Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 87 страниц)

6

Увидев вышедшего Лоусона, охранники мгновенно оживились и отвели его в центр дознания, остановившись у дверей помещения, откуда они его забирали. Лоусон вошел внутрь и спокойно закрыл двери, показывая охранникам, что они свое дело выполнили. Столь же спокойно он прошел мимо многочисленных столов, за которыми восседали погруженные в бумаги дознаватели. Прежде чем кто-нибудь из них попытался его остановить, Лоусон достиг выхода из здания.

Путь ему преградил какой-то офицер с тремя кометами на погонах.

– Куда ты направляешься?

– Назад, на свой корабль.

Офицер немного удивился.

– Так ты виделся с Великим Правителем?

– Конечно. Я только что от него. – Лоусон сделал серьезное лицо и добавил: – У нас состоялась в высшей степени интересная беседа. Маркхамвит сказал, что обязательно встретится со мной завтра утром.

– Ого!

Отношение трехкометного офицера к Лоусону сразу же изменилось. Офицер отличался сообразительностью и быстро понял: угодить гостю Маркхамвита – значит угодить самому Великому Правителю. Поэтому он тут же предложил:

– Я возьму вездеход или грузовик и сам отвезу тебя.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Лоусон и одарил офицера таким взглядом, словно у него на погонах было не три, а целых шесть комет.

Взгляд возымел свое действие. На дворе тут же нашелся свободный вездеход, который отъехал прежде, чем Ганн, Казин или кто-нибудь могли спросить, кто эго позволил двурукому пришельцу покинуть центр дознания. Вездеход катился на приличной скорости. Водитель болтал, не закрывая рта.

– Великий Правитель – личность, исключительная во всех отношениях, – вещал офицер, надеясь, что завтра эти слова достигнут нужных ушей. Вообще-то про себя он называл Маркхамвита «напыщенным вонючкой». – Нам здорово повезло, что в нынешние тяжелые времена у нас такой мудрый и дальновидный вождь.

– Да, все могло быть значительно хуже, – отозвался Лоусон, дипломатично завернув свое мнение о Маркхамвите в подобие похвалы.

– Я помню, как однажды…

Офицер вдруг замолчал и резко остановил вездеход. Его внимание переместилось на понурую фигуру, стоявшую на обочине дороги.

– Кто приказал тебе здесь стоять?

– Никто, – честно признался Ядиз.

– Тогда почему ты здесь торчишь?

– Потому что он не может находиться в другом месте, – вместо Ядиза ответил Лоусон.

Офицер недоуменно заморгал, потом изучающе вперился в ветровое стекло, после чего обернулся к пассажиру.

– Почему не может?

– Потому что в данный момент он находится здесь и, естественно, не может быть там, где его нет. Я прав? – спросил Лоусон у Ядиза, словно нуждался в его подтверждении.

Его слова каким-то образом подействовали на офицера, ибо тот резко распахнул дверцу и скомандовал Ядизу:

– А ну, лупоглазый идиот, марш в кабину!

Ядиз забрался в кабину. Свою винтовку он держал так, словно у нее кусались и дуло, и приклад. Вездеход покатился дальше. Весь остаток пути офицер сосредоточенно крутил руль и не произнес ни слова. Он покусывал нижнюю губу и морщил лоб. Вероятно, он пытался управиться с мыслями и разложить по полочкам то, что никак не желало туда укладываться.

Молча они подъехали к оцеплению. Толстый офицер, который первым сообщил в центр дознания о появлении странного корабля, увидел, как из вездехода вышло не менее странное трио. На всякий случай он нахмурился.

– Никак его отпустили?

– Да, – ответил ни о чем не подозревавший водитель.

– С кем он встречался?

– С самим Великим Правителем!

Толстый офицер так и подскочил. Тон его стал менее властным, а уважение к Лоусону заметно возросло.

– В центре дали какие-нибудь распоряжения насчет четырех пострадавших? – спросил он.

– Я ничего не слышал, – ответил офицер с тремя кометами, – Может, они…

– Я быстро поставлю их на ноги, – вмешался Лоусон. – Где они?

– Вот там. – Толстый офицер указал на ложбинку слева от него. – Мы не перемешали их, потому что не было приказа.

– С ними ничего серьезного. Через сутки они и так бы очнулись.

– Так этот укус… он не смертелен?

– Ни в коем случае, – заверил толстяка Лоусон. – Сейчас я дам лекарство, и они быстро придут в себя.

Он направился к кораблю. Офицер с тремя кометами на погонах поехал обратно. Его голову все еще одолевали разные мысли.

Существо, восседавшее на ободе иллюминатора в тесной кабине корабля, было величиной с кулак Лоусона. Давно вымершим земным шмелям оно показалось бы великаном. Порода шмелей, обитавших на нынешнем Каллисто, посчитала бы своих далеких земных собратьев чем-то вроде отсталых пигмеев. Однако и на Земле, и на Каллисто сознание давно освободилось от планетарной ограниченности.

Предкам такое даже не снилось, а их потомки, далеко ушедшие в своем развитии, давно перестали обращать повышенное внимание на место происхождения того или иного разумного существа, его облик и видовую принадлежность. Все это, столь важное когда-то, теперь просто не принималось в расчет. Имея две руки и две ноги, человек и не думал объявлять себя высшим существом, равно как и насекомое не испытывало ущербности по поводу своего облика. И тот и другой знали, кто они: солярианцы. Две грани в тысячегранном кристалле Солярианского Содружества.

Это взаимопереплетение форм жизни, столь несхожих внешне, но обладающих колоссальным духовным единством, достигло такого уровня развития, когда стал возможен постоянный ментальный контакт. Чем-то он был сродни телепатическому контакту, хотя на самом деле он отличался от телепатии. Правильнее было бы назвать его «взаимомыслием» или «общемыслием». Нынешних солярианцев это удивляло не больше, чем, скажем, неразрывное единство всех частей человеческого организма. Просто солярианский «организм» был неизмеримо крупнее.

Поэтому Лоусон легко разговаривал с существом, не имеющим ни ушей, ни рта в их человеческом понимании. Однако это не препятствовало их беседе. Наоборот, бессловесный диалог был легче и точнее: ему не мешали ни языковые, ни понятийные барьеры. Ни у Лоусона, ни у оранжевого шмеля не возникало необходимости объяснять «смысл смысла».

Лоусон уселся в кресло пилота, задумчиво взглянул в иллюминатор и мысленно сказал:

– Что-то плохо мне верится в их разумность.

– Не волнуйся, – мысленно ответил оранжевый шмель. – В конце концов они все равно будут вынуждены согласиться.

– Верно, Жужжалка, только их упрямство обернется для нас потерей времени и дополнительными бедами.

– Время бесконечно, а беда – всего лишь синоним слова «развлечение», – глубокомысленно заявил Жужжалка.

Задними лапками шмель принялся чистить свою бархатную курточку.

Лоусон промолчал. Его внимание переместилось на любопытный объемный снимок, прикрепленный к боковой стене. Снимок запечатлел четырех людей разного роста, один из которых был совсем карликом. Рядом с ними восседал пес в темных очках, шесть крупных шмелей, птица, похожая на ястреба, и некое чудовище с бивнями, напоминающее остроухого слона. Компанию дополняли крупный рак с длиннопалыми руками вместо клешней, три разноцветных призрачных существа неопределенной формы и, наконец, паукообразное создание, голову которого украшала шляпа с пером.

Все это разношерстное общество солярианцев держалось чинно и смотрело в объектив аппарата с предельной серьезностью, свойственной минувшей эпохе. Они наверняка ожидали, что вместе с щелчком затвора из объектива обязательно вылетит птичка. Лоусон очень дорожил этим старинным снимком. По многим причинам. До чего же схожими были позы всех участников съемки. И это – при такой внешней их несхожести, которую они даже не осознавали. От снимка веяло силой, рожденной их единством – единством обитателей горстки планет и горстки спутников, вращающихся вокруг общего солнца.

В мозгу Лоусона зазвучал вопрос, пришедший от другого разума, не менее дерзкого и находчивого, чем его собственный:

– Нам не пора возвращаться?

– Не торопитесь.

– Мы пролетели город и решили посмотреть, нет ли у них еще чего-нибудь интересного. Заодно проверили, как к нам относятся местные обитатели. Представляешь, они попытались уничтожить нас, едва только заметили… У них инстинктивный страх перед всем неизвестным. Время их реакции – десятая доля секунды. Для них главное – быстрота реакции, а не ее действенность. Ментальность восьмого уровня развития. Добровольного единства у них не существует, только принудительное подчинение вышестоящим.

– Знаю. Сам с этим столкнулся.

Заслышав тяжелые шаги вблизи входного люка, Лоусон вылез из кресла.

– Особо далеко не залетайте, – передал он странствующим шмелям. – Возможно, вы мне скоро понадобитесь.

Подойдя к люку, Лоусон увидел внизу толстого офицера с пятью кометами на погонах. Тот выглядел рассерженным и обеспокоенным. Глаза обшаривали пространство над головой Лоусона: не появится ли еще какое-нибудь опасное существо.

– Тебе нельзя здесь находиться, – заявил он Лоусону.

– Впервые слышу, что мне нельзя находиться на своем корабле.

– Тебе никто не давал разрешения вернуться.

– А я и не нуждаюсь в разрешении, – сказал Лоусон.

– Ты не имел права возвращаться на корабль без разрешения, – гнул свое офицер.

– Тогда каким же образом я здесь очутился? – с притворным удивлением спросил Лоусон.

– Не знаю. Кто-то допустил ошибку. Меня это не касается.

– Тогда почему вы так волнуетесь? – поинтересовался Лоусон.

– Я получил сообщение из города. Мне приказали проверить, где ты находишься. Если на корабле, это незаконно. Ты сейчас должен находиться в центре дознания.

– И что мне там делать?

– Ждать их окончательного решения.

– Но решение зависит не от них, – с непрошибаемой уверенностью объявил Лоусон. – Окончательное решение принимаем мы.

Офицеру очень не понравились эти слова. Он нахмурился, зачем-то взглянул на небо, после чего опасливо покосился на то немногое, что сумел увидеть за спиной Лоусона.

– Мне велели немедленно доставить тебя в город.

– Кто велел?

– Военное командование.

– Передайте им, что раньше завтрашнего утра я никуда не поеду.

– Ты должен ехать сейчас же, – упорствовал офицер.

– Отлично. Позовите свое начальство, пусть приедут и вытащат меня отсюда.

– Они не могут.

– Еще бы! Где им! – довольно ухмыльнулся Лоусон.

Офицер рассердился еще пуще.

– Если ты не поедешь добровольно, тебя заставят силой.

– Попробуйте.

– Солдаты ждут лишь приказа.

– Приказы не по моей части. Идите и поднимите их в атаку. Приказ есть приказ, правда?

– Да, но…

– И всегда вина падает на тех, кто отдает приказы, а не на исполнителей, – твердо произнес Лоусон.

– Вина за что? – с крайней осторожностью спросил офицер.

– Скоро узнаете!

Офицер пожевал губы. Он не очень представлял, чем обернется это знание, но скорее всего – чем-то очень неприятным.

– Свяжусь-ка я с городом, доложу, что ты отказываешься покидать корабль, и попрошу дальнейших распоряжений, – сбивчиво пробормотал толстяк.

– Вот и умница, – искренне похвалил Лоусон. – Сам о себе не позаботишься, никто о тебе не позаботится.

7

Великий Правитель Маркхамвит мерил кабинет беспокойными шагами. На его плечах лежал груз неразрешимого вопроса. Он то и дело сердито похлопывал себя по эполетам. Жест этот безошибочно свидетельствовал о том, что разум вождя, а также его печень испытывают сильнейшее напряжение.

– Так ты сумел найти подходящее решение? – мимоходом бросил он первому министру Ганну.

– Нет, мой повелитель, – с горестной миной сознался Ганн.

– Что и следовало ожидать. Ты просто завалился спать и проспал всю ночь. Это же не твоя забота.

– Вовсе нет. Я…

– Только не ври. Я прекрасно понимаю, что все вы свалили решение на меня.

Маркхамвит подошел к столу, извлек телефонные принадлежности и спросил в трубку:

– Этот двурукий вылез из своего корабля?

Выслушав ответ, он возобновил хождение по кабинету.

– Наконец-то он соизволил выбраться и поехать сюда. Будет у нас через половину единицы времени.

– Вчера он наотрез отказался вернуться, – сказал Ганн, в мозгу которого совершенно не укладывалась сама возможность непослушания. – Он открыто насмехался над всеми нашими угрозами и буквально подстрекал нас напасть на его корабль.

– Знаю. Наслышан, – раздраженно отмахнулся Маркхамвит. – Если он – просто отъявленный лжец и обманщик, то, надо признаться, роль свою он играет превосходно. Здесь-то и кроются все наши беды.

– О чем вы, мой повелитель?

– Мы – могущественная раса. После нашей окончательной победы над Нилеей мы станем полновластными хозяевами во всей галактике. Мы обладаем громадными ресурсами и не меньшей изобретательностью. У нас – высокоразвитая наука. У нас космические корабли и совершенное оружие. Мы почти полностью подчинили себе природу и заставили ее служить нашей воле. Разве все перечисленное не делает нас сильными?

– Делает, мой повелитель. Мы необычайно сильны.

– И необычайно слабы, – рявкнул Маркхамвит. – Эта задачка, свалившаяся нам на голову, указывает на одну нашу непростительную слабость. Мы настолько привыкли иметь дело с конкретными и осязаемыми вещами, что пасуем перед неосязаемым. Мы ставили себя и врагов в сравнимые категории, сопоставляли свои корабли с их кораблями, наше оружие – с их оружием. И вдруг перед нами появляется враг, начисто отвергающий все признанные методы ведения войны. Чем он угрожает нам? Дерзостью и бравадой!

– Мой повелитель, ведь есть же надежные способы узнать правду и…

– Я сам назову тебе не менее полусотни таких способов.

Маркхамвит остановился и гневно сверкнул глазами на Ганна, словно первый министр был лично повинен в нынешней ситуации.

– И вся прелесть в том, что ни один из этих способов здесь не годится.

– Неужели не годится, мой повелитель?

– Нет. Проще простого было бы проверить реальность существования солярианцев, послав корабли через межгалактическую бездну. Но корабли не способны преодолеть такое безумное расстояние. Согласно Йельму, это принципиально невозможно. Мы могли бы войти в контакт с нилеанцами, заключить мир и уже вместе с ними повести войну против солярианских проныр. Но если все это – трюк самих нилеанцев, они будут и дальше ловко обманывать нас, толкая к полному поражению. У нас есть еще один способ: схватить этого наглеца, разложить на операционном столе и добыть правду с помощью скальпеля.

– Наверное, нам так и следовало бы поступить, – осторожно заметил Ганн, не видевший в этом ничего предосудительного.

– Разумеется, если вся его история – сплошное вранье. А если нет?

В ответ первый министр слегка ойкнул и принялся скрести зачесавшуюся спину.

– Ничего подобного у нас еще не бывало, – продолжал Маркхамвит. – Этот двурукий прилетел к нам вообще без оружия. Ни винтовки, ни бомбы, ни излучателя. В его корабле нет даже лука со стрелами. Его раса никого не убила, не покалечила и не пролила ни капли нашей крови ни сейчас, ни в прошлом. И смотри, что получается: он заявляет о громадной силе своей расы, а мы не решаемся проверить, так ли это.

– Вы считаете, что наша раса уже стерилизована и обречена на вымирание, как эльмониты? – с видимым трепетом спросил Ганн.

– Ни в коем случае. Иначе он улетел бы прошлой ночью. Какой был бы смысл ему здесь оставаться?

– Да, конечно, – пробормотал Ганн, испытывая непонятное облегчение.

– Между прочим, он ни разу даже не заикнулся о возможности стерилизовать нас, – продолжал Маркхамвит. – Но пока мы не знаем, правда это или выдумка. У нас нет полной ясности и с самим Солярианским мифом. Ты помнишь его угрозы? Если мы его уничтожим, говорил он, нам придется иметь дело с крылатыми существами. Они быстро расплодятся и превзойдут нас по численности. Но если мы сумеем уничтожить и их, тогда Содружество обязательно нанесет ответный удар. Какой именно – он не сказал. Что-нибудь совершенно непривычное и немыслимое для нас.

– Для нас – а в их галактике это является обычным способом ведения войны, – заметил Ганн. – Возможно, их цивилизация не знала ни огнестрельного оружия, ни взрывчатых веществ.

– А может, они отказались от всего этого еще миллион лет назад, изобретя новые и более эффективные виды оружия.

Маркхамвит нетерпеливо оглянулся на устройство отсчета времени. Висевшая на стене коробочка негромко пощелкивала.

– Уловка это или нет, но из случившегося я извлек полезный урок. Я понял, что тактика важнее оружия, а сообразительность бьет в цель точнее снарядов. Если бы мы почаще пользовались мозгами, мы бы давно разгромили нилеанцев. Совершенно новый подход – вот что нам было нужно для победы. Только и всего.

– Да, мой повелитель, – согласился Ганн, мысленно вознося молитву, чтобы вождь не потребовал от него заняться поиском новых подходов.

– Сейчас я хочу знать… нет, я просто обязан знать, не додумались ли нилеанцы до этого первыми и не плетут ли они уже сети, чтобы нас туда заманить. Когда этот самозваный солярианец явится, я намерен…

Маркхамвит не договорил. Раздался стук в дверь. На пороге появился начальник охраны. Он низко поклонился.

– Мой повелитель, пришелец доставлен.

– Пусть заходит.

Маркхамвит тяжело опустился в кресло и забарабанил пальцами по всем четырем подлокотникам, поглядывая на дверь.

Как и в прошлый раз, Лоусон вошел без всякого почтения. Он не стал дожидаться, пока ему позволят сесть, а выдвинул стул, уселся, улыбнулся находившимся в кабинете и спросил:

– Так как, дошла цивилизация до вашей части Вселенной или нет?

Слова неприятно задели Великого Правителя, однако он заставил себя пропустить их мимо ушей и, сдерживая гнев, сказал:

– Вчера ты вопреки моему желанию вернулся на свой корабль.

– Сегодня ваши корабли вопреки нашим желаниям продолжают свои опасные полеты в свободном космосе.

Лоусон пожал плечами.

– Как у нас говорят: из желаний муки не смелешь.

– Ты, кажется, забыл, что в этой части Вселенной выполняются мои, а не твои желания! – не выдержал Маркхамвит.

– Но вы только что пожаловались на их неисполнение, – простодушно напомнил ему Лоусон.

Маркхамвит провел языком по острым зубам.

– Больше такого не случится. Кое-кто допустил вчера грубую ошибку, позволив тебе беспрепятственно уйти. Они за это заплатят. Мы знаем, как учить глупцов.

– Мы тоже, – сообщил Лоусон.

– Все это просто слова. Я требую доказательств. И ты мне их представишь. – Голос Маркхамвита зазвучал громко и властно, – Более того, представишь в том виде, в каком это угодно мне, и вообще сделаешь все, чтобы я был доволен.

– И как я это должен сделать? – спросил Лоусон.

– Ты сделаешь так, чтобы сюда прибыло высшее командование Нилеи. Говорить я буду только с ними.

– Они сюда не полетят.

– Так я и знал! Ты буквально повторил мои слова. – Маркхамвит обрадовался собственной проницательности. – Конечно, зачем им сюда лететь? Они так усердно трудились над своей уловкой. И вдруг теперь их лично зовут сюда для подкрепления, так сказать, ее истинности. Но это уже слишком. Уловка тоже имеет свои пределы. Естественно, нилеанцы откажутся.

Великий Правитель подмигнул первому министру.

– Ну, что я тебе говорил?

– Не понимаю, зачем нилеанцам или кому бы то ни было поддерживать несуществующую уловку? – спокойно спросил Лоусон.

– Тогда они могли бы прилететь сюда и заявить, что это уловка. Меня бы их слова убедили.

– Разумеется.

– Что ты хочешь сказать этим своим «разумеется»? – насупил брови Маркхамвит.

– Конечно, если это их трюк, почему бы им не поддержать его до конца и не рискнуть несколькими жизнями? Война продолжается и каждый день приносит новые потери. Если у них находятся добровольцы для одной опасной миссии, почему бы таковым не найтись и для другой?

– Тогда в чем же дело?

– Они не пожертвуют ни одной жизнью ради уловки, которую считают вашей. Им в этом нет никакой выгоды.

– Но ты-то знаешь, что это – не моя уловка.

– Зато нилеанцы не знают, – сказал Лоусон.

– Ты говорил, что второй ваш корабль полетел к ним. Полетел, чтобы их убедить. Иначе зачем ему туда лететь?

– Вы путаете одно с другим.

– Я пугаю? – Маркхамвит вцепился в подлокотники кресла. Терпение вождя находилось на пределе. – Изволь объяснить.

– Наш корабль находится там с единственной целью: заставить нилеанцев убрать из космоса боевые корабли, иначе будет хуже. Нас не интересуют ваши встречи, дискуссии и войны. Вы можете обниматься с нилеанцами и называть их лучшими друзьями либо биться с ними насмерть – нам это безразлично. Нас заботит лишь одно: космическое пространство должно оставаться свободным. Предпочтительнее решить этот вопрос путем переговоров и обоюдного согласия. Иначе его придется решать путем принуждения.

– Принуждения? – дернулся Маркхамвит. – Я бы много дал, чтобы узнать, какой силой обладает твоя раса и обладает ли. Возможно, почти никакой, если не считать железных нервов и хорошо подвешенного языка.

– Возможно, – с раздражающим безразличием согласился Лоусон.

– Должен сообщить тебе нечто такое, чего ты не знаешь. – Маркхамвит подался вперед. – Наша первая, вторая, третья и четвертая боевые флотилии рассредоточены. Временно я вывел их из войны. Это риск, но я решил рискнуть.

– Если корабли, пусть и рассредоточенные, продолжают оставаться в космосе, ваш риск никак не меняет общего положения.

– Наоборот, в случае успеха он способен коренным образом изменить положение, – возразил Маркхамвит, внимательно глядя на Лоусона, – Все эти корабли отправлены на большую охоту.

Семнадцать тысяч кораблей прочесывают каждый уголок космоса, недавно открытый или заселенный нилеанцами. И знаешь, что они ищут?

– Могу догадаться.

– Они ищут небольшую, захудалую планету, обойденную нашим вниманием. Там живут странные существа с одной парой рук, розоватой кожей, обветренными лицами и бойкими языками. И если они ее найдут, – Маркхамвит широким жестом обвел пространство кабинета, словно оно и было космосом, – мы разнесем ее в пыль, и Солярианский миф перестанет существовать.

– Приятно слышать.

– С тобой мы тоже разберемся, как сочтем нужным. А потом мы одержим полную и окончательную победу над нилеанцами.

– Замечательная перспектива, – задумчиво проговорил Лоусон. – Неужели вы думаете, что мы будем веками сидеть и ждать, пока вы вдоволь не наиграетесь в свою дурацкую игру?

Маркхамвит никак не мог заставить себя привыкнуть к дерзко-снисходительной манере пришельца. Он молча откинулся на спинку кресла. У него даже мелькнула отчаянная мысль: должно быть, он недооценивал изобретательность нилеанцев. Что, если они обманули его, как малого ребенка, отправив корабль с роботами, управляемыми на расстоянии? Это как нельзя лучше объясняло странную невозмутимость пришельца. Если он представлял собой всего лишь хитроумный электронный инструмент, подвластный командам нилеанских ученых, тогда нечего удивляться его поведению. У говорящей машины не бывает эмоций.

Мысль была очень соблазнительной, однако ее пришлось отбросить. До войны, когда они еще обменивались сообщениями с нилеанцами, связь была медленной. Радиолуч долго путешествовал от планеты к планете, от станции к станции, пока не достигал дальних границ маленькой нилеанской империи. Даже если предположить, что в чем-то нилеанцы опередили их на целую голову, все равно враги не могли создать связь, мгновенно преодолевающую множество световых лет. Вот тебе и контроль на расстоянии.

Тогда Маркхамвит уцепился за другую мысль. Этот Лоусон не робот, но имеет роботоподобные черты. Его раса отличается резко выраженной индивидуальностью и… еще чем-то, что невозможно описать. А может, его раса – результат каких-то мутаций? Вот откуда эти странности в поведении и все остальное.

Вынырнув из размышлений, Маркхамвит буркнул:

– Что касается тебя, тебе придется сидеть и ждать. У тебя просто не будет иного выбора. Я приказал тебя арестовать и держать в тюрьме, пока я не решу, как поступить с тобой.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал Лоусон.

– Ты получил вполне исчерпывающий ответ.

– Я спрашивал не о себе, а о нас.То, что вы сделаете лично со мной, никак не повлияет на всех остальных.

– После тебя я доберусь и до всех остальных.

Маркхамвит нажал кнопку на своем столе.

Увидев вошедших охранников, Лоусон встал и, слегка улыбнувшись, сказал:

– Могу рассказать вам притчу о будущем. Жил-был дурак. Однажды он отколупнул от горы крошечную песчинку, зажал эту песчинку в кулаке и стал хвастаться: «Смотрите, у меня здесь целая гора!»

– Уведите его! – приказал Маркхамвит. – Держать взаперти, пока он мне не понадобится снова.

После того как Лоусона увели, Великий Правитель дал выход своему гневу.

– Игра на двоих: один пытается заморочить голову, другой распутывает его ходы. Такое умственное напряжение под силу только мне.

– Несомненно, мой повелитель, – заверил его первый министр Ганн, искренне восхищаясь своим правителем.