Текст книги "Неудачная шутка (СИ)"
Автор книги: TILIL
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 68 страниц)
Сила захвата не изменилась.
Джокер начал ерзать, отвлекаясь на самоуничижительные, покаянные, псевдомазохистские и лирические монологи, происходящие отчаянно и, разумеется, молча.
В измененных состояниях Джек Нэпьер бывал мерзок себе более, чем всему остальному миру.
Брюс в полной мере насладился ощущением его горячего, извивающегося тела, не желая прекращать этот пятичасовой… сеанс, весьма невинный и достаточно удобный: он вздремнул вполглаза, послушал про технику исполнения карманной кражи, пережил довольно вздорный монолог про соски на бэт-костюме – и все это было приятно, даже спокойно.
Кроме того, что он убеждал свое тело прекратить истерику.
Мысль о том, что Джокер мог бы пережить это без его тяжести сверху, он яростно прогонял.
– Джокер, – бодро прошептал он в ухо под своими губами, с усилием стараясь не пуститься в несанкционированные поцелуи.
– Бэ-этмен! – незамедлительно ответили ему, и концентрация ненависти в по обыкновению плавно текучем голосе поразила его.
– Джек. Все нормально? – продолжил напирать Брюс, сильнее сжимая пальцы на напрягшихся предплечьях. – Почему бы нам не…
Договорить ему не дало недвусмысленно поднявшееся для удара колено.
Никакой близости, и все это только смутные, неясные призраки поддержи и вражды – предупреждающие окрики о предательстве, протянутые в сумраке руки, и не стоит относится к этому серьезно? И правда, жить одним днем, не ждать, оставить серьезность?
Все это ничего не стоит?
– Что? – наконец недовольно ответил ему Джокер, разумно удерживаясь от проявлений рвущейся агрессии – чувствовал себя достаточно больным и без профилактических ударов по печени от сурового героя.
Погрязший в похотливо-стыдливых сомнениях Брюс вдруг понял, что рассчитывал на обращение по имени.
– Почему я думаю, что этот… – он попытался не обратить на новые качели внимания. – Инцидент вызван не твоей болезнью?
Джокер приоткрыл глаза – они поблескивали – и признался:
– Потому что это вызвано стимуляторами.
– Ясно.
Они все еще лежали слишком близко.
– Какая-то бэт-блядина сломала мне хребет, мужик. Слезь с меня.
Заплутавший в дебрях самоидентификации герой пристыдился еще больше и поспешил послушаться. По его гладкой груди тоже тек пот, прозрачный и горячий.
Джокер встал и, пошатываясь, скрылся в ванной. Брюс с тревогой обдумал его положение, не нашел, чем может помочь, и беспечно ударился в чувственные воспоминания: искры, слюна, низкие стоны.
Все должно было стать сложнее, но только не по части наваждения: этого должны были коснуться серьезные изменения.
Его должно было уже отпустить.
Но он хотел его даже больше, чем раньше, и не смог себя обмануть пятью часами наедине с гибким телом: он хотел его и каждую секунду до, не отвлекаясь ни на что.
Перевернулся на спину и решил не уходить, даром что это была его спальня – он чуть этого не сделал, разрываясь между двумя желаниями: не доставлять Джокеру неприятных ощущений и получать от него приятные.
На этом месте он еще больше застыдился и готов был уйти, но дверь наконец открылась.
– Один час двенадцать минут, – подытожил Брюс, глядя на часы на тумбочке.
Решил отступиться, но подавить радость, которую вызывал чертов клоун (как, впрочем, и гнев, и неуверенность, множество других, разнообразных темных чувств) было непросто.
Джокер не ответил, пытаясь засунуть полы мокрой рубашки в брюки. С зеленых волос текла вода, и плечи тоже промокли, ткань прилипла к коже и стала прозрачной, оформляя силуэт футболки.
– Что это ты такое делал? Душ в одежде? – легко спросил беспечный хозяин, нагло осматривая гостя.
Но так бы самое влажное место не пришлось бы на живот.
– Не твое дело, Уэйн.
– Как скажешь.
Раздосадованный Джокер посмотрел на него со странным выражением – злобно, горячо, свирепо – и пошел к двери.
– Черт. – спохватился Брюс и вскочил, догоняя его.
Ушлый клоун был уже на лестнице, и он дернул его за руку, пытаясь удержать, сатанея от мерзостности этого собственнического жеста.
– Почему ты не можешь не усложнять?
Джокер недовольно осмотрел его и приподнял брови.
– Когда ты научился читать мысли? Может, я иду в сортир.
– Ага, а я первый космонавт.
Джокер сдался нервному хохоту и расслабил плечи.
– Это было бы немного неуместно, Бэ-этмен. – он выделил его прозвище и по-звериному встряхнул мокрыми волосами, обдавая окружение брызгами. – Хочу остаться один.
– Останешься один в своей комнате. В сухой одежде.
Слова повисли в воздухе, не принося только Брюсу неприятных ощущений – он не задумался о их значении.
Страдающий Джокер успешно пережил возложение поводка на собственную шею, покосился на длинные тени под их ногами и заставил себя возмутиться:
– Под твоим неусыпным контролем…
Брюс вздохнул и слизнул с уголка губ каплю воды, попавшую туда с чужих волос.
– Я не буду следить за тобой, обещаю.
Договорив, он почувствовал себя чудовищем почище Тихони (словно в этом городе больше не было монстров) и со смутным гневом попытался определить уровень отвращения, которое вызывал у самого себя.
Джокер выглядел достаточно зеленым от тошноты. И достаточно нормальным, чтобы…
Достаточно нормальным для себя.
– Ты не голоден? – наконец вывел итог сложению своих мыслей и чужих реакций пограничный хозяин, неприятно мягко глядя посветлевшими ртутно-серыми глазами.
В воздухе ясно разливалось волевое усилие.
– Проводи меня в… ту комнату, – наконец устало ответили ему.
Как много таится в, казалось бы, прозрачных водах…
Комментарий к Глава 50.
*изо всех сил делает умное лицо*
========== Глава 51. ==========
За обедом Брюс заставил себя сесть рядом, повинуясь сложившейся традиции, к тому же рассчитывая хотя бы на какое-то время изъять лезвие, скрытое в глубинах кривого рта.
Он попытался убедить себя, что это для собственной безопасности.
Мысль о том, чтобы снова прикоснуться к Джокеру, казалась и немыслимой и, одновременно, привычной – словно он всегда об этом думал, словно не существовало времени, когда он мог обходиться без этого.
Он вдруг почувствовал сильный прилив агрессии, почти неведомый прежде, ничем незамутненный, дикий, и ужаснулся себе, не подозревая, что просто выслуживает наказание, выданное кое-кем жестоким за его доброту во время приступа.
– Мирное время прекрасно, не так ли? – ласково спросил Альфред, довольный тем, что затащил их за стол. Он собирался хорошенько откормить несчастных мальчишек. – Вот бы вся жизнь была так спокойна…
Он обращался в основном к впавшему в смутное настроение клоуну, потому что обнаруживший в себе скверну зла Брюс его уже некоторое время игнорировал.
Да он и кое-кого еще игнорировал. У него даже почти получилось.
– Мирная жизнь, – Джокер, изнывающий от скуки, неопределенно махнул рукой, – смотря, что под ней подразумевается.
Брюс, не отрываясь от газеты, протянул руку к масленке на привычном месте, и он, не скрываясь, вилкой отодвинул ее подальше.
Маневр сработал.
– Ты через пять минут заскучаешь, если рядом ничего не взорвется, – презрительно парировал смятенный, заведенный потной полу-ночью герой, наконец поднимая глаза.
– Этот город не даст мне заскучать, – то ли согласился, то ли поспорил наглец.
– А если тебе станет скучно, то можно придумать какую-нибудь катастрофу, верно?
Джокер полыхнул глазами, хотя был все еще слаб после зачарованного полусна: придумать. Катастрофу?
– Ты такой наивный, Бэт. Я просто обязан, – розовый язык на мгновение демонстративно мелькнул в уродливом уголке рта, – что-то с этим сделать.
Брюс почувствовал себя простаком, приносящим жертву необузданному, злобному лесному духу. Что он мог дать ему? Немного мяса и фруктов, потаенные мысли, навязать защиту, подминая его под себя, ломая.
Тот самый невозможный человек ел, и лезвие не появилось.
“Собираешься предать меня?” – вот что витало в воздухе, и Брюс был готов поклясться, что именно Джокер транслировал это. Какая чушь…
Но определенно, он сам ждал чего-то подобного. Спросить прямо было невозможно, а все, что он знал о его намерениях, было слишком противоречиво.
Он приходит на помощь, мрачный, то оказывая какую-то неотплатимую услугу, то легко, словно это ничего не значит; от него исходят мощные волны опасности и инстинкт заходится, взбудораженный, а сам он заявляет о каких-то таинственных планах, шутливых или черных, кто разберет? Он само зло, но есть кое-что самое важное: в глубине его глаз плещется иной раз такое глубокое страдание…
Недоверие. Острое несоответствие.
И не стоило спрашивать себя, чего он сам хочет: следить за шорохом ткани, его тенью на стене, тишиной и молчанием. Осмелиться на новое жадное изучение его рук – грубые места между ногтем и кутикулой, длинные фаланги, розовые костяшки, зеленоватые вены, ремешок часов.
Взбудораженному Брюсу захотелось сделать какую-нибудь глупость – чтобы Джек посмотрел с ненавистью, чтобы все решилось в его пользу.
Он почти понял что-то – его хотят подправить, как и обещали, а потом можно будет делать с ним, что захочешь? Это будто не наивно…
Джокер вдруг поднял глаза, не ожидая, очевидно, внимания, и они встретились взглядами – и черные сомнения злодея не укрылись от праведного героя.
– Погоди-ка, мисси. Что случилось? – жестко спросил Брюс, почти пугаясь запретного импульса. – Что ты натворил?
Чертов подозрительный клоун понимающе усмехнулся.
– Я тебе не провинившаяся доченька, Брю-юс. Линда стянула формулу убер-токсина.
Брюс закрыл глаза – реальные проблемы не смогли сбить мучительных метаний его эго.
– Я над этим работаю.
Джокер попытался оценить обстановку, заинтересованно изворачиваясь.
– Ого, наш латник опять в строю, мм?
Пламя превосходства – он так бесполезно безэмоционален – подхватило Бэтмена.
– Крейн случайно сказал мне. Если бы я был меньше занят… собой… Чем это грозит? Как ты с этим связан?
Пускай он разбирается с этим сам. Будет приятно наблюдать за тем, как он будет выкручиваться. Будет ли…
Альфред, прежде уверенный, что они могут нейтрализовать беды друг друга, неодобрительно нахмурился и прямо посмотрел на хозяина.
Тишина паузы не прерывалась ничем.
– Я тут ни при чем, но ты ведь не из-за этого собираешься спустить с меня шкуру?
Воцарилась неловкая тишина: мятущийся герой заново поразился чуткости своего странного союзника.
Непрочная почва, которой он достиг, когда присутствие Джека стало немного привычней, приводило его в совершенно непонятное состояние – не возбуждение, но война?
– Вы это планировали? Не строй только из себя невинного клоуненка, – пораженный собственной грубостью, Брюс дезориентировано застыл, собираясь с мыслями. – Джокер? Чем грозит этот токсин?
Джокер прищурился, но случайное оскорбление снес с подозрительным спокойствием.
– Если есть человек, который сможет это доработать, то мы получим полный город Кроков, только не таких мелких и прочных.
– Не мы, а я, – помрачнел Брюс, с усилием запрещая себе стискивать зубы.
– Да расслабься, – легкомысленно подбавил жару Джокер, следующими словами накаляя обстановку еще больше, – Крейн на самом деле не дурак, мало кто может закончить его работу.
– Но может же.
– Не-е. Брю-юс.
– Дже-ек?
Уголки губ взлетели вверх – кровожадное, восхитительное существо, почти совершенство.
– Дай мне последнюю газету, если прочитал. А ты прочитал.
Он низко засмеялся, и Брюс обнаружил газету смятой своими пальцами почти до непотребного состояния.
Попытался разгладить ее и нетерпеливый псих коснулся его колена, желая сделать все сам.
В горле мгновенно пересохло.
– Это очень весело, мм? Не находишь?
Теперь уже Брюс понимающе улыбнулся: зависимый от тысячи вещей придурок, строящий из себя непричастного странника, печальное, больное существо – но достойное шанса?
Собственная чистота восхитила его, но он не устыдился, легко совершая все ту же ошибку, заведшую его в двухгодичное бдение в келье отцовского кабинета.
– О, очень весело. Токсины и то, как ты в это вмешан. Привычный цирк, да? – строго сказал он, собственнически оглядывая обтянутые тонким фиолетовым габардином острые колени. – Крок про тебя там много рассказал, циркач.
Джокер вздрогнул то ли от восторга, то ли от неожиданности.
– Очень. Прямо мясорубка, Бэт. Мне нравится. Скоро освоюсь и в этой области, и буду свежевать тебя в ответ.
Брюс вздрогнул от неожиданного предупреждения, и попытался вернуться в сознание.
– Ты пытаешься сказать, что не умеешь свежевать? – против воли злобно выдал он, и скривился: Альфред смиренно взглянул на него, возмущенный – грядут нравоучения.
– Ага-а. – самодовольно подхватил чертов непонятный клоун, глубже вовлекая его в сомнения.
Несчастный герой, перетянутый стропами марионетки, вдруг почувствовал себя мерзким.
– Забудь. Я был не прав, все это, – Брюс неопределенно оглядел несчастные руки Джокера, не дающие ему покоя, – было грубо.
– О, я не стеклянный. Груби сколько хочешь! – зло перечеркнул попытку перемирия Джокер, закидывая ногу на ногу, и демонстративно уложил газету на точку последних трех хозяйских взглядов.
Брюс вспыхнул, почти чувствуя, что его где-то обманули. Не стеклянный? О, он знал об этом, прекрасно знал. Это твердое тело, упругая кожа, гладкость, жар.
Определенно: не стекло.
Не оправдывать ожидания любимого старика – нескромный, невежливый и прочее, прочее – было тоже мучительно, особенно когда к этому примешивалось противоестественное желание разнести здесь все ко всем чертям, хотя ничего особенного не происходило.
Он окончательно свихнулся?
– А вот это интересно, – раздался вдруг голос виновника всей этой разрухи, и Брюс наконец очнулся.
– Джокер?
– “Благотворительный маскарад в Хайдэк-Готэм”…
Альфред заинтересованно поднял брови.
Когда он был молод – промелькнули деревни, охота, бакалея, талоны на еду – девушки были так хороши… Она была так хороша…
Совсем размяк, рядом с ними это непозволительная роскошь. Нет человека, способного понять их, больше, чем ухватить быстро мелькающие тени, а он размечтался направлять их агрессию в мирное русло…
Джокер прочистил горло – Брюс выпрямился. Наблюдать за мастером в этот момент было недостойно и старик отвел глаза, улыбаясь.
– “О, это будет нечто взрывное! Мы обязательно зайдем. Будет весело. Нас разнесет на клочки от счастья. Жаль, что сейчас не июнь”.
Очередное странное происшествие, и старик горестно и как можно незаметней – престиж превыше всего – усмехнулся.
– Что это?
– Отзывы о событии.
Бэтмен принял газету и обсмотрел этот отзыв со всех сторон.
– Завтра вечером. Угроза?
– Мне тоже так кажется. Но зачем? Есть сотня других способов…
Брюс недобро усмехнулся, намекая на глубокое недоверие к случайностям, связанным с недостойным клоуном:
– Заскучал?
Джокер вспыхнул, сжал пальцы – дикое, отданное мраку еще до своего рождения существо – и ему не пришлось даже притворяться: его забавы с чужим самообладанием вышли из-под контроля.
– Верно: заскучал. Я туда пойду.
– Джокер? Июнь – это про тебя? – снова раскачался уже было поддавшийся новым домыслам Брюс.
Ответа он не получил и стиснул зубы. Альфред поспешил вмешаться.
– Маскарад – это звучит замечательно.
Джокер кисло осмотрел его – вот уж от кого дворецкий не ожидал неприязни к подобным мероприятиям – и вернулся к самобичеванию.
– А это весело: покусился на наше соглашение. Ах, как ты мог!
– Достаточно, Джей. Хватит.
– У нас есть некоторое количество смокингов, сэр, – ввернул Альфред.
Скоро он сможет написать монографию на эту щекотливую тему:
“А. Пенниуорт: Социопатия на примере Бэтмена и Джокера”.
Джокер, побуждаемый новым приливом, решился – все ожидали раньше, что он, безымянный, раствориться без следа – вяло оглядел свои руки, и было видно, что это для него важно.
– Проще всего спрятаться: просто Джокер. Ничего иного.
– Это неразумно. Сэр.
Брюс встрял, явно чем-то слишком встревоженный и обозленный:
– О, оставь его в покое, Альфред: зачем приличная одежда, он пойдет в юбчонке медсестры.
Джокер вскинулся, полыхнул глазами и наконец рассердился – побелели губы, глаза остекленели – и слишком тяжело вздохнул.
Ничего, решительно ничего нельзя было исправить – пережал, перетянул, надломил…
Можно было надеяться – а, нет, Альфред поджал губы и перестал смотреть на него совсем – надеяться только на себя…
– Из всех моих ролей ты запомнил только эту? – притворно возмутился надменный клоун, и выпрямился на стуле – совсем не подходящий здесь, в этом окружении – кривой, одинокий, ненужный.
– О, отличная роль. У меня даже есть запись с камер.
Воцарилась ядовитая, токсичная тишина, прервавшаяся только шумом ветра за окнами, его грохотом по крыше, кровле, по зарослям шиповника – где-то не здесь, вдалеке.
Наконец неудачливый лицедей фыркнул и встал, бледный и измученный – это было неожиданно. Есть и у него предел и болевые точки?
Просто очередная злая забава.
– Но ваша обувь, сэр. Там же стоят рамки. Скажите хотя бы размер, конечно, вы сами решите, что…
– У него тринадцатый, – снова высказался Брюс, не отрываясь от вернувшейся к нему газеты, не замечая изумленного этим знанием Альфреда.
– Спасибо, Фред, но нет, – отверг старика псих и лукаво откланялся, следуя какой-то новой роли.
Он ушел и настала полутишина – звук его шагов затихал, стучало непослушное сердце Брюса.
– Сэр…
– Моя обувь будет мала.
– Мастер!
– О, хватит. Сам знаю.
Он нагнал его в холле – просто окликнул, не подозревая в полной мере, какую бурю поднял своими дурацкими моральными метаниями.
– Джокер.
Псих остановился, обернулся – какой холод, почти могильный.
– Бэтмен. Наш дипломированный насмешник. Ах, как мне жаль, что ты нарушил…
Брюс подошел ближе и протянул ему руку ладонью вверх:
– Ничего я не нарушал.
Джокер просто стоял и смотрел, не имея сил на необходимое притворство.
– Ты не веришь мне, – наконец лживо сказал он, заходясь смехом. – Все еще. Это просто…
– Да, – подтвердил Брюс. – И у меня есть основания.
Отвергнутый злодей широко улыбнулся, плавно развернулся, щурясь на лампы.
– Основания. Да. Но ты поразительно невнимателен. Я уязвлен этим.
Что-то тонкое натянулось, треснуло и разорвалось между ними.
– Твоя татуировка… – легкомысленно поспешил сказать Брюс, равнодушно презирая все эти малопонятные тонкости и готовые прорваться откровения – довольно разумно, но жестоко – желая только прояснить некоторые существенные с его точки зрения моменты.
Уходящий Джокер вдруг сглотнул – печальная сдача – и насмешливо взглянул на Бэтмена.
– Да, Бэтти. Татуировка. Хочешь узнать о ней, мм? Принесет это тебе пользу, мальчишка?
– Что это было? – проигнорировал “мальчишку” Брюс, стараясь только не соскользнуть в новые игрища.
– Сделали насильно. – блеснул глазами Джокер, и оскалился, чувствуя себя внезапно вызванным к жизни кое-чьим воображаемым другом. – Хотел срезать кожу. Но там как раз дали за них… первый приговор как дееспособному.
– Почему? – быстро поднажал Брюс, подходя ближе. – Как тебе удалось их обмануть?
Он говорил о фальшивой дееспособности, и знал, что его понимают.
– Потом я им понадобился. – проигнорировал его в свою очередь Джокер. – Мог сделать то, что они хотели. Легко. Сделал: второй приговор. Потом случайно оказался там и вдоволь порезвился…
– Я понял. Хватит.
Настала неловкая, бесполезная тишина.
– Не понимаю, что вообще тут делаю… – вдруг признался Джокер, пусто глядя перед собой, словно только очнулся. – Чего бы ты хотел?
Бэтмен хотел бы, чтобы Джокер носил бронежилет.
– Ничего. Слетаем в Прагу? – неожиданно даже для себя предложил он, и обнаружил, что совершенно серьезно.
– Зачем? – равнодушно спросил Джокер, непонимающе изучая изменившуюся атмосферу.
На самом деле это был Новый Орлеан, но сказать такое было слишком сложно.
– Просто так.
– Ты можешь просто купить себе Прагу.
– О, ты переоцениваешь мои возможности.
– Я просто хотел тебя задеть. Меня интересовала твоя реакция.
– Хочешь меня укротить?
– О, нет, нет. Это происходит против моей воли.
– Оценка моих… возможностей?
Брюс сказал это и вспыхнул – он определено объективист. Ему стало стыдно, но этот стыд сплелся еще с чем-то, ярким и колким – с похотью?
Возможно… Она теперь всегда осеняла их разговоры.
– Я скажу тебе, что я сделаю, – прошипел Джокер, ухватил Брюс за галстук и потянул вниз, вынуждая приблизиться.
Тот не слишком скрытно пришел от этого в восторг, с наслаждением отмечая блеск унижения в темном взгляде, ухватился за запястье, удерживающее ткань, и сам опустился перед ним на кофейный столик.
– Скажи, не держи в себе, – поглумился он. – Ну и как?
– Что?
– Как ты оцениваешь… – Брюс подался вперед, сбросил с себя тяжесть… – …мои возможности на самом деле?
Чертов клоун подхватил правила игры – хотя это было слишком жестоко по отношению к нему – и уложил руки вдоль своих совершенных бедер.
Брюс сразу понял свою ошибку – разве он будет щадить побежденного? Конечно нет, тем более агрессора – и его потянуло в жар.
Он опасливо поерзал, сбивая желание утешить его.
Джокер, впрочем, в утешениях не нуждался:
– Никак. Мне все равно, – устало сказал он, прилежно раскачивая созданный самим собой канат, безумные качели, призванные искажать реальность так, как ему это было выгодно.
Даже если он сам от этого уже устал.
========== Глава 52. ==========
Бэтмен демонстративно оглядел острые колени и поднялся выше, скользя взглядом по груди, тугой петле галстука, натыкаясь на злое выражение, прямую линию губ, нахмуренные брови.
Он обожал эту его эмоцию. Настоящую, свойственную только ему.
– Поеду в город. Надо проверить, как там Корона. Может, уже поймали меня, – равнодушно проинформировал измученный Джокер.
Все вернулось в нормальное состояние, приливы вызванной неуверенностью ненависти куда-то испарились.
Как оказалось, ненадолго.
– Джокер, – он хотел сказать “веди себя пристойнее там”, но успел не сделать очередной глупости, впопыхах совершая другую.
– Что?
– Возьми машину. Любую.
Джокер отреагировал странно – но не так уж странно, если задуматься – он разозлился. Побелел и его даже затрясло.
Брюс с восторгом следил за ним, уже забыв, каково это – видеть его таким. Он наблюдал, впитывая этот некрасивый гнев, хоть и отдавая себе отчет в необычности удовлетворения, которое испытывает.
– Ты издеваешься? – наконец выплюнул возмущенный злодей, прикрывая переносной театр. – Вот ты скажи, ты издеваешься? Может, просто купишь мне именной номер, зарегистрируешь на себя, мм?
– Можно подумать, ты всегда прав.
Покаяние слегка остудило психа, и он просто грустно посмотрел заблудшему герою прямо в глаза.
– Не считаешь меня человеком? Все еще сомневаешься в моем существовании?
Это было точное попадание. Это же Джокер, странное создание, урод, иллюзия. Он не считал…
– Джей…
– Для меня это не важно, но ты так когда-нибудь споткнешься.
– Это совсем не так.
– Так. Контроль над хищником – наверное приятно.
– Ты не понимаешь. Можешь уехать, как и хотел, – Брюс чуть не предложил ему помощь при пересечении границы, но вовремя закрыл рот: так было бы невозможно контролировать его. – Но мне бы не хотелось этого.
Джокер внимательно посмотрел на него.
– Ист-Энд. Подвал заброшенной церкви св. Иоанна. Если что.
И он ушел.
Когда Брюс, философски изучающий вопрос года “почему так хочется раздавить Джокера”, постарался проскользнуть мимо Альфреда, всем своим видом изображая невозмутимость, по его лицу он понял, что сильно виноват.
– Просто ничего… “Я же говорил”?
Старик выпрямился, крепко сжимая в руке тряпку, которой собирался вытирать пыль.
– Я зарекся от этого. Но, знаете, что?
Хозяин усмехнулся и приподнял брови, ожидая его вердикта.
– С ужасом ожидаю времени, когда вы оба решите, что топите друг друга.
Брюс непонимающе застыл: он-то рассчитывал на лекцию о социопатии, человеколюбии и хороших манерах.
– О чем ты вообще говоришь? Альфред?
Но дворецкий вежливо склонил голову, не собираясь продолжать.
На следующий день Брюс попал в дорожный затор, возвращаясь из банка, куда отправился исключительно чтобы не начинать перестройку трубопровода, которую клятвенно пообещал своему замученному дворецкому.
На перекресте Финч и Кэррон ему в окно постучал бомж в дерюжной хламиде и темных очках.
Брюс хмыкнул и разблокировал дверь.
– Неплохие руки для бездомного.
Бездомный стянул тряпку, выглядя весьма мрачно, и начал плотнее притирать силикон к закопченному смогом лицу.
Мешковина сразу же неприятно напомнила Бэтмену о маске Пугала, но он попытался высмеять себя за странные фантазии.
– Испугался, что ты подъедешь на одной из своих вычурных тачек на ту помойку! – вернул ему издевку Джокер, сдирая тряпку и оказываясь в привычной фиолетовой одежде, но весьма помятым и усталым.
– Не слишком ли чистые лохмотья для такого образа?
– Не могу же я приблизиться к тебе по-настоящему грязный.
Джокер понял, что сказал что-то опасное для себя и выпал в расчеты. Его глаза были все еще закрыты очками, и Брюс испытал уж слишком определенное желание снять их: узнать, что они выражают и сделать выводы.
С этим надо заканчивать: есть какой-то предел отношения к этому человеку как к кукле?
– Я и так слишком приблизился, – вывел итог социального исчисления Джокер.
– О, наш подкроватный монстр начал мыслить сравнительными категориями? – быстро хлестнул его Брюс, пытаясь скрыть от самого себя желание положить руку на его плечо или колено.
Джокер вдруг широко улыбнулся – варан, зеленый зверь Мураками, чертов жуткий дракон.
– Ты ведь не понимаешь, почему я все еще здесь?
Он говорил о всем этом времени, всем, без исключения, и Брюс сразу его понял и посерьезнел: ожидалась небывалая откровенность? Иногда ему казалось, что стоит задавать прямые, не риторические вопросы, и вот-вот, этот человек ответит, но это, конечно, было миражом, порожденным его измученным бурным развитием событий разумом.
Какое-то сильное, но смутное беспокойство, посещающее его каждый раз, когда он пытался серьезно обозреть весь масштаб личности своего неожиданного союзника, теперь все чаще поднималось в его сознании даже без особого повода.
– Почему? – тем не менее невозмутимо спросил он, скрывая важность момента.
И если предложить ему воды, примет ли он его неуместную заботу?
– Мужик с медбратом, – жестко ответил Джокер, вдруг разочаровывая его. – Какая-то сволочь решила, что может манипулировать мной, получить что-то от меня, пользуясь нашей… враждой. Я собираюсь быть в первых рядах, когда он наконец споткнется.
– О, надо же, предупредил заранее, что собираешься снова убивать.
Джокер стал очень ласков и печален.
– Я обещал. Не собираюсь, – солгал он, потому что о глупом запрете не убивать так и не составил четкого мнения. – Но поверь, есть много способов причинить человеку вред, даже не притрагиваясь к нему.
– Джокер…
– Не веришь мне?
– Верю. И я считаю тебя… Признаю. Я уже говорил. Просто мы отличаемся от… Сила – это ответственность, как ты не понимаешь…
Пока он пытался не скатиться по моральному откосу, Джокер смягчился и уже снимал очки.
– Убивать – просто дурная привычка. Не знаю, если ли у меня шанс, мой летучий герой, на…
– Не надо, – оборвал его Брюс, устало растирая виски. Он впервые полноценно отверг занимающего его мысли клоуна-психа, но вряд ли заметил это. – Можешь делать все, что хочешь, – вдруг сказал он, удивляя самого себя. – Хочешь погоню на грузовиках? Нет? Можешь притащиться на Сторожевую башню и ухнуть оттуда: я тебя поймаю. Не трогай только никого больше. Усложни мне задачу, и прыгни с водопада, Джек Нэпьер.
– Ты шутишь? – заинтересовался Джокер, пустой, тупой и холодный, и ничуть не приблизившийся к обоснованию социальных запретов.
– Конечно, я шучу. Но ты можешь. Если хочешь.
– А чего хочешь ты?
Брюс Уэйн хотел прожить нормальную жизнь в идеалистическом Готэме, не молющем костяной муки и не прокручивающем фарша – поддерживать под руки своего старика, завести детей и опереться на их плечи, и умереть в конце концов в своей постели, а не в выгребной яме или с ногой на горле – к чему там идет…
Его вдруг хлестнуло неприятное, острое чувство. Страх? Отвращение? Словно его к чему-то принуждают.
Он вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок.
– Не знаю, Джек, чего я хочу. Ничего.
На него начала наползать вина, смешанная с эгоистичными желаниями покорить, переломить, использовать.
Настала новая, неловкая – в этот раз еще и обреченная – пауза: Брюс рассматривал в отражениях лицо попутчика.
С что с ним происходит? Что затаил Джокер?
– Корона? – сказал наконец он, стараясь не казаться заинтересованным, когда увидел, как пассажир хищнически облизывается и как холоден его взгляд.
– Подняла цену. Что-то их сильно беспокоит.
Брюс вдруг понял, что уже давно ждет предательства. Что уверен – все скоро кончится.
– Что ты им сделал?
В тот момент… Еще в студии – он уже знал, что вся эта чушь про возможность приблизиться – иллюзия. И знал все, без исключения, просто обманывая себя.
Джокер, Джек Нэпьер – недостижимый полюс.
– Не скажу.
И научиться уважать его права – разве не абсурд?
– Я сегодня пойду с тобой.
Когда Бэтмен произнес это, понял, что уже простил Джокера за его природу. Все еще мечтал о том, что его когти не разорвут что-то по-настоящему дорогое и важное?
– Ла-адно.
На самом деле он предпочел бы пойти один, чтобы Джокер вообще не выходил из поместья.
Это все безнадежно… Но он пока тут. Пока он здесь, не дальше, чем можно дотянуться рукой.
Брюс вспомнил его вкус и горло ему перехватило.
– Не люблю эти накладки.
– Ты все еще о чертовых шрамах?
Машина остановилась на подъездной дорожке, и Джокер выскользнул из нее, утаскивая за собой мешковину.
– Я серьезно.
Чертов клоун остановился и, видя как он реагирует на тряпку, спрятал ее за спину – очевидно, почти машинальным жестом.
– Ты так добр.
Дневной зной обступил их, нагнетая что-то темное. Кусты за домом снова зашумели – близилась новая буря.
– Могу дать по печени для контраста.
Но он бы с большим удовольствием поклонился бы его рубцам.
– О, знаменитый удар по печени! Все самое интересное прошло мимо меня! – кривляясь, всадил Джокер воображаемый нож в воображаемое горло.
Но ему не удалось отвратить Бэтмена, и он досадливо прищурился, не пропуская светлые бессолнечные пятна, грозящие его зрению, исходящие из глубин его мозга.
Зрительный нерв.
Брюс постарался не впадать в ярость от воспоминаний, где собственной персоной шарахается по дому серый и обманутый.
– Я не очень понял, что это было.
– Баба его кинула, – Джокер задумался, стоит ли говорить, что она могла бы найти в лаборатории помимо Фобоса, если бы была достаточно умна. – Он от меня теперь прячется.
– Надо же. Я думал, он не способен…
– Не способен. Это специфический откат. Что-то типа стыда.
Брюс кивнул, быстро сворачивая опасную тему, чтобы она не перешла на личность иных психопатов.
