Текст книги "Неудачная шутка (СИ)"
Автор книги: TILIL
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 68 страниц)
– Ты возьмешь плащ.
Джокер ожидаемо побелел от гнева под гримом: этого не смогла скрыть полоска оголенной кожи над воротником. Но все равно надо было сделать это раньше, хотя бы попытаться…
– Это не вопрос, верно? Не возьму, – злобно зашипел он, вскидывая подбородок, щуря свои злые глаза. – Прекрати продлевать мое унижение.
Брюс застыл, не ожидая, что он прямо укажет на последний… инцидент. Но сейчас совсем не время для этого…
Подтверждение чужих сожалений, может, и не было получено, и горечь не разлилась; тонкое и пряное не стало пресным – но это была печать негодности?
Что-то вспыхнуло и быстро погасло, тайное – совершенно неподходящее для привычной обстановки гнилого закоулка.
– Хватит, Джокер, ты не…
– Внушение, Бэтти, серьезное внушение. Я тебе не баба, – Джокер вдруг подался вперед и опасно смотрел на него, наклоняя голову как бестолковая хищная птица, жадно изучая, какая ожидается реакция.
О, этот человек не содержал в себе ни капли женского.
– Я не думаю так. Я докажу тебе.
Джокер предпочел продолжить упираться.
– Оставь меня в покое. Тебе же не приходит в голову накрывать костер ветошью?
Не время, но немного решительности не помешает, и Брюс попытался говорить прямо:
– Весьма… смелое сравнение.
Чертов клоун забавно встрепенулся, собираясь убеждать его в своей неизбывной скромности, и он не сдержал открытой улыбки.
И не стал пользоваться передышкой – как он мог?
– Ты не стал хуже. Это я. Я виноват. Я был ужасен.
Джокер вскинул подбородок.
– Интересная реакция. Сойдет, – надменно выдал он, теряясь: по плану ожидалось долгое перетягивание каната, все то же, мерзкое и муторное.
Его прощение было получено, но Брюсу стало тошно. Кроме того, так он оказывался в еще большем долгу.
Собственные руки вдруг показались ему неподъемными кривыми лапами.
– Я не… – и ему было нечего отдать взамен, нечем поделиться. – Джек, не надо. Просто возьми. – Он положил плащ на утянутые фиолетовой шерстью плечи, стараясь смотреть прямо.
Джокер мрачно осмотрел назойливого рыцаря и еще больше замкнулся.
– Не думал, что он такой тяжелый. – прокомментировал он несчастный черный плащ, сдаваясь.
Печальная сдача небывало приободрила Брюса, сразу же нагло рассчитывающего новое наступление – никогда не умел вовремя остановиться.
– Ты позволишь? Я в броне.
Он опустился у стены, протягивая руку, хотя точно знал, что это совершенно лишнее.
Джокер неосторожно опустился перед ним на корточки, собираясь, как и ожидалось, толкнуть новую возмущенную речь, глядя на линзы маски – привычный жест, беспечно используемый – он так доверчиво выставляется, инертно следует, пластичный, так легкомысленно не обращает внимания на пристальное изучение…
Брюс быстро захватил его, прижимая к себе – надо было попробовать не дать ему садиться на камень в тонких летних брюках, даже если это было с самого начала обречено на провал.
– Серьезно? – зашипел плененный клоун.
– Джокер…
Джокер раздраженно выдохнул, вырвался и сел рядом.
– Ты меня достал. Бэ-этмен. Не чувствуешь ничего необычного?
Итак, Брюса Уэйна снова отвергали, но отчего-то это было даже приятно.
– Например?
Необычного он чувствовал за последние месяцы больше, чем за всю жизнь прежде, но сказать такое, конечно, было невозможно. Да и смысл странного вопроса – ускользнувший – был наверняка не в этом.
Тот самый сквозняк – знак выхода – пронесся по полу, и Джокер скривился как-то особенно злобно.
– Это не то, что ты думаешь. Я не очень-то человек, ты прав, – он протянул руку и уложил ее на черное бедро в непринужденном, властном жесте.
Покровитель.
Нечто новое, не союзник или ручное стихийное бедствие. Брюс затих и попытался понять, что думает по этому поводу. Ничего хорошего не выходило, к тому же что-то еще тревожно забрезжило на задворках памяти, далекое и темное.
– Правильно, ты просто придурок. И я тоже. – придавленно подытожил он вслух, на самом деле стараясь не давать оценок своему поведению. – И по чертовой местной гнили не берет маркер. Не получится отмечать путь.
В ответ он получил только кривую улыбку, разрезавшую набеленное лицо, приподнявшую левый шрам – чья жестокая рука вывела этот след?
– Хватит ныть. Лично мне нравится это. Быть запертым тут. Потерянным, – непознаваемый клоун стал говорить тише. – Преодолевать. Грызть глотки.
Это был слишком тонкий момент, нечестный, и Брюс не позволил ему проникнуть за строгую рассудочную линию.
– Хочешь поговорить начистоту, Джек Эн? – он осекся, но Джокер не мог оскорбиться или насмехаться над ним: он уже спал.
Слишком сложно. Но лучше? Тяжело.
Бэтмен поддался искушению, столь несолидному для его темного образа, и накрыл рукой руку на своем бедре, рассчитывая убрать ее позже.
Через два слоя преграды нельзя было ничего различить.
Убийца, сколько на его совести смертей? Безнадежный. Значимый криминальный элемент. Душегуб. Скольких женщин он убил, разорвал, растоптал – хуже, просто смахнул со своего пути? Скольким детям отказал в будущем? Скольких покалечил, скольким сломал жизнь?
Для какого количества несчастных мальчишек этот человек был Джо Чиллом?
Он его союзник… Нечто большее… Какие наглые мысли!
Этот человек… Грим, зеленые волосы, застывшая слюна.
Нечеловеческая, звериная гордость, острые очертания плеч, угадывающиеся через черноту плаща и темноты…
С этими мыслями он вырубился: слишком переоценивал свои силы.
========== Глава 45. ==========
Когда он очнулся, сразу же вспомнил, что не убрал вовремя руку – его окатило волной стыда – и огляделся.
Затхлый запах этой канализации его уже достал; стоячий сырой воздух, унылые тени – место под камнем, под корягой, в тишине лисьей норы.
Подозрительно бодрый Джокер стоял справа, отвернувшись, и снова изучал свой пиджак.
Брюс опустил глаза и увидел на своих коленях неаккуратно сброшенный планер.
– Кофе в постель? – просмеялся злой клоун, не оборачиваясь, и он с облегчением услышал обычный издевательский тон.
– Гордон отправился по следу Алого. – против воли выдал Брюс; осмотрел неожиданное сообщение, лихо выданное его непослушным ртом, и остался доволен: ничего экстраординарного.
– Он называет себя воином, – сухо откликнулся его веселый спутник. – Я тоже видел его. Не был достаточно терпелив, чтобы получилось подобраться поближе. Но он использует знаки отличия, ты знаешь? Это совсем не смешно.
– Знаю. Не смешно. Не убивай больше.
– Постараюсь.
Загадочный клоун повернулся, повесил пиджак на руку и начал медленно качаться на одной ноге, разбирая на своих ладонях какие-то капсулы и фильтры.
– У меня есть калорийный концентрат, – ляпнул очевидную вещь сумрачный Бэтмен, уставший уже ловить себя за язык.
– Мм, у меня тоже, – Джокер гадко захихикал какой-то своей очередной пошлой шутке, рискуя растерять свои запасы. – Посмотрим… Опреснитель, антидот от… Обеззараживатель. Пойду наковыряю слизи со стен. Тебе сойдет?
– А тебе?
Джокер помрачнел, явно что-то решая. Очевидно, что-то важное и то, что нельзя было утаить.
– Вчера подрезал крысу. Их тут много… Так что фильтров достаточно.
Брюс вполне естественно счел подобное решение вздорным, походя устало обещая себе, что чего уж точно не станет делать, так это соревноваться с Джокером в области мужественности.
– Джокер!
– Что? Ты же не будешь пить их кровь. Это не для тебя. И ко мне… Не прикасайся. И послушай моего совета: включи противогаз. На всякий случай.
– Меня такое не волнует.
– Не все мышатки кровопийцы, мм?
Брюс привстал, делая вид, что разминает спину и протянул ему руку, не особо рассчитывая, что подобная хитрость сработает второй раз.
Но Джокер повелся, доверчиво оказывая помощь, и он получил возможность схватить и прижать его к своим бедрам, стараясь не замечать проснувшейся совести.
– Упрямец, – захихал плененный циркач, при всех своих ядерных недостатках, к счастью, не склонный к продолжительному сохранению серьезности.
Броня снова превратилась в уродливый панцирь, огненное возбуждение разлилось в паху, по животу, по всему телу под неопреном.
Как наивно было полагать, что после секса все закончится.
Все стало еще хуже.
– Кто тут еще упрямец, Джокер. Считаешь, что я не могу встать сам, мм?
– Ух ты, пародии!
Но договорить он не успел: Брюс насильно поцеловал его, поглубже проталкивая язык, желая показать, что если что и может служить осквернением этого рта, то точно не крысиная кровь.
Не глупые шутки, не угрозы. Правда, или ложь, не важно. Только приказ, способный оборвать чью-то невинную жизнь, и больше ничего.
Джокер издал злой горловой смешок, провибрировавший по их телам.
Бэтмен быстро отстранился, по нарастающей одолеваемый эриниями сожалений, и пообещал себе больше никогда так не делать.
За щекой обнаружилась тающая желатиновая капсула, которую он незамедлительно выплюнул.
– Объяснись, – потребовал он, прямо глядя в поблескивающие карие глаза, таящие какую-то особую улыбку.
Какая-то новая, занятная забава, не иначе. Можно вешаться…
– Послушай меня, и прими это, – нагло заявил несносный злодей, язычески скаля в полумраке свои ужасные зубы. – Не ломайся.
Но опасность не разлилась, и насмешка была нежизнеспособна.
– Не провоцируй меня. Мы в расчете, ловкач, чтобы это ни было, – благосклонно простил его Брюс. – Но больше так не делай, а то я тебя взгрею.
Ответом ему, как и многие дни прежде, был хохот, и он только тяжело вздохнул, отводя глаза в темноту.
Сладкий вкус грима не давал ему покоя еще долго.
Через два дня шатаний – они обнаружили место, по которому было легко уйти на круг – два дня! Наполненных неловкой тишиной и упрямыми, обезличенными разговорами, в основном об их специфическом ремесле…
Оно ведь было для них общим?
Результат был не впечатляющим, особенно для глубин гордости, которой они были наделены в равных долях.
– Надо вернуться к той части, – наконец выразил вслух Джокер общие, как он полагал, опасения.
У него в руке вдруг оказалась острая карта, и он лениво метнул ее в темноту тоннеля, ответившую ему мерзким предсмертным писком.
Бессмысленная трата.
– Не ожидал от тебя дезориентации. Это новый закоулок. У тебя есть зажигалка? – насмешливо откликнулся Брюс. – Я выключил питание.
Непривычно немногословный последние три часа клоун молча стащил перчатки, ударил рука об руку, выбивая искру, и на его ладонях зажегся огонь.
Он еще глянул с превосходством, но ожидаемой реакции не получил.
– Пуговицы на рукавах, – все равно пояснил он, наклоняя голову: такая гениальность пропадает зря!
Бэтмен не ответил и начал обследовать новую стену, показавшуюся ему странной. Но он вроде уже везде смотрел…
– Прибереги-ка свои секреты.
– Неблагодарный зритель нынче пошел, а ведь я еще не сказал, чем смазаны мои руки… Ла-адно. Но обещай мне, что…
Не важно, что именно он хотел попросить – это, безусловно, касалось обезвоживания.
С сырой кровью нельзя было перебарщивать.
– Нет, Джек. Даже не думай, – сурово оборвал его Брюс, обшаривая неблагодарный камень.
– Это мое дело, – равнодушно прогнусавил Джокер, втайне надеясь на особенное внимание: когда это он уходил из переделок ни с чем?
Брюс снова скрипнул зубами и не смог смолчать.
– Сходишь со мной выпить.
– Что, прости?
– Хочу пойти с тобой куда-нибудь, когда мы вернемся в город.
Бывший принц преступников вдруг дернулся и расхохотался.
– О, ты меня поражаешь… Ты собираешься пойти без маски?
– Именно.
Джокер еще некоторое время смеялся, но потом посмотрел на своего обезвреженного спутника и жестко сказал:
– Нет. Никогда.
Время на споры кончилось, потому что Брюс что-то задел и проход открылся. Он схватил Джокера за шкирку и втолкнул в коридор, забираясь следом, но эта дверь была куда медлительней и можно было не торопиться.
– Наверное, есть еще выход.
– Мне уже наплевать. Иллюминаты хреновы. Бэтс…
Брюс не ответил, кривясь от отвращения к себе: в жизни не говорил лишнего, напротив страдая от некоммуникабельности, неумеренной мрачной неразговорчивости, и…
– Я думаю… Только не начинай, ладно? – продолжил Джокер. – Думаю, здесь эта херня в воздухе распылена. Или в слизи есть немного.
Бэтмен остановился. И правда. Когда это он так плохо мог контролировать себя? Как ему вообще в голову могла прийти такая дикая идея? Приблизиться к этому человеку еще немного…
– Проклятье.
– Ага. Но не похоже на Пугало. Он любит чистый страх.
– Сразу нельзя было…
– Не-е. Это было нереально забавно. Отлично оттянулся. Ах, ты не понимаешь намеков!
Когда они наконец вернулись к обитаемой области, сбоку раздался шум голосов и Джокер неожиданно мягко усмехнулся.
– А вот и мои клиенты.
Брюс успел промолчать, рассматривая многочисленное сборище успевших избежать внимания властей местных жителей.
– Они тоже под токсином. Похоже, ты прав.
– Тут не пройти, Бэтти.
– Абордажник.
– На потолок посмотри.
Бэтмен поклялся себе больше не допустить его даже малейшего превосходства, рассматривая толстый слой слизи, покрывающей своды.
– Умник.
– Теперь посмотри назад.
Их окружили.
– Экскурсовод из тебя что надо…
– Нарисую Гордону карту, если они не в состоянии найти тут отару шумных баранов… Но я беру дорого, имейте в виду.
– А говорил, что недорого… – мрачно поддакнул Брюс, и с сомнением оттеснил шутника к стене: знал, что боец из Джокера – гения с лезвием в ботинке – был неважный.
Но когда агрессивных жителей канализации вокруг стало слишком много, внезапно обнаружилось, как крепок его удар.
Изворотливый, даже лишенный своего арсенала в рукавах, был все так же опасен. Хрустели лучевые кости, стонали хрящи, ломались ребра. И, конечно, он не жалел табуированных ударов по гениталиям.
Брюс осознал, что забыл, кем является этот человек.
Он болезненно напоминал себя прошлого, разгневанного непонятно чем, отвратительного. Смертоносного.
С ним он никогда не бывал так сосредоточен.
Фиолетовые перчатки, очевидно были оснащены металлическими щитками – уж слишком мощно впечатывались его кулаки, и одурманеный токсином герой сперва представил, какие следы это оставляет на его руках.
Признаков усталости тоже не было.
Сзади раздались выстрелы осыпью – сброд наконец сообразил использовать нечто более действенное, чем попытки пройти в лоб – и Брюс постарался не думать, что было бы в городе, будь они хоть немного организованней.
Сбоку Джокер пропустил удар битой – он отметил это даже спокойно, как подтверждение, что он не неуязвим – в грудь, но снова выстоял.
Он метнулся в сторону, вырывая престарелый дробовик из трясущихся рук его владельца. Выстрел выбил из гнилой земли фонтан грязи, ударив под ноги.
Когда Брюс поднял глаза, ружьевладелец уже корчился на на полу.
Его прошиб холодный пот – Джокер завладел огнестрельным оружием: безусловная примета беды.
– Джокер!
Джокер глухо захохотал, его голос заполнил коридоры. Целясь по низу корпуса, он знаком показал сброду отойти от Бэтмена.
– Прекрати, или я тебя отделаю.
– У меня… У меня все под контролем, Бэтти.
Когда он закончил говорить, выстрелил и ближайший к Бэтмену мужчина упал, воя: дробь попала ему прямо в живот.
Брюс стиснул зубы и обезоружил остатки толпы, начав с придурочного клоуна, который не сопротивлялся, раздвигая шрамы в самой безобидной из своих улыбок.
– Там все равно пусто, – пояснил он свою внезапную пассивность, и вдруг подло улыбнулся и прижался всем телом к доспеху, сильно захватывая его за шею рукой, частя дыханием, изгибаясь.
Чертов извращенец…
Брюс оттолкнул его, и опустился на колени перед свежим трупом, борясь с яростным раздражением. Передатчик в шлеме все еще не работал – неужели власти не смогли даже убрать блокиратор…
Джокер пожал плечами и привалился к скользкой стене.
– Сказать тебе, в чем соль этой шутки, мм?
Ему, враз ставшему ненавистным, конечно, никто не ответил.
Они преодолели приличное расстояние, почти добираясь до выхода, минуя полицейские кордоны, прежде чем он почувствовал, что Джокер остановился.
Брюс обернулся и увидел, что он почти лежит, снова привалившись к стене. Руками он прижимал пиджак к правому боку. Перчатки его были в крови.
Наконец упрямец разлепил губы и сказал:
– Не смотри на меня так, я прекрасно… себя чувствую. Немного переборщил с аддераллом, ничего такого…
После этого он потерял сознание в первый раз.
Брюс сбросил перчатки, тяжело вздыхая, взрезал цветную ткань, и сразу же утопил кончики пальцев в недопустимом количестве вязкой влаги, спутать которую с чем-либо было сложно.
Придурок выглядел очень плохо: был бледен и неподвижен. Левый бок его был в грязи от стены – правый был кровавым пятном.
Дробь-восьмерка… Можно было догадаться. И его гнев, может, и стал понятнее, но убийство все равно оставалось непростительным…
Незначительное количество, под кожу – не страшно? Всего сорок-сорок пять дробинок, да и расстояние было приличным – еще поживет. Но какое неудачное место, живот…
Сгущенная от обезвоживания кровь тоже была поганым подспорьем.
Не подать виду… Его болевой порог поражал, особенно учитывая столько напряженных дней.
“Напряженные дни” и “он”, пожалуй, были в большом долгу у Брюса Уэйна.
Он поспешил оказать первую помощь, путаясь в инструментах, извлекая свинцовый сплав неожиданно неверными руками, утирая кровь – все нормально, шрот в мышцах, шрот под кожей…
Наложил давящий компресс, щурясь, почему-то чувствуя в гневе примесь стыда и чего-то еще, неопознаваемого.
Закончив, он почувствовал приближение неуместного сейчас приступа привычной печальной горести и, повинуясь жажде утешения, прижал пальцы к саркастично белеющим в темноте шрамам на грязном лице.
Кожа на рубцах была горяча и масляниста от остатков белил.
Отчего-то он почувствовал себя уверенней, и поспешил одеть перчатки обратно. Как можно аккуратней уложил спину спутника на свой правый локоть; подхватил его под колени и поднял.
– Не могу понять, ты притворяешься, Джек, или правда такой идиот? Полудурок, – совершенно зря прошипел он, следуя за остатками неведомого токсина в своей крови. – Тебе не надоело ездить на мне?
Впился пальцами в фиолетовую ткань, унимая беспокойство. Сглотнул вязкую, горькую слюну и отправился по туннелю вверх, обещая себе так спросить с глупца и упрямца, чтобы он навсегда забыл, как обманывать его.
Джокер очнулся через двадцать минут, мутно оглядел его, сатанея от стыда, и сказал без предисловий:
– Ты не можешь носить меня весь день.
В целом он выглядел даже хуже: восковая бледность разлилась по лицу и груди, оголенной грубыми руками в целях облегчения дыхания.
Бэтмен довольно долго смотрел на психа, скрывая маской нахмуренные брови.
– Могу. Даже двух-трех таких мерзких клоунов, – наконец сказал он правду, не решившись отчитывать его после того, как взрезал ему живот: ожидал от себя каких-нибудь глупостей почище приглашения в бар.
Он мог бы впасть в ярость, как те бедные пленники, и сделать что-нибудь недостойное – бить раненого? Это был бы ужасный поступок.
Джокер закрыл глаза и зажмурился – как от яркого света.
– Самодовольный ублюдок.
О, это было взаимное определение.
Комментарий к Глава 45.
*мрачно сидит в углу*
========== Глава 46. ==========
Бэтмен негодовал. Он потерял покой, и его мысли беспокойно кружили у тонкой сферы – что-то вроде мыльного пузыря с нитроглицерином – этой непрочной власти, условной близости. Это происходило против его воли – а ничего не должно быть таким, никакая часть его жизни – и вызывало смутный стыд.
Но иногда это вызывало и яркие вспышки – что-то вроде приятного страха и болезненной радости.
И неясно еще, что хуже.
Истребить это не было никакой возможности.
Он снова вернулся в медотсек на полуторном этаже и уселся на кресло подле койки, не желая терять время зря.
Решить, что было мучительней – обнажение душевное или физическое – было нелегко.
Прежде у Брюса Уэйна с этим никогда не было проблем.
Как только он поднимал глаза, его подхватывало глубокой волной отвращение, происходящее из настолько непонятных глубин, что не стоило и пытаться понять себя.
Он и не пытался.
Альфред уверил его, что бессознательное состояние Джокера связано в первую очередь с обезвоживанием и приемом транквилизаторов, а вовсе не с “этими царапинами”.
Брюс впал в холодную ярость и еле успел избежать конфронтации. Нагрубить пожилому человеку! Что дальше, ребенок или женщина?
Он сложил руки на животе и надолго задумался: ждал, пока Джокер снова очнется, развлекая себя самоедством.
Первое, что тот сказал, открыв глаза, он сказал чертовому Крейну.
– Джо, – возмущенно прохрипел он, – у меня сломана рука, а ты, блядища, не заметил.
Тут сквернослов сам заметил Брюса и стал выглядеть немного более виновато. Может чуть более, чем сосновый спил или мраморная столешница.
Как только он очнулся, воспоминание о своей слабости подхватило его и закачало в волнах тошноты. Он оглядел сидящего рядом героя в целях беглого определения угроз и поощрений, нагло осмотрел длинные ноги в дымчато-серых брюках и непринужденно произнес:
– Прости, не хотел оскорбить твой слух, породистый десмод.
Брюс скривился и встал, собираясь уходить.
– Просто трещины, но в двух местах, – равнодушно указал он на поврежденную клоунскую руку.
Катастрофа. Стихийное бедствие.
– Это бита. Наверное, – весело отметил чертов придурок, скалясь словно жалкая левретка.
Скрип зубов был слишком громким, чтобы делать вид, что ничего не происходит.
– Ты не заметил дроби в своем теле, Дже-ей? – прошипел Брюс, взведенный прежде ожидаемым пробуждением нелогично и сильно. – Нет? Смешно, да? Не сказать мне ничего. Это уже слишком.
Джокер не нашелся, что сказать, снова занятый исследованиями, к тому же дезориентированный несколько иной точкой зрения на свое разгромное возвращение на щите: всего только нужно было одно – не отрубаться, как баба. Неужели это так сложно?
– Это было в воде. Главное, это было рассеяно в воздухе, – Брюс не стал медлить и ему сразу стало легче терпеть возмутительную неловкость, вызванную их трехдневным диггерством.
– Да мне на это похер, – ляпнул Джокер прежде, чем успел спохватиться.
Наклонил голову, словно придурочный попугай, изучая реакцию.
– Я так и понял, – сухо выплюнул разъяренный Бэтмен, и ушел, не оглядываясь.
– Нет, ну серьезно. Немного иллюзий, – уныло проворчал Джокер. – Я с тобой полностью согласен, Бэтс. Это уже слишком.
Он попытался заснуть, но ничего бы не вышло в любом случае.
Ровно через десять минут появился дворецкий.
– Ты мог бы быть деликатным не так явно, мм?
Альфред невозмутимо прошел к приборам и начал убирать не понадобившуюся капельницу.
– Быть деликатным одна из моих обязанностей, сэр. В последнее время основная. Как вы себя чувствуете? Неужели приступ откровенности еще не прошел? – поглумился над злодеем обнаглевший старик.
– Ты такой шутник, Фре-ед. А как тебе такое: на меня это вообще не подействовало.
Дворецкий замер, что-то быстро обдумывая.
– Если он узнает…
– Так не говори ему.
Альфред закончил сворачивать провода под койкой, стараясь только не улыбаться: был уверен, что непостоянный злодей будет похваляться этой запретной информацией не позже следующего не-столкновения с мастером.
– Конечно, как вам будет угодно.
Джокер встал, оглядел повязку на животе, и попытался скрыть сожаление под плоской шуткой:
– В жирок мне попали.
Старик оценил шутку про жирок, и все же позволил себе улыбнуться.
– Не трогайте только, опять занесете заразу.
За окном раздался звук отъезжающей машины, и он приподнял брови, чего-то ожидая от Джокера.
Тот воспринял этот взгляд по-своему.
– Оставлю тебе новый адрес, вдруг он опять что-нибудь придумает…
– Мистер Джокер…
“Мистер Джокер” скривился от такого обращения. Зачем ему все эти разговоры? Если ничего не понятно, то болтать все равно нет смысла.
– Фред, ты прям как моя мамаша.
– Нет у вас никакой мамаши.
Джокер захихикал, рискуя потревожить раны, и отошел к маленькому подвальному окошку, находящемуся на уровне его глаз.
– Ага. Постараюсь не отсвечивать, если что – позвони.
– Ваша одежда лежит в ближайшей ванной: я взял на себя смелость вычистить ее. Весьма… изобретательно устроена, – решительный старик сделал паузу, призванную обратить внимание странного гостя. – Он вернется через полтора часа и будет рвать и метать.
– Почему?
Альфред вздохнул и не удержался от хитрости.
– Подумает, что вы там снова нарушаете закон. Рассвирепеет. Будет сожалеть.
Джокер дрогнул: свирепеть Бэтмен должен был только под его чутким руководством.
– Подашь на него в суд. Я-то что могу сделать?
В комнате неуловимо пахло антисептиком, бинтами и чем-то вроде благовоний.
– Вы можете остаться, вот и все. Я знаю, что с моей стороны это нахальство…
– Это просто опасно с твоей стороны, – попытался спасти свой имидж мясника растерянный, ущербный человек-хаос.
– Пусть. Но это все уже просто не смешно.
Джокер потянулся, сморщился от щекотной боли в ранах и приготовился проломить себе спину, как и многие дни своей странной, беспокойной жизни прежде.
– Раз не смешно, меня это не устраивает.
Брюс вернулся через четыре часа, одетый в строгий черный костюм и (вероятно, чтобы создать контраст) с двумя шикарными жрицами Афродиты – блондинкой и брюнеткой.
Старик покорнейше склонил голову.
– Альфред, мы будем в солнечном павильоне.
– Ваш друг в северной библиотеке, сэр.
Пока ошарашенный Брюс, прежде уверенный, что Джокер покинет его дом при первой же возможности, путешествовал по ледяным пустыням вместе со своими странными, лихорадочными мыслями, девицы заскучали.
– Оу, у тебя тут друг, познакомишь?
Он ощутил неуместный приступ веселья.
– В другой раз, Дженни.
Эскорт захихикал, мило прикрывая мелкие, острые белые зубки ладошками.
– Я Джилл. А это Бетти.
Брюс не смог сдержать смеха и только прикрылся рукой.
Альфред попытался не пожимать плечами: Джилл и Бэтти, случайная неудачная шутка.
– Разрешите откланяться, сэр.
Из чистого чувства противоречия Брюс продлил сеанс с проститутками не на пару часов, как рассчитывал, а до утра.
Когда тянуть было больше невозможно, он проводил женщин, убрался за собой в летней пристройке, долго рассматривал витражное окно, слишком тщательно оделся для того, кто облачается во вчерашнюю одежду, помятую в секс-марафоне, и пошел в дом.
Намеренно не пытаясь найти дворецкого на кухне – самом логичном месте – он поднялся в библиотеку, находящуюся рядом с той самой гостевой комнатой – именно ее имел в виду вчера Альфред.
Когда подходил ближе, уже знал, что там кто-то есть.
Конечно же он знал, кто это…
Намеренно остановился так, чтобы еле слышать – иначе он тоже обнаружит его присутствие.
– Шек-Пик? Не помню. Вряд ли, хотя там была та еще заваруха. У меня стрит.
– Чтобы я еще сел с вами играть, Джокер… – устало, но вежливо вещал за стеной дворецкий, совершенно небывало игнорируя самим же собой установленные правила поведения.
Брюс приподнял брови в непередаваемом удивлении.
– Эй, я не жульничаю! Вообще-то никогда. Почти.
– Как насчет Борнео?
Джокер вдруг зашипел, так, как умел только он – должно быть, хихикнул – такие тонкие звуки было не различить.
Брюс пошел вперед, более не скрываясь.
– Борнео, двухтысячный, зеленый-яков по колено в г…
– Джокер!
Дворецкий и психопат резались – о решительности характера игры говорило то, что около костистых запястий Джокера возвышалась гора разноцветных фишек – за столом в покер.
– О, приве-ет, Бэтти. Присоединишься?
Брюс внимательно рассмотрел гостя на предмет злобы или издевательской ухмылки, но он выглядел так же, как и всегда: просто психом.
Джокер оценил взгляд и повел подбородком, приподнимая брови.
Он был аккуратно одет, даже подвязал галстук, и выглядел весьма свежим – кожа снова зазолотилась, глаза потеряли мутные знаки беспамятства. Там, под одеждой, повязка…
– Что, сидел и на Борнео, матерый уголовник? Как ты только умудрился…
– Не-е. Не сидел.
– Прошу прощения, сэр, но у меня еще дела, – моментально испарился старик, не особо считаясь с приличиями: какой смысл, его все равно никто уже не замечал.
Брюс сел за стол, но играть не собирался.
– Ты не должен сейчас отлеживаться? – неловко спросил он, разглядывая сбитые костяшки на руках Джокера.
Тот недовольно скривился.
– Не таскай меня больше на себе. В следующий раз просто оставь, я бы проблевался и… все такое.
Брюс неверяще застыл. Он переживает из-за этого? Не стоит проверять.
– Как ты себя чувствуешь? – все-таки спросил осмелевший бэт-экспериментатор и угадал.
– Двинутым, как всегда.
Но, несмотря на спокойный ответ, он увидел дернувшуюся бровь и дрогнувшие вниз уголки губ: ему было стыдно? Он уязвлен и унижен?
– Меня поражает твоя сила воли, – неосторожно поднажал с правдой Брюс, раскручиваясь в исследованиях еще больше, и это прозвучало совершенно неуместно – бледный преступник почти разгневался – и стоило поспешить и отвлечь его. – Сыграем?
– Во что? – у Джокера сразу же изменилось настроение, и он вдруг понял, как еще это прозвучало.
Желание.
Бэтмен обожал все эти игры с Джокером.
– Блэкджек.
– Надо же, мм…
Джокер смешал карты, еле удерживаясь от трюков и прочих спецэффектов – только позволяя себе следить за соперником не особо скрываясь.
– Ставки те же, – медленно проговорил Брюс, и отнял почетную обязанность раздачи: помещение, в котором Джокер произнес что-то вроде “я не жульничаю” в идеале надо было бы сжечь, не говоря уже об отмене любой азартной игры.
– Боишься, что я не смогу играть с миллиардером на деньги?
Очередная вздорная глупость требовала вдумчивого игнорирования.
– Джокер, кто такой Гэгги?
Этот вопрос не произвел никакого впечатления.
Но он так внимательно посмотрел ему прямо в глаза. С таким выражением… Так он смотрел в допросной. Это печаль? Радость?
“Не говори так, ты не такой”…
Брюс пообещал себе больше никогда не насмехаться над ним. Он предпочел бы думать, что это из-за того, что он может отрезать ему язык, но на самом деле можно было признать, что источник этого что-то вроде системы самосохранения разума.
– Крок сказал, что приехал не один и что ты будешь в шоке, когда “с ними” встретишься.
– Пфф, не понимаю, о чем он. Ты сегодня в ударе.
Джокер имел в виду его выигрыши один за одним – уже накопилось шесть, на два желания – но Брюс самодовольно взялся отработать новые реакции своей опасной игрушки, верный не самой ясной для него самого социальной логике – каждое явление вызвано определенной цепью событий и ничего не бывает случайно.
– Скажи хоть раз прямо, – сочувственно подсказал он, с интересом представляя себе трещины на локтевой кости, последовательно скрытые расстоянием в двадцать сантиметров, одеждой, повязкой и жизнью, воплощенной в наполненной кровью упругой гибкости.
– Что? Что может быть прямее, чем констатация факта, – возмутился испытуемый злодей. – И вообще, Уэйн, не забывай, с кем ты разговариваешь. Гр-р и все такое. Было бы сейчас обострение, и тебе крышка, не думаешь?
