Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 87 страниц)
11
После стремительного развития событий наступило их замедление. Вполне предсказуемое замедление, обусловленное уровнем сознания воюющих сторон, во всем видевших злой умысел противника. Несовершенная система дальней космической связи была только на руку солярианцам. Теперь они терпеливо ждали, когда весть о несостоявшемся сражении и его последствиях достигнет Маркхамвита и Гластрома. Бесполезно было посылать к ним Лоусона и Ридера. Оба воинственных вождя не поверят до тех пор, пока доказательства не свалятся им на голову.
Когда Маркхамвит и Гластром получили детальные сведения о недавних событиях, обоим понадобилось еще какое-то время, чтобы полностью переварить случившееся. Поскольку нилеанцы отличались большей импульсивностью и меньшим упрямством, нежели их противники, можно было ожидать, что они первыми сообразят, насколько невыгодно и опасно претендовать на роль хозяев межзвездного пространства, являющегося достоянием всех рас.
Маркхамвит, скорее всего, будет упираться до последнего. Вначале он истерзает себе душу, балансируя между опасностью потерять лицо и непрерывно растущей горой нелицеприятных фактов. Он далеко не сразу придет к выводу, что лучше расстаться с диктаторскими амбициями, чем расстаться с жизнью на виселице. Уж кто-кто, а он знал своих соплеменников и не тешил себя иллюзиями, что ему простят полный развал империи.
За пару дней до того, как разум нилеанского диктатора созрел для принятия решения, Ридер на своем корабле прорвался сквозь воздушный патруль, сбросил во внутреннем дворе резиденции Гластрома объемистый пакет и снова взмыл в небо, не дав опомниться ни охране, ни пилотам патрульных самолетов.
Спустя десять единиц времени (необходимая поправка на упрямый характер Маркхамвита) Лоусон сбросил аналогичный пакет вблизи центра дознания. Пакет шлепнулся прямо на голову толстого психиатра Казина, который прогуливался в том месте. Нет, Лоусон вовсе не собирался мстить Казину за прошлое. К тому же он двигался на приличной скорости, исключавшей прицельное метание. Все произошло абсолютно случайно, хотя Казин до конца своих дней был уверен в обратном.
Пыхтя, Казин поднялся на ноги и произнес несколько не самых лучших слов в адрес неба. Он взял пакет и отдал начальнику охраны, который сразу же отнес послание начальнику гарнизона, а тот поспешно переправил пакет начальнику разведки. Начальник разведки сразу вспомнил судьбу своего предшественника, разорванного бомбой, замаскированной под пакет. Не тратя времени понапрасну, он передал пакет первому министру Ганну. Наконец пакет попал к адресату – Верховному Правителю Маркхамвиту. Вручив вождю подозрительный груз, Ганн под благовидным предлогом покинул кабинет.
Маркхамвит не обрадовался посланию. Он поморщился, выхватил телефон и вызвал к себе начальника разведки. Когда тот явился, Маркхамвит приказал ему найти солдата поздоровее, который высунется из окна и на весу вскроет пакет. Начальник разведки, в свою очередь, приказал начальнику гарнизона, начальник гарнизона – начальнику охраны, и вскоре в кабинет явился здоровенный туповатый детина, жизнью которого, в случае чего, можно было пожертвовать.
Однако ничего страшного не произошло. Солдат вскрыл пакет и подал Маркхамвиту. Внутри оказалась толстая пачка звездных карт. Великий Правитель разложил их на столе и раздраженно начал разглядывать. Все карты пестрили пояснениями, а некоторые планеты и их спутники были пронумерованы. На обратной стороне каждой карты был список кораблей, нашедших последнее пристанище на той или иной планете, примерная численность экипажей и примерный срок, который они способны продержаться без помощи извне.
Чем дольше Маркхамвит изучал эту подборку карт, тем злее становился. Примерно одна пятая всех его сил была рассеяна по необитаемым планетам. Одна пятая его кораблей превратилась в металлические обломки. Посылать за ними боевые корабли означало навлечь на себя новые беды. Значит, придется мобилизовать весь имеющийся у него торговый флот и отправить эти безоружные корабли к более чем двумстам большим и малым планетам. Если он не сумеет спасти своих подданных, оставшихся на далеких мирах, ему придется бежать самому.
Маркхамвит не знал, что на раздумья ему отпущено двадцать единиц времени.
В конце этого срока вернулся Лоусон.
Его вторая посадка на планету Маркхамвита была точной копией первой. Пустынная равнина, унылый серый город в нескольких милях к северу, жгучее голубоватое солнце и самая маленькая из трех лун, висящая над восточной оконечностью горизонта. Корабль сел, взметнув вокруг себя облако песчаной пыли. Нет, не может быть, чтобы они меня не ждали, подумал Лоусон. Он чувствовал какое-то скрытое движение, происходящее вокруг.
Как и тогда, над ним кружили самолеты воздушного патруля. Но в этот раз они вполне могли сбросить бомбы, не дожидаясь приказа. Дерзкая выходка, повторенная дважды, вызывает уже большую ярость, а иногда и невыносимую ярость, требующую действий.
Древние говорили: «Впервые с тобой поступают так по своей вине, вторично – уже по твоей».
И тем не менее солярианец всем своим поведением показывал, что либо не подозревает о грозящих ему опасностях, либо совершенно равнодушен к ним. Корабль неподвижно стоял на равнине – идеальная цель. Однако воздушный патруль вместо бомбометания немедленно доложил начальству о прибытии солярианца.
Не успел Лоусон выйти из люка, как к месту посадки подкатили два вездехода с солдатами. Лоусон сошел вниз, глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом и твердой почвой под ногами. Следом за ним из люка выпорхнуло несколько шмелей, которые тут же принялись гоняться друг за другом. Все это смахивало на шмелиный вариант матросов, оказавшихся после долгого плавания в порту.
Не обращая внимания на местное население, шмели оживленно обменивались мыслями по поводу достоинств и недостатков рождения в человеческом теле. Отсутствие крыльев вызывало у них искреннее сожаление и заставляло усомниться в мудрости природы, давшей человеку взамен две жалкие ноги.
С Лоусона шмели переключились на обсуждение подъехавших вояк. Судя по разуму, это были маленькие и глупенькие детишки, только сильно перекормленные. Хорошо, что Маркхамвит не умел подслушивать шмелиные мысли. Можно представить, как бы он разъярился, узнав, что является заурядным драчуном, у которого крепкие кулаки, но слабые мозги.
Разумеется, Лоусон не знал, что повторял историю некоего Кейси, жившего на заре цивилизации. В фуражке и со значком полицейского Кейси стоял на углу возле школы и следил, чтобы ребятня правильно переходила дорогу. Тех, кто не желал соблюдать никаких правил, он умел научить уважать и правила, и себя.
Подданные Маркхамвита хорошо усвоили уроки Лоусона; это было видно по их поведению. Они уже не бросали косых, настороженных взглядов в сторону корабля, готовые стрелять по первому приказу. Вместо этого солдаты построились в две шеренги, образовав подобие почетного караула. Офицер с тремя кометами на погонах подошел к Лоусону и отдал подчеркнуто вежливое воинское приветствие.
– Господин командующий, вы вернулись для встречи с Великим Правителем?
– В общем-то, да, – недоуменно моргая, ответил Лоусон. – Но почему вы называете меня командующим? У меня нет никакого воинского звания.
– Вы командуете этим кораблем.
– Я всего-навсего пилот этого корабля. Никто им не командует.
Офицер, не зная, как выпутаться из щекотливого положения, просто махнул рукой в сторону вездехода.
– Прошу вас, господин.
Слегка усмехнувшись, Лоусон забрался в вездеход. Пока ехали в город, он молчал. Молчал и офицер, интуитивно чувствуя, что в такие дни можно, сам того не желая, наговорить много лишнего.
Великий Правитель Маркхамвит сидел в кресле. Все четыре его руки небрежно лежали на подлокотниках. Лицо вождя было спокойным и даже бесстрастным. Много дней назад он, обуреваемый кипучей деятельностью, метался по кабинету, замышляя войну, которой не суждено было состояться. Несколько дней назад Маркхамвит в слепой ярости мерил шагами кабинет, ударяя кулаками по столу и исторгая из себя угрозы и проклятия, как разбуженный вулкан исторгает лаву. Несколько отрезков времени назад он изменил свое поведение, подавленный впечатляющими сведениями на обороте звездных карт, упавших на голову несчастному Казину. И наконец он со смирением фаталиста покорился судьбе. После бурь и штормов установился штиль. Маркхамвит был почти готов к восприятию разумных доводов.
Этого и следовало ожидать. В достижении поставленных целей солярианцы никогда не делали особый упор на том, чтонеобходимо сделать. Для них гораздо важнее было решить, когдадействия начнутся, сколькобудут продолжаться и когдаокончатся. В солярианском мышлении слова чтои какне довлели над словом когда.
Это было третьим появлением Лоусона в кабинете Маркхамвита. Он сразу же ощутил разительную перемену. Его собственное поведение ничуть не изменилось, однако теперь Маркхамвит и Ганн глядели на него не с раздражением и нетерпимостью, а с осторожным любопытством.
Лоусон сел, скрестив ноги, и улыбнулся Маркхамвиту, как улыбаются упрямому ребенку, недавно получившему хорошую трепку.
– Что нового? – спросил Маркхамвит.
– Я нахожусь в постоянном контакте с Гластромом, – медленно выговаривая каждое слово, ответил Великий Правитель. – Мы возвращаем все корабли на базы.
– Отрадно слышать. Жаль, что для этого экипажам других кораблей пришлось заплатить прозябанием на далеких планетах.
– Мы договорились о сотрудничестве в поиске и возвращении их домой. Нилеанцы передадут всех наших подданных, которых обнаружат в результате поисков, а мы вернем всех их подданных.
– Не правда ли, это намного лучше, чем резать друг другу глотки?
– В прошлый раз вы говорили, что наши дела вас не волнуют, – возразил Маркхамвит.
– Они нас и сейчас не волнуют. Но мы не хотим губить ничьи жизни, в особенности жизни тех, кто ни в чем не виноват.
Лоусон встал, намереваясь уйти. Цели, поставленные солярианцами, были выполнены. Его миссия окончена. Неожиданно Великий Правитель нарушил молчание.
– Прежде чем вы покинете нас, я бы хотел задать вам три вопроса.
– И что же вас интересует?
– Скажите честно: вы действительно прилетели из другой галактики?
– Отвечаю совершенно честно: да.
Хмурясь своим мыслям, Маркхамвит задал второй вопрос:
– За время вашего пребывания вы стерилизовали какие-либо планеты, принадлежащие нам или нилеанцам?
– Стерилизовали? – удивленно переспросил Лоусон.
– Рассказывают, что в далеком прошлом вы поступили так с цивилизацией эльмонитов.
– Вот оно что! – Лоусон даже поморщился, настолько абсурдной для него была сама мысль об этом. – Вы имеете в виду события далекого, очень далекого прошлого. Тогда мы еще применяли оружие. Но мы давно переросли эту стадию. Теперь мы никому не причиняем вреда.
– Позвольте вам возразить. – Маркхамвит указал на звездные карты, которыми был устлан его стол. – По вашим же данным, вы полностью уничтожили восемь наших кораблей.
– Добавьте к ним пять нилеанских и один наш, – сказал Лоусон, – Все это были несчастные случаи, которые мы, к сожалению, не смогли предотвратить. Например, два ваших крейсера погибли в результате лобового столкновения. Мы не имеем к их гибели никакого отношения.
Маркхамвит не стал продолжать спор и задал свой последний вопрос:
– Вы установили закон, согласно которому межпланетное и межзвездное пространство должно быть доступно всем. Мы согласились с этим законом. Мы приняли его. Думаю, это позволяет нам узнать, почему вы так озабочены соблюдением этических норм в чужой галактике?
Лоусон встал и внимательно посмотрел ему в глаза.
– За этим вопросом проглядывает соглашение, которое вы заключили с Гластромом. Суть его такова: вы готовы забыть обо всех своих разногласиях перед лицом общей опасности, исходящей из другой галактики. Вы тайно договорились с ним, что будете соблюдать упомянутый закон до тех пор, пока у вас не появятся корабли, сравнимые с нашими или превосходящие их. Затем, когда мы почувствуете себя достаточно сильными, вы вторгнетесь в нашу галактику и расквитаетесь с нами за прошлое. Так?
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил Маркхамвит, не отрицая и не подтверждая прозвучавший упрек.
– Ответ лежит на поверхности. Вы просто не сумели его увидеть.
– Позвольте мне судить о том, что я вижу или не вижу.
– Хорошо, я вам отвечу. Солярианцы – это не раса. Это – сплав рас, заменивших свою ограниченную индивидуальность более широкой и многогранной общностью. Мы находимся в самом начале роста объединенного разума, цель которого – овладеть материей в масштабах Вселенной. Поэтому космическое пространство, свободное от чьих-либо притязаний, является основным условием для этого роста.
– Почему?
– Потому что в будущем слияние разума нашей и вашей галактик неминуемо. Так что не будьте посмешищем.
– Это вы обо мне? – оторопел Маркхамвит.
– Нет, о всей вашей расе. Вы упустили из виду такой фактор, как время. Самый важный фактор.
– Как вас понимать?
– К тому времени, когда у вас или у нилеанцев появятся технические возможности, чтобы пересечь межгалактическую бездну и вторгнуться в нашу галактику, обе ваши расы будут более чем готовы к объединению.
– Не понимаю вас.
Лоусон подошел к дверям кабинета.
– Когда-нибудь вы и нилеанцы станете нераздельными частями единого целого. Пусть с запозданием, но вы обязательно повторите путь, который прошли мы. Но учтите, что и мы все это время не будем стоять на месте. Разумеется, каждый развивается со свойственной ему скоростью, однако никто не обязан приостанавливать развитие, чтобы дождаться своих медлительных и несговорчивых соседей.
Лоусон улыбнулся и покинул кабинет.
– Мой повелитель, вы поняли, о чем он говорил? – спросил первый министр Ганн.
– У меня мелькнула мысль, что он говорил о событиях, которые могут произойти через пять, десять, а то и двадцать тысяч лет после нашей с тобой смерти.
– Интересно, откуда он узнал о наших переговорах с Гластромом?
– Никто не мог ему это выболтать. Он просто догадался. Надо признать, в проницательности ему не откажешь: он попал в самую точку. – Маркхамвит немного подумал и добавил: —Знать бы, насколько верны его отдаленные прогнозы.
– Вы о чем, мой повелитель?
– О том, что ко времени, когда мы станем достаточно сильными для нападения на его содружество, будет уже поздно нападать, поскольку мы сами станем частью этого содружества.
– Я не могу в это поверить, – признался Ганн.
– Я тоже не могу поверить, что можно преодолеть межгалактическую бездну. Никто не верит: ни Йельм, ни другие ученые.
Мне не верится, что можно вести крупную войну без какого-либо оружия.
Тон Маркхамвита стал несколько капризным, как у ребенка, которому трудно понять слова взрослых.
– А все эти мои «не верится» лишь подкрепляют его утверждение, которое мне более всего ненавистно. Он говорил, что наш мозг еще недостаточно развит и мы страдаем ограниченностью воображения.
– Так оно и есть, мой повелитель, – согласился Ганн.
– Говори за себя, – огрызнулся Маркхамвит. – Я не страдаю ограниченностью воображения. Я намерен лично встретиться с Гластромом. Возможно, мы сумеем договориться и вместо взаимных притязаний займемся переустройством галактики. Мы сделаем ее единой и сильной, чтобы никаким пришельцам извне не удалось нас поглотить. Это стоящая затея… В чем дело? Почему ты с таким сарказмом смотришь на меня? – не выдержал Маркхамвит.
– Вы сейчас повторили то, о чем он здесь говорил, – тяжело вздохнув, ответил Ганн. – Он сказал: «Когда-нибудь вы и нилеанцы станете нераздельными частями единого целого. Пусть с запозданием, но вы обязательно повторите путь, который прошли мы». Если вы решили встретиться с Гластромом, значит… мы уже начали двигаться в этом направлении!
Маркхамвит рухнул в кресло и принялся грызть ногти на всех четырех руках. Ему очень не хотелось сознаваться, что Ганн прав. Единственным действенным способом угнаться за солярианцами было начало сотрудничества в общегалактических масштабах. Но тогда все неизбежно кончится тем, что предрекал этот тип: их объединенный разум не сможет вечно оставаться запертым в рамках одной галактики. Отвергнуть этот путь – значит признать свое поражение, обособиться, замкнуться на себе и… в конце концов сгинуть, как эльмониты, от которых остались лишь название и туманные легенды.
Существовало только два пути: вперед или назад. Путь вперед вел к неизбежному. Путь назад тоже вел к неизбежному, но иного свойства. И Маркхамвит знал, что ему придется пойти вперед.
Лоусон вернулся на корабль, зная, что экипаж уже ждет его и готов поскорее улететь отсюда. Выйдя из грузовика, он поблагодарил водителя и направился к корабельному люку. Только сейчас он заметил стоявшего поодаль часового.
– Кажется, мы уже встречались, – улыбаясь, сказал Лоусон.
Ядиз не клюнул на эту приманку. Он стоял, точно столб, крепко сжимая в руке винтовку, не обращая внимания ни на голос пришельца, ни на отчаянный зуд в спине. Каждый учится на своих ошибках. Ядиз еще в прошлый раз убедился: в присутствии солярианца намного безопаснее прикинуться бревном.
– Ну что ж, если тебе так спокойнее, можешь молчать, – пожал плечами Лоусон.
Он поднялся на корабль и посоветовал Ядизу:
– Мы сейчас взлетаем. Здесь будет жарко и ветрено. Если не хочешь, чтобы и тебя подняло в воздух, лучше спрячься за теми камнями.
Подумав, Ядиз решил последовать этому совету. Он быстро пошел в сторону камней, так и не проронив ни слова.
Лоусон сел в кресло пилота и взялся за стартовый рычажок. Далеко от этой планеты, на самом краю галактики, за облаками звездной пыли обитали две разумные расы, во многом схожие друг с другом. Рядом с ними располагалась империя третьей расы, более дерзкой и многочисленной. Маркхамвит и Гластром уже наигрались в борьбу за галактическое господство, а там, похоже, игра была в самом разгаре. Опять придется вмешиваться. И опять не обойдется без разбитых носов и содранных коленок, пока игроки не одумаются, подумал Лоусон, поворачивая стартовый рычажок.
Нерешительные
Посадка была не просто вынужденной. Она была предельно аварийной. Пилот Питер совершил ее с мастерством, достойным аплодисментов, приветственных криков и прочих атрибутов восторга, которых, впрочем, он не получил. Вы бы сами попробовали посадить корабль, когда после столкновения с летающим кирпичом в несколько сот тонн вся система антигравитации оказалась разбитой всмятку и пришлось полагаться на примитивный аварийный двигатель.
Уму непостижимо, какие чудеса вытворял Питер с этой игрушкой. Двигатель ревел, брыкался, упирался, выплевывал огонь из сопел, но корабль опустился-таки на поверхность планеты. Толчок средней силы был единственной неприятностью, сопровождавшей посадку. Удалось обойтись без новых поломок. Восемь членов экипажа были в безопасности: семь лиц мужского пола и одно женского. Правильнее сказать, они остались живы. А о том, насколько безопасен этот неизвестный мир, можно будет говорить только после некоторого знакомства с ним.
Пока остальные члены экипажа телепатировали пилоту свои поздравления, от которых он скромно отмахивался, Питер продолжал сидеть в рубке управления и разглядывать мир, открывавшийся за армированным стеклом иллюминаторов. Попутно в стекле отражались задумчивые синие глаза пилота и его лицо без признаков возраста. Такие лица способны до глубокой старости сохранять юношескую свежесть. Даже его волосы с серебристой проседью оставались густыми и сильными. Питер не торопился выходить. Он погрузился в раздумья. Думать было его обязанностью. Подсознание сообщило ему, что трое членов экипажа уже покинули корабль, а остальные четверо поддерживали с ними телепатический контакт.
Итак, они потерпели крушение. Вдалеке от Земли, вдалеке от оживленных космических трасс. Случившееся не слишком угнетало Питера: корабль поддавался починке, и у них было достаточно топлива на обратный путь. А если трое его спутников поспешили выбраться из корабля, значит, окружающий мир вполне пригоден для их временного пребывания. Здешняя природа чем-то напоминала земную. И на том спасибо. Правда, внешность бывает обманчива. Ремонт займет не день и не два. Придется повозиться. Опыт подсказывал Питеру: если неприятности не начались с первой минуты посадки, это еще не значит, что они не появятся завтра или через неделю. Эго-то и занимало сейчас его мысли.
Оказавшись здесь, они не были застрахованы от столкновения с другой расой, обитавшей в близлежащей звездной системе. Раса не являлась человекоподобной, и этим сведения о ней исчерпывались. Оценки ее силы и возможностей не шли дальше догадок и предположений. У этой расы имелись космические корабли: медленные, неуклюжие, значительно уступавшие земным по дальности полета, но все-таки корабли. Следовательно, земляне имели дело с достаточно развитым потенциальным противником.
Вот уже двенадцать веков подряд эта раса безуспешно пыталась догнать каждый земной корабль, залетавший в здешний сектор галактики. Погоня всегда кончалась одинаково – сомнительным удовольствием наблюдать быстро удалявшийся хвост корабля. Кому понравится век за веком терзаться неудовлетворенным любопытством? А чья гордость вынесет неизменное равнодушие со стороны землян? Любопытство и в самом деле не было взаимным. Пилот Питер не представлял, как выглядят эти горделиво-любопытные существа, однако мог побиться об заклад, что у них нет зубов. Потеряли в процессе своей эволюции.
И теперь судьба сделала им неожиданный подарок. Планета явно находится в зоне их влияния, корабль заносчивых пришельцев вынужденно привязан к поверхности. Редкий шанс незаметно подкрасться и дать выход накопившемуся за долгие века гневу. Да, сейчас земной корабль был похож на утку с подбитыми крыльями. Тут бы даже трусливый вуз-вуз,обитающий в окрестностях Сириуса, осмелел и попытался напасть. Питер вздохнул, сокрушенно пожал плечами (поневоле станешь фаталистом!) и включился в телепатический обмен новостями.
– А я нашел ручей! – радостно сообщил Разведчик Риппи. – Воду можно пить.
– Тынашел? – накинулся на него Сверхзоркий Сэмми. – Я тебя буквально ткнул носом в этот ручей. Смешно было бы его не найти.
– Я пошел туда, куда ты мне показал, и нашел ручей, – не сдавался Риппи. – Теперь ты доволен? Не надо так волноваться. Почисти ноготки, это помогает. Или прими успокоительное.
– Что ты видишь, Сэмми? – мысленно спросил Питер.
– Куда ни глянь – сплошные деревья. Хорошее местечко ты выбрал для игры в прятки, только вот надолго ли?.. А теперь я вижу странное и препротивное существо, затаившееся возле ручья. Оно жадно лакает воду, поскольку ему больше нечем заняться. Еще и скалится на меня, рожи корчит и…
– Оставь Риппи в покое, – велел Питер. – А где Ким?
– Не знаю, – равнодушно отозвался Сверхзоркий Сэмми, – Он сразу же выскочил, только его и видели. Зато скоро ты услышишь воркотню Гектора.
– Не бойся, не услышит, – вклинился в разговор Гурман Гектор. Его импульсы были сильнее, поскольку он не покидал корабля. – Довожу до всеобщего сведения: я запер камбуз на десять замков. У меня это не первая аварийная посадка, и я не хочу, чтобы оголодавшие головорезы слопали все, что попадется под руку.
– Ким! – позвал Питер.
Молчание.
– Когда этот парень научится не закрывать разум и отвечать, если его зовут?
– Когда проголодается, – угрюмо ответил Гектор.
В разговор вклинился еще один голос, хриплый и раздраженный:
– Вы мне… дадите… спать, изверги? Только уснула… Совесть надо иметь!
– А еще называется Недремлющая Нильда, – вздохнул Гектор. – Несносная Нильда – вот ее настоящее имя. И откуда у нее такие ужасные манеры?
Спустя несколько секунд Гектор нашел новый источник для недовольства:
– Клобо, ты уберешь свою пасть от этой банки? Честное слово…
Питер отключился от привычного обмена любезностями, поднялся с кресла и вновь обвел глазами мир за иллюминатором. Разумеется, то была лишь маленькая частичка чужого мира, который и сам являлся маленькой частичкой в большой и неизведанной системе планет. Мир, откуда прилетели Питер и его спутники, строился на быстроте и уверенности индивидуальных решений. И потому пилот был исполнен решимости встретиться лицом к лицу с любыми сюрпризами, ожидавшими его здесь. Он не испытывал ни волнения, ни страха. Только трезвая оценка, точный расчет, готовность принимать решения и действовать.
После миллиона лет развития земной цивилизации (и всех последствий этого развития) земляне просто не понимали, как можно быть нерешительными.
Сектор-маршал Бвандт, точно гусеница, перемещал свое желеобразное тело по полу. Его псевдоподии дрожали от волнения, а два из восьми глаз, расположенных вокруг зубчатой макушки, были прикрыты. Все это, а также некоторые другие жесты свидетельствовали, что он необычайно рад, доволен и чувствует себя победителем.
– Один таки свалился, – причмокивая губами, сообщил Бвандт. – Наконец-то. Как давно мы этого ждали.
– Вы о ком? – спросил командующий Втейш.
– О таинственном корабле. Об одном из тех сверхбыстрых цилиндров, которые нам никак не удается догнать.
– Быть того не может! – воскликнул Втейш.
– Может! С ним случилась какая-то авария. Я только что получил донесение. Увы, там упомянут лишь факт и никаких деталей о причинах вынужденной посадки. Сначала Звильтер преследовал его на своем СХ-66, но, как обычно, стал отставать. И вдруг этот цилиндр резко изменил курс. Он немного порыскал туда-сюда, и тоже на большой скорости, а потом полетел прямо к Ланте.
– Ланта, – повторил командующий Втейш, – Так это же не в нашем секторе. Тут какое-то недоразумение.
– Знаменательное недоразумение, – язвительно заметил Бвандт. – Особенно если учесть, что любое донесение о чрезвычайном происшествии автоматически направляется маршалу того сектора, где оно произошло.
– Вне всякого сомнения, маршал, – поспешно согласился Втейш. – Я был так взволнован известием, что как-то упустил это из виду.
Он подобострастно заерзал, завибрировал псевдоподиями, закрыл часть глаз, показывая начальнику свою беспредельную преданность.
– И что вы намерены предпринять? – осторожно спросил Втейш.
– Ланту населяет малочисленная отсталая раса. Я уже отправил туда строжайший приказ держаться от чужеродного цилиндра подальше. Нельзя допустить, чтобы орава любопытных олухов погубила нам исключительно важный замысел. Второй такой возможности у нас может не быть. Очень многое зависит от того, как мы распорядимся этим подарком судьбы. Мы должны распорядиться им исключительно разумно.
– Полностью с вами согласен, – завибрировал Втейш. – Вне всякого сомнения.
– Поэтому я намерен лично возглавить операцию, – объявил Бвандт.
– А-а! – произнес через рот для речи Втейш.
Как и все нормальные представители своей расы, он имел два рта, по одному с каждого бока. Делать жующие движения ртом для речи считалось серьезным оскорблением, но пытаться издавать булькающие звуки ртом для еды – это уже было крайне серьезным оскорблением. Только усилием воли Втейш поборол искушение что-нибудь булькнуть ртом для еды.
– Ты отправишься вместе со мной, – продолжал Бвандт. – С нами также полетят капитан Гордд и капитан Хиксл. В нашем распоряжении будут два корабля. Лучше бы, конечно, полсотни, но где их взять? Зато оба корабля – из последних наших достижений, мощные и надежные.
– Разве нельзя вызвать дополнительные корабли из других секторов?
– Я уже послал запросы, но кораблям понадобится время, чтобы добраться до Ланты. А нам нельзя медлить. Я бы сказал, мы не имеем права медлить. В любое мгновение чужой цилиндр может взмыть в небо, и тогда все пропало. Мы должны захватить его, пока не поздно.
– Да, маршал, – согласился Втейш.
– Но какая удача! Какой редкий подарок!
Будь у Бвандта руки, он захлопал бы в ладоши от радости. Поскольку рук у него не имелось, он тряс псевдоподиями.
– Теперь наш черед познакомиться с неизвестной жизнью, не раскрываясь перед ней самим. После предварительного знакомства мы их слегка атакуем и тем самым проверим, насколько прочна у них оборона. И наконец, мы захватим их корабль и выпытаем секрет его необычайной скорости и маневренности. Все это, мой дорогой командующий, позволит нашей цивилизации совершить необычайный прорыв. О нашем подвиге будут помнить на протяжении жизни двадцати поколений.
– Мне бы хватило и одного поколения, – с бесстыдным цинизмом сказал Втейш. – Пока я не вылупился, я и знать не знал об этой жизни. И меня совсем не занимает, что будет с нею потом, когда меня сожгут.
Он уполз в прохладу, растекся по стене и спросил:
– Вы считаете, что раса, строящая эти цилиндры… похожа на нас?
– Не вижу причин сомневаться в этом, – после недолгого размышления ответил Бвандт. – В освоенном нами космосе мы являемся высшей формой разумной жизни, следовательно, любая другая раса, достигшая высокого уровня развития, должна быть похожей на нашу.
– Ваше утверждение не подкрепляется доказательствами. А что, если они выглядят, допустим, вот так?
Втейш изменил привычную форму, показав, какой вид могут иметь пришельцы.
– Что за глупость? С какой стати им так дико выглядеть?
– А почему бы нет?
– Ты слишком увлекаешься этими фантастическими «пьесами сновидений» и начинаешь путать их с реальностью. Ты склонен к пустому умствованию, к никчемным умозрительным забавам. По-моему, так ты просто стонешь от безделья.
Задней парой глаз Бвандт взглянул на устройство времени.
– Но у меня есть хорошее лекарство. Отныне у тебя не будет ни минуты на праздные мысли. Через час мы улетаем на Ланту, и я не потерплю никаких проволочек. Так что, поторопись со сборами.
– Да, маршал. Слушаюсь, маршал, – пообещал Втейш, тщательно следя, чтобы не перепутать рты.
С восточного холма, густо поросшего деревьями, земной корабль казался лежащим во впадине.
Бвандт, точно крупный, жирный слизень, прилепился к стволу дерева. К одному глазу он приладил мощную зрительную трубу, а оставшиеся семь закрыл. Изображение в трубе не смещалось и не дрожало, поскольку псевдоподии служили более надежной опорой, нежели руки.
Наведя трубу на резкость, Бвандт отчетливо увидел пилота Питера. Тот сидел на ступеньке трапа и покуривал трубку. Маршал едва не свалился с дерева.
– Клянусь яйцом, из которого я вылупился!
Оторвавшись от окуляра, Бвандт заморгал всеми глазами сразу и оглянулся по сторонам.
– Ты это видел? – спросил у Втейша.
– Да, – спокойно ответил Втейш. – У этого существа только две ноги, которые тоньше и длиннее наших. Только два глаза и очень странные верхние конечности. Они не меняют своих размеров и движутся так, будто скреплены шарнирами.
