Текст книги "Чародей поневоле (сборник)"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 57 страниц)

– Данные анализа подтверждают это умозаключение,– прозвучал за ухом у Рода голос Векса.

Род в два прыжка оказался у входа в пещеру, ухватился за каменный выступ, высунул голову, посмотрел вниз.

От середины склона по узким уступам вверх карабкалась толпа народа, напоминавшая черных муравьев.

Род обернулся, посмотрел на женщин:

– Она права. Там куча крестьян. У них серпы и мотыги.

Внезапный порыв ветра занес в пещеру людские крики.

– Слышите? – фыркнула Агата. Уголки ее губ скорбно опустились,– Слышите, как жаждут они моей крови? Еще бы не жаждать, когда их ведет грязный, напыщенный безумец!

Она подошла к Роду и тоже посмотрела вниз. Толпа взбиралась все выше. Сталь поблескивала на солнце.

Гвен стало страшно. Но чего она сейчас боялась – она не могла бы сказать.

– Ты говоришь так, словно знала, что так будет…

– Ну конечно, знала,– улыбнулась колдунья.– Разве такого со мною прежде не бывало? Это непременно должно было случиться вновь. Вот только когда именно это произойдет, я не знала, но какая разница?

Толпа поднималась все выше. Уступ сужался. Теперь Гвен могла разглядеть лица людей.

– Они все ближе, Агата. Что нам делать?

– Делать? – Старуха в изумлении вздернула косматые брови,– О, ничего, дитя! Слишком много их крови на моих руках. Я устала, я стара, я изнемогла от жизни, так зачем же мне сражаться с ними? Пусть придут сюда и сожгут меня. Хотя бы на этот раз я не буду повинна в их крови и тем спасу их.– Агата отвернулась, натянула на тощие старческие плечи шаль.– Пусть придут и возьмут меня, пусть зажгут костер и спалят меня. Пусть смерть возьмет меня со страшными муками, но она будет так сладка.

Род в ужасе уставился на нее:

– Вы, наверное, шутите?

– Шучу? – Агата гневно зыркнула на него.– Ну да, по-твоему, я шучу! – Она уселась на потрескавшийся стул.– Буду сидеть тут и с места не сдвинусь! Будь что будет, и пусть приходят все, кто пожелает! Пусть пытают меня, пусть жгут! Я более не желаю быть повинной в пролитой крови!

– Но вы нужны нам! – вскричал Род.– Вы нужны горстке ведьм, которые только-только распрощались с детством! Вы нужны всему Грамераю!

– Для чего же? Чтобы спасти чьи-то жизни? А ради их спасения я должна расправиться с этими? – Она кивком указала на вход в пещеру. Рев толпы слышался все ближе.– О нет, я так не думаю, лорд Чародей. В самом звуке таких речей слышится зло. Тот, кто спасает чьи-то жизни, отнимая их у других, совершает труд во благо дьявола!

– Ну хорошо, тогда не убивай их! – в отчаянии воскликнул Род.– Просто прогони их, и все!

– И как же мы это сделаем, скажи на милость? Они уже одолели половину пути. Как же мне сбросить их оттуда, чтобы не убить их?

– Так не убивай их.– Гвен опустилась на колени возле стула, на котором сидела Агата,– Пусть придут, но не позволяй им дотронуться до тебя.

Глаза Рода сверкнули.

– Конечно! Векс там, снаружи! Он их не пустит сюда!

– Он не сумеет! – в ужасе воскликнула Гвен.– Их там не меньше сотни! Они схватят его и сбросят со скалы!

У Рода сердце ушло в пятки при этой мысли. Гвен была права. Правда, Вексу такое падение ничем не грозило – ведь робот был оборудован антигравитационными платами. Но при всем том ничто не помешало бы крестьянам войти в пещеру.

– Что это за «Векс», о котором вы говорите? – спросила Агата.

– Этой мой… конь,– объяснил Род,– То есть не совсем… конь. Он… выглядит как конь, он ржет как конь, но…

– Если он выглядит как конь и ржет как конь, он конь и есть,– насмешливо проговорила Агата,– И я не позволю ему погибнуть. Приведи его сюда, в пещеру. Если он их не затопчет, они не убьют его.

Послышался стук упавшего камня, прогрохотали копыта, и в пещеру прошествовал Векс. За ухом у Рода прозвучал его голос:

– Просто сказано, но верно, Род.

– У него очень хороший слух,– пояснил Род.

– К тому же он редкостно понятлив,– сказала Агата и, прищурившись, обозрела Векса. И тут ее глаза загорелись, и она с улыбкой вскинула голову.– Славный денек! Нам тут так уютно, правда? Стало быть, вы вместе со мною сойдете в могилу?

Гвен застыла на месте. Но вот она расправила плечи, вздернула подбородок:

– Если придется, да будет так.– Она обернулась к Роду: – Верно, муж мой?

Род на миг задержал взгляд на Гвен. Невзирая на надвигающуюся беду, он заметил, что она обратилась к нему, назвав не «господин мой», а «муж». Губы его скривились в горькой усмешке.

– Не бывать этому.– Он шагнул к черному жеребцу и порылся в седельной сумке,– Тут у нас с Вексом припасены кое-какие игрушки…– С этими словами он извлек из сумки небольшой аккуратный цилиндр.– Мы просто-напросто устроим огненную завесу посередине пещеры – между нами и ими. Это их очень даже припугнет, и тогда…

– Это не задержит их надолго! – дрожа, вымолвила Агата.– Но я понимаю, ты и вправду решился на это. Глупец! Тупица! Они прорвутся сквозь это твое пламя и разорвут тебя, разорвут на куски!

– Я думаю, им это не удастся.– Гвен развернулась ко входу в пещеру.– Я готова смириться с твоим желанием. Я не стану сбрасывать их с уступа. Пока я всего лишь наполню воздух дождем из мелких камешков. Уверена, это должно их отпугнуть.

– Отпугнет, так они побегут прочь! А в бегстве станут сталкивать друг дружку с уступа и, упав с такой безумной высоты, найдут свою смерть! – в ужасе вскричала Агата,– О нет, милая! И не пробуй защитить меня! Беги! Лети отсюда! Ты молода, ты любима! У тебя есть дитя и супруг! Тебе суждено прожить еще много лет, и эти годы будут сладки, пусть даже к тебе явится много таких злобных толп!

Гвен с надеждой посмотрела на свою метлу, взглянула на Рода. Он ответил ей скорбным и серьезным взглядом.

– Улетай! Улетай! – Лицо Агаты исказила гримаса сожаления.– Ты не сможешь помочь несчастной старухе, которая вот-вот встретит свою смерть, милая! Твоя гибель вместе со мною не спасет меня! Она только усугубит мою вину перед миром!

Род опустился на одно колено за большим валуном и навел лазер на вход в пещеру. Гвен кивнула и зашла за вырубленную в скальной породе колонну. На полу пещеры зашевелились камешки.

– Нет! – взвизгнула Агата.– Ты должна уйти отсюда! Уходи немедленно! – Повернувшись, она схватила метлу и швырнула ее Гвен. Ее ноги оторвались от пола. Рода словно приподняло и бросило к Гвен. Он в гневе вскрикнул и попытался уклониться, но его неудержимо несло к метле. В итоге он ударился о метлу, ухватился за ее ручку. Метла спружинила и понесла Рода и Гвен к выходу, и… они ударились о невидимую стену, которая подалась, замедлила их полет, остановила и отбросила к Агате. Они ударились друг о дружку и шмякнулись на каменный пол.

– Вы бы уж как-то определились, что ли! – выругался Род, встав на ноги и потирая ушибленные места.– Или вы хотите, чтобы мы ушли, или не…– Он умолк, глядя на лицо старухи. А она не спускала глаз со входа в свое жилище. Род сдвинул брови, обернулся…

Воздух в отверстии входа подрагивал и колебался.

Лицо старухи колдуньи потемнело от злости.

– Гарольд! Уходи! Уйди сейчас же! Дай им уйти!

Колеблющийся воздух стал подобен мареву в жаркий летний день.

Огромный валун возле входа закачался.

– Нет, Гарольд! – вскричала Агата,– Не надо! Столько крови уже пролито!

Валун медленно поднялся и отделился от уступа.

– Гарольд! – крикнула Агата и умолкла.

Валун, вместо того чтобы обрушиться на взбирающихся к пещере крестьян, отлетел в сторону и быстро взмыл ввысь.

Он находился в двадцати футах от пещеры, когда сверху к нему устремилась туча стрел. Они ударились о камень и, отскочив, упали вниз.

Старуха долго была не в силах шевельнуться. Она стояла и смотрела на марево и огромный камень, который, описав дугу, устремился к лесу.

– Гарольд,– прошептала она.– Стрелы…– Она покачала головой, понемногу приходя в себя. – Теперь вам нельзя уходить.

– Он спас нам жизнь,– широко раскрыв глаза, пробормотала Гвен.

– О да, спас, ибо вверху затаились лучники, выжидающие полета ведьмы. Быть может, они решили, что я подумаю улететь. Но я никогда не летала. Я никогда не выходила отсюда. Наверное, они знают, что ты здесь, у меня. Теперь стоит вам отлететь на ярд от уступа, и вы станете очень похожи на двух ежей.– Агата отвернулась и увлекла Гвен в глубь пещеры.– Но ты не должна погибнуть здесь! Мы с тобой сварим колдовское зелье и свершим такую колдовскую бурю, которой никогда еще не видали в этой стране! Гарольд! – крикнула она через плечо мареву у входа.– Охраняй вход!

Род шагнул было за Агатой и Гвен, но остановился, сжав кулаки и ощущая свою полную никчемность.

Агата сняла с полки небольшой железный котелок и ахнула – таким тяжелым он оказался для нее. Она выпрямилась, напряглась всем телом и взгромоздила котелок на треножник, стоявший на столе.

– Старею,– с тоской призналась она, прилаживая котелок поровнее,– Старею, слабну… Давненько я не варила в этом котелке людских судеб…

– Людских судеб?! – Гвен встала рядом со старухой,– Что ты замыслила, Агата?

– Да всего лишь немножко постряпать, деточка,– усмехнулась колдунья.– Разве я не сказала, что мы состряпаем маленькое колдовство? – Она отвернулась и принялась снимать с полки каменные горшочки.– Разведи огонь, дитя. Мы будем жить, милая, если так нужно, ибо эта страна еще не желает нашей гибели.

Гвен чиркнула кремнями. Вспыхнула искра, упала на лучинку. Гвен подышала на лучинку, та вспыхнула, и вот растопку охватил маленький, робкий огонек. Подкладывая в него все новые и новые лучинки и щепочки, Гвен проговорила:

– Странно, что ты так весела, Агата. Ты – колдунья, которую всю жизнь лишали того, чего ей хотелось.

Старуха хихикнула и потерла худые, костлявые руки.

– Это радость ремесленника, дитя, который умеет славно делать свое дело и видит перед собой великую цель – такую, какой прежде никогда не видел. Я буду жить, и в моей жизни будет столько радости и сердечности, сколько не бывало никогда. Старуха Агата нужна, ей суждено свершить великие деяния. И самым великим ее деянием станет окончание той войны, о которой ты мне поведала.

Она взяла с полки мерный горшочек и принялась всыпать в котелок один за другим разные порошки. Затем взяла маленькую лопаточку и принялась помешивать варево.

Гвен поморщилась от запаха, исходившего от котелка:

– Что это за таинственное варево, Агата? Никогда не знала ни одной колдуньи, которая бы пользовалась таким колдовством – разве что в детских сказках.

Агата оторвала взгляд от котелка и зорко глянула на Гвен:

– Ты еще молода, дитя, и тебе ведома только половина правды о колдовстве.– Она снова принялась помешивать варево,– Это верно – наша сила проистекает из разума, и только из разума. Но верно и то, что ты никогда не употребляла и самой малой части своей силы, дитя. Тебе неведомы ни глубина ее, ни простор ее, ни цвет, ни крепость, ни звук ее. В душе твоей есть такие глубины, в которые ты ни разу не заглядывала, и ты не можешь почерпнуть силу из этих глубин, просто пожелав того. Эти силы спрятаны слишком глубоко, до них не докричишься. И нужно выманить их хитростью и уловками.– Агата вгляделась в дымящийся, булькающий котелок.– А этого можно добиться с помощью зелья, составленного из частиц, являющих собой те силы, которые ты не желаешь пробуждать в глубине сердца своего и в просторах разума своего. Тут перышки колибри – для силы, быстроты и полета, тут пчелы – для яда их, тут маковые зернышки – для притупления разума, тут сажа – таинственность и тишина ночи, тут жимолость – она привяжет ночь к камню скал, тут пепел из очага – желание вернуться домой.

Она подняла лопатку. Варево медленно стекло с нее в котелок.

– Не загустело еще,– пробормотала колдунья и принялась снова помешивать зелье.– Убери горшочки на полку, дитя. Чтобы зелье получилось добрым, нужно, чтобы в кухне был порядок.

Гвен подхватила со стола несколько горшочков, но тут же оглянулась. Ропот толпы стал намного громче.

– Агата, они уже близко!

В тот же миг в пещеру забрался, размахивая серпом, первый крестьянин.

– Их крики только придадут зелью нужный вкус,– с коварной усмешкой отозвалась колдунья. Она склонилась к котелку и стала негромко напевать.

Крестьянин наткнулся на невидимую преграду и, отлетев, наскочил на двоих, что шли следом за ним. Четвертый и пятый споткнулись об упавших спутников и повалились сверху. Куча мала шевелилась – те, что оказались внизу, пытались выбраться и подняться на ноги, а те, что были вверху, спрыгнув, налетали на запоздавшее подкрепление. В итоге отчаянная суматоха приобрела некоторый размах, а на уступе безопасно мог разместиться только один человек. В результате крестьяне то наступали, то откатывались назад, балансируя в опасной близости от края. Они размахивали руками, пытаясь не свалиться, и в страхе вопили.

– Славно, что уступ так узок – они могут приближаться только по одному,– заметила Агата. Обернув рукоятку котелка тряпицей, она сняла его с треножника, с трудом удерживая обеими руками.– Быстрее, дитя! – процедила она сквозь стиснутые зубы.– Неси треножник! Мой сын Гарольд обладает нечеловеческой силой, ибо он не вполне человек, но не сможет удерживать их долго, когда их такое множество! Скорее! Скорее! Мы должны быть готовы помочь ему!

Она, переваливаясь, побрела к выходу. Гвен подхватила треножник и устремилась следом за ней.

Как только она установила треножник, а Агата водрузила на него котелок, об уступ ударились две палки.

– Навесные лестницы! – ахнула Агата.– Какие хитроумные! Скорее, дитя! Неси мехи!

Гвен побежала за мехами, всем сердцем желая понять, что задумала Агата.

Когда она вернулась и подала небольшие ручные кузнечные мехи Агате, склонившейся над котелком у самого входа в пещеру, над первой ступенью лестницы уже показалась чья-то бородатая физиономия. К уступу взбирался высокий мужчина. Он наставил темный, отполированный посох на проем, ведущий в пещеру. Когда незнакомец стукнул посохом по камню, тот приглушенно лязгнул.

– Его посох – с железной сердцевиной! – вскричала Агата, подняла мехи над горшочком и принялась ожесточенно качать их.– Он не должен коснуться моего сына!

Но конец посоха уже коснулся марева и озарился вспышкой. Бородач победно возопил и, взмахнув посохом, позвал к себе свое войско. Крестьяне заорали и хлынули в пещеру.

– Ублюдок! – воскликнула Агата,– Злобное порождение ада! Чума на тебя! Ты убил моего сына!

Она яростно работала мехами. Пар от котелка потянулся к толпе.

Люди замерли на месте. Мертвенной бледностью подернулись их лица. На их коже начали появляться мелкие красные пятнышки. Они кричали, стали вертеться, махать руками, бить себя в попытках прихлопнуть что-то невидимое, что подлетало и кусало их.

Толпа бушевала и кипела в двух разнонаправленных потоках у входа в пещеру. Затем задние ряды тоже начали вопить – и до них добрались пчелы-призраки. Вскоре толпа в ужасе выбралась из пещеры и поспешила в обратный путь.

Только проповедник остался. Он сражался с целой стаей невидимых пчел, хотя лицо его уже распухло и покраснело от укусов призрачных жал.

А старуха колдунья запрокинула голову и расхохоталась – визгливо и хрипло, продолжая при этом качать мехи.

– Мы одолели их, дитя! Мы одолели их! – Наконец она мрачно заглянула в котелок и прокричала: – А теперь они заплатят за его смерть! Теперь дух моего возмездия прогонит их домой!

С титаническим усилием проповедник изогнулся и швырнул в колдунью свой посох. Гвен бросилась вперед, чтобы заслонить собой Агату, но посох отскочил от невидимой преграды и, полетев обратно, сбил проповедника с ног. Упав, тот со стуком ударился о каменный пол, взвыл от боли, но громче его крика прозвучал победный вопль Агаты:

– Он жив! Мой сын Гарольд жив!

Но тут проповедник, лицо которого раздулось от укусов пчел-призраков и злости, с трудом поднял свой посох, словно тот был неимоверно тяжел, и прокричал:

– Идите ко мне! Все идите к Сколаксу! Разорвите их на куски! Хватайте их! Им не выстоять против нас! Вперед!

И он с ревом бросился к своим ненавистным жертвам.

Род кинулся к нему наперерез, ухватился за посох, рывком выхватил его из рук проповедника. Но в пещеру уже, дико вопя и крича, снова ввалилась вся толпа. К Гвен и Агате тянулись руки, рассекали воздух остро заточенные серпы…

А потом вспыхнул свет, ослепительный свет – протуберанец, сверхновая звезда! Этим безмолвным светом озарилось все вокруг.

А потом пришло полное безмолвие, глубокое и внезапное, и за ним – падение, падение сквозь мрак, непроницаемый и неподвижный, объявший всех, и холод, пробиравший до костей…

А потом ступни его ударились обо что-то твердое, и его подбросило вверх. Потом он поочередно ударялся то пятками, то бедром, то плечом и в итоге инстинктивно прижал подбородок к груди.

А потом он увидел огонь в темноте.

Это был костер, вот только горел он в небольшой железной клетке, прутья которой образовывали пирамиду.

Взгляд Рода уцепился за эту клетку как за проявление чего-то прочного и геометрически верного во внезапно обезумевшем мире. Это была четырехгранная пирамида. И огонь горел внутри этой пирамиды.

Но откуда здесь пирамида и огонь, проклятье?

И кстати говоря, «тут» – это где?

Следовало перефразировать вопрос, поскольку, скорее всего, огонь и пирамидальная клетка находились на своем месте. А следовательно…

Что тут делал Род?

Следовало вернуться к вопросу номер один: «тут» – это где?

Род начал различать детали. Пол был каменный, из квадратных плит черного базальта, а огонь горел в круглом углублении, обложенном базальтом. До стен было далеко, их трудно было разглядеть в тусклом свете очага. Казалось, они затянуты темным бархатом – темным, но не черным. Род прищурился – похоже, бархат был темно-серый.

К чертям эту драпировку. Гвен…

Неожиданно Рода охватил жуткий страх, от которого руки и ноги его онемели. Он боялся повернуть голову, боялся перевести взгляд в сторону из страха, что не увидит ее рядом. Медленно, борясь с собственной волей, он заставил себя обвести взглядом мрачную комнату…

В десяти футах от него на полу лежало что-то большое и черное. Векс.

Род встал на колени, ощупал себя, решив действовать постепенно, не торопясь. Удовлетворившись изысканиями, в результате которых он обнаружил, что тело его в целости и сохранности и его не надо собирать по частям, он осторожно поднялся на ноги и подошел к коню.

Векс лежал совершенно неподвижно, что было на него не похоже. Застыл он в напряженной позе. Все суставы заклинило. Такое с ним бывало, когда его схватывал очередной припадок. Род не мог винить робота: он и сам бы после такого путешествия мог заполучить полный паралич, выйти из которого ему удалось бы только при помощи какого-нибудь крепкого напитка – виски, к примеру…

Род подсунул руку под луку седла и нащупал кнопку перезагрузки.

Черный конь вытянул закоченевшие ноги, медленно пошевелился, поднял величественную голову, открыл глаза – огромные, карие, с поволокой. В который раз Род поразился тому, что эти глаза и в самом деле были, как о том говорил пункт инструкции, пластиковые.

Векс медленно повернул голову. Вид у него был настолько озадаченный, насколько это возможно для металлического коня, покрытого синтетической шкурой. Наконец он отважился обратиться к Роду:

– У-у бед-дя ззлудджилзя… брибадок, Ррррроддд?

– Припадок? Да что ты! Конечно нет! Просто ты решил, что тебе срочно необходима смазка, ну, вот ты и занырнул в ближайшую мастерскую.

Род тактично умолчал о том, каким именно образом Векс, как он выразился, «занырнул».

– Я… бодвел дебя… в бобенд… в бобенд…

Рода тронуло то, какое искреннее сожаление звучало в голосе робота, коверкавшего слова после пережитого припадка.

– Ты сделал все, что мог,– поспешно заверил он товарища.– Ты ведь мне уже пять, а то и шесть раз жизнь спасал, так что я не в обиде на тебя за те случаи, когда тебе это не удавалось.

Он потрепал холку Векса.

Робот на миг опустил голову, поднялся на ноги, ударил копытами о камень. Ноздри его расширились, и у Рода мелькнула догадка: быть может, и радар заработал!

– Мы находимззя вв больжжом ззале,– пробормотал робот. На счастье, он всегда быстро приходил в себя после припадков.– Пол и стены каменные, на стенах висят занавеси из серого бархата, посередине зала в углублении горит огонь. Он заключен в конструкцию из металлических прутьев, имеющую форму четырехгранной пирамиды. Металл представляет собой сплав железа с никелем и вольфрамом, процентное содержание которых составляет…

– Не стоит углубляться,– поспешно прервал его Род.– Общую мысль я уловил.– Он неожиданно нахмурился, отвернулся и задумался,– И еще у меня такая мысль, что моя жена, быть может, не погибла. Если бы это было так, здесь лежало бы ее тело. Значит, ее похитили?

– Я очень сожалею…

– «Но имеющихся данных недостаточно для…» – процитировал Род извечную фразу, которую Векс произносил в подобных случаях.– Да, да. Ладно. Но как нам найти ее?

– Я очень сожалею…

– Хватит. Я должен найти ее. – Род стукнул себя кулаком по лбу,– Где она?

– В соседней комнате,– прозвучал в ответ глубокий, гулкий голос,– Она цела и невредима, заверяю тебя. Агата также там.

У очага стоял высокий старик с длинными седыми волосами, струившимися по плечам, и длинной белой бородой до груди, в длинном темно-синем монашеском балахоне с отброшенным на спину клобуком. Балахон был испещрен серебряными знаками зодиака. Он стоял, согнув руки в локтях и подняв их. Широкие рукава ниспадали плавными складками. Веки старика под белыми сугробами бровей были подернуты сеточками тонких морщинок, но сами глаза были ясными и добрыми, теплыми. Прямой и широкоплечий, он стоял у огня и пристально смотрел в глаза Роду, словно искал там что-то.

– Кто бы вы ни были,– медленно проговорил Род,– я благодарю вас за то, что вы выручили меня из беды и хотя бы случайно спасли мне жизнь. Видимо, я должен благодарить вас и за спасение моей жены, и я благодарю вас за это – еще более глубоко. Я в долгу перед вами.

Старик едва заметно улыбнулся:

– Ты мне ничего не должен, господин Гэллоугласс. Никто мне ничего не должен.

– А вы,– нараспев произнес Род,– ничего не должны никому. Да?

Старик еле заметно кивнул.

Род прикусил губу изнутри, немного подумал и сказал:

– Вы – Гален. А это Темная башня.

Старик снова кивнул.

Род тоже кивнул и снова прикусил губу.

– Но как же это вышло, что вы спасли меня? Я так думал, что вас совершенно не интересует внешний мир.

Гален пожал плечами:

– Выдалась свободная минутка.

– Итак,– глубокомысленно изрек Род,– вы спасли двух ведьм, моего коня и мою скромную персону только ради того, чтобы убить время.

– Ты догадлив,– отозвался Гален, пряча в густой бороде улыбку.– В тот миг я не был занят срочными опытами.

– Род,– прозвучал за ухом у Рода голос Векса,– анализ звучания речи показывает, что он не до конца правдив.

– Для того чтобы это понять, мне нужен компьютер? – негромко осведомился Род.

– Ты что-то сказал? – слегка нахмурив брови и чуть склонив голову, спросил Гален.

– Да это я… Так, высказал кое-какие соображения по поводу физических аспектов мышления.

– Вот как? – Старый мудрец запрокинул голову.– Так тебя, стало быть, занимают подобные вопросы?

Род собрался было ответить, но вспомнил о том, что разговаривает с чародеем, который прожил в затворе сорок лет и все это время занимался тем, что концентрировал свою силу, причем не за счет процесса брожения.

– Да не то чтобы слишком глубоко… Только с практической стороны.

– Всякое знание ценно,– сверкая глазами, возвестил чародей,– И какой же крупицей знания обладаешь ты?

– Да вот… Только что занимался исследованием важности предфронтальных долей мозга.– Род постучал себя по лбу.– Передняя часть мозга, понимаете? Я только что уразумел, что она работает наподобие туннеля.

– Туннеля? – Гален удивился.– Это как же?

Род понимал, что настоящий Гален написал свой первый труд по определительной анатомии на заре терранского Возрождения. Совпадение, что ли?

– Существует как бы стена между понятиями и словами. Наличие понятия может задействовать группу сигналов. Напоминает такую картину, словно кто-то стучит по стене с одной стороны, а кто-то с другой стороны воспринимает это как сигнал… ну, скажем, сыграть на трубе.

Гален кивнул:

– Так не выразишь мысли.

– Нет, это всего лишь позволяет узнать, что она существует. Так что эта часть мозга,– Род снова постучал пальцем по лбу,– как бы проделывает дырочку в этой стене и позволяет мысли проявиться в виде слов.

Гален медленно кивнул:

– Забавное умозаключение. Но как можно подтвердить его точность?

Род пожал плечами:

– Попав внутрь мозга того, у кого предлобные доли отсутствуют, наверное.

Гален перестал улыбаться. Взгляд его приобрел рассеянность.

– Воистину могли бы… если бы нашли такого человека…

Род не удержался и рассмеялся:

– Такие люди есть, магистр! Их больше, чем нам хотелось бы. Намного больше! Крестьяне называют их зверолюдьми. Они совершают набеги на наше побережье,– Тут он вспомнил о том, что успел сообщить ему Тоби в темнице, и ему стало нестерпимо стыдно.– Да и сейчас напали, между прочим.

– Вот как? – Похоже, старый чародей действительно разволновался.– Тогда вот что: как только я покончу со своими нынешними опытами, я непременно переселю мой разум в разум одного из них!

– Не надо их торопить,– посоветовал Род.– Лучше поторопите меня. Я нужен там, где идет бой,– для того, чтобы помочь воинам одолеть вашу подопытную группу, и мне бы хотелось забрать с собой мою жену.

– Именно так тебе и следует поступить,– улыбнулся Гален.– Но есть и другая, которую тебе также следует забрать из Темной башни.

– Агату? Да, она мне тоже нужна – но по другой причине. Вы, случайно, не знаете, где они?

– Пойдем,– сказала Гален и развернулся.– Твоей жены в этой комнате нет.

Род пару мгновений провожал старика взглядом, удивленный тем что тот вдруг проявил такую поспешность, но, пожав плечами последовал за Галеном. А за ним последовал Векс.

Чародей, казалось, плыл, не касаясь пола. Зайдя за серый занавес, они очутились в помещении более скромных размеров. Потолок тут был высотой всего пятнадцать футов. Стены и здесь были забраны бархатными драпировками – на сей раз цвета синего кобальта. На одной стене висел большой гобелен. Пол устилал восточный ковер, в каждом углу стояло по резному деревянному стулу. Между стульями стояли римские кушетки, обтянутые красным плющом. Посередине комнаты стоял большой круглый стол из черного дерева, возле него располагался большой очаг. На столе лежало шесть раскрытых фолиантов в переплетах из телячьей кожи.

Род не обратил внимания на великолепие убранства комнаты. Великолепие жены привлекло его куда сильнее.

Ее огненно-рыжие волосы прекрасно смотрелись на фоне кобальтово-синих драпировок. Она стояла у стола, склонившись над одной из раскрытых книг.

Когда Гален и Род вошли, Гвен оторвала взгляд от книги. Лицо ее озарила улыбка, радостью подобная утренней заре.

– Господин мой! – вскричала она и тут же оказалась в объятиях Рода. Она крепко прильнула к нему, прижалась влажными губами к его губам.

Миновала целая вечность – длиной, наверное, в полминуты,– но и эта вечность показалась краткой, когда хриплый голос прервал их блаженство:

– Ну, будет, дитя! Пожалей бедную старуху, которой никогда не выпадало и десятой доли твоего счастья!

Гвен отстранилась и обернулась.

– Прости меня, Агата,– умоляюще проговорила она и, снова прижавшись к мужу, обвила его руками свою талию.– Я не подумала, что…

– Конечно, не подумала,– сказала старая колдунья с гримасой, весьма отдаленно напоминавшей улыбку,– Но это так пристало молодости и достойно прощения.

– Зловредная старушенция! – глядя на Агату с высоты своего внушительного роста, воскликнул Гален.– Неужто ты готова лишить этих двоих законной радости встречи только потому, что такая радость тебе самой никогда не была ведома? Неужто молоко любви свернулось в твоей груди и тебе долее невыносимо…

– «Законной»! – в ярости вскричала колдунья.– И ты еще смеешь говорить о том, что «законно»,– ты, который прятался от меня…

– Я довольно наслушался твоих злонамеренных речей,– отозвался Гален с каменным лицом,– Не смей более осквернять мой слух своими упреками, ибо и теперь, как и прежде, я скажу тебе одно: я недоступен для тебя. Мужчина – это не вещь и не разменная монета. Я принадлежу только себе самому. Я никогда не был привязан к женщине, и менее всего – к тебе!

– Но на самом деле это так! – взвыла Агата.– Ты был предназначен мне еще до того, как мы оба родились на свет,– нет, ранее того! Еще тогда, когда Господь задумал сотворить этот мир! Как ночи предназначен день, так и ты был предназначен мне, ибо в твоих жилах, как и в моих, течет колдовская кровь, и ты мои ровесник! Ты ненавидишь то же, что и я, тебя радует то же, что и меня…

– Исключая одно! – проскрипел зубами чародей.

– Не исключая ничего! И твоя страсть, и твое желание, и грехи твои подобны моим, хотя ты и прячешь их глубоко в сердце твоем!

Гален в отчаянии запрокинул голову.

Глаза Агаты зажглись радостью. Она шагнула вперед и принялась развивать достигнутое преимущество:

– О да, твоя истинная суть, Гален, которую ты столь старательно прячешь в глубинах сердца своего, подобна моей сути! Та страсть, та слабость тела, которой я никогда не скрывала ни от кого, а ты всегда скрывал,– они схожи! Тридцать лет ты скрывал свой тайный стыд! У тебя не хватает честности признаться в тайных грехах! Ты слишком труслив для этого!

– Труслив? – Гален, похоже, пришел в себя. Он спокойно и высокомерно улыбнулся.– О, сколько раз слыхал я эту песню! Ты ничего не добьешься, Агата. Будь ты моложе, ты бы не стала заводить этот старый спор.

– А я и теперь его не завожу,– фыркнула колдунья,– ибо теперь я нарекаю тебя трусом за иное, и трусость твоя недостойна мужчины. Ты, который привык твердить, что тебе не нужен весь мир за стенами твоей Темной башни, ты, который презрел всех людей, страшишься того, что они о тебе подумают! Тебе хотелось бы, чтобы тебя почитали святым!

Лицо Галена напряглось, глаза яростно, широко открылись.

– Святым! – выкрикнула Агата и ткнула в него пальцем.– Тоже мне – святой! Святой с жаркой и страстной кровью! Святой повинный в гибели стольких же людей, сколько их на моей совести, и чья вина выше! Выше! О да, выше, ибо в лживом лицемерии своем ты лишил меня моего законного места рядом с собой! Ибо ты мой по праву, старик Гален, это тебе Господь указал стать моим супругом задолго до того, как взгляд твоей матери упал на твоего отца! По праву ты должен был стать моим, но ты в напыщенности своей и трусости прятался от меня!

Гален мгновение созерцал разбушевавшуюся колдунью угрюмым взором. Но вот плечи его расправились, он глубоко вдохнул: