Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 87 страниц)
Непревзойденные миротворцы
1
Корабль был небольшим и изрядно потрепанным в космических странствиях и передрягах. Он опустился на равнине и теперь охлаждал сопла двигателей, полностью игнорируя вооруженную охрану. Правда, охрана предпочитала держаться на безопасном расстоянии. Над равниной полыхало большое голубоватое солнце. Оно подцвечивало края вялых, чем-то похожих на бесформенные вафли, облаков, делая их ярко-пурпурными. На восточной оконечности неба, почти над самым горизонтом, маленькими призраками торчали две здешние луны. С другой стороны небосвода болталась третья.
К северу от равнины находился крупный, окаймленный стенами город, откуда и прибыла взбудораженная охрана. Город представлял собой безликий конгломерат приземистых строений из серого гранита. Ни высотных зданий, ни площадей. Серое, предельно утилитарное место, предназначенное для жизни таких же серых и непритязательных обитателей, чья единственная функция – служить и подчиняться.
Над гранитной серятиной высоко в небе кружил воздушный патруль – несколько едва различимых точек, оставлявших белесые струйки. Своим движением точки напоминали беспокойно снующих комаров, ибо пилоты военных самолетов знали о появлении чужого корабля и его посадке на равнине. Знали и потому чувствовали себя весьма неуютно. Конечно, они обязательно перехватили бы его еще на подлете, если бы смогли. То-то и оно: если бы смогли. Только как преградить путь незваному гостю, если он двигался с такой умопомрачительной скоростью, что след на экране радара появился с запозданием, когда след самого корабля успел простыть?
Тем временем вооруженные силы, окружившие корабль, вели тщательное наблюдение и с нетерпением ожидали появления хоть какого-то начальства, которому по должности и чину позволялось брать на себя инициативу. В зависимости от обстоятельств каждый солдат мог быть двуруким и четвероногим или же четвероруким и двуногим. Все это объяснялось весьма просто: вторая пара телесных конечностей напоминала конечности земной обезьяны-бабуина и могла служить либо руками, либо ногами. Отличительной чертой высшей формы жизни являлось не только развитие мозга, но и надлежащее развитие конечностей. Судя по всему, эволюция здешних псевдочетвероногих разумных обитателей происходила главным образом в этом направлении. Развитие мозга было вторичным процессом.
Если принятие самостоятельных решений лежало вне ментальной досягаемости многоруких и многоногих солдат, то никто не запрещал им проявлять немалое любопытство по отношению к задрипанному чужеземному кораблю и испытывать столь же немалое беспокойство. Любопытство в значительной степени обусловливалось тем, что корабль не был похож ни на один из семидесяти знакомых им типов кораблей. Беспокойство вызывало откровенно наплевательское поведение тех, кто находился в корабле. Он, словно сверхбыстрая пуля, миновал общепланетарную систему слежения, затем, можно сказать, растолкал патрульные самолеты в нижних слоях стратосферы и сел себе едва ли не на окраине города.
Подобная дерзость требовала немедленных и решительных ответных действий, что единогласно поддерживали все солдаты. Однако каких именно действий – предстояло решать начальству, а не подчиненным. Даже размышления на эту тему требовали чрезмерного умственного напряжения. Нет, их дело маленькое. И потому солдаты прятались меж камней и в ложбинках, нервозно почесывались, сжимали приклады винтовок и желали только одного: чтобы из города поскорее прибыло начальство и прекратило их мучительное ожидание, заставив бежать, окружать, стрелять и так далее.
Само присутствие чужого корабля говорило об уязвимости обороны планеты. А он все так же стоял на равнине, будоража солдат и заставляя их мозги приспосабливаться к событию, не предусмотренному никакими уставами и положениями. Они даже не успели отвести ему хоть какое-то место в своем сонном сознании, как корабельный люк открылся и оттуда появилось прилетевшее существо.
Представитель неведомой расы не был ни большим, ни страшным. Всего-навсего двуногий с одной парой рук и розоватым лицом. На чужаке была облегающая одежда. Ростом он едва ли превосходил любого из солдат, зато чуть ли не втрое уступал им в весе. Во всяком случае, ничего устрашающего в его облике солдаты не обнаружили. Наоборот, он даже показался им слабаком. Каждый из них спокойно прыгнул бы на него всеми четырьмя ногами и подмял под себя.
Однако что-то мешало бравым воякам утвердиться в своем презрительном отношении к пришельцу. Тут было над чем поразмыслить. Прежде всего, у прилетевшего не было в руках никакого оружия. Более того, что-то в его манере держаться неуловимо подсказывало обитателям планеты: он не нуждается в оружии. Пришелец расхаживал вокруг корабля, засунув руки в карманы, словно прилетел в гости к докучливым родственникам и теперь ждал, когда же те соизволят появиться. Он предпочитал стоять спиной к солдатам. Какое поразительное безразличие к тем, кто мог бы одним залпом разнести его на куски!
Вдоволь насмотревшись на свой корабль, пришелец неожиданно повернулся и зашагал в направлении притаившихся солдат. Входной люк остался распахнутым настежь. Что это, преступная рассеянность или необычайная самонадеянность? Скорее всего, он не понимал, куда залетел. Пришелец держал себя так, будто очутился на необитаемой планете, где кроме него не было ни души. Он неторопливо приближался к отделению солдат, а вместе с ним приближалась необходимость проявить инициативу. Солдаты потели от напряжения; их охватила такая паника, что они даже прекратили чесаться.
Завернув за валун, пришелец нос к носу столкнулся с рядовым по имени Ядиз. Тот мгновенно оторопел. Нет, не от страха. Ядиза парализовало отсутствие какого бы то ни было приказа. Он не знал, какдействовать: броситься на пришельца, отступить, застрелить незваного гостя или застрелиться самому. Самое ужасное – он ничегоне знал. Пришелец равнодушно скользнул глазами по Ядизу, будто четверорукие (или четвероногие) разумные существа попадались ему еще чаще, нежели камни. Неспособность что-либо сделать вконец сломила Ядиза; он стоял и тупо перекладывал винтовку из одной руки в другую.
– Какая хорошая игрушка и совсем не тяжелая, – на превосходном местном языке сказал ему пришелец, после чего остановил взгляд на винтовке и принюхался.
Ядиз уронил винтовку. Падая, она оглушительно выстрелила. Пуля угодила в камень, отколупнув от него множество мелких осколков. Покалеченный камень издал жалобный, скулящий звук. Пришелец повернулся в сторону звука и вслушивался в него, пока тот не растаял в воздухе.
– Ну не глупо ли так палить? – обратился он к Ядизу.
Ответа не требовалось: пришелец не спрашивал, а подытоживал поступок солдата. Ядиз и сам это понял, но было поздно. Он подхватил винтовку руконогой, перекинул в настоящую руку, увидел, что держит оружие дулом вниз, перевернул, потом… Потом ремень запутался у него в зажатом кулаке, и пришлось вновь переворачивать винтовку дулом вниз, чтобы высвободить кулак. Только после всего этого Ядиз смог наконец переместить винтовку в предписанное уставом положение.
Если бы сейчас перед ним возник кто-нибудь из начальства и потребовал ответа, Ядизу едва ли хватило бы целой жизни, чтобы придумать более или менее удовлетворительное объяснение цепочке своих глупостей. Он тупо стоял, держа винтовку за дуло на расстоянии вытянутой руки, словно это была ядовитейшая из змей, которая в любое мгновение могла извернуться и ужалить его. А ведь Ядиз считался опытным солдатом, каких мало. За всего годы службы он не помнил, чтобы хоть когда-то обращение с оружием доставляло ему столько трудностей. Чтобы окончательно не утратить уважение к себе, Ядиз мучительно изобретал объяснение случившемуся. В это время подошел другой солдат и грубо оборвал его размышления.
Второй солдат искоса посмотрел на странного двуногого.
– Кто приказывал тебе стрелять? – набросился он на Ядиза.
– А тебе какое дело? – недовольно спросил его странный двуногий. – Разве это не его винтовка?
Вопрос застиг второго солдата врасплох. Он никак не ожидал, что это существо умеет бегло и правильно говорить на их языке. Но еще больше его удивили слова о принадлежности винтовки. Оказывается, солдат может быть владельцем винтовки! Такая мысль ни разу не забредала ему в голову. Однако мысль требовала еще и усвоения; она сама превратилась в непонятный предмет, с которым он не знал, как обращаться. Второй солдат уставился на свою винтовку, будто та волшебным образом только что возникла у него в руке. Затем, желая проверить принадлежность винтовки к материальному миру, он перебросил ее в другую руку.
– Будь осторожен, – посоветовал ему странный двуногий и кивнул в сторону Ядиза. – У него это тоже так начиналось, а потом сам знаешь, чем кончилось.
Затем пришелец повернулся к Ядизу и спокойно, даже где-то равнодушно потребовал:
– Отведи меня к Маркхамвиту.
Ядиз не знал: бросил ли он винтовку или просто выронил. К счастью, на этот раз обошлось без выстрела.
2
Высокое начальство встретилось им, когда до города оставалось еще две трети пути. Начальства было много: целый гусеничный вездеход, заполненный чинами, на чьих погонах красовалось от двух до пяти комет. Машина катилась на юрких гусеницах и остановилась почти вровень с солдатом и странным двуногим, которые направлялись в город. На пришельца уставилось более двух десятков лиц. Пузатый чин, восседавший рядом с водителем, не без труда выбрался из вездехода и встал напротив пришельца и Ядиза. Скорее всего, чин занимал очень высокое положение: на его погонах сияло красное солнце и четыре серебристых кометы.
– Кто позволил тебе оставить цепь охранения и пойти в город? – рявкнул он, обращаясь к Ядизу.
– Я, – беспечно улыбаясь, ответил за солдата пришелец.
Офицер вздрогнул, точно его жирное тело кольнули булавкой, затем оглядел пришельца с ног до головы.
– Не ожидал, что ты говоришь на нашем языке.
– Говорю, причем свободно, – заявил странный двуногий. – Читать тоже умею. Не хотелось бы выглядеть хвастуном, но не стану скрывать: я могу и писать на вашем языке.
– Что ж, вполне вероятно, – согласился высокий чин. Соглашаясь в мелочах, он ничем не рисковал. Он еще раз внимательно оглядел незнакомца. – Мне не доводилось встречаться с твоей расой.
– Меня это не удивляет, – сказал пришелец. – Есть немало рас, которые нас и в глаза не видывали.
Офицерские щеки стали зримо пунцовыми.
– Я не знаю, кто ты и откуда явился, но в данный момент ты находишься под арестом, – с нескрываемым раздражением бросил он.
– Господин, – робко вставил Ядиз, – он желает…
– Тебе кто-нибудь разрешал разевать рот? – поморщился высокий чин, испепеляя Ядиза взглядом.
– Нет, господин, но дело…
– Молчать!
Ядиз проглотил комок в горле и встревоженно посмотрел на офицера. Солдату не позволялось судить о действиях начальства, однако во взгляде Ядиза читалось полное недоумение. Чин с красным солнцем и серебристыми кометами даже не подозревает, что находится рядом с пороховой бочкой и огонь уже с треском бежит по фитилю!
– И почему же я нахожусь под арестом? – равнодушно поинтересовался пришелец.
– Потому что я так сказал, – ответил высокий чин.
– Неужели? Это проявление вашего гостеприимства?
– Можешь считать, что да. Известно тебе или нет, но в настоящее время наша планетная система воюет с планетной системой Нилеи. Мы не собираемся рисковать.
– Мы тоже, – загадочно ответил пришелец.
– Что ты этим хочешь сказать?
– То же, что и вы. Мы предпочитаем вести безопасную игру.
– Ага! – Пузатый чин торжествующе облизал губы. – Так я и думал с самого начала. Мои подозрения подтвердились: ты – союзник нилеанцев. Они наткнулись на вашу цивилизацию в каком-нибудь захолустье и втянули в войну. А вам все равно, на чьей стороне сражаться. Если бы первыми появились мы, вы сейчас воевали бы на нашей стороне.
– У вас ложные подозрения, – ответил пришелец. – Но я готов дать необходимые объяснения вашему начальству.
– Эту возможность мы тебе предоставим, – пообещал офицер, – Я бы посоветовал тебе говорить правду.
Офицер даже не заметил легкой улыбки, появившейся на губах странного незнакомца. Он предвидел реакцию своего начальства: кто-то упрется, а кто-то будет разыгрывать из себя проницательного. Офицер давно знал это распределение ролей. Однако его почему-то задевало спокойствие, разыгрываемое пришельцем, задевало сильнее, чем он хотел показать. Противно, что из вездехода на них пялились любопытные физиономии подчиненных. И еще этот тупица-солдат.
Заманчиво было бы объяснить беспечное поведение этого странного двуногого умственной отсталостью его расы. Он просто не сознает, какой опасности подвергается. Мало ли во Вселенной таких рас, которым нужно свернуть себе шею, прежде чем они начнут хоть что-то соображать? Да что говорить об отсталых расах: среди солдат и младших офицеров тоже полно таких храбрецов. И все же офицеру было никак не избавиться от свербящего ощущения, что здесь все не так просто. Слишком он живой и подвижный, этот пришелец, чтобы затолкать его в категорию беспросветных идиотов. И в глазах у него нет сонного безразличия. Спокойствие есть, но только не безразличие.
На дороге показался другой вездеход, поменьше. Высокий чин велел ему остановиться. Потом он выбрал четверых младших офицеров и приказал им вместе с арестованным садиться туда. Пришелец молча залез внутрь, не оказывая никакого сопротивления.
Сунув голову в боковое окошко, высокий чин дал последнее напутствие.
– Вы все лично отвечаете за его доставку в центр дознания. Если спросят, где я, скажете, что отправился осматривать севший корабль. Возможно, внутри есть еще кто-нибудь.
Вездеход послушно развернулся и быстро покатил в сторону города. Высокий чин с красным солнцем на погонах проводил его взглядом, после чего забрался в свою машину и направился туда, откуда появились все нынешние беды.
В спешке офицеры забыли про Ядиза. Он не знал: двигаться ли ему в сторону города или возвращаться к кораблю. Уж лучше бы ему отдали самый невообразимый приказ, чем вообще никакого. Опершись о свою винтовку, Ядиз стоял и терпеливо ждал, не появится ли кто-то, в чьей власти что-либо ему приказать.
В центре дознания к пришельцу отнеслись довольно равнодушно; во всяком случае он вызвал гораздо меньший интерес, чем джоппеланский пятиухий манак, недавно привезенный в местный зоопарк. Многочисленный штат центра располагал обширными данными о четырехстах различных жизненных формах, обитавших в разных уголках галактики. Некоторые из них были настолько фантастичными, что наглядный материал приходилось подкреплять солидным логическим обоснованием. Что ж, было четыреста форм, теперь будет четыреста одна. Возможно, в следующем веке их станет четыреста двадцать одна или четыреста пятьдесят одна. Аналогичным образом обстояло дело с малочисленными и отсталыми формами жизни.
Процедура допроса была давным-давно обкатана до мелочей. Служащие центра разработали стандартную методику, включавшую обязательные вопросы, ответы на которые обязательно заносились в специальные анкеты, после чего следовали обязательные выводы. Естественно, к бунтарям и упрямцам применялся более гибкий подход, требовавший иных методов и доли воображения. Одни расы хорошо поддавались на увещевания, зато другие были к этому совершенно глухи. В любом случае все сводилось к подбору или придумыванию способа воздействия.
Прибывшего провели к одному из столов и указали на неудобное кресло с четырьмя подлокотниками. Напротив сидел скучающий военный чиновник. Того не удивило, что незнакомец говорит на местном языке. Все, попадавшие в центр дознания, оказывались здесь не раньше, чем сносно овладеют языком.
Дознаватель включил портативный магнитофон и задал первый вопрос:
– Назови ваш номер, имя, код, шифр или иную форму вербальной идентификации.
– Джеймс Лоусон.
– Твой пол, если он у вас есть?
– Мужской.
– Возраст?
– Отсутствует.
– Послушай, – сказал дознаватель, почуяв, что с этим ему придется поднапрячься, – у тебя обязательно должен быть возраст.
– Вы в этом уверены?
– Возраст есть у всех.
– Неужели?
– Пойми, категория возраста присуща всем существам, – с предельным терпением произнес дознаватель.
– Они вам об этом рассказали?
– Ладно, возраст от меня никуда не уйдет, – пробормотал себе под нос дознаватель. – Пока мы не узнаем, откуда он, его единицы измерения времени нам ни о чем не скажут.
Дознаватель заглянул в вопросник и продолжал:
– Цель твоего визита?
Он поднял глаза, ожидая чего-нибудь вроде «исследовательская» или «познавательная».
Пришелец молчал.
– Цель твоего визита? – повторил дознаватель.
– Встретиться с Маркхамвитом, – ответил Джеймс Лоусон.
– Что-о? – завопил дознаватель.
Он резко выключил магнитофон и некоторое время глотал ртом воздух. Кое-как справившись с собой, он спросил:
– Я не ослышался? Ты действительно явился к нам для аудиенции у Великого Правителя Маркхамвита?
– Да.
– По предварительной договоренности? – неуверенно спросил дознаватель.
– Нет.
Вот оно что! Этот ответ мгновенно привел дознавателя в чувство, и он ледяным официальным тоном отчеканил:
– Великий Правитель Маркхамвит никого не принимает без предварительной договоренности.
– Тогда прошу вас, постарайтесь договориться о моей встрече.
– Я узнаю, насколько это возможно, – ответил дознаватель, которому вовсе не хотелось встревать в столь опасное дело.
Он снова включил магнитофон и перешел к следующему вопросу:
– Твое звание?
– У меня нет звания.
– Послушай…
– Я же вам сказал, что у меня нет звания! – уже громче повторил Лоусон.
– Хорошо, я слышал ваш ответ. Не будем на нем задерживаться. Это все второстепенные вопросы, к которым можно вернуться потом. – Произнеся последние слова с несколько угрожающим оттенком, дознаватель попытался получить ответ на дальнейший вопрос:
– Место твоего происхождения?
– Солярианское Содружество.
Раздался громкий щелчок – дознаватель кулаком выключил магнитофон. Откинувшись на спинку стула, он принялся растирать собственный лоб. Проходивший мимо сослуживец, увидев его в таком состоянии, остановился.
– Что, Дильмур, трудный денек?
– Трудный? – с горечью переспросил Дильмур. – Я вообще не знаю подходящего слова для такого паршивого дня! С утра одно за другим. Теперь еще и этот субъект!
– Чем он тебе не угодил?
Дознаватель сердито ткнул пальцем в сторону Лоусона.
– Представляешь, сначала он пытался меня уверить, будто не имеет возраста. Затем, когда я спросил его о цели визита, этот тип ответил, что намеревался встретиться с Великим Правителем Маркхамвитом без всякой предварительной договоренности.
Дознаватель глубоко вздохнул.
– И в довершение ко всему он утверждает, что родом из Солнечного Содружества.
– A-а! Еще один помешавшийся на религиозной почве, – быстро поставил диагноз сослуживец. – Не возись с ним понапрасну. Отправь его к психиатру, это по их части.
Хмуро взглянув на Лоусона, коллега Дильмура направился дальше.
– Ты слышал?
Дознаватель потянулся к магнитофону, готовясь вновь его включить.
– Так как, будем беседовать спокойно и разумно? Или нам придется прибегнуть к иным, менее приятным способам извлечения правды?
– Судя по вашим словам, вы подозреваете меня во лжи, – без тени раздражения сказал Лоусон.
– Не совсем так. Возможно, ты действительно лжешь, но у тебя это выходит настолько неуклюже, что своими выходками ты ничего не добьешься. Не удивлюсь, если все упирается в твое извращенное чувство юмора. Либо наоборот, ты все это говоришь вполне искренне, поскольку являешься жертвой заблуждения. Нам не раз приходилось здесь встречаться с разными пророками и провидцами. Кого только не встретишь во Вселенной!
– В том числе и солярианцев, – сказал Лоусон.
– Солярианцы – это миф, – заявил дознаватель тоном взрослого, вынужденного объяснять ребенку азбучные истины.
– Мифов не существует. Есть лишь колоссально искаженные полузабытые истины.
– Значит, ты по-прежнему утверждаешь, что являешься соля-рианцем?
– Именно это я и утверждаю.
Дознаватель отпихнул магнитофон и встал.
– Больше мне с тобой не о чем говорить.
Подозвав нескольких охранников, он указал им на Лоусона.
– Отведите его к Казину.
3
Местный индивид, которого звали Казин, страдал нарушением деятельности желез внутренней секреции и потому был невероятно тучен. Он походил на огромный кусок жира. О принадлежности Казина к разумной расе говорили лишь его глубоко посаженные, но ярко блестевшие глазки.
Эти глазки рассматривали Лоусона примерно так же, как кот смотрит на загнанную в угол мышь. Оглядев пришельца, Казин включил свой магнитофон и прослушал все, что имело место во время беседы с дознавателем.
Затем эта живая груда жира разразилась негромким хихиканьем, исходившим, похоже, прямо из брюха.
– Солярианец, значит? Ха-ха. И только с одной парой рук? Где же ты спрятал вторую? – Казин не без усилий подался вперед, после чего облизал пухлые губы и добавил: – Представляю, в какую же передрягу ты попал, если тебе оттяпали их обе!
Лоусон презрительно хмыкнул.
– Вы, кажется, считаетесь психиатром? Но по-моему, вам бы давно пора полечиться самому.
Лоусон ожидал, что подобное замечание разъярит Казина. Ни капельки, тот лишь довольно заурчал.
– Ты, наверное, решил, что мне нравится издеваться над такими, как ты.
– Если судить по вашим недавним словам, да. Когда я услышу что-то еще, я сделаю дополнительные выводы.
– Ага! – заулыбался Казин. – Всякий раз, когда ты раскрываешь свой ротик, ты сообщаешь мне что-нибудь полезное.
– А это смотря как вы к этому отнесетесь, – сказал Лоусон.
Казин разглядел наживку и не пожелал клюнуть на нее.
– Сдается мне, что ты далеко не идиот.
– С какой стати мне быть идиотом?
– Иначе невозможно. Каждый, называющий себя соляриан-цем, – ненормальный.
Казин ненадолго приумолк, затем доверительно сообщил:
– Последний так называемый солярианец, побывавший у нас, был осьминогом с планеты Квамис. Власти его родной планеты разыскивали этого типа, считая его виновным в устройстве крупных беспорядков. Слышал бы ты, как убедительно он говорил. Кто-нибудь другой, быть может, и поверил в его россказни и посчитал его настоящим солярианцем. Но мы – не стадо глупых осьминогов. В конце концов мы его вылечили.
– Как?
Казин задумался, будто решал, стоит ли рассказывать эту историю, потом сказал:
– Если мне не изменяет память, мы дали ему крупинку натрия, покрытую оболочкой, после чего принесли кувшин воды. Вот тогда-то все его завирания кончились. Правда, шума и крику от него было предостаточно. Он таки сознался в своем истинном происхождении. Да, успел сознаться. Вскоре ему разворотило все внутренности.
Казин сокрушенно покачал головой, точно благопристойный папаша, которого огорчают проказы своих детей.
– К сожалению, осьминог этот умер. И тоже весьма шумно.
– Не удивлюсь, если вы наслаждались каждым мгновением этого зрелища, – сказал Лоусон.
– Меня там не было. Я – не любитель таких зрелищ.
– Когда придет ваш черед, будет еще хуже, – сообщил Лоусон, внимательно глядя на тушу психиатра.
– Ты в этом уверен? Тогда вот что я тебе…
Он не договорил: где-то внутри его стола зазвенел негромкий звонок. Казин вытащил тонкий провод с маленьким наушником, запихнул наушник в ухо и стал слушать. Через некоторое время он убрал странный телефон на место и сощурился.
– Двое наших офицеров попытались войти в твой корабль.
– Неразумный шаг с их стороны.
– Теперь они лежат рядом с кораблем, не в силах шевельнуть даже пальцем. Полная парализация.
– Ну, что я вам говорил? – подытожил Лоусон, добавляя масла в огонь.
Казин смачно хватил жирным кулаком по столу и прорычал:
– Что с ними случилось?
– Как и вся ваша раса, эти офицеры не переносят муравьиной кислоты, – тоном кабинетного ученого сообщил Лоусон. – Я заранее предвидел такой исход. – Он безразлично пожал плечами. – Лекарство очень простое. Им надо дать понюхать разведенный нашатырный спирт. Это приведет ваших вояк в чувство. Зато они до конца жизни не будут страдать от ревматизма.
– Я не желаю слушать твои заумные рассуждения, – запыхтел Казин, – Я хочу знать, кто или что лишило их подвижности?
– Вероятно, то был Фредди, – зевнув, ответил Лоусон. – Или Лу. А может, Жужжалка.
– Жужжалка? – Глазки Казина наполовину вылезли из своих жирных пещер. – Мне сообщили, что обоих офицеров атаковало в затылок какое-то маленькое крылатое существо оранжевого цвета. Что это за существо?
– Солярианец.
Самообладание начало изменять Казину, и его голос зазвучал громче.
– Поскольку ты сам не являешься солярианцем, эго существо и подавно не может им быть.
– Почему?
– Потому что совершенно не похоже на тебя. Ни в чем.
– Боюсь, вы делаете неправильный вывод.
– Это почему?
– Крылатое существо, как и я, обладает разумом. – Лоусон глядел на психиатра так, будто тот был слоном, у которого сзади вместо хвоста болтался второй хобот. – Разрешите вам напомнить, что разумность существа не зависит от внешнего вида и размеров.
– Ужалить в затылок – ты это называешь проявлением разумности?
– При сложившихся обстоятельствах – да. К тому же офицеры не пострадали, и их легко излечить, чего не скажешь о развороченных натрием кишках.
– Мы этого так не оставим, – с нескрываемым раздражением пообещал Казин.
– Вам будет трудно. Например, с тем же Жужжалкой. Хотя для шмеля с Каллисто он мелковат, но его запаса муравьиной кислоты вполне хватит, чтобы опрокинуть шесть лошадей подряд.
– Что такое шмель? – спросил Казин, попытавшись сдвинуть брови. Попытка не удалась из-за бугров жира. – И что такое лошади?
– Долго объяснять, – отмахнулся Лоусон. – Вы их все равно не видели.
– А мне и не надо видеть. Одно я знаю наверняка: когда мы заполним корабль ядовитым газом, твоим дружкам не поздоровится.
– Вы правы: они надорвут животы от смеха. Но самое главное – вы ничего этим не добьетесь.
– Не волнуйся, добьемся.
– Нет. Те, кого вы называете моими дружками, либо уже покинули корабль, либо им придется его покинуть. Как бы вы ни старались их поймать, этого вам не удастся. Хотите знать, что вас всех ждет потом? Солярианцам придется остаться и жить здесь. На вашем месте я бы задумался, пока не поздно. Дальше будет хуже.
– У меня есть своя голова на плечах.
– Разумеется. Я же сказал «на вашем месте». К счастью, я – не вы и никогда не буду. Но ваш мир вскоре станет очень и очень неуютным. Вы будете вынуждены делить его с практически неуловимыми врагами. Постепенно их численность существенно превзойдет вашу.
Казин заерзал на стуле и с явной тревогой в голосе спросил:
– Ты утверждаешь, что они останутся у нас и начнут быстро плодиться?
– А каких еще действий от них ожидать, раз вы лишите их любимого жилища? Они же не станут дружно прыгать в ближайшее озеро, великодушно простив вас перед своей кончиной. Повторяю, они обладают разумом. Они выживут в любом случае. Даже если для этого им придется навсегда парализовать каждого из вас.
Странный телефон снова зазвонил. Казин всунул наушник, послушал, затем резко выдернул провод и швырнул в стол. Глаза толстяка злобно сверкнули на Лоусона.
– Еще двое, – сердито буркнул Казин. – В таком же состоянии.
Слегка улыбнувшись, Лоусон предложил:
– Почему бы вам не оставить в покое мой корабль и не устроить мне встречу с Маркхамвитом?
– По одной простой причине, – ответил Казин. – Если бы каждый свихнутый, прилетевший на нашу планету, получал бы свободный доступ к Великому Правителю Маркхамвиту, наш вождь давным-давно был бы убит.
– Должно быть, он очень популярен?
– Ты слишком дерзок. Наверное, потому, что не понимаешь всей опасности своего положения. – Не без труда подавшись вперед, Казин почти шепотом добавил, благоговея от собственной значимости: – Там, за дверью моего кабинета, лишь задают вопросы и не более того. Но здесь все не так. Здесь принимаются решения, и принимаю их я.
– Похоже, у вас это отнимает много времени, – заметил Лоусон, не проникшись ответным благоговением.
Казин предпочел не услышать его слов.
– Пойми, что это мне решать, обладаешь ли ты ценными сведениями или просто несешь чушь. Если я сочту тебя лжецом, опять-таки мне решать, не отправить ли тебя туда, где правду не выслушивают, а выбивают. Если я решу, что твои показания не представляют никакого интереса, мне останется принять последнее решение: где, когда и как мы избавимся от тебя. Мне достаточно распорядиться, и вскоре ты будешь мертв.
Последние слова Казин произнес нарочито медленно.
– Значит, у вас все решает личное пристрастие? Проще сказать, прихоть? И вы еще этим хвастаетесь? – спросил Лоусон.
– Не думаю, что, разделавшись с тобой, мы совершим большую ошибку, – возразил Казин. – Всем этим существам с твоего корабля сюда ни за что не проникнуть. Так скажи, что мне мешает тебя уничтожить?
– Ничего.
– Ага! – воскликнул четверорукий психиатр, несколько удивленный такой сговорчивостью. – Ты согласен, что тебе себя не спасти?
– С одной стороны, да. С другой – нет.
– Как это понимать?
– Не буду отрицать, вы в силах меня убить. Какое-то время, правда, очень недолгое, вы будете торжествовать и упиваться своей победой. – Лоусон поднял глаза и выразительно посмотрел на Казина. – Но торопитесь. Берите от вашей победы все, поскольку, как я уже говорил, она будет очень недолгой.
– Это опять-таки нам решать.
– Нет, не вам. Сегодня – смех, завтра – слезы. А платить за развлечение обязательно придется.
– Да ну? И кто же нам выставит счет?
– Солярианское Содружество.
– Опять ты за свое! – досадливо почесал лоб Казин. – Солярианское Содружество! Я по горло сыт этими сказками. У меня перебывало около полусотни там называемых солярианцев. И что же? Все они оказывались либо сумасшедшими, либо преступниками, бежавшими или изгнанными с какой-нибудь близлежащей планеты. Но должен отдать тебе должное: ты – самый спокойный и сдержанный из них.
Всемогущий психиатр снова почесал лоб.
– Думаю, нам будет довольно трудно вылечить тебя от твоих иллюзий. Придется разрабатывать совершенно новый подход.
– Очень вам сочувствую.
– Поэтому я…
Казин не договорил: дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся офицер с пятью кометами на погонах.
– Послание от Великого Правителя, – объявил вошедший. Прежде чем продолжить, он довольно опасливо взглянул на Лоусона. – Независимо от ваших выводов, Казин, пришелец должен остаться цел и невредим.
– Значит, вы забираете его от меня? – ворчливым тоном спросил Казин. – И мне даже не сообщают причин?
Офицер немного смешался.
– В общем-то, мне не приказывали держать их от вас в секрете.
– Тогда назовите их.
