Текст книги "Эта безумная Вселенная (сборник)"
Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 87 страниц)
Харака некоторое время размышлял над словами Морфада, потом сказал:
– Предположим, я поверил бы всему, что ты мне сообщил. И что, по-твоему, я должен был бы предпринять?
– Отделаться от собак, – не задумываясь, ответил Морфад.
– Это легче сказать, чем сделать. Нам жизненно необходимы хорошие отношения с землянами. Могу ли я, не обидев хозяев, отказаться от подарка, сделанного со всей душой?
– Хорошо, не надо отказываться. Достаточно незначительных изменений. Попроси у них только двух самок или двух самцов. Сошлись на альтаирский закон, запрещающий ввоз инопланетных животных, способных к размножению.
– Не могу. Теперь слишком поздно. Мы уже приняли подарок и искренне поблагодарили землян. К тому же им было важно подарить нам не первых попавшихся собак, а именно породистых самца и самку, чтобы положить начало собачьей популяции на Альтаире. Они хотели дополнить нашу фауну собачьей расой.
– Вот-вот, собачьей расой! – подтвердил Морфад.
– И мы едва ли сможем помешать этой паре размножаться, когда привезем их домой, – продолжал Харака. – Теперь мы начнем часто летать на Землю, а альтаирцы – навещать нас. И как только они увидят, что подаренные собачки не прижились, они горестно вздохнут и тут же осчастливят нас не одной парой, а целым десятком, если не сотней пар. Согласись, это намного хуже.
– Да, конечно, – обреченно пожал плечами Морфад. – Если ты собрался противиться любому возможному решению, нам лучше сдаться без боя. Давай забудем о своих интересах и станем очередной расой, подпавшей под власть собак. Напомню тебе перл собачьей мудрости: «При успешном управлении управляемые даже не осознают, что ими управляют».
Морфад невесело усмехнулся.
– По мне, так я дождался бы, пока мы окажемся в открытом космосе, а потом выбросил бы этих милых собачек за борт.
Похоже, Хараке надоело выслушивать своего подчиненного, и он решил прекратить этот бессмысленный разговор.
– И это наглядно подтвердило бы, что ты стал жертвой своих заблуждений.
– Почему? – со вздохом спросил Морфад.
– А как же иначе? Ты попытался бы избавиться от первых представителей расы хозяев. Насильственно прервал бы их владычество, так? – Харака хитро улыбнулся. – Если верить твоим словам, ты узнал нечто такое, о чем двуногие раньше и знать не знали и даже не догадывались. И ты – единственный, кто это знает. Ты сразу бы превратился в серьезную угрозу для всего собачьего племени. Думаю, дни твои были бы сочтены. Собаки не позволили бы тебе вмешаться в их замыслы и поделиться раскрытыми тайнами с другими альтаирцами. Словом, вскоре ты был бы не живее камня.
Харака подошел к двери и открыл ее, собравшись уйти.
– Ты вполне в здравом уме. Просто не давай волю фантазиям, – посоветовал он.
– Если я читаю собачьи мысли, это еще не значит, что собаки читают мои, – крикнул в закрывающуюся дверь Морфад. – Я сомневаюсь в этом, поскольку…
Дверь с шумом захлопнулась. Морфад сердито поглядел на дверь и стал мерить шагами отсек. Пройдя раз двадцать взад-вперед, он вновь опустился на стул и замер. Мозг его тем временем продолжал напряженно работать в поисках удовлетворительного решения.
«Самым острым, самым незаметным и самым эффективным оружием во всей Вселенной является лесть».
Да, Морфад искал сейчас способ одолеть четвероногих воинов, виртуозно владеющих самым грозным во Вселенной оружием. Как победить прирожденных льстецов, давно научившихся вползать в души землян? Как справиться с этими источниками бескорыстной любви, с этими раздувателями человеческой гордости? В течение многих поколений собаки довели свои боевые навыки почти до совершенства. Как защититься от этой опасности, как сдержать и отбить натиск? Попробуй это сделать, если изворотливые твари относятся к тебе, как к богу, всем своим видом подчеркивая, что ты для них – высшее существо! «Да, мой бог. Непременно, мой бог. Только так, как ты скажешь, мой бог».
И все-таки, как защититься от этой изощренной тактики, как изолировать их ухищрения?
Звезды ясные! Вот оно, решение! Нужно изолировать не их ухищрения, а самих этих тварей. Поместить их на какую-нибудь никчемную, заброшенную планету, и пусть себе размножаются. Пусть управляют травами и букашками. А для излишне любопытных визитеров с Земли всегда будет готов убедительный ответ. Вы спрашиваете про собак? Как же, они живы и плодятся в свое удовольствие. Мы обеспечили им замечательные условия жизни. Мы отдали им всю Пладамину. Да, целую планету. Если желаете навестить собачек, мы вас туда свозим.
Великолепная идея. Она разрешит все возникшие сложности и не вызовет неодобрения со стороны землян. Вскоре соплеменники по достоинству оценят замысел Морфада. Простое решение, способное навсегда избавить альтаирцев от угрозы собачьего владычества. Ни одна четвероногая тварь не сможет выбраться с Пладамнны. Ну а если кто-то из землян явится в гости вместе с собакой, их сумеют убедить на время оставить свое сокровище в собачьем раю, созданном заботливыми альтаирцами. Вот и пусть собаки правят собаками, пусть сражаются друг с другом хоть лестью, хоть клыками.
Морфад решил не раскрывать свой замысел Хараке. Зачем лишний раз выслушивать насмешки предвзято настроенного капитана? Когда они вернутся домой, он обратится к тем, кто стоит выше Хараки. Даже если власти не до конца поверят ему, они все равно предпримут необходимые меры, памятуя известный принцип: лучше вовремя обезопасить себя, чем потом сожалеть.
В интересах безопасности государственные чиновники будут просто вынуждены отдать собакам Пладамину.
Встав на стул, Морфад посмотрел из иллюминатора на земной космопорт. Внизу стояла внушительная толпа землян, пришедших проводить альтаирский корабль и пожелать новообретенным братьям по разуму счастливого пути. В конце толпы Морфад заметил неказистую собачонку, тащившую на тонкой цепочке какую-то земную женщину. Должно быть, эта бедняжка уверена, что является хозяйкой собаки, хотя на самом деле собачонка тащит ее, куда надо, а женщина покорно следует по пятам.
Морфад достал фотокамеру, заряженную цветной пленкой, повернул нужные рычажки и прошел по коридору к открытому люку. Не помешает сделать несколько снимков братьев по разуму, заполонивших пространство вокруг альтаирского корабля. Морфад подошел к самой кромке люка и… Он был готов поклясться, что еще мгновение назад в коридоре не было этой четвероногой твари, умильно виляющей коротким хвостиком. Но клясться было поздно: Морфад шел слишком быстро, а потому, споткнувшись о собаку, вылетел прямо в открытый люк, продолжая сжимать в руках фотокамеру. Последнее, что он слышал, был свист ветра и пронзительные крики земных женщин.
– Из-за похорон нам пришлось задержаться на два дня, – сказал Харака. – Теперь необходимо как можно поскорее наверстать упущенное время.
Он замолчал.
– Я очень скорблю по поводу гибели Морфада, – продолжал капитан. – У него был блестящий ум. Какая злая насмешка судьбы, что его голова вдребезги разбилась о поверхность земного космопорта. Одно утешает, что он погиб в результате несчастного случая.
– Дорогой капитан, все могло быть куда хуже, – сказал Кашим. – На месте Морфада могли оказаться вы. Хвала небесам, что этого не случилось.
– Да, я вполне мог оказаться на его месте. – Харака с любопытством поглядел на Кашима. – И ты бы горевал, если бы я погиб?
– Еще как горевал бы, дорогой капитан. Думаю, ни для кого другого эта потеря не была бы столь тяжелой и невосполнимой, как для меня. Мое уважение к вам и восхищение вами таковы, что…
Он не договорил. По полу кабины мягко застучали лапы. Вскоре в колени капитана уткнулся влажный нос, и на Хараку уставилась пара преданных глаз. Кашим сердито нахмурился.
– Хороший мальчик, – похвалил Харака, почесывая псу уши.
– Мое уважение к вам и восхищение вами, – уже громче повторил Кашим, – таковы, что…
– Хороший мальчик, – снова произнес Харака.
Он слегка подергал собаку за одно ухо, потом за другое и с наслаждением уставился на виляющий хвостик.
– Как я уже говорил, мое уважение…
– Какой хороший мальчик!
Глухой ко всему остальному, Харака опустил руку пониже и стал чесать собачий подбородок.
Кашим с нескрываемой ненавистью поглядел на «хорошего мальчика». Пес равнодушно скосил на него один глаз. С этого мгновения участь Кашима была предрешена.
Дьявологика
Облетев планету, он внимательно осмотрел ее. Без сомнения, эту планету населяли существа с высокоразвитым интеллектом. Доказательством тому были легко узнаваемые с высоты судоверфи, переплетения железнодорожных рельсов в сортировочных пунктах, энергостанции, каменоломни, заводы, шахты, комплексы жилых строений, мосты и еще немало других свидетельств обитания на планете быстро размножающихся существ, наделенных разумом. Крайне важно было наличие космопортов. Он их насчитал три.
Глядя вниз через небольшой иллюминатор рубки, он понял, что контакт чреват опасностью. За множество столетий освоения человеком космического пространства было открыто более семисот планет, пригодных для жизни. Их обследовали. На всех обитали живые существа. Разумные – на немногих. Но до этого самого мгновения еще никто не сталкивался со столь высокоразвитой формой жизни.
Он послал бы радиограмму с подробным описанием увиденного, если бы находился в пределах досягаемости пограничного сторожевого поста. Даже теперь еще не поздно полететь обратно и через семнадцать недель оказаться в зоне, откуда его сигнал будет принят этим постом. Но в таком случае ему придется искать планету, где он сможет дозаправиться, а ведь сейчас до нее рукой подать. На этой планете, несомненно, было горючее. Быть может, они поделятся с ним.
Сейчас же запаса горючего ему хватит только на то, чтобы совершить посадку и потом вернуться на базу. Э! Синица в руках лучше журавля в небе. Он изменил направление полета, и корабль нырнул в атмосферу чужой планеты, взяв курс на самый большой космопорт из трех.
Казалось, будто они выскочили из-под земли, как это случается у людей, когда на пустынной дороге происходит автокатастрофа.
Аборигены были низкорослы – самые высокие не превышав ли пяти футов. Не будь этого, они походили на него, розовощекого и голубоглазого, не менее, чем монголоиды, обросшие мягкой серой шерстью.
Окружив плотным кольцом космолет, они тараторили, жестикулировали, подталкивали друг друга локтями, о чем-то спорили, пожимали плечами – словом, вели себя как толпа зевак, собравшаяся на краю глубокой темной ямы, из которой доносятся странные звуки. Их поведение было примечательно тем, что ни один из аборигенов не выказал и тени страха, никто даже украдкой не пытался отойти подальше от космолета. Единственное, чего они опасались, – это внезапного выхлопа газов из молчавших сейчас сопел реактивных двигателей.
Он вышел не сразу. Согласно правилу № 1 перед выходом необходимо проверить состав атмосферы чужой планеты. Воздух, которым дышат аборигены, вполне может оказаться для него непригодным.
Анализатору Шрибера требовалось четыре минуты, чтобы сообщить своему повелителю, может ли тот милостиво снизойти до того, чтобы дышать этой смесью.
Выключив анализатор, он открыл входной люк, уселся, свесив ноги, которые теперь свободно болтались в восьмидесяти ярдах от поверхности планеты. С этого удобного наблюдательного пункта он спокойно разглядывал толпу, как человек, который может плюнуть кому-нибудь в физиономию, зная, что на ответный плевок никто не осмелится. Шестое правило дьявологики гласит: чем выше, тем недоступнее. Доказательство: тактическое преимущество чаек перед людьми.
Поскольку те, внизу, были существа разумные, они быстро оценили невыгодность своего положения. Не имея возможности вскарабкаться наверх по полированной поверхности корабля, они практически были не в состоянии добраться до пришельца. Впрочем, они жаждали приблизиться к нему, не имея при этом каких-либо враждебных намерений. Ведь желание тем сильнее, чем меньше возможности его удовлетворить.
Чтобы еще больше раздразнить их, он повернулся к ним боком, обхватив руками согнутую в колене ногу, и продолжал разглядывать их с видом полного превосходства. А они должны были стоять и пялить на него глаза, рискуя вывихнуть себе шеи.
Чем дольше это продолжалось, тем большее нетерпение проявляли аборигены. Некоторые уже что-то кричали ему скрипучими голосами. Этим он снисходительно улыбался. Другие пытались объясниться с ним жестами. Он отвечал им тоже жестами, что отнюдь не радовало тех, кто поумнее. По какой-то непонятной причине ни одного ученого не заинтересовал вопрос, почему в любом уголке Вселенной одни и те же жесты вызывают у тех, к кому они обращены, только отрицательные эмоции. Те, кто изучал основы дьявологики, проходили курс, известный под названием «Уязвление с помощью жестов». Усвоив его, человек в любой ситуации был способен выразить свое презрительное отношение к любому инопланетянину наиболее обидным для того жестом.
Какое-то время толпа беспокойно шевелилась; аборигены покусывали серую шерсть на пальцах рук, тихо переговаривались и иногда бросали в его сторону злобные взгляды. Они по-прежнему держались вне опасной зоны, похоже, думая, что у существа, разлегшегося у входного люка, может оказаться напарник, который дежурит у пульта управления.
Так продолжалось до тех пор, пока не подъехало несколько неуклюжих громоздких автомашин, из которых высыпали солдаты. Вновь прибывшие, одетые в униформу цвета вывалявшейся в грязи свиньи, были вооружены дубинками и ручными пулеметами. Они построились в три ряда, повинуясь лающим звукам команды, резко повернулись направо и зашагали вперед. Толпа расступилась, пропуская их.
Они окружили корабль, отрезав его от скопища зевак. Трое офицеров торжественно прошлись по кругу и внимательно все осмотрели, соблюдая, однако, безопасную дистанцию. Потом они вернулись на исходные позиции и, задрав головы, устремили взгляд на инопланетянина.
Старший из трех офицеров похлопал себя по тому месту, где у него, должно быть, находилось сердце, наклонился и постучал рукой по земле, а когда снова поднял глаза на сидевшего высоко над ним гостя, придал своему лицу безмятежно-миролюбивое выражение. С его запрокинутой головы слетела фуражка, и, повернувшись, чтобы ее поднять, он на нее наступил.
Как видно, это маленькое приключение доставило удовольствие тому, кто находился на восемьдесят ярдов выше, – он хихикнул и свесился наружу, чтобы получше рассмотреть неуклюжего офицера. Офицер с покрасневшим под серой шерстью лицом повторил свой призывный жест. На этот раз тот, другой, соизволил его понять. Небрежным кивком он выразил свое согласие и скрылся в корабле. Спустя несколько секунд по поверхности корабля змеей скользнула нейлоновая лестница, и нарушитель спокойствия спустился по ней с ловкостью обезьяны.
Когда он предстал перед ними, солдат и толпу любопытных поразили безволосое лицо, огромное могучее тело и то, что, насколько они могли судить, у него не было никакого оружия. Следовало ожидать, что его внешность окажется необычной. В конце концов, они сами сделали несколько вылазок в космос и видели еще более диковинные формы жизни. Но какое, спрашивается, живое существо обладает таким высокоразвитым интеллектом, чтобы выстроить космолет, и вместе с тем настолько неразумно, что пренебрегает какими бы то ни было средствами защиты?
Их мышление всегда подчинялось законам логики.
Убогие недоумки.
Офицеры и не пытались завести разговор с этим экспонатом из необозримых просторов космоса. Они не обладали телепатическими способностями, а опыт, приобретенный в космических путешествиях, открыл им одну простую истину: от издаваемых ртом звуков нет никакой пользы, пока та или иная сторона не научится понимать их значение. Поэтому они жестами объяснили ему, что хотят отвезти его в город, где с ним встретятся другие аборигены, более сведущие в вопросах установления контактов. Они прекрасно объяснялись с помощью рук, что естественно для чуть ли не единственных, по их мнению, разумных существ, которым удалось открыть новые миры.
Он согласился на это с высокомерием владыки, который снисходит до общения со своими подданными, он повел себя так с первой же минуты встречи с аборигенами. Быть может, под влиянием анализатора Шрибера он немного перегибал палку. Когда охранники повели его к грузовикам, толпа расступилась снова. Он прошествовал через образовавшийся проход, одарив всех язвительным жестом № 17 – кивком, которым дал понять, что признает их право на существование и уж как-нибудь вытерпит их примитивный интерес к своей персоне.
Грузовики покатили прочь, оставив позади космолет с открытой дверью и болтающейся в воздухе лестницей. Не осталось незамеченным, что пришелец не принял никаких мер, чтобы помешать им проникнуть внутрь корабля. Пусть, мол, специалисты обыскивают его и беспрепятственно воруют идеи у других мыслящих существ, которые, подобно им самим, проторили дорогу в космос.
Ни один из представителей таких высокоразвитых существ не мог быть столь преступно небрежен. Следовательно, тут и речи не было ни о какой небрежности. Отсюда логический вывод: принцип устройства корабля не стоит того, чтобы его засекречивать, ибо это устройство безнадежно устарело. Или же, напротив, позаимствовать какие-либо идеи невозможно, потому что существа, не достигшие определенного уровня развития, все равно в них не разберутся. За кого он их принимает? Уж они его проучат, тому свидетель сам Кас, владыка преисподней.
Один из младших офицеров влез по лестнице наверх, осмотрел корабль, спустился на землю и доложил, что не обнаружил больше ни одного пришельца; там не было даже ручного лансима и ни крошки съестного. Выходит, незнакомец прибыл сюда один. Эта новость облетела толпу. На аборигенов она не произвела особого впечатления. Вот если б их посетила целая флотилия боевых кораблей с десятью тысячами солдат на борту, такое они бы поняли. Ведь это была бы демонстрация военной мощи, превосходящей их собственную.
Тем временем грузовики покинули территорию космопорта, промчались миль двадцать по сельской местности и въехали в город. Здесь машина, которая шла во главе колонны, отделилась от остальных, свернула к западному предместью и наконец остановилась перед похожим на крепость зданием, окруженным высоченной стеной. Пришелец вылез из машины, и его тут же препроводили в тюремную камеру.
Здесь он тоже повел себя странно. Ему следовало бы возмутиться: никто ведь еще не объяснил ему, почему с ним так обошлись. А он вот не возмутился. Полюбовавшись на аккуратно застеленную койку, словно она являла собой предмет роскоши, предоставленный ему в знак признания его полномочий, он, как был – в одежде, в ботинках, – улегся на нее, глубоко, с удовлетворением вздохнул и погрузился в сон. Рядом с его ухом висели часы, и их тиканье заменило ему неумолчное тиканье автопилота, без которого в космосе по-настоящему не заснешь.
В камеру не раз заглядывали охранники, чтобы проверить, не пытается ли он потихоньку отпереть замки или распылить на атомы каким-нибудь своим, неизвестным им способом прутья решетки. Но он все храпел, отрешенный от мира, не подозревая, что тревожный озноб мало-помалу охватывает всю космическую империю.
Он еще спал, когда пришел Пэрмис, нагруженный книгами с картинками. Пэрмис уселся на стул около кровати и стал терпеливо ждать, пока от соседства со спящим не отяжелели его собственные веки, и он поймал себя на том, что мысленно прикидывает, удобно ли лежать на застеленном ковром полу. Тут он решил, что ему следует либо взяться за работу, либо улечься на пол. И он разбудил спящего, потыкав его в бок пальцем.
Они взялись за книги. «Ах» – это «ахмад» – резвящийся в траве. «Ай» – это «айсид» – запаянный в стекле. «Оом» – это «оом-тук» – найден на Луне. «Ухм» – это «ухмлак» – смешит толпу везде. И так далее.
Прерывая урок только для того, чтобы поесть, они заучивали слова весь день напролет и достигли немалых успехов. Пэрмис был первоклассным педагогом, пришелец – наиспособнейшим учеником, который мгновенно схватывал все и ничего не забывал. В конце этого первого урока они уже могли немного побеседовать, обменяться несколькими простыми фразами.
– Меня зовут Пэрмис. А как зовут вас?
– Уэйн Гилдер.
– Два имени?
– Да.
– А как зовут вас во множественном числе?
– Землянами.
– А мы называем себя вардами.
Из-за недостатка слов разговор на этом закончился, и Пэрмис ушел. Через девять часов он вернулся в сопровождении некоего Герки, который был помоложе и специализировался на декламации – он бубнил одни и те же слова и фразы до тех пор, пока его слушателю не удавалось повторить их с безукоризненным произношением. Они занимались этим еще четыре дня с утра и до позднего вечера.
– Вы не пленник.
– Знаю, – сказал Гилдер мягко, но достаточно самоуверенно.
Пэрмис несколько растерялся.
– Откуда вам это известно?
– Вы б не осмелились посадить меня в тюрьму.
– Но почему?
– У вас недостаточно информации обо мне. Поэтому вы обучаете меня своему языку – вам ведь нужно побольше выведать у меня и как можно скорее.
Это было настолько очевидно, что крыть было нечем. Пэрмис пропустил слова Гилдера мимо ушей и промолвил:
– Вначале мне казалось, что нам потребуется девяносто дней, чтобы научить вас говорить бегло. А сейчас похоже, что хватит и двадцати.
– Если б мои соплеменники не отличались необычайной живостью ума, обучение продвигалось бы не так быстро, – заметил Гилдер.
На лице Герки отразилось беспокойство, Пэрмис смущенно заерзал.
– Нам еще не приходилось обучать вардов, – ехидно добавил Гилдер. – Пока что ни один не пожаловал к нам в гости.
Пэрмис торопливо произнес:
– Мы должны продолжить наш урок. Одна высокая комиссия хочет задать вам несколько вопросов и ждет, когда вы научитесь говорить бегло и внятно. Займемся-ка повторением звукосочетания «фс», произношение которого вы еще до конца не усвоили. Поупражняйтесь на одной весьма трудной фразе. Вслушайтесь, как ее произносит Герка.
– Фсон дис фслимен фсангафс, – нараспев продекламировал Герка, терзая свою нижнюю губу.
– Фусонг дис…
– Фсон, – поправил Герка. – Фсон дис фслимен фсангафс.
– На языке цивилизованных людей это звучит лучше: «Вечерняя сырость гонит прочь комаров». Фусонг…
– Фсон! – настойчиво повторил Герка, стреляя звуками как из рогатки.
Комиссия расположилась в пышно убранном зале с полукруглыми рядами сидений, которые были установлены на десяти ступенях амфитеатра. Присутствовало четыреста аборигенов. По тому, как вокруг них увивались слуги и всякая чиновничья мелюзга, можно было заключить, что здесь собрались самые важные чины.
Так оно и было на самом деле. Четыреста аборигенов представляли политическую и военную власть планеты, возглавлявшей космическую империю из двух десятков солнечных систем и вдвое большего количества обитаемых миров. Совсем недавно они были твердо убеждены, что являются чуть ли не творцами Вселенной. А теперь у них на этот счет возникли кое-какие сомнения.
Когда два охранника ввели Гиддера и усадили его лицом к поднимающимся вверх ступеням амфитеатра, разговоры смолкли. Варды впились глазами в пришельца. Одни смотрели на него с любопытством, другие – с недоверием, некоторые – вызывающе, большинство – с откровенной неприязнью.
Усевшись поудобнее, Гиддер оглядел присутствующих с выражением человека, который, придя в зоопарк, задержался у одной из наиболее вонючих клеток. Иными словами – с легким отвращением. Он потер указательным пальцем нос и принюхался. Язвительный жест № 22 – им пользовались в присутствии многочисленного собрания инопланетян, облеченных властью, и сейчас он вызвал именно ту реакцию, на которую был рассчитан. С полдюжины наиболее воинственно настроенных аборигенов, рассвирепев, готовы были растерзать его.
Пожилой вард с покрытым шерстью нахмуренным лицом под-нялся с места и обратился к Гилдеру, словно продекламировал вызубренную заранее речь:
– Только особи с высокоразвитым интеллектом и мыслящие сугубо логически способны покорить космос. Поскольку не вызывает сомнений, что вы относитесь именно к такой категории живых существ, для вас не составит труда понять нашу позицию. Само ваше присутствие здесь вынуждает нас со всей серьезностью обсудить вопрос о том, какая из взаимоисключающих категорий лучше: сотрудничество или борьба за первенство, мирное соседство или война.
– Ни одному явлению не свойственны две взаимоисключающие крайности, – заявил Гилдер. – Есть черный цвет и есть белый, да вдобавок еще множество оттенков перехода одного в другой. Есть слово «да» и есть слово «нет», а кроме них, всякие «если», «однако» и «быть может». Вот вам пример: «Отодвинувшись, вы могли бы стать недосягаемыми».
Они, существа с упорядоченным мышлением, без особого удовольствия восприняли то, как он запутал нить их логических рассуждений. Не понравился им и узелок на конце этой нити – последняя фраза, в которой явно крылся какой-то намек. Пожилой абориген еще больше нахмурился, голос его стал резче.
– Вам следовало бы оценить и свое собственное положение. Вы здесь один, а нас миллионы. И какой бы силой ни обладал каждый представитель вашего племени, лично вы абсолютно беспомощны. Поэтому спрашивать будем мы, а вы – отвечать. Если б мы с вами поменялись местами, было бы наоборот. Такова логика вещей. Вы готовы ответить на наши вопросы?
– Да.
Одних такой ответ явно удивил. Другие же приуныли, не сомневаясь, что, само собой, он скажет только то, что найдет нужным, а остальную информацию утаит.
Опустившись на свой стул, пожилой абориген сделал знак варду, сидевшему слева от него. Тот встал и спросил:
– Где находится ваша базовая планета?
– Сейчас я этого не знаю.
– Не знаете? – Судя по его тону, вард предвидел, что трудности возникнут уже в самом начале допроса, – А как вы сможете вернуться на нее, если вам неизвестно, где она находится?
– Когда я окажусь в радиусе распространения радиоволн ее маяка, я поймаю сигнал и полечу в нужном направлении.
– Но разве, чтобы найти ее, вам недостаточно ваших космических карт?
– Нет.
– Почему?
– Потому что она перемещается в пространстве вне зависимости от какого-нибудь крупного космического тела.
– Вы имеете в виду, что это планета, которая вырвалась за пределы своей солнечной системы?
– Вовсе нет. Это база космолетов-разведчиков. Вы же наверняка знаете, что это такое, не правда ли?
– Нет, не знаю! – рявкнул вард, который вел допрос. – Объясните.
– Это небольшая искусственная готанетка сферической формы. Что-то вроде пограничного сторожевого поста.
Присутствовавшие, пытаясь оценить значение полученной информации, вполголоса заговорили между собой и шумно заерзали.
Абориген с невозмутимым видом продолжал:
– Вы назвали это пограничным сторожевым постом, но ведь такое определение ничего не говорит о координатах вашей родной планеты.
– А вы об этом не спрашивали. Вы спросили о моей базе. Я это слышал собственными ушами.
– Допустим. Так где же находится ваша родная планета?
– Без карты я не могу указать вам ее местоположение. У вас есть карты необследованных районов космоса?
– О да. – Его противник улыбнулся, с нарочитой торжественностью он достал и развернул карты. – Мы раздобыли их на вашем корабле.
– И правильно сделали, – обрадованно сказал Гилдер, отчего у всех вытянулись лица. Встав со стула, он приблизился к картам, ткнул пальцем в ту, что лежала сверху, и воскликнул: – Вот она, добрая старушка Земля! – после чего вернулся на место.
Вард посмотрел на указанную точку на карте, потом окинул взглядом присутствующих, собрался было что-то сказать, но передумал и промолчал. Достав авторучку, он сделал на карте пометку.
– Планета, которую вы называете Землей, – это она основала вашу империю и является ее центром?
– Да.
– И на ней возник ваш род?
– Да.
– А сколько таких, как вы? – твердым голосом продолжал вард.
– Этого никто не знает.
– Разве вы не ведете счет себе подобным?
– Когда-то давным-давно мы этим занимались. А в настоящее время мы слишком рассредоточены, нас разбросало по всей Вселенной. – Гилдер призадумался и добавил: – Впрочем, могу вам сообщить, что четыре миллиарда моих соплеменников обосновались на трех планетах нашей солнечной системы. А сколько их за ее пределами – это загадка. Нас можно разделить на две группы. Одна – это пустившие корни в родной почве, другая – оторвавшиеся от нее, и сколько этих последних – сосчитать невозможно. Да они сами бы воспрепятствовали такому подсчету: а вдруг кому-нибудь придет в голову заставить их платить налог. В итоге получается четыре миллиарда плюс неизвестное число.
– Это нам ничего не говорит, – возразил вард. – Мы же не знаем число, которое следует приплюсовать.
– Мы тоже, – сказал Гилдер. – Порой нас эта неизвестность просто пугает. – Он обвел взглядом присутствующих. – Если по сей день это дополнительное число лишь иногда вызываю страх, сейчас самое время прийти от него в ужас.
Еще больше нахмурившись, вард сформулировал вопрос иначе:
– Вы сказали, что какая-то часть ваших соплеменников обитает в других солнечных системах. Сколько планет они освоили?
– По последним статистическим данным, семьсот четырнадцать. Но эти сведения уже устарели. Пока готовят очередной доклад, таких планет становится на восемь-десять больше.
– И вы полностью освоили такое огромное количество планет?
– А разве какую-нибудь планету можно освоить полностью? Да мы еще не добрались до ядра своей собственной, и сомневаюсь, что нам это когда-нибудь удастся. – Гилдер пожал плечами и закончил свою мысль: – Нет, мы просто разгуливаем по поверхности этих планет и слегка их при этом общипываем.
– Вы хотите сказать, что ведете на них разработки полезных ископаемых?
– Да, если такая формулировка вас больше устраивает.
– А случалось, что аборигены оказывали вам сопротивление?
– Очень незначительное, друг мой, очень незначительное.
– И что вы в таких случаях предпринимали?
– Это зависело от обстоятельств. На одних аборигенов мы просто не обращали внимания, других наказывали, третьих просвещали.
– Просвещали? – недоуменно переспросил вард.
– То есть прививали им наше мировоззрение.
Какой-то пузатый субъект, сидевший в третьем ряду, не выдержал и вскочил на ноги.
– Вы надеетесь, что и мы будем смотреть на вещи вашими глазами? – раздраженно спросил он.
– Ну, не сразу, конечно, – ответил Гилдер.
– Может, вы считаете, что мы несло…
Пожилой абориген, который выступал первым, поднялся с места и заявил:
– Либо мы будем вести допрос по всем правилам логики, либо откажемся от него вообще. Он должен идти без отступлений: пока кто-нибудь один задает вопросы, другие не вмешиваются. – Он властно кивнул варду, который держал при себе карты: – Продолжайте, Тормин.
