Текст книги "Чародей поневоле (сборник)"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 57 страниц)

Голоса эхом звучали в ушах. Род открыл глаза и увидел круглую физиономию с большими карими глазами в облаке курчавых черных волос, черную густую бородищу.

Голова убралась, каменные плиты завертелись по кругу. Род судорожно вдохнул, сосредоточил взгляд на блестящем наконечнике копья. Мало-помалу голова у него перестала кружиться.

Громом прогремел голос:

– Да он просто чудо, сэр Марис! Ведь он меня заставил попотеть!

Чья-то сильная рука подхватила Рода под руки и оторвала от каменного пола. Перед ним возникло лицо Большого Тома. Брови его слуги от тревоги завязались на переносице в узел.

– Вы как, господин?

Род промычал что-то нечленораздельное, вяло махнул рукой и кивнул.

А потом в поле зрения снова возникла курчавая голова, прилепленная к туловищу шимпанзе, и руку Рода пожала мускулистая рука.

– Ты славно дрался, парень,– прогремел Бром О'Берин,– Такой трепки мне еще никто не задавал с той самой поры, как я вступил в пору зрелости.

Род пожал руку карлика и попытался улыбнуться.

А потом к нему склонилось покрытое шрамами седобородое лицо сэра Мариса. Старик сжал плечо Рода и помог ему подняться на ноги.

– Давай, парень, встань во весь рост! Ибо отныне ты солдат войска королевы!

– Войска королевы! – возмущенно прогрохотал Бром, уже непостижимым образом снова взобравшийся на стропила,– О нет, сэр Марис! Я готов замолвить словечко за этого парня! Он должен стать личным стражем самой королевы!

– Проклятье! Нет, говорю тебе, Большой Том! Убери от меня подальше эту штуковину!

– Но хозяин! – Том бросился за Родом, сжимая в руках стальной нагрудник,– Должны же вы надеть хоть какие-нибудь доспехи!

– Тогда объясни подоходчивее, на кой черт они мне сдались,– буркнул Род.

– Как это – на кой черт? Чтобы отражать стрелы и мечи, господин мой!

– Что до мечей, то их я и своим отобью без особого труда. От стрел можно уклониться. Ну а если по мне начнут палить из арбалета, то тут никакие доспехи не помогут. Нет, Большой Том! Эта железяка только стеснит меня, не более того.

Дверь комнаты стражи застонала петлями и со стуком захлопнулась. На господина и его слугу воззрился Бром О'Берин. Он стоял подбоченившись, перебросив через плечо какую-то серебристую одежду.

– Как это так, Род Гэллоугласс? Ты отказываешься надеть королевскую форму?

– Тогда я напялю на себя эту форму, когда ты ее напялишь, пестрая кукла!

Карлик ухмыльнулся, его ослепительно белые зубы блеснули в густой черной бороде.

– Ну сострил, вот уж сострил! Я-то ведь не стражник, Род Гэллоугласс, а шут, а шутам пристало рядиться в пестрое. Это и есть наша форма. Давай же, воин, наряжайся в подобающие цвета!

– Да не имею я ничего против цветов королевы. И вообще пурпур с серебром мне всегда нравились. Вся беда в том, что это форма. Вот это мне и не по сердцу. Ладно, надену, так и быть. Только, Бром, учти: не желаю напяливать на себя эти жестянки, которые вы доспехами зовете!

Физиономия карлика стала серьезной. Он медленно кивнул, не сводя глаз с Рода.

– О да. Я так и думал, что ты окажешься таким упрямцем.

Серебристое одеяние слетело с плеча Брома и устремилось к

Роду. Тот поймал его и, нахмурившись, разглядел.

– Кольчугу-то хоть наденешь, Род Гэллоугласс?

– Я скорее бы во власяницу облачился,– проворчал Род, но все же, хоть и неохотно, натянул на себя плетенную из стальных колечек рубаху.– Неплохо пригнана,– отметил он. Кольчуга не стесняла грудь, Род мог свободно шевелить руками.– Это как же понимать. Бром? Неужто ты позволишь мне обойтись без нагрудника? Это же получается, что я не в полном боевом облачении?

– Не совсем так,– пробурчал карлик.– Доспехи у нас носят под верхней одеждой, так что никто не заметит, что ты без нагрудника. Вот только ты первый, кто от него отказался.

Род искоса глянул на Брома:

– А почему ты решил, что я от него отказываюсь?

Бром усмехнулся в бороду:

– Я же дрался с тобой, Род Гэллоугласс, и ты славно дрался со мной, по-моему дрался, я так скажу.– Он перестал улыбаться.– Нет, доспехи тебе должны, быть так же противны, как и мне.

Род нахмурился и пытливо вгляделся в лицо Брома:

– Ты, похоже, мне не до конца доверяешь, верно?

Бром насмешливо усмехнулся:

– Род Гэллоугласс, я не доверяю никому, и всякий стражник королевы мне подозрителен до тех пор, покуда он не отдаст за нее свою жизнь.

Род понимающе кивнул:

– И много ли было таких?

Бром обжег его гневным взглядом.

– Семеро,– ответил он.– За минувший год я стал доверять семерым стражникам.

Род криво усмехнулся, взял серебряный с пурпуром камзол и надел его.

– Стало быть, для того чтобы ты стал обо мне высокого мнения, ты можешь приказать мне, к примеру, отведывать блюда с королевского стола, дабы проверить, не отравлены ли они.

– Нет,– покачал головой Бром,– Это удовольствие предоставлено мне, и только мне.

Мгновение Род молча смотрел в глаза карлику.

– Что ж…– Он пожал плечами и, отвернувшись, накинул на плечи пурпурный плащ.– Как я посмотрю, ты до сих пор жив.

Бром кивнул:

– Хотя несколько раз хворал, и сильно хворал, парень. Но похоже, у меня особый дар – яды я чую за версту, и мне нет нужды помирать, чтобы окончательно убедиться в том, что еда была отравлена.– Он ухмыльнулся и, быстро подойдя к Роду, хлопнул того по затянутому кольчугой животу: – Ну, полно, нет причин печалиться! Тебе-то придется только от мечей отбиваться, ну, может, порой от арбалетов, так что – не впадай в тоску!

– Какая там тоска, что ты! Я просто весь трепещу от предвкушения,– пробурчал Род.

Бром развернулся и зашагал к двери.

– Теперь нам пора в зал Королевского Совета! Пойдем же, я покажу тебе, где твой пост.

Обернувшись, он указал на Большого Тома:

– А ты, Том, ступай в казармы. Твой господин покличет тебя, когда ты ему понадобишься.

Том вопрошающе взглянул на Рода. Род утвердительно кивнул.

Бром распахнул дверь и торопливо вышел. Род улыбнулся, покачал головой и поспешил за ним.

Зал Королевского Совета представлял собой просторную круглую комнату, большую часть которой занимал круглый стол двадцати футов в поперечнике. Массивные двери располагались по сторонам света, только на северной стороне виднелся глубокий камин, где был разведен не слишком жаркий огонь.

Стены были увешаны яркими гобеленами и богатыми мехами. Над камином красовался большой щит с королевским гербом. Потолок изгибался дугой, формируя почти куполообразный свод, покоившийся на мощных выгнутых стропилах.

Стол был сработан из полированного ореха. Вокруг него сидели двенадцать великих лордов королевства: герцог Медичи, князь Романов, герцог Глочестер, принц Борджа, граф Маршалл, герцог Стюарт, герцог Бурбон, принц Габсбург, граф Тюдор, барон Руддигор, герцог Савойский и престарелый герцог Логир.

Собрались все, слушая, как герольд зачитывает их имена, глядя в свиток пергамента,– все, кроме самой королевы, Катарины Плантагенет. Размышляя об именах, которые элита эмигрантов-романтиков избрала для себя, Род решил, что они были не только романтиками, но еще и полными идиотами. Это надо же – возвести на престол Плантагенетов!

Рядом с каждым из великих лордов восседал тощий, сутулый, морщинистый старикан. Лица у всех были почти одинаковые, с горящими голубыми глазами, да и лысины у всех старикашек выглядели как у близняшек.

«Советники, что ли?» – подумал Род. Странно, что все они были на одно лицо…

Все собравшиеся восседали на тяжелых резных стульях из темного дерева. Напротив восточной двери стоял единственный свободный стул – выше остальных, золоченый.

Забил барабан, запели фанфары, лорды и советники поднялись.

Створки массивной восточной двери распахнулись. В зал вошла Катарина.

Род стоял у западной двери. Отсюда королева была ему прекрасно видна, и сердце его замерло при виде ее.

Облачко серебристых волос обрамляло овальное, с тонкими чертами лицо с огромными синими глазами и губками, подобными розовому бутону. Стройная девичья фигурка, едва наметившиеся груди, по-кошачьи изящные бедра облегало легкое платье из тонкого, струящегося шелка, схваченное на поясе широким поясом.

Королева опустилась на золоченый стул, положила руки на подлокотники, села гордо и прямо.

Бром О'Берин вскарабкался на табурет справа от Катарины. Прямо напротив нее сидел герцог Логир. Его советник наклонился к самому его уху и что-то прошептал. Герцог раздраженно шикнул на него.

Бром О'Берин кивнул герольду.

– Большой Королевский Совет собрался! – выкрикнул герольд.– Высочайшие и величайшие мужи страны Грамерай съехались сюда! Так пусть же все они, кто желает изложить свои жалобы королеве, сделают это перед лицом равных себе пэров королевства!

В зале наступила мертвая тишина.

Герцог Бурбон смущенно заерзал на стуле и кашлянул.

Бром повернул к нему голову.

– Милорд Бурбон,– пророкотал карлик.– Вы желаете обратиться к королеве?

Герцог медленно поднялся. Его камзол был расшит ирисами, волосы и усы у него были светлые.

– Ваше величество,– сказал герцог и торжественно поклонился королеве,– и вы, лорды, собратья мои,– поклонился он всем собравшимся, затем вздернул подбородок и расправил плечи,– Я желаю выразить свой протест.

Катарина вздернула головку так, что возникло полное впечатление, будто она смотрит на герцога свысока.

– Что вызывает у вас протест, милорд?

Герцог Бурбон уперся взглядом в стол.

– С тех самых пор, как предки наши прилетели со звезд, крестьяне были подданными своих господ, а их господа были подданными великих лордов. Великие же лорды, в свою очередь, всегда были вассалами короля… королевы,– поправил он себя и поклонился Катарине.

Губы королевы вытянулись в тонкую ниточку, однако она смиренно снесла намек.

– Это,– продолжал герцог,– есть естественный порядок: то, что всякий человек является подданным другого, который выше него, и этот порядок и справедливость должны быть заботой господина. В своей вотчине он должен олицетворять закон, повинуясь, несомненно, своей королеве.

Он снова отвесил Катарине учтивый поклон, и она снова сдержалась, однако пальцы ее так крепко сжали подлокотники стула, что костяшки побелели.

– И вот теперь ваше величество готовы отменить этот величайший многовековой порядок и поставить над нами судей, которых вы желаете назначать самолично, дабы они чинили суд в наших вотчинах, и судьи оные, по вашему разумению, не должны повиноваться никому, кроме самих себя. Это, однако, противоречит мудрости вашего отца, благородная королева, и мудрости вашего деда, и всех ваших предков от начала вашего рода. Если мне будет позволено выразиться проще, я бы сказал, что я нахожу настоящее решение насмешкой над вашими великими и благородными пращурами, а от себя скажу прямо: мне невыносимо присутствие этого крестьянина, этого вашего простолюдина, который считает себя моим господином, пребывая под крышей моего родового поместья!

Свою тираду герцог закончил чуть ли не криком. Побагровев, он воззрился на королеву.

– Вы все сказали, милорд? – осведомилась Катарина тоном столь холодным, словно она хранила его в леднике как раз для такого случая.

Герцог Бурбон медленно кивнул.

– Все,– ответил он и сел.

Катарина на миг прикрыла глаза, затем глянула на карлика и еле заметно кивнула.

Бром встал.

– Желает ли кто-нибудь высказаться в поддержку милорда Бурбона?

Вскочил молодой человек с ярко-рыжими волосами.

– Я согласен со всем тем, о чем только что говорил милорд Бурбон. И еще я желал бы добавить: королеве следовало бы поразмыслить о том, что назначаемые ею судьи могут быть подкуплены, ибо человек, не владеющий ни землей, ни деньгами, не имеющий благородного имени, честь которого ему дорога, очень легко может впасть в искушение и продать свою судейскую неподкупность.

– Если это произойдет,– вырвалось у Катарины,– они будут повешены на самых высоких виселицах, и палачами их станут те люди, с которыми они несправедливо поступили.

Она молча смотрела на молодого аристократа. Затем Бром О'Берин пробасил:

– Приносим нашу благодарность благородному герцогу Савойскому.

Молодой человек поклонился и сел.

– Кто еще скажет в поддержку милордов Бурбона и Савойского?

Один за другим встали остальные десять лордов. Большой Королевский Совет единогласно объединился против королевы.

Катарина на миг закрыла глаза и крепко сжала губы. Открыв глаза, она гневно обозрела лордов.

– Милорды, я глубоко огорчена тем, что вы так противитесь справедливости вашей королевы,– Она горько усмехнулась.– Благодарю вас за вашу искренность и честность. Однако я не привыкла отступать от намеченных целей. Мои судьи останутся в ваших уделах.

Лорды заняли свои места и, ерзая на стульях, принялись негромко переговариваться между собой. Все вместе они напоминали одного большого, встревоженно рычащего зверя.

Старый герцог Логир медленно встал и тяжело оперся о стол.

– Моя королева,– проговорил он,– задумайтесь: даже королям порой отказывает истинность в суждениях, а вы покуда совсем недолго вершите дела государства. Общеизвестно, что одна голова – хорошо, а две лучше. Здесь же собрались двенадцать мужей, представляющих самые древние и почтенные роды королевства, чьи семейства издревле искушены в государственных делах. Многие из членов совета немолоды, а прожитые лета, как известно, приносят с собою мудрость. Неужели вы готовы упрямиться в избранном вами деле, когда столь многие уверены, что вы не правы?

Катарина побледнела – можно сказать, мертвенно побледнела. Глаза ее яростно сверкали.

– Готова,– сказала она негромко, но решительно.

Лорд Логир долго испытующе смотрел на нее, затем медленно опустился на стул.

Катарина обвела взглядом своих приближенных, стараясь заглянуть в глаза каждому из них.

Затем, вздернув подбородок, она изрекла:

– Мои судьи останутся в ваших уделах, милорды. Что же до их продажности, вы вскоре поймете, что в своем отношении к деньгам они почти святые и точно так же относятся к вину и… прочим удовольствиям. Они пекутся об одном лишь – о высшей справедливости.

Она помолчала, ожидая, как будут восприняты ее слова. От Рода не укрылось, как побагровели при этом физиономии у нескольких лордов. По всей вероятности, дела по части высшей справедливости на их родовых землях были не так уж чисты.

Герцог Логир не попал в число покрасневших. Единственной эмоцией, которую мог Род прочесть на его лице, было сожаление.

– Однако разговор о судьях – это не самое важное, ради чего я созвала вас нынче,– улыбнулась Катарина, не пытаясь скрыть злорадства.

Лорды встревоженно вздрогнули и вскинули головы. Бром О'Берин, казалось, был изумлен не меньше остальных. По всей вероятности, королева не переговорила заранее со своим главным советником.

Затем лорды дружно склонили головы и перебросились парой слов со своими консультантами. Тревожное выражение их лиц сменилось выражением нескрываемого гнева.

– В каждом из ваших поместий,– сказала Катарина,– есть монастырь. Вы издавна назначаете пастырями своих подданных монахов из этих монастырей.– На миг королева опустила глаза, но тут же продолжала: – Здесь, в моем замке, я собираю лучших богословов изо всех монастырей. Вы изберете молодых монахов из братии ваших обителей, по одному от каждого монастыря, и отправите их ко мне в замок, где их будут обучать мои богословы. Если случится так, что я не одобрю ваш выбор, я отправлю ваших избранников назад и потребую, чтобы вместо них были присланы иные. Когда они закончат обучение и примут сан, я пошлю их обратно в ваши уделы, дабы они стали вашими епископами.

Лорды повскакали на ноги, принялись кричать и размахивать руками и стучать кулаками по столу.

Катарина гневно вскричала:

– Довольно! Уймитесь!

Медленно, один за другим, лорды умолкли и заняли свои места, гневно переглядываясь.

А вот физиономии их советников, как ни странно, наполнилось скрытной радостью. Глаза у них весело сверкали, и все они улыбались – нет, скорее, усмехались.

– Я все сказала,– резюмировала Катарина ледяным тоном.– Это будет исполнено.

Старик Логир поднялся, дрожа, как в ознобе.

– Не желает ли ваше величество…

– Не желаю.

Бром О'Берин прокашлялся.

– Если ваше величество позволит…

– Не позволю.

В зале Совета сгустилась зловещая тишина. Катарина вновь обвела взглядом собравшихся.

Затем она повернулась влево и склонила голову.

– Милорд Логир.

Старик встал. Губы его, прячущиеся в седой бороде, были крепко сжаты, руки, испещренные старческими веснушками, дрожали от плохо скрываемого гнева.

Он отодвинул назад высокий золоченый стул, Катарина встала. Логир вернулся на свое место. Королева отвернулась, створки дубовых дверей распахнулись настежь. Стражники окружили Катарину. В дверях она помедлила и обернулась.

– Подумайте, милорды,– сказала она,– И смиритесь, ибо вам не выстоять против меня.

Массивные двери со стуком закрылись за нею.

Зал Совета превратился в настоящий пандемоний.

– Ну ладно, будет тебе. Классическая схема от начала до конца, вплоть до гневного взгляда напоследок!

Освободившись после трудового дня, Род ехал верхом на Век-се к постоялому двору, где хотел послушать свежие сплетни и хорошенько заправиться пивом. Большой Том остался в замке, где ему было поручено поддерживать огонь в очагах и держать ушки на макушке.

– Я не согласен, Род. Схема классическая, но с кое-какими добавками.

– Ерунда! Самая тривиальная преждевременная попытка централизации власти. Она пытается объединить Грамерай под эгидой единого закона и единоличного правителя, а ей противостоят двенадцать почти независимых герцогств. Именно на это и направлена ее затея с судьями, и больше ни на что. Готов об заклад побиться: кое-кто из этих герцогов в своих поместьях являет собой настоящего бога. Наверняка они заставляют половину женщин спать с ними, нещадно обирают всех и каждого. Катарина – реформатор, вот и все. Она хочет излечить Грамерай от всех пороков, став единственной носительницей закона в стране, но это ей не удастся. Лорды этого не потерпят. Номер с судьями у нее, глядишь, и проскочит, но вот этот фокус со священниками наверняка приведет к бунту. Священники на такой стадии развития общества пользуются гораздо большим авторитетом, чем любые другие представители власти. Если она добьется того, что священство будет подотчетно ей и только ей, она вырвет у лордов зубы, и они это понимают и без драки не сдадутся.

– На этот счет я с тобой согласен,– отозвался робот.– Пока все действительно развивается согласно классической схеме и весьма напоминает попытку английского короля Джона объединить нацию до того момента, когда такое объединение было бы реальным.

– Вот-вот,– кивнул Род.– Посему можно надеяться на то, что здешние великие герцоги, как и вельможи короля Джона, станут настаивать на принятии Хартии Вольности.

– Но…

Род принял смиренный вид мученика.

– Но – что, Векс?

– Но существует инородный элемент: группа советников при лордах. Мне она представляется весьма сплоченной.

Род нахмурился:

– Да. Есть такое дело.

– А судя по тому, что ты мне рассказал о поведении Совета после ухода Катарины…

– Ой…– неприязненно поежился Род.– Казалось, она швырнула им приманку и все лорды с нетерпением ждали, кто клюнет на нее первым. Эта девчонка кое-что соображает в азах политики, но вот с дипломатией она точно не знакома! Она их просто самым дерзким образом раздразнила!

– Верно, а советники их горячо поддерживали: каждый советовал своему господину не выступать против королевы, поскольку у него на то не хватит сил… а затем говорил, что если уж он решил выступить против королевы, то должен объединиться с другими лордами, ибо ему не выстоять в одиночку. Весьма изысканное использование реверсивной психологии. Так и хочется заподозрить советников в стремлении полностью избавиться от централизованного правления.

– Точно…– Род нахмурился и задумался.– А ведь это не совсем типично для этой стадии развития общества, верно, Векс?

– Совсем нетипично, Род. Анархические учения возникают при переходе на более высокие уровни развития техники.

Род пожевал губу.

– Может быть, и вправду вмешательство извне?

– Не исключено. И тут следует снова вспомнить о народном тоталитаристском движении – это еще одна аномалия. Нет, Род, никакая это не классическая схема.

– Не классическая, будь она проклята. Что мы имеем? Мы имеем три группы, борющиеся за власть: беднота, герцоги со своими советниками и королева со своими сторонниками. Вот только из числа ее сторонников я могу назвать одного-единст-венного: Брома О'Берина.

– Тоталитаристы, анархисты, а посередине – королева,– пробормотал Векс,– А ты кого намерен поддерживать, Род?

– Катарину, естественно! – усмехнулся Род,– Я планирую посеять здесь семена демократии, и, похоже, единственный шанс сделать это – создать конституционную монархию.

– Может быть, я ошибаюсь,– мурлыкнул Векс,– но у меня такое впечатление, что ты рад тому, что вынужден поддерживать королеву.

Редкие огни еле мерцали в пелене ночного тумана, а в тридцати футах туман стоял сплошной стеной. Род ехал в полном одиночестве по затянутому дымкой миру, эхо цокота копыт Векса звучало тревожно в непроницаемой тишине.

И вдруг тьму ночи разорвал одинокий крик, за которым последовал лязг мечей.

– На помощь! На помощь! – в отчаянии взывал юношеский голос.

Род замер, рука его сжала рукоять меча. Он вогнал каблуки в металлические бока Векса, и огромный черный жеребец поскакал в ту сторону, откуда донесся крик.

У въезда в проулок сквозь туман виднелся красный отсвет факела. Там, в дыму и пламени, один человек отбивался от троих, прижавшись спиной к стене.

Род взревел и направил коня в самую гущу драки. Повернув меч плашмя, он начал дико размахивать им, завывая на манер индейца, готовящегося сокрушить ряды конфедератов. Он выхватил из ножен кинжал и едва успел отразить удар шпаги слева. Его меч описал широкую дугу и ударил по мечу противника.

А потом он оказался посреди клинков, наставленных на него, словно стебли осоки. Род вынужден был обороняться и отбивать мечи противников.

В это время жертва нападения издала боевой клич, который посрамил бы баньши, и ринулась в бой с тыла.

Все три клинка вместе с их обладателями как ветром сдуло. Нападавшие удрали вверх по проулку. На миг Род замешкался от изумления, но тут же вскрикнул и погнал Векса вдогонку за убегавшими.

Но они исчезли в темноте в конце проулка, и к тому времени, когда Векс доскакал туда, беглецов уже и след простыл. Проулок, увы, заканчивался тупиком. Враги ретировались в одну из мрачных, мерзко пахнущих подворотен.

А их потенциальная жертва нагнала Рода. Оглядевшись по сторонам, юноша, тяжело дыша, проговорил:

– Ушли. Искать их без толку. Они уже в нескольких лигах отсюда.

Род выругался и убрал меч в ножны. Поморщившись, потрогал руку выше кисти. Кто-то из недавних противников сумел-таки рассечь его камзол и порезать кожу.

Он обернулся к незнакомцу:

– Ты в порядке?

Юноша кивнул и вложил свой меч в ножны.

Род всмотрелся в открытое курносое синеглазое лицо. Белозубая ухмылка была видна даже в тумане. Высокие скулы, большие, широко расставленные глаза, выражение которых было совершенно невинным. Светлые волосы, стриженные «под горшок». Лицо юного, неопытного человека, и притом человека очень красивого. Роду было искренне жаль беднягу.

Он спешился. Парень оказался на полголовы ниже Рода. Да, ростом он не вышел, но зато был широк в плечах и по этим параметрам опережал Рода дюймов на шесть. Ручищи у него были такие мускулистые, что сделали бы честь медведю или горилле, голени напоминали стволы деревьев, но бедра при этом были стройные.

Поверх белой рубахи, подпоясанной широким черным ремнем, на незнакомце была надета кожаная куртка. Обтягивающие лосины были заправлены в высокие мягкие сапоги.

Юноша нахмурился, заметив кровь на рукаве Рода:

– Вы ранены.

Род фыркнул:

– Пустяки, царапина,– и сунул руку в седельную сумку, чтобы достать антисептическую повязку. Перевязывая рану, он мрачно усмехнулся юноше: – Вот если бы ты счет от портного оплатил, я бы не возражал.

Юноша кивнул. Голубые глаза смотрели с искренним сожалением.

– С радостью оплачу. Ведь они бы меня, как пить дать, прикончили, если бы вы не подоспели мне на помощь. Туан Макреди в долгу перед вами.

Род смерил юношу взглядом с головы до ног. «Славный малый»,– подумал он и протянул руку новому знакомцу:

– Род Гэллоугласс, к вашим услугам, и ни о каком долге и речи быть не может. Я всегда рад оказать помощь человеку, который один бьется против троих.

– Ну нет, я все же в долгу перед вами! – возразил юноша и с чувством пожал руку Рода. Наверное, будь слесарные тиски наделены эмоциями, они пожали бы руку друга с такой же силой.– Вы хотя бы должны позволить мне угостить вас кружкой эля!

Род пожал плечами:

– Почему бы и нет? Я как раз направлялся на постоялый двор, так что продолжим путь!

К его изумлению, Туан растерялся.

– С вашего позволения, добрый господин Гэллоугласс… меня привечают только в одном заведении в этом городе. А во всех остальных знают, на что я способен, ну и…– Круглое лицо юноши озарилось усмешкой.– Короче говоря, мирных и добропорядочных граждан мой образ жизни не очень-то устраивает.

Род понимающе ухмыльнулся и кивнул:

– Post jocundam juventutem. Что ж… Подойдет и любой другой кабачок.

Путь до излюбленного питейного заведения Туана, судя по всему, был вполне во вкусе юноши. Туан и Род миновали два темных проулка, нырнули в подворотню в выщербленной кирпичной стене и оказались на широком, залитом лунным светом внутреннем дворике, который в лучшие времена, наверное, выглядел весьма уютно. Вот только лучшие времена, судя по всему, наблюдались здесь лет сто, а то и двести назад. Посреди потрескавшейся булыжной мостовой негромко булькал полуразвалившийся фонтан, источая ароматы, неопровержимо свидетельствующие о плачевном состоянии водопровода. Повсюду из трещин между булыжниками торчала трава, не блещущая свежестью. Кирпичные

стены, окружавшие дворик, расшатались и растрескались, раствор между кирпичами рассыпался. Возле стен и по углам гнили кучи мусора. Тут и там издавали жуткое зловоние выгребные ямы.

Сам же кабачок представлял собой двухэтажный дом из гранита с покосившимся карнизом. Нависающий над первым второй этаж подпирали грубо отесанные бревна, ввиду своей дряхлости не производившие впечатления надежности. Потрескавшиеся, изъеденные жучком и заплесневелые ставни были закрыты. Единственным крепким куском дерева во всей постройке была дубовая дверь, да и та разбухла от сырости и покосилась.

– Ага, значит, вот тут терпят ваши выходки? – осведомился Род, озирая вонючий дворик. Туан постучал в дверь рукояткой кинжала.

– Ну да, терпят,– откликнулся Туан.– Хотя порой и здешнее гостеприимство дает трещины.

У Рода спина похолодела. Он гадал, что же за мерзавец его новый знакомец.

Туан снова постучал в дверь. Род удивился – какого тут можно было ждать ответа, когда сквозь щелястые ставни не пробивалось ни искорки света? На его взгляд, дом был необитаем. Но вот дверь качнулась, ржавые петли простонали мольбу о смазке. Наконец дверь приоткрылась настолько, что двое человек смогли бы с трудом протиснуться в образовавшуюся щель.

– Вот и наш хозяин,– весело сообщил Туан.– Пересмешник.

Из-за двери, недовольно, утробно ворча, выглянул уродливый горбатый мужчина. Одно ухо у него напоминало кочанчик цветной капусты, а второе попросту отсутствовало. Редкие пряди жиденьких волос едва прикрывали усеянную струпьями лысину. Нос картошкой, щель рта посреди уймы бородавок, злобные маленькие глазки. Уродец был одет в груду заплатанного тряпья, которое некогда звалось камзолом и лосинами.

Тролль попятился во мрак своего логова. Туан торопливо скользнул в дверь следом за ним. Род вдохнул поглубже и оглянулся через плечо, дабы убедиться, что Векс стоит на месте, У фонтана. Робот опустил голову, создав полное впечатление мирно пасущейся коняги. На миг Род позавидовал способности робота отключать обонятельные рецепторы.

Род вздернул подбородок и следом за Туаном вошел в забегаловку.

Дверь со стоном закрылась за ним. Впереди послышался скрип – это Пересмешник отворил другую дверь.

Эта, в отличие от первой, открылась легко, со стуком ударилась о стену. Гостей ослепил свет факелов, оглушил грубый хриплый хохот. Род вытаращил глаза.

Они перешагнули порог, Род огляделся по сторонам. Он очутился в просторном зале, где весело гудели четыре открытых очага. По стенам были развешаны десятки факелов. Над очагами жарилось мясо, между столиками сновали слуги с кружками эля и кувшинами с вином, которые наполнялись из двух огромных бочек с кранами, занимавших почти всю дальнюю стену зала.

Посетители кабачка явно были из городских низов. Наряжены все они были в латаные-перелатаные обноски. Судя по внешности завсегдатаев, многие из них в свое время стали жертвами примитивных форм судейства. У кого-то не хватало уха, у кого-то – глаза. Физиономии многих были обезображены болезнью или покрыты шрамами. Но здесь, в своем логове, они чувствовали себя как дома и веселились от души. Глядя на Рода, они усмехались, но в глазах их таилась злоба.

Однако злоба тут же отступала, стоило им перевести взгляд на юного Туана.

– Говорят,– улыбнулся юноша,– что воришкам честь неведома, но здесь, среди нищих Грамерая, хотя бы дружбу можно найти. Добро пожаловать, Род Гэллоугласс, в Дом Кловиса.

У Рода мурашки по спине побежали. Ему вспомнилось сборище на площади у пристаней, которое он видел прошлой ночью.

Широко открыв глаза, он посмотрел на Туана. Не он. Этого не может быть!

Нет, может. Очень даже может быть.

Туан Макреди был тем самым молодым подстрекателем, который призывал толпу пойти штурмом на замок.

Этот румяный красивый юноша был самой главной крысой в городской клоаке.

Толпа грубоватыми радостными выкриками приветствовала своего Галахада. Туан улыбался, махал рукой. От его шеи к щекам пополз румянец. Казалось, он почти изумлен таким радушным приемом.

Он провел Рода в темный дальний угол. Пересмешнику Туан не сказал ни слова, но на столе, как только они уселись, появились две дымящиеся кружки с подогретым вином. Хозяин, и не подумав потребовать уплаты, уковылял прочь.

Род проводил его взглядом, придирчиво вздернув бровь. Обернувшись к Туану, он поинтересовался:

– Вы что, тут без денег обходитесь?

– Обходимся,– кивнул юноша.– Все, кто приходит в Дом Кловиса, приносят с собой свои скудные сбережения. Денежки эти складывают в общий ящик, потом на них покупают мясо и вино и каждому дают, когда нужно.

– И ночлегом обеспечивают, наверное?

– Точно. И одеждой. Конечно, по меркам благородных господ одежда не бог весть какая, но для этих моих бедных братьев это настоящие наряды.