Текст книги "Далекий, как звезды (СИ)"
Автор книги: vivist70
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 60 страниц)
====== Часть I. Глава 1 ======
вечер, среда, 11 марта 2015г.
Здание военной разведки МИ6,
Набережная Альберта, Ламбет, Лондон
– Майкрофт, ты... ума лишился?
Шерлок прикусил губу от сдерживаемой из последних сил ярости, но металлический привкус крови во рту ни на йоту не облегчил его состояния. На душе все так же гадко.
Разумеется, он знал заранее, что в качестве ответного одолжения за снятое обвинение в убийстве Магнуссена, брату потребуется его участие в необычной секретной операции. И, конечно, он не вправе отказаться. Однако к такому гадству он оказался не готов. Дело неопасное, но скверное. Скучное. И детектив не сомневался: оно ляжет на его совесть новым темным пятном.
Мистер Британское Правительство охотится на очередного предателя в рядах своего ведомства: кто-то продает стратегические сведения врагам короны. Хотя, может, это личный неприятель Майкрофта – Шерлок не удивился бы, ведь для брата понятия государственного и личного едины.
– У вас агенты закончились? Как я, в свои тридцать восемь лет, с моим-то прошлым, должен очаровывать двадцатипятилетнюю девушку? – Шерлок сорвался на крик, который неприятно резанул его самого. Нервы...
Хотелось держаться холодно и язвительно. Это лучшая тактика в обращении с высокомерным засранцем, она превосходно себя зарекомендовала. Но, черт возьми, не всегда удается оставаться небрежным и спокойным, сохранять безразличный вид, который так бесит брата! Вот сейчас держать покер фейс не представляется возможным, тот буквально превзошел самого себя!
– Агенты у нас имеются и недостатка в них нет. Но ты – Шерлок Холмс, и справишься с этим делом, – уверенно продолжал давить Майкрофт, с нарочитым равнодушием рассматривая брата. Однако, снисходя к его искреннему недоумению и возмущению, все-таки объяснил: – Дело слишком щекотливое. Лорд Ричард Уэсли – пэр королевства, служит Ее Величеству более пятнадцати лет. Если будет доказано, что он замешан в... – тут Холмс-старший слегка замялся, как бы подбирая слово поделикатней, но не найдя подходящего эвфемизма, лишь пожал плечами. – Если мои сомнения обоснованы, нет гарантии, что он работает в одиночку. А потому ясно, тут требуется кто-то извне. Человек, которому я всецело доверяю. Мне нужен ты, Шерлок.
В кабинете с необычным интерьером в здании военной разведки Великобритании словно сгустился воздух. Шерлок рванул воротник рубашки, ему казалось, что стены, окрашенные в мрачный серо-стальной цвет, смыкаются над ним.
Остается только гадать, что заставило чиновника столь высокого ранга декорировать офис под постапокалиптический бункер. Здесь отсутствуют окна, единственная дверь – бронированная, с наглухо закрытым смотровым окошком. Иллюзия того, что вы оказались черт-те как глубоко под землей, подкрепляется потолочным освещением – холодный свет падает вниз ровными, четкими прямоугольниками. Зеркала, укрепленные друг против друга, будто нарочно искривляют пространство, создавая эффект причудливого коридора, уходящего в бесконечность. Ярко-оранжевые светильники бросают тусклые тревожные блики на матовую поверхность стен.
«В такой обстановке совершенно невозможно думать. Все-таки Майкрофт – опасный псих», – Шерлок зажмурился, сжав виски тонкими пальцами, словно желая прогнать неприятные ощущения, навеянные братом, этим странным местом и их безумным разговором.
Развалившись в кресле за величественным письменным столом, Майкрофт усмехался открыто и злорадно. Он демонстративно наслаждался реакцией младшего родственника, всегда обожал выводить того на эмоции.
Себя он считал полностью свободным от глупых гибельных сантиментов, и потому получал особое удовольствие, глядя, как маленького братишку раздирают чувства, как тот борется с ними. Он все надеялся, что когда-нибудь Шерлок наконец поймет, насколько не нужны мыслящему существу эти розовые сопли и откажется от них. Но, похоже, брату такое не по плечу.
С потолка на лица собеседников падал ровный яркий свет, резко выделяя их черты. Казалось, братья совсем не похожи друг на друга.
Сухопарая, высокая фигура Майкрофта, его благородный лоб с заметными залысинами, массивный грушевидный нос, тонкие губы, привыкшие кривиться в надменной ухмылке. Острые глаза под нависшими, кустистыми бровями. Всегда безупречно одет – костюмы от лучшего портного в Лондоне. Нет, красавцем он точно никогда не был, но в свои сорок пять представляет тип солидного, высокомерного и успешного британского сановника высшего ранга. С виду настоящий тори, он стоит над политикой. «Скромный пост в Правительстве», – как он уверяет при знакомстве, намеренно умалчивая о ключевой роли во внешнем и внутреннем управлении страной.
Шерлок, в отличие от брата, несомненно, красив. Хотя красота эта странная, романтическая и диковатая. Высокие, изумительно четко очерченные скулы, крупный чувственный рот и прекрасные широко расставленные серо-голубые глаза, которые постоянно меняют свой оттенок. Что-то байроническое есть в этих темных кудрях, волной падающих на высокий лоб, в этом долговязом, но одновременно изящном силуэте.
В одежде сыщик предпочитал не походить на брата, отвергая претенциозный консерватизм. В его гардеробе преобладали классические строгие костюмы-двойки и хорошая обувь. Длинное пальто «Белстафф» – неотъемлемая часть облика единственного в мире консультирующего детектива – завершало образ неизменной элегантности и выгодно подчеркивало достоинства его мужественной фигуры.
Однако, некоторое сходство в братьях все-таки заметно: брюнеты, тонкие в кости, порода сказывается в каждом движении. Высочайший интеллект, гении в своем роде. Оба – невыносимо заносчивые, высокомерные типы, чрезвычайно трудные в общении. На первый взгляд, одиночки по натуре. Но ровнять их в этом ошибочно.
Майкрофт считал себя полностью независимым от всех человеческих эмоций, прятал их так далеко, что даже брат называл его абсолютно бесчувственной машиной. А старший Холмс воспринимал это как комплимент, искренне считая всех обывателей назойливыми мошками. Всю жизнь он внушал младшему брату, который с детства эмоционально зависел от него, что неравнодушие к другим людям – не преимущество, а напротив, порождает только слабости и горе.
Именно благодаря Майкрофту, Шерлок с раннего детства затвердил, что если имеется в мире препятствие для логики, то это эмоции и сантименты. Они мутят холодный чистый разум, потому нужно их сдерживать, а лучше просто уничтожать. Младший Холмс, будучи от природы сверхэмоционален, так и не научился управлять своими чувствами. Он загонял их куда-то глубоко в себя, упрямо отрицал их, но контролировать или хотя бы понять не мог. Не помогало ему в этом и легкая степень расстройства личности, проявления синдрома Аспергера. Он не щадил своих чувств, порой порывая душу на клочки, не думал и о чувствах других, вываливая людям на головы правду-матку о них, становясь парией в любом коллективе. В его интерпретации, правила хорошего тона и общепринятая мораль требуются лишь затем, чтобы учить дураков, как жить. Ему они были не нужны.
Но вместе с тем, он всегда отчаянно нуждался в общении, хоть и воображал, что это не так. «Слабость гения – потребность в аудитории», – признавал он надменно. А много ли найдется подвижников, готовых почувствовать себя идиотами и посредственностями рядом с блестящим светочем? Таких святых людей крайне мало. Большинству свойственно высмеивать то, чего они не понимают: чудик, фрик, инопланетянин...
Факт, всем нам нужна родная душа, как бы мы этого не отрицали. Как же страдал Шерлок от непонимания и насмешек людей, пока не встретил Джона Уотсона, который принял его безусловно, со всеми достоинствами, многочисленными недостатками и чудачествами...
Джону удалось отыскать в холодном, черством сердце гения дверку, за которой тот прятал чувства и эмоции, и распахнуть ее. Дружба, братство – все эти сантименты согрели и осветили путь странного одиночки. Но потребность гения в близком человеке оказалась гораздо более сильной и глубокой, чем он готов был признать. Но теперь он хотя бы знал, что он – не бесчувственная машина, у него такие же эмоции, как у других.
Однако, управлять эмоциями Шерлок так и не научился. Сломать сложившиеся с детства стереотипы оказалось необыкновенно трудно. Он все еще считал, что должен бороться, подавлять чувства, ведь они отвлекают, мешают быть гениальным детективом. Но при этом он не готов был идти по головам, пренебрегая чувствами других. Ему совсем не улыбалось становиться послушным орудием, скальпелем в чьих-либо руках. Потому он пытался сопротивляться дурацким планам беспринципного братца. Быть игрушкой Майкрофта – последнее, чего он желал.
– Отчего бы тебе самому не закрутить с этой девицей? – Шерлок против воли обиженно насупился, листая папку с делом Эдена.
Графу, как оказалось, сорок два года, вдовец, детей нет. Из владений остался лишь неотделимый от титула замок Эден-корт с большим парком. Из родственников: родная сестра и троюродные кузены, которые получат титул, если граф не позаботится оставить наследников. С фотографии на первой странице досье смотрел разочарованным взглядом довольно красивый мужчина. Благородные черты немного отяжелели от злоупотребления алкоголем, как определил Шерлок.
– Может, потому что я слегка староват и лысоват для такой прекрасной юной леди? – улыбнулся Майкрофт, небрежно выудив фото, из лежащей перед ним папки, кинул его брату через стол. – Не переживай, эта девушка – не представительница «золотой молодежи». Она образована, скромна и тебе не придется таскаться за ней по модным ночным клубам, – улыбка Майкрофта достигла максимума злорадства, давая Шерлоку надежду, что брат сейчас лопнет от самодовольства. – Если тебя это тревожит, мой милый.
Большая цветная фотография с тихим шорохом скользнула по гладкой лаковой поверхности стола и легла перед Шерлоком, словно призывая оценить по достоинству мягкие, но точеные черты. Серые глаза миндалевидной формы серьезно и прямо смотрели в объектив, в них не было вызова, как не было и робости. Красивые глаза и светлые волосы – фамильная черта, решил гений. Аккуратный носик, высокие скулы, точёная линия подбородка...
Он не собирался сдаваться без боя. Девушка выглядела невинно, слишком юно и, он не мог не признать, очаровательно. Казалось верхом подлости подбираться к предателю-пэру, используя ее как разменную монету. Шерлоку совершенно не улыбалась идея снова становиться коварным соблазнителем, тем более, он сильно сомневался в своей способности привлечь такую девушку хоть чем-то. Бога ради, он на тринадцать лет старше!
Он знал, что нравится представительницам противоположного пола, но, как правило, опытным, уверенным в себе тигрицам, типа Ирэн Адлер. Молоденькие же девицы в ужасе отшатывались, не на шутку напуганные и сбитые с толку фирменной шерлоковской манерой общения, а также его ледяными взглядами. На последние он бывал особенно щедр, когда его что-то бесило. А в девицах бесило многое. Он специально отталкивал этих несносных созданий, всеми способами сторонился дамского общества, избегал даже подруг при каждой возможности. Самому-то себе мог честно признаться, что не любит и не понимает женщин. Да и не желает понимать! Там, где они – прощай логика и тишина.
– Послушай, Майкрофт, это как минимум аморально. Представляю, что скажет Джон... – Шерлок придумал было гневную отповедь, но нетерпеливый жест старшего брата оборвал его излияния.
– Это ты послушай, братишка, – чиновник несколько повысил голос, – кто-то продает секреты страны террористам, на кону жизни тысяч гражданских. И ты мне говоришь о морали? – брови Майкрофта сошлись на переносице, рука беспокойно заскользила по гладкой поверхности стола. – Я верю в тебя, мой мальчик. Ты сможешь по-тихому выяснить вопрос о причастности графа. Ну, а девушка... – он помедлил, высокомерно подняв брови, к нему опять вернулся снисходительно-насмешливый тон, – утешится... Как это обычно бывает с юными особами. У тебя ведь есть опыт... – теперь хозяин странного кабинета откровенно глумился. – А может, ей и утешаться не придется. Ты, братец, в чувствительности порой заходишь так далеко, что вас трудно различить.
У Шерлока зачесались кулаки, но усилием воли он сдержался. Майкрофт нарочно провоцирует, не следует доставлять ему удовольствие, показывая, насколько раздражают такие речи.
– И еще, – тон Майкрофта стал на пару градусов холоднее, – твои друзья, – последнее слово старший Холмс произнес, как название заразной стыдной болезни, – Джон и Мэри, не должны ничего знать об этой операции. Чем меньше людей в курсе, тем надежнее наше положение. Я нарочно назначил встречу здесь – тут можно не опасаться утечки. Пока что информацией владеем только мы двое, пусть так и остается.
На Шерлока взглянул в серьезные и проницательные глаза брата, тот явно ожидал отпора. Но детектив молчал, кусая губы. Он просто не представлял, как будет скрывать все от Уотсонов. Особенно от Мэри, которая, кажется, видит его насквозь. Но также знал, что не собирается впутывать их в эту непредсказуемую шпионскую интригу.
И все-таки соглашаться с Майкрофтом не в его правилах, потому он продолжил протесты, хотя чувствовал: спорить бесполезно, брат все решил. Детектив понимал, придется уступить, но как сдаться? Все в предстоящем деле возмущает и коробит.
– А есть ли другой способ подобраться к этому Уэсли? – спросил он, задумчиво сложил пальцы обеих рук вместе и поднес их к губам. Эта поза всегда помогала сосредоточиться и настраивала Шерлока на рабочий лад.
– Все, что волнует Эдена – лошади и карты. Он вращается в давно сложившемся кружке и большой сноб. И, конечно, он знает тебя, кто ты мне, и сразу насторожится, если ты приблизишься в качестве, скажем, обслуги или нового знакомого. Уверяю, он далеко не идиот. До кабинетной работы в МИ6 он был опытным полевым агентом, – тут опять последовала серия злорадных улыбок, намекающих на превосходство Майкрофта в интеллекте, и Шерлок поспешил отвести глаза, потому что внутренне кипел.
Хозяин кабинета-бункера, естественно, чувствовал возмущение брата, и продолжал, подчеркивая каждое слово, будто тот не в состоянии осмыслить его речь:
– А вот твой серьезный роман с его единственной сестрой, опекуном которой он был, вполне может оправдать ваше знакомство. Он сам захочет встретиться с претендентом на руку родственницы. Тебе останется только произвести положительное впечатление. Уверен, влюбив в себя леди Диану, ты легко добьешься приглашения в их захудалое поместье, где, по проверенным данным, лорд встречается с членами террористических групп под предлогом охоты на дичь.
– Но зачем пэру королевства идти на предательство? – Шерлок запустил пятерню в непокорные кудри, словно желая вырвать их. Сказал и тут же пожалел: понятно и без объяснений – деньги.
– Причина всегда одна и та же, братец, – невесело усмехнулся Майкрофт, понимая, что тот и так уже все понял. – Уэсли в долгах, поместье начало приходить в упадок еще в середине прошлого века при его деде, десятом графе Эдене. Сейчас – это несколько жилых комнат, оборудованных в бывшей лакейской. При гостях открывают гостевое крыло. Поместье и замок, впрочем, вообще его не заботят. Он не старается ничего восстанавливать или хотя бы сохранять. Да это и невозможно с его средствами. Даже просто содержать эти камни в наши дни... – Майкрофт безнадежно махнул рукой. – Все, что его интересует – скачки, охота, собаки. Когда я искал источник утечки, обратил внимание, что крупные суммы денег поступают на счета Эдена именно после охоты в Эден-корте. Где, кстати, любил охотиться еще Карл I, – Шерлок беспокойно заерзал в кресле – если Майкрофт начнет тут блистать энциклопедическими познаниями, он и к утру домой не попадет. Однако, брат продолжил вполне по делу: – Крупные суммы поступают дважды в год – весной и осенью, но деньги не идут графу впрок. Все они остаются у букмекеров. Лорд бьется в долгах, не в силах преодолеть пагубную страсть. Живут они скромно по меркам их окружения.
– Ну, а работа в МИ6? – Шерлок не одобрял потребности некоторых людей просаживать деньги. Сам он никогда не думал о деньгах, они просто имелись или нет, вот и все. Если Джон говорил, что средств на банковской карточке недостаточно, Шерлок брал следующее дело, а доктор сообщал клиенту размер гонорара. Детектив не мог вспомнить даже смутно, заботило ли его когда-нибудь отсутствие денег. Вероятно, удалял подобную скучную информацию.
Тут его осенило, что, видимо, в прошлом Майкрофт решал такие проблемы. Мысль неприятная, Шерлок тряхнул головой, прогоняя ее. Но старший брат, как всегда дьявольски наблюдательный, явно прочитал его, и сухой смешок проехался по натянутым нервам детектива.
– Ты вдруг вспомнил, что обычные люди погрязли в денежных проблемах, которые тебя, дорогой мой, никогда не волновали? – к великому удовольствию Майкрофта по щекам Шерлока пополз румянец. Он прекрасно знал младшего брата, по-своему любил и беспокоился о его благополучии. Впрочем, делал это весьма своеобразно, и никогда не давал забыть, кто тут старший и самый умный. – Жалование лорда Уэсли в ведомстве покрывает лишь текущие расходы, не более. Хотя траты немалые: любовница в Лондоне, да и автомобиль не из последних – Mercedes-Benz SL-класса.
Выдержав паузу, старший из братьев деловито и как бы между прочим произнес:
– По сведениям из надежного источника, у Эдена в поместье два раза гостил покойный Джеймс Мориарти.
Шерлок вздрогнул. Словно молния прошила его при упоминании имени старого врага. Мертвого врага, который упрямо не желал мирно покоиться в могиле, по-прежнему не давая жить спокойно.
Майкрофт продолжал, словно не замечая смятения брата:
– Естественно, гостил под чужим именем, иначе службы давно занялись бы лордом Уэсли, – Майкрофт многозначительно провел костяшками пальцев по досье графа. – Но до последнего времени не было повода его подозревать. Даже сейчас я не могу дать расследованию официальный ход, он скользкий как угорь, вывернется.
– В чем конкретно ты его подозреваешь? – Шерлок нетерпеливо подался вперед, но брат его разочаровал.
– Утечка, братец, утечка. Все, что я могу сказать, – Майкрофт хитро посмотрел на раздосадованного собеседника и прищурился. – Сейчас лучше сосредоточься на очаровательной сестре лорда Эдена. Я тебе почти завидую.
Нагло и вальяжно развалившись в кресле, Майкрофт кинул Шерлоку тоненький прозрачный файл с данными леди Дианы.
– Меня даже не интересуют женщины, – возмущенно фыркнул Шерлок. Он еще кипел негодованием, но имя Мориарти сделало свое дело, сопротивлялся он больше из вредности, чем из желания отказаться. – Ты ополоумел, предлагая эту роль мне!
– Надеюсь, ты вживешься в эту, как ты говоришь, роль, насколько это необходимо, чтобы не провалить дело, – лицо Майкрофта стало серьезным, только глаза искрились смехом. – Ведь, в противном случае, игра будет испорчена и лорда нам взять не удастся.
– А я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – прорычал Шерлок и вскочил на ноги, небрежно засовывая файл с фотографией леди во внутренний карман пальто. Уже в дверях, с неудовольствием оглянувшись на брата, хмуро спросил: – Сколько ты даешь времени?
– Два-три месяца, не дольше. Столько смогу тянуть с разоблачением. А потом придется объяснять Кабинету, почему Ричард Уэсли не допускается до секретной информации. Добудь неопровержимые доказательства его вины, братишка.
Шерлок только кивнул, тряхнув кудрями, и стремительно вышел из кабинета, как всегда не закрыв за собой дверь.
~
поздний вечер, среда, 11 марта 2015г.
Лондон
Мрачный серо-черный сумрак пал на город. Редкие прохожие тенями скользили в желтых пятнах фонарного света и исчезали во мгле. Все они, конечно, торопились домой, чтобы укрыться от пронизывающей сырости. А вот Шерлоку Холмсу сегодня совершенно не хотелось спешить. Да и куда?
Стремясь рассеять неприятное впечатление от недавнего разговора с братом, он глубоко, полной грудью, вдохнул сырой ночной воздух, в котором поровну смешались вольная свежесть ветра и гарь бензиновых паров. Что бы ни случалось в жизни, у него оставался Лондон – город его одиночества – любимый, беспокойный, здесь каждая подворотня знакома с юности. Эти улицы всегда полны движения, никогда не пустеют. Мимо, мелькающим бесконечным потоком, несутся автомобили, непрерывный рев двигателей глушит любой звук.
Ощущение абсолютного одиночества в этом огромном человеческом муравейнике привычно овладело им. Ненастными вечерами он предпочитал затеряться в толпе, бродить в лабиринте улочек, мерзнуть под порывами ледяного ветра на набережных, укрыться где-нибудь в заброшенном склепе на старом Хайгейтском кладбище или под арками моста Ватерлоо. Все лучше тоскливой тишины его квартиры.
Он привык быть один, смирился с этим. Почти. Да и не то чтобы одиночество его сильно расстраивало, изолированность от толпы идиотов – это даже здорово. Привычно с детства.
Но иногда оставаться наедине с самим собой невыносимо. Любое отвлечение предпочтительнее страшных, нехороших мыслей, которые рождает пустота вокруг. Лучше сутками работать, бесцельно бродяжничать, ставить никому непонятные эксперименты, только бы не оставаться с самим собой. Но часто выбора просто не существует, приходится терпеть себя – всего такого гениального. И даже бравировать этим, если уж совсем больно.
С одиночеством часто приходит отчаяние и самые темные часы депрессии, когда мир вокруг и серая скука будней почему-то особенно тяготят. Эти страшные периоды чаще всего совпадают с бездействием, когда нет работы, загадок, ничего, что можно забросить в ненасытную алчущую топку, какой в такие дни представлялся Шерлоку его собственный мозг.
Неуемный зуд мелькающих мыслей, невозможность сосредоточиться хоть на чем-то, делали его слабым, почти больным. Тогда чудовища, спрятанные в потаенных глубинах сознания, вырывались на поверхность и отравляли его кислотным ядом сомнений в правильности избранного пути. Искушали невероятными возможностями, которые он смог бы открыть, если бы направился дорогой, предначертанной только ему, сторонился друзей и сантиментов, стал бы машиной без эмоций. И он тонул в волне бесплодных сожалений или мучился чувством вины за ущербность существования.
Иногда уступал этим демонам, срываясь в бездну, падал, скатывался вниз в грязную яму наркомании. Начинал сначала: поднимался, выкарабкивался к жизни, а в кровь разбитая душа еще долго саднила. А порой накатывало: не покончить ли разом с дьявольской тишиной вокруг, да и бесов прихватить заодно; он не особенный среди ординарных, он – монстр, фрик. Плевать на толпу, однако, здесь она права...
Его гений – божественный дар, светлый, острый как лезвие разум – скорее проклятие, чем благословение. Предательски оборачивается против своего же хозяина в черные периоды жизни. Мириады мыслей мелькают со скоростью света. Вот уж действительно – горе от ума!
Существуют способы сделать эту хаотичную лавину более вязкой, осязаемой: наркотики и слабая, но легальная замена им – никотин. Курить в доме запрещено, потому выручают никотиновые пластыри, штуки три разом.
Скрипка также иногда помогает сосредоточить поток сознания. Четкая упорядоченная дорожка из нот, часто легкая и воздушная, а порой напоминающая кошачий концерт, неспешно направляет его, и, следуя мелодии, быстротечная лавина мыслей, образов и дедуктивных заключений смиряется, течет не так стремительно, позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Иногда Шерлок играет сутки напролет, пока онемевшие, стертые до крови пальцы не перестают слушаться, а чаще – пока кто-нибудь с руганью не вырывает инструмент из ослабевших рук.
Однако только когда в его жизни появился Джон Уотсон, Шерлок впервые по-настоящему осознал, как беспросветно был одинок прежде. Бывший военврач стал не только идеальным компаньоном для детектива-консультанта Шерлока Холмса, он сделался близким человеком. Первым настоящим другом. Лучшим другом.
Скромный доктор спас нелюдимого гения от удушающего вакуума, в котором тот существовал до их памятной встречи. Одиночество отступило, но хорошие времена быстро прошли, сменившись бесплодными скитаниями по Европе и муками плена. Два года... Он исчез, оставив Джона оплакивать свою безвременную кончину. Жестокая, но необходимая мера.
В годы разлуки, в самые мрачные моменты он с тоской вспоминал о доме, о Лондоне. О Джоне. Лишь надежда на будущее помогла выжить среди смертельных опасностей ссылки. Преисполненный радостного предвкушения от возвращения, он не сразу понял, что потерял...
С тех пор прошло уже полтора года, а он так и не привык жить один и отчаянно скучал по былому. Все время забывал, что Джон – больше не сосед по квартире. Это так глупо и иррационально, Майкрофт не устает насмешничать. Конечно, супруги Уотсон теперь его постоянные спутники, но что-то между ним и Джоном надломилось, это стало понятно вскоре после возвращения.
– Разбитую чашку не склеишь, Шерлок, – со значением произнес брат, когда воссоединение друзей завершилось побоями. – Как ни старайся, прежней ей уже не быть.
Шерлок тогда не поверил, но отношения, конечно, изменились. Чувствовалось, что, несмотря на уверения, Джон так до конца и не простил. Возможно, уже никогда не простит.
Вообще, жизнь необратимо ушла вперед. Как-то незаметно Шерлок и сам стал другим и нет уже пути назад, к партнерству «Только вдвоем против всего мира». Конечно, они по-прежнему лучшие друзья и так же рискуют вместе, готовы умереть друг за друга, но со стороны Джона исчезло безграничное доверие, которое отличало их отношения прежде. Будто он отныне не верит ни одному слову детектива, вечно подозревает в обмане, уловках. Впрочем, Шерлок не мог его винить.
Хотя Шерлок рад и тому, что у него есть. Они с Мэри неплохо ладят... Он не винил ее за тот выстрел. Инстинкт самосохранения опасного хищника. Как глупо было надеяться, что дружеские чувства к нему победят звериные инстинкты киллера. Потому Шерлок постарался примирить супругов. Ради Джона и его счастья он пошел и не на такое...
Теперь, когда Уотсонам ничто не угрожает, они с новорожденной малышкой частые гости на Бейкер-стрит и помощники в Работе. Последние месяцы он ведет по два-три дела одновременно, едва прерываясь на короткий сон, когда совсем кончаются силы. И это хорошо: терять себя в расследованиях, погружаясь в решение загадок. Уйти бы в работу с головой... Жаль, что дело, порученное ему Майкрофтом, совсем другого свойства. Отвратительно.
Холмс приостановился возле парапета на мосту Воксхолл и глянул вниз: ледяной мартовский ветер упрямо нагонял воду. Сегодня ночью Темза такая страшная, тревожащая. Мутный, черно-бурый поток несется между гранитными опорами, пенясь и закручивая водовороты. Вполне соответствует его настроению. Шерлок слегка повел плечами от холода, поднял воротник и оглядел мерцающие огнями берега, тонущие в туманной мгле. Знакомый до мельчайших подробностей город, сейчас кажется чужим и далеким. Тяжелые низкие облака несутся, подгоняемые порывами колючего ветра.
Все так же неторопливо Шерлок перешел Темзу, изредка поглядывая на бурлящий внизу поток.
Ярко освещенная набережная с ее оживленным автомобильным движением осталась позади, сквер Бессборо-гарденс выглядел этой ночью зловещим черным провалом. Шагая мимо темного парка, Шерлок с досадой перебирал в памяти издевательские увещевания брата и довольно мрачно оценивал перспективы на ближайшие недели.
Он не из тех, кто тщательно планирует наперед, и не сказать, что полная риска жизнь его утомила. Он любил Игру. Наверное, не сумел бы жить спокойно, без приключений. Однако порой для победы требовалось идти против собственной природы, лгать, совершать подлые, бесчестные поступки. Убивать. Все чаще Шерлок задавался вопросом, стоит ли того победа? А Игра? Как ответить? Ведь сло́ва «поражение» в словаре детектива не значится. Но подлость, совершенная во имя добра, все равно подлостью и останется.
Словно перекати-поле катится он под откос, гонимый буйным восточным ветром. От одного дела к другому, от убийства к мерзкой роли соблазнителя. Что дальше? Он – на стороне ангелов, как когда-то сказал Мориарти. Это правда: честь и совесть для Шерлока не пустые слова, хотя он едва ли признает это вслух. Но почему его так часто сносит к демонам?
Вероятно, существует честный путь решения проблемы с Уэсли. Но, черт его побери, если он видит хоть одну подобную возможность. Остается действовать по плану Майкрофта, а по ходу операции, быть может, представится случай не пасть еще ниже. Шерлок поежился, но не от порыва ледяного ветра, а от сознания подлости и низости предстоящей роли.
Он нарочно выбирал маршрут через самые мрачные подворотни, какие нашлись в относительно благополучном районе близ Гайд-парка, надеясь, что удар по голове и качественное сотрясение мозга отсрочат необходимость исполнения гнусных замыслов по обольщению крошки Уэсли. Но, как назло, сегодня преступники искали незадачливых прохожих в других местах, и он без происшествий достиг Бейкер-стрит, 221б.
~
поздний вечер, среда 11 марта 2015г.
Здание военной разведки МИ6,
Набережная Альберта, Ламбет, Лондон
Щедрая порция янтарной жидкости в хрустальном стакане. Ноги вольготно закинуты на стол. Майкрофт Холмс привычно наслаждался одиночеством и комфортом, развалившись в удобном кресле в тиши своего кабинета.
С потолка вниз падали ровные четкие прямоугольники света, отражались в блестящей коже роскошных ботинок от итальянского модельера, и это ему нравилось. Этим вечером он сам себе нравился. Смакуя терпкий старый бренди, лениво потянулся к мобильному телефону, инкрустированному черными бриллиантами. Час поздний, но разница в часовых поясах позволяет не дожидаться утра.
Несколько мгновений он нетерпеливо слушал гудки, а, дождавшись ответа, произнес очень спокойно:
– Он согласился. Все в порядке, – и, выслушав короткую реплику собеседника, резко нажал на отбой. Его губы медленно растягивались в то, что сам он назвал бы довольной улыбкой.
Длинные костлявые пальцы поигрывали дорогостоящим девайсом, он откинулся на спинку кресла и прошептал:
– Игра началась, Шерлок.
====== Глава 2 ======
утро, четверг, 12 марта 2015г.
Лондон, Бейкер-стрит, 221б
Утро началось довольно рано, около шести за окном загремели мусорные баки. Шерлок перевернулся на другой бок и уже собирался продолжить сон, но застонал, вспомнив о немыслимом поручении Майкрофта. Удружил, мерзавец!
До прошлого вечера Шерлок воображал, что его жизнь изменилась, сам он стал лучше, многое понял и больше не станет использовать людей в качестве пешек. Победы такой ценой оставляют гаденькое послевкусие поражения. Нельзя побороть зло с помощью притворства и подлости – вот что он вынес из истории с Магнуссеном.
