Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 87 страниц)
– За прогресс надо платить. Сами знаете.
Снаружи послышалось тарахтенье вертолетного двигателя. Коммодор бросился к иллюминатору, после чего схватился за интерком.
– Куда направляется наш вертолет?
– Гарсайд и Уолтерсон настаивали, что им нужен дополнительный материал для исследований. Одному букашки, а другому – камешки.
– Хорошо. Пусть летят. Пленки уже проявлены?
– Да, коммодор. Все замечательно вышло, с приличной резкостью. Хотите посмотреть прямо сейчас?
– Пожалуй. Я скоро буду в просмотровом зале. И пусть займутся пленкой из нашего вездехода. Мы накрутили больше половины.
– Будет исполнено, сэр.
Позвав остальных корабельных специалистов, которых на «Громовержце» было свыше шестидесяти, Лей вместе с ними направился в просмотровый зал. Когда на экране промелькнули последние кадры хроники, отснятой Огилви, и вспыхнул свет, зрители сидели в тягостном молчании. Комментировать увиденное было бессмысленно.
– Забавное кино, – криво усмехнулся Паскоу, когда они вернулись в главный отсек. – За последнюю тысячу лет род человеческий стал полностью технизированным. Даже какой-нибудь зеленый мальчишка, пришедший служить на задрипанный корабль, и тот обязан иметь технические знания. Причем в прежние времена объем его знаний считался бы чуть ли не капитанским.
– И что дальше? – вздохнул Лей, которому сейчас было не до рассуждений социолога.
– Мы превратились в мозги, – продолжал сыпать соль на раны Паскоу. – И поскольку мы превратились в мозги, мы с презрением стали поглядывать на простой физический труд. Мы ведь выше того, чтобы вручную обтесывать доски или черпать ведром воду из колодца.
– Я что-то не понимаю, в чем суть ваших рассуждений.
Это ничуть не обескуражило Паскоу.
– Мы отправили поселенцев на сотни планет. Но какихпоселенцев? Разного рода начальников, инспекторов, консультантов, советников. И только малый процент людей занимается настоящей работой.
Лей молчал.
– Представьте, что Уолтерсон и другие найдут на этой чертовой планете обширнейшие залежи нужных нам полезных ископаемых. Но кто будет управлять экскаваторами, грузовиками и прочей техникой? Копуши наверняка согласились бы на нас работать. Только на что нам их помощь, если на простейшую работу они будут тратить десять, двадцать, а то и пятьдесят лет? Везти сюда за тридевять земель рабочих? Но кто из людей согласится поселиться здесь и быть рабочей скотиной технической эры?
– Огилви пролетал над большой дамбой, похожей на плотину гидростанции, – задумчиво проговорил Лей. – На Земле такое сооружение можно было бы построить за пару лет, если не быстрее. А здесь? За двести? За четыреста? Или понадобилось бы еще больше времени?
Он нервно забарабанил пальцами по столу.
– Это-то меня и тревожит.
– Вы неверно выразились, коммодор. Мы все испытываем не тревогу, а подавленность. Это разные вещи.
– Говорю вам, я встревожен. Этерна похожа на горящий фитиль, который долгое время не замечали и вдруг заметили. Я не знаю, куда он тянется и какой силы взрыв может последовать, когда он догорит.
– Это подавленность, – гнул свое Паскоу, совершенно упуская из виду то, до чего успел додуматься коммодор. – Нам прижали хвост, и нам это не понравилось. Неодолимая сила наткнулась на нечто неподвижное и непознаваемое. Взрыв, о котором вы говорите, раздастся у нас в мозгу. Этот мир не в силах физически уничтожить нас. Копуши слишком медлительны даже для того, чтобы простудиться.
– Меня не волнует угроза с их стороны. Они волнуют меня своим существованием.
– Копуши существовали везде и всегда, даже в нашем мире. Иначе у нас в языке не было бы такого слова.
– Верно! – горячо подхватил Лей, – Это-то и заставляет меня настораживаться.
Из динамика донеслось вежливое покашливание.
– Сэр, говорит Огилви. Мы взяли образцы гранита, кварца и других камней. В настоящее время вертолет находится на высоте шестнадцати тысяч футов. Отсюда нам виден и корабль, и то что вокруг. Так вот, сэр, то, что вокруг, мне очень не нравится.
– Что там еще?
– Из города, куда вы ездили, наблюдается массовый исход копуш. Из близлежащих деревень – тоже. Копуши заполонили все дороги и направляются в сторону корабля. Первые волны достигнут вас где-то через три часа… Ничто не говорит об их враждебных намерениях или о каких-то организованных акциях. Насколько мне кажется, все эти толпы подстегивает обыкновенное любопытство. Но если позволить копушам окружить корабль плотным кольцом, вы не сможете стартовать без того, чтобы не сжечь несколько тысяч заживо.
Лей задумался над словами пилота. Длина корабля превышала милю. При старте волны раскаленного воздуха тянулись на полмили в обе стороны и еще на такое же расстояние отлетали выбросы из хвостовой части. Следовательно, для безопасного старта кораблю требовалось пространство площадью в две квадратных мили.
На борту «Громовержца» находилось тысяча сто человек. Шестьсот из них были нужны для обеспечения старта. Значит, из оставшихся пятисот придется устроить оцепление и расставить по периметру тех самых двух квадратных миль, а затем… перебрасывать их вертолетом на место новой посадки. Технически это возможно. Но какую напрасную трату времени и горючего вызовут многочисленные полеты туда и обратно.
– Прежде чем они сюда доберутся, мы стартуем и перелетим на новое место, – сообщил Лей пилоту. – Не очень далеко, миль сто. На пару дней это оттянет визиты вежливости!
– Прикажете возвращаться, сэр?
– Да, и побыстрее.
– Мои пассажиры против. Говорят, что хотят собрать дополнительные образцы. Так что я повременю с возвращением. Если я не увижу, куда вы переместились, я легко вас найду по радиомаяку.
– Хорошо.
Лей включил интерком.
– Дайте сигнал общего возвращения на борт. Проверить численность экипажа. Подготовиться к старту.
– Правило седьмое гласит, – назидательным тоном произнес Паскоу, – что любое действие, повлекшее за собой причинение вреда расе, не являющейся враждебной, рассматривается как серьезное нарушение Кодекса контактов. Что же получается? К нам ползут несметные полчища любопытных ленивцев, а мы показываем им хвост и скрываемся.
– Вы можете предложить более удачное решение? – раздраженно спросил коммодор.
– Хуже всего, что не могу.
Раздался оглушительный вой корабельной сирены. Вскоре начался прогрев двигателей, сопровождавшийся слабой, но все же ощутимой вибрацией. В главный отсек вбежал растрепанный Хоффнагл. В кулаке он сжимал пачку мятых карт Кина. Глаза яростно блестели.
– Кто придумал стартовать? – закричал контактер, забыв про всякую субординацию. – Мы провозились с копушами две вахты подряд, забыв про отдых. Наконец-то один сумел правильно повторить круговое движение, обозначающее орбиту. И вдруг – все насмарку.
Тяжело сопя, Хоффнагл ждал ответа.
– Мы перемещаемся.
– Перемещаемся? – Контактер будто впервые слышал подобное слово. – Куда?
– На сто миль отсюда.
Хоффнагл, не веря своим ушам, проглотил слюну, открыл рот, закрыл, после чего открыл снова.
– Но тогда нам придется все начинать заново.
– Боюсь, что так, – подтвердил Лей, – Мы могли бы забрать ваших подопечных на новое место. Однако нам пришлось бы очень долго втолковывать им, зачем и почему мы их перемещаем. Куда проще начать заново.
– Нет! – отрезал Хоффнагл, приходя в ярость. – Ни за что! Только не это!
– Что вообще происходит? – спросил подошедший Ромеро.
Как и Хоффнагл, он тяжело дышал и, судя по ввалившимся щекам, изрядно устал.
Хоффнагл попытался сообщить ему трагическую новость, но сумел издать лишь несколько слабых и нечленораздельных звуков.
– Контактер, оказавшийся не в состоянии вступить в контакт с другим контактером, – резюмировал Паскоу с бесстрастием кабинетного ученого.
– Они перемещают корабль, – с усилием выдавил Хоффнагл.
После риторического «что?» лицо Ромеро сделалось еще краснее, чем у копуш. Во всем остальном он походил на настоящего пучеглазого и оцепенелого копушу.
– Шли бы вы отсюда оба, – не сдержался Лей. – Не ждите, когда явится Нолан и вытащит вас за шкирку. Идите к себе и успокойтесь. Кстати, вы не единственные, кому внезапный старт спутал все планы.
– Может, и не единственные, – горестно промямлил Хоффнагл. – Но только на нас лежало бремя…
– Каждый несет свое бремя, – возразил Лей. – Поверьте, вряд ли кто-нибудь хлопает в ладоши и подпрыгивает от радости. Идите к себе. Не ждите, когда у меня лопнет терпение и я просто прикажу вас выдворить.
Контактеры удалились, со злости едва не хлопнув дверью. Лей уселся за стол, закусил нижнюю губу и стал просматривать официальные бумаги. Прошло двадцать минут. Взглянув на стенной хронометр, коммодор вызвал по интеркому Бентли.
– Почему мы не стартуем?
– Нет сигнала из штурманского отсека.
Лей переключился на штурманский отсек.
– Чего вы ждете?
– Коммодор, пассажиры из поезда до сих пор находятся на опасном расстоянии. Либо им никто не сказал, чтобы возвращались и уезжали, либо они переваривают новость и готовятся к отъезду.
Лей редко позволял себе ругаться, но сейчас не выдержал и вслух произнес некое заковыристое словцо. После этого он вызвал Хардинга.
– Лейтенант, отрядите два взвода ваших пехотинцев. Пусть дотащат пассажиров до поезда, рассадят по вагонам и поскорее возвращаются на корабль.
Лей снова углубился в бумаги. Паскоу сидел в углу, грыз ногти и тихо посмеивался. Спустя полчаса коммодор вторично произнес то самое словцо, после чего схватил трубку интеркома.
– Что теперь?
– Штурманский отсек по-прежнему не дает сигнала, – ответил Бентли тоном человека, примирившегося с неизбежным.
– Штурманский отсек, я же приказывал стартовать немедленно, как только всех копуш перетащат в поезд. Почему медлите?
– Один копуша по-прежнему остается в опасной зоне, сэр.
– Хардинг, разве я не приказывал убрать в вагоны всех копуш? Всех, понимаете?
– Так точно, сэр, приказывали. Еще пятнадцать минут назад все пассажиры были возвращены на свои места в вагонах.
– Что вы мне городите? Один из них до сих пор болтается возле корабля и задерживает старт.
– Этот не из поезда, сэр, – терпеливо объяснил Хардинг. – Он прибыл на машине. Относительно него вы не дали никаких распоряжений.
Лей вцепился обеими руками в стол и зарычал:
– Уберите его прочь. Посадите его в эту гоночную сардельку и разгоните ее, как следует. Выполняйте!
Откинувшись на спинку кресла, коммодор пробормотал что-то себе под нос.
– Коммодор, как вы насчет того, чтобы уйти в отставку и купить домик в глуши? – невинным тоном спросил Паскоу.
Новым местом посадки избрали единственный голый холм, который удалось обнаружить на многие мили вокруг. Обгоревшие пни свидетельствовали о лесном пожаре. Скорее всего, он выжег лес на вершине, после чего пополз вниз по склонам, пока что-то его не погасило. Наверное, то были обильные дожди.
Куда ни глянь – везде поднимались поросшие лесом холмы. Железных дорог поблизости не было. Правда, по долине проходило шоссе, за которым змеилась река. В четырех милях от новой гавани «Громовержца» находилась пара деревень, в одиннадцати милях к северу – город.
Некоторый опыт, приобретенный землянами, позволил им куда быстрее освоиться на новом месте. Эрншоу, второй пилот вертолета, отправился в полет вместе с Уолтерсоном и четырьмя другими специалистами. С корабля вновь спустили вездеход, на котором Паскоу и несколько его коллег поехали в город. Трое ботаников и дендролог углубились в лес. Хардинг выделил им десяток своих пехотинцев для охраны и переноски собранных образцов.
Хоффнагл, Ромеро и Нолан пешком двинулись в ближайшую деревню. Там на маленькой деревенской площади они разложили многострадальные карты Кина, моля небеса о том, чтобы среди местных копуш отыскался какой-нибудь гений, способный менее чем за неделю усвоить смысл основных жестов. Несколько корабельных инженеров решили обследовать линии электропередач, чьи ажурные мачты тянулись на юг и запад. Ихтиолог, докучавший всем рассказом о том, что рождение под знаком Рыб определило его профессию, часами просиживал на берегу реки, закинув удочки. Он постоянно менял виды наживки, так и не зная, какую рыбу сможет поймать и хватит ли ему на это жизни.
Все это недолгое время, пока собирались данные, Лей оставался на корабле. Его мучили недобрые предчувствия, и они (увы!) подтвердились. За последние тридцать часов Эрншоу, чередуясь с Огилви, совершил два вылета и сейчас опять находился в воздухе. Лей получил его вызов, когда пилот находился на высоте пятнадцати тысяч футов.
– Коммодор, у меня скверные новости. Копуши вновь приближаются к кораблю. Похоже, на этот раз быстрее. Возможно, соплеменники их сумели предупредить.
– Как по-твоему, сколько им добираться до корабля?
– Деревенские жители достигнут его примерно через два часа. Городской толпе понадобится от пяти до шести. Я вижу, как спешно возвращается наш вездеход.
– Тогда побыстрее доставь на корабль тех, кто у тебя сейчас на борту, и слетай в деревню за тремя контактерами, – распорядился Лей. – После этого подбирай всех наших, кто бродит в окрестностях.
– Будет исполнено, сэр.
Окрестные холмы и долина огласились ревом главной корабельной сирены. В ближайшей деревне Хоффнагл оборвал на полужесте свою пантомиму и произнес страстную тираду, повергшую копуш в изумление. Правда, это случилось два дня спустя. В лесу дендролог, услышав сирену, свалился с дерева прямо на голову пехотинцу, который тоже взревел.
Известие о скором появлении копуш было подобно брошенному в пруд камню, только вместо кругов по воде к небесам устремлялись мощные волны междометий и прилагательных.
Итак, копуши поперли снова, и на этот раз их отделяло от корабля куда меньшее расстояние. А солнце продолжало упорно торчать высоко в небе, перемещаясь за двадцать четыре земных часа всего на один градус.
Измотанная третья вахта улеглась спать. Корабельные специалисты торопились собрать последние данные, ощущая, как ни парадоксально, жуткую спрессованность времени на планете, где никто никуда не спешил. Лей впервые послал Огилви на ночную сторону Этерны. Оказалось, что там все погружено в сон, а улицы городов и дороги абсолютно пусты.
Прошло еще двадцать часов. Море копуш, растянувшееся на мили, ползло к кораблю, предвкушая зрелище. Сирена «Громовержца» взвыла еще раз, после чего последовал новый взрыв эмоций и сопутствующих им выражений. Корабль взмыл в воздух и пролетел четыреста миль, опустившись на ночной стороне планеты.
Лей полагал, что этот хитроумный маневр должен принести желаемые результаты. Если снедаемые любопытством копуши с дневной стороны захотят добраться сюда, им понадобится целых двенадцать дней. Но сначала на ночной стороне должен найтись какой-нибудь страдающий бессонницей соплеменник, который бы заметил спуск корабля и сообщил о его новом местонахождении. Впрочем, пришельцы с Земли сами выдавали свое присутствие. Все иллюминаторы «Громовержца» были ярко освещены, а в небе разливалось непривычное сияние.
Вскоре коммодор убедился, что некоторая опасность раскрытия тайны внезапного исчезновения корабля все же существует. В его каюте появился Нолан. Пальцы контактера извивались так, будто он собирался кого-то задушить, но чрезвычайно медленно, как это сделал бы копуша. На лице Нолана отражалась целая гамма чувств: гнев, подавленность, обида и желание отомстить. Ни дать ни взять – классический злодей из балаганного представления на ярмарке.
– Коммодор, вы должны сознавать, – начал он, с трудом выдавливая из себя каждое слово, – как тяжело налаживать контакты с существами, у которых мыслительный процесс вместо долей секунды растянут на долгие часы.
– Да, я это сознаю и искренне сочувствую вам, – сказал Лей, пристально глядя на контактера. – С чем вы ко мне пришли?
– Я пришел, – повышая голос, ответил Нолан, – сообщить вам об успехе, достигнутом нами в деревне. – Он опять задергал пальцами. – Нам хотя бы удалось пробудить тамошних копуш.
– Потому нам и пришлось спасаться бегством, – напомнил ему Лей. – В сонном состоянии они для нас не помеха.
– Тогда каким образом, уважаемый коммодор, вы намерены устанавливать контакты с туземцами? – выпалил Нолан.
– Никаким. Я отказался от этой затеи. Если вы желаете продолжать, это ваше дело. Но принуждать ни вас, ни Хоффнагла с Ромеро я не буду. – Коммодор прошелся по каюте и мягко, словно говорил с обиженным малышом, добавил: – Я отправил подробное донесение на Землю, описав ситуацию, в которой мы оказались. Теперь уже не я, а высокое командование будет решать наши дальнейшие шаги. Ответ придет через несколько дней. А пока нам придется сидеть тихо, добывать те сведения, что мы в состоянии добыть, и не замахиваться на недосягаемое.
– Мы с Хоффнаглом сходили тут в одну деревушку, – с болью в голосе сообщил Нолан. – Местные жители не просто крепко спят. Их не добудиться. С ними можно играть как с куклами, сгибать им руки и ноги, сажать, ставить, и это ничуть не нарушит их сна. Потом мы позвали с собой врачей. Они осмотрели копуш и сказали, что те находятся в состоянии полной каталепсии.
– Что еще говорили врачи?
– По их мнению, копуши активны… естественно, по-своему… только пока светит солнце. Когда оно заходит, они впадают в спячку.
Нолан поморщился, переживая момент внутренней борьбы, потом с надеждой в голосе сказал:
– Если бы вы согласились протянуть туда с корабля электрический кабель и дали бы нам пару мощных ламп типа «искусственное солнце», мы сумели бы разбудить нескольких копуш и начать с ними работать.
– Это нецелесообразно, – сказал Лей.
– Но почему?
– Прежде чем вы добьетесь хоть какого-нибудь успеха, мы, скорее всего, получим приказ возвращаться домой.
– Сэр, выслушайте меня, – сказал Нолан, делая последнюю, отчаянную попытку. – Все остальные специалисты добились каких-то результатов. Они улетят не с пустыми руками. Они повезут на Землю результаты измерений и анализов, образцы букашек, орехов, плодов, трав, деревьев, почвы и камней, снимки и рулоны кинопленки. Словом, все, кроме туземных скальпов. И только мы, трое контактеров, повезем собственный провал, случившийся, однако, не по нашей вине, а потому, что нам не дали по-настоящему заняться делом.
– Ладно. – Лей поднял брошенную ему перчатку. – Поскольку никто лучше вас троих не разбирается в вашей работе, давайте прикинем. Скажите честно: сколько времени вам нужно, чтобы по-настоящемузаняться делом?
Такого удара Нолан не ожидал. От переминался с ноги на ногу, бросал сердитые взгляды на стены, после чего погрузился в созерцание собственных пальцев.
– Так сколько? Пять лет? – спросил Лей.
Нолан молчал.
– Может, десять?
Ответа не было.
– Или двадцать?
– Ваша взяла, – буркнул Нолан и медленно вышел.
Чувствовалось, что он по-прежнему жаждал смерти коммодора.
«Ваша взяла», – подумал Лей и усмехнулся. Черта с два. Настоящими победителями оказались копуши. Это они неопровержимо доказали землянам со всей земной чудо-техникой ужасающую кратковременность человеческой жизни. Они владели грозным оружием – временем.
Спустя четыре дня девятый сектор переслал Лею ответ Земли.
«Главный штаб военно-космических сил – командованию боевого корабля “Громовержец ”.
Возвращайтесь по маршруту D-9 в распоряжение штаба четвертого сектора. Если найдется доброволец, согласный остаться представителем Земли на Этерне, пусть остается. Однако предупредите его, что его пребывание будет бессрочным.
Командующий оперативным отделом ГШ ВКС Рэтбоун. Земля».
В просторной каюте, находящейся в центральной части корабля, Лей собрал всех старших офицеров и корабельных специалистов. Значительная часть времени ушла на выслушивание сообщений о собранных данных, начиная с пространного доклада Уолтерсона о радиоактивных формах жизни до пуганых замечаний «господина Рыболова» (так за глаза именовали корабельного ихтиолога) о местных видах креветок. Пора было подводить итоги.
Все сошлись во мнении, что цивилизация Этерны несравненно старше земной. Продолжительность жизни копуш также значительно превышала человеческую и в эквивалентном пересчете составляла от восьмисот до тысячи двухсот лет. Невзирая на свою чудовищную медлительность, раса была вполне разумной, развивающейся и находилась примерно на том же уровне, на каком находилось человечество за сто лет до выхода в космос.
Здесь начались ожесточенные споры о том, способны ли копуши совершить хотя бы кратковременный космический полет, если у них появятся корабли с быстродействующей автоматикой. Большинство собравшихся высказывалось отрицательно, хотя все соглашались, что никому из присутствующих не дожить до этого события.
– Наше высокое земное начальство предложило оставить на Этерне… посла, – сообщил Лей. – Разумеется, если найдется доброволец.
Коммодор обвел глазами сослуживцев, ожидая увидеть признаки интереса.
– Оставлять здесь нашего поселенца почти бессмысленно, – заявил кто-то.
– Копуши, как и большинство инопланетных рас, развивались совсем иным путем, сильно отличающимся от нашего, – объяснил Лей. – Мы значительно их опередили. Мы знаем много такого, чего они еще не знают или вообще не узнают. Но и у них есть свои секреты, которые нам не мешало бы выведать. Например, принцип работы их двигателей и удивительно емкие аккумуляторы. Возможно, у них есть еще немало полезных изобретений, ускользнувших от нас при первом и поверхностном знакомстве. К тому же нам ничего не известно об их теоретических разработках. Если мы и усвоили хотя бы один из уроков, что преподносит нам космос, то это урок уважительного отношения к чужим цивилизациям. Раса, считающая себя слишком большой и могущественной, чтобы учиться, очень скоро становится малочисленной и слабой.
– И потому?
– И потому кому-то приходится решать многотрудную задачу по… систематическому выдаиванию из чужих рас любых мало-мальски важных сведений. Мы месяцами и годами странствуем по космическим далям. Мы охотимся за знаниями, перенимаем их и учимся применять.
– Никто не будет в этом с вами спорить, коммодор, – сказал Лею один из специалистов. – Но Этерна – совершенно особый мир, где обитатели, по нашим представлениям, спят на ходу. Здесь часы идут с такой скоростью, что между «тик» и «так» проходит целый час. Земной поселенец, если он сыщется, просто не успел бы ничего толком узнать, даже если бы прожил здесь сто лет.
– Вы правы, – согласился Лей. – Если уж говорить про посла, правильнее было бы послать его сюда с семьей либо с невестой, чтобы завести детей и кому-то из них передать по наследству свой пост. Представляете, шесть или больше поколений послов! Только так можно чему-то научиться от копуш. Возможно, наше начальство тоже это поймет.
Лей замолчал, дав собравшимся обдумать его слова.
– Есть желающие? – спросил коммодор.
Ответом ему была тишина.
– А пока тому, кто согласится, придется жить в одиночестве, за исключением редких и нерегулярных визитов кораблей. Но посол может быть уверен: его не бросят на произвол судьбы. Он будет чувствовать за своей спиной всю силу и могущество Земли. Давайте смелее! Первый, кто объявит о своем желании, станет нашим послом на Этерне.
Собравшиеся молчали.
Лей взглянул на часы.
– Даю вам два часа на размышления. Затем мы улетаем. Любой кандидат в послы может зайти ко мне в каюту.
В установленный час «Громовержец» запустил двигатели и покинул Этерну, не оставив на ней никого из землян. Не все сразу. Когда-нибудь такой человек появится, обязательно появится. Найдется чудак-отшельник, согласившийся навсегда переселиться в этот замедленный мир. Кого-кого, а разных чудаков, свихнутых и мучеников на Земле хватало всегда.
Просто еще не настало время.
На Этерне оно всегда бесконечно запаздывает.
Планета, на которой находился штаб четвертого сектора Военно-космических сил, из бледно-розовой точки выросла до размеров крупного диска. Социолог Паскоу не выдержал и решил нарушить затянувшиеся раздумья коммодора Лея.
– Почти два месяца, как мы улетели с Этерны, а вас все гложут какие-то мысли. Можно подумать, что вы с громадной неохотой покинули это сонно-ползающее царство. Что с вами, коммодор?
– Я уже объяснял вам. Цивилизация копуш меня сильно встревожила.
– Но это же абсурд, – заявил Паскоу. – Ну, не получилось у нас контакта с самыми медлительными из разумных существ. И почему мы должны впадать в отчаяние? Оставьте их в покое и забудьте об этом курьезе.
– Оставить их в покое проще простого. А вот забыть – тут уже сложнее. Их цивилизация несет в себе некий смысл, которому противится мой разум.
– Прошу вас, коммодор, не говорите загадками.
– Хорошо. Попробую объяснить. В далеком прошлом на Земле происходили десятки крупных войн. Большинство их было вызвано алчностью, амбициозностью, страхом, завистью, желанием спасти репутацию или непроходимой глупостью. Но некоторые войны вспыхивали по вполне благородным, альтруистическим причинам.
– Неужели?
– Представьте себе. Были войны, спровоцированные теми самыми добрыми намерениями, которыми вымощена дорога в ад. Большие, стремительно развивающееся народы пытались насильно заставить тех, кто двигался медленнее, приноровиться к их скорости. И иногда земным «копушам» становилось невмоготу. Им были ненавистны попытки насильственного развития, и они начинали стрелять, отстаивая свое право плестись нога за ногу. Теперь понятно?
– Мне понятно, что мы получили урок, но не ясна ваша аналогия, – признался Паскоу. – Копуши не смогли бы убить даже хромого пса. Вдобавок мы никому из них не причинили зла.
– У меня не возникало даже мысли об агрессивности копуш.
– Вы можете внятно объяснить, что же тогда вас волнует?
– В прошлом Земля упорно не замечала одной особенности. Если бы люди учли эту особенность, из-за нее перестали бы вспыхивать войны.
– И что это за особенность?
– Скорость развития, – ответил Лей. – До сих пор мы никогда особо не задумывались об этом. Разница между быстрым и медленным ускользала от нас. Вернее, все быстрое мы привыкли считать хорошим и прогрессивным, а все медленное – плохим и отсталым.
Коммодор кивнул в сторону иллюминатора. Среди космической темноты перемигивались крохотные искорки далеких звезд.
– Отсюда они едва заметны, но мы-то знаем, что каждая из них – громадный раскаленный шар. Так и с разницей в скорости развития рас и цивилизаций. Раньше мы не видели в этом проблемы, а если и видели, то считали ее такой же маленькой точкой. И вдруг проблема разрослась до размеров звезды, и мы уже не можем обманывать себя, будто не знаем ее истинной величины. А сколько их в космосе – бесчисленных и нескончаемых проблем?
Паскоу задумался над его словами.
– Что тут сказать? Не могу с вами спорить; все это самоочевидно. Рано или поздно мы опять столкнемся с чем-нибудь подобным. Когда-то это должно было случиться.
– Отсюда и мои тревоги, – сказал Лей.
– Если вам нравится себя пугать, пугайте на всю катушку, – посоветовал ему социолог. – Меня это не волнует. С моей головы не упало ни волоска. Почему я должен волноваться, если завтра какой-нибудь свихнутый разведчик обнаружит расу, которая еще медленнее копуш? В моей молодой жизни ничего не изменится.
– А почему обязательно медленнее? – спросил Лей.
Паскоу оторвался от иллюминатора.
– Куда вы клоните, коммодор?
– Вы согласились, что проблема скорости развития действительно существует. А теперь переверните ее вверх тормашками и взгляните на нее по-другому. Что, если нам встретится цивилизация, чей темп жизни в двадцать раз быстрее нашего? Цивилизация, которой мы покажемся такими же копушами?
Подумав пару минут, Паскоу почесал затылок и не особо уверенным тоном ответил:
– Такое невозможно!
– Невозможно? Почему?
– Потому что до сих пор мы не встречали таких рас. И потом, если они быстрее, они первыми должны были бы наткнуться на нас.
– Но их планетная система может находиться в сто раз дальше доступного нам космоса. Или это совсем молодая раса, в десять раз моложе нашей, но уже почти достигшая нашего уровня.
– Знаете, коммодор, – сказал Паскоу, на лице которого появилось такое же задумчиво-меланхоличное выражение, какое он неделями наблюдал у Лея, – в космосе и так довольно разных бед, чтобы изобретать дополнительные.
Тем не менее когда корабль совершил посадку, социолог продолжал раздумывать над словами коммодора, и возможность встречи с такой цивилизацией начинала все сильнее его раздражать.
Но пока что им предстояла встреча с посланцем командования четвертого сектора. Тот явился на борт с толстой пачкой разных документов. Сам он был таким же толстым и пропитанным показной сердечностью.
– Коммодор, лейтенант Воген к вашим услугам, – заученно-бодрым голосом представился посланец. – Уверен, что ваша экспедиция была приятной и полезной.
– Бывает и хуже, – коротко ответил Лей.
Излучая казенную доброжелательность, Воген продолжал:
– Мы получили предписание с Земли, от Маркхэма из Отдела заданий. Он приказывает вам проверить оборудование корабля, пополнить запасы топлива и лететь на Милашку. Я захватил с собой координаты планеты.
– Как вы сказали? – встрепенулся Паскоу.
– Милашка.
– Храни нас небо! Милашка!
Социолог плюхнулся на стул и уставился в стену.
– Милашка! – в третий раз произнес он, нервно перебирая пальцами.
Чувствовалось, что странное название чем-то загипнотизировало его.
– А кто сообщил о ее обнаружении? – с глубоким подозрением спросил Паскоу.
– Вообще-то я не смотрел, но в записях есть имя этого парня.
Воген услужливо зашелестел бумагами.
– Вот. Нашел. Этого парня зовут Арчибальд Бойделл.
– Так я и знал! – взвыл Паскоу. – Всё. С меня хватит. Я ухожу в отставку – и немедленно.
– За восемь лет вы уходили в отставку не менее двадцати раз и всегда немедленно, – напомнил ему Лей. – Это начинает превращаться в какой-то дурной ритуал.
– На этот раз я сдержу слово.
– И это вы тоже изволили утверждать, – сказал Лей и со вздохом добавил: – Если вы строго придерживаетесь своего ритуала, то вскоре вы предложите мне убираться ко всем чертям.
Паскоу решительно замахал руками.
– Ладно, коммодор, давайте успокоимся и посмотрим на вещи здраво. Скажите, какой экипаж, не потерявший рассудка, полетит на встречу с планетой, которую назвали Милашкой?
– Этим экипажем будет наш, – сказал Лей. Дождавшись, когда успокоится подскочившее давление, он спросил: – А разве у нас есть другой выбор?
Социолог распластался на стуле и минут пять молчал. Глаза его метали молнии. Потом он сказал:
– Нет у нас другого выбора. Как говорится, укрепи меня, Господи, в немощи моей.
Он перевел несколько остекленевшие глаза на Вогена.
– Назовите мне еще раз имя планеты на тот случай, если я его не расслышал.
Воген был сама любезность.
– Милашка, – елейным голосом произнес лейтенант. – Код планеты – О-0.9-Е.5. Это значит, планету населяет разумная, но отсталая раса.
