Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 87 страниц)
Метаморф
Ему разрешили остановиться на мостике, чтобы он мог собственными глазами увидеть впечатляющую сцену. Он стоял посреди металлической дорожки, цепляясь левой рукой за перила, и смотрел в четырехсотфутовую пропасть. Затем он изучил громадные космические корабли у причалов, а потом его взгляд проследил за лесенками, ведущими к башенкам лифтов, за которыми высилась группа зданий. Контрольная вышка космопорта уходила за облака. Высота, на которой он находился, и огромные размеры всех окружающих сооружений превращали его самого в гнома – маленький человечек на фоне гигантских свершений его братьев по разуму.
Внимательно наблюдавшие за ним охранники заметили, что порт не произвел на него особого впечатления. Казалось, он не обращает внимания на чудовищные размеры, а пытается найти некий высший смысл, таящийся за огромными строениями. Его лицо сохраняло равнодушное выражение, когда он смотрел по сторонам, но взгляд был быстрым, умным и уверенным. Он усваивал новое со скоростью, выдававшей живой ум. И хотя его по-прежнему окружала завеса тайны, было ясно, что он совсем не прост.
Лейтенант Рока протиснулся между стоящими позади молчаливого наблюдателя двумя охранниками, встал у перил рядом с ним и объяснил:
– Это космопорт Мадистайн. На планете есть еще двадцать портов. На каждой из четырех тысяч других планет находится от двух до двадцати космопортов, причем многие из них значительно крупнее, чем этот. Империя – это самое значительное объединение миров, известное человечеству. Теперь ты видишь, против чего пытаешься бороться.
– Числа и размеры, – пожал плечами его собеседник и слабо улыбнулся. – И что с того?
– Ты скоро узнаешь! – обещал Рока и улыбнулся в ответ, сверкнув безупречно белыми зубами, – Система может вырасти до таких громадных размеров, что человек будет уже не в силах ее контролировать. И начиная с какого-то момента ее рост и развитие становятся необратимыми. Могучая сила, которую никто и ничто не может остановить. Это неумолимая сила. Или это судьба – ты сам можешь выбрать название.
– Огромные размеры, – пробормотал человек. – Как вы их любите, – Он оперся на перила и посмотрел в пропасть. – Весьма вероятно, что там прячется враг, которого вы еще не покорили.
– Приведи пример! – потребовал Рока.
– Вирус рака. – Глаза человека весело взглянули в глаза лейтенанта, – Ну, как? – Он вновь пожал плечами. – Увы нам, смертным!
– Двинулись дальше, – прорычал Рока, обращаясь к передним охранникам.
Процессия зашагала вперед: два охранника, затем пленник, Рока и еще два охранника. Подойдя к башне, шестерка уселась в лифт и спустилась на нижний уровень, где их дожидалась машина с реактивным двигателем. Это был длинный черный седан с серебряной кометой Империи, начертанной на крыльях. На двух передних сиденьях устроились двое в зеленой форме, третий стоял возле открытой двери.
– Лейтенант Рока с образчиком и соответствующими документами, – сказал Рока. Он указал на пленника и передал третьему человеку в зеленой форме кейс. Затем вынул из кармана распечатку и добавил: – Распишитесь здесь, пожалуйста.
Чиновник расписался, вернул бумагу и бросил кейс с документами на заднее сиденье машины.
– Ну, все в порядке, залезай, – сказал он пленнику.
Сохраняя полнейшее спокойствие, тот забрался в машину и сел на заднее сиденье. Рока заглянул внутрь и протянул руку.
– Ну что ж, сожалею, что мы расстаемся. Мы ведь только начали узнавать друг друга, не так ли? Но только постарайся понять правильно. Ты под арестом, но при этом являешься в некотором роде послом. Удачи!
– Благодарю, – Пленник пожал протянутую руку и подвинулся на сиденье, чтобы освободить место для чиновника.
Дверь захлопнулась, двигатель взревел, и машина помчалась вперед. Пленник слабо улыбнулся, увидев, как Рока машет вслед рукой.
– Симпатичный парень этот Рока, – заметил чиновник.
– Весьма.
– Образчик, – чиновник усмехнулся. – Они всегда употребляют это слово. И не имеет значения, человек подразумевается или другая форма жизни, обладающая интеллектом, привезенная с только что открытой планеты. Бюрократический жаргон… Так тебя и будут называть, нравится тебе это или нет. Впрочем, не следует беспокоиться. Почти все достойные образчики находили себе высокую должность, когда их планета становилась частью Империи.
– А я ни о чем не беспокоюсь, – заверил его образчик.
– В самом деле?
– Да.
Чиновник слегка смутился. Он взял кейс, покрутил в руках, прикинул вес, положил на колени. Сидевшие впереди хранили мрачное молчание, глядя сквозь ветровое стекло. Машина мчалась по широкому проспекту.
Они на высокой скорости проскочили перекресток, обогнали несколько разноцветных, с элегантными спортивными формами автомобилей и свернули налево. Перед ними возникли огромные металлические ворота в высокой каменной стене. Вновь прибывшему здание напомнило бы тюрьму – если бы он знал, что это такое.
Ворота распахнулись, открыв широкий проезд между двух ухоженных лужаек. Впереди виднелось еще одно здание: башня с часами, по бокам – низкие крылья. Перед зданием высилась вторая металлическая ограда, способная выдержать прямое попадание снаряда гаубицы. Черный седан развернулся, зашипел воздушными тормозами и замер возле здания.
– Ну, вот и приехали, – заявил чиновник, распахивая дверь.
Он вылез наружу, прихватив кейс с документами. За ним последовал пленник, который захлопнул за собой дверь. Седан тут же укатил прочь.
– Вот, взгляни. – Человек в зеленой форме указал на лужайки и далекую стену. – Стена, ворота, пространство, где тебя будут видеть патрульные. За стеной скрываются тысячи неприятностей, о которых тебе ничего не известно. Я рассказываю, поскольку это место будет твоим домом до тех пор, пока не решатся все проблемы. Рекомендую запастись терпением, как это делали многие до тебя. Какой смысл пытаться сбежать, если негде спрятаться.
– Благодарю, – кивнул образчик. – Я не убегу до тех пор, пока у меня не появятся веские причины. Или пока не узнаю, где можно спрятаться.
Чиновник пристально на него посмотрел. Вполне обычный человек, решил он. Рост ниже среднего, стройный, смуглый, немного за тридцать, довольно симпатичный. Но есть в нем что-то от самоуверенной юности. Вероятно, при более близком знакомстве окажется хвастливым и склонным к обману. Чиновник вздохнул. Как жаль, что не захватили кого-нибудь повзрослее.
Он фыркнул, ни к кому не обращаясь.
Они направились к двери. Та распахнулась по собственной воле, и оба вошли в большой зал, где их встретил еще один чиновник в зеленой форме.
– Образчик нового мира, – заявил первый чиновник, – для немедленного изучения.
Второй чиновник с любопытством посмотрел на вновь прибывшего и презрительно хмыкнул:
– Ладно, ты знаешь, куда его отвести.
Они пришли в большую лабораторию, которая находилась в конце длинного коридора. Здесь чиновник передал кейс с документами человеку в белом и удалился, не сказав ни единого слова. В помещении находились семь мужчин и одна женщина, все в белом.
Они задумчиво разглядывали образчик, а потом женщина спросила:
– Ты выучил наш язык?
– Да.
– Очень хорошо. Можешь раздеться. Сними всю одежду.
– И не подумаю! – спокойно заявил пленник.
Выражение лица женщины не изменилось. Она наклонилась над письменным столом, где лежали документы. В соответствующем параграфе было написано: «Сексуальные обычаи в пределах традиционных отклонений от нормы». Она повернулась и вышла из лаборатории.
Как только дверь за ней закрылась, одежда была снята. Семеро мужчин занялись пленником, заполняя соответствующие бланки. Они делали свое дело тщательно и методично, похоже, процедура стала для них рутинной. Рост: четыре и две десятых линейных единицы. Вес: семьдесят семь миградов. Волосы: тип С. Зубы мудрости отсутствуют. Пальцы имеют два сустава. Все сведения воспринимались с полнейшим хладнокровием и записывались в официальные документы. Эти люди давно привыкли иметь дело с отклонениями от норм, принятых в Империи.
Они сделали рентгеновские снимки его черепа, горла, груди и брюшной полости, спереди, сзади и с боков, а потом старательно записали все подробности строения его тела. Оболочка надгортанника. Оптический астигматизм: левый глаз 0,7, правый – 0,4. Обложенные гланды в горле из-за проблем с увеличенными миндалинами. Округлые мочки ушей.
– Удовлетворены? – спросил он, когда закончился осмотр.
– Можешь одеться.
Старший из семи лаборантов задумчиво изучал почти заполненную форму. Он отметил, как аккуратно и последовательно предмет изучения надел свои вещи, одну за другой. Затем научный работник подозвал трех ассистентов и тихо посовещался с ними.
Наконец он написал в нижней части бланка: «Нет оснований считать, что мы имеем дело с исключительно умным индивидуумом, но он определенно отличается от нормы. Возможно, опасен. Следует держать под наблюдением». Раскрыв кейс, он вложил в него заполненную форму, защелкнул крышкой и передал ассистенту.
– Он готов ко второй стадии.
Следующая стадия проводилась в соседней помещении, таких же размеров, но оно казалось более просторным, поскольку было почти пустым. Меблировка состояла из огромного ковра с таким плотным ворсом, что по нему было трудно идти, а также из большого письменного стола из блестящего пластика и двух надувных кресел. Полупрозрачные стены и потолок испускали холодное сияние.
В кресле за столом отдыхал загорелый угрюмый тип с худощавым лицом и крючковатым носом. Он был щегольски одет. Указательный палец левой руки украшало кольцо с крупным драгоценным камнем. Черные глаза задумчиво смотрели, как пленник прошел по ковру и уселся во второе кресло. Угрюмый принял кейс с документами, открыл его и погрузился в изучение документов. Наконец сказал:
– Значит, потребовалось восемь месяцев, чтобы доставить тебя сюда, и это – на субпространственных скоростях. Как же сильно мы выросли! Жизнь человеческая станет слишком коротка, если и дальше развитие Империи пойдет такими темпами. По пути тебя научили нашему языку. Были с этим трудности?
– Нет, – ответил пленник.
– Вероятно, у тебя врожденные способности к языкам?
– Понятия не имею.
Загорелый человек наклонился вперед, и его глаза заблестели. От него исходил слабый запах сафьяна. Он говорил легко и гладко.
– Из ответа следует, что у тебя на родине был только один язык.
– В самом деле? – Пленник удивленно посмотрел на человека, который его допрашивал.
Тот вновь откинулся на спинку кресла, немного подумал, а потом продолжал:
– Нетрудно заметить, что ты не склонен к сотрудничеству. Не понимаю почему. С тобой обращались корректно – во всяком случае, должны были так обращаться. Есть жалобы?
– Нет, – ответил пленник.
– Но почему? – Загорелый человек даже не пытался скрыть удивления. – Сейчас подходящий момент для возмущенной тирады о похищении. Однако у тебя нет жалоб?
– А что толку жаловаться?
– Никакого толку, – кивнул загорелый.
– Вот и ответ, – Пленник поудобнее устроился в кресле.
Его улыбка получилась мрачной.
Некоторое время загорелый человек изучал свой перстень, поворачивая так, чтобы свет отражался от граней камня. Потом он написал на бланке одно слово: «Фаталист». После чего пробормотал:
– Ну, попробуем узнать, как далеко это может зайти. – Он вновь взялся за бумаги. – Ты – Гарольд Гарольд-Майра.
– Верно.
– А я – Хелман. Запомни эту фамилию, она может тебе понадобиться в дальнейшем. Ну, а теперь скажи, Гарольд-Майра – это твоя фамилия?
– Это соединение имен моих отца и матери.
– Хм-м-м! Полагаю, это обычная практика в вашем мире?
– Да.
– А что будет, если ты женишься на девушке по имени Бетти?
– Мое имя останется Гарольд-Майра, – сообщил пленник. – А ее имя по-прежнему будет сочетанием имен ее родителей. Но наших детей будут звать Гарольд-Бетти.
– Понятно. В документах написано, что тебя сняли со спутника после того, как два наших корабля сели на твоей планете и не смогли взлететь.
– Да, меня сняли со спутника, но мне ничего не известно о ваших кораблях.
– А ты знаешь, почему они не смогли взлететь?
– Откуда? Меня ведь там не было!
Хелман нахмурился, пожевал нижнюю губу и жестким голосом заявил:
– Здесь я задаю вопросы.
– Ну что ж, я слушаю, – ответил Гарольд-Майра.
– Но ты подумал: «Много пользы тебе принесут твои вопросы», – проницательно заметил Хелман, нахмурился и написал в документе еще одно слово: «Упрям». – Мне кажется, – продолжал он, – что мы оба ведем себя как малые дети. Противостояние не принесет нам никакой пользы. Почему бы не изменить отношение друг к другу? Давай будем откровенны. – Он улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов, – Я выложу на стол свои карты, а ты – свои.
– Давай сначала посмотрим твои.
Улыбка Хелмана моментально исчезла. На бумаге появилось новое слово – «недоверчив». Потом он заговорил, тщательно подбирая слова:
– Я полагаю, ты многое узнал об Империи во время своего долгого полета. Тебе известно, что она представляет собой могучее объединение различных форм разумной жизни. Так уж получилось, что в большинстве своем эти культуры напоминают твою и нашу, все происходят из той солнечной системы, где находится твой мир. Тебе рассказали – во всяком случае, должны были рассказать, – что Империя берет свое начало оттуда, что за многие-многие столетия она распространилась на четыре тысячи миров и продолжает расширять свои владения.
– Да, я это слышал, – признал Гарольд-Майра.
– Отлично! Значит, ты должен понимать, что стал жертвой нашего роста. Но, с другой стороны, тебе ужасно повезло.
– Пока мне не очень понятно, в чем состоит везение.
– Ты поймешь, обязательно поймешь, – обещал Хелман. – В свое время. – На его лице вновь появилась заученная улыбка, и он даже попытался говорить весело: – Могу тебя заверить, что наша организация настолько древняя и обширная, что мы не лишены толики мудрости. Наука дает нам невероятное могущество, мы способны полностью уничтожить целый мир, однако мы всегда осмотрительны. Опыт покорения множества планет говорит о том, что мы уязвимы. Более того, несмотря на свою силу, мы способны совершить ошибку, которая может стать роковой. Поэтому мы движемся вперед исключительно осторожно.
– Похоже, кто-то вас сильно напугал, – заметил Гарольд Гарольд-Майра.
После некоторых колебаний Хелман сказал:
– Ты прав. Я расскажу, как это было. Много десятилетий назад наш корабль совершил посадку на другую планету. И не сумел взлететь. Наши корабли-разведчики всегда летают тройками, так что на помощь первому отправился второй. Он также остался на поверхности планеты. Но третий корабль, находившийся на орбите, получил отчаянное сообщение о том, что на планете есть высокоразвитая разумная жизнь, какие-то неуловимые паразиты.
– И они завладели телами, которые вы им предоставили, – предположил Гарольд.
– Тебе известно об этой форме жизни? – осведомился Хелман, пальцы которого скользнули к невидимой точке на поверхности стола.
– Первый раз слышу, – ответил Гарольд. – Захват тел представляется мне самым простым объяснением.
– Наверное, – неохотно согласился Хелман и продолжал, не спуская пристального взгляда с Гарольда. – Паразитам не удалось овладеть телами всех людей. Несколько человек поняли, что им грозит, и заперлись на корабле, спасаясь от паразитов и от своих зараженных товарищей. Однако их было слишком мало, чтобы управлять кораблем, поэтому они отправили предупреждение на орбиту. Третий корабль сразу понял серьезность угрозы: если немедленно не принять самых решительных мер, то получится, что мы вручили ключи от космоса неизвестной силе. Оба корабля были уничтожены одной атомной бомбой. Позднее прибыл специальный корабль, чтобы свершить суровое, но необходимое действие. На планету сбросили разрушитель. Она превратилась в пылающее газообразное облако. Мы находились на волосок от гибели. Империя, несмотря на все свое богатство, науку и военную мощь, не может существовать, если нам неизвестна истинная природа наших соседей.
– Неприятная ситуация, – признал Гарольд Гарольд-Майра, – Теперь я понял, какова моя роль, – я образец чужой жизни.
– Совершенно верно. – Хелман вновь повеселел. – Мы хотим лишь одного: выяснить, безопасен ли твой мир.
– Безопасен для чего?
– Для прямых контактов.
– А зачем нужны прямые контакты? – не унимался Гарольд.
– Как зачем! Мне казалось, что человек твоего интеллекта понимает обоюдные преимущества контакта различных культур.
– Я вижу преимущества. Но я предвижу и негативные последствия.
– О чем ты говоришь? – Доброжелательность Хелмана постепенно улетучивалась.
– О включении в состав вашей Империи.
– Фу ты! – нетерпеливо воскликнул Хелман. – Во-первых, твой мир присоединится к нам только по собственной воле. Во-вторых, что плохого в том, чтобы стать частью Империи? И в-третьих, откуда тебе знать, что твое мнение совпадает с мнением соплеменников? Они могут думать иначе. Быть может, они с радостью вступят в нашу Империю.
– Однако два ваших корабля застряли на моей планете.
– Ага, значит, ты признаешь, что их удерживают насильственно?
– Я ничего не признаю. С тем же успехом можно предположить, что команды ваших кораблей поздравляют друг друга с тем, что им удалось сбежать из Империи, – а мой народ намерен вышвырнуть их вон.
Лицо Хелмана потемнело. Длинные изящные пальцы сжимались и разжимались, пока его дисциплинированный ум мучительно искал достойный ответ.
– Граждане Империи не бегут из нее, – наконец сказал он. – Ну а тем, кто пытается, далеко не убежать.
– Отрицание и согласие, – с интересом прокомментировал Гарольд. – И все практически одновременно. Но так не бывает. Либо убегают, либо нет.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. – Хелман говорил медленно и ровно, решив, что не позволит этому образчику спровоцировать себя. – Желание сбежать настолько же маловероятно, насколько неосуществимо.
– И первое следует из второго?
– Вовсе нет! – резко возразил Хелман.
– Ты сам, каждым словом, выносишь приговор своей обветшалой Империи, – заявил Гарольд. – Это же очевидно.
– Что ты знаешь про нашу Империю? – осведомился Хелман и скептически приподнял брови. – На каком основании судишь о ней?
– На основании истории, – ответил Гарольд. – Ваш народ настолько похож на нас, что вы и вести себя должны аналогичным образом. И если тебе не под силу понять смысл моих слов, то тут я ничего не могу поделать. Наш мир очень стар, невероятно стар, и мы многому научились у нашей истории, долгой и мрачной. У нас были десятки империй, хотя они и не разрастались до размеров вашей. И все они закончили свои дни одинаково – в выгребной яме. Все исчезли по одним и тем же фундаментальным причинам. Империи приходят и уходят, но маленький человек – вечен.
– Благодарю, – буркнул Хелман.
Он написал в документе: «Анархист», а потом, после некоторых колебаний, добавил: «Не вполне нормален».
Гарольд Гарольд-Майра улыбнулся чуть печально. Он не видел, что пишет Хелман, но точно знал, какие слова появляются на бумаге – как если бы писал их сам. Людям его планеты не требовалось смотреть на вещи, чтобы их увидеть.
Отодвинув документы в сторону, Хелман сказал:
– Всякий раз, когда наш корабль совершает посадку на чужой планете, мы идем на огромный риск, ведь о возможности межпланетных путешествий становится известно чуждым народам, чьи способности и устремления нам неизвестны. Однако мы вынуждены рисковать. Ты понимаешь? – Гарольд коротко кивнул, и тогда Хелман продолжал: – В настоящий момент твой мир задержал два наших лучших корабля. Твой народ, насколько нам известно, способен разобраться в том, как они устроены, создать по их образу и подобию множество кораблей и даже улучшить их конструкцию. И если твой народ выйдет в космос, он может начать распространение идей, которые не совпадают с нашими. Теоретически есть выбор между миром и войной. На самом деле выбор у твоего народа будет предельно простым: сотрудничество или гибель. Мне совсем не хотелось говорить об этом, но твое агрессивное поведение вынудило меня.
– Это всего лишь нежелание общаться, агрессии тут нет и в помине, – возразил Гарольд Гарольд-Майра.
– Кто не с нами, тот против нас, – заявил Хелман. – Мы не деспоты, просто реалистично смотрим на вещи. В зависимости от того, какого рода информацию получим от тебя, мы принимаем решение относительно твоего мира. Ты должен понимать, что представляешь здесь свой народ. Мы готовы считать, что ты, до определенной степени, разделяешь взгляды своего народа, анализ твоего поведения позволит нам сделать выводы…
– Нас либо канонизируют, либо распылят, – перебил его Гарольд.
– Ну, если хочешь, можно выразиться и так. – К Хелману вернулось самообладание человека, полностью контролирующего ситуацию. – Ты сам должен решить судьбу своей планеты. Огромная ответственность возлагается на плечи одного человека, но у тебя нет выбора. И помни, у нас есть другие способы извлечения нужной информации. А теперь я спрашиваю в последний раз: готов ли ты дать ответы на мои вопросы?
– Мой ответ – нет, – спокойно сказал Гарольд.
– Ну, вот и отлично. – Хелман отнесся к его словам с полнейшим равнодушием и нажал на одну из невидимых точек на своем столе, – Ты вынудил меня перейти от дружеской беседы к насильственным мерам. Сожалею, но ты сам это выбрал. – В комнату вошли двое служителей, и он сказал им: – Переходим к третьей стадии.
Служители отвели Гарольда в третье помещение, значительно меньших размеров. Ему предоставили достаточно времени, чтобы осмотреться, прежде чем трое находившихся в комнате людей снизошли до того, чтобы обратить на него внимание. Все были одеты в белое, но они выглядели более внимательными и сосредоточенными, чем персонал лаборатории, куда Гарольд попал в самом начале. Двое были молодыми, высокими и мускулистыми. Третий – в возрасте, поплотнее, с аккуратно подстриженной бородкой.
Они деловито включили устройство, полностью занимавшее одну из стен. Множество пластиковых панелей, циферблатов, кнопок, рубильников, розеток и проводов. От устройства исходило ровное гудение. Перед ним стояло кресло.
Убедившись, что все готово к работе, бородатый сказал Гарольду:
– Садись.
Он жестом подозвал ассистентов, которые тут же шагнули вперед, чтобы заняться образчиком, если он окажет сопротивление.
Гарольд улыбнулся, махнул рукой и уселся в кресло. Все трое принялись за работу. Не прошло и нескольких минут, как Гарольд был опутан множеством проводов с металлическими плоскими наконечниками, подсоединенными к щиколоткам, икрам, бедрам, груди, шее и голове. Провода соединяли наконечники на теле Гарольда с устройством на стене, а один шел от его головы к тонкому разноцветному кабелю.
Ученые настроили свою машину, после чего бородатый нацепил на нос очки, вытащил документы из кейса и близоруко посмотрел на них. И обратился к образчику, сидящему в кресле.
– Я намерен задать тебе серию вопросов. Они будут сформулированы так, что для ответа достаточно сказать «да» или «нет». Ты можешь отвечать или хранить молчание – мне безразлично.
Он посмотрел на Гарольда, и глаза, искаженные сильными линзами очков, были холодными и пустыми. Нажал на кнопку; заработала камера, которая должна была фиксировать показания различных приборов.
Затем бородач полностью сосредоточился на сидевшем в кресле человеке.
– Тебя нашли на спутнике: да или нет? – спросил он.
Гарольд задумчиво улыбнулся, но ничего не ответил.
– Из чего следует, что ваш народ способен совершать космические полеты?
Никакого ответа.
– Более того, вы способны перемещаться и дальше спутника. Можете даже долететь до соседних планет. Да или нет?
Никакого ответа.
– Вы уже изучили соседние планеты?
Молчание.
– Вы способны на большее. Вам удалось исследовать другие звезды. Да или нет?
Гарольд вновь таинственно улыбнулся.
– Ваш мир состоит только из вашей планеты?
Молчание.
– Он принадлежит к сообществу разных планет?
Молчание.
– Это аванпост другой империи?
Молчание.
– Эта империя меньше, чем наша?
Никакого ответа.
– Больше нашей?
– Меня убеждали, что ваша Империя самая великая из всех, – с иронией заметил Гарольд.
– Молчать! – Один из ассистентов раздраженно ткнул Гарольда в плечо.
– А что будет, если я не стану молчать?
– Я оборву тебе уши!
Бородач, который молчал во время этого обмена репликами, невозмутимо продолжал:
– Твой вид является высшей формой жизни на планете? На ней нет других форм разумной жизни? Тебе было что-нибудь известно о других формах разумной жизни до появления эмиссаров Империи?
Бородач никак не реагировал на молчание Гарольда. Он изредка заглядывал в бумаги, которые держал в руке, но большую часть времени изучал образчик холодным совиным взором. Вопрос следовал за вопросом. Сто вопросов. Двести… Потом Гарольд перестал считать. Некоторые являлись измененными версиями уже заданных, другие – очевидными ловушками. Все укладывается во вполне логичную схему. И на все вопросы Гарольд отвечал упрямым молчанием.
Наконец они закончили, бородач отложил бумаги и ворчливо заметил:
– Потребуется вся ночь, чтобы расшифровать полученную информацию, – Он с укором посмотрел на Гарольда, – Зря ты не стал отвечать сразу. Мы бы сэкономили много времени, а ты бы получил кредит доверия.
– Неужели? – удивился Гарольд.
– Уведите его! – бросил бородач.
Один из молодых ассистентов вопросительно посмотрел на старшего, который сразу же все понял и ответил:
– Нет, не здесь. И не сейчас. Возможно, этого не потребуется. Сначала посмотрим, что у нас получилось. – Он снял очки и поскреб подбородок. – Отведите его в квартиру и накормите. – Он визгливо рассмеялся. – Пусть приговоренный сытно поест.
Квартира оказалась небольшой, но удобной. Три комнаты: ванная, спальня и гостиная. Полка с книгами, электрический обогреватель и телевизор с большим экраном.
Гарольд устроился в удобном мягком кресле. Почти сразу же дородный служитель с коротко подстриженными волосами вкатил столик с роскошным угощением. Несмотря на то что Гарольд испытывал голод, он не обратил на еду внимания. Он не сводил глаз со служителя, который методично раскладывал на столе мясо, хлеб, фрукты, пирожные и кофе. У него были маленькие, близко сидящие глаза и низкий лоб.
Когда служитель закончил накрывать на стол, Гарольд небрежно спросил:
– А что это за типы, похожие на ящериц, в черной форме с серебряными галунами?
– Дрейны. – Служитель повернулся и тупо посмотрел на пленника. – Мы называем их дрейнами.
– Да, но кто они такие?
– Ну, наверное, другая форма жизни. С какой-то планеты – может быть, она называется Дрейн. Я не знаю. Раньше знал, но теперь забыл.
– Тебе они не нравятся? – поинтересовался Гарольд.
– А кому они нравятся? – Служитель нахмурился, непривычная мысль заставила его напрячься, глазки сощурились. – Я предпочитаю думать сам, понятно? Кто захочет, чтобы ящерицы прочитали его мысли, а потом рассказали всем то, что он хотел бы сохранить при себе? Человеку необходимо уединение, хотя бы иногда.
– Значит, они телепаты! – Гарольд нахмурился. – Хм-м-м!
Служитель положил освободившийся поднос на тележку и направился к двери. Гарольд торопливо спросил у него:
– А здесь есть эти ящерицы?
– Нет, сейчас уже слишком поздно. К счастью, их довольно мало на планете! Всего горстка. Они работают на правительство, но что именно они делают, я не знаю. Две служат здесь, но сейчас они отправились по домам. Тем лучше, вот что я тебе скажу! – Служитель нахмурился, показывая, как ненавидит таинственных дрейнов. – Ты можешь думать все, что пожелаешь, когда их нет поблизости. – Он вытолкнул тележку наружу, вышел в коридор и захлопнул за собой дверь.
Замок зловеще щелкнул.
Гарольд решил поесть, дожидаясь, когда за ним придут. Бородач и два ассистента дали ему понять, что до утра с ним ничего не будут делать, но разговор со служителем заставил усомниться в этом. Поэтому он ел медленно, надеясь, что ему дадут спокойно закончить трапезу. А за это время он попробует разработать план.
Квартира ему совсем не понравилась. Он уже успел ее осмотреть, отметив, что стены и двери сделаны из тяжелого металла. В окнах – прочнейшие рамы с армированными стеклами, снаружи – решетки. Не квартира – настоящий склеп.
Он заметил линзы камер в верхней части стены, у самого потолка. Менее наблюдательный человек не сумел бы их разглядеть. Еще одно устройство Гарольд отыскал в стрелке настенных часов. Оно походило на драгоценный камень. Он знал, что это камера, и подозревал, что в квартире находится еще несколько таких же. Если здесь есть камеры, значит, должны быть и крошечные микрофоны, которые удастся обнаружить с большим трудом. О да, враги уже знают о его беседе со служителем – и очень скоро появятся.
Он не ошибся. Замок щелкнул как раз в тот момент, когда он закончил есть. В гостиную вошел Хелман в сопровождении верзилы в форме. Последний закрыл дверь, прислонился к ней спиной и обвел комнату скучающим взглядом. Хелман подошел к креслу и уселся, скрестив ноги, после чего бросил внимательный взгляд на пленника. Гарольд заметил, что у него на лбу пульсирует вена. Смотрелось это неприятно.
– Я отправил телевокс Роке. Он клянется, что ни разу не упоминал дрейнов в твоем присутствии. Он совершенно уверен, что никогда о них не рассказывал и не слышал, чтобы кто-то говорил о них в твоем присутствии на корабле. Охранники, которые привели тебя сюда, также о них не упоминали. Ты не мог видеть их в здании. Как ты о них узнал?
– Загадка, не правда ли? – радостно прокомментировал Гарольд.
– У тебя была только одна возможность узнать о дрейнах, – продолжал Хелман. – Когда третья стадия подошла к концу, ассистент размышлял о том, не следует ли передать тебя на четвертую стадию, но тогда от этой мысли отказались. Четвертая стадия проводится дрейнами.
– В самом деле? – вежливо удивился Гарольд.
– О дрейнах ни разу никто не говорил, – настаивал Хелман, не спуская глаз со своего собеседника, – но о них думали. И ты прочитал мысли. Ты телепат!
– А тебя удивляют элементарные веши?
– Это было вовсе не элементарно, поскольку мы не могли предвидеть такого поворота событий, – резко ответил Хелман. – Среди четырех тысяч миров лишь одиннадцать жизненных форм обладают телепатическими способностями, и ни одна из них не имеет ничего общего с человеком. Ты первый гуманоид-телепат.
– Тем не менее, – не сдавался Гарольд, – это было очевидным. Мой отказ сотрудничать – или мое упрямство, как утверждаете вы, – имеет серьезные причины. Я улавливаю все ваши мысли, связанные с вопросами, которые вы задаете. И мне они не понравились. Мне они и сейчас не нравятся,
– Тогда те мысли, которые пришли мне в голову в данный момент, тебе совсемне понравятся, – злобно бросил Хелман.
