Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 87 страниц)
На мой счет
Лавчонка была крошечная и грязная, да еще и притаилась в глубине затрапезной улочки не шире переулка. Хоть тысячу раз пройди мимо – не заметишь. Но над зелеными занавесками в ее витрине красовалась небольшая вывеска: «Мутанты на продажу».
Йенсен оторопело уставился на нее, а потом вошел.
– Я возьму шестерых, – сказал он.
– Это уже жадность, – пожурил его стоявший за прилавком человечек с белой гривой, слезящимися глазами и багровым носом, которым он беспрестанно шмыгал. Будь у него братья, они вместе составили бы отличную свиту для Белоснежки.
– Вот что, – попросил Йенсен, оглядываясь вокруг, – давайте разговаривать серьезно. Спустимся с небес на землю.
– Я и так на земле. – Человечек топнул ногой в подтверждение своих слов.
– Надеюсь, – хмыкнул Йенсен. Он оперся о прилавок и пригвоздил гнома взглядом. – Эти мутанты, они какими получаются?
– По-разному, – сообщил гном. – Кто толстый, кто тонкий. Кто высокий, кто маленький. Кто полоумный, кто нормальный. Если и существуют какие-то пределы, я их пока не обнаружил.
– Я знаю, кто здесь полоумный, – решил Йенсен.
– Еще бы вам не знать, – согласился гном.
– Я в газете работаю, обозревателем, – намекнул Йенсен.
– Вот вам еще одно доказательство, – сказал гном.
– Доказательство чего?
– Кто здесь ненормальный.
– Остроумно, – признал Йенсен. – Люблю людей, которые не лезут за словом в карман. Даже если они немного чокнутые.
– Даже для газетчика вы слишком неучтивы, – заметил коротышка.
Он протер глаза, шумно высморкался и, прищурившись, взглянул на посетителя.
– У меня особый статус, ничего не поделаешь. В настоящий момент я – потенциальный покупатель. А покупатель всегда прав, не так ли?
– Не обязательно.
– Вам еще предстоит это понять, если, конечно, хотите преуспеть в бизнесе, – заверил его Йенсен. Он обвел взглядом полки за прилавком. Они были заставлены всевозможными склянками, иные – довольно странного вида. – Вернемся к нашим мутантам.
– Да?
– И в чем же здесь подвох?
– Я их продаю. Это, по-вашему, подвох?
– Как пить дать, – отозвался Йенсен. – Знаете, что такое мутант?
– Мне ли не знать?
– Это не ответ! Так знаете?
– В точности.
– Тогда что это такое?
– Ха! – Коротышка подергал себя за кончик носа, отчего тот мгновенно стал на два тона темнее. – Значит, вы сами этого не знаете?
– Да я выращиваю их десятками! Я – ведущий производитель.
– В самом деле? – Гном изобразил на лице вежливое недоверие, – И как же вас зовут?
– Йенсен. Альберт Эдвард Малаки Йенсен из «Монинг Колл».
– Никогда не слыхал.
– Еще бы – для этого надо уметь читать! – Йенсен набрал побольше воздуху и отбарабанил: – Мутант – это ошибка природы, появляющаяся на свет в одном случае из миллиона. Массивная частица – например, космический луч – поражает ген, и в положенный срок мамаша получает на руки циркового уродца. Поэтому позвольте мне…
– А вот и нет! – запротестовал коротышка. – Мутант – это радикальное изменение души или тела, которое не лишает своего обладателя способности к размножению, вне зависимости от того, получено ли оно естественным или искусственным путем. Все мои товары передают свою форму по наследству, следовательно, они являются мутантами.
– Значит, вы можете изменять форму живых существ и гарантировать, что они увековечат себя в потомстве?
– Верно.
– Да вы, должно быть, Господь Бог собственной персоной, – ухмыльнулся Йенсен.
– Никто не давал вам права богохульствовать, – ядовито сообщил коротышка.
Йенсен пропустил его слова мимо ушей и снова принялся разглядывать пузыречки и скляночки.
– Что это такое?
– Сосуды.
– Это я и без вас вижу. Что в них – растворенные мутанты?
– Не говорите глупостей.
– Я никогда не говорю глупостей, – отрезал Йенсен. – Вы продаете мутантов. Должны же вы их где-то хранить.
– Я и храню.
– И на витрине так написано. Так в чем же подвох?
– Говорю вам, нет никакого подвоха.
– Ладно. Я – покупатель. Покажите мне пару модных мутантов. Что-нибудь сногсшибательное, на выход.
– Это вам не магазин одежды, – заявил коротышка. – Вы просите платье с декольте. А я говорю, что в нем вы будете выглядеть по-дурацки.
– Неважно. Давайте сюда мутанта, больше я ни о чем не прошу.
– У вас есть какие-то предпочтения? – осведомился гном.
Йенсен задумался.
– Да. Хочу голубого носорога в семнадцать дюймов длиной и не более девяти фунтов весом.
– Это не ходовой товар. Придется делать на заказ.
– У меня было предчувствие, что это необычная зверушка.
– На изготовление может уйти пара недель, – предупредил коротышка, – Или даже целых три.
– Не сомневаюсь. А также месяцы и годы. И вообще вся жизнь.
– Могу предложить розового слона, – предложил коротышка. – Примерно того же размера.
– Кому нужны розовые слоны? Если бы мне захотелось розового слона, я отправился бы в любой бар – их там навалом.
– Да, розовым слоном нынче никого не удивишь, – Гном пригладил белые волосы, испустил вздох. – Похоже, я ничем не смогу вам помочь.
– Покажите мне мутанта, – очень громко сказал Йенсен. – Какого угодно. Самого дешевого из всех, что у вас есть.
– Непременно.
Вытерев глаза и дважды шмыгнув носом, коротышка вышел в заднюю дверь.
Йенсен перегнулся через прилавок и схватил с полки маленькую, странной формы склянку. Она была прозрачная и до половины наполнена оранжевой жидкостью. Он открыл крышку и понюхал содержимое. Судя по запаху, внутри находился превосходный шотландский виски, сгущенный до четверти первоначального объема. Он вернул склянку на полку и облизнулся.
Вернулся коротышка, неся в руках белого щенка с черным пятном вокруг глаза. Щенка он опустил на прилавок.
– Вот.
– Понятно, – протянул Йенсен. – Следовало бы подать на вас в суд.
– За что?
– Это никакой не мутант.
– Прекрасно, – с видом оскорбленного достоинства обронил коротышка. – Вам виднее.
Он понес щенка обратно.
– Умник! – насмешливо тявкнул щенок на Йенсена за миг до того, как исчез из виду.
Когда владелец магазина вернулся, Йенсен сказал:
– Я слышал, как он говорил. Подумаешь! Чарли Маккарти и другие деревянные куклы тоже умеют разговаривать.
– Весьма вероятно. – Гном чихнул и с грохотом сдвинул стеллаж с места.
– Любой чревовещатель справился бы с этим куда лучше вас, – не унимался Йенсен. – У них побольше опыта и изобретательности.
– Весьма вероятно, – ответствовал коротышка.
– Я – человек упорный, – продолжал Йенсен. – Если нахожу что-то такое, о чем стоит написать, от меня так просто не отделаешься. Не уймусь, пока не получу сенсацию. Такой у меня характер.
– Не сомневаюсь в этом.
– Ну ладно. Взгляните на это так: у вас есть мутанты на продажу, как вы утверждаете. Это новость. О ней можно написать несколько строк. Несколько строк о том, несколько строк о сем – вот вам и колонка.
– Неужели? – Коротышка вскинул белесую бровь. Слова Йенсена, похоже, сбили его с толку.
– Так вот, – продолжал Йенсен, и тон его не предвещал ничего хорошего, – хорошая колонка, которую ведет компетентный обозреватель, рассказывает о всяких интересных вещах.
Иногда – о хороших вещах, иногда – о дурных. Полицейские читают о дурных вещах и благодарят меня за то, что я привлек их внимание. Однако обычно уже бывает слишком поздно, потому что герой заметки тоже успел прочитать и быстренько смыться из города, улавливаете?
– Пока нет.
Йенсен хлопнул по прилавку ладонью:
– Вы только что попытались всучить мне щенка. Он сказал: «Умник!» Я слышал это собственными ушами. Это попытка ввести меня в заблуждение. Выманить деньги мошенническим путем.
– Но я не получил никаких денег. – Коротышка пренебрежительно махнул рукой. – Что проку в деньгах? Я никогда их не беру.
– Что, правда? И чего же вы хотите за своего болтливого щенка?
Коротышка опасливо оглянулся по сторонам, склонился к Йенсену и прошептал несколько слов.
Йенсен захлопал глазами:
– Теперь я уверен, что вы чокнутый.
– У меня катастрофическая нехватка некоторых веществ, – сконфуженно пояснил гном. – Неорганические материалы имеются в изобилии, а с животной протоплазмой – просто беда. А самому производить долго и хлопотно.
– Могу себе представить. – Йенсен бросил взгляд на часы. – Покажите мне хотя бы одного настоящего первосортного мутанта, и тогда я прославлю вас в воскресном выпуске. В противном случае…
– Да я и сам мутант, – скромно сообщил коротышка.
– Да? И что же вы умеете делать такого удивительного?
– Да что угодно, – Гном подумал и уточнил: – Ну, почти что угодно. Не тяжелее того, что могу поднять без посторонней помощи.
Йенсен оскорбительно хихикнул:
– И вы делаете других мутантов?
– Да.
– Ну так давайте, сделайте одного для меня. Я хочу голубого носорога длиной семнадцать дюймов. И чтобы не тяжелее девяти фунтов.
– Но я не могу вот так, сразу. Процесс требует времени.
– Это я уже слышал. Хорошую отговорку и дважды не грех использовать, – Йенсен нахмурился. – А вы могли бы сделать чистейшей воды розовый бриллиант размером с ведро?
– Мог бы, если бы от него был толк, – Гном оглушительно чихнул и поставил склянку обратно на полку. – Драгоценный камень такой величины не будет иметь цены. И делать его долго.
– Вы опять за свое? – Йенсен бросил многозначительный взгляд на заставленные бутылочками полки. – Сколько вам платят?
– Кто?
– Ребята из наркосиндиката.
– Не понимаю, о чем вы.
– Ну еще бы. – Йенсен придвинулся вплотную к гному и с циничным выражением человека, повидавшего жизнь с самых неприглядных ее сторон, процедил: – А то, что написано на витрине, просто пустые слова. И означают они совсем не то, что кажется. Мутант – это кодовое слово для обозначения наркоты, о чем отлично известно вашим торчкам-клиентам.
– Эти склянки содержат уменьшающую жидкость.
– Ну конечно, что же еще, – согласился с ним Йенсен. – Думаю, она изрядно уменьшила вес кошелька не одного наркомана. – Он ткнул пальцем в склянку, которую нюхал. – Сколько стоит вот эта бутылочка?
– Можете забрать даром, – сказал коротышка, вручая склянку Йенсену. – Только верните потом пустую.
Йенсен взял склянку, снова открыл и понюхал. Потом макнул палец и с опаской облизал. Лицо его приняло блаженное выражение.
– Забираю обратно все, что наговорил о наркотиках. Теперь я все понял. – Он взмахнул бутылочкой, но очень осторожно, чтобы не выплеснуть ни капли. – Нелегальная торговля алкоголем, девяносто шесть градусов и никаких налогов. – Он снова облизал палец. – Да уж, кое-кто знает в этом толк. Кое-кто – настоящий эксперт в укрывании доходов. Можете считать меня своим клиентом. Буду регулярно сюда наведываться.
С этими словами он сделал глоток. Ощущение было такое, как будто по пищеводу торжественно прошествовала факельная процессия.
– Иэх! – Он перевел дух и взглянул на склянку с нескрываемым уважением. Она была совсем маленькой, не больше четверти пинты. Этот факт Йенсен отметил с сожалением. Он поднес ее ко рту. – Запишите на мой счет. Ну, за преступность!
– Вы вели себя очень неучтиво, – заметил гном, – Запомните мои слова.
Йенсен ухмыльнулся, опрокинул склянку и выпил все до капли. В животе что-то взорвалось. Стены лавки словно бы унеслись куда-то в невообразимую даль и тут же вернулись обратно. Он секунд пять шатался, потом ноги стали ватными и пол ударил ему в лицо.
Мимо проносились эпохи, одна за другой – долгие, туманные, наполненные приглушенным шумом. Потом все закончилось. Йенсен приходил в себя медленно и трудно, как после ночного кошмара.
Он стоял на четвереньках на льду или на чем-то вроде льда. Чувствовал себя прескверно: все тело затекло, голова болела, перед глазами все плавало. Он потряс головой, чтобы привести мысли в порядок.
Мало-помалу воспоминания кое-как просочились в его одурманенный мозг. Наркопритон. Он наткнулся на наркопритон и был не в меру любопытен. Кто-то подобрался к нему сзади и треснул по башке. Вот что бывает, когда чересчур громко говоришь и задаешь слишком много вопросов.
«Вы вели себя очень неучтиво. Запомните мои слова!»
Неучтиво? Ха! Очень скоро он придет в себя и покажет этому недоростку, что такое настоящая неучтивость. Да он разорвет плюгавого коротышку на мелкие кусочки и разбросает их во все стороны!
Глаза уже более-менее пришли в порядок, хотя скорее менее, чем более. Он по-прежнему видел только то, что находилось совсем близко, и это было очень странно. Нос действовал превосходно: Йенсен чуял уйму всяких вещей сразу, включая перегретый двигатель автомобиля ярдах в пятидесяти от магазинчика. Но глаза определенно оставляли желать лучшего.
Однако он все-таки понял, что лед, на котором он стоял, на самом деле вовсе не был льдом. Больше похоже на лист стекла, холодный и толстый. Справа виднелся еще один такой же лист, и еще один – слева. Со всех сторон Йенсена окружало стекло!
Он попытался распрямиться, но спина одеревенела напрочь. И ноги тоже не слушались. Да, похоже, ему изрядно досталось! Все так же на четвереньках он двинулся к отгораживающему его от остального мира стеклу и обнаружил, что перемещается с поистине летаргической медлительностью. Где-то поблизости послышались голоса, но их обладатели оставались невидимыми.
– Она требует салюки [21]21
Салюки – персидская борзая. – Прим. перев.
[Закрыть]-телепата, ни на какую замену не согласна.
– На это уйдет десять дней, – ответил голос коротышки.
– В следующую субботу у нее день рождения. Вы точно успеете до субботы?
– Успею.
– Прекрасно. Тогда начинайте прямо сейчас. Когда приду за товаром, заплачу щедро, не сомневайтесь.
Йенсен близоруко уставился на стекло. За ним что-то смутно маячило. Что-то похожее на далекое окно с надписью. Слова были перевернуты, поэтому разобрать их он сумел не сразу.
«Мутанты на продажу».
Опустив взгляд, он различил в стекле расплывчатый силуэт. Йенсен сдвинулся в сторону. Силуэт последовал его примеру. Он тряхнул головой. Тот, в стекле, поступил так же. Йенсен раскрыл рот, и отражение послушно раскрыло свой.
Тогда он завопил что было мочи – но из пасти вылетел приглушенный рев, а не крик.
Отражение было голубое, семнадцати дюймов в длину, а на уродливом носу торчал рог.
Необходимый вклад
Он вытащил из такси свои вещи и расплатился с водителем. Потом повернулся к дверям, за которыми ему предстояло провести четыре долгих года.
Высокие, массивные дубовые двери. Их вполне можно было бы принять за тюремные, если бы не одна деталь. Центр каждой створки украшала скромная резьба: круг с четырехконечной звездой внутри. Чуть ниже круга аккуратными резными буквами было выведено: «Да благословит тебя Бог».
Для подобного места девиз был довольно странным, если не сказать – глупым. Звезда – еще куда ни шло. Правда, силуэт ракеты смотрелся бы здесь намного лучше. А под ней – что-нибудь вроде «Вперед, всегда вперед!» или «Все выше и выше!» Или нечто похожее.
Приехавший позвонил в дверной звонок. Одна из створок открылась, и на пороге появился служитель. Он молча внес вещи в просторный, богато украшенный вестибюль и попросил немного подождать. Приехавший вдруг почувствовал себя карликом, попавшим под своды дворца, и беспокойно зашагал взад-вперед. Глаза скользнули по длинному списку фамилий, выбитых на одной из стен, но читать их он не стал. Из коридора вышли четверо человек в форме. Они четким шагом пересекли вестибюль, ни разу не сбив строй. Бесстрастно взглянув на приехавшего, они скрылись за входной дверью. В их глазах он уловил тщательно скрываемое презрение к его гражданской одежде. Во всяком случае, так ему показалось.
Вернувшийся служитель провел его в комнатку, где за столом сидел щуплый лысый человек.
– Позвольте ваши документы.
Взяв бумаги, лысый стал их внимательно рассматривать, бормоча себе под нос:
– Так, так… Уорнер Макшейн… Направлен для обучения специальности «пилот-астронавигатор» и подготовки в объеме младшего командного состава.
Он встал и протянул сухощавую мягкую руку.
– Рад приветствовать вас, мистер Макшейн. Добро пожаловать в Колледж Астронавтики.
– Благодарю вас, – ответил оторопевший Макшейн.
– Да благословит вас Бог, – сказал лысый и обратился к ожидавшему служителю: – Проводите мистера Макшейна в отведенное ему помещение номер двадцать в доме Мерсера.
Они миновали большую лужайку с ровно подстриженной травой. Вокруг лужайки стояло более десятка жилых корпусов. За ними, насколько видел глаз, тянулись здания лабораторий, мастерские с испытательными стендами, учебные корпуса и постройки пока неизвестного Макшейну назначения. Еще дальше, где-то на расстоянии мили, располагался учебный космопорт с четырьмя космическими кораблями, укрепленными на бетонных фундаментах.
Подойдя к жилому зданию с табличкой «дом Мерсера», они поднялись лифтом на второй этаж и вскоре оказались у двери помещения номер двадцать. Оно состояло из небольшой, скромно меблированной, но уютной гостиной, из которой одна дверь вела в спальню, а другая – в ванную.
Составив вещи Макшейна у стены, служитель сказал:
– Начальником этого дома является коммодор Мерсер. Вашим ординарцем назначен мистер Биллингс. Вскоре он прибудет.
– Благодарю вас, – рассеянно произнес Макшейн.
После ухода служителя Макшейн уселся на спинку кресла и стал анализировать полученные впечатления. Не слишком-то они совпадали с его ожиданиями. При своем скромном названии Колледж Астронавтики пользовался совершенно особой репутацией. Его слава гремела везде: от Земли до непрестанно расширяющихся границ познанной Вселенной. Слова: «Я прошел полный курс обучения в Колледже Астронавтики» убеждали лучше любых рекомендательных писем и послужных списков. Принятых сюда считали счастливчиками, а выпускникам откровенно завидовали.
Достаточно сказать, что выпускником Колледжа Астронавтики был звездный адмирал Кеннеди – главнокомандующий всеми военно-космическими силами землян. И не только он, а еще добрая сотня выпускников занимали теперь самые важные и ответственные посты в военно-космических силах. Однако с того времени многое изменилось. Наверное, в те давние времена, когда здесь учился будущий звездный адмирал, обстановка была куда скромнее, а дисциплина – намного строже. Теперь все стало гораздо либеральнее. Наверное, преподавательский состав отработал в колледже не один десяток лет и сейчас вступил в пору старческой дряхлости. Так думал Макшейн.
В дверь вежливо постучали.
– Входите, не заперто, – небрежно бросил Макшейн.
Вошедший мог служить зримым подтверждением его предположений. По возрасту – далеко за шестьдесят, сгорбленный, с густой сетью морщинок в уголках глаз и седыми, расширяющими книзу бакенбардами. Макшейну показалось, что бакенбарды приклеены к щекам старика.
– Моя фамилия Биллингс, сэр. На время вашего обучения я буду исполнять обязанности вашего ординарца. – Старческие глаза переместились на личные веши Макшейна. – Вы не будете возражать, сэр, если я начну распаковывать ваш багаж?
– Спасибо, я и сам с этим справлюсь, – заставил себя улыбнуться Макшейн.
Судя по настроению Биллингса, тот твердо вознамерился ему помочь.
– Тогда, быть может, вы мне позволите помочь…
– Когда я не смогу справиться со своим багажом, это будет означать одно из двух: либо я мертв, либо парализован, – сказал Макшейн. – Не тратьте понапрасну свои силы.
– Как вам угодно, сэр, но…
– Довольно об этом, Биллингс.
– Позвольте, сэр, вам заметить, что…
– Нет, Биллингс, не позволю, – решительно отрезал Макшейн.
– Воля ваша.
Биллингс тихо и с достоинством удалился.
«Ну до чего настырный старикан, – подумал Макшейн, – Поди сам нуждается в помощи, а туда же».
Пододвинув чемодан к окну, он щелкнул замками, поднял крышку и начал вытаскивать содержимое. В дверь снова постучали.
На этот раз к нему вошел рослый, сурового вида человек в форме коммодора. Макшейн инстинктивно выпрямился и встал по стойке «смирно».
– А, мистер Макшейн. Очень рад познакомиться с вами. Я – Мерсер, ваш домохозяин, выражаясь гражданским языком.
Его колючие глаза оглядели новичка с головы до пят.
– Уверен, что мы с вами прекрасно найдем общий язык.
– Я тоже так надеюсь, сэр, – почтительно ответил Макшейн.
– Все, что от вас требуется, – это с полным вниманием слушать ваших преподавателей, усердно работать, усердно учиться, подчиняться правилам внутреннего распорядка и хранить верность колледжу.
– Да, сэр.
– Если не ошибаюсь, вашим ординарцем назначен Биллингс?
– Да, сэр.
– Он займется распаковыванием ваших вещей.
– Я сказал ему, что вполне справлюсь с этим сам.
– Значит, он уже заходил к вам. – Мерсер вновь окинул Макшейна изучающим взглядом, только теперь его глаза смотрели чуть жестче, – И вы сказали ему, чтобы он не волновался из-за пустяков. Он согласился?
– Видите ли, сэр, он попытался спорить, но я настоял на своем.
– Так.
Коммодор Мерсер поджал губы. Подойдя к гардеробу, он распахнул дверцы.
– Полагаю, вы привезли с собой полный набор обмундирования, в который входят три комплекта форменной одежды, а также рабочая одежда. Первый и второй парадный комплекты формы размещаются соответственно с правой и левой сторон внутреннего пространства гардероба, мундиры вешаются поверх брюк пуговицами наружу.
Он мельком посмотрел на Макшейна, которому нечего было сказать.
– Форма для строевой подготовки должна лежать вот в этом ящике и больше нигде, причем брюки помещаются вниз, а мундир – сверху. Рукава мундира складываются на уровне груди, а сам он должен лежать пуговицами кверху, с отогнутым влево воротником.
Мерсер с шумом задвинул ящик.
– Вы знаете весь этот порядок? И где должны лежать остальные веши, вы тоже знаете?
– Нет, сэр, – сознался покрасневший Макшейн.
– Тогда зачем вы отослали своего ординарца?
– Я подумал…
– Мистер Макшейн, я бы посоветовал вам отложить ваши раздумья до тех пор, пока вы наберетесь необходимых практических знаний и у вас появится прочная основа. Это самый разумный способ, не правда ли?
– Да, сэр.
Коммодор Мерсер ушел, тихо закрыв за собой дверь. Макшейн дал волю своим чувствам и с силой хватил кулаком по стене, бормоча ругательства. Его занятия прервал очередной стук в дверь.
– Войдите.
– Сэр, теперь вы позволите мне вам помочь?
– Да, Биллингс. Буду вам очень признателен, если вы распакуете мои вещи.
– С удовольствием, сэр.
Ординарец принялся за дело, с профессиональной точностью раскладывая привезенное Макшейном имущество. Он не торопился: бережно брал каждую вещь, и она ложилась или вставала на свое место так, что поправлять ее уже не требовалось. Биллингс знал, куда поставить две пары ботинок, домашние тапочки и гимнастические туфли. Все это выстроилось на специальной обувной стойке и в той последовательности, в какой требовали правила внутреннего распорядка. В самом центре гардероба он повесил форменный плащ с малиновой подкладкой. Как и мундиры, плащ должен был висеть пуговицами наружу.
Макшейн наблюдал за его действиями, потом не выдержал и спросил:
– Биллингс, а если бы я, допустим, ботинки взгромоздил на подоконник, плащ бросил на кровать, что бы мне за это было?
– Ничего, сэр.
– Ничего? – удивленно вскинул брови Макшейн.
– Да, сэр. Вам никто не сказал бы ни слова, но я получил бы серьезное порицание.
– Теперь понимаю.
Макшейн плюхнулся в кресло и продолжал наблюдать за действиями Биллингса. Одновременно его мозг оценивал первый из полученных практических уроков. А он-то решил, что руководство колледжа соскользнуло в либерализм. Нет, они – большие хитрецы, и их механизм работает безотказно. Одно дело, когда отвечать за свои выходки приходится самому. В этом даже есть какая-то мужская доблесть. Но только вшивая дрянь согласится куролесить, зная, что попадет престарелому ординарцу.
Вдобавок вшивая дрянь никогда не станет офицером, и в колледже это знают. Похоже, они все здесь устроили так, что хорошие и дурные стороны курсантов начинают проявляться буквально сразу. Макшейн вдруг понял: ему придется постоянно держать ушки на макушке и следить за каждым своим шагом. Целых четыре года. А что такое четыре года в ту пору жизни, когда в жилах бурлит горячая кровь и избыток сил рвется наружу, неистово требуя выхода?
– Скажите, Биллингс, когда здесь едят?
– Ланч, сэр, у нас бывает в половине первого. Вы без труда услышите звуки столовского гонга. Осмелюсь заметить, сэр, с вашей стороны будет весьма благоразумно являться туда с минимальным опозданием.
– Это еще почему? Или, если я немного запоздаю, мою еду слопают крысы?
– Нет, сэр, но своевременность – это проявление вежливости. Офицер и джентльмен всегда вежливы.
– Благодарю вас, Биллингс. Простите мое любопытство, но скажите, сколько лет вы прослужили офицером?
– Мне, сэр, такого счастья никогда не выпадало.
Макшейн внимательно посмотрел на ординарца.
– Наверное, меня следовало бы отчитать за то, что лезу не в свои дела.
– В самом деле, сэр, я и не мечтал о…
– Не надо меня оправдывать, я повел себя грубо, – перебил его Макшейн, не сводя со старика глаз. – Я не хотел вас обидеть, Биллингс. Просто у меня иногда слова опережают мысли. У новичков такое бывает часто. Я прошу вас, Биллингс, в такие моменты не обращайте на меня внимания.
– Не могу, сэр. Присматривать за вами – моя работа. К тому же я привык к шуткам молодых джентльменов.
Рука Биллингса извлекла из чемодана фотографию некоей красотки по имени Сильвия Лафонтен. Фотография была большой, восемь дюймов на двенадцать. Весь наряд Сильвии состоял из страусового пера, прикрывавшего то, что пониже пупка. Держа снимок на расстоянии вытянутой руки, Биллингс равнодушно смотрел на красотку. Ни один мускул его лица не дрогнул.
– Нравится? – спросил Макшейн.
– Она на редкость очаровательна, сэр. Однако было бы неразумно помещать эту фотографию на стену.
– Но почему? Ведь это моя комната, правда?
– Несомненно, сэр. Просто я опасаюсь, что коммодору это может не понравиться.
– Причем тут коммодор? Мои вкусы по части женщин – это мое личное дело.
– Вы абсолютно правы, сэр. Но ваша комната в первую очередь – жилище офицера. Офицер обязан быть джентльменом. А джентльмен общается только с леди.
– Вы хотите сказать, что Сильвия – не леди?
– Леди никогда не станет выставлять свою обнаженную грудь на всеобщее обозрение, – с неожиданной твердостью отчеканил Биллингс.
– Ну, монастырь! – обхватив голову руками, взвыл Макшейн.
– Если я уберу этот снимок обратно в чемодан, сэр, я бы посоветовал вам держать его закрытым. Может, вы не захотите компрометировать себя, и я отнесу фотографию в котельную и сожгу в топке?
– Тогда лучше заберите ее домой и глазейте в свое удовольствие!
– Это было бы на редкость непристойным поступком, сэр. Изображенная здесь особа годится мне едва ли не во внучки.
– Простите меня за эти слова, Биллингс.
Макшейн встал, несколько раз смущенно прошелся по комнате и остановился у окна. Все четыре года ему предстоит глядеть на эту лужайку. Не ахти какая отрада для глаз.
– Черт бы меня побрал, сколько всего такого, чему мне еще придется учиться.
– Вы обязательно этому научитесь, сэр. У всех наших лучших выпускников поначалу бывали трудности. Я служу здесь много лет и знаю, о чем говорю. Я видел, какими они сюда приходили и какими покидали стены колледжа. А иногда они возвращались, и я видел, какими они стали.
– Возвращались?
– Да, сэр. Один из них любезно выбрал время и почтил нас своим посещением. Это было около двух месяцев назад. Во время учебы он жил здесь, этажом выше, в помещении номер тридцать два. В юности с ним просто сладу не было, но мы общими усилиями сняли с него стружку и добились успеха.
Биллингс горделиво тряхнул бакенбардами.
– Сегодня, сэр, его знают повсюду. Это – звездный адмирал Кеннеди.
Первые занятия начались на следующее же утро, хотя они и не значились в выданном Макшейну буклетике с расписанием. Правильнее было бы их назвать ознакомительными беседами. Первым перед курсантами предстал коммодор Мерсер. Облаченный в идеально отглаженную форму, он стоял на невысоком подиуме, внимательно глядя на сорок юнцов нового набора. Под опытным взглядом коммодора каждому из них казалось, что внимание Мерсера обращено именно на него.
– Вы пришли сюда с определенной целью. Так постарайтесь ее достичь. Тот, кто пытался, но потерпел неудачу, намного ценнее неудачника, не сделавшего ни единой попытки чего-либо добиться… Мы считаем отчисление крайней мерой и неохотно идем на нее, однако мы без колебаний отчислим каждого, кто запятнает честь нашего колледжа… Крепко запомните: быть командиром военно-космического флота – занятие не из легких и не из приятных. Это тяжелое, ответственное дело, которому вам предстоит здесь учиться.
В той же суровой манере была выдержана вся речь Мерсера. Чувствовалось, он произносил ее далеко не впервые. Трудно сказать, сколько курсантских потоков ют так же стояли и слушали слова коммодора. В речи было немало тягомотины насчет необходимости упорно преодолевать трудности, чтобы уверенно и до конца пройти избранный путь. Не забыл Мерсер упомянуть и о том, что пьяный курсант – позор для колледжа. Вообще он много распространялся о чести военно-космического флота, о престиже колледжа, о звездах на небесах, звездах на погонах и о неувядаемой славе.
Где-то через час Мерсер стал закругляться:
– Научно-технические знания очень важны для вас. Однако не впадите в ошибку, думая, будто вам достаточно иметь высокие оценки по техническим дисциплинам. Наравне с безупречным управлением приборами и механизмами офицеры должны уметь безупречно управлять людьми. Что касается последнего – у нас есть свои, надежные способы проверки.
Он замолчал и обвел глазами собравшихся.
– У меня все, джентльмены. Сейчас вы строем проследуете в главный лекционный зал, где с вами будет заниматься капитан Сондерс.
Капитан Сондерс оказался крепышом с жестким, обветренным лицом и приплюснутым носом. Вместо левой руки у него был протез, скрывавший за черной перчаткой искусственные пальцы. Он поглядел на сорок новичков так, словно сравнивал их с предшественниками, и что-то пробурчал.
В течение получаса Сондерс по большей части повторял сказанное Мерсером, подавая это еще резче и бескомпромисснее, чем коммодор. Конец своего выступления он уделил практическим вещам:
– Далее я поведу вас на ознакомительную экскурсию, чтобы вы увидели и запомнили местонахождение основных строений колледжа. Каждый из вас получит сборник, содержащий все уставы, наставления и правила. Если вы внимательно не изучите их и не будете неукоснительно выполнять, пеняйте только на себя. Занятия начнутся завтра, в девять тридцать утра. Построение в рабочей форме непосредственно возле дома. Вопросы есть?
Спрашивать его никто не рискнул. Знакомство с колледжем заняло весь остаток дня. Сознавая свое положение новичков и самых младших, все сорок слушали пояснения в полной тишине и извинительно поглядывали на старшекурсников, которым они мешали своим появлением.
