Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 82 (всего у книги 87 страниц)
Симбиотика
«Марафону» поручили отыскать подходящую планету в системе Ригеля – некоторым из нас ужасно хотелось понять, как земные астрономы выбирают в бескрайних просторах космоса объекты, достойные изучения.
В прошлый раз они нас отправили на планету, где царили механизмы; работенка нам выдалась весьма пикантная. «Марафон», новый корабль, созданный Флеттнером, не имел аналогов в нашей части космоса. Поэтому мы пришли к выводу, что астрономы совершили не менее революционное открытие.
Так или иначе, но прибыли мы в систему Ригеля в полном соответствии с полученными инструкциями. Теперь оставалось проверить правоту астрономов, утверждавших, что здесь должна быть пригодная для жизни планета.
Справа по борту пламенел Ригель, более всего напоминавший горн доменной печи. Он был виден под углом в тридцать градусов относительно плоскости, которая в данный момент являлась горизонтальной. Должен уточнить, что эта плоскость всегда совпадает с горизонтальной плоскостью корабля, а весь остальной космос – нравится ему это или нет – рассматривается относительно нашего положения. Нужная нам планета находилась совсем недалеко от Ригеля, а ее солнце выглядело поменьше и пожелтее нашего.
Еще две планеты вращались на более далеких орбитах, а последняя находилась по другую сторону от солнца. Таким образом, планет было четыре, но три оказались бесплодными, как разум венерианских гуппи, а вот первая, ближайшая к солнцу, выглядела многообещающе.
Мир за иллюминаторами приближался так стремительно, что мой живот начал жаловаться на судьбу. Служа на старой доброй «Маргаритке», я привык к долгим путешествиям в бездонной пустоте космоса, но, видимо, нужна пара столетий, чтобы привыкнуть к стартам и посадкам корабля Флеттнера, который в такие моменты похож на обезумевшего от ярости быка.
Молодой Уилсон предавался любимому занятию: молился за сохранность драгоценных фотопластинок. Глядя на мучительные гримасы, сменявшие друг друга на его лице, можно было подумать, что он женат на этих проклятых стекляшках.
Мы приземлились: бу-умс! Корабль прополз некоторое расстояние на брюхе.
– Я бы не стал так горевать, – сообщил я Уилсону. – Покрытые эмульсией пластинки никогда не поджарят тебе курицу и не испекут роскошного клубничного пирога, от которого слюнки текут.
– Твоя правда, – признал он, отстегивая ремни. – А как бы тебе понравилось, если бы я плюнул в твой лучевой пистолет?
– Я бы свернул тебе шею, – обещал я.
– Вот видишь? – со значением сказал Уилсон и поспешил проверить, не пострадала ли его аппаратура.
Прилепившись к ближайшему иллюминатору, я с интересом рассматривал новый мир. Он оказался зеленым. Даже невозможно себе представить, что на свете может существовать такое зеленое место! Солнце, пока мы находились в космосе, было лимонного цвета, а теперь стало бледно-зеленым. И лучи его были зеленожелтыми.
«Марафон» лежал в конце просеки, им же самим и прорубленной в густом лесу. Все вокруг заросло буйной зеленой травой и кустарником. Да и сам лес казался сплошной стеной из растений, чей цвет менялся от легких серебристо-салатных тонов до темной блестящей зелени, переходящей в черное.
Рядом со мной остановился Бреннанд. Его лицо тут же приобрело жутковатый зеленый оттенок. Он вдруг стал похож на зомби.
– Ну, вот мы и на месте. – Отвернувшись от иллюминатора, он улыбнулся мне, но улыбка вмиг исчезла, появилось тревожное выражение, – Только не вздумай блевать на меня!
– Это свет, – пояснил я. – Посмотри на себя – краше в гроб кладут.
– Большое спасибо, – пробормотал Бреннанд.
Некоторое время мы смотрели за борт, дожидаясь, пока нас соберут на совещание, которое обычно предшествует первому выходу из корабля. Я рассчитывал, что судьба окажется ко мне
благосклонной и я попаду в число первых счастливчиков. Брен-нанду также не терпелось выйти наружу. Однако нас так и не позвали.
В конце концов терпение Бреннанда лопнуло.
– Не понимаю, почему тянет шкипер, что его может задерживать?
– Понятия не имею.
Я еще раз посмотрел в его лицо. Ужасающее зрелище. Судя по всему, мой вид также не вызывал у Бреннанда восторга.
– Ты же знаешь, как осторожен Мак-Нолти. Наверное, наши приключения на Машинерии научили его считать до ста, прежде чем отдавать приказ.
– Может быть, – согласился Бреннанд. – Пойду выясню, что там происходит.
И он не торопясь зашагал по коридору. Я бы пошел с ним, но без приказа не мог покинуть арсенал. На чужой планете надо быть начеку, и если начнутся неприятности, многое будет зависеть от моей расторопности.
Не успел Бреннанд скрыться за дверью, как за снаряжением явился целый отряд. Их было шестеро: инженер Молдерс, навигатор Джепсон, наш темнокожий врач Сэм Хигнет, молодой Уилсон и два марсианина, Кли Дрин и Кли Морг.
– Похоже, тебе опять повезло. – Я вручил Сэму лучевой пистолет и всякие необходимые мелочи.
– Да, сержант, – сверкнул он белозубой улыбкой. – Летим на четвертой шлюпке. Шкипер сказал, что никто не покинет корабль, пока мы не вернемся из разведки.
Кли Морг размахивал пистолетом, держа его длинным гибким щупальцем и забыв все правила обращения с оружием.
– Дай нам с Дином наши шлемы, – прочирикал он.
– Шлемы? – Я перевел взгляд с него на землян. – Ребята, вы тоже хотите надеть скафандры?
– Нет, – отозвался Джепсон. – Давление за бортом – пятнадцать фунтов, а воздух так богат кислородом, что мы будем порхать как пташки.
– Не воздух, а сущая трясина, – проворчал Кли Морг. – Давай шлемы.
Я не стал спорить и вручил Кли Моргу пару шлемов. Марсиане настолько привыкли к разреженной атмосфере своей планеты, что более высокое давление вредило их печенке – если, конечно, она у них имелась. Вот почему они часто запирались в правом отсеке, где для них были созданы условия, близкие к естественным. Какое-то время они выдерживали и более высокое давление, но рано или поздно начинали брюзжать и ныть, словно на их плечи легли все страдания мира.
Земляне помогли им пристегнуть шлемы и создать внутри подходящее давление. Я уже много раз выполнял эту работу, но она казалась мне совершенно бессмысленной. Не могу понять, как можно радоваться, попав в разреженную атмосферу.
Эл Стоу вошел в оружейную обычной легкой походкой как раз в тот момент, когда я закончил украшать своих клиентов, которые теперь вполне могли сойти за рождественские елки. Эл оперся всем своим весом – никак не меньше трехсот фунтов – на барьер, который протестующе затрещал. Наш великан тут же выпрямился. Его глаза, как всегда, сияли на невозмутимом лице.
Я проверил барьер – он выдержал испытание – и сказал:
– Твоя проблема в том, что ты не соразмеряешь своих сил.
Он проигнорировал мою реплику и обратился к остальным:
– Шкипер приказывает вам быть максимально осторожными. Никто не хочет, чтобы повторилась история с Хайнсом и его спутниками. Не снижайтесь ниже тысячи футов и не вздумайте садиться. Пусть работают автоматические камеры наблюдения, но и сами будьте внимательны и возвращайтесь, как только обнаружите что-нибудь достойное внимания.
– Хорошо, Эл. – Молдерс перекинул через плечо несколько лент с патронами. – Мы будем осторожны.
Они покинули арсенал. Вскоре шлюпка взлетела, описала широкую дугу над кронами деревьев и исчезла из виду. Вернувшийся Бреннанд посмотрел ей вслед.
– Ну и хитер же Мак-Нолти, – заметил он.
– У него есть на то причины. Когда вернемся домой, отвечать на все вопросы будет он.
На позеленевшем лице Бреннанда появилась усмешка:
– Между прочим, парочка лоботрясов из кормы обскакала всех. Они не стали дожидаться приказа и вышли наружу. Сейчас играют в «утку на скале». [41]41
Детская игра.
[Закрыть]
– Во что играют? – завопил я.
– В «утку на скале», – повторил он.
Я отравился в корму, а Бреннанд следовал за мной с широкой усмешкой на зеленом лице. Так и есть, двое вечно чумазых механиков, которые обслуживали двигатели, надули всех нас. Должно быть, они выползли наружу через сопло главного двигателя, не успевшего даже остыть, и теперь, стоя по колено в зеленой траве, веселились от души, швыряя камушки в булыжник, который они водрузили на пригорок. Ну в точности первоклашки на пикнике.
– А шкипер знает?
– Думай, что говоришь, – посоветовал Бреннанд. – Неужели он бы разрешил этим небритым балбесам быть первыми?
Один из механиков заметил, что мы наблюдаем за ним. Он широко улыбнулся и что-то прокричал – сквозь толстый борт корабля звуки не прошли, – а потом ударил себя в грудь грязной рукой и подпрыгнул футов на девять. Он давал нам понять, что на планете низкая гравитация, а воздух богат кислородом и он чувствует себя превосходно. По лицу Бреннанда было видно, что ему ужасно хочется наружу.
– Мак-Нолти шкуру сдерет с паршивцев, – предрек я, стараясь скрыть зависть.
– Их понять можно. Искусственная гравитация не отключена, воздух на корабле отвратительный, мы проделали очень долгий путь. Вот бы выйти и размять кости. Ей-богу, сам бы построил замок из песка, если бы нашлось ведерко и лопатка.
– Здесь нет песка.
Когда механикам надоело забавляться возле корабля, они набрали круглых голышей и направились к большому кусту, растущему в пятидесяти ярдах от кормы «Марафона». С каждым шагом увеличивалась вероятность того, что их заметит шкипер, но обоим было наплевать. Они прекрасно понимали, что Мак-Нолти лишь накричит на них и напишет о проступке в бортовом журнале.
Куст был высотой в двенадцать или даже пятнадцать футов, его узкие ветки покрывала густая зеленая листва. Механик, опережавший другого на пару ярдов, бросил голыш и попал прямо в середку куста. Дальнейшее происходило стремительно.
Камушек исчез в листве, куст отклонился назад, словно его ветки состояли из мышечных волокон. Трое маленьких существ свалились с него и исчезли в высокой траве. Куст вернулся в прежнее положение, лишь его верхушка продолжала подрагивать.
Однако тот, кто метнул камень, уже лежал на траве лицом вниз. Его спутник, отставший на три или четыре шага, застыл на месте, потрясенный увиденным.
– Эй! – пронзительно закричал Бреннанд. – Что случилось?
Упавший механик пошевелился, перевернулся на спину и попытался встать. Его спутник подбежал и помог подняться. На корабле не было слышно ни звука, нам оставалось лишь догадываться, какие ругательства слетают с уст наших товарищей.
Сбитый с ног механик неуверенно выпрямился. Он едва удерживал равновесие, и приятель был вынужден его поддерживать. А куст позади них стоял с невинным видом, словно ничего не произошло; даже верхушка перестала дрожать.
На полпути к «Марафону» пострадавший метатель камней зашатался, побледнел, облизал губы и рухнул на землю. Второй с тревогой посмотрел в сторону куста, словно был удивлен тем, что тот не бросился вдогонку.
Из среднего шлюза вышел Эл Стоу. Пружинисто шагая по зеленому ковру, он приблизился к механикам, поднял бесчувственное тело и понес к кораблю. Мы побежали в носовую часть, чтобы выяснить, что произошло.
Эл отнес потерявшего сознание механика в крошечную операционную, где Уолли Симкокс, помощник Сэма, тут же принялся за работу. Приятель пострадавшего с несчастным видом стоял возле двери. Когда появился капитан Мак-Нолти, вид у механика стал еще более несчастным. Шкипер обжег его убийственным взглядом, покачал головой и вошел в операционную.
Через полминуты приотворилась дверь, в проеме возникло багровое лицо Мак-Нолти. Он прорычал:
– Пусть Стив свяжется со шлюпкой и передаст разведчикам, чтобы немедленно возвращались. Сэм срочно нужен здесь.
Я побежал в радиорубку и передал приказ шкипера Стиву. Пока тот включал передатчик, его роскошные брови неуклонно ползли вверх. Взяв микрофон, он велел шлюпке возвращаться.
– Легли на обратный курс, – сообщил мне Стив, выслушав ответ.
Вернувшись, я спросил у любителя играть в камушки:
– Что произошло?
Он вздрогнул:
– Куст закидал его колючками. Длинными, тонкими. Всю голову, шею… даже одежду пробили. Одна колючка воткнулась в ухо. Хорошо еще, что глаза не пострадали.
– Вот уж точно, повезло дураку! – сказал Бреннанд.
– Целый рой этих стрелок просвистел мимо меня и пролетел еще двадцать футов. Они были пущены с большой силой; я слышал, как они гудели, точно рассерженные пчелы. – Механик сглотнул и переступил с ноги на ногу. – Куст выбросил не меньше сотни стрелок разом.
Из операционной вышел Мак-Нолти с яростной гримасой на лице. Он медленно, но угрожающе приблизился к механику.
– Ас тобой я разберусь потом! – И одарил несчастного взглядом, каким можно прожечь скафандр высокой зашиты.
Затем наш упитанный шкипер удалился, высоко вздернув подбородок.
С горестным выражением лица механик направился в корму, где находился его боевой пост. Через минуту вернулась шлюпка. Экипаж поднялся на борт «Марафона», а лебедка затащила двенадцатитонную шлюпку в ангар.
Сэм провел в операционной не меньше часа, а когда вышел, покачал головой.
– Он нас покинул, – сказал он. – Мы ничего не смогли сделать.
– Ты хочешь сказать, что он… умер?
– Да. Эти дротики покрыты сильным щелочным ядом. У нас нет противоядия. Кровь свертывается, как от змеиного укуса. – Он устало провел рукой по курчавым волосам. – Очень не хочется докладывать шкиперу.
Мы пошли вместе с Сэмом. По пути я заглянул в правый отсек – хотел узнать, чем занимаются марсиане. Кли Дрин и Кли Морг сидели за шахматами, еще трое внимательно следили за игрой. Как обычно, Саг Фарн похрапывал в уголке. Марсианину быстро наскучивают самые невероятные приключения, но он потеет от возбуждения, когда участвует в шахматной партии. Впрочем, у этих созданий всегда были своеобразные представления о ценностях.
Не сводя глаза-блюдца с доски, Кли Дрин другим глазом посмотрел на меня. Меня пробирала дрожь всякий раз, когда марсианин вот так поглядывал. Я слышал, что хамелеоны способны проделывать подобный фокус, но ни один хамелеон не сумеет так вращать своими оптическими рецепторами. Я поспешил за Сэмом и Бреннандом, чувствуя, что нам всем грозят серьезные неприятности.
Шкипер только что потолок не пробил головой от злости, услышав доклад Сэма. Голос Мак-Нолти был прекрасно слышен в коридоре.
– Мы едва успели прилететь, а уже понесли потерю, и об этом надо писать в бортовом журнале… Полнейшая безответственность… Это не просто мальчишеская выходка – прямое неподчинение… Вопиющее нарушение дисциплины… – Он помолчал, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. – Тем не менее это моя вина. Эл, собери всех в кают-компании.
Эл Стоу нажал на кнопку сигнала общего сбора. Все довольно быстро собрались в кают-компании. Последними явились марсиане. Бросая на нас свирепые взоры, Мак-Нолти прочитал длинную нотацию, расхаживая взад и вперед.
Мы не просто так стали экипажем «Марафона» – нас специально отбирали. Предполагалось, что мы хладнокровные, дисциплинированные взрослые индивидуумы, способные удержаться от детских выходок. Он никак не ожидал, что двое членов нашей команды будут играть в «утку на скале»!
– Я уже не говорю о шахматах, – ядовито добавил капитан.
Кли Дрин подскочил на месте, огляделся по сторонам, чтобы узнать, не миновало ли столь возмутительное кощунство ушей его сопланетников. Марсиане так замахали щупальцами, что поднялся ветер.
– Я вовсе не брюзга, – добавил шкипер, сообразив, что перегнул палку, – но должен напомнить, что всему свое место и время. – Марсиане слегка успокоились. – Поэтому вы должны постоянно помнить…
Речь Мак-Нолти была прервана звонком внутренней связи. На столе стояло три разных аппарата. Он вытаращился на них так, словно не верил своим ушам. Члены экипажа переглядывались, выясняя, кто же отсутствует. В конце концов Мак-Нолти решил, что проще всего ответить. Он схватил первую попавшуюся трубку и рявкнул:
– Да?!
В этот момент вновь раздался звонок – шкипер выбрал не ту трубку. Бросив первую, он поднял вторую и повторил:
– Да?
Трубка что-то заверещала в ухо Мак-Нолти, и на его красном лице появилась недоуменная гримаса.
– Кто? Что? – вопрошал он. – Что тебя разбудило? – Его глаза чуть не выскочили из орбит, – Кто-то постучал в дверь?
Бросив трубку, он несколько секунд потрясенно молчал, а потом сказал Элу Стоу:
– Это был Саг Фарн. Он пожаловался, что его сиеста бьша прервана стуком гаечного ключа в кормовом шлюзе. – Найдя стул, капитан уселся на него, пытаясь восстановить дыхание. Безумный взгляд Мак-Нолти остановился на Стиве Грегори. – Ради бога, усмири свои брови!
Стив поднял одну бровь, опустил другую, разинул рот и попытался сделать покаянное выражение лица. Вид при этом у него получился абсолютно дебильный. Склонившись к уху шкипера, Эл Стоу что-то негромко сказал. Мак-Нолти устало кивнул. Эл выпрямился и обратился ко всем нам:
– Ладно, джентльмены, возвращайтесь по своим местам. Марсианам следует надеть шлемы. Мы поставим в корме скорострельную пушку, а рядом займет позицию вооруженный экипаж шлюпки. Потом откроем шлюз.
Разумное решение. В свете дня хорошо видно всякого, кто приближается к кораблю, но только до того момента, как он подойдет вплотную: рядом со шлюзом находится мертвая зона.
Ни у кого не хватило наглости указать шкиперу на его ошибку. Не следовало собирать всех в кают-компании, не поставив часовых. Если те, кто сейчас стучит в люк, сами не пожелают отойти в сторонку, то мы сможем увидеть их, только открыв этот самый люк. И мы не сможем заняться своими делами, не выяснив, что происходит снаружи, – зловредные машины преподнесли нам прошлый раз прекрасный урок, начав разбирать корабль на части.
Задремавшего Сага Фарна заставили подняться и отправили за шлемом. Затем мы расположили артиллерийскую установку так, что ее стволы оказались направленными прямо в наружную дверь шлюзовой камеры. Когда работа была закончена, мы услышали несколько ударов в дверь. Как будто в нее швыряли камни.
Дверь медленно отошла. В корабль вместе с потоками свежего воздуха проникли лучи зеленого света, и я сразу же понял, как чувствует себя здоровый гиппопотам после освежающего купания. Одновременно Дуглас, заменивший Эндрюса на должности главного инженера, отключил искусственную гравитацию, и мы моментально потеряли треть своего веса.
Мы так пристально смотрели на открывшийся кусочек зеленого мира, что было совсем нетрудно представить, как к нам забирается металлический гроб, равнодушно глядящий своими линзами. Однако мы не услышали шума двигателей или угрожающего клацанья механических конечностей. Лишь вздыхал в кронах высоких деревьев ветер, шелестела густая трава, да еще мы уловили далекий рокот, похожий на бой больших барабанов.
Тишина была такой глубокой, что дыхание стоящего сзади Джепсона показалось мне оглушительным. Стрелок, согнувшийся за прицелом артиллерийской установки, положил палец на гашетку; пообочь стояли люди с запасными лентами.
Затем я услышал легкую поступь. Кто-то приближался к распахнутому люку.
Мы все знали, что Мак-Нолти устроит грандиозный скандал, если кто-то из нас попытается подойти к люку. Он не забыл, как в прошлый раз механические руки схватили чрезмерно любопытного землянина. Поэтому мы стояли на своих местах, подобно манекенам в витрине, и ждали, ждали, ждали.
Наконец совсем рядом кто-то бессвязно забормотал, после чего в открытый люк влетел булыжник размером с дыню, пронесся в нескольких дюймах над головой Джепсона и разбился о стену.
Ну, это уже слишком. Плевать, что скажет шкипер! Пригнувшись, с лучевым пистолетом наперевес я побежал к выходному люку, который находился на высоте девяти футов над землей. И высунулся наружу. За спиной у меня тут же возник Молдерс. Передо мной стоял отряд из шести существ, которые на первый взгляд удивительно походили на людей. Такие же фигуры, конечности и даже пальцы, аналогичные черты лица. Иной была кожа – грубая и морщинистая, темно-зеленого цвета; а еще у них был необычный орган, напоминающий хризантему и торчащий из обнаженной груди. Глаза были блестящими, черными и очень внимательными.
Несмотря на ряд существенных различий, сходство было таким поразительным, что я стоял и смотрел на них, разинув рот. А они изучали меня. Затем один из них загомонил на высоких тонах, что походило на речь возбужденного китайца, взмахнул правой рукой и попытался вышибить мне мозги. Я успел присесть и ощутил, как снаряд, пущенный умелой рукой, скользнул по волосам. Молдерс также успел присесть, невольно прижавшись ко мне. Снаряд ударился обо что-то не слишком твердое, и я услышал, как кто-то выругался.
Я потерял равновесие и вывалился наружу.
Продолжая сжимать пистолет, я рухнул на зеленую траву, стремительно перекатился в сторону и вскочил на ноги. При этом я ожидал, что на меня обрушится град камней. Однако, заняв новую позицию, я обнаружил, что шестерки врагов на прежнем месте уже нет. Они находились в пятидесяти ярдах от корабля и продолжали быстро увеличивать расстояние, перемещаясь длинными изящными прыжками, которым позавидовало бы даже голодное кенгуру. Было бы совсем нетрудно положить пару чужаков, но Мак-Нолти распял бы меня за этот подвиг. Земные законы запрещают убивать аборигенов.
Ко мне присоединился Молдерс, за ним последовали Джепсон, Уилсон и Кли Янг. Уилсон держал наготове свой любимый фотоаппарат с цветным фильтром на объективе. Он весь дрожал от возбуждения.
– Я успел их заснять из четвертого иллюминатора. Сделал два снимка, когда улепетывали!
– Хм! – Молдерс осмотрелся. Этот рослый, дородный флегматик был похож на скандинава. – Давайте проводим их до джунглей.
– Отличная мысль, – с жаром согласился Джепсон. Он бы не проявлял такого энтузиазма, если бы знал, что ему грозит.
Нетерпеливо подпрыгивая на упругой траве, он до отказа наполнил легкие богатым кислородом воздухом. – Когда есть возможность слегка размять ноги, нельзя ее упускать.
Не теряя времени, мы двинулись вперед, прекрасно понимая, что очень скоро шкипер прикажет вернуться. Невозможно убедить этого человека, что без риска и потерь невозможно открыть ничего нового. Осторожность и нерешительность Мак-Нолти была просто невероятной.
Подойдя к опушке леса, шестеро зеленых туземцев остановились и стали с опаской наблюдать за нашим приближением. Если они поспешили отступить, как только увидели противника в открытом поле, то теперь, когда позади них вздымался густой лес, обрели уверенность. Повернувшись к нам спиной, один из них наклонился и принялся строить рожи, просунув лицо между колен. Гримасы показались нам лишенными всякого смысла.
– Ну и что это значит? – проворчал Джепсон, сразу же проникшись неприязнью к любителю гримасничать – да еще из-под морщинистого зада.
Уилсон хихикнул и сообщил:
– Я такое видел и раньше. Это означает презрение и насмешку. Похоже, распространено по всему космосу.
– Я бы вполне мог прижечь ему задницу, – агрессивно заявил Джепсон.
Он сделал шаг и рухнул – нога попала в ямку. Зеленые испустили радостный вой и принялись швырять в нас камнями, которые не долетали до цели. Мы помчались вперед. Слабое тяготение позволяло нам совершать прыжки, достойные олимпийских чемпионов.
Пятеро туземцев исчезли в лесу, а шестой с ловкостью белки вскарабкался по стволу ближайшего дерева. Почему-то зеленые считали, что деревья защитят их от любых неприятностей.
Мы остановились примерно в восьмидесяти ярдах от того дерева, на которое взобрался абориген. Вполне возможно, что оно готовилось щедро угостить стрелками. Все отлично помнили, на что оказался способен небольшой куст. Мы растянулись в цепь, чтобы упасть на землю при малейшем признаке опасности, однако продолжали осторожно продвигаться вперед. Ничего не произошло. Мы еще немного продвинулись. И опять ничего. Так, медленно и осторожно, мы приблизились к мощному дереву с длинными толстыми ветвями. От него шел необычный аромат, похожий на смесь запахов ананаса и корицы. Барабанный бой заметно усилился.
Впечатляющее дерево. Волокнистая зеленая кора, ствол никак не меньше восьми футов в диаметре, и только на высоте двадцать пять футов – первые мощные ветви, каждая заканчивается огромным лопатовидным листом. Мы смотрели на ствол и не могли понять, как наш противник сумел взобраться по нему, да еще с такой легкостью.
Мы раз десять обошли вокруг дерева, пытаясь найти его среди огромных ветвей, сквозь которые струился зеленый свет. Абориген как в воду канул. Мы не сомневались, что он все еще на дереве, просто удачно спрятался. Он не мог перепрыгнуть на соседнее дерево, да и незаметно соскочить на землю было совершенно невозможно,
– Настоящая загадка! – заявил Джепсон и отошел на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть дерево.
Одна из ветвей со свистом рассекла воздух и ударила его по спине. Мне показалось, что я слышу ликующий крик дерева.
Лопатовидный лист, распространяя аромат ананаса и корицы, ловко подхватил Джепсона, и через мгновение, крича от ярости и страха, он оказался в воздухе. Потеряв дар речи, мы сбились в кучу, потрясенно глядя на своего несчастного товарища. Мы видели, что Джепсон прилип к внутренней стороне листа и его тело медленно покрывается слоем какой-то желтовато-зеленой дряни, хотя он отчаянно сопротивлялся, пытаясь освободиться. Похоже, жидкость была необычайно клейкой.
Мы крикнули, чтобы он не дергался – иначе желто-зеленая гадость попадет в лицо. Лишь наши громкие ругательства привлекли его внимание. Вся его одежда была покрыта густым клеем, а одна рука плотно прижата к боку. Он выглядел ужасно. Не оставалось никаких сомнений, что, как только мерзкая субстанция попадет на лицо, он задохнется.
Молдерс попытался забраться по стволу, но ничего не вышло. Он отошел немного назад, но тут же вернулся, поскольку заметил еще один лист, который приготовился напасть.
Самое безопасное место находилось под несчастным Дженсоном. Он висел на высоте двадцать футов, и лист помаленьку выделял клейкую массу. Через полчаса наш товарищ будет покрыт с головы до ног – и значительно сократит этот срок, если снова вздумает сопротивляться.
Бой далеких барабанов не прекращался, словно кто-то отсчитывал последние мгновения обреченного на смерть.
Показав рукой на золотой цилиндр «Марафона», оставшийся в пятистах футах, Уилсон сказал:
– Не будем терять время. Нужно вернуться за веревками и стальными крючьями. Тогда удастся его снять.
– Нет, – возразил я. – Мы снимем его гораздо быстрее.
Я попрыгал, выясняя, хорошо ли пружинит трава. Удовлетворенный результатом, я поднял лучевой пистолет и прицелился туда, где клейкий лист крепился к ветви.
– Прекрати, безмозглый идиот! – завопил Джепсон, – Из-за тебя…
Луч мгновенно отделил лист от ветви. Дерево совершенно обезумело. Джепсон пролетел двадцать пять футов до земли, успев отпустить по парочке отвратительных ругательств на каждый фут. Продолжая меня поносить, он с диким воплем рухнул на траву, лист крепко держался за его спину. Мы попадали рядом с ним на землю – и с радостью зарылись бы в нее, если бы догадались захватить шанцевые инструменты. Дерево остервенело размахивало ветвями с огромными липкими листьями, пытаясь отомстить своим обидчикам.
Один особенно упорный лист совсем немного не доставал до моей головы, которую я пытался, подобно страусу, воткнуть поглубже в землю. Ароматы ананаса и корицы стали намного сильнее. От одной только мысли о том, как я буду задыхаться, если хорошая порция липкой массы упадет на лицо, мне стало дурно.
Через некоторое время дерево немного успокоилось и прекратило хлестать. Мы подползли к Джепсону и оттащили его вместе с листом в сторону.
Он не мог идти, поскольку его ноги были намертво склеены вместе. Левая рука оказалась крепко прижатой к туловищу. Казалось, Джепсон сильно пьян – он непрерывно ругался и жаловался. Прежде он никогда не отличался такой виртуозностью. Но когда мы оттащили его подальше от леса, я произнес кое-какие слова, которых он не употреблял.
Молдерс, привычно сохранявший спокойствие, молчал, с интересом прислушиваясь к перебранке. Мы тащили лист с Джепсоном и теперь уже не могли его отпустить, даже если бы захотели. Мы несли его лицом вниз – так полицейские тащат в участок пьяного в стельку матроса. Наш нелегкий труд стал еще более неприятным из-за юного балбеса Уилсона, который радовался чужому несчастью. Он следовал за нами с нахальной ухмылкой и непрерывно щелкал проклятым фотоаппаратом, который я с огромным наслаждением затолкал бы ему в пасть – вот только руки были заняты! Уилсон казался невероятно счастливым из-за того, что клей на него не попал.
Эл Стоу, Бреннанд, Армстронг, Петерсен и Дрейк встретили нас у корабля. Они с большим интересом посмотрели на Джепсона и выслушали его. Мы предупредили, чтобы они к нему не прикасались. Когда наш маленький отряд добрался до входного шлюза «Марафона», настроение у нас испортилось окончательно. Тяготение здесь составляло лишь две трети земного, но нам пришлось нести Джепсона пятьсот ярдов, и теперь он казался тяжелее мамонта.
Мы опустили его на траву перед открытым шлюзом – естественно, нам пришлось быть рядом с ним. Из леса все еще доносился барабанный бой. Эл скрылся в шлюзе и вскоре вернулся с Сэмом и Уолли, которые должны были помочь нам освободиться от ноши. Клейкая масса успела за это время застыть. У меня возникло ощущение, что на руки надеты стеклянные перчатки.
Сэм и Уолли попробовали растворить клей холодной водой, теплой, горячей и очень горячей – с неизменным нулевым результатом. Главный инженер Дуглас попытался применить ракетное топливо, которым он часто выводил пятна, полировал бронзовые детали, убивал тараканов и даже натирал себе поясницу для борьбы с люмбаго. Если верить Дугласу, топливо могло применяться еще в восемнадцати случаях. Но нас и оно не выручило.
Затем испробовали очищенный бензин, которым Стив Грегори заправлял зажигалки всех членов экипажа. Пустая трата времени. Бензин легко разъедал резину и некоторые другие материалы, но только не эту дрянь. Молдерс сидел, безмятежно глядя по сторонам голубыми глазами, его руки лежали на траве.
– Да, попали вы в историю, – с фальшивым сочувствием сказал Уилсон. – С жевательной резинкой!
Появился Сэм с йодом. Растворения не произошло, но поверхность застывшей массы стала пузыриться и отвратительно вонять. Лицо Молдерса слегка погрустнело. Раствор азотной кислоты чуть повредил поверхность застывшей дряни, но не более того. К тому же применять кислоту было слишком рискованно.
Сэм с хмурым видом удалился на корабль в поисках новых растворителей, а к нам опять спустился Эл Стоу. Приблизившись, Эл споткнулся – удивительно, ведь он обладал прекрасным чувством равновесия. Его мощное плечо ударило молодого Уилсона между лопаток, и ухмыляющаяся обезьяна рухнула прямо на ноги Джепсона – клейкая масса на них еще не успела окончательно затвердеть.
