Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 87 страниц)
– Так.
– Он мог попасть сюда одним из двух способов: либо случайно, либо намеренно. Согласен?
– Согласен.
– Если он не просит о помощи, его случайное появление на планете исключается. Выходит, он появился здесь намеренно. С этим ты тоже согласен?
Лагаста уклонился от прямого ответа.
– Мне все равно, как он здесь появился. Мне нужно точно знать другое: один он здесь или нет. И если этот гнусный землянин здесь один, ничто не заставит меня покорно убраться с планеты.
– Я думаю, тут не все так просто. Тут обязательно кроется что-то еще, – добавил Казниц.
– Очень может быть. Я ведь не дурак, Казниц, и моя подозрительность к землянам ничуть не меньше твоей. Но я не желаю улепетывать, едва увидев одного из них.
– И что же, по-твоему, нам делать?
– У нас на борту восемь антареанцев, достаточно владеющих земной тарабарщиной. Мы должны поговорить с этим типом. Если он оказался здесь не просто так, нужно попытаться незаметно выведать у него причину.
– А потом?
– Возможно, мы убедимся в целесообразности прекратить его существование. Печальная необходимость. Но ты же без конца твердишь мне, Казниц, что жизнь полна печальных событий и действий. И этот землянин, если у него есть мозги, должен ожидать, что рано или поздно и в его жизни наступит черный день. Когда он и его убогое жилище исчезнут с лица планеты, пусть кто-нибудь попробует оспорить наше право первооткрывателей.
– Не знаю почему, но мне кажется, что нам будет не так-то просто избавиться от этого землянина, – сказал Казниц.
– Я уже говорил: мы должны вести себя с предельной осторожностью, – напомнил им Хаварр. – Но я не вижу ничего опасного, если мы побеседуем с землянином. Это не вызовет возражения ни у его, ни у наших властей. Мы не получали приказов, запрещающих нам говорить с землянами.
– Хвала звездам небесным хотя бы за малую частицу чистосердечной поддержки, – благочестиво произнес Лагаста. – Мы переместим корабль и опустимся вблизи его дома. Незачем грузить на борт самолеты. Пусть сопровождают нас в качестве эскорта. Так мы будем выглядеть внушительнее.
– Мне что, приказать экипажу готовиться к перемещению? – спросил Хаварр.
– Да. Не будем терять время. Мы пригласим нашу потенциальную жертву на обед. Как известно, многие из его соплеменников обожают крепкие напитки. Мы попробуем его напоить, чтобы у него развязался язык. Если он выложит достаточно сведений, то, возможно, спасет себе шкуру. Если разболтает излишне много, это может стоить ему жизни. Все будет ясно при встрече. Пока не стоит загадывать.
– Ставлю свое десятидневное жалованье на то, что вы только напрасно потеряете время, – сказал Казниц.
– Согласен, – моментально ухватился за предложение Лагаста. – С удовольствием взгляну на твою мрачную физиономию, когда твои денежки перекочуют ко мне в карман.
Корабль кружил над хижиной землянина, выбирая место для посадки. Лагаста стоял возле иллюминатора и смотрел на каменное строение.
– М-да, построено прочно и даже с каким-то изяществом. Допускаю, что землянин все это выстроил сам. Предположим, дверь и окна снял со спасательной шлюпки. Камни, разумеется, – это местный материал, а то, что Яксид принял за цемент, вероятнее всего, – просто глина.
– Ты все еще цепляешься за версию о том, что он оказался здесь после катастрофы в космосе? – спросил Казниц, – Все погибли, а он один уцелел?
– Она дает вразумительный ответ на вопрос, почему на этой планете обитает один и только один землянин, – Лагаста повернулся к Казницу. – У тебя есть более убедительное объяснение?
– Да. Земляне изолировали на планете переносчика какой-нибудь заразы. Например, чумы.
– Что-о?
– А почему нет? Много ли мы знаем об их болезнях?
– Казниц, ну почему в твоей голове всегда рождаются какие-нибудь жуткие образы?
– Просто кому-то надо принимать в расчет и такое. Когда почти ничего не знаешь о другой расе, остается лишь пускаться в умозрительные рассуждения. Единственный доступный уму заменитель фактов.
– Они не должны быть столь отталкивающими.
– И ложно успокоительными они тоже не должны быть. Наша главная цель – не рисковать понапрасну.
– Но послушай, если этот тип нашпигован чужеродными бактериями, против которых у нас нет иммунитета, ему ничего не стоит уложить нас всех. И никакого оружия не надо.
– Такое вполне может быть, – с воодушевлением согласился Казниц.
– Вот что, Казниц, ты со своей болезненной подозрительностью завел нас в тупик. Теперь изволь сам искать выход.
– Каким образом?
– Я официально приказываю тебе отправиться в этот милый домик и побольше разузнать о землянине. Прежде чем допустить его на борт, ты должен убедиться в его здоровье и вменяемости.
– Но он может отказаться идти к нам. Почувствует, что мы заманиваем его в ловушку, и не пойдет.
– Если он откажется, мы сами его навестим. Твоя основная задача, Казниц, – проверить, насколько с ним безопасно общаться. Я не горю желанием помереть от какой-нибудь земной болезни.
Корабль опустился. Под хвостовыми стабилизаторами громко захрустел песок. Десять самолетов-разведчиков сделали еще один круг и тоже сели, образовав ровную цепь. Лагаста еще раз посмотрел на дом, до которого теперь было не более двухсот ярдов. Землянин стоял на пороге и глазел на их прибытие, но разглядеть его лицо мешала густая тень.
– Счастливого пути, Казниц.
Казниц вздохнул, обреченно пожал плечами и направился к выходному шлюзу. Сотни пар глаз следили, как он медленно спустился по трапу, добрался на хижины и остановился у порога. Казниц что-то сказал землянину, тот ответил, после чего они оба скрылись внутри. Минут через двадцать Казниц и землянин вышли и двинулись к кораблю. Лагаста встретил их в дверях шлюза.
– Нашего гостя зовут Леонард Нэш, – представил землянина Казниц, – Он хочет, чтобы мы называли его просто Лен.
– Очень рад с вами познакомиться, – с напускной искренностью произнес Лагаста. – Нам редко доводится встречать землян.
Произнося эти слова, он внимательно разглядывал землянина. Невысокого роста, смуглый, плотный. Особенно Лагасту поразили глаза гостя. Беспокойные, бегающие, они как будто стремились разом увидеть все, что происходило вокруг. От этого землянина исходило что-то неуловимо странное. Что именно – Лагаста не понимал. И все-таки этот… Лен чем-то отличался от своих соплеменников.
Лагаста решил разобраться в этом после и продолжал:
– Знаете ли, за всю жизнь я встретил не более двадцати землян, и то видел их лишь мельком.
– Неужели? – удивился Лен.
– Представьте себе, – сказал Лагаста.
– Плохо дело, – резюмировал Лен и опять скользнул глазами по сторонам. – Есть мы где будем?
Вопрос слегка обескуражил Лагасту, но он не подал виду.
– Прошу за мной. Я провожу вас в офицерскую кают-компанию. Для нас большая честь принимать вас у себя.
– Приятно слышать, – ответил Лен, идя вслед за ним.
За столом Лагаста усадил гостя по правую руку от себя и шепнул Хаварре:
– Твоих знаний языка землян хватит, чтобы поддерживать беседу. Садись рядом с ним. А ты, – обратился он к Хаварру, – садись от меня слева. Мне нужно будет переговорить с тобой.
Офицеры экипажа расселись по местам. Лагаста представил гостю каждого их них. Лен равнодушно смотрел на их лица, ограничиваясь короткими кивками. Подали обед. К первому блюду землянин отнесся настороженно. Он поморщился и бесцеремонно отодвинул от себя тарелку. Следующее кушанье понравилось ему намного больше, и он начал усердно наполнять свою тарелку. Лен оказался беззастенчивым обжорой, которому было наплевать, как на него посмотрят другие.
Лагаста воспользовался представившей возможностью и нагнулся к Казницу.
– Ты уверен, что его не высадили здесь из-за какой-то опасной болезни?
– Да.
– Откуда ты это знаешь?
– Он ждет, что вскоре за ним прилетят и увезут домой. У него даже записана дата возвращения, и он отмечает каждый прошедший день.
– Ага! Так земляне знают, что он здесь? – Лагаста удержался, чтобы не нахмуриться.
– Конечно. Они же сами приволокли его сюда.
– Одного?
– Представь себе.
– С какой целью?
– Он не знает.
Переварив слова Казница, Лагаста почти прорычал:
– Это же бессмыслица какая-то. По-моему, землянин врет.
– Возможно, – коротко ответил Казниц.
Слуги принесли бутылки. К выпивке Лен отнесся так же, как и к пище: он с явным подозрением сделал первый глоток, затем одобрительно причмокнул губами и залпом осушил бокал. Он с жадностью оглядывал каждое новое блюдо, подаваемое к столу, и внимательно следил за тарелками других – не превосходят ли их порции его собственную. Он исправно подставлял свой бокал, жадно проглатывая вино. Судя по манерам землянина, он стремился взять от дармового угощения все, что только мог. Такое поведение не понравилось Лагасте, однако не особо его удивило. Жизнь в одиночестве, возможно впроголодь. Чему ж тут удивляться? И все равно Лагасте было не по себе от этого зрелища. Он вообще не любил землян, а Лен вызывал у него чувство, близкое к отвращению.
Когда продолжительный обед закончился и офицеры покинули кают-компанию, гость остался в обществе Лагасты, Казница и Хаварры. Все трое, рассчитывая на более содержательную беседу, распорядились подать еще вина. К этому времени Лен вполне освоился на корабле антареанцев. Он развалился в кресле, держа наполненный до краев бокал. Лицо землянина стало красным от обильных возлияний и оказанного ему внимания. Землянин явно успокоился и был настроен поболтать.
– Когда приходится вести столь уединенную жизнь, как ваша, должно быть, приятно оказаться в обществе, – вежливо начал Лагаста и добавил: – Даже в обществе тех, кто очень отличается от ваших соплеменников.
– Это уж точно, – согласился Лен. – Бывало, такая тоска зажрет, что часами болтаешь сам с собой. Так и свихнуться можно, если перебрать.
Он приложился к бокалу.
– Но слава богу, у меня на стенке написано, когда все это кончится.
– Значит, время вашего пребывания здесь ограничено?
– Меня запихнули сюда на четыре года. Осталось всего ничего. Еще семь месяцев – и каюк. Полечу домой.
Чувствуя, что обходные пути не дают желаемого результата, Лагаста решил действовать напрямую.
– А как вообще вы оказались на этой планете?
– Да дело нехитрое. Мотал я, значит, свой третий срок, ну и…
– Простите, что вы мотали?
– У меня уже были две отсидки в тюряге, но тут вляпался в третью. Мне светило двадцать лет, но судья попался хороший: дал только пятнадцать. Зато их пришлось бы мотать от звонка до звонка. Что такое камера, думаю, объяснять не надо.
Лен умолк и задумчиво потягивал вино.
– Так вот, не проторчал я в камере и недели, как меня вызывают в тюремную канцелярию. Там уже сидели двое парней, меня дожидались. Кто такие? Они не представились. Начали гнать свою телегу. Дескать, смотрим мы на вас; вы в хорошем состоянии и еще достаточно молоды. И всякая такая музыка. Спрашивают, не жалко ли мне губить лучшие годы. Я сначала подумал, может, проповедники. Будут опять охмурять: покайся да раскайся. А они вдруг спрашивают: как мне понравится четыре года уединенной жизни?
– Очень интересно. И что же было потом? – спросил Лагаста, ухитрявшийся понимать три четверти слов землянина.
– Естественно, я у них спросил: не чокнутые ли они? Мне и так впаяли пятнадцать из двадцати возможных. Или они еще чего-то нарыли и хотят мне срок добавить? Они даже руками замахали. Нет, говорят, не добавить, а четыре года вместо пятнадцати. Если я соглашусь, то они меня из тюряги заберут. И еще: после четырех лет моя судимость полностью гасится, и я буду чист, как стеклышко.
– И вы согласились?
– Я ж не вша последняя, верить им с первого слова. Поползал и вдоль и поперек, все искал, какой же им привар меня освобождать. А привар определенно должен быть, раз закон пошел им на уступку.
– Так что они вам сказали?
– Сказали, что хотят прокатить меня на космическом корабле, а потом высадить на пустой планете. Они толком не знали, пустая она или нет. Как они говорили? А, предположительно пустая. Еще они сказали: все, что от меня надо, – это торчать здесь четыре года и быть паинькой. А когда я тут свой срок отмотаю, они отвезут меня обратно на Землю, и гуляй себе свободным человеком.
– Значит, вы – преступник?
– Был когда-то. Теперь нет. Официально я – уважаемый человек. Точнее, скоро буду.
– Надеюсь, вы и после возвращения намерены оставаться уважаемым человеком? – осторожно спросил Казниц.
– Поживем – увидим, – засмеялся Лен.
Лагаста посмотрел на него так, будто видел впервые.
– Если бы изоляция от общества являлась действенной мерой для исправления преступника, это можно было бы сделать и в тюрьме. Для этого не надо было бы отправлять его на необитаемую планету, тратя громадные средства. Следовательно, ваше перевоспитание не являлось главной целью. Обязательно должна существовать некая скрытая и важная причина, заставившая этих людей поместить вас сюда.
– А мне-то что до этого? – равнодушно спросил Лен. – Пока все играет в мою пользу, с какой печали я буду ломать голову?
– Значит, вы находитесь здесь уже три с половиной земных года?
– Ага, правильно сосчитали.
– И за все это время никто вас не навестил?
– Ни одна душа, – подтвердил Лен. – Вы первые.
– Так как вам удается здесь жить? – допытывался Лагаста.
– А чего тут хитрого? Когда корабль сел, парни из экипажа сразу стали искать воду. Нашли, пробурили скважину и на этом месте построили дом. В подвал впихнули небольшой атомный двигатель – вот вам свет, отопление, водичка для душа. Ну, само собой, жратвы мне оставили, книг, игр, магнитофонных записей и прочей дребедени. Жизнь почти как на курорте.
– И что же, они оставили вас здесь четыре года жить в свое удовольствие?
– Вот-вот. Лопай, спи, развлекайся. – Немного подумав, Лен добавил: – Ну и еще наблюдай.
– А-а! – воскликнул Лагаста, дергая своими длинными ушами. – За кем наблюдать?
– За тем, кто здесь появится.
Откинувшись на спинку кресла, Лагаста с плохо скрываемым самодовольством оглядел соплеменников. Умело заданные вопросы плюс влияние выпивки – и этот ничтожный землянин выложил свой секрет. Чем больше наворочено лжи, тем больше вероятность проболтаться.
– Трудная у вас работа, – опасливо елейным голосом произнес Лагаста. – Одному следить за целой планетой.
– Как видите, я не поседел от забот, – ухмыльнулся Лен.
Он протянул руку с пустым бокалом, который Хаварр сразу же наполнил.
– Если вдуматься, – продолжал Лагаста, – у вас здесь не такая уж беззаботная жизнь. Вы ведь не можете вести наблюдения круглосуточно, забывая о еде и сне. Даже сравнительно небольшой участок планеты, ограниченный прямой видимостью, и тот требует от вас немало сил.
– И не говорите, – согласился Лен.
– Но вам-то поручено наблюдать за всей планетой. Я не представляю, как это можно сделать. У вас нет ни самолета, ни разведывательного космического корабля.
– Вы прямо в точку попали, – осклабился землянин. – Я тех парней тоже спрашивал. Я им сказал: я же не этот… дальновиден какой-нибудь, чтобы сечь за всей планетой.
– И что они вам ответили?
– Они сказали: «Не бери в голову, парень. Если кто-то высадится хоть на северном, хоть на южном полюсе, на твоей стороне или на другой, днем или ночью – не надо их искать. Они сами тебя найдут».
Лен криво усмехнулся. Лагасте стало откровенно тошно от этой ухмылки.
– Вроде те парни оказались правы, а?
Ощущение скорого торжества исчезло, и внутри Лагасты зашевелилась тревога. Он быстро взглянул на Казница и Хаварру. Вид у обоих был растерянный и ошеломленный.
– В таком случае едва ли можно вашу работу назвать наблюдением. Вы просто сидите и ждете, пока кто-то постучит вам в дверь, – сказал Лагаста.
– He-а, – уверил его порядком захмелевший Лен. – Когда мне постучат в дверь, я должен нажать кнопку.
– Какую кнопку?
– На стене. Над кнопкой есть такой синий стеклянный колпак, а внутри – лампочка. Если кто появится, я должен давить на кнопку, пока лампочка не загорится. Если свет не горит, значит, я плохо давил на кнопку. Но я так впечатал эту кнопку, что лампочка сразу загорелась.
– Я предполагаю, что вы, увидев нашу посадку, поспешили нажать кнопку? – спросил Лагаста.
– Я ее нажал дня два назад. Я услышал шум над крышей. Высунулся в окно, смотрю – самолет чешет. Самолет чужой и пилот тоже не наш. Ну, я сразу сделал, как они велели: нажал кнопку. Потом я вышел и помахал ему. Он чего-то сразу затрепыхался. Может, подумал, я в беду попал и прошу меня спасти?
Оставив вопрос гостя без ответа, Лагаста задал свой:
– А что происходит после нажатия кнопки?
– Хоть убей, не знаю. Они мне не сказали, а я забыл спросить. У меня все равно голова не варит в технике.
– У вас на крыше нет даже антенны, – продолжал подталкивать землянина Лагаста.
– А на кой она там сдалась?
Лен посмотрел содержимое бокала на свет и одобрительно чмокнул губами.
– Совсем другой вкус. Эта бутылка куда лучше, чем прежняя.
– Кнопка, насколько понимаю, включает передатчик. Но для передачи сигнала нужна еще и антенна.
– Вы, наверное, в таких вещах волокете, поэтому я вам верю.
– Скорее всего, нажатием кнопки вы не передаете сигнал. У нее какое-то другое назначение, – закинул новую наживку Лагаста.
– Я же вам говорил: она зажигает лампочку внутри синего колпака.
– А что толку от зажженной лампочки?
– Мне очень много толку. Эта лампочка зарабатывает мне свободу. Я освобожусь, отмотав всего четыре года, а не пятнадцать, которые мне впаял судья.
Ударив по невидимым струнам воображаемого музыкального инструмента, Лен гнусаво пропел несколько слов о серой и тесной камере. Потом он, слегка шатаясь, встал с кресла.
– Хорошая выпивка у вас, ребята. Понюхаешь – так воняет, как лак для ногтей. Но забористая. И не сразу берет, а постепенно. Знаете, потопаю-ка я домой, пока ноги ходят. А то через час вам самим придется меня тащить.
Антареанцы тоже встали. Лагаста сказал:
– Возьмите бутылочку с собой. Когда мы улетим, вы поднимете тост за отсутствующих друзей.
Лен благодарственно прижал к груди бутылку.
– Правильно вы сказали: за друзей. Был очень рад познакомиться с вами. Даже не представляете, как мне осточертело одному. По мне, так оставайтесь здесь навсегда.
Нетвердыми шагами Леонард Нэш последовал за Казницем в коридор, но на пороге обернулся и добавил:
– Забыл сказать. Я спрашивал тогда у тех парней: что мне делать, если сюда прилетит другая раса и попытается смухлевать со мной? Они мне сказали: «Не волнуйся. Им в этом нет никакой выгоды».
Землянин попытался изобразить улыбку, но количество выпитого превратило ее в гримасу.
– Чес-слово, а те парни – настоящие пророки. Что ни удар, то в цель.
Осторожно прижимая к груди бутылку, гость удалился. Лагаста повалился в кресло и уставился в стену. Хаварр – тоже. Никто из них не шевельнулся до самого возвращения Казница.
– Если бы не кнопка, я бы без колебаний размозжил этому идиоту его пьяную голову, – прошипел Лагаста.
– Возможно, про кнопку он наврал, – предположил Хаварр.
– Не наврал, – возразил Казниц. – Он сказал правду. Я собственными глазами видел и кнопку, и синий стеклянный колпак. И атомный двигатель – тоже не выдумка. Я слышал легкое гудение откуда-то снизу.
Казниц замолчал, будто что-то припоминая.
– Почему нас должно удивлять отсутствие антенны? Да, для нашего передатчика она была бы нужна. А если земляне научились обходиться без антенн? Мы же не станем утверждать, что их путь научно-технического развития во всем совпадает с нашим.
– Зато логика везде одинакова, – отрезал Лагаста. – Давайте логически оценим все, что мы узнали. Интеллектуальным развитием этот Лен не обременен. Он и не пытался никого из себя разыгрывать. Преступник, асоциальный, ограниченно развитый тип. С этим, думаю, вы оба согласны. Тут возникают три вопроса. Первый: почему земляне высадили на планету всего-навсего одного человека, а не гарнизон достаточной численности? Второй: почему они выбрали столь заурядную личность? И третий: зачем им понадобилось отправлять сюда преступника?
– По первому вопросу мне нечего сказать, а вот по остальным есть кое-какие соображения, – сказал Казниц.
– Давай, выкладывай.
– Они отправили сюда заурядную личность, поскольку в пустой голове этой личности нет никаких ценных и важных сведений. Ему бесполезно подстраивать интеллектуальные ловушки. Никакие «пилюли правды», никакой гипноз и даже пытки не дадут результатов. Земляне не знают, каким арсеналом средств мы располагаем, но одно они знают наверняка: никакая сила во Вселенной не сумеет извлечь из черепной коробки то, что туда не было вложено.
– Здесь я с тобой согласен, – сказал Лагаста.
– Рассуждаем дальше. Почему земляне предпочли послать сюда преступника, а не просто тупицу? У того, кто торчит здесь несколько лет и день за днем еще больше тупеет от такой жизни, обязательно должен быть какой-то сильный стимул, чтобы в нужный момент не забыть нажать кнопку. Лен правильно сказал: этой кнопкой он зарабатывает себе свободу. Сильнее стимула не придумаешь.
– Хорошо, – согласился Лагаста, без возражений принимая доводы Казница. – Теперь давайте поговорим о самой кнопке. Мы почти ничего о ней не знаем, кроме одного существенного момента: кнопку земляне установили не просто так. Они сделали это с какой-то целью. Чуждый нам разум тоже имеет свои цели. Ставить кнопку, просто зажигающую лампочку, было бы абсурдным. Значит, нажатие кнопки обязательно дает и другие результаты. Что ты думаешь об этом?
Казница опередил Хаварр:
– Подача сигнала тревоги – вот единственно возможный результат. Где и в какой форме принимают этот сигнал – уже не столь важно.
– Я тоже так думаю, – поддержал его Хаварр.
– И я тоже, – сказал Лагаста. – Но сигнал – не только оповещение о противнике. Каков его скрытый подтекст? Сигнал подтверждает, что в момент нашего появления на планете земной наблюдатель Лен был жив и находился в здравом уме. А если мы запихнем этого Лена в какую-нибудь дыру или просто лишим жизни, то выдадим себя с головой. Земляне будут знать, что их наблюдатель исчез вскоре после нашего появления на этой планете. И в случае необходимости они докажут факт незаконного захвата планеты.
Лагаста глотнул воздуха и раздраженно закончил:
– Весьма вероятно, что экспедиционный корпус землян уже мчится сюда. Все зависит от того, где находится их ближайшая база.
– Даже если они и появятся, чего нам опасаться? – вдруг спросил Казниц, – В чем мы перед ними провинились? Гостеприимно встретили их наблюдателя и ни единым словом не заикнулись о своих правах на планету.
– А я очень хочу заикнуться о своих правах на планету! – закричал Лагаста, – Только как теперь я это сделаю?
– Никак, – ответил Казниц. – Узнать о существовании кнопки и рисковать?
– Мы можем вляпаться в крупный космический скандал с непредсказуемыми последствиями. Если бы решение зависело от меня одного, я бы знал, как поступить, – сказал Хаварр.
– И как же?
– Незамедлительно убрался бы отсюда. Возможно, нам повезет, и мы найдем другую планету, где высадимся первыми. Потом мы будем только радоваться, что не задержались здесь и лишнего часа.
– Мне ненавистно думать, что придется уступить наше открытие другим, – заявил Лагаста.
– А мне ненавистно думать, что придется уступить другим два открытия подряд, – с непривычной твердостью ответил ему Хаварр.
– Ваша взяла, – взревел Лагаста. – Прикажи пилотам, чтобы заводили самолеты в ангар. Экипажу подготовиться к старту.
Хаварр ушел. Лагаста повернулся к Казницу и прошипел:
– Будь они прокляты!
– Кто? Экипаж?
– Не экипаж. Земляне.
Он несколько раз тяжело прошелся по кают-компании.
– Дерьможранцы! – процедил сквозь зубы Лагаста.
Описывая над каменной хижиной плавную кривую, корабль землян шел на посадку. Он не отличался внушительными размерами военного корабля, поскольку не был таковым. Спускающийся корабль представлял собой быстроходное курьерское судно с небольшим экипажем. Опустившись легко и бесшумно, корабль открыл шлюз и выставил трап.
Первыми вниз сбежали двое техников, которые сразу же поспешили в дом, чтобы проверить состояние атомного двигателя и электрических сетей. За ними вразвалку сошел сменщик, прибывший сюда на четыре года. Он прошаркал по траве и остановился, с любопытством озираясь вокруг. Обликом своим человек этот напоминал медведя. У него была тяжелая, отвисшая челюсть и небольшие впалые глаза. Крупные волосатые руки были щедро разукрашены татуировкой.
Экипаж проворно выносил из грузового отсека корабля ящики и картонки и перетаскивал их в дом. Самым внушительным грузом был запас сигарет: сорок тысяч штук в специальной герметичной упаковке. Вся эта пропасть сигарет предназначалась для нового сменщика – головореза, с трудом умеющего писать простые слова. Этот верзила, осужденный за убийство, был заядлым курильщиком.
Леонард Нэш быстро зашагал к трапу корабля. Поравнявшись со своим преемником, он язвительно улыбнулся, не произнеся ни слова. Экипаж управился с разгрузкой. Техники тоже закончили осмотр. Стоя в дверях шлюза, офицер давал верзиле последние наставления:
– Запомни, ты должен давить на кнопку до тех пор, пока не зажжется синий свет. Постарайся держаться подальше от местных баров и увеселительных заведений с девочками, а не то здоровье подорвешь. До встречи через четыре года!
Тяжелая дверь шлюза наглухо закрылась. Корабль резко оторвался от поверхности и взмыл в небо. Человек, оставленный наедине с целой планетой, быстро уменьшился до размеров карлика, потом точки и наконец совсем исчез из виду.
Штурман Рис сидел в переднем отсеке и рассеянно глядел на тьму, усыпанную звездами. Дверь открылась, и в отсек вошел второй пилот Маккечни, решивший составить ему компанию. Погрузившись в пневматическое кресло, Маккечни с наслаждением вытянул свои длинные ноги.
– Я немного потрепался с этим типом, которого мы взяли с собой. Не скажу, чтобы он был безумно счастлив. Эмоций у него – как у валуна. И мозгов не больше. Держу пари: он не знает, куда девать свою свободу. Не пройдет и года, как он опять угодит в объятия копов.
– Не жаловался на трудности одинокой жизни?
– Об этом вообще ни слова. Да, рассказал, что месяцев шесть или семь назад туда прилетали какие-то инопланетяне. Зазвали его на обед, щедро напоили и вообще излили на него лавину братской любви. А вскоре по непонятной причине свалили. Говорит, они очень спешили.
– Возможно, торопились куда-нибудь, предполагая натолкнуться на необитаемую планету.
– А может, это мы их подстегнули. Наверное, доперли-таки, что мы находим в семь раз больше необитаемых планет, чем они. Думаю, нашего парня навещали антареанцы. Они до сих пор действуют по старинке. Корабль находит планету, шлет радостное сообщение домой и сидит на этой планете, как клуша, пока не прибудет армейский контингент. Ожидание растягивается на пять, десять, а то и двадцать лет. И на все это время корабль выведен из активных поисков. Мы действуем по-иному. Скажем, обнаруживает наш корабль планету А. Высаживает там человечка, потом быстро летит к планете В, высаживает там другого человечка, а сам продолжает поиски новых планет. К тому времени, когда ему удается найти планеты С и D, на планету А уже прибывает гарнизон. Самая большая проблема – время, и решается она все тем же древним способом: не терять время понапрасну.
– Ты прав на сто пятьдесят процентов, – согласился Рис. – Однако рано или поздно они должны разгадать нашу стратегию. Удивительно, что они не кокнули этого парня и не объявили планету своим открытием.
– Они видели, как он нажимал кнопку, и потому не осмелились, – сказал Маккечни.
– Кнопку? Какую еще кнопку?
– В том домишке есть кнопка. Когда ее нажимаешь, под синим стеклянным колпаком загорается лампочка.
– Ну и что? Загорается, а дальше?
– А дальше ничего. Просто от нажатия кнопки вспыхивает синий свет.
Рис наморщил лоб, пытаясь уловить смысл в словах второго пилота.
– Слушай, я что-то тебя не понимаю, – наконец откровенно признался он.
– Не ты один. Незваные гости тоже не поняли, потому и поспешили убраться.
– Все равно не понимаю.
– Смотри, для освоения космического пространства любая раса должна обладать достаточно высоким уровнем интеллекта. Согласен?
– Да.
– В отличие от разного рода свихнутых и повернутых разумные существа предсказуемы. Не во всем, но в главном: они всегда действуют разумным образом. Никогда, ни при каких обстоятельствах они не сделают ничего заведомо бессмысленного. А значит, кнопка и синий свет должны обязательно иметь какую-то цель, причем разумную цель.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что мы обвели антареанцев вокруг пальца с помощью бутафорской штучки и они на нее всерьез клюнули?
– Нет, парень, одной штучкой тут не обойдешься. Знаешь, чем мы их обдурили? Мы подыграли их стереотипу мышления. Тому самому, что ты демонстрируешь мне сейчас.
– Я? – вспыхнул Рис.
– Только не сходи с ума и не относись к этому чересчур серьезно. Такой стереотип мышления вполне естествен. Ты – штурман, человек космической профессии, живущий в эпоху освоения космоса. Поэтому ты с большим уважением относишься к физике, астронавтике и прочим наукам космической эры. Ты так благоговеешь перед точными науками, что забыл о другой, не менее важной науке.
– Интересно, о какой же?
– О психологии. Она ведь тоже наука, – сказал Маккечни.
