Текст книги "Неудачная шутка (СИ)"
Автор книги: TILIL
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 68 страниц)
Приглушенное стенами пение раздавалось в камере через коридор. Где-то в другом его конце кто-то бормотал, срываясь на плач. Скрипел подошвами надзиратель.
Джокер лежал в своей камере, в объятьях смирительной рубашки.
Проклятая темнота. День сейчас или ночь? Он попытался вернуться в реальность.
Но в результате только смог представить, что не его беспокоит жуткая головная боль, а что он наступает надзирателю на голову, ломает кости черепа, давит его бесполезные мозги, словно кочан гнилой капусты: бесполезная обыденность.
Пахло сыростью и бетоном.
Бешено болела голова, легкие горели.
Он закрыл глаза, улыбнувшись, и головокружение и тошнота усилились, но стены камеры стали отступать, пока совсем не исчезли.
Он попытался добавить что-нибудь еще в свое воображаемое пространство, помимо уже поднадоевших ему усмехающихся лиц, тянущих к нему покрытые белесой слизью руки, со скуки непременно появляющихся на задворках разума, но мысли ускользали.
Горечь поднялась из желудка в горло, обожгла слизистую.
То место на его голове, где была произведена трепанация, пульсировало; боль все усиливалась: неизвестные ему таблетки плавно прекращали свое действие. Он попытался заснуть.
Джокер провел два года в психиатрической лечебнице имени Элизабет Аркхем для душевнобольных преступников с достаточной для такого срока пользой.
Социальные действия, предпринятые им под влиянием обстоятельств, не стоило считать чем-то серьезным, но скучная мрачная больница, наводненная психами не только в камерах, но и белых халатах, способствовала, и он покорился.
За день ему давали, наверное, целый мешок лекарств – и он долгое время послушно глотал их, хотя разумнее было этого не делать.
Причину, по которой дал себя запереть, он не помнил.
В целом, он обнаружил, что в его памяти зияли дыры даже более основательные, чем прежде. Только среди объятых огнем воспоминаний о боли и признанных незначительными образов о прибытии в Готэм и предшествующим этому годам – все в кучу – оставалась только последняя и неизменная связь с реальностью – образ Бэтмена, притягательная тьма. Его личина и личность… Он не позволил бы себе забыть.
Сперва помнить было несложно – о, эта яркая ненависть, причина существования! – но после операции все ускользало, словно шелковый шнурок.
Он прикусил щеку изнутри, прямо по внутренней части левого шрама, желая вернуться к реальности.
Через восемь часов он, все же заставивший себя немного поспать и теперь развлекающийся изучением внутренних сторон век, услышал отдаленный стук по железу – условный сигнал.
Он лег на пол и изогнулся.
Предварительно он хорошенько подготовился, изображая пушистую овечку, и месяц объедал Крейна, забирая все жалкие крохи белка из его пайка, поэтому он был уверен, что все получится.
Хотя выбираться из смирительной рубашки – не его профиль.
Волосы не могли помешать ему, хоть и отросшие после операции, а вот вчерашний удар по почкам ныл невидимым ему отпечатком. Сейчас он был экстремально худ, но гибок более, чем за всю свою жизнь.
Он завертелся, выпутываясь: трюк поистине цирковой.
Первая рука прошла хорошо, стоило ему подпрыгнуть, опираясь о сырой пол, ловко зажав плотную ткань; другую пришлось выбить из сустава из-за недостатка времени.
Тягучая боль отступила, когда он вправил плечо.
Он подготовил заботливо припрятанную скрепку и встал у двери.
Когда дежурная пара проходила мимо камеры, оттуда послышался стон, полный боли.
Один из них усмехнулся и жестом показал напарнику идти дальше. В голосе Джокера ему почудилось наступающее отчаяние. Наконец. Никто не должен помешать ему.
Но может еще не время?
Он не стал медлить и доверчиво раскрыл клетку, надеясь на незабываемую картину страданий.
В сумраке были видны очертания койки и витал терпкий запах пота.
Внезапно появившийся Джокер набросил рукава рубашки на его шею, уперся ногой в его грудь и начал его душить.
– Ах, старина Том, – сказал тогда он,– скрепка даже не понадобилась, вот какой ты глупый мальчик. Прости, но нашим рандеву пришел конец.
Истекающая жизнь оставила его равнодушным.
– Я знаю, знаю, – закатив глаза, смешливо сказал уже мертвому телу Джокер, – мне тоже тяжко расставаться.
Попав наконец на выход, Джокер подцепил с вешалки в комнате персонала длинное серое женское пальто.
Он зашатался, сдерживая тошноту. Правый глаз видел только желтые пятна. Робу его обильно залила кровь, попав даже на волосы.
Крейн его ждал в условленном месте, благодаря самому Джокеру и своим новыми сообщникам из города.
Он был бледен и мелко дрожал. На скуле расцветал синяк. На нем был чужой врачебный халат с набитыми чем-то карманами, и Джокер оценил иронию Пугала.
– Боже, Джо, ты как девчонка, – поприветствовал его Джокер. – Погнали.
Было четыре утра, и остров был тих. Пока они столь кровопролитно покидали темницу, истек последний день марта.
Дойдя до моторной лодки, которую оставили новые работодатели Крейна, Джокер повез его обходными путями в восточный пригород. Порт Готэма, откуда он прибыл на тюремном судне два года назад, был разумно проигнорирован.
Приободренный удачным побегом Крейн болтал, и Джокер даже не сказал ему заткнуться.
Занималось утро, мотор шумно разбрасывал воду.
Показался берег.
– Спасибо, – в сотый раз сказал Крейн. Пугало был в ярости, и ему было тяжело ее сдерживать, но Джокера он боялся больше.
Прозрачные глаза Крейна смотрели почти умоляюще. Тонкие веки покраснели.
– Ты можешь почувствовать разные странности, ну, со своим характером… Я имею в виду, ты гениален, – Джо льстиво смотрел на него снизу вверх, – просто аккуратней, ладно?
Они прибыли, и борт лодки уже коснулся камней, которыми был выложен берег. Джокер заглушил мотор.
Крейн неуклюже поднялся, дрожа от влажности и ветра.
– Проваливай, – ответил Джокер, выбираясь из лодки вслед за ним.
Он начал небрежные поиски по карманам нового пальто.
– И еще, – на прощание сказал Пугало, самодовольно ухмыляясь и закуривая, – мы собираемся найти того замечательного человека, обладающего секретом Бэтмена.
Неверный свет раннего утра должно быть явил какое-то особо жуткое выражение на лице Джокера, потому что Пугало осекся на полуслове. Через секунду, когда рука Джея загребла тюремную робу и халат сообщника, перед ним уже был наложивший в штаны Джонатан.
– Забудь об этом и ни слова больше. Понял?
И Джо понял.
========== Глава 2. ==========
После ухода Крейна Джокер достал помаду незнакомки, найденную в кармане пальто, и – несколько поспешно, дрожа руками, торопясь и захлебываясь слюнотечением – нарисовал себе улыбку, обильно обводя свои шрамы, расширяя, продлевая их. Помада была бордовая, темная – не то, что нужно, но сойдет.
Выбросив тюбик, он пошел в ту же сторону, что и Крейн, но находя текущие дела важнее безопасности.
Он шел мимо аккуратных домиков, тошнотворных белых заборов, дурацких вечнозеленых газонов.
Невдалеке зазвенела механическая музыка мороженщика, и Джокер понял, что утро подходило к концу.
Когда фургон с прицепленным к крыше пластиковым муляжом сахарного рожка медленно поравнялся с Джокером, он сильно ударил кулаком по блестящему белому крылу машины, оставляя вмятину.
Костяшки порозовели.
– Эй, какого… – дверь открылась, явив разозленного мужика в форме продавца, оставшегося с открытым ртом, полным невысказанных ругательств, когда он увидел его грим и корку из засохшей крови на его груди.
Он легко вытащил оцепеневшего мороженщика из кабины, и сказал:
– Ключи и форму, и можешь проваливать.
Противореча себе, он взял жертву за плечи и ударил о капот головой так, чтобы он потерял сознание.
Сегодня он побудет Сантой.
В пригород Готэма въехал белый фургон.
Джокер удобно устроился на водительском сиденье и выключил рекламный динамик. Он переоделся и даже перевязал волосы в куцый хвост. Зрение вернулось.
Он рассчитывал бросить машину возле парковых посадок, окружающих поместье с западной стороны. За полицейские поиски он не беспокоился: само имя хозяина помешает даже Гордону быстро обнюхать все.
Ему времени хватит.
Глаза были суше пустыни и горели. Они заслезились, когда он протер их.
Прошел дождь, и пар появлялся от его дыхания: он входил в разреженный лесок. Утро сюда еще не добралось, и было сумрачно.
Выбрав подходящий клен, Джокер вцепился в неприятно влажную ветку и, распугивая белок, устремился наверх.
Он пожалел, что не размялся, но ловко скользил, протирая боками кору. Головная боль отступила.
Он устроился на толстой ветке, близкой уже к кроне, и вдохнул побольше воздуха, пахнущего прошлогодними подвялыми листьями и мхом.
Эти посадки отличная идея. Он ухмыльнулся и стал рассматривать вдали то, ради чего он совершил восхождение.
Ни полицейских машин, ни каких либо других не было ни у главного входа, ни у одного из черных. Подъездная дорожка была пуста. Большой глупый дом.
Белые брюки мороженщика все промокли и были измазаны грязью; плечи в добротном твиде пальто были сухими, но за воротник натекло с верхних веток.
Общая влажность, казалось, даже пропитала его волосы.
Альфред был весьма обеспокоен состоянием воспитанника, особенно после вчерашней ссоры, грандиозного финала их последнего противостояния.
Он степенно шел мимо фамильных портретов семьи Уэйнов, а это был верный путь самоедства.
Брюс наговорил такого! Что сказали бы Томас и Марта!
Как легко ломается то, что устроено на мести…
Брюс вдребезги разбивал драгоценные вазы, Брюс гробил свое здоровье, Брюс даже не встречался с другими людьми с февраля, когда праздновали его День Рождения, потому что не выходил из дома!
Кроме того, он не выходил и из своего крыла уже восьмой день. Альфред исправно таскал подносы с едой, заваривал чай, но он почти не ел!
Он так и не спускался в подвал.
Старый дворецкий достал белоснежную тряпку и стал протирать от пыли портрет Кеннета Уэйна, деда Томаса, вспоминая день встречи с ними, с Мартой, солнечные блики, застилавшие ему глаза, когда он узнал о смерти лучшего друга, рождение и детство Брюса, которому поклялся служить.
Который теперь тонет в пучинах депресии, разбитый, раздавленный. Не принимает помощь. Если бы он снова стал Бэтменом, мог бы он иметь шанс на нормальную жизнь? Сейчас это не казалось такой уж чушью…
Старый дом был тих, он превратился в склеп надежд и будущего.
Альфред вздрогнул, когда в дверь позвонили.
Джокер продрог, но на пороге поместья он стоял совершенно неподвижно.
В прихожей было тихо, и он лениво начал прикидывать план несанкционированного проникновения, как дверь сама вдруг отворилась, и за ней показался дышащий на ладан, седой, опрятный старикашка.
Про него он не особо задумывался. Батлер?
Минула минута, старикашка поджал губы и невозмутимо произнес:
– Я ждал вас, сэр, – он отступил назад, и Джокер даже удивился.
Его пригласили войти.
На самом деле – разумеется – Альфред ничего такого не ждал, но склонен был в этой ситуации ориентироваться быстро и оригинально. Руки его слегка дрожали, когда Джокер вошел, но он попытался унять волнение.
Для таких случаев у него поблизости ружье. Но не на Джокера же? Господи, с чем ходят на Джокера?
Чудовищный клоун вблизи казался менее пугающим – из-за отсутствия половины грима? Или потому что он болен и устал. Вьющиеся светлые волосы были собраны зеленой резинкой для банкнот.
Он улыбался, но глаза его оставались спокойны, словно мертвы.
– Не бойся, старик, я обещаю, что ничего не сделаю, – багровая улыбка растянулась еще шире, – хотя у тебя все равно нет выбора.
Джокер не стал экспериментировать и сразу заручился помощью проводника в этом лабиринте толстосумов.
Альфред судорожно соображал, его сердце быстро билось. Это же возможность? Разве это не то, что было нужно? Если кто и способен все вернуть, то тот, кто и разрушил? Он не станет даже ждать, просто выстрелит ему в спину, если он…
Джокер выразительно поднял брови, и Альфред протянул руку:
– Ваше пальто, сэр.
Страшный гость послушно стянул его, и дворецкий ловко повесил его куда-то на невидимый крючок.
Казалось, что он не замечал, что это женская вещь, может, даже снятая с трупа; что Джокер весь грязный и мокрый.
– Прошу, – и старый, верный Альфред повел сбежавшего из заключения анархиста-психопата к хозяину дома.
Брюс вспоминал о прошлом, забившись в любимое кресло в кабинете отца.
Он как всегда не переоделся с утра и был в пижаме и халате. Щеки и подбородок поросли неопрятной бородой, его трясло, он еле мог поднять руки. Ничтожество.
Почему все ушли, когда он нуждается в них? Он был совсем одинок.
На него так влияло бремя вины и, что важнее, разлука с костюмом, но он этого не понимал.
Кто он теперь?
Он был еще зол на Альфреда, живое воплощение укора. Разочарования. Он защищал и его в первую очередь! Опасна сила и власть – но вот он, сидит здесь. О какой еще жизни он твердит?
Он, словно утопающий, цеплялся за настоящую свою вину – что почитал ей – что ему делать теперь, после того, как Рейчел не успела сказать ему… После того, как умерла. Но убедил ли он себя?
Да ему было все равно, не так ли?
Внезапно он почувствовал сквозняк и ощутил присутствие кого-то еще в комнате. Его тело отреагировало само, тягуче вздрагивая в предвкушении – опасность!
У камина пришелец наступил на разбросанные там осколки, хруст разрушил тишину.
Брюс обернулся. Это был Джокер, замерший посреди комнаты. Галлюцинации?
– Как ты сюда попал?
Сердце застучало, но он апатично не мог заставить себя встать – ничего больше не имеет смысла…
– Приехал на машине, – раздался его глухой голос.
Он впервые видел Бэтмена без маски. Не то, чтобы он часто видел его прежде…
Только провел много часов, думая о нем.
Брюс Уэйн был бородат, сер и уныл. Джокер ощутил странное сожаление, не знакомое ему прежде. Он попытался разозлиться.
– Привет, привет, любимый враг, – он ловко поклонился. – С первым апреля? Система безопасности у тебя ни к черту.
Брюс молчал, снова застывший. Он искал у себя реакцию на столь сенсационное событие: побег Джокера. Грядут взрывы, кровь, смерть. Джокер знает, кто он. Он в ловушке.
– Я решил не причинять тебе вреда, – спокойно сказал Джокер, серьезно взглянув на Уэйна, – Я обещаю.
Он выслушал эту чушь и ему было все равно. Его затошнило.
– Никто не узнает твой секрет, это я тоже могу обещать. Но есть кое-что, несравненный Бэ-этмен, что ты должен будешь сделать.
Джокер решил не обращать внимания на то, что его значимый враг превратил себя в груду развалин.
Он не его мамочка.
Где-то в висках затянуло новой, бешеной болью. Он смотрел на Бэтмена, на Брюса Уэйна. Зачем он тут?
Это его жертва? Человек перед ним даже теперь был не похож на жертву.
Теперь боль возникла где-то у горла, тянущая и восхитительно реальная. Это было озарение.
– Да, и что же? – равнодушно спросил бывший герой.
Чокнутый перед ним облизал свои изуродованные губы.
– Убей меня.
Брюс думал, что ослышался. Но псих, примостившийся на краешке дубового стола, был совершенно серьезен.
Его внимательные глаза безэмоционально смотрели на Брюса. Неподвижный и грязный, без полного своего грима, Джокер был почти незнакомцем.
– Есть еще кое-что, Бэт. Слушай очень внимательно…
Но Брюс оборвал его:
– Я не буду этого делать.
Брови Джокера взлетели вверх, он глухо воскликнул:
– Ты опять ни черта не понимаешь, Бэтти! Ты должен это сделать, – воскликнул клоун. Остаток фразы захлебнулся в кашле.
Уж на это он рассчитывал точно.
Эта эмоциональная вспышка словно отняла все его силы и он поник, опустил плечи. В Аркхеме он переболел пневмонией, жарким плодом местной гигиены и сквозняков.
На пороге Альфред твердо держал приклад двустволки.
Брюс наконец заметил, как сильно исхудал стоящий перед ним враг.
Горевшие прежде безумием глаза потускнели.
Брюс не помнил их карими, ему помнилось, будто они отсвечивали почище кошачьих.
А Джокер вел себя, будто никакой тайны Бетмэна не существовало. Он не осматривался, руки его неподвижно лежали на бедре, сцепленные теперь в замок.
Белая форма была ему сильно велика. На брюках чернела грязь, со штанин уже натекло, текло и с вьющихся светлых волос.
Только багряный рот напоминал о прежнем Джокере.
Брюс ощутил странный укол где-то в районе желудка.
– Ты должен убить меня, Брюс Уэйн, – внезапно сказал чертов клоун так, будто понял, что необходима угроза. – Сделаешь это, и станешь совершенен. Я уничтожу твои слабости. И словно дикарь, пожирающий внутренности врага, чтобы забрать его отвагу, ты получишь мой подарок.
========== Глава 3. ==========
Он сказал, он предложил ему. Теперь все будет в порядке.
Вертлявая кисть очертила в воздухе абстрактную линию. Горло раздирало, он с трудом сглотнул, пытаясь смочить его.
– Избавься от лишней ответственности, Бэтс. Не убивать невозможно, если ты хочешь быть Бэтменом.
– Я больше не Бэтмен.
– Не так ли? – Джокер улыбнулся так, словно услышал забавную шутку. – Прекрати. Ты и этот костюм – одно целое. Ах, бедная больная летучая мышь!
– Выметайся, Джокер.
– И главное… Эй, слушай дядюшку Джея, малец! – Джокер протянул исхудавшую руку в направлении кресла Брюса, словно хотел коснуться его, но быстро спрятал пальцы в
ладони.
Брюс почти не мог терпеть навалившейся на него духоты и отвращения. С удивлением он понял, что в большей степени последнее относится в основном к нему самому.
На Джокера накатил очередной приступ тошноты и он крепко сжал зубы. Нужда, пригнавшая его в особняк, это опустошающее чувство тревоги, теперь требовала разыграть последнюю карту.
– У тебя проблемы, Уэйн.
Бэтмен встретился взглядом с Джокером.
– Кое-кто сказал, что знает о тебе.
– Кто это был?
– Медбрат, поэтому не знаю. Он мертв.
Это прозвучало как “я убил его”.
Джокер медленно облизнулся, чувствуя непривычный вкус косметики.
– Тебе-то что, чертов псих? Это он тебе сказал?
– Ах, возвращайся скорей, Темный Рыцарь Готэма! – клоун вскочил, вскидывая руки, и Брюс понял, что час серьезности закончился.
– Неужели тебе не хочется сломать мне шею, мм? – Джокер протянул к нему обе руки и подошел ближе к креслу, смотря теперь сверху вниз на Брюса. Тот не ответил.
– Забыл свою подружку, мм? Рейчел, кажется, так ее звали.
Брюс ожег его взглядом.
– Ох и страшна была, брр, – Джокер провел сложенной в лодочку ладонью перед своим лицом.
Он не договорил, прижатый Брюсом к столешнице, на которой прежде сидел. Тот больно выворачивал его пострадавшее в борьбе с рубашкой плечо.
Как предсказуемо гневлив старый добрый Бэтмен!
– Да, это тот настрой, что нужно, – прохрипел он, охлаждаясь щекой о лакированное дерево.
Бэтмен поднял его за заведенные за спину руки, приблизил губы к уху Джокера.
В лукавых глазах того отразилась знакомая бездна.
– Убирайся, клоун, – устало прошептал Брюс и разжал пальцы. Он отвернулся, прикрыв глаза рукой.
– И что, не вызовешь Гордона? – глухо прозвучал голос от двери. Брюс явственно услышал разочарование.
– Альфред вызовет, – не представляя себе, как он ошибается, ответил Уэйн, когда шаги умолкли и наступила тишина.
Когда Джокер уходил, не глядя по сторонам, горбясь и выглядя так, словно отдаст концы прямо сейчас, Альфред проводил его с ружьем наперевес.
Наутро, через два дня, когда бывший Бэтмен встал, в голове у него наконец немного прояснилось.
Джокер на свободе.
Наверняка он сбежал, пока полиция ехала. Странно, что они не спрашивали его, должно быть хватило опроса Альфреда.
Не желая думать, сколько людей погибло при побеге, попытался успокоиться, но вспомнил глухое “он мертв” и сжал зубы.
Он сто лет не завтракал, как Альфред это называл, “подобающим образом”.
На прикроватном столике обнаружились желтые садовые лютики в небольшой вазе, свежая газета и чашка ромашкового чая.
Брюс пил только зеленый.
Он ухмыльнулся, завернулся в свой черный японский халат с вышитыми копьями и оленями, залпом махнул мерзкий чай и стал жалеть себя, просматривая заголовки.
Определенно, этот человек сильно действовал на него. Ярость, посеяная ловкими пальцами клоуна, медленно множилась в нем.
Ничего, что говорило бы о Джокере: четвертый за год выпотрошенный труп проститутки; ограбление авиакассы, свидетели указывают на трехметрового гиганта в черном плаще с капюшоном; подростки устроили погром в библиотеке.
Брюс отправился одеваться, умываться и завтракать подобающим образом.
На следующий день, с утра Готэм потрясло очередное похищение девушки, в этот раз даже не связанной с проституцией. Газеты бодро освещали подробности биографии жертв и прозвали неуловимого преступника Тихоней за незаметность.
Апрель был в самом воздухе.
Джокер маялся бездельем. Уже второй час он слонялся по крышам ночного Ист-Энда.
Головная боль, неизменно преследующая его на протяжении любого дня, отступила под влиянием смеси таблеток и алкоголя, но мотивация его была низка, мысли путались.
Он ожидал встретить Бэта и дальше по обстоятельствам? Да, это было так. И ему понадобится побольше сил…
Поиски человека, рассказавшего медбрату половину правды о Бэтмене, успехом не увенчались.
Джокер, подозревающий у себя осложнения после операции, был сейчас более одержим устрашающей фигурой темного рыцаря, чем когда-либо.
Он попытался вспомнить, чего прежде хотел от него.
Бэтмен не появлялся, и это было нехорошо – сумрачная пустота все больше тревожила, обволакивая, словно вязкая тина, утаскивая на дно памяти.
Он ненавидел вспоминать то время.
Еще через день, в четверг, по Котлу пошли слухи, пришедшие из Ист-Энда. В Готэм прибыл загадочный богач, нанимающий людей для работы. Для какой, где и других деталей никто не знал, потому что никому еще не удалось встретиться с нанимателем или агентами.
Однако слухи были, и Джокер знал, что бурления такой силы порождает только огромный объект.
Он насторожился.
Попасть в Институт Искусств Готэма оказалось очень просто: он украл форму и магнитную карту. Ударил человека по голове! Джокер захихикал.
Напарник лежащего сейчас в отрубе охранника видел его силуэт, каждый раз, когда проходил мимо. И ничего не заподозрил: он вел себя очень уверенно.
Рубашка и куртка были почти впору, а вот брюки оказались малы. Синтетическая ткань чернильного цвета угрожающе натянулась и скрипела при каждом движении. Насколько тощие у этого парня ноги?
Было не самое лучшее время идти на дело, даже такое. Но скука одолевала его и он отмахнулся от назревающей бури.
Хотя скрываться у Крейна было очень эффективно – можно было бы даже не напрягаться – но он не мог усидеть на месте.
Покончить с Бэтменом.
Джокер достал из широкого накладного кармана формы литровую бутылку из-под минеральной воды “софт спот”, наполненную джином, и стал надираться.
Какой все-таки творческий потенциал пропадает!
Через час Джокер вырубил второго охранника. Это не входило в его первоначальный план, заключающийся в краже “Улицы” Кайботта для одного щедрого человека, которого нашел Котел.
В целом, джин туда тоже не входил, но почему бы немного не скрасить вечер?
Дежурный отправил положенный сигнал в полицию, не получив обязательного отзвона от патрулирующих часть с-2. Камеры ничего подозрительного не показывали, но он включил рацию.
– Гэрри, давайте во второй коридор кубизма.
Джокер постарался удерживать веки поднятыми.
Движения его не были замедленными, его не шатало, но тяжесть опускалась на его руки.
Он, не таясь, шел по музею, но притомился и секундочку времени решил посвятить отдыху.
Похоже с его новыми лекарствами алкоголь действует немного иначе. Забавно.
Становилось слишком шумно: прибывшая полиция, осаженная им с былой ловкостью, гудела словно пчелиный рой.
Он попытался встать, и в этот момент произошло чудо.
========== Глава 4. ==========
Брюс прослушивал полицейское радио, одетый только в одни пижамные брюки – но, по крайней мере, он сегодня побрился: удивительный самоконтроль!
Дворецкий отсвечивал где-то сзади, но хозяин его не замечал.
Сердце громко стучало; пробужденный визитом Джокера, пускай и с задержанным действием, он боролся с желанием вмешаться каждый час на протяжении всего того времени – а ведь пока даже не произошло ничего достойного внимания.
Ночь началась, длилась, подошла к самому хладному – для всех, самому жаркому – для таких, как он – времени, пузырилась весной, распускалась, вскрикивала, затихала – полночь, час, два…
Три. Четыре.
– Угроза терроризма! – вдруг взорвался звуком канал. – Улыбка Глазго… Музей…
Довольно ждать, пока он сделает что-нибудь страшное. Знающий свое отвратительное отражение лучше многих Бэтмен поднялся и пошел к костюму. От предвкушения казалось, что в грудь стучит кулаком великан.
Альфред насмешливо посмотрел ему вслед.
Надоедливый клоун сидел между второй “Спальней в Арде” и автопортретом, в чреве храма искусств выглядя как обещающее месяцы боли новообразование – небритый и некрашеный боевой маской он был еще страшнее: куда уродливее. Рубцы чудовищной улыбки побледнели…
Брюс вдруг понял, что он чем-то сильно одурманен.
Он впервые видел его без какого-либо грима, но разницы не заметил и сразу его узнал.
Посмеиваясь, Джокер размахивал предметом, напоминающим детонатор весьма отдаленно, но этого было достаточно.
Этаж был оцеплен. Над скоплением полицейских стоял гул, ожидался спецназ, кинологи подтягивались с огромными, холеными овчарками.
Брюс ненавидел собак.
Мегафон полиции, вещающий по стандартной схеме, затих, когда он выступил из тени.
Джокер же выглядел одновременно хреново и самодовольно.
– Что такое, расстроен моим тривиальным выбором? – проворчал он ласково, даже не глядя по углам: тоже ждал, аккуратно отсчитывая минуты.
Кривляясь, он попытался взглянуть над собой, где на стенах находилась экспозиция.
– Да. – честно признался Брюс, с усилием разжимая челюсть: странный выбор преступления ужасал его: обещались особенные смерти?
– Ну я просто не могу устоять перед Ван Гогом. Чего они там трясутся? – Джокер тяжело поднялся и, вальяжно переваливаясь, подошел слишком близко. – Я сказал, что здесь все заминировано. Но нет, знаешь ли, в последнее время настроения…
Сильный удар в нос, предваренный тяжелым геройским вздохом, едва не своротил ему шею: Брюс схватил его за форменную куртку и поднял, намереваясь хорошенько треснуть об стену, но в этот момент глаза психа закатились и он потерял сознание.
– Окружены… поднимите… сдавайтесь.
Несносный псих обильно кровоточил разбитым лицом – форма на его утлой груди обильно пропитывалась красным – и Брюс раздраженно нахмурился, ожидая подвоха: он не помнил его таким… непрочным.
– Стрельба на поражение! Огонь!
Что-то иррациональное поднялось в нем и разрывало на части – брось его, и Джокер сдохнет, как и заслужил; просто прикрыться этим телом, один только раз, и все, все закончится…
Он не убийца.
Полиция начала действовать, и Бэтмен, не тратя больше время на раздумья, сгреб клоуна в охапку, разбил ближайшее окно, и полиция имела удовольствие видеть его полет.
Залетная пуля ударилась о кевлар, но из-за расстояния ей не хватило бы мощности нанести ощутимый вред.
Он перемещался по крышам, и это нельзя было назвать полноценной погоней: сирены и огни были внизу, он был гораздо дальше ближайшего преследователя.
Вертолетов не было, и он благодарно понял, что приехал Гордон – он улыбается, приветствуя его возвращение? Хмурится, печалясь?
Однажды он допрыгается, и Джим лично скрутит ему руки, он заслужил…
Тело Джокера, прежде безжизненно висевшее на его плече, напряглось: клоун очнулся. Он весил не больше семидесяти килограммов – с таким-то ростом – и он мог бы еще нагрузить планер.
Брюс поставил его на землю и внимательно посмотрел в затуманенные то ли болью, то ли опьянением глаза.
На нем была форма охранника музея, почти фиолетовая, брючины плотно облегали ноги и были слишком коротки, открывая пестрые носки; китель распахнут, белая футболка залита кровью на груди и животе.
– Ну привет, красавчик, – Джокер попытался отойти к краю крыши.
Брюс ударил его ногой в живот, и худое тело отлетело и прокатилось по бетону, словно легкая деревянная кукла.
Джокер радостно засмеялся, сплевывая кровь.
Как он смеет показываться ему на глаза после всего, что сделал?
Он ощутил в себе надежду на то, что сможет сейчас убить его – хладнокровное желание, спокойный расчет.
Бессердечное чудовище из глубин сознания Брюса восстало, требуя возмездия, и он виновато отреагировал, поддаваясь другой крайности – ослепляющей жалости.
Этот человек был потерянным. Без будущего. Низвергнутый ему под ноги. Его темные глаза с таким пониманием следили за ним, так счастливо искривлены его губы…
Он подошел и замахнулся, собираясь пнуть его снова.
Но этот человек…
– Джокер, – просипел Брюс, ухватывая костлявые плечи. – Ты хреново выглядишь. У тебя чертовски плохо с головой, чертовски плохо с будущим. Я помогу тебе – только свали с моих глаз, из моего города.
Джокер шумно шмыгнул разбитым носом, в оскале демонстрируя розовые от крови зубы.
– И? – весело уточнил он свою судьбу.
– И ты не вернешься в Аркхем, которого заслуживаешь. – важно объявил Брюс, являя небывалую щедрость.
Вражина дернулась, подалась ближе, истекая слюной.
– И я не вернусь в… Аркхем. – Джокер выразительно поиграл бровями. – И не покину его потом, оставляя широкий кровавый след. Ну… Интересное предложение, Брюс. Тихо-тихо, все под контролем! Здесь только ты и я, старик, не делай такую страшную рожу.
Скрытое маской геройское лицо и правда исказилось – будто ему не наплевать на себя, на Бэтмена, на этот чертов город…
Брюс начал обдумывать его убийство – так просто, в качестве утешения.
– И чего ты предлагаешь? – неожиданно даже для себя насмешливо спросил он, наслаждаясь давно забытым чувством: контролем над ситуацией.
Джокер заметно оживился. Он улыбнулся – это, вероятно, должно было выглядеть игриво, но получилось откровенно странно: что-то вроде гримасы боли.
Замороченный кипящим в крови адреналином герой с усилием заставил себя не отвлекаться.
– Да расслабься ты, все нормально. – панибратски сказал Джокер, напоминая себя прежнего. – Я не обижу.
Не разжимая челюсти, уязвленный Брюс напомнил себе, что это обычная провокация.
– Хочу я чего? Ну давай сразимся на смерть – мм? Или давай подружимся, Бэтти, давай будем напарниками!
Геройская челюсть отразила весь абсурд предложения, уверенно обвисая.
– Ну, тут я перегнул, согласен! – болтающийся в черных руках Джокер погрозил пальцем, будто это Брюс мог сказать такую отвратную глупость. – Ну давай просто помиримся, узнаем друг друга. Ну ты понимаешь, получше.
Каждая решетка гнется, когда за ней этот человек: крошится бетон, стонет электричество, умирают приблизившиеся к этому бледному чудовищу люди – один за одним – и вот он снова покидает клетку, сгорбленный и хохочущий – не стоит пускать вопрос его свободы и заключения на самотек, не стоит доверять этого придурка несовершенным человеческим тюрьмам: давно пора было взять этот вопрос в свои руки.
