Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 87 страниц)
Коммодор и специалисты вновь прильнули к окулярам, пытаясь что-нибудь разглядеть среди лесов. Поиски не дали результатов.
– Либо молодая раса, либо низкая рождаемость, – заключил Паскоу. – Другого мнения у меня нет.
Бросив еще один хмурый взгляд на Этерну, Лей довольно мрачным тоном сказал:
– Мы не первый год летаем и знаем, что расу численностью в сто миллионов сильной не назовешь. Тут даже рядовой чиновник не задергается, не говоря уже о Совете.
Заметив дежурного связного, коммодор повернулся к нему:
– Что там у тебя?
– Сообщение из девятого сектора, сэр.
Развернув сложенный листок и увидев, что сообщение уже расшифровано, Лей прочел его вслух:
– Отправлено в девятнадцать двадцать по космическому времени. Главный штаб военно-космических сил – командованию боевого корабля «Громовержец». Для дальнейшего обследования планеты Пулок в ваш сектор направлен легкий крейсер «Пламя» под командованием лейтенанта Меллори. Двадцатый эскадрон тяжелых крейсеров следует на базу Арлингтон в девятом секторе. При чрезвычайных обстоятельствах вам разрешается вызвать упомянутый эскадрон себе на подмогу и командовать им по своему усмотрению. Командующий оперативным отделом ГШ ВКС Рэтбоун. Земля.
Лей убрал послание и пожал плечами.
– Похоже, высокое начальство готово пойти на риск, – сказал он.
– Да, – с оттенком иронии согласился Паскоу. – Неплохое подкрепление, только не слишком-то близко от нас. Кораблю Меллори – и то добираться до нас почти два месяца. А эскадрон даже на максимальной скорости будет лететь все пять. За это время нас успеют сварить, съесть, выплюнуть косточки и забыть.
– Не понимаю, почему мы обязательно должны ожидать каких-то неприятностей? – удивился Уолтерсон, – Не съели же они Бойделла. Кто знает, а вдруг они искренне обрадуются нашему появлению?
Паскоу одарил геофизика сочувственным взглядом.
– Чужак-одиночка едва ли кого-нибудь испугает. Здесь разведчики обладают неоспоримым преимуществом. Вспомните, что случилось на Реми II. Такой же бродяга, как и Бойделл, но только его фамилия была Джеймс, совершил там посадку, подружился с местными жителями, прошел ритуал кровного братания. Когда он улетал, его провожали чуть ли не с королевскими почестями. А через некоторое время туда прилетели три наших корабля, полные солдат и оружия. Им почему-то не стали устраивать радушный прием. Ремианцы сочли, что земляне злоупотребили гостеприимством. Результаты общеизвестны: мы вляпались в затяжную войну, стоившую нам немало сил и средств.
– Я достаточно хорошо знаю историю освоения космоса, – ответил Уолтерсон. – Мы тогда сами были не лучше дикарей. Бесцеремонные космические пехотинцы повсюду вели себя как хозяева, а о специалистах по налаживанию контактов с инопланетянами никто даже не задумывался.
– История имеет тенденцию повторяться.
– Это-то меня и заботит, – сказал Лей. – Как туземцы воспримут чужой корабль длиной в целую милю? Вдруг это спровоцирует какую-нибудь заваруху и жертвы с обеих сторон? Не разумнее ли послать на поверхность спасательный корабль, чтобы не шокировать жителей? Чертовски жаль, что Бойделл был так скуп на слова.
Коммодор взял трубку интеркома и вызвал отсек связи.
– Не было ли вестей от Бойделла?
– Нет, коммодор. В девятом секторе и не рассчитывают их получить. Они недавно уведомили нас, что Бойделл не отвечает на их запросы. Возможно, он вне досягаемости. Его последнее сообщение дает все основания так думать.
– Понятно. – Лей бросил трубку и опять прильнул к иллюминатору. – Семь часов мы висим на их орбите, и до сих пор никто не сделал попыток подлететь к нам и познакомиться поближе. Да и на поверхности – никаких признаков того, что наше появление их взбудоражило. По-моему, у их цивилизации нет космических кораблей. Возможно, нет даже примитивных самолетов. Противовоздушных сил в нашем понимании у них тоже нет. Получается, мы столкнулись с довольно отсталой цивилизацией.
– Возможно, их цивилизация прошла по иному пути развития, – предположил Паскоу.
– Именно это я и хотел сказать. – Лей нетерпеливо махнул рукой. – Мы торчим у них на виду. Думаю, в телескопы или подзорные трубы нас вполне можно заметить. Отреагируй копуши на наше появление, мы бы сразу это почувствовали. Я не склонен проверять особенности их цивилизации, посылая на поверхность безоружный спасательный корабль. Я принял решение совершить посадку. Надеюсь, наше появление не сведет их с ума.
Коммодор поспешил в командный отсек, чтобы отдать необходимые распоряжения.
Местом посадки избрали вершину каменистого отвесного холма, где не росли деревья. В девяти милях к северу от него раскинулся довольно большой город. Вряд ли можно было бы найти более удачное место. Посадить тяжеленную махину длиной более мили, не помяв посевов и не повредив ничьих владений, – это ли не демонстрация добрых намерений землян? Ну, а если без пафоса, просто в рыхлой почве «Громовержец» мог увязнуть. К тому же вершина холма обеспечивала орудиям корабля чисто стратегическое преимущество.
Хотя город копуш находился не так уж далеко, увидеть его мешали холмы. Через долину пролегала узкая дорога, по которой не наблюдалось никакого движения. Дорога эта не была единственной; ближе к подножью холма земляне заметили двухколейную железную дорогу с плоскими рельсами, отливавшими серебристым блеском. Ширина каждой колеи не превышала двадцати дюймов. Рельсы не имели ни стыков, ни шпал и, скорее всего, были просто вделаны в основание из бетона или схожего прочного материала.
Длинный черный силуэт «Громовержца» был истинным воплощением грозной мощи землян. Все его люки были плотно задраены, а орудийные щели – полностью открыты. Лей задумчиво поглядывал на железную дорогу и ждал результатов от корабельных метеорологов. Вскоре поступили данные анализов. Лей взял трубку интеркома и услышал голос Шеллома.
– Коммодор, воздух вполне пригоден для дыхания.
– Ну, это для нас не новость. Раз Бойделл остался жив, значит, все в порядке.
– Да, коммодор, – терпеливо согласился Шеллом. – Но вы ведь просили результаты анализа.
– Естественно. Мы же не знаем, сколько Бойделл пробыл здесь. Может, всего день или неделю. Срок явно недостаточный. Возможно, подыши он этим воздухом месяц-другой, его легкие забили бы тревогу. Во всяком случае, нам нельзя основываться только на предположениях. Нам важно знать, могут ли земляне постоянно дышать здешним воздухом.
– Могут, коммодор. Правда, воздух отличается несколько повышенным содержанием озона и аргона, но в остальном почти схож с земным.
– Прекрасно. Тогда мы откроем люки и дадим экипажу поразмяться.
– Хочу обратить ваше внимание на интересную деталь, – продолжал Шеллом. – Орбитальные наблюдения за планетой продолжались семь часов двадцать две минуты. За это время долготное смещение произвольно выбранной экваториальной точки составило примерно три десятых градуса. Это значит, что время обращения Этерны вокруг оси, грубо говоря, равно земному году. Их дни и ночи длятся по шесть месяцев.
– Спасибо, Шеллом.
Не проявив никакого удивления, Лей отключился, затем связался с главным машинным отсеком и приказал Бентли открыть входные люки. Следующим коммодор вызвал лейтенанта Хардинга, командующего космическими пехотинцами, и дал разрешение отпустить четвертую часть контингента на прогулку, поставив обязательным условием, чтобы пехотинцы были вооружены и держались в радиусе дальности корабельных орудий.
Покончив с распоряжениями, коммодор повернул пневматическое кресло к иллюминатору, уперся вытянутыми ногами в его кромку и стал неторопливо рассматривать пейзаж чужой планеты. Уолтерсон и Паскоу нервозно расхаживали по каюте, чувствуя себя словно на пороховом складе, куда в любую минуту мог влететь зажигательный снаряд.
Шеллом позвонил еще раз, сообщив гравитационные и магнитометрические данные. Спустя несколько минут он вновь нарушил созерцание Лея, доложив о влажности воздуха, колебаниях атмосферного давления и радиационном фоне. Шеллом был устроен так, что его волновали лишь показания стрелок на шкалах и зубцы экранных кривых. Он был свято убежден: никакая опасность не может вторгнуться незамеченной, предварительно не заявив о себе пляской стрелок или вспышками на экране.
Тем временем двести человек шумно спустились с холма и вступили на природный газон, поросший не травой, а чем-то вроде густого клевера. Пехотинцы гоняли футбольный мяч, боролись или просто тихо наслаждались, лежа на зеленом покрове и глядя на небеса и солнце. Немногочисленная группа, пройдя около полумили, занялась исследованием пустой железной дороги. Люди осторожно трогали рельсы, потом стали по ним ходить, балансируя руками на манер цирковых канатоходцев.
С корабля сошли и четверо офицеров из команды Шеллома. Двое из них несли ведерки и лопаты, точно детишки, решившие поиграть на пляже. Третий размахивал ящиком для ловли насекомых, а у четвертого в руках был сцинтиллоскоп. [10]10
Сцинтиллоскоп – прибор для получения сцинтиграммы (особой диаграммы, отражающей распределение радиоактивного индикатора в исследуемой среде). – Прим. перев.
[Закрыть]Первые двое, наполнив ведерки почвой Этерны, понесли их на корабль для почвенного и бактериологического анализа. Ловец насекомых поставил ящик и улегся рядом спать. Офицер со сцинтиллоскопом, двигаясь зигзагами, стал медленно огибать подножье холма.
Через два часа резкий свисток Хардинга позвал первую партию счастливчиков назад. Те неохотно вернулись внутрь металлической бутылки. На волю вырвались еще двести пехотинцев, которые повели себя аналогичным образом, включая и разгуливание по блестящим рельсам.
К тому времени, когда и эта партия исчерпала свой лимит свободы, корабельные сирены возвестили об обеде. После него часть пехотинцев, которых ожидала скорая вахта, улеглась на койки и погрузилась в глубочайший сон. На волю выпустили еще двести жаждущих. Неутомимый Шеллом сообщил, что поймано девять видов крошечных, размером с блоху, насекомых, ожидающих аудиенции у энтомолога Гарсайда, когда тот соблаговолит проснуться.
Наконец последние двести пехотинцев, нагулявшись по окрестностям, поднялись по трапам «Громовержца». Паскоу шатало от усталости. Он тер воспаленные глаза, отчаянно борясь со сном, и жаловался Лею:
– Более семи часов мы висели на орбите. Еще восемь прошло после посадки. И каковы результаты? Что мы успели за это время узнать?
– Не забывайте, люди устали от монотонности полета. Их обязательно нужно было выпустить наружу, – укоризненно заметил ему Лей. – Первое правило командира корабля: сначала люди, потом – внешние заботы. Без подходящих средств нам не решить никаких загадок. А главные средства – люди. Да, люди, но никак не корабль, целиком или по частям. Люди строят корабли, однако ни один, даже самый совершенный корабль не в состоянии создать самого захудаленького человечка.
– Согласен. Экипаж нагулялся, конечно, в пределах разумного. Люди отдохнули, у них повысилось настроение и так далее. Все, как требуют психологи. Что дальше?
– Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, я дам экипажу как следует выспаться. Первая вахта уже храпит. Затем наступит черед второй и третьей.
– Это значит, что мы еще просидим без дела восемнадцать часов, – возмутился Паскоу.
– Вовсе нет. Копуши могут появиться в любое время, в любом количестве, с неизвестными нам намерениями и неизвестными способами осуществления этих намерений. Тогда уже будет не до сна. Дел хватит всем.
Лей махнул рукой в сторону двери.
– Идите-ка вздремнуть, пока условия позволяют. А то, если вдруг у нас начнется жаркое времечко, придется спать урывками. Утомленные солдаты – уязвимые солдаты.
– А вы?
– Как только Хардинг загонит на корабль последнего гуляку, я с удовольствием грохнусь спать.
Паскоу хмыкнул и взглянул на Уолтерсона, ища у него поддержки. Однако геофизик и так почти спал стоя. Паскоу хмыкнул еще раз, уже громче, и отправился к себе в каюту. Уолтерсон поплелся следом.
Вернувшись через десять часов, оба увидели отдохнувшего и свежевыбритого Лея. Коммодор благоухал одеколоном. Пейзаж за стеклом иллюминатора ничуть не изменился. Около двадцати космических пехотинцев бродили вокруг корабля. Солнце находилось практически в той же точке небосвода, что и десять часов назад. Шоссе оставалось совершенно пустым, железная дорога – тоже.
– Вот отличный пример того, как можно сделать безосновательные выводы, – задумчиво протянул Паскоу.
– Это вы о чем? – с интересом спросил Лей.
– Город находится всего в девяти милях от нашего корабля. Мы могли бы добраться туда пешком за каких-нибудь три часа. У жителей было более чем достаточно времени, чтобы поднять по тревоге войска и явиться сюда.
Социолог обвел рукой мирный пейзаж.
– Где они?
– Это уже по вашей части, – напомнил ему Уолтерсон.
– Любая раса, способная строить шоссейные и железные дороги, непременно должна иметь не только глаза и руки, но и мозги. Они наверняка видели нас либо в воздухе, либо во время посадки. И тем не менее они намеренно не показываются. Значит, они нас боятся. Какой из этого следует вывод? Они считают себя намного слабее. Либо они это поняли, увидев наш корабль, либо еще раньше, соприкоснувшись с Бойделлом.
– Здесь я с вами решительно не согласен, – заявил Лей.
– Почему?
– Если копуши видели нас на орбите или при спуске, чтоони могли увидеть? Какой-то корабль и не более. У них не было оснований посчитать нас соплеменниками Бойделла, хотя было бы разумно это предположить. Но разумно с нашей точки зрения. У них она своя. И мы для них – просто куча пришельцев, свалившихся с небес.
– Ваши слова не противоречат моим, – сказал Паскоу.
– У меня есть два контрдовода, – не сдавался Лей. – Первый. Не увидев и не оценив нас, почему они должны считать себя слабее? И второй. Бойделл сам назвал их непобедимыми. Значит, они сильны. И очень сильны.
– Послушайте. Не так уж и важно, считают ли они себя сильнее или слабее нас. Если они и могли бы справиться с нами, то вся человеческая раса их просто подомнет. Сейчас нас должен прежде всего интересовать один вопрос: дружественно они к нам настроены или враждебно?
– И что дальше?
– Если дружественно, мы бы давным-давно сидели и болтали с ними. Тем не менее окрестности холма пусты. Следовательно, мы им не по нраву. Они затаились, ибо им не хватает сил на решительные действия. Они ждут, надеясь, что мы покинем корабль. Тогда они попытаются на нас напасть.
– Я придерживаюсь альтернативной теории, – сказал Уолтерсон. – Как и утверждает Бойделл, они сильны и могущественны. Они достаточно мудры, чтобы выбрать наиболее выгодные для них условия сражения. Если они не показываются, значит, выжидают. Либо мы выберемся из своей крепости, либо так и будем сидеть. Они рассчитывают, что нам надоест торчать внутри, мы выйдем и окажемся у них в ловушке. Тогда жжик– и готово дело.
Геофизик выразительно чиркнул пальцем себе по горлу.
– Чушь! – крикнул Паскоу.
– Вскоре сама жизнь подтвердит, какая из теорий верна, – примирительно сказал Лей. – Я приказал Уильямсу подготовить вертолет к вылету. Уж его-то копуши обязательно заметят. Если они его не собьют, мы узнаем массу интересного.
– А если собьют? – спросил Паскоу.
– Тогда и будем отвечать на этот вопрос, – убежденно произнес Лей, – Вы не хуже моего знаете: чтобы говорить о враждебности, нужно сначала увидеть ее проявление.
Коммодор подошел к иллюминатору, в который уже раз оглядел поросшие деревьями холмы. Потом вдруг схватился за бинокль и стал быстро вертеть окуляры, наводя его на резкость.
– Небеса милосердные! – прошептал Лей.
– Что случилось? – спросил подбежавший к нему Паскоу.
– Сюда что-то движется. Честное слово, это поезд, – Лей передал бинокль социологу. – Полюбуйтесь сами.
Десяток землян вовсю орудовали напильниками, собирая с рельсов блестящий порошок для последующего анализа. Заслышав странные звуки, все распрямились, прикрыли ладонями глаза и… застыли как вкопанные.
С востока к ним приближался поезд. Он находился в двух милях от места рельсовредительства, двигаясь со скоростью… полторы мили в час. Космические пехотинцы, разинув рты, десять минут недоуменно глазели на диковинный состав, который за это время успел проехать целую четверть мили.
В воздухе надрывно завыла сирена «Громовержца», и все десять, уже без жалоб на строгое начальство, понеслись к кораблю, хотя такое спешное карабканье по склону не стоило того.
Опасность была сильно преувеличена. Хорошо, что кто-то из десятерых все же догадался захватить с собой порошок. Позднее Шеллом проанализировал его и объявил, что рельсы сделаны из титанового сплава.
Внушительный и грозный, «Громовержец» замер в ожидании первого официального контакта с копушами. К каждому иллюминатору прилепилось не менее трех землян. На корабле не сомневались, что у подножья холма поезд обязательно остановится и делегация копуш направится к кораблю для переговоров. Никто не допускал и мысли, что поезд может проехать мимо.
Тем не менее поезд проехал мимо.
Поезд состоял из четырех вагонов и не имел локомотива. Трудно сказать, какая сила заставляла крутиться его колеса. Вагончики были почти игрушечными, по высоте они уступали человеческому росту. В каждом сидело два десятка пассажиров – существ с ярко-малиновыми лицами и совиными глазами. Кто-то из них рассеянно смотрел в пол, кто-то – друг на друга, но почему-то никто даже головы не повернул в сторону грозного пришельца из далекого мира, черневшего на вершине холма.
С момента, когда земляне впервые заметили поезд, прошло почти полтора часа. За это время состав сумел поравняться с подножьем холма и поползти дальше.
Коммодор Лей опустил бинокль.
– Вы хорошо их рассмотрели? – ошеломленным тоном спросил он у Паскоу.
– Да. Краснолицые, носы как птичьи клювы и немигающие глаза. У одного рука была слегка высунута из окна. Я заметил, что у копуш тоже пять пальцев, но тоньше наших.
– Поезд ползет медленнее пешехода, – сказал Лей. – Представляете? Даже с мозолями на обеих ногах я смог бы идти быстрее.
Он опять прильнул к биноклю, разглядывая диковинный поезд. Пока коммодор смотрел, поезд успел проехать сорок ярдов.
– Если Бойделл был в здравом уме, называя копуш непобедимыми, вероятнее всего, он имел в виду их особую хитрость и смекалку.
– То есть как?
– А так. Если они не в состоянии взять наш корабль силой, они будут пытаться выманить нас наружу.
– С какой стати нам покидать корабль? – возразил Паскоу. – По-моему, ни у кого еще не появилось безумного желания догнать поезд. Сделать это можно в любую минуту и без малейшего напряжения сил. Честно говоря, я не понимаю скрытого смысла их затеи. Ну, ползут себе с черепашьей скоростью. Так что, мы выскочим из корабля и побежим окружать поезд?
– Тактика отвечает их логике, а не нашей, – заметил Лей. – Возможно, в мире копуш такое ползанье провоцирует атаку. Я сейчас скажу странную вещь, но мне в голову пришла такая мысль. Может, копуши считают нас кем-то вроде волков или бродячих собак? Если тем встречается еле плетущееся животное, они нападают и разрывают его на куски. Знаете, меня насторожил один эпизод. Уж больно нарочито копуши старались не смотреть на наш корабль. Эго выглядело очень неестественно и подозрительно.
– Вам показалось! – отмахнулся Паскоу, приготовившись возражать.
Лей оборвал его на полуслове.
– Знаю: глупо судить о неизвестной расе по своим меркам. Но, наверное, у всех разумных рас есть в поведении что-то общее. Странно, когда разумное существо имеет глаза и не пользуется ими.
– На Земле, – внес свою лепту Уолтерсон, – у некоторых людей есть руки, ноги, глаза и даже мозги, однако они не пользуются этим богатством. Почему? Потому что они неизлечимо больны.
Ободряемый молчанием Лея и Паскоу, геофизик продолжал:
– Что, если этот поезд курсирует между городом и каким-то санаторием или больницей? Вдруг это специальный поезд, перевозящий только больных?
– Вскоре мы об этом узнаем. – Лей взял трубку интеркома. – Уильямс, как вертолет? Готов?
– Он уже собран, коммодор. Сейчас его заправляют. Через десять минут поднимется в воздух.
– Кто полетит?
– Огилви.
– Скажите ему, пусть полетит впереди поезда и разведает, куда ведут рельсы. Это он должен сделать до облета города.
Повернувшись к собеседникам, Лей сказал:
– Пока мы находились на орбите, Шеллом сделал несколько аэроснимков. Наблюдения Огилви дополнят их.
– Что может быть медленнее медленного? – вдруг спросил стоящий у иллюминатора Паскоу.
– Мне сейчас не до ребусов.
– Если нечто ползет даже не с черепашьей скоростью, а со скоростью улитки, как узнать, что это нечто собирается тормозить? Возможно, у меня разыгралось воображение, однако я заметил, что поезд каждый час снижает скорость. Надеюсь, столь «резкое» торможение не сбросит никого из пассажиров на пол.
Лей пригляделся. За это время поезд проехал менее полумили. Умопомрачительно низкая скорость поезда и легкая близорукость коммодора не позволяли ему проверить, прав Паскоу или нет. Лею пришлось потратить еще четверть часа, прежде чем он согласился с мнением социолога.
Послышалось знакомое тарахтенье вертолетных винтов. Огилви быстро догнал поезд и устремился вперед. Вскоре пластиковая яйцевидная кабина вертолета казалась не более чем росинкой на дереве.
Лей позвонил в отсек связи и приказал:
– Подключите прямую трансляцию. Я должен слышать все донесения Огилви.
Потом он вернулся к иллюминатору и продолжил наблюдение за поездом. Все, кто не спал и не находился на вахте, делали то же самое.
– В шести милях от корабля есть деревня, – раздался в динамике голос Огилви. – Стоит по обе стороны от железной дороги. Еще в четырех милях – вторая деревня, за нею, в пяти милях – третья. Лечу на высоте восемь тысяч футов. Продолжаю подниматься.
Через пять минут пилот вертолета доложил:
– Вижу поезд из шести вагонов. Движется на восток. Правда, с такой высоты он кажется неподвижным, но, возможно, он все-таки движется.
– Встречный поезд, который тоже ползет еле-еле, – сказал Паскоу, уставившись на Уолтерсона. – Интересно, он тоже везет больных? Что-то мне не верится.
– Высота двенадцать тысяч футов, – сообщил Огилви. – За холмами вижу город, к которому ведет эта железная дорога. Там она заканчивается. Расстояние до корабля – двадцать семь миль. Если не последует приказаний вернуться, буду продолжать полет.
Лей и не подумал возвращать Огилви. Динамик надолго замолчал. Поезд успел отъехать менее чем на милю и теперь двигался со скоростью одного ярда в минуту. Наконец он полностью остановился, простоял пятнадцать минут и покатился в обратную сторону. Ему пришлось проехать целых двадцать ярдов, пока на корабле заметили, что поезд изменил направление. Лей следил за ним в свой сильный бинокль. Поезд действительно возвращался к подножью холма.
– Ну и странности я вижу, – гремел из динамика голос Огилви. – На улицах полно копуш, но все они как будто замороженные. То же самое я наблюдал в деревнях, над которыми пролетал. Конечно, может, для них я летел слишком быстро и они не успели меня заметить.
– Тут уж наш пилот хватил, – буркнул Паскоу. – С двенадцати тысяч футов не разглядишь таких подробностей.
– Сейчас я завис над центральной улицей этого города. Трехрядная дорога. На тротуарах буквально толпа, – продолжал Огилви. – Если кто-нибудь или что-нибудь движется, я просто этого не вижу. Прошу разрешения снизиться до пятисот футов.
Включив дополнительный микрофон, Лей спросил:
– Ты видел хоть какие-то оборонительные сооружения? Самолет? Огневую точку? Пусковую ракетную площадку?
– Нет, коммодор. Ничего подобного.
– Тогда можешь спускаться, но не сбрасывай скорость слишком быстро. В случае обстрела немедленно уходи.
В отсеке снова стало тихо. Лей в очередной раз взглянул на поезд. Тот со скоростью паралитика неустанно двигался к подножью холма. Коммодор прикинул время: бесконечное приближение продлится еще не меньше часа.
– Нахожусь на высоте пятисот футов, – докладывал Огилви, – Старина Юпитер и все его спутники! Такого я никогда не видел. Копуши и в самом деле двигаются, но чтобы это заметить, нужно хорошенько приглядеться… Верьте или нет, но в этом городе есть нечто вроде трамвая. Скорость такая, что любой младенец запросто мог бы догнать их трамвайчики.
– Возвращайся назад, – решительным тоном приказал Лей, – Разведай обстановку в ближайшем от нас городе.
– Как прикажете, коммодор.
Чувствовалось, что пилот не горел особым желанием выполнять приказ.
– Какой смысл заставлять его возвращаться? – спросил Паскоу. Социолог был похож на расстроенного мальчишку, которому не дали дослушать приключенческую радиопостановку. – Ему там ничто не угрожает. Какая разница, в каком месте добывать сведения?
– Я хочу знать, характерна ли подобная картина для всей планеты, или мы попали в какое-то диковинное место. Сейчас это самое главное, что мы должны выяснить, и как можно скорее. Когда Огилви обрисует обстановку в ближайшем к нам городе, я отправлю его за тысячу миль от корабля. Это будет третья и окончательная проверка… Представьте, если бы в древности на Землю залетел марсианин и приземлился в какой-нибудь резервации для прокаженных. Не удосужившись взглянуть на другие места, он бы удивился, ужаснулся и поспешил прочь от этих жутких землян. Мы не имеем права делать поверхностные выводы. Мы ведь ничего не знаем об устройстве здешней жизни. Что, если мы оказались в своеобразном заповеднике для местных паралитиков?
– Что угодно, только не это, – с видимым беспокойством возразил Уолтерсон. – Если мы угодили в карантинную зону для больных, лучше поскорее убраться отсюда. Меня не привлекает перспектива подцепить какую-нибудь местную заразу и отдать концы. Шесть лет назад я едва унес ноги с Гермеса. Помните эту историю? За три дня погибли все, кто покинул корабль, а на их телах поселился какой-то вонючий и прожорливый местный гриб.
– Дождемся сообщений Огилви, – решил коммодор. – Если он обнаружит иные, более привычные для нас условия, мы переместимся туда. Если картина везде окажется одинаковой, – задержимся здесь.
– Задержимся, – повторил Паскоу, морщась от недовольства. – Наверное, вы выбрали самое подходящее слово – задержимся.
Он махнул в сторону ползущего поезда.
– Если все, что мы видели и слышали, вообще имеет какой-то смысл, то мы по уши вляпались в неразрешимую головоломку.
– Именно головоломку, – подхватил Уолтерсон. – Мы можем проторчать здесь миллион лет или вернуться домой, но факт останется фактом: впервые за всю свою победоносную историю мы основательно сели в лужу. Мы ничего не узнаем об этом мире по одной простой причине. Наша жизнь слишком коротка, чтобы разобраться в здешней жизни.
– Я не собираюсь делать поспешных выводов, – сказал Лей. – Подождем вестей от Огилви.
Вскоре динамик снова ожил. Чувствовалось, что пилот не верил своим глазам:
– Этот город тоже полон «ползунков». И здесь их транспорт движется еле-еле. У меня язык не поворачивается назвать это скоростью. Прикажете совершить посадку и собрать дополнительные сведения?
– Нет, – сжимая в руке микрофон, ответил Лей, – Теперь лети по плавной кривой на восток. Дальность рассчитывай так, чтобы хватило горючего на обратный путь. Удели особое внимание любым разительным переменам в ландшафте или в постройках копуш и особенно – в их поведении. Обо всем необычном сразу же сообщай.
Лей отложил микрофон и сказал:
– Нам остается лишь немного подождать.
– Вот-вот! – подхватил Паскоу. – Никак не могу поверить, чтобы Бойделл просто сидел на одном месте и ковырял в зубах, пока это ему не осточертело.
Уолтерсон вдруг залился смехом.
– Что тебя рассмешило? – спросил Паскоу, недоуменно глядя на сослуживца.
– Прошу прощения, иногда мне в голову забредают идиотские мысли. Сейчас я подумал: если бы лошади были улитками, им не понадобилась бы упряжь. Интуитивно я чувствую: мысль эта пришла мне не напрасно, но мне никак не извлечь ее суть.
– В сорока двух милях к востоку от корабля вижу город, – сообщил Огилви. – И здесь прежняя картина. Два вида скорости: мертвецки медленная и та, что еще медленнее.
Паскоу посмотрел в иллюминатор.
– Поезд опять ползет еле-еле. Похоже, они решили остановиться напротив нашего корабля. – Немного подумав, он добавил: – Если так, один важный момент ясен уже сейчас: они нас не боятся.
Лей взялся за интерком и вызвал Шеллома.
– Мы выходим наружу. Записывайте на пленку все донесения Огилви. Если он где-нибудь заметит какое-либо быстрое перемещение, просигнальте нам сиреной.
После Шеллома коммодор отдал распоряжение Нолану, Хофф-наглу и Ромеро – корабельным специалистам по контактам с инопланетными расами:
– Возьмите с собой карты Кина и приготовьтесь к возможному контакту с копушами.
– Вообще-то устав требует, чтобы коммодор оставался на корабле до тех пор, пока контакты не выявят дружественные намерения инопланетной расы или, по крайней мере, отсутствие враждебности, – напомнил ему Паскоу.
– Бывают ситуации, не предусмотренные ни в каком уставе, – резко ответил Лей, – Сейчас – одна из таких ситуаций. Я хочу сам навестить этот поезд. Давно пора сдвинуться с мертвой точки. Решайте оба, идете ли вы со мной или останетесь здесь.
– Пролетел над четырнадцатью деревнями, – донесся далекий голос Огилви. – Как только они не помрут со скуки от своего ползанья? Лечу к городу, который вижу на горизонте.
Специалисты по контактам уже стояли возле трапа, вооруженные толстыми пачками карт. Это было их единственное оружие. Считалось, что бросающаяся в глаза незащищенность контактеров должна вызывать к ним доверие со стороны инопланетян.
Практика многократно подтверждала эту теорию. Правда, на одной планете туземцы все же сожгли контактеров вместе с картами Кина.
– А как быть нам? – спросил у коммодора Уолтерс. – Брать оружие или не брать?
– Рискнем явиться к ним безоружными, – решил Лей. – Раса, у которой хватает мозгов, чтобы строить железные дороги и ездить в поездах, должна сообразить, чем может для них кончиться попытка захватить нас в плен. И потом, пока длятся наши переговоры, копуши будут находиться под прицелом корабельных орудий.
– Что-то я не верю в их способность мыслить в нашем ключе, – сказал социолог. – Цивилизованность – не больше чем оболочка, и за ней может скрываться отъявленное коварство. Достаточно вспомнить планеты в системе Сириуса. – Он усмехнулся: – Зато я верю в быстроту собственных ног. Пока эти краснолицые начнут меня окружать, я уже буду далеко от их поезда.
Лей тоже улыбнулся, и они начали спускаться по трапу. И снова экипаж «Громовержца» приник к иллюминаторам.
Орудийные расчеты замерли возле пушек, понимая, что дула орудий сейчас годятся лишь для устрашения копуш. Стрелять по поезду было опасно: можно было ненароком задеть кого-то из своих. Вот разворотить рельсы впереди и позади поезда – другое дело. Тогда уже точно поезд никуда не двинется, и копуши испытают на себе могущество землян. Хотя видимые признаки опасности и отсутствовали, среди старших офицеров корабля все равно сохранялось какое-то нервозное возбуждение. Те по собственному опыту знали, насколько обманчивой бывает мирная обстановка на чужих планетах.
