Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 87 страниц)
– Бойделл что-нибудь сообщил по поводу этой планеты?
– Всего одно слово. – Воген опять зашелестел бумагами. – Правда, какое-то странное… Ух!
Паскоу пробрала дрожь.
Космобюрократия
– Представляешь, если нам позарез необходимо какое-то оборудование или материалы, мы не можем честно написать об этом! – не выдержал Перселл. – Наши нужды – для них еще не основание. Как же, с Земли виднее, что и когда нам отправлять.
– Угу, – резюмировал Хенкок, не отрываясь от своей писанины.
– Если мы вообще что-то получаем, это граничит с чудом, – продолжал распаляться Перселл. – Только идиот может думать, будто на Земле вдруг прониклись нашими заботами. Черта с два! Мы получаем заказанное всего-навсего потому, что надлежащим образом заполнили надлежащие бланки, которые попали к нужным шишкам и те снабдили их нужным количеством подписей и резолюций. Но и это еще не все. Наши бумаги должны пройти по нужным каналам и в нужное время попасть к другим нужным шишкам.
– Угу, – снова отозвался Хенкок, с детства сохранивший привычку от усердия высовывать кончик языка.
Бланк, который он заполнял, не допускал помарок, и Хенкоку очень не хотелось еще раз заполнять десятки граф.
– Ну что ты заладил: угу да угу? – взвился Перселл. – Тебе больше нечего сказать?
Хенкок вздохнул, отложил ручку и мокрым носовым платком обтер потный лоб.
– Слушай, а не лучше ли перестать разглагольствовать и заняться тем, за что нам платят? Твоя риторика все равно никуда нас не приведет.
– Хотел бы я знать, за что нам платят.
– Лично я считаю, что пилотам, списанным по состоянию здоровья, нужно искать работу где-нибудь в другом месте. Бумажная волокита – не для них.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Как ты знаешь, мы с тобой торчим на Алипане – одной из планет активно заселяемой планетной системы В-417 – для координации потока доставляемых из космоса грузов, – занудно, точно прирожденный бюрократ, начал объяснять Хенкок. – Помимо этого, мы занимаемся сбором заявок и определяем их приоритетность.
– Приоритетность? – вскричал Перселл. Он схватил со стола один из бланков и помахал перед носом Хенкока. – Какой приоритетностью, по-твоему, должен обладать заказ на двадцать четыре ящика джина?
– Потрудись взглянуть, и сам увидишь, – невозмутимо ответил Хенкок. – Импорт класса В. Я сам ставил печать, а ты, между прочим, подписал. Или скажешь, что это не твоя подпись?
– Должно быть, у меня случился приступ временной слепоты. Ну кто сказал, что джин важнее, допустим, кислородных баллонов высокого давления?
– Летрен, – Хенкок нахмурился и принялся рассматривать ручку, словно видел ее впервые. – Если хочешь знать, я тоже не в восторге от этого заказа. Противозаконный трюк – вот что это такое. Но Летрен здесь старший. Когда ты был пилотом, ты бы просто скорчил ему рожу, хлопнул дверью и ушел. Только ты теперь не пилот, а одна из бумажных крыс. И пора бы тебе усвоить: начальство очень не любит дотошных подчиненных. К тому же у нашего начальства есть свое начальство и так далее. Начальству свойственно стареть и умирать от ожирения и тупости, после чего начинаются перемещения. Пройдет каких-нибудь пять или пятнадцать лет – и Летрен доберется до самого верха. Я буду двигаться за ним по пятам, и мне совсем не хочется, чтобы он обернулся и въехал мне по зубам.
– Боишься, как бы он не припомнил тебе проваленный заказ на джин? Неужели Летрен настолько злопамятен?
– Меня это не волнует. Он получит свой заказ, так что ему будет не к чему придраться.
– Ну и мир! – проворчал Перселл, сердито глядя в окно на зеленоватый свет здешнего солнца. Свет этот почему-то вызывал в нем легкую тошноту. – Как ты думаешь, кто медленно, но уверенно завоевывает космос? Кто раздвигает границы обитаемой Вселенной? Раньше я лишь догадывался, а теперь убежден: кучка отчаянных ребят. Они носятся на своих кораблях-разведчиках, открывают новые миры. И все это – не благодаря помощи Земли, а вопреки нескончаемым инструкциям и предписаниям. Мы опутываем каждый их шаг кучей ненужных требований. Это просто чудо, что они еще чего-то добиваются.
– Послушать тебя – так можно вообще обойтись без нашей службы, – вступился за космических чиновников Хенкок. – Не всем бороздить межзвездные просторы. Кому-то приходится заниматься и писаниной.
– Если бы в ней был хоть какой-то толк.
– По крайней мере, эта писанина дает нам работу.
– Не было бы ее, мы нашли бы себе что-то другое. Таких бумажных крыс здесь уже около двух тысяч. Сидят, протирают штаны и загружают друг друга работой. Не успеешь оглянуться, как их уже будет пять тысяч, потом десять.
– А я жду не дождусь этого времени, – заулыбался Хенкок. – Нас наверняка повысят. Сам понимаешь: чем больше у нас подчиненных, тем легче нам жить.
– Скорее всего, так оно и будет. Не скажу, что я приму это со спокойной совестью, но иного выхода у меня не останется. Как говорят, слаб человек. Лучшее определение для пилота, списанного по здоровью.
Перселл хмуро оглядел свой стол.
– Я еще не настолько стар и циничен, чтобы принимать общие правила игры и впустую тратить время. Есть моменты, когда я ощущаю в себе силы погромче хлопнуть дверью и уйти. И сейчас – один из таких моментов.
Хенкок схватил ручку, потом снова положил ее на бумаги и со вздохом спросил:
– Что еще разгневало твой реформаторский дух?
– Есть тут один парень. Он насекомщик.
– Энтомолог, – поправил Хенкок.
– Мне предпочтительнее называть его насекомщиком. Думаю, ты не откажешь мне в таком праве? – раздраженно спросил Перселл. – Так вот, этому насекомщику понадобился излучатель, работающий на кобальте-60. Вся игрушка с необходимыми причиндалами весит триста восемьдесят фунтов.
– И зачем?
– Чтобы очистить территорию Большого Леса от каких-то мух. Они разносят заразу.
– Как он намерен воевать с мухами?
– Я читал его заявку. В разделе D7, в графе «Обоснование заказа» он написал, что кобальт-60 эффективно стерилизует мух-самцов. Более того, самки, полюбезничав с такими самцами, тоже теряют способность к воспроизводству. Постепенно весь этот вид исчезает с лица планеты. Несколько веков назад на Земле почти таким же способом избавились от мухи цеце, мушки-синюшки и прочей летучей нечисти. Этот насекомщик утверждает, что уничтожение здешних мух решит сразу три задачи.
Во-первых, перестанут болеть и гибнуть люди. Во-вторых, весь Большой Лес станет пригодным для жизни, а значит – и для хозяйственной деятельности. Это третья задача. Вполне естественно, что он запросил высшую приоритетность.
– Что ж, вполне разумно, – согласился Хенкок. – И ты любезно дал его заказу высшую приоритетность. Да?
– Естественно. Импорт класса А, – ответил Перселл. – Я обрадовался, что смогу хоть кому-то помочь, а не просто ерзать задом по стулу.
– Тогда в чем дело?
Перселл швырнул бланк ему на стол.
– Какой-то четырехглазый идиот с бисерными мозгами перекинул заказ в класс L. Это значит, что насекомщик получит свою мухобойку лет через семь, не раньше.
– Я здесь ни при чем, – торопливо возразил Хенкок, разглядывая бланк. – Теперь вспоминаю: я получил этот заказ где-то четыре месяца назад и направил Ромму на согласование.
– Зачем?
– Потому что за лесное хозяйство отвечает он.
– О священная корова! – воскликнул Перселл. – Какое отношение имеют мухи к лесному хозяйству?
– За территорию Большого Леса отвечает отдел Ромма. Все, что так или иначе связано с Большим Лесом, должно направляться к нему.
– И он, даже не почесав свою безмозглую башку, поменял класс срочности на L. Уверен, он даже не вчитался в обоснование.
– Мы не вправе подозревать другие отделы в недобросовестности, – менторским тоном напомнил Хенкок. – Возможно, есть вещи, позарез необходимые Ромму. Например, медикаменты.
– Ну как же! Ему же надо лечить несчастных, покусанных теми самыми мухами, – ехидно возразил Перселл. – Если бы исследователи космоса действовали нашими темпами, они бы до сих пор готовили фотокопии своих свидетельств о рождении, брачных свидетельств и иных бумажонок, без которых им разрешили бы ступить даже на Луну.
Он еще раз пробежал глазами заказ и презрительно скривил губы.
– Джин Летрена меня просто добил. Я всегда ненавидел это пойло. Воняет дохлой собачиной. Но если он может обтяпать свой заказ на выпивку, почему бы нам не сделать то же самое с кобальтовым излучателем?
– Ты не можешь противостоять системе, – сказал осторожный Хенкок. – Во всяком случае, до тех пор, пока сам не окажешься наверху.
– С этого момента я начну ей противостоять, – объявил Перселл.
Он извлек чистый бланк и начал заполнять графы.
– Я оформляю высокоприоритетный заказ на кобальтовую мухобойку для Немо.
– Немо? – Вид у Хенкока был довольно отупелый. – Что еще за Немо?
Перселл равнодушно махнул в сторону неба за окном.
– Одна из недавно открытых планет.
Шумно отодвинув стул, Хенкок бросился к окну и долго всматривался в зеленоватые небеса. Небеса были пусты. Хенкок, пыхтя, протопал назад, снова вытер лоб и взялся за трубку местного телефона.
– Положи трубку! – потребовал Перселл.
Хенкок уронил трубку, будто она успела раскалиться докрасна, и заныл:
– Все новые планеты обязательно должны проходить через отдел Коллистера. Странно, что их никто не поставил в известность. Я не хочу узнавать об этом из сплетен в обеденный перерыв. Вся официальная информация должна распространяться в письменном виде и доходить до каждого, кого она касается.
– Коллистер и его стадо ничего не знают о Немо.
– Как такое вообще возможно?
– Очень просто. Планету Немо я только что выдумал, – спокойно ответил Перселл.
– Ты ее выдумал?
– Представь себе.
Покончив с заполнением, Перселл пришлепнул бланк печатью, и в нужном месте появился жирный красный оттиск с буквами ПВК – приоритетность высшего класса. Затем он поставил еще одну печать: Доставка через Алипан, В-417.Пока Хенкок взирал на него через очки, Перселл размашисто подписал заказ и бросил в щель пневмопочты. Еще каких-то четыре минуты, и факсимильная радиокопия бланка полетит к Земле.
– Ты явно спятил, – буркнул Хенкок.
– Не больше, чем лиса из сказки, – ответил Перселл.
– На Земле не примут заказ для незарегистрированной планеты. Они обязательно потребуют официальное уведомление об открытии и такое же уведомление о координатах.
– Запрос – это уже уведомление, а координаты я приложил.
– Учти, на Земле их обязательно проверят, – предостерег Хенкок.
– У кого? У отдела, занимающегося Немо?
– Такого отдела нет, – сказал Хенкок.
– Золотые слова. Им придется проверять через отдел Иегуди.
– Рано или поздно, но обман обязательно раскроется. И тогда жди беды на свою голову. Знай, Перселл, я категорически отказываюсь нести всякую ответственность за твои махинации. Разумеется, официально я ничего не знаю. Ты сам заварил эту кашу, и как ты будешь ее расхлебывать – меня не касается.
– Не волнуйся. Я рассчитываю завоевать доверие начальства за похвальное проявление инициативы. Главное, к тому времени насекомщик получит свою мухобойку и перехлопает всех мух.
Некоторое время Хенкок сидел, что-то бормоча себе под нос, затем вздрогнул и в ужасе обхватил голову.
– Слушай, если с Земли нам отправят триста восемьдесят фунтов научного оборудования, для джина попросту не останется места.
– Это больше всего греет мне душу.
– Летрен взбесится.
– Ну и пусть, – сказал Перселл. – Он считает себя большой шишкой. А по мне – так он просто куча дерьма.
– Перселл, я не желаю нести ответственность за твое самоуправство.
– Не повторяйся. И крепко запомни, Хенкок: я только внешне выгляжу нормальным. На самом деле я куда безумнее! – угрожающим тоном прибавил Перселл.
На Земле заказ на кобальтовый излучатель попал на стол Бонхуффера, начальника отдела входящей корреспонденции (первичная сортировка). Бонхуффер был идеалом женских представлений о мужчине: высокий, мускулистый, смазливый и глупый. Занимаемое им положение он объяснял исключительно опережающим ростом числа подчиненных. Если за десять лет объем входящей корреспонденции возрос лишь на двенадцать процентов, штат подчиненных вырос на целых сто сорок. Такие цифры более или менее соответствовали законам, выведенным давным-давно профессором Сирилом Норткотом Паркинсоном. [13]13
Сирил Норткот Паркинсон (Cyril Nothcote Parkinson) (1909–1993) – английский экономист и писатель. Созданные в конце 50-х гг. прошлого века «Законы Паркинсона» – блестящая пародия на экономические законы современного общества. В частности, показывая несокрушимость бюрократии, Паркинсон утверждал, что число служащих в учреждении возрастает независимо от увеличения, уменьшения или полного отсутствия объема работы. – Прим. перев.
[Закрыть]
Бонхуффер с громадной неохотой взял в руки бланк. Это была единственная бумага на его столе. Всеми остальными многочисленными бумагами занимались, как и положено, рабы-подчиненные. К Бонхуфферу было позволено обращаться лишь в том случае, если в бумаге встречалась какая-то закавыка или случалось нечто из ряда вон выходящее.
Идеал женщин заранее знал, что в заявке скрыта административная ловушка и он должен продемонстрировать свою компетентность, обнаружив эту ловушку самостоятельно, не прибегая к посторонней помощи. Бонхуффер внимательно прочитал заявку четыре раза подряд. Заявка как заявка, никаких видимых несуразиц. Это рассердило Бонхуффера. Значит, надо вызвать подчиненного, подсунувшего ему «троянского коня». Пусть-ка выложит свои соображения.
Оставалось узнать, кого удостоить чести быть вызванным «на ковер». Бонхуффер посмотрел на верхний левый угол бланка и увидел нацарапанные инициалы Ф. Й. Значить «конь» прискакал от Феодора Йока. Ничего удивительного. Йок был умным парнем и записным хвастуном. Он чем-то напоминал древнего злодея Распутина, если бы тот стригся под «ежик». На лице Йока всегда красовалась ухмылка адвоката, привыкшего выигрывать дела, не гнушаясь никакими средствами. Бонхуффер скорее предпочел бы умереть, чем обратиться к нему с каким-либо вопросом.
Это осложняло дело. Бонхуффер еще четырежды перечитал заявку. Составлено гладко; даже такому проныре, как Йок, не подкопаться. И вдруг Бонхуффера осенило. Он нашел способ выпутаться из ловушки. Заявку можно сплавить какому-нибудь энтузиасту, лучащемуся рвением. Он уже знал, кому именно.
Бонхуффер нажал кнопку интеркома.
– Пришлите ко мне Квейла, – распорядился он.
Квейл примчался в своем обычном состоянии готовности. Своим телосложением он походил на вечно голодного истрепанного кролика, и эту неказистость стремился компенсировать типично военным подобострастием. Он ел глазами начальство и вел себя как образцовый сержант, который, даже разговаривая с офицером по телефону, всегда берет под козырек.
– Привет, Квейл, – с отеческой заботой произнес Бонхуффер. – Знаете, я уже какое-то время с интересом слежу за вашими служебными успехами.
– Неужели, сэр? – зарделся и озарился улыбкой Квейл.
– Да, не удивляйтесь. Я внимательно наблюдаю за каждым сотрудником. Правда, вряд ли они это замечают. Хотите знать, что является настоящей проверкой компетентности руководителя? Умение снимать с себя часть груза ответственности и передавать ее тем, кто обязательно справится. Чтобы не ошибиться, руководитель должен знать и понимать особенности характера своих подчиненных. Естественно, одни сотрудники опытнее и усерднее других. Вы улавливаете нить моих рассуждений, Квейл?
– Да, сэр, – доложил Квейл, еще более озаряясь улыбкой.
– Йок счел эту заявку заслуживающей моего внимания, – сказал Бонхуффер, подавая ему бланк. – Я хотел было передать ее для дальнейшей обработки и исполнения, когда мне пришла в голову мысль. Сумеете ли вы разглядеть скрытый в заявке вопрос? Будет ли он для вас столь же очевиден, как и для нас с Иоком? И конечно же, меня интересует, сумеете ли вы быстро решить дальнейшую судьбу заявки.
Лучезарное сияние на лице Квейла мгновенно погасло, а сам он стал похож на затравленную крысу. Он несколько раз молча перечитал заявку.
– Я не нахожу здесь никаких ошибок, сэр, – наконец робко произнес Квейл. – Единственное, меня несколько озадачила планета назначения – Немо. В списке планет она отсутствует.
– Отлично, Квейл, просто замечательно, – похвалил Бонхуффер. – И как, по-вашему, следует поступить?
– Видите ли, сэр, – продолжал осмелевший, но все равно еще ощущавший дрожь в коленках Квейл, – поскольку заявка поступила с Алипана, наличествующего в нашем списке, ее можно считать имеющей законную силу. По крайней мере, в тех пределах, которые затрагивают нас. Поэтому я направил бы эту заявку в научный отдел для подтверждения содержащихся в ней обоснований и проверки правильности спецификации.
– Замечательно, Квейл. Могу сказать, что в своих ожиданиях относительно вас я не ошибся.
– Благодарю вас, сэр.
– Я твердо убежден: заслуженная похвала всегда своевременна, – сказал Бонхуффер, всеми силами пытаясь изобразить искреннюю улыбку, – Поскольку заявка у вас в руках, действуйте. Хотя сюда ее принес Йок, мне предпочтительнее передать это задание вам.
– Благодарю вас, сэр, – повторил Квейл, вновь озаряясь и предвкушая грядущую славу.
После этого он быстро покинул кабинет.
Бонхуффер откинулся на спинку стула и удовлетворенно окинул взглядом пустой стол.
В надлежащее время (то есть примерно через три недели) научный отдел клятвенно подтвердил в письменной форме, что такое устройство, как излучатель, работающий на кобальте-60, действительно существует. Более того, он сводит на нет все сексуальные усилия мух-самцов. Получив это несколько фривольное заключение, Квейл прицепил его к бланку заказа и передал в отдел закупок для безотлагательного исполнения.
Он был полностью уверен, что поступает правильно, хотя загадочная планета Немо и отсутствовала в официальном списке планет-заказчиков. Не кто иной, как сам Бонхуффер благословил его на принятие необходимых мер. Научный отдел подтвердил обоснованность заказа, и теперь ничто не должно было мешать его выполнению. Квейл был надежно прикрыт и с фронта, и с тыла и находился сейчас в состоянии неуязвимости, весьма вожделенном для любого служащего.
Бланк вместе с заключением научного отдела перекочевал к некоему Стенайленду – вспыльчивому и раздражительному типу, которого все считали детенышем собачьей матери, а иначе – сукиным сыном. Стенайленд стал читать бумаги и по мере чтения ворчал все громче и недовольнее. Ему опять подсунули загадку. Теоретически отдел закупок знал, где раздобыть что угодно: от жареного арахиса до синтетических гормонов. Для этого в отделе имелась обширнейшая и подробнейшая справочная библиотека. Однако чтобы узнать содержимое информационных дебрей за пределами пятой буквы алфавита, понадобилась бы хорошо оснащенная экспедиция. Библиотека использовалась исключительно для показухи. Если в отдел закупок случайно забредала какая-нибудь шишка из высшего эшелона, там, среди уходящих вдаль стеллажей, ей наглядно и убедительно демонстрировали усердие сотрудников отдела, не жалеющих сил и привыкших к сверхурочной работе. Вообще же, если требовалось что-то пересидеть или просто отдохнуть, лучшего места, чем верхняя ступенька библиотечной стремянки, не существовало.
Вместо долгих поисков среди растянувшихся на добрую милю книг было куда легче и проще позвонить в нужное место и спросить там. К тому же потом всегда можно было сказать, что работаешь в обществе редкостных придурков, которым толком ничего нельзя поручить. Поэтому Стенайленд решил действовать в своей излюбленной манере. Он огляделся по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, запихнул бумаги в карман, встал, маловразумительно уведомил коллег о необходимости навестить туалет и вышел.
Выскользнув с рабочего места, Стенайленд миновал три коридора, добрался до места, где находились телефонные кабины (потрясающе удобно, когда нужно поговорить без чужих ушей), вошел в одну из них, набрал номер научного отдела и попросил позвать Уильямса. Ему вовсе не хотелось разговаривать с этим повернутым, которого с рождения следовало бы держать в палате для буйно помешанных. Стенайленд морщился, ожидая, пока тот подойдет к телефону. Наконец трубку взяли.
– Говорит Стенайленд из отдела закупок.
– Как поживает твоя желчь? Течет бурным потоком? – приветствовал его Уильямс.
Оба занимали равное положение, посему Стенайленд, пропустив очередную гадость мимо ушей, спросил:
– Это ты выдал заключение за номером D 2794018 на кобальтовый излучатель? Заявка с Алипана.
– Не тарахти так быстро, – потребовал Уильямс. – Еще раз назови мне номер, тогда я пороюсь в копиях.
Стенайленд повторил номер и стал ждать. Так прошло десять минут. Стенайленд не сомневался: Уильямс давным-давно разыскал копию и теперь просто тянул время, чтобы поиздеваться над ним. Что ж, придется проглотить и запомнить на будущее. Наконец этот пожизненный кандидат в психушку соизволил взять трубку.
– Никак ты еще ждешь? – с притворным удивлением спросил Уильямс. – Должно быть, у вас в отделе тишь да гладь.
– Если мы бы были скопищем завзятых бездельников, как в других отделах, нам не понадобилось бы усложнять себе жизнь консультациями, – закричал в трубку Стенайленд. – К сожалению, нам часто бывает не у кого спросить, и мы вынуждены тратить уйму ценного времени на выкапывание и выуживание информации.
– A-а, вот оно что, – злорадно-торжествующим тоном произнес Уильямс. – Вы не знаете, где в ваших книжных джунглях водится излучатель.
– Дело не в том, знаем мы или не знаем, – раздраженно бросил в ответ Стенайленд. – Львиная доля времени уходит на поиски по разделам. Если я начну искать на букву К, подразумевая «кобальт», нужной мне информации там не окажется. Попробую искать на И – «излучатель», ее не будет и там. Полезу в Ш – вдруг какому-нибудь умнику взбрендилось посчитать главным слово «шестьдесят». Пусто! Я целую неделю с утра до ночи проторчу в библиотеке и наконец случайно обнаружу, что нужно было искать на букву Г. Его правильное техническое название, видите ли, – «гиперчушь собачья»! Насколько бы легче было жить, если бы вы, умствующие яйцеголовые, взяли за правило называть вещи простыми и ясными именами и не менять их каждый год.
– Сгораю со стыда, – резюмировал Уильяме.
– И это еще не все, – продолжал Стенайленд, довольный, что есть куда выплеснуть злость. – Так называемая свежая информация поступает в нашу библиотеку, устарев в среднем на семь лет. А почему? Да потому что ваша шайка привыкла захапывать ее себе и держать, пока не начнет гнить.
– Мы ведь тоже должны быть в курсе новейших разработок, – возразил Уильямс. – Научный отдел не может себе позволить тащиться в хвосте научного прогресса.
– Вот и отлично, – обрадовался Стенайленд, считая, что загнал противника в угол. – Мне совершенно наплевать, кто делал примитивные излучатели в давние времена, когда телевидение еще было плоскостным. Я хочу знать, кто делает их сейчас.И не хочу направлять Абельсону официальную докладную по поводу устаревшей информации и явных проволочек со стороны научного отдела.
– Ты, никак, мне угрожаешь, отечный ты бочонок? – спросил Уильямс.
– Я не хочу приближаться к Абельсону даже с десятифутовой палкой, – вновь закричал Стенайленд. – Сам знаешь, что он за фрукт.
– Еще бы не знать, – вздохнул сдавшийся Уильямс. – Не вешай трубку, я сейчас.
«Сейчас» заняло двенадцать минут, после чего Уильямс продиктовал Стенайленду небольшой список имен и адресов.
Вернувшись на свое рабочее место, Стенайленд аккуратно переписал полученные от Уильямса данные, приложил листок к злополучной заявке и подозвал к себе одного из подчиненных.
Достаточно громко, чтобы слышали все, он сказал:
– Как хорошо, что эта заявка попала ко мне. К счастью, я знаю всех производителей этого редкого оборудования. Возьмите список и постарайтесь оперативно составить предварительную смету расходов. Как только она будет готова, принесете ее мне.
Сплавив работу, Стенайленд не без удовольствия посмотрел на каменные лица сотрудников. Он прекрасно знал, что втайне все они его ненавидят. Ну и пусть. Зато он наглядно показал им, кто умеет работать больше и эффективнее, нежели другие, и кто по-настоящему заслуживает повышения.
Из всех перечисленных в списке компаний Атомный концерн Формана продавал излучатели дешевле остальных и гарантировал скорейшие сроки поставки. Через месяц было решено остановиться именно на этом концерне, и у него запросили копию документов, подтверждающих его полномочия на производство излучателей. Копия была отправлена незамедлительно. Еще через три дня у концерна потребовали письменное и нотариально заверенное уведомление о том, что не менее десяти процентов от общего числа персонала концерна составляют астронавты, списанные по состоянию здоровья. Концерн отправил и это уведомление. Затем двое агентов разведки посетили штаб-квартиру концерна и лично удостоверились, что развевающийся на мачте флаг является флагом Земли и изготовлен целиком из земных материалов.
Тем временем сотрудник отдела финансов, занимающийся расследованиями, тщательно проверил материалы, имеющиеся в отделе фирм и компаний (регистрационная статистика). Ему помогали двое служащих этого отдела, считавшегося настоящей гаванью безделья. Все трое убедились, что ни один доллар акций Атомного концерна Формана не находился в собственности и не контролировался представителем какой-либо иностранной державы, будь то лично или через доверенных лиц. Несмотря на то что такое понятие, как иностранная держава, давно перестало существовать, правила требовали тщательной проверки.
К бланку заявки на кобальтовый излучатель добавились следующие документы:
1. Заключение научного отдела.
2. Докладная записка, подписанная Квейлом, в которой он информировал Стенайленда о передаче заявки под контроль последнего.
3. Аналогичная докладная записка, подписанная Бонхуффе-ром, о передаче под контроль Квейла заявки на кобальтовый излучатель.
4—11. Восемь смет на различные узлы излучателя, каждая со штампом концерна: «Принято к изготовлению».
12. Копия документа о полномочиях концерна на производство излучателей.
13. Уведомление о процентном соотношении бывших астронавтов к общему числу работников концерна.
14. Доклад службы разведки о том, что ничего подозрительного и недозволенного на территории и в деятельности концерна не обнаружено.
15. Доклад отдела финансов, говорящий о том же самом, но гораздо длиннее.
Двенадцатый пункт представлял собой давнюю и совершенную безнадежную попытку борьбы с системой. В незапамятные времена кто-то совершил непростительную ошибку, приняв в штат сотрудника, связанного с Институтом синергистической статистики при Колумбийском университете. Страдая заблуждением, будто кратчайшим расстоянием между двумя точками является прямая, новичок разработал свою систему, подробно отображавшую официальные полномочия фирм и концернов. Этот идеалист по своей наивности полагал, что благодаря его детищу полностью отпадет потребность в тринадцатом, четырнадцатом и пятнадцатом пунктах.
Предательский замысел одним ударом ликвидировать три отдела сразу же раскусили. Упомянутые отделы никто и пальцем не тронул. Мало того, появился новый отдел, специализирующийся исключительно на двенадцатом пункте. А реформатора, только добавившего всем работы, поспешно спровадили на одну из захолустных планет в созвездии Волопаса.
Стенайленд присовокупил к этому бумажному букету шестнадцатый пункт – докладную записку начальнику отдела закупок Тейлору, где сообщал, что прилагаемыми документами исчерпывается весь круг вопросов, связанных с излучателем. Иными словами – заказ с Алипана отныне становился головной болью Тейлора и других подчиненных. Тейлор, который тоже не вчера родился, по-своему отреагировал на столь возмутительную спешку. Он взял распухшую заявку, крупной «бульдожьей» скрепкой пришпилил к ней свою докладную записку и отфутболил всю кипу Стенайленду.
В записке говорилось: «Вы прекрасно знаете (или во всяком случае должны знать), что подобные заявки по своей сложности превышают возможности отдела проверок оборудования. Поэтому необходимо приложить заключение Бюро стандартов о параметрах данного излучателя и степени безопасности».
Взбешенный Стенайленд выскочил в коридор и долгое время бродил по зданию, пока более или менее не успокоился. Он крупно недолюбливал Тейлора. Тот был начальником всего отдела и имел полное право на этот трюк. Тейлор заставлял других вставать на уши просто так, ради собственного садистского наслаждения. Свободное время этот мучитель посвящал скрещиванию мышей разных пород. Глаза-бусинки и подрагивающие усы придавали самому Тейлору сходство с его любимыми грызунами.
Когда злость улеглась до терпимого состояния, Стенайленд вернулся в офис, нашел очередную жертву среди подчиненных и перекинул ей разбухшую заявку с припиской: «Поддается ли это проверке?»
Через десять дней бумаги вернулись с ответом: «Технические параметры соответствуют заявленным. Проверить функциональное использование не представляется возможным. Для проведения подобной проверки нам необходимо располагать ее предметом, а именно – мухами с планеты Немо. Обратитесь в отдел импорта, группа паразитарного контроля».
Стенайленду не оставалось иного, как позвонить Чейзу, нежившемуся на солнышке возле окна. Чейз, недовольный тем, что его оторвали от солнечных ванн, довольно грубо ответил:
– Импорт запрещен.
– Вы можете дать официальное заключение? – спросил Стенайленд.
– Разумеется, – буркнул Чейз. – Существует Положение о бактериологической защите, том третий – «Чужеродные насекомые». Там есть подраздел четырнадцать, озаглавленный «Явные или предполагаемые переносчики заболеваний». Могу процитировать…
– Не трудитесь, – тут же перебил его Стенайленд. – Заключение все равно необходимо мне в письменной форме.
– Пожалуйста. Назовите мне еще раз исходящие номера, и я пришлю вам документальное подтверждение запрета.
– Не представляю, как отдел проверок будет выкручиваться из этой ситуации.
– Не берите на себя чужие заботы, – посоветовал Чейз. – Вы же не зеленый юнец.
Вопрос решился сравнительно быстро – в течение трех недель, что было вполне нормальным сроком. Стенайленд получил оформленное по всем правилам, снабженное всеми необходимыми подписями и печатями официальное заключение Чейза. Заявка с Алипана еще потолстела. Но радоваться было преждевременно. Стенайленду предстояло решить очень серьезный вопрос: нужны или не нужны проверки самого излучателя и соответствуют ли они существующим правилам и положениям. Любой ответ влек за собой необходимость принятия решения. Самое скверное, что решение мог принять только единственный человек, наделенный полномочиями.
Да, снова все упиралось в Тейлора.
Проконсультироваться с Тейлором? От одной мысли об этом Стенайленду делалось худо. Ему не хотелось сознаваться даже себе, что у него не хватает смелости и выдержки разговаривать с этим любителем мышиного скрещивания. Однако альтернатива была еще хуже. Если Стенайленд прыгнет через голову и обратится к вышестоящему начальству, его все равно ткнут носом и отправят на консультацию к Тейлору. Думая об этом, Стенайленд уже не вздрагивал, а содрогался.
