил, что с Вексом приключился очередной припадок.

Но Бром стоял и с крайней подозрительностью всматривался в лицо Рода:

– Что это за слова такие, Род Гэллоугласс? Ты здоров ли? Что такое товарный поезд? Что такое локомотив?

Род сжал губы и мысленно процитировал Библию. «Осторожнее, старина, осторожнее! Так ты влипнешь! И все испортишь!»

Он рискнул взглянуть Брому в глаза.

– Товарный поезд – это вьючный мул, которого рыцарь нагружает своими доспехами и оружием,– проворчал он.– А локомотив – это полоумный оруженосец.

Бром в изумлении нахмурился:

– Полоумный – как это?

– Ну… такой… с заскоком. В моем случае все вышесказанное относится к моему коню.

– К коню? – обескураженно переспросил Бром.

– Ну да. К моему коню, Вексу. Он один являет собой все мои пожитки и прислугу. И еще он – та единственная душа… вернее, тот единственный разум, которому я могу поведать о своих бедах.

Бром понял последнюю фразу и ухватился за нее, словно утопающий за соломинку. Взгляд его смягчился, он добродушно улыбнулся:

– Теперь ты с нами, Род Гэллоугласс,– с теми немногими, что стоят за королеву.

Род заметил сочувствие во взгляде карлика, задумался о том, что привязывает этого уродца к королеве, и вдруг его снова охватила жуткая ненависть к Катарине за то, что эта стервозная особа так наслаждается эксплуатацией людей во имя своих целей.

Род размашисто зашагал по коридору. Бром семенил рядом, стараясь не отставать от него.

– Если я хоть что-то понимаю в людях,– процедил Род сквозь зубы,– у королевы есть еще один дружок в Доме Кловиса, но она зовет его врагом. Как же это, Бром? Он враг ей только потому, что сын ее врага, герцога Логира?

Бром задержал Рода, ухватив за бедро, и с полуулыбкой взглянул в его глаза.

– Он не враг ей, Род Гэллоугласс, он тот, кого она очень любит. Он ее дядюшка, кровный родственник. Он дал ей кров и нянчил ее пять лет, пока ее отец усмирял мятежных северных лордов.

Род медленно опустил голову и встретился взглядом с Бромом.

– Странно же она выказывает свою любовь.

Бром кивнул:

– Это верно, воистину странно, но не изволь сомневаться: она любит и старика, и его сына Туана.

Пару мгновений он, не мигая, молча смотрел на Рода, а потом отвернулся и медленно пошел вперед по коридору. Род постоял, провожая карлика глазами, и пошел за ним.

– Это долгая и печальная история,– пробормотал карлик, когда Род нагнал его.– Ее начало, ее конец и самая сердцевина – это Туан Логир.

– Король нищих?

– Да,– тяжело кивнул Бром.– Повелитель Дома Кловиса.

– Он любит королеву.

– О да! – Бром запрокинул голову, закатил глаза,– Еще как любит, не сомневайся. Он так и говорит!

– Но ты ему не веришь?

Бром сцепил руки за спиной, склонил голову и, тяжело ступая, продолжил путь.

– Либо он честен, либо самый изощренный лжец. А если он лжет, то слишком быстро этому научился, ибо он был взращен там, где его учили всегда говорить правду,– в доме отца. Однако он возглавляет Дом Кловиса – тех бродяг и отверженных, которые твердят, что правителя страны должно избирать, как был избран в незапамятные времена король Кловис,– ну, то есть так говорят, что его выбрал народ.

– Ну, туг они, пожалуй, немного погрешили с историей,– негромко вставил Род.– Если я правильно понял, они замышляют свергнуть Катарину?

– Верно. Ну и как же мне верить ему, когда он говорит, будто любит ее? – Бром печально покачал головой.– Такой достойный юноша, такой благородный… А трубадур какой – вмиг сочинит дивную песню о чем хочешь: хоть о красоте жемчужных зубок какой-нибудь прелестницы, и выйдет это у него столь же быстро, как выбить в драке меч шпагой из рук соперника. Он всегда был аристократом до мозга костей, и его никогда нельзя было заподозрить в измене.

– Похоже, ты его хорошо знаешь.

– Мне ли его не знать! Знавал я его когда-то очень даже хорошо! – Бром издал судорожный вздох и покачал головой.– Вот теперь я знаю ли его? Они с королевой познакомились, когда ей было семь лет, а ему – восемь, в замке милорда Логира, на юге страны. Туда отец Катарины отправил ее, поручив заботам герцога. Двое детишек весело резвились и играли друг с дружкой – под моим надзором, конечно, я с них глаз не спускал. Они такие маленькие одни во всем замке были, ну а я…– он усмехнулся и горько рассмеялся,– я им казался чудом во плоти: взрослый, а ростом с них.

Бром улыбнулся, запрокинул голову и уставился на стену, словно увидел сквозь нее те далекие годы.

– Какие невинные они были тогда, Род Гэллоугласс! Какие невинные и какие счастливые! Он ее просто боготворил. Он рвал цветы, а она плела из них венки-короны, хотя садовник ворчал на него за это. Слишком жарко светило солнце? Он устраивал ей навес из листьев! Она разбила хрустальный кубок миледи? Он брал вину на себя!

– Вот он ее и избаловал,– буркнул Род.

– Верно, но не он был первым, кто готов был стать ее шутом. Уже тогда она была красавицей принцессой, Род Гэллоугласс. Но над их счастьем нависла зловещая тень – мальчишка четырнадцати лет, наследник замка и земель, Ансельм Логир. Он забирался на башню и подглядывал за ними, следил за тем, как они играют в саду, и весь кривился от злости и зависти. Он один во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет – а почему, никто этого не скажет.

– И ненавидит до сих пор?

– Да. И потому нам стоит пожелать лорду Логиру долгих лет. Почти пять лет Ансельм пестовал свою ненависть, и наконец настал час ему возрадоваться. Мятеж северных лордов был подавлен, и отец был готов вновь принять дочь в королевском замке. И тогда они поклялись – Туан и Катарина (ей было тогда одиннадцать, а ему – двенадцать), что никогда не забудут друг друга и что она будет ждать его приезда.– Бром печально покачал головой.– И он приехал. Ему было девятнадцать. Принц в расшитом золотом камзоле прискакал с юга на великолепном белом скакуне – широкоплечий золотоволосый красавец, такой статный, что у любой женщины просто слюнки бы потекли. Трубадур с арфой за спиной и мечом на боку, у которого всегда были готовы тысячи мадригалов, в коих он восславлял красоту своей избранницы. А смех его был так же чист, сердце так же открыто и нрав столь же весел, как тогда, когда ему было двенадцать.

Карлик улыбнулся Роду.

– Ей тогда только-только минуло восемнадцать, Род Гэллоугласс, и жизнь ее была покойна и безмятежна, как воды реки посреди лета. Ей было восемнадцать, и она созрела для замужества, и ее хорошенькую головку наполняли божественные золоченые грезы, какие обычно черпают девушки из баллад и книжек,– Он прищурился, но в голосе его звучала странная нежность, словно эхо пустоты прожитых лет.– А ты никогда не мечтал о принцессе, Род Гэллоугласс?

Род зыркнул на него и сглотнул подступивший к горлу ком.

– Продолжай,– сказал он.

Бром отвернулся и пожал плечами:

– Что говорить? Она любила его, несомненно, и какая бы женщина устояла перед ним? А он не знал, зачем ему нужна женщина, готов голову дать на отсечение, не знала и она, но могло статься так, что вместе они бы поняли, зачем нужны друг другу, у них на то были все возможности.– Бром покачал головой и нахмурился.– Случись так, этим счастьем были бы коронованы последние дни ее юности, ибо той весной ее отец умер и скипетр был передан в ее руки.

Карлик умолк. Он мерно шагал вперед по коридору и молчал так долго, что Род решил вставить словечко:

– Пока я не вижу повода для ненависти.

– О да! Но ты дослушай эту историю до конца! Лишь тогда, когда Катарина была коронована, она вдруг уразумела, что Туан – младший сын Логира и наследовать может только фамильную честь и ничего больше. Тогда она обвинила его в том, что он ее не любит и лишь вожделеет о престоле. Она не желала видеть его. В гневе и ярости она прогнала его, хотя достойной причины для этого не было, но об этом знали только они двое, и более никто. Она выслала его на Дикие пустоши, назначив цену за его голову, и в этих краях ему суждено было либо выжить посреди оборотней и эльфов, либо погибнуть.

Карлик снова умолк.

Род поторопил его:

– И тут милорд Логир разгневался?

– Да,– проворчал карлик.– И он сам, и его приближенные, и половина благородных господ в королевстве. Логир говорил о том, что королева имела право отвергнуть ухаживания Туана, имела право гневаться на него, сколько ее душеньке угодно, но отправлять человека в ссылку можно только за измену. А Катарина в запальчивости вскричала: «Разве это не измена – охота за короной?»

Тогда Логир оскорбился до глубины души и холодно ответствовал, что Туан искал только любви Катарины, но слова его были напрасны, ибо тот, кому королева отдала бы свою руку, неизбежно стал бы править страной вместе с ней, и ведь именно об этом сказала ему Катарина.

Логир перестал гневаться и стал увещевать королеву, убеждать ее в том, что сын его – не изменник, а всего лишь дурачок, которому взбрело в голову влюбиться в глупую избалованную девчонку. И тогда Катарина снова вскричала бы: «Измена!», не отговори я ее.

– И все же ты утверждаешь, что она любит их обоих – и Туана, и старика Логира?

– Конечно любит. Откуда бы еще такие страсти?

Бром снова погрузился в молчание. Род кашлянул и сказал:

– Но у меня такое подозрение, что Туан не отяготил себя пребыванием в ссылке…

– Угу,– кивнул Бром и поджал губы.– Этот балбес заявил, что готов остаться рядом с королевой, пусть и ценой своей головы. Но ведь за его голову был назначен выкуп, и потому впредь ему была уготована жизнь убийцы или вора.

Род кисло усмехнулся:

– И некто подсказал ему мысль о том, что от нищих стране будет меньше вреда, если кто-то возьмет на себя заботу о них.

Бром кивнул:

– Вот так и вышло, что у нищих, считай, появился предводитель, но при всем том Туан клянется, что готов бросить все силы на защиту королевы. Он божится, что до сих пор любит ее, что будет любить ее даже тогда, когда она повелит отрубить ему голову.

– Ну а она, само собой,– заключил Род,– твердит, что он имеет все причины ненавидеть ее.

– И тут она права, но только мне все-таки кажется, что Туан по-прежнему ее любит всем сердцем.

Они дошли до двери, что вела в комнату караула. Род опустил руку на засов, улыбнулся карлику и печально покачал головой.

– Они безумцы,– сказал он,– эта парочка.

– Безумно любящие друг друга враги,– устало улыбнулся Бром.– Ну, вот ты и дома. Доброй ночи.

Карлик развернулся на каблуках и поспешил прочь.

Род проводил его взглядом и мысленно выругал себя.

– Какой же я идиот,– пробормотал он.– Я-то думал, что он на ее стороне только потому, что влюблен в нее. Ну что ж… Векс, бывает, тоже ошибается…

Большая свеча в казарме почти догорела. Время в Грамерае измеряли с помощью таких вот высоких красно-белых полосатых свечей – шесть белых полос и шесть красных. Одну свечу зажигали на рассвете, вторую – двенадцать часов спустя.

Судя по этой свече, сейчас было три часа пополуночи. У Рода вдруг отяжелели веки, а потом и вовсе налились свинцом, когда он вспомнил, что грамерайский час равняется часу и двадцати минутам по галактическому стандарту.

Род доплелся до кровати и на что-то наступил. Это «что-то» издало сдавленное ворчание: Род совсем забыл, что Том имеет обыкновение укладываться у изножья кровати, на полу.

Верзила сел, зевая и почесываясь. Поднял голову, разглядел Рода:

– Привет вам, хозяин! А который час?

– Девятый час ночи,– негромко ответил Род.– Спи, Большой Том. Я не хотел тебя будить.

– Так я ж тут для того и нахожусь, чтоб вы меня будили, хозяин.– И Том помотал головой, пытаясь прогнать сонливость.

«Странно,– подумал Род.– Глаза-то у него вовсе не сонные». Тут у Рода мелькнула неприятная догадка, и у него самого сонливость как рукой сняло. Он вновь превратился в агента, которому всегда подобало быть начеку.

И потому, дабы не пробудить у Тома ненужных подозрений, он притворился еще более сонным, чем был на самом деле.

– Ну и ночка выдалась, Большой Том,– промямлил он и повалился на кровать ничком. Он надеялся, что Большой Том немедленно уснет снова, однако от изножья кровати донеслось негромкое добродушное прищелкивание языком, и Большой Том принялся стаскивать с Рода сапоги.

– Погуляли на славу, а, хозяин? – бормотал слуга.– Небось за парочкой девиц приволокнулись?

– Разбуди меня, когда будут зажигать утреннюю свечу,– буркнул Род в подушку.– Я должен заступить на стражу, когда королева будет завтракать.

– Слушаюсь, господин,– ответствовал Большой Том, стащил с Рода второй сапог и, похохатывая, улегся на свое место.

Род выждал, когда его слуга снова захрапит, перевернулся на бок и оглянулся через плечо. В общем и целом Том отличался непоколебимой верностью и непроходимой тупостью, однако бывали моменты, когда у Рода возникали кое-какие сомнения…

Он опустил голову на подушку, закрыл глаза и попытался заставить себя уснуть.

К несчастью, с аутотренингом нынче у него ничего не вышло. Все чувства у Рода обострились до предела. Он мог бы поклясться, что ощущает щекой все волокна наволочки, что слышит, как под полом тихонько скребется мышь, как квакает во рву лягушка, как порывом ветра доносит радостный смех.

Глаза Рода резко открылись. Радостный смех?

Он скатился с кровати и поспешил к высокому узкому окну. Кто это, интересно, тут устраивает празднества посреди ночи?

Луна зашла за зубчатую северную башню. На ее фоне плясали силуэты юных фигурок. Некоторые из них, похоже, восседали верхом на метлах.

Ведьмы. В северной башне…

Род взбирался по разбитым ступеням винтовой лестницы. Гранитные стены, казалось, с каждым шагом сжимаются. Род шел и убеждал себя в том, что, будучи объявленным эльфами чародеем – ох уж эти эльфы, паршивцы! – он имел полное право принять участие в торжествах этой компании.

Вот только желудок его почему-то не желал смиряться с этой мыслью и жалобно клянчил таблеточку драмамина. Во рту у Рода пересохло. Ну хорошо, эльфы к нему отнеслись благосклонно, но вот сообщили ли они о своей благосклонности ведьмам?

Припомнились древние сказки, которые он слышал и читал в детстве, и эпизоды появления ведьм в «Макбете». Сейчас, когда Род впервые в жизни всерьез задумался об этом, ни единой ведьмы с филантропическими наклонностями он, как ни силился, припомнить не мог, кроме Доброй Глинды, которую и ведьмой-то можно было назвать с большой натяжкой.

Одно преимущество у него все-таки имелось: похоже, ведьмы пребывали в благодушном настроении. Вдоль по лестнице гуляла мелодия старинной ирландской джиги, к которой примешивался веселый молодой смех.

Впереди на стену падали отблески факелов. Род совершил последний виток по спирали и оказался в просторном зале на вершине башни.

Танцующие кружились в танце, но ходили не только по кругу, но и над ним – эдакий трехмерный хоровод. Сквозь клубы дыма Род видел парочки, танцующие на стенах, на потолке, в воздухе и изредка – на полу. Тут и там болтали и смеялись группы людей в ярких, блестящих одеждах. Большинство держало в руках кружки, которые периодически наполнялись из большого бочонка, стоявшего возле лестницы.

Все как на подбор молоденькие – можно сказать, подросткового возраста. Сколь Род к ним ни приглядывался, ни одного совершеннолетнего не обнаружил.

Он остановился на пороге, чувствуя себя в высшей степени не в своей тарелке – кем-то вроде классной дамы на школьных танцульках, эдаким неизбежным злом.

Какой-то юнец, затыкавший бочонок затычкой, заметил незваного гостя и ухмыльнулся.

– Эй! – крикнул он.– Что ты так припозднился?

В руке Рода оказалась наполненная до краев кружка.

– Да я и не собирался сюда в общем-то…– промямлил Род.

– Да собирался, мы-то знаем,– осклабился юнец,– Молли напророчила, вот только она сказала, что ты тут еще полчаса назад появишься.

– Прошу прощения,– проговорил Род,– Пара-тройка неотложных дел, вот я и…

– Да ладно, ты не переживай так уж сильно. Это она, видно, подвыпила, да и ошиблась чуток. А вообще мы поджидали тебя с тех самых пор, как ты явился в замок. Эльфы сказали нам прошлой ночью, что ты – чародей.

В голове у Рода прояснилось.

– Чушь! Никакой я не чародей. Такой же из меня чародей, как из вас… То есть я хотел сказать…

– О, ты – чародей,– торжественно кивнул юноша,– Чародей. И притом самый искусный. Разве ты явился к нам не на падучей звезде?

– Да это наука, а никакое не колдовство! Я не чародей, повторяю!

Юноша весело улыбнулся.

– Знаешь ты сам об этом или не знаешь, но ты все равно чародей.– Он приветственно поднял кружку,– И потому – один из нас.

– А-а-а… Что ж, благодарю,– Род также поднял кружку и пригубил напиток. В кружке оказался глинтвейн, подогретое вино, приправленное специями.

Он окинул взглядом зал, пытаясь свыкнуться с непрерывным мельканием танцоров и наглым нарушением законов Ньютона.

Взгляд его остановился на парочке, сидевшей под одним из окон. Молодые люди вели увлеченную беседу, вернее, она говорила, а он слушал. Юноша пожирал девушку взглядом, а она была тоненькая, натянутая как струна, и глаза ее горели жарким пламенем.

Род цинично усмехнулся и призадумался о том, что же на самом деле движет этим преданным юношей.

Девушка ахнула и метнула в Рода гневный взгляд.

У Рода нижняя челюсть отвисла. Он принялся бормотать извинения, но еще до того, как он успел вымолвить подобающую случаю фразу, девушка улыбнулась, грациозно кивнула ему и вернулась к своему театру одного зрителя.

Род так и остался стоять с открытым ртом. Он ухватил за руку виночерпия, не спуская глаз с девушки.

Виночерпий обнял Рода за плечи и обеспокоенно поинтересовался:

– Что встревожило тебя, друг мой?

– Эта… девушка,– пробормотал Род.– Она что, умеет читать мысли?

– О, еще как умеет! Да мы все немного умеем, но у нее это получше получается, чем у остальных.

Род прижал ладонь ко лбу, надеясь, что это поможет его голове перестать кружиться. Телепаты. Полный зал телепатов. А ведь во всей разведанной галактике их насчитывалось не более десятка!

Он вновь обвел взглядом пирушку. Мутация, генетический сдвиг, что-то еще…

Он встряхнулся, откашлялся:

– Скажи-ка, парень… да, а как твое имя, кстати говоря?

– И правда, что же это я! – Юноша ударил себя по лбу тыльной стороной ладони.– Чума меня возьми – совсем забыл представиться. Меня зовут Тобиас, магистр Гэллоугласс, и вам непременно нужно здесь со всеми познакомиться.

С этими словами он взял Рода под руку и повел к ближайшей компании.

– Но я… я только хотел спросить…

– Это Нелл, это Андреев, это Брайэн, а это Дороти.

По прошествии получаса, перезнакомившись еще с пятьюдесятью тремя участниками вечеринки, Род без сил опустился на деревянную скамью. Он поднял кружку и жадно осушил ее до дна.

– Ну вот,– сказал он,– и я, и моя кружка опустошены.

– А, так позволь, я наполню ее!

Тоби выхватил у Рода кружку и улетел с ней к бочонку. Улетел в буквальном смысле слова.

Род глядел на то, как Тоби летит через весь зал, паря в десяти футах над полом, и качал головой, не веря собственным глазам. Он уже ничему не удивлялся.

Похоже, он угодил в нарождающееся племя эсперов, людей, наделенных удивительными, невероятными способностями – дарами левитации, ясновидения и телепатии.

Но если все они умели телепортироваться, тогда почему девицы разъезжали на метлах?

Вернулся Тоби, с шумом рассек воздух при приземлении. Род ошарашенно принял из рук юноши полную кружку.

– Вот спасибо. Стало быть, вы умеете левитировать и телепортироваться?

– Прошу прощения? – непонимающе нахмурился Тоби.

– Летать умеете, говорю? Ну и еще по собственной воле можете перемещаться из одного места в другое?

– О да! – осклабился Тоби,– Это мы все умеем!

– Что – летать?

– Нет, все мы умеем по желанию с одного места перемещаться в другое. Летать умеют все юноши, а вот девушкам это не дано.

«Полозависимый ген»,– подумал Род, а вслух сказал:

– И поэтому они летают на метлах?

– Да. Они умеют приказывать неживым предметам исполнять их желания. А мы, мужчины, лишены этого дара.

Ага! Еще одна завязка! Способность к телекинезу передавалась через Y-хромосому, а к левитации – через хромосому X.

Между тем телепортироваться они умели все. И мысли читать.

Бесценное племя эсперов. И если их жизнь была хоть в чем-то похожа на жизнь тех немногочисленных телепатов, что были известны галактике…

– Простой народ ненавидит вас за это?

Юная мордашка Тоби стала мрачной и тоскливой.

– О да, и благородные господа тоже. Они говорят, будто мы заключили союз с дьяволом. Нам грозило испытание водой или сожжение на кострах, покуда к власти не пришла наша добрая королева Катарина,– Тоби обернулся и крикнул: – Эй, Бриджит!

Девушка лет тринадцати покинула своего партнера по танцу и в одно мгновение оказалась рядом с Тоби.

– Друг Гэллоугласс хочет узнать, как с нами обходятся люди,– объяснил ей Тоби.

Радостная мордашка девушки стала печальной. Она широко раскрыла глаза, прикусила губу.

Потом завела руки на спину, расстегнула пуговицы на блузке от шеи до корсажа и повернулась к Роду спиной. Спину ее исполосовали шрамы. Они алой паутиной покрывали ее нежную девичью кожу. Бриджит били семихвостой плеткой.

Она повернулась к Роду. Тоби застегнул ее блузку. Глаза у девушки были по-прежнему широко раскрыты и полны горя.

– Так меня избили,– сказала она,– только потому, что заподозрили в колдовстве. Мне тогда было всего-то десять лет.

Желудок у Рода чуть было не выскочил наружу через пищевод. Он дал ему мысленный приказ оставаться на месте, и желудок не слишком охотно повиновался. Язык опалило изжогой.

Бриджит крутанулась на месте и исчезла. Через долю секунды она уже была рядом со своим партнером по танцу – веселая и живая как ни в чем не бывало.

Род хмуро и задумчиво наблюдал за ней.

– Так что можешь понять,– сказал Тоби,– как мы благодарны нашей доброй королеве.

– Она упразднила испытания водой и сожжение на кострах?

– Она издала королевский указ, но сожжения ведьм продолжались тайно. У нее оставалась единственная возможность защитить нас, и она дала убежище всем тем из нас, кто был готов явиться сюда и просить об этом.

Род медленно кивнул:

– Ей не откажешь в мудрости.

Его взгляд вновь устремился к Бриджит, танцующей на потолке.

– Что заботит тебя, друг Гэллоугласс?

– Ведь у нее нет к ним ненависти,– рассеянно проговорил Род.– У нее есть все причины ненавидеть обычных людей, но она не ненавидит их.

Тоби покачал головой, тепло улыбнулся:

– Ни она, ни кто-то другой из нас. Все, кто явился, чтобы обрести кров в замке королевы, первым делом дают клятву жить по христианским заповедям.

Род медленно развернулся к юноше.

– Понятно,– сказал он не сразу,– Собрание добрых волшебниц и волшебников.

Тоби кивнул.

– И все ведьмы и колдуны в Грамерае таковы?

– Как ни постыдно говорить о таком, но это не так. Есть некоторые, которым было суждено пережить большие страдания, нежели те, коим подверглись мы,– те, у кого отрезали ухо или выкололи глаз, кто потерял возлюбленного или подругу, а быть может, пережил все сразу. Они прячутся на Диких пустошах, в горах, и обрушивают накопившееся зло на всех людей без разбора.

Губы Рода вытянулись в тонкую мрачную линию, уголки их скорбно опустились.

– Таких чуть более десятка,– продолжал Тоби,– Лишь трое из них – в расцвете лет, а все прочие – дряхлые старухи и ветхие старцы.

– Настоящие ведьмы и злые колдуны из сказок,– пробурчал Род.

– Воистину так, и слухов об их злодеяниях столько, что из-за них никто не замечает наших добрых дел.

– Следовательно, в Грамерае существует две разновидности ведьм и колдунов: старые и злобные, что живут в горах, и добрые молодые, что поселились в королевском замке.

Тоби покачал головой и улыбнулся, в глазах его вспыхнули огоньки.

– Не совсем так. Есть еще около трех дюжин добрых волшебниц и волшебников, кроме нас, которые не верят в обещания королевы предоставить нам безопасный кров. Им по тридцать– сорок лет, и они все очень хорошие и добрые, вот только никак не могут поверить, что здесь нам ничто не грозит.

Понимание было подобно озарению. Род откинулся назад, губы его сложились в трубочку. Он резко кивнул, наклонился вперед и сказал:

– Так вот почему вы все так молоды! Приглашение королевы приняли только те из вас, в душе которых все еще жила вера в добро! Она приобрела стайку подростков!

Тоби ухмыльнулся от уха до уха и резво закивал.

– Стало быть, взрослые волшебники и волшебницы – народ Добрый, но при этом очень осторожный!

Тоби утвердительно кивнул.

– Однако среди них нашлись одна-две, которые все же осмелились явиться сюда. Среди них была одна, самая мудрая из волшебниц, она прибыла с юга. Однако она уже слишком старая. Ей сейчас уже под тридцать!

Последняя фраза прозвучала, когда Род пил вино. Он закашлялся, захрипел, прослезился и протер глаза.

– Что с тобой, друг Гэллоугласс? – вопросил Тоби с такой заботой, словно перед ним был дряхлый восьмидесятилетний старик.

– Да нет, ничего,– с трудом проговорил Род.– Просто… пищевод и трахея утратили взаимопонимание. Мы, старики, здоровьем слабы, сам понимаешь. Ну и почему же эта мудрая колдунья не осталась здесь?

Тоби улыбнулся, излучая понимание и доброту.

– Она сказала, что, глядя на нас, начинает стесняться своего возраста, и вернулась на юг. Но если тебе здесь будет грозить беда, ты только произнеси ее имя – Гвендилон,– и она окажет такую услугу, о какой ты и не мечтал.

– Я запомню твой совет,– пообещал Род, но тут же напрочь забыл о нем, так как слишком ярко представил себе, как он, агент со стажем, призывает себе на подмогу какую-то женщину. Он чуть было опять не закашлялся, но расхохотаться не решился, памятуя о том, каким и сам был чувствительным созданием в подростковом возрасте.

– Еще один вопрос,– проговорил он.– Скажи, почему королева опекает вас?

Тоби в удивлении вытаращил глаза:

– А ты не знаешь?

– Понятия не имею,– ласково улыбнулся ему Род.

– Да потому, что она и сама волшебница, добрейший друг Гэллоугласс!

Улыбка Рода угасла.

– Гм-м-м,– неловко промычал он и почесал кончик носа.– Доходили до меня такие слухи… Стало быть, это правда?

– Истинная правда. Она необученная волшебница, но все же волшебница.

Род вздернул брови:

– Необученная?

– Ну да. Ее дар нуждается в укреплении и упражнении, муштре и закалке, дабы он смог проявиться во всей силе. Катарина —

колдунья, но ремеслу нашему не обучена. Она способна слышать чужие мысли, но не всегда, когда пожелает, и не слишком ясно.

– Гм. А еще что она умеет?

– Ничего такого, о чем бы мы ведали. Только мысли слышать.

– Стало быть, располагает необходимым минимумом для вступления в ваш профсоюз,– кивнул Род и почесал за ухом.– А ведь такой дар – совсем не роскошь для королевы. Получается, что ей ведомо все, что происходит в замке.

Тоби покачал головой:

– Ведь ты бы не смог ничего уразуметь, если бы слышал, как пятеро разговаривают разом, друг Гэллоугласс? А слушать разговоры всех подряд весь день напролет? А передать своими словами все, о чем было сказано?

Род нахмурился:

– Хоть один разговор смог бы ты пересказать?

Тоби застенчиво улыбнулся и покачал головой:

– Конечно, не смог бы. Вот и королеве это не дано.

– Она могла вести записи…

– Верно. Но не забывай: она не обучена, а для того, чтобы переводить мысли в слова, нужно либо хорошее обучение, либо блестящий дар.

– Погоди.– Род предостерегающе поднял руку.– Ты хочешь сказать, что мысли вы слышите не в виде слов?

– Нет, нет. Одна краткая мысль может равняться целой книге слов, друг Гэллоугласс. Разве тебе приходится обращать в слова свои мысли для того, чтобы мыслить?

Род кивнул:

– Ясно. Квантовая механика мышления.

– Странно,—негромко прозвучал чей-то голос.

Род оторвал взгляд от своего собеседника и обнаружил, что их с Тоби окружила довольно-таки многочисленная компания юных ведьм и колдунов, слетевшихся, чтобы послушать интересный разговор.

Род устремил взгляд на крепко сложенного юного экстрасенса и чуть насмешливо улыбнулся.

– Что тут странного? – спросил он, пытаясь вспомнить, как зовут этого юношу.

Тот усмехнулся.

– Меня зовут Мартин,– сообщил он и, смеясь, проследил за реакцией Рода, который пока еще не мог свыкнуться с телепатическими способностями здешней молодежной тусовки,– А странно мне то, что ты, будучи чародеем, незнаком с азами чтения мыслей.

– Верно,– согласно кивнул Тоби,– Ты единственный из ведомых нам чародеев, друг Гэллоугласс, который не умеет слышать чужие мысли.

– А-а-а. Ну да.– Род смущенно провел рукой по поросшей щетиной щеке,– Но, собственно, как я уже упоминал ранее, на самом деле я – не чародей. Понимаете…

Его прервал единодушный взрыв смеха. Род вздохнул. Хочешь не хочешь, а приходилось смириться с навязанной ему репутацией.

Он решил вернуться к ранее затронутой теме:

– Насколько я понимаю, некоторые из вас все же могут слышать мысли, оформленные в слова?

– О да,– отвечал Тоби, вытирая полные слез глаза,– Есть у нас одна такая.– Он обвел взглядом круг своих товарищей.– Олдис здесь?

Вперед протиснулась пухленькая миловидная девушка лет шестнадцати.

– Чьи мысли мне послушать для вас, сэр?

В глубинах разума Рода сверкнула искра. Глаза его приобрели зловещий блеск.

– Дюрера. Советника милорда Логира.

Олдис сложила руки на груди, опустилась на скамью, села подчеркнуто прямо. Она смотрела на Рода, но вот взгляд ее стал отстраненным. А потом она заговорила писклявым, гнусавым монотонным голосом:

– Как скажете, милорд. И все же не могу усомниться: воистину ли вы верны королеве?

Затем тембр голоса девушки стал на две октавы ниже, но при этом сохранил монотонность.

– Низкий человек! За что ты бросаешь мне в лицо такие оскорбления?

– О нет, милорд! – поспешно отозвался обладатель писклявого голоска.– Я вас вовсе не оскорбляю, я всего лишь позволяю себе некоторые сомнения в мудрости ваших поступков.