Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 87 страниц)
Два дня бумаги лежали на столе Стенайленда, а он все пытался придумать хоть какую-нибудь увертку. Бесполезно. Если улучить момент, когда Тейлора не будет в кабинете, подкинуть ему всю кипу и самому заболеть, Тейлор услужливо вернет бумаги назад. Если попробовать перекинуть заявку дальше по инстанции, ее также вернут со злорадной ухмылкой и запиской, объясняющей причину возврата. Куда ни кинь, а идти к Тейлору все равно придется. И бояться ему нечего, кроме самого страха.
Наконец, набравшись мужества, Стенайленд отправился в офис Тейлора вместе с заявкой и обратил внимание последнего на прибавившиеся два пункта.
– Как видите, сэр, адекватная проверка невозможна из-за ограничений на импорт.
– Да, мой дорогой Стенайленд, – с раздражающей учтивостью согласился Тейлор. – Я так и знал, что возникнут трудности.
Стенайленд промолчал.
– Меня лишь несколько удивляет, что вы этого не предвидели, – кольнул его Тейлор.
– Помимо этой заявки, сэр, у меня немало другой работы. И потом, просто невозможно все предвидеть.
– Меня более впечатляет результативность действий, чем оправдания, – приторно-сладким голосом произнес Тейлор. – Если хотите знать мое мнение, проверкой результативности сотрудника является его умение разрешить потенциально противоречивую ситуацию. Понимаете? Добиться, чтобы любой запрашиваемый отдел документально подтвердил все, что они сделали по вашему запросу. Иными словами, пока внутри нашего отдела не допущено очевидных ошибок, вас не должны заботить возможные ошибки других отделов. Вам понятны мои слова, дорогой Стенайленд?
– Да, сэр, – с ложным смирением ответил Стенайленд.
– Отлично!
Тейлор откинулся на спинку стула, засунул большие пальцы рук в проймы и поглядел на Стенайленда, как на пятнистую мышь.
– Полагаю, вы принесли мне готовые документы на подпись.
Стенайленд покраснел и проглотил комок слюны.
– Нет, сэр.
– А в чем дело?
– Я подумал, сэр, что вначале должен узнать ваше мнение по поводу того, следует ли производить проверку устройства на безопасность.
– Мое мнение? – Тейлор с деланным удивлением вскинул брови. – Вы никак выжили из ума? Я не принимаю решения за другие отделы. Уж это-то, надеюсь, вам известно?
– Да, сэр, но…
– Всякий, кто обладает моральной силой смотреть фактам в лицо, – перебил его Тейлор, постукивая по бумагам длинным и тонким указательным пальцем, – способен увидеть следующее. Перед нами – письменное заключение соответствующего отдела, в котором говорится, что данное устройство может пройти проверку. Это все, что нам требуется. Каким образом оно будет проходить проверку и зачем вообще она нужна – подобные сантименты нас ни в малейшей степени не волнуют. Нам по горло хватает ответственности за свою работу, чтобы еще навешивать на себя чужие хлопоты.
– Да, сэр, – согласился Стенайленд, не желая затевать спор.
– История с этим заказом и так уже безумно затянулась, – продолжал Тейлор. – Заявка поступила к нам почти год назад. Безобразие!
– Уверяю вас, сэр, что это не моя…
– Прекратите оправдываться! Я хочу сообразить, как исправить положение.
– Вы хотите, сэр, чтобы я немедленно оформил документацию на закупку излучателя?
– Что это вас кидает в крайности? Сходите за ордерной книжкой, оставьте у моей секретарши и скажите ей, что с этим чертовым излучателем я буду разбираться сам.
– Благодарю вас, сэр, за советы и поддержку.
Стенайленд уходил со смешанным чувством раздражения и облегчения.
Разыскав ордерную книжку, он еще раз прогулялся по коридорам и принес ее секретарше Тейлора. Лицо этой дамы было отполированным, словно скорлупа лесного ореха, и лишенным всякой мимики. Она никогда не упускала случая поразиться неосведомленности Стенайленда по части азбучных истин. Секретаршу звали Хейзл, и Стенайленд не раз мысленно задавался вопросом: какому значению этого слова отвечает ее имя. [14]14
Здесь двойная игра слов. В оригинале стоят два слова: hazel и nut. Первое слово переводится как «лесной орех», второе имеет два значения: «орех» и «свихнутый», «повернутый», «сумасшедший». – Прим. перев.
[Закрыть]
Стараниями Тейлора дело сдвинулось с мертвой точки. Атомный концерн Формана получил заказ на поставку кобальтового излучателя. Предварительно этот заказ был проверен, перепроверен, одобрен и снабжен такими же проверенными и перепроверенными сметами. Концерну оставалось лишь изготовить и доставить излучатель. Затем отдел проверок должен был проверить устройство и передать его отделу доставки (внешние отправления), чтобы тот санкционировал отправку излучателя на Алипан. Последней инстанцией быт экспедиционный отдел (космические маршруты), осуществляющий погрузку на космический корабль нужного направления.
Но это – в общих чертах. На самом деле заявке предстояло пройти еще не менее десятка отделов и распухнуть до размеров внушительной картонной коробки. Странствия между отделами длились битых два года, после чего внушительную кипу бумаг с большой неохотой списали в архив. Главное, что все эти отделы уже не имели прямого отношения к заявке. Они могли копаться в ней днями, неделями и месяцами, а концерн Формана вовсю трудился над излучателем. Если бы какой-нибудь высокопоставленной алипановской шишке вздумалось послать на Землю сердитый запрос, можно было ответить коротко и ясно: заявка находится в стадии реализации.
Душа Стенайленда успокоилась и вернулась в прежнее состояние желчной умиротворенности. Он был доволен, что вывернулся из заковыристого положения ценой всего лишь нескольких «фи» со стороны Тейлора (говоря более откровенно и грубо – не дав этому мышелюбу особо сильно развонятъся). Эти неприятные мгновения своей жизни Стенайленд компенсировал тем, что не уставал твердить сослуживцам о своей компетентности. Еще бы, он не спасовал перед заявкой на сложное оборудование и не зарылся на несколько недель в библиотеке. Вбив эту мысль в головы всех, кто трудился с ним рядом, Стенайленд погрузился в повседневную текучку и уже начал забывать про кобальтовый излучатель. Однако он слишком рано успокоился.
Где-то через полтора месяца в офисе Стенайленда раздался телефонный звонок.
– Говорит Кейт из инспекционного отдела.
– Слушаю, – ответил Стенайленд, ощутив смутную тревогу.
Кейта он ни разу не видел и вообще не знал, что это за птица.
– Возникла одна трудность, – причмокивая губами, сообщил Кейт. – Я натолкнулся на нее в экспедиционном отделе. Там меня направили в отдел доставки, а оттуда переадресовали в отдел закупок. Судя по документам, заказ был подписан Тейлором, но всеми формальностями занимались вы.
– Что случилось? – спросил Стенайленд, чувствуя быстро надвигающуюся беду.
– В декларации грузов космического корабля «Старфайр» числится излучатель, работающий на кобальте-60. Место назначения – Алипан. Он был изготовлен и поставлен Атомным концерном Формана по заказу вашего отдела за номером BZ12—L0127.
– И что же?
– Отдел проверок дал надлежащее заключение о степени безопасности данного устройства, – продолжал Кейт. – Вы знаете, что это означает?
Стенайленд не имел ни малейшего представления о том, что это могло означать, однако не собирался признаваться. Он обошел щекотливый вопрос и задал свой:
– А какое отношение все это имеет к нашему отделу?
– К какому-то отделу это непременно должно иметь самое прямое отношение, – ответил Кейт. – Не могут же все отделы подряд снять с себя ответственность за заказ.
Стенайленд так и не мог понять, куда клонит этот Кейт, и потому дипломатично сказал:
– Возможно, мне придется поставить в известность Тейлора или даже Абельсона. Они непременно потребуют, чтобы я четко и ясно изложил содержание вашей претензии. Скажите, существуют ли причины, мешающие вам отправить ее в письменном виде?
– Да, – ответил Кейт. – У нас нет времени. Корабль отправляется сегодня вечером.
– Понимаю. Итак, что я должен передать Тейлору?
Кейт не распознал расставленной ловушки и простодушно сообщил:
– Кобальт-60, на котором работает излучатель, является радиоактивным элементом. Поскольку устройство поставляется в комплекте с кобальтом, излучатель автоматически попадает в категорию опасных грузов. «Старфайр» может принять такой груз на борт только в том случае, если у нас будет письменное заключение о безопасности излучателя для всех остальных грузов. Там обязательно должно быть написано, что излучатель надежно экранирован.
– Д-да, – промямлил Стенайленд, внезапно ощутив себя на самой верхней ступеньке шаткой приставной лестницы.
– Вообще-то первым делом следовало бы побеспокоиться именно об этом документе, – подлил масла в огонь Кейт, – Кто-то допустил непростительную ошибку. Разговаривая с вами, я держу в руках всю документацию по заявке на излучатель. Внушительная кипа, не менее трех дюймов толщиной. Я несколько раз просматривал каждую бумагу. Здесь есть все, что угодно, а этого заключения нет.
– Я не понимаю, почему заключение о радиационной безопасности излучателя должно быть предметом заботы нашего отдела? – рявкнул рассерженный Стенайленд.
– Отдел проверок утверждает, что их просили проверить лишь уровень излучения и что вас это вполне устроило, – парировал Кейт. – Их заключение у меня сейчас перед глазами. Там все в порядке.
– Это чистой воды ухищрение, – упирался Стенайленд. – По-моему, вы хотите переложить на меня свою работу. Связывайтесь с отделом проверок. Пусть забирают излучатель и проверяют его экранированность.
– Вы ошибаетесь, – отчеканил Кейт. – Я не собираюсь исправлять чужие ошибки. Это никогда не было и не будет моей работой. Повторяю: «Старфайр» отправляется сегодня, в десять часов вечера. Если не будет требуемого заключения, ваш излучатель никуда не полетит. Сами выясняйте, что к чему, и принимайте меры.
Произнеся последние слова, Кейт повесил трубку, тем самым прекратив дебаты.
Прежде чем вновь отправиться к Тейлору, Стенайленд еще некоторое время посидел за столом, размышляя о несправедливости судьбы. Потом встал и, олицетворяя собой ходячее несчастье, двинулся по знакомому маршруту. Узнав, в чем дело, Тейлор принялся рассуждать вслух о некоторых работниках, которые почему-то начинают красить в комнате пол не от угла, а от двери, после чего сами оказываются в углу. После этих назиданий Тейлор схватился за телефон и десять минут пререкался с Юргенсеном из отдела проверок. Однако Юргенсен был опытным игроком и не позволил сделать себя крайним.
Сердито проехавшись взглядом по ожидавшему Стенайленду, Тейлор попытался было свалить вину на научный отдел. Кончилось тем, что ему пришлось выслушать витиеватые рассуждения Уильямса, напоминавшие кривую лепешку с дыркой посередине. Бормоча ругательства, Тейлор позвонил Кейту, который насмешливо-угрожающим тоном быстро повторил ему уже знакомое условие: либо заключение о безопасности излучателя, либо эта игрушка никуда не полетит.
Тейлор швырнул трубку, резко отодвинул от себя телефон и сказал:
– Ну и кашу же вы заварили, мой дорогой Стенайленд.
– Я? – переспросил не ожидавший такого вероломства Стенайленд.
– Да, вы.
Это было уже чересчур, и Стенайленд вскипел:
– Но кто запросил книгу заказов и взял дальнейшее оформление на себя? Вы!
– Я действовал в полной уверенности, что все рутинные вопросы уже разрешены с той компетентностью, какую я вправе ожидать от своих подчиненных. Увы, моя уверенность оказалась иллюзорной.
– Я едва ли могу, сэр, назвать ваши слова справедливыми, потому что…
– Да помолчите вы! – Тейлор манерно взглянул на часы, – До отлета «Старфайра» остается семь часов. За такое время ни отдел проверок, ни научный отдел не произведут на свет требуемый Кейтом документ. Создать эту бумагу самим – не в нашей власти. Но заключение о безопасности все-таки должно откуда-то появиться. Вы ведь это понимаете не хуже меня, Стенайленд?
– Да, сэр.
– Поскольку вы несете прямую ответственность за эту грубую ошибку, вам отвечать и за ее исправление. А теперь идите и напрягите свое воображение, если таковое у вас есть. Когда ваш мозг высидит нечто стоящее, возвращайтесь ко мне.
– Но, сэр, я не могу подделать заключение.
– По-моему, я не предлагал вам заняться противозаконными делишками, – язвительно возразил Тейлор. – Решение, если здесь еще можно говорить о решении, должно быть абсолютно законным и не вызывать подозрений у высшего начальства. Вот и займитесь поисками этого решения. И не особо тяните. Времени у нас в обрез.
Вернувшись к себе в офис, Стенайленд принялся гонять свои мозги так, что трещала черепная коробка. Результатом было нараставшее отчаяние. Он грыз ногти, перебирал все мыслимые и немыслимые варианты и каждый раз приходил к одному и тому же неутешительному выводу: никакойотдел не согласится выдать документ, покрывающий ошибку другого отдела.
Дальнейшее сидение за столом было бесполезным. Стенайленд отправился туда, где помещались телефонные кабины, набрал номер научного отдела и попросил Уильямса.
– Уильямс, – елейным тоном начал он, – я находился у Тейлора, когда он час назад говорил с тобой. Мне очень не понравилась его манера.
– Мне тоже, – сказал Уильямс.
– Ты столько раз помогал нам. Без преувеличения, твоя помощь часто оказывалась просто неоценимой, – продолжал петь дифирамбы Стенайленд, – Даже если Тейлору на это наплевать, я хочу, чтобы ты знал мое мнение на этот счет.
– Очень любезно с твоей стороны, – сказал Уильямс и злорадно усмехнулся. – Однако даже твоя лесть не заставит нас выдать столь вожделенный для тебя документ. У нас нет таких прав.
– Я и не пытаюсь подбить тебя на что-нибудь подобное, – заверил Стенайленд. – Об этом я даже не мечтаю.
– Тейлор попытался. Должно быть, он посчитал нас наивными детишками.
– Знаю. – Стенайленд впился в появившуюся зацепку. – Честно говоря, меня интересует, согласен ли ты помочь мне посадить Тейлора в лужу?
– Как?
– Подсказав мне обходные пути, не требующие этого чертовою заключения о радиационной безопасности.
– И почему это должно посадить Тейлора в лужу?
– Он думает, будто загнал меня в тупик и теперь размажет по стенке. Он уже давно мечтает об этом. Я хочу доказать ему обратное. Иногда не мешает преподать зарвавшимся шишкам парочку полезных уроков.
Стенайленд помолчал и заговорщически добавил:
– Например, Абельсону.
Услышав столь ненавистное для своих ушей имя, Уильямс туг же согласился.
– Идет. Я тебе кое-что подскажу.
– Что именно? – затаив дыхание, спросил Стенайленд.
– Формановский концерн – фирма с солидной репутацией. Никакая фирма такого калибра не станет выпускать излучатели без надлежащей экранировки. Возможно, семьдесят процентов веса излучателя как раз и падает на все эти защитные штучки-дрючки. Свяжись с концерном, и они дадут тебе письменное подтверждение.
– Уильямс, – пролепетал спасенный Стенайленд, – я этого никогда не забуду.
– Забудешь, – возразил Уильямс. – Но я не забуду.
Прямо из кабины Стенайленд позвонил в концерн Формана и подробно объяснил ситуацию. Там ответили быстро: в течение двух часов они подготовят письменное заключение о безопасности транспортировки излучателя и доставят его Кейту со специальным курьером. Стенайленд облегченно вздохнул. Иногда оперативность частного сектора промышленности почти равнялась оперативности бюрократии.
Несколько дней подряд Стенайленд втайне надеялся, что Тейлор позвонит ему, и предвкушал момент торжества. Однако желанный звонок так и не раздался. Стенайленд не знал, что Тейлор звонил Кейту и все узнал. Любитель мышиной генетики сразу сообразил, что Стенайленд чувствует себя победителем. Вызвать подчиненного, чтобы увидеть его ухмыляющуюся физиономию? Такое было просто немыслимо для руководителя ранга Тейлора. Нет, он вызовет Стенайленда тогда и только тогда, когда появится повод бросить этого удачливого сукина сына на растерзание крокодилам. И потому Стенайленд напрасно продолжал ждать звонка от Тейлора. Поначалу он испытывал нарастающее недовольство. Достигнув своего пика, оно сменилось таким же нарастающим равнодушием. Наконец Стенайленд и вовсе забыл об этом.
А время шло. Исполненная заявка на кобальтовый излучатель продолжала странствовать по отделам и набирать вес. К моменту ее появления в отделе документации, осуществлявшем окончательную проверку, заявка весила пять фунтов и густо изобиловала словами, цифрами, печатями, фамилиями и подписями.
Роясь во всех этих бумажных дебрях, один усердный работник отдела зацепился за странное слово «Немо». Он было насторожился, но усердие его было не столь велико, чтобы разгребать все дебри. И тогда работник сделал два успокоительных для себя вывода. Во-первых, кто-то допустил ошибку, а во-вторых (второй вывод был намного важнее первого), этот идиот не из их отдела. Сочтя свою миссию исполненной, усердный работник передал отяжелевшую заявку в отдел статистики.
Далеко от Земли, на планете Алипан, мелкая канцелярская крыса Хенкок держал в руках список грузов, прибывших с кораблем «Старфайр». Хенкок внимательно просматривал каждый пункт. Большую часть списка составляли заявки трех-, четырехлетней давности. Однако Хенкок отличался хорошей памятью, и когда среди доставленного оборудования он увидел кобальтовый излучатель, у него в мозгу тревожно зазвучали колокола громкого боя. Хенкок немедленно передал список Перселлу.
– Разбирайся-ка ты с этим сам.
– Я? В чем дело? У тебя что, руку свело писчей судорогой? Или что-то более серьезное?
– Корабль доставил дорогой подарок для несуществующей планеты. Вымышленные миры – это по твоей части.
– Волнуешься, да? – спросил Перселл.
– Мне-то что. Волноваться придется тебе.
Просмотрев декларацию на грузы, Перселл нахмурился:
– Долго же они чесались. Конечно, стоит ли ломать себе шею из-за нужд какого-то там Алипана? Если бы пилоты-исследователи двигались такими шагами, Льюис с Кларк до сих пор гнали бы собачьи упряжки по Орегонской тропе. [15]15
Трудно сказать, имеет ли автор в виду некий космический аналог Орегонской тропы или подразумевает реально существовавший в 30—50-х гг. XIX в. путь переселенцев на Дальний Запад. Реально существовавшая Орегонская тропа тянулась от р. Миссури до р. Колумбия. В те времена вся эта территория входила в пределы штата Орегон. – Прим. перев.
[Закрыть]
– Меня уже тошнит от разговоров о пилотах-исследователях, – заявил Хенкок.
– А где бы ты сам был без них?
– На Земле.
– И чем бы ты там занимался?
– Честно зарабатывал бы себе на жизнь, – ответил Хенкок.
– Полагаю, бумагомарательством, – сказал Перселл.
Хенкок сделал вид, что не слышал, и уткнулся в работу.
– Наконец-то наше право самим определять приоритетность перестает быть пустой формальностью, – продолжал Перселл, размахивая поступившей декларацией как флагом свободы. – Мы заявим, что наш насекомщик гораздо больше нуждается в излучателе, чем ловцы мух на Немо. И тогда кобальтовую мухобойку беспрекословно отдадут ему, поскольку все бумажки правильно составлены, подписаны и снабжены всеми мыслимыми печатями. Этим мы верно послужим человечеству.
– Убери-ка все эти «мы» и «наши», – велел Хенкок. – Я не имею ничего общего с твоей авантюрой.
Он опять сделал вид, будто занят работой.
– Говорил я тебе, что ты не сможешь лягнуть систему, – бросил он Перселлу через несколько минут.
– Я уже ее лягнул.
– Пока что нет, – убежденно произнес Хенкок.
Не обращая на него внимания, Перселл составил соответствующую бумагу о приоритетности, подписал ее, пробежал глазами и поставил вторую подпись.
– Я подделал твою подпись. Ты не возражаешь?
– Возражаю! – рявкнул Хенкок.
– Не надо так кричать, я тебя прекрасно слышу.
Перселл с бесстыдным удовольствием взирал на дело своих рук.
– Поздно возражать. Бумага уже составлена. Чему быть, тому не миновать.
– Знай, Перселл: если твоя стряпня вызовет подозрения, я не стану тебя покрывать и расскажу, как ты подделал мою подпись.
– Отличная мысль, – похвалил Перселл. – Я и свою объявлю фальшивой.
– Ты не осмелишься этого сделать, – взвился Хенкок.
– Им понадобится не меньше десяти лет, чтобы выявить обман, но даже тогда у них не будет полного доказательства, – самоуверенно и с пафосом продолжал Перселл. – Я подкину им мысль о том, что, возможно, каждый документ, созданный на Алипане, и половина документов с Земли имеют поддельные подписи. Подчиненные расписывались за своих начальников, желая скрыть допущенные ошибки и избавить себя от нахлобучек. Возникнет такой хаос, что и десять тысяч проверяющих с ним не справятся.
– Ты просто выжил из ума, – констатировал Хенкок.
– Кстати, можешь составить мне компанию, – предложил Перселл.
Он взял декларацию и, держа лист на приличном расстоянии от Хенкока, сказал:
– Тут есть новости и по твою душу.
– Какие еще там новости?
– Заказанный джин не прибыл.
Хенкок стал шумно глотать воздух, потом сказал:
– Это твоя вина.
– Чепуха! Я не отвечаю за отправку грузов с Земли.
– Но…
– Послушай, не ты ли мне все уши прожужжал, пытаясь убедить, что ни один местный отдел ни при каких обстоятельствах не отвечает за решения, принятые на Земле? Я прав?
– Прав, – согласился Хенкок с таким видом, будто это стоило ему потери коренного зуба.
– Вот и отлично. Тебе не о чем беспокоиться. Ты заказывал джин и можешь подтвердить это документально. Ты дал заказу высокую степень приоритетности, что также можешь подтвердить. У тебя и фронт и тыл надежно защищены. Все, что от тебя требуется, – это пойти к Летрену и сказать: «Мне очень жаль, но джин не прибыл». А когда он начнет рвать и метать, ты закатишь глаза к небу и произнесешь только одно слово: «Земля!» Проще не бывает. С этим справился бы даже говорящий пудель.
– Я жду не дождусь, чтобы увидеть, как ты станешь избавляться от планеты Немо, – язвительно бросил ему Хенкок.
– Заметь, никто и слова не сказал насчет Немо. Ни у кого это не вызвало ни малейшего любопытства. И потому я, Джеймс Уолтер Армитидж Перселл, тоже не собираюсь забивать себе голову планетой Немо.
– Подожди, придется, – пообещал Хенкок.
Ждать Перселлу пришлось около трех месяцев. Как-то утром из стенного динамика интеркома раздался металлический голос секретарши:
– Мистера Перселла из отдела заявок и приоритетов просят подойти к одиннадцати часам в кабинет мистера Фогеля.
Хенкок взглянул на настольные часы, усмехнулся и сказал:
– У тебя осталось ровно тридцать семь минут.
– На что?
– На подготовку к смерти.
– Неужели?
– Под началом Фогеля работают девяносто два человека. Он управляет четырьмя отделами, включая группу координации поставок с Земли.
– И что тут страшного?
– У него есть странное хобби – держать под своим контролем все, что так или иначе связано с Землей. Если Фогель затребовал кого-то к себе, считай, что вызванному конец. Случаи документального доказательства собственной невиновности очень редки.
– А он, должно быть, приятный парень, – заключил невозмутимый Перселл.
– Фогель, если желаешь знать, начинал рекламщиком. Был обычным «бутербродом» и целыми днями топал по улицам, таская на себе щиты. Но он – прирожденный бюрократ. Нырнув в эту систему, он очень быстро стал продвигаться наверх. Он всегда шел по головам своих подчиненных. И до сих пор идет. Не люблю я его, – сердито добавил Хенкок.
– Это чувствуется, – равнодушно ответил Перселл.
– Его почти никто не любит. Летрену становится плохо от одного его вида.
– Ну и что? Думаю, он тоже не в восторге от Летрена.
– Фогель любит только власть и стремится скакнуть как можно выше.
– Х-м-мм! – только и ответил Перселл.
Немного подумав, он куда-то вышел и отсутствовал минут двадцать. Вернувшись, он опять погрузился в размышления.
– Где ты был? – спросил Хенкок.
– В бухгалтерии.
– Поторопился получить жалованье, пока тебе его не урезали?
– Нет. Хотел еще раз убедиться, что сто пять равны тысяче семьсот.
– Даже если эта бессмыслица что-то значит, она тебя не спасет.
Хенкок прекратил работать и не сводил глаз с часов. Без пяти одиннадцать он сказал:
– Иди. Надеюсь, что ты получишь заслуженную кару.
– Благодарю.
Открыв тумбу своего стола, Перселл извлек оттуда внушительный бумажный сверток. Засунув сверток под мышку, он направился на свидание с Фогелем.
Фогель был темноволосым, темноглазым и смуглокожим. Он равнодушно скользнул глазами по вошедшему.
– Садитесь, Перселл.
Перселлу сразу же бросились в глаза острые зубы Фогеля. Ни дать ни взять – волк, проглотивший бабушку Красной Шапочки и напяливший старухин чепец.
– Земля обратила мое внимание на заявку, поступившую к ним с планеты под названием Немо.
– Видите ли, сэр…
Фогель властно махнул рукой.
– Помолчите, Перселл, и дайте мне закончить. У вас еще будет время высказаться.
Он опять блеснул волчьими зубами.
– Я и так потратил немало драгоценного времени на проверки. Прежде чем разговаривать с потенциальным виновником, я предпочитаю собрать все факты.
– Да, сэр, – сказал Перселл, с важным видом теребя сверток.
– Прежде всего я установил правильность запроса с Земли. К ним действительно поступала заявка, оформлением которой занимались вы. Далее я узнал, что предмет заявки – излучатель, работающий на радиоактивном кобальте, – был передан вами какому-то лицу на Алипане. И наконец, я обнаружил, что ни одной из открытых планет не было присвоено имя Немо. Такой планеты не существовало и не существует.
Фогель сложил руки, словно собирался молиться.
– Нетрудно представить, сколько бед наделала ваша заявка на Земле. А теперь, Перселл, я рассчитываю услышать ваше четкое и удовлетворительное объяснение.
– Думаю, сэр, вы его услышите, – заверил Фогеля улыбающийся Пемелл.
– Буду рад. Слушаю вас.
– Причину всех этих волнений следует искать не здесь, а на Земле. Кто-то из работников почему-то решил, что Немо – название планеты. Сделав ошибочное предположение, этот человек даже не удосужился навести необходимые справки. На самом деле Немо – это кодовое слово. В нашем отделе мы пользуемся такими словами для отличия условной приоритетности от безусловной.
– Условная приоритетность? – сдвинув брови и саркастически улыбнувшись, повторил Фогель. – Что за ерунда? Разве вы не понимаете, Перселл, что все заявки должны оцениваться строго по порядку их важности или срочности? Здесь не может быть места сомнениям. Как заявка может иметь условнуюприоритетность?
– Мне довольно трудно объяснить вам это, сэр, – сказал Перселл, не теряя самоуверенности.
– Я настаиваю на объяснении, – потребовал Фогель.
Посчитав, что он привел высокопоставленного собеседника в достаточное замешательство, Перселл начал объяснять.
– Поскольку доставка грузов космическими кораблями имеет жесткие ограничения, вопрос о степени приоритетности имеет особую важность. Бывает, что кто-то из руководителей старшего звена буквально приказывает нашему отделу назначить его заявке более высокую приоритетность, чем та заслуживает. Представляете, что будет, если мы подчинимся приказу? Приоритетность какой-то другой равнозначной заявки должна будет незаслуженно понизиться. Но мы – всего лишь исполнители. Мы не имеем права самовольно понижать степень приоритетности, установленную начальством. Следовательно, я вынужден дать такой заявке условно высокую степень приоритетности. Вы спросите, зачем? Просто я уверен: если не будет промежуточных вмешательств, на Земле обязательно поймут, что важнее и что отправлять в первую очередь.
Глаза Фогеля блеснули.
– Вы хотите сказать, что на Земле правильно поняли, какой груз отправить сюда в первую очередь?
– Думаю, что так, сэр.
– Иными словами, вы утверждаете, что ваш отдел страдает от необоснованного вмешательства в его работу?
– Я бы не осмелился употребить столь сильное выражение, – сказал Перселл.
Теперь он всем своим видом показывал, что не желает быть ябедой или, упаси боже, доносчиком.
– Перселл, мы должны добраться до сути этой проблемы. Сейчас не время упражняться в дипломатии. Назовите, какую заявку вам приказали отправить с высокой степенью приоритетности?
– Заявку на джин, сэр.
– Джин?
Лицо Фогеля исказилось ужасом и недоверием, однако их место тут же заняло выражение тщательно подавляемого торжества.
– Кто приказал вам оформить заявку на джин?
– Я предпочел бы умолчать об этом, сэр.
– Это был Летрен?
Перселл ничего не сказал, но изобразил на лице искреннюю скорбь по поводу заблудшей души Летрена.
Фогель замурлыкал, как довольный кот. Он потирал руки и вообще стал необычайно дружелюбным.
– Что ж, Перселл, если вы в чем-то и виноваты, то всего лишь в незначительной оплошности. Если для облегчения своей работы вам понадобились кодовые слова, нужно было через соответствующие каналы обязательно поставить в известность Землю. А иначе Земле поневоле придется приноравливаться к вашему жаргону. Теперь, думаю, вы и сами видите, к какой путанице это может привести. Правда, Перселл?
– Да, сэр, – смиренно-благодарным тоном ответил Перселл.
– Однако в сложившейся ситуации было бы неразумным раскрывать Земле истинное значение слова «Немо». Тем самым мы бы признались, что наша система приоритетности может меняться по чьей-то прихоти. Надеюсь, вы понимаете мою точку зрения, Перселл.
– Разумеется, сэр.
– Поэтому я предлагаю информировать Землю, что появление слова «Немо» было вызвано служебной ошибкой, вызванной чрезмерной загрузкой сотрудников и недостаточным количеством персонала.
Фогель обнажил зубы.
– Это даст им пищу для размышления.
– Несомненно даст, сэр.
– Перселл, я хочу, чтобы впредь без моего ведома и одобрения вы не использовали никаких кодовых слов. Я же, со своей стороны, приму необходимые меры, чтобы прекратить дальнейшее вмешательство в работу вашего отдела.
– Благодарю вас, сэр.
Перселл встал и замер, демонстрируя нерешительность. Его руки продолжали теребить сверток.
– У вас что-нибудь еще? – спросил Фогель.
– Да, сэр.
Перселл изобразил на лице сомнение, даже некоторую робость, потом выпалил разом:
– Я подумал, сэр, что, возможно, мне представился случай предложить вашему вниманию новый формуляр, который я сам разработал.
– Формуляр?
– Да, сэр.
Развернув лист, Перселл подал один конец Фогелю. Другой растянулся почти до самой стены.
– Это, сэр, сводный формуляр, где отражены место создания, назначение, детали, пути прохождения и завершающие этапы всех остальных бланков и формуляров. Это, так сказать, «формуляр формуляров».
– Вы это серьезно? – вскинул брови Фогель.
– С помощью сводного формуляра, – с воодушевлением продолжал Перселл, – можно будет пошагово проследить движение всех наших документов, выявить ошибки или противоречия и узнать, чья это вина. Если какой-то документ вдруг потеряется, сводный формуляр легко покажет, на каком этапе он исчез и кто его потерял.
Перселл сделал рассчитанную паузу и продолжал:
– Насколько я знаю, многие ошибки, возникающие при прохождении документов между отделами, просто скрываются от руководителей высшего звена. По моим подсчетам, внедрение сводного формуляра позволит нам ежегодно экономить около двадцати тысяч человеко-часов.
– Так много? – проявил сдержанный интерес Фогель.
– Правда, туг есть одна особенность. Чтобы сэкономить эти человеко-часы, нам понадобится принять на работу дополнительное число сотрудников. Поскольку их работа должна быть полностью координированной, они неизменно попадут под ваше управление, а это повысит уровень вашей ответственности.
