Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 87 страниц)
Хотя Бегун ясно дал понять, что осуждает напрасную трату сил, Фандер сделал второго человечка. Это не заняло много времени. Теперь он действовал гораздо увереннее. К середине дня он вручил куклу второй девочке. Она приняла игрушку со смущением и благодарностью. И с такой силой прижала к груди, словно кукла значила для нее больше, чем весь остальной мир. Она даже не обратила внимания на то, что Фандер находится совсем рядом, и, когда он протянул к ней щупальце, рассеянно его взяла.
– Я люблю тебя, – просто сказал он.
Ее разум еще не умел вести телепатические разговоры, но огромные глаза потеплели.
Фандер сидел на санях – они приземлились в миле к востоку от убежища. Он смотрел вслед трем детям, которые, держась за руки, шагали к длинному строению. Бегун был явным лидером, он шел первым, всячески показывая, что знает, как надо действовать. Тем не менее девочки часто останавливались, чтобы помахать рукой странному существу с удивительными глазами, которое осталось ждать у них за спиной. И Фандер махал в ответ, всякий раз используя знаковое щупальце, поскольку ему даже в голову не приходило, что можно помахать и другим.
Вскоре дети скрылись за холмиком. Он, не покидая саней, смотрел по сторонам фасетчатыми глазами, изредка поглядывая на небо, готовое разразиться дождем. До самого горизонта земля сохраняла серо-зеленый цвет. Фандера окружали тусклые, скучные цвета, и нигде ни пятнышка белого, золотого или алого, как на лугах Марса. Повсюду бесконечные, безжизненные поля – и сияющая синева неба.
Вскоре появилось существо на четырех ногах, с длинной узкой мордой и завыло. Жуткий звук эхом прокатился по открытой местности. И тут же примчались сородичи – два, десять, двадцать. Их наглость росла пропорционально числу. Вскоре собралась огромная стая, и они начали подбираться к Фандеру, подбадривая друг друга рычанием и демонстрируя острые клыки. Затем последовала неожиданная и незаметная групповая команда, и вся стая со злобным лаем бросилась вперед. В красных глазах виднелась безумная жажда крови.
И хотя вид существ, алчущих мяса – пусть даже необычного синего мяса, – вызвал отвращение, Фандер не испугался. Он передвинул рычаг на одно деление, решетки переместились, и сани поднялись на двадцать футов. Добыча ускользнула с такой легкостью, что стая диких собак совершенно рассвирепела. Они прыгали вверх, стремясь добраться до врага, падали одна на другую и вновь повторяли свои бессмысленные попытки. При этом они оглушительно лаяли. От них исходил едкий запах сухих волос и животного пота.
Сидя в презрительной позе, Фандер не мешал собакам бесноваться внизу. Они бегали по кругу, негодующе лаяли и злобно кусали друг друга. Так продолжалось до тех пор, пока со стороны прогалины не донеслись выстрелы. Восемь собак упали замертво. Две поползли на брюхе, десяток завизжали и бросились наутек на трех ногах. Остальные помчались вдогонку за своими ранеными сородичами, чтобы прикончить их. Фандер опустил сани.
На холме вместе с Седой Башкой стоял Бегун. Старик опустил оружие, задумчиво потер подбородок и неторопливо зашагал к саням.
Остановившись в пяти ярдах от марсианина, старый землянин вновь почесал в бороде и сказал:
– Ужасно выглядит твой знакомец. Ни дать ни взять из кошмарного сна явился.
– С ним бесполезно разговаривать, – сообщил мальчик. – Нужно взять его конечность, я ведь рассказывал тебе.
– Знаю, знаю. – Седая Башка нетерпеливо отмахнулся от Бегуна. – Всему свое время. Я прикоснусь к нему, когда буду готов. – Он стоял, не сводя с Фандера светло-серых проницательных глаз. Потом что-то пробормотал себе под нос. Наконец он сказал: – Ладно, пора. – И протянул руку.
Фандер вложил в ладонь старика кончик щупальца.
– Он холодный, – заметил Седая Башка, сжав щупальце. – Холоднее, чем змея.
– Он не змея, – сердито возразил Бегун.
– Успокойся, я этого не говорил.
– И он не похож на змею, – настаивал на своем Бегун, который никогда не держал в руках змею и не испытывал желания попробовать.
Фандер направил старику такую мысль:
– Я пришел с четвертой планеты. Ты понимаешь, что это означает.
– Я не невежда, – вслух ответил Седая Башка.
– Нет необходимости отвечать вслух. Я воспринимаю твои мысли так же, как вы воспринимаете мои. Твой ответ звучит гораздо четче, чем у мальчика, и я хорошо тебя понимаю.
Старик в ответ только фыркнул.
– Я хотел встретиться и поговорить со взрослым, поскольку дети не могли мне многого рассказать. У меня есть вопросы: Ты ответишь на них?
– Посмотрим, – сказал Седая Башка с хитрой усмешкой.
– Хорошо. Ты можешь отвечать только на те вопросы, на которые пожелаешь. Я хочу только одного: помочь жителям Земли.
– Почему? – спросил Седая Башка, пытаясь понять, в чем выгода марсианина.
– Нам нужны умные друзья.
– Зачем?
– Нас мало на корабле, и нам не хватает ресурсов. Посетив ваш мир и туманную планету, мы их практически исчерпаем. Но с вашей помощью мы сможем добраться до более далеких планет. Я полагаю, что если мы поможем вам сейчас, вы окажете нам помощь завтра.
Седая Башка погрузился в раздумья, позабыв, что его мысли открыты для марсианина. Подозрительность лежала в основе всех его размышлений; подозрительность, основанная на жизненном опыте и недавней истории человечества. Но он не мог не ощутить искренности марсианина – ведь их разумы общались напрямую.
– Что ж, звучит неплохо, – сказал старик. – Продолжай.
– Что привело к такому запустению? – спросил Фандер, поведя щупальцем вокруг.
– Война, – угрюмо ответил Седая Башка. – Наша последняя война. Вся планета сошла с ума.
– Но как такое могло произойти?
– Хороший вопрос. – Седая Башка надолго задумался. – Наверное, тут разные причины. Накопилось слишком много противоречий.
– И в чем они состояли?
– Люди были разными. Отличались друг от друга цветом кожи и своими убеждениями – и не могли договориться. Некоторые народы увеличивались намного быстрее, чем другие, им требовалось все больше места и пиши. А лишнего места и еды не осталось. Поэтому развиваться можно было только за счет соседей. Мой старик успел многое рассказать перед смертью, он постоянно повторял, что если бы у людей хватило ума контролировать свою численность, то…
– Твой старик? – перебил его Фандер. – Ты имеешь в виду своего родителя, отца? Разве все это произошло не при твоей жизни?
– Нет. Я ничего этого не видел. Лишь отец отца моего отца был свидетелем тех событий.
– Давайте вернемся в пещеру, – вмешался Бегун, которому надоел этот безмолвный разговор. – Я хочу показать нашу арфу.
Взрослые не обратили на мальчика внимания, и Фандер продолжал:
– Как ты думаешь, много людей уцелело?
– Трудно сказать. – Седая Башка заметно помрачнел. – Никто не знает, сколько осталось на другом полушарии. Быть может, они продолжают убивать друг друга или умирают от голода и болезни.
– О какой болезни ты говоришь?
– Я не помню, как она называется. – Седая Башка смущенно почесал в затылке. – Мой старик говорил несколько раз, но я давно забыл. Да и что толку, если бы я помнил ее название? Болезнь – оружие войны, ее создали, чтобы поражать врага, и она до сих пор с нами.
– А какие у нее симптомы?
– Сильно повышается температура, начинает кружиться голова. Потом под мышками появляется черная опухоль. И через сорок восемь часов наступает смерть. Обычно первыми заболевают старики. Потом заражаются дети – если их сразу же не удалить от больного.
– Я не знаю такой болезни, – сказал Фандер, да и откуда он мог знать выведенную лабораторным способом новую бубонную чуму. – И вообще я не медик. – Он посмотрел на Седую Башку. – Но тебе удалось избежать болезни.
– Мне просто повезло, – ответил Седая Башка. – Или я просто не способен заболеть. Ходит легенда о людях, обладавших иммунитетом к болезни – будь я проклят, если знаю, откуда он брался. Быть может, я один из них – впрочем, я не слишком на это рассчитываю.
– Поэтому ты стараешься поменьше контактировать с детьми?
– Именно. – Седая Башка посмотрел на Бегуна. – Мне не следовало приходить с мальчишкой. У него и так не слишком много шансов выжить.
– Ты очень заботлив, – мягко заметил Фандер. – В особенности если учесть, что тебе, должно быть, одиноко.
Седая Башка ощетинился, и поток его мыслей стал агрессивным.
– Мне не нужна компания. Я всегда мог о себе позаботиться – с тех самых пор, как мой старик ушел умирать. Я в состоянии передвигаться сам, как и все вокруг.
– Я тебе верю, – сказал Фандер. – Извини. Я здесь чужой и сужу по себе. Мне иногда бывает одиноко.
– Как же так? – удивился Седая Башка. – Ты хочешь сказать, что тебя здесь бросили одного?
– Совершенно верно.
– Вот дьявол! – воскликнул Седая Башка.
Дьявол!Опять это слово! Но сейчас оно имело совсем не то значение, что в давешнем разговоре с Бегуном. Старик не понял, что Фандер остался на Земле по своей воле, и посочувствовал марсианину.
Фандер тут же этим воспользовался.
– Ты видишь, в каком трудном положении я оказался. Не могу же я общаться с дикими животными. Мне нужны разумные существа, которые полюбили бы мою музыку и забыли о моей внешности…
– Не уверен, что мы настолько умны, – прервал его Седая Башка, и его взгляд скользнул по мрачному пейзажу. – Во всяком случае, когда я смотрю на это кладбище и вспоминаю рассказы о том, как все здесь выглядело раньше, во времена прадедушки, я начинаю сомневаться в наших умственных способностях.
– Первый цветок вырастает из праха погибших, – сказал Фандер.
– А что такое цветок?
Последняя мысль старика потрясла Фандера. И он показал изображение алой лилии, но Седая Башка не смог ничего понять – он не знал, что это: рыба, животное или овощ.
– Цветы растут на похожих стеблях. – Фандер сорвал несколько зеленых травинок, – и бывают всех окрасок, а еще они чудесно пахнут, – И он показал огромное поле прекрасных алых лилий.
– Какое великолепие! – воскликнул Седая Башка. – У нас нет ничего похожего.
– Здесь – нет, – согласился Фандер и показал на горизонт, – Но в другом месте их может быть превеликое множество. Если мы будем жить вместе, то сможем многое узнать. Мы объединим наши усилия и найдем цветы – пусть даже очень далеко – и других людей.
– Теперь люди неохотно живут большими группами. Предпочитают держаться семьями, которые рано или поздно разрушает болезнь. И тогда они бросают своих детей. Чем больше группа, тем выше вероятность, что один заразит многих. – Седая Башка оперся на ружье, внимательно посмотрел на марсианина, и его мысли стали серьезными и грустными, – Когда кто-то заболевает, он уползает прочь и умирает в одиночестве. Так начинается его личный разговор с Богом, без свидетелей. Смерть в наши дни стала частным делом каждого.
– После стольких лет? Тебе не кажется, что болезнь должна была уйти?
– Никто не знает. И никто не хочет рисковать.
– Я готов рискнуть.
– Ты можешь это себе позволить. Ты не такой, как мы. Возможно, ты не заболеешь.
– Или заражусь и буду умирать долго и мучительно.
Седая Башка вздрогнул как от удара.
– Ну да, ты ставишь на карту жизнь. Выше ставки не бывает. Хорошо, я согласен. Ты можешь жить с нами. – Он так крепко сжал ружье, что костяшки его пальцев побелели. – Но мы должны договориться: как только тебя одолеет болезнь, ты уйдешь сразу же и навсегда. В противном случае я тебя оглушу и утащу прочь, даже если при этом заражусь сам. Дети – прежде всего, понятно?
Убежище оказалось гораздо более просторным, чем пещера. В нем жило восемнадцать детей. Все они были ужасно худыми, поскольку питались корнями, съедобными растениями и изредка – кроликами, которых удавалось с превеликим трудом поймать. Самые юные и чувствительные перестали бояться Фандера через десять дней. Через четыре месяца его невероятное синее тело больше не вызывало удивления у обитателей этого маленького замкнутого мира.
Шестеро мальчиков были старше Бегуна, один из них – значительно. Но он еще не стал взрослым. Фандер почти сразу начал учить детей играть на арфе, а также катал их на своих санях в качестве особого поощрения. Для девочек он делал куклы и необычные конические домики для кукол. Еще он с удивительной ловкостью сплетал из травы игрушечные стульчики. Ни одна из игрушек не казалась земной или марсианской.
Продолжая заниматься с младшими детьми, Фандер, стараясь это не особенно афишировать, уделял максимум внимания шестерым старшим мальчикам и Бегуну. Он чувствовал, что именно в них заключена надежда этого мира. Он никогда не задумывался о том, что его не склонный к технике разум обладает своими достоинствами, как, впрочем, и не заглядывал в далекое будущее.
Итак, свои главные усилия Фандер сосредоточил на семерых старших мальчиках и взялся за обучение, стимулируя их разум, поощряя любопытство, постоянно внушая, что страх перед болезнью и смертью стал препятствием для воссоединения людей. Страх, который необходимо преодолеть, прежде всего в собственной душе.
Он учил их, что смерть есть смерть, естественный процесс, к которому нужно относиться философски и встречать с достоинством. Но иногда Фандеру казалось, что он ничему их не учит, а лишь помогает вспомнить, поскольку в глубинах их развивающегося разума просыпался унаследованный опыт землян, накопленный десять или двадцать тысяч лет назад. Но он продолжал ломать плотину страха перед болезнью, стараясь побыстрее сделать детскую логику взрослой. Прогресс был заметным. Пришло время, и они начали устраивать общие концерты, напевая под аккомпанемент арфы, придумывая слова, ложащиеся на мелодии Фандера. Дети долго спорили относительно достоинств той или иной строки, пока не складывалась песня. По мере того как их репертуар рос, а пение становилось более искусным, Седая Башка заинтересовался их музыкой, стал приходить на представления и вскоре превратился в постоянного и пока единственного зрителя.
Однажды старший мальчик, которого звали Рыжик, подошел к Фандеру и взял его за щупальце.
– Дьявол, можно мне управлять твоей машиной, которая делает еду?
– Ты хочешь, чтобы я показал, как она работает?
– Нет, Дьявол, я знаю, как она работает. – Мальчик уверенно смотрел в огромные глаза марсианина.
– Ну и как?
– Ты наполняешь контейнер самой нежной зеленью, тщательно отрезав все корни. И никогда не включаешь машину прежде, чем контейнер будет полностью заполнен, а дверца закрыта. Потом ты устанавливаешь красный переключатель на отметку триста, переворачиваешь контейнер и устанавливаешь зеленый переключатель на счет шестьдесят. Затем возвращаешь в исходное положение красный и зеленый переключатели, вытряхиваешь из контейнера массу в нагретые формы и прессуешь ее, пока не получится твердое, сухое печенье.
– И как ты это узнал?
– Я много раз наблюдал, как ты готовишь для нас печенье. А сегодня утром, пока ты был занят, я попробовал проделать все сам, – Он протянул руку.
Взяв печенье, Фандер внимательно осмотрел его. Твердое, подрумяненное. Хорошей формы. Он попробовал. Превосходно.
Рыжик стал первым земным механиком, научившимся управлять марсианским катером и разобравшимся с принципом работы премастикатора. Семь лет спустя Рыжик нашел источник энергии уже давно бездействовавших саней – он додумался использовать песок, испускающий альфа-искры. Еще через пять лет он сумел усовершенствовать катер, увеличив его скорость. Когда прошло двадцать лет, Рыжик создал дубликат. К этому времени он уже знал все, что необходимо для массового производства премастикаторов.
Фандер никогда бы не справился с этой задачей, поскольку имел лишь самые общие представления о механике, кроме того, он мало знал о пищеварении и усвоении протеинов. Фандер мог лишь стимулировать ум Рыжика и остальных, давая возможность развиваться в тех направлениях, которые им нравились. Оказалось, что каждый мальчик наделен прекрасными наследственными способностями.
Бегун и двое его приятелей, которых звали Черныш и Ушастик, взяли на себя обслуживание саней. Изредка, в качестве особого поощрения, Фандер разрешал им брать сани для часовой прогулки. Однажды они отсутствовали от рассвета до заката. Седая Башка слонялся по убежищу с заряженным ружьем под мышкой и пистолетом за поясом. Периодически он поднимался на холм и смотрел в небо. Провинившиеся мальчишки прилетели перед самым закатом и привезли с собой чужого ребенка.
Фандер позвал их к себе. Ребята взялись за руки, чтобы он мог общаться со всеми тремя.
– Я обеспокоен. У саней ограниченный запас. Когда он будет израсходован, мы не сможем его восполнить.
Они с ужасом переглянулись.
– К сожалению, я не обладаю необходимыми знаниями, чтобы вновь зарядить сани. Я всего лишь поэт, а техники, мои друзья, улетели. – Он помолчал, печально глядя на мальчишек. – Мне лишь известно, что энергия не уходит сама по себе. Если расходовать ее экономно, сани прослужат очень долго. – Вновь помолчав, он добавил: – А через несколько лет вы станете взрослыми мужчинами.
– Но, Дьявол, – сказал Черныш, – к тому времени мы станем намного тяжелее, и сани будут тратить больше энергии.
– Откуда ты об этом знаешь? – осведомился Фандер.
– Чем больше масса, тем больше необходимо энергии, – заявил Черныш с таким видом, словно изрекал очевидную истину. – Тут и думать нечего.
– Ты подойдешь, – медленно и едва слышно сказал Фандер.
– Для чего, Дьявол?
– Ты построишь сотню таких же саней или даже получше и исследуешь всю планету.
С этого времени они летали не больше часа и делали это редко, но тратили много времени на изучение внутреннего устройства саней.
Характер Седой Башки менялся очень медленно – он был пожилым человеком. Тем не менее через три года он начал все чаще вылезать из своей скорлупы, стал больше разговаривать с подрастающими детьми. Не до конца осознавая, что происходит, Седая Башка при помощи Фандера старался передать детям те крохи земной мудрости, которые достались ему от деда и отца. Он учил мальчишек пользоваться разными ружьями – у него их осталось одиннадцать штук, причем некоторые годились только на запчасти. Он водил ребят на поиски патронов, которые приходилось откапывать под развалинами домов.
– Ружья бесполезны без патронов, а патроны постепенно приходят в негодность.
Еще реже удавалось найти снаряды.
Лишь один секрет Седая Башка долго отказывался сообщить детям, пока Бегун, Рыжик и Черныш не сумели вытянуть из него ответ.
Он не стал приводить в пример пчел, поскольку пчел не осталось, или сравнивать людей с цветами – дети никогда не видели цветов. Нельзя провести аналогию с тем, чего не существует. Тем не менее он сумел ответить на вопросы, после чего вытер вспотевший лоб и отправился к Фандеру.
– Мальчишки становятся слишком любопытными, и это вызывает у меня тревогу. Они спросили, откуда берутся дети.
– И ты рассказал?
– Рассказал, конечно! – Седая Башка сел и с тревогой посмотрел на марсианина. – Я уступил мальчишкам, но никто не заставит меня рассказать об этом девочкам. Никогда.
– Мне уже несколько раз задавали этот вопрос, – проговорил Фандер. – Я мало что мог им рассказать, поскольку я не знаком с процессом вашего размножения. Однако я поведал им, как это происходит у нас.
– И девочкам тоже?
– Конечно.
– Господи! – Седая Башка вновь вытер лоб. – И как они к этому отнеслись?
– Примерно так же, как если бы я заявил, что небо голубое, а вода мокрая.
– Наверное, все дело в том, какими словами ты объяснял, – предположил Седая Башка.
– Я сказал, что это поэзия, которая возникает между двумя существами.
В истории Марса, Венеры и Земли одни годы оставили более значительный след, чем другие. Двенадцатый год пребывания Фандера на Земле оказался чрезвычайно богат такими событиями, каждое из которых было незначительным по космическим стандартам, но заметно повлияло на жизнь небольшой общины.
Сначала благодаря тому, что Рыжику удалось улучшить пре-мастикатор, семеро старших мальчиков – теперь ставших бородатыми мужчинами – смогли восстановить батареи саней. Они вновь поднялись в воздух после сорока месяцев простоя. Эксперименты показали, что марсианское устройство потеряло в скорости и грузоподъемности, но выиграло в дальности. С помощью саней они посещали руины далеких городов в поисках металлов, необходимых для создания других, более крупных саней, и к лету сумели построить второе транспортное средство, которое управлялось не так хорошо и было не так безопасно, но летало!
Иногда им не удавалось отыскать металл, но они находили людей: отдельные семьи жили в подземных убежищах, сохраняя крупицы прежних знаний. Поскольку очень скоро люди переставали бояться неземного существа с длинными щупальцами, а страх перед болезнью потускнел перед страхом одиночества, многие семьи объединялись с исследователями, перебираясь к ним, постепенно привыкали к Фандеру, добавляя свои умения и знания в общий котел.
Так население выросло до семидесяти взрослых и четырехсот детей, многие из которых остались без родителей. Уступая страху перед болезнью, дети отселились и образовали двадцать с лишним небольших коммун, каждая из которых могла разорвать все связи с соседями в случае эпидемии.
Объединенными усилиями были созданы еще четыре пары саней – таких же больших и неудобных в управлении, но более надежных. Вскоре на земле возник первый каменный дом, который смело бросил вызов небесам. Человечество вновь хотело доказать, что оно выше в своем развитии, чем крысы и кролики. Община подарила дом Чернышу и Нежноголоске, которые объявили о своем желании жить вместе. Один из самых старых мужчин заявил, что он помнит свадебный обряд, и произнес торжественные слова для счастливой пары перед множеством свидетелей, а Фандер выступил в качестве марсианского крестного отца.
Ближе к концу лета Бегун вернулся из длительного путешествия и привез на санях старика, юношу и четырех девушек, совсем не похожих на людей из его общины. У них была желтая кожа, черные волосы, миндалевидные глаза, и они говорили на языке, которого никто не понимал. Пока они не овладели местной речью, Фандеру пришлось выступать в качестве переводчика, поскольку его мысленные картины не нуждались в словах. Девочки были тихими, скромными и очень красивыми. Через месяц Бегун женился на той, чье имя в переводе означало Драгоценный Камень Линг.
После их свадьбы Фандер разыскал Седую Башку и вложил щупальце в его правую руку.
– Я вижу большие различия между юношей и девушкой – на Марсе такого нет. Явились ли эти различия причиной войны?
– Я не знаю. Никогда раньше мне не доводилось видеть желтых людей. Наверное, они жили очень далеко от нас. – Седая Башка почесал бороду и задумался. – Мне известно лишь то, что рассказывал моему старику его старик – и так далее. На Земле жило слишком много разных людей.
– Ну, не такие они и разные, если между ними возможна любовь.
– Может быть, – согласился Седая Башка.
– Предположим, что большинство людей этой планеты могут собраться здесь, жить и рожать детей, которые уже не будут так сильно отличаться друг от друга, и постепенно различия исчезнут, и они станут просто народом Земли?
– Вполне возможно.
– И все будут говорить на одном языке и обладать общей культурой. Если они будут развиваться из общего источника, постоянно поддерживая связь при помощи саней, обмениваться знаниями, возникнет ли тогда причина для разногласий?
– Я не знаю, – уклончиво ответил Седая Башка. – Я уже не так молод и не могу мечтать о далеком будущем.
– Важно, чтобы эту способность сохранили молодые. – Фандер погрузился в размышления. – Если ты начинаешь чувствовать, что отстал от жизни, то становишься для меня самой подходящей компанией. Ситуация выходит из-под моего контроля. Тот, кто наблюдает за игрой со стороны, видит больше участников, вот почему меня посещает одно странное чувство.
– Какое чувство? – с любопытством спросил Седая Башка.
– Ваша планета вновь встала на путь прогресса. Людей теперь значительно больше. Мы построили дом, и очень скоро таких домов будет шесть. Потом люди заговорят о шестидесяти, шестистах… затем их станет столько, сколько песчинок. Кое-кто поговаривает о том, чтобы поднять затонувший трубопровод и качать воду из северного озера. У нас уже много новых саней. Скоро будут созданы премастикаторы и защитные силовые поля. Дети учатся. Люди все реже и реже вспоминают о страшной болезни – ведь никто не болел ею уже много лет. Мощный поток с каждым днем набирает силу. И я чувствую, что отстал от жизни.
– Вздор! – проворчал Седая Башка и сплюнул. – Если слишком много спать, обязательно приснится дурной сон.
– Быть может, все дело в том, что большинство моих обязанностей теперь исполняют другие – и справляются намного лучше. А я не сумел найти себе новое занятие. Если бы я был техником, то открыл бы дюжину профессий. К сожалению, у меня нет специальной подготовки. Кажется, настал подходящий момент для того, чтобы заняться одним личным делом – и тут ты можешь мне помочь.
– Что ты имеешь в виду?
– Много-много лет назад я написал стихотворение. Оно посвящено одной прекрасной вещи, из-за которой я здесь остался. Я точно не знаю, что имел в виду ее создатель. Более того, я даже не уверен, что вижу ее так, как он видел, но я написал стихи, попытался рассказать в них, что я чувствую, когда смотрю на его произведение.
– Хм-м-м! – сказал Седая Башка, которого не слишком заинтересовали слова Фандера.
– Я нашел выход скальной породы, его можно срезать так, чтобы получить плоскость, на которой я намерен вырезать свое стихотворение. Я бы хотел написать его дважды, на языках Марса и Земли. – После некоторых колебаний Фандер продолжал: – Надеюсь, никто не посчитает меня слишком самонадеянным. Прошло уже много лет с тех пор, как я писал стихи для всех, – возможно, это мой последний шанс.
– Я тебя понял, – ответил Седая Башка. – Ты хочешь, чтобы я написал твои слова на нашем языке, а ты их потом скопируешь?
– Да.
– Дай мне перо и блокнот. – Седая Башка с трудом опустился на камень, сказывались прожитые годы. Положив блокнот на колени, он взял в одну руку перо, а другой продолжал сжимать щупальце Фандера. – Я готов.
И он начал медленно писать, по мере того как образы Фандера появлялись в его сознании. Он намеренно выводил буквы покрупнее и не лепил их друг к другу. Закончив, протянул блокнот Фандеру.
– Асимметрично, – решил тот, посмотрев на диковинные угловатые буквы и впервые пожалев, что так и не научился писать на земном языке. – А ты не можешь поправить вот здесь, здесь и здесь?
– Но я записал то, что ты сказал.
– Нет, это лишь перевод того, что я сказал. Я бы хотел достичь видимой гармонии. Ты не мог бы попытаться еще раз?
И они начали все сначала. Лишь после четырнадцатой попытки Фандер остался доволен видом слов, смысла которых не понимал.
Он взял блокнот, нашел свой лучевой пистолет и направился к красивой вещи, поразившей когда-то его воображение. Затем при помощи пистолета он выровнял поверхность скалы. Далее запечатлел в камне свое стихотворение при помощи длинных причудливых завитков марсианского алфавита. Гораздо менее уверенно, но с величайшей тщательностью он выписал рядом земные буквы. Работа заняла много времени, и когда он заканчивал, за ним наблюдало более пятидесяти человек. Они ничего не сказали. В полнейшей тишине люди читали стихотворение и смотрели на красивую вещь. Они еще долго стояли, когда Фандер ушел.
На следующий день вся община пришла посмотреть на стихотворение Фандера. Люди появлялись по одному, и парами, и целыми группами – словно паломники тянулись к древнему храму. Они стояли и долго смотрели, просто смотрели, а потом молча уходили. Никто не восхвалял работу Фандера, никто не ругал его за то, что он начертал чуждые символы на земной скале. И единственный результат, который сначала было совсем непросто заметить, состоял в том, что люди с еще большей энергией и упрямством работали, возрождая цивилизацию.
И в этом смысле Фандер добился гораздо большего, чем сам предполагал.
На четырнадцатый год возродился страх перед чумой. Сани привезли издалека две семьи, и через неделю заболел ребенок.
Люди сразу же забили в набат, все работы прекратились, ту часть поселка, где жил больной, мигом объявили запретной зоной. Многие собрались все бросить и уйти. Корни возрождавшейся цивилизации были еще слишком непрочными.
Фандер разыскал вооруженных до зубов Седую Башку, Бегуна и Черныша, которые стояли напротив мрачной толпы.
– На изолированном участке около сотни человек, – говорил Седая Башка толпе. – Далеко не все они больны. Возможно, они не заболеют. В таком случае весьма вероятно, что и вы не заразитесь. Мы должны подождать и посмотреть, что произойдет. Давайте не будем принимать поспешных решений.
– Вы только послушайте его! – раздался голос из толпы. – Если бы у тебя не было иммунитета, тебе бы пришел конец пятьдесят лет назад.
– То же самое можно сказать про большинство собравшихся здесь, – парировал Седая Башка и огляделся по сторонам, держа наготове ружье, а его светлые глаза воинственно сверкали. – Да, я знаю, о чем говорю, поэтому никто не уйдет отсюда, пока мы не убедимся, что это и впрямь чума. – Он поудобнее перехватил ружье. – Кто-нибудь хочет поспорить с пулей?
Возражавший ему человек протиснулся в первый ряд. Это был загорелый мужчина крепкого сложения. Его темные глаза дерзко смотрели на Седую Башку.
– Пока есть жизнь, есть надежда. Если мы уйдем сейчас, то сможем вернуться, когда это будет безопасно, – да ты и сам знаешь. Так что ты меня не остановишь! – И, расправив широкие плечи, он пошел прочь.
Седая Башка уже навел на него ружье, когда почувствовал, как его коснулось щупальце Фандера. Несколько мгновений Седая Башка молча стоял, как будто слушал. Потом опустил ружье и крикнул вслед уходящему:
– Мы вместе с Дьяволом отправляемся к заболевшим. Мы идем навстречу проблемам, а не бежим от них. Если будем убегать, то никогда не сможем победить. – Толпа одобрительно загудела. – Поэтому мы постараемся выяснить, что произошло. Возможно, мы не сумеем ничего изменить, но хотя бы узнаем, какова ситуация.
Мужчина остановился, посмотрел на него и Фандера и сказал:
– Вы этого не сделаете.
– Почему?
– Вы можете заразиться. И какой будет от вас прок, если умрете?
– Но у меня же иммунитет! – напомнил Седая Башка.
– Дьявол может заболеть, – встрял кто-то еще.
– А кого это интересует? – поинтересовался Седая Башка.
Эта реплика вывела его противника из равновесия. Он немного подумал и неуверенно ответил:
– Я не вижу причин рисковать.
– Он рискует потому, что ему не наплевать, – резко ответил Седая Башка. – Да и я не герой – просто я уже слишком старый и бесполезный, чтобы бояться.
