Текст книги "Тень смерти (СИ)"

Автор книги: Northvalley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 73 страниц)

***

Мал Хакар вознесся над полем боя – и не только в физическом смысле. С каждым футом высоты он все глубже проникал в суть мира, людей и магии. Как лич, он обладал абсолютной памятью и теперь знания в его голове перестраивались, объединяясь и обрастая выводами и следствиями. То, что он понимал ранее лишь эмпирически или вовсе интуитивно, теперь выстроилось в четкую структуру. Он мог видеть, как его лучи преломляются в каплях росы на листьях Линтанира, понимать, по какой схеме движутся молекулы его тела, чувствовать силу, заставляющие пылинки падать, а луну – висеть в небесах. Его мысли постепенно воссоздавали все тела, связи и законы во вселенной.

В начале была Тьма. Путь Тьмы – путь Мира, и, подобно тьме, мир медленно развращает тех, кто стремится к нему. Отчасти это развращение вызвано теми злодействами, что люди совершают во имя мира, но в основном тем, что мир и тьма шепчут своим последователям о том, что тьма – естественное состояние вселенной, а мир – естественный порядок вещей, гарантированный всем людям от рождения. Мирное время преподносит людям бесчисленные дары, процветание и изобилие, отягощая их ложными благами в ущерб самосохранению. Развращенные этими ценностями и убаюканные иллюзией естественности происходящего, они просто неспособны противостоять прямому, жестокому и неодолимому натиску света, когда он наконец воссияет – а он в конце концов обязательно воссияет. Так пали Мал Раванал и Джевьян, и пал бы Мал Ксан, не измени Зазингел ход истории. Порок пути Мира – похоть – несовместимые с доблестью и самопожертвованием нега и развращение, которые делают бремя войны непосильной ношей для стражей мира.

Война подобна свету и, как луч света беспрепятственно рассекает тьму, она всегда побеждает мир. Последователи этого пути обычно верят в свою правоту и, весьма часто, они действительно правы. Но независимо от причин и побуждений, природа войны неизменна – это природа луча света. Свету необходим источник, который будет питать его топливом, чтобы он мог гореть и дальше. Топливо войны – людские жизни. Подобно свету, война вытаскивает из тьмы и являет миру все уродливые черты человеческой души. Не злодеи начинают войны, но война делает злодеями тех, кто ее ведет. Однако самая ужасное свойство светового луча, взятое от него войной, это его бесконечность. Порок пути Войны – жадность, нежелание останавливаться на полпути, стремление к окончательной победе, подпитываемое горечью потерь по обе стороны баррикад. Световой луч не может закончится – лишь погаснуть, когда не останется топлива. Война идет до тех пор, пока есть люди, чтобы погибать на ней, а если войну ведут бессмертные или организации с бесконечными ресурсами, она становится бесконечной.

Путь Жизни – путь Бесконечности. В отличие от тьмы и света, у нее нет последователей – ей и вовсе не нужны люди. Жизнь в бесконечной борьбе и жизнь в вечном мире – она питает оба этих пути и сама питается их плодами. Однако в этой вездесущности кроется ее единственная слабость – обжорство. Принимая в себя все и неизбежно становясь частью каждого вещества и процесса во вселенной, жизнь уже не может отделить себя от этого мира и вынуждена изменятся вместе с ним.

Путь Времени – путь Изменения. В отличие от безначальной тьмы, бесконечного света и вездесущей жизни, этот путь конечен и довольно короток – однако при этом ему удается влиять на все прочие пути, меняя их пусть и незначительно, но необратимо. Время меняет цвет солнца и длину дня, расстояние между звездами и теплоту пустоты. Однако при всем своем могуществе этот путь остается самым слабым и медленным. Порок этого пути – зависть. Стремление к более радикальным и быстрым изменениям заставляет искать более простого и неприхотливого пути – разрушения.

Разрушение – путь Природы. Именно на нем построено все могущество Созидания и именно он снабжает строительными материалами и энергией все остальные пути. Кто-то скажет, что природа создает жизнь – однако на деле она может сделать это лишь при помощи других путей, а вот с уничтожением жизни отлично справляется самостоятельно. Ни война, ни время не сравнятся в разрушительности с буйством стихии. Однако это буйство должно быть обуздано дабы служить на благо. Погибель этого пути в гневе – разрушении ради разрушения. Когда разрушение перестает быть слугой других путей и продолжается сверх всякой меры, оно уничтожает все – и тогда наступает конец.

Смерть – это конец. Конец свету, конец времени, конец природе – конец самой бесконечности. Лишь у тьмы нет конца и они идут рука об руку – тьма в начале, смерть в конце и тьма после смерти. Порок этого пути не умаляет его величия и является великим благом для всего живого – не будь смерть столь ленива, в мире не осталось бы уже ничего, кроме тьмы.

Мал Хакар и раньше знал, как шесть путей порождают друг друга, сливаясь в бесконечный Ке’мик’ад’жи, но теперь он увидел нечто другое – то, почему обычные люди не могут овладеть магией шести путей, – и понял, в чем именно состоял дар Старейшего, полученный им при рождении. Пути Созидания не только порождали, но и уничтожали друг друга, и если в цепочке не хватало хоть одного из них, собрать остальные не удавалось. Лишь существо, от природы владеющее всеми шестью, могло стать магом шести путей – и сейчас во вселенной было лишь три таких существа – он, Ли’ана и Отец.

– Ар’ак’ша, ты видишь это? – произнес лич. – Вселенная… собирается. Вот-вот она вся будет перед нами.

– Господин, прошло шесть минут, – напомнила призрачная девушка. Лич находился сейчас в центре пылающего шара радиусом в двадцать четыре фута, но этот огонь состоял из его собственной магии и не мог причинить ему вреда, а Илк’ха’йа’лет была в полной безопасности внутри него. – Пора обращать ускорение.

– Рано, – отозвался Повелитель Тьмы. Ему больше не нужно было смотреть вниз на поле боя – да и вряд ли он много увидел бы с высоты четырех миль – чтобы узнать, что там происходит. Он просто знал, что, хотя большинство наемников Ордена разбежались, едва завидев новое солнце, полк весмирских эльфов сейчас доблестно сражается с пятнадцатикратно превосходящими их скелетами, а паладины взяли в кольцо штаб некромантов и пытаются прорваться к Древам Духа. – Паладины выбрали правильную тактику. Даже без магии они – великие рыцари. Вполне возможно, что они даже смогут прорваться к штабу, и тогда Вакилле понадобится все преимущество, какое только можно. Если вернемся сейчас, то все будет напрасно.

– Через минуту обратного пути уже не будет, – бесстрастно отозвалась Ар’ак’ша.

– Мы сейчас знаем куда больше, чем на земле – я найду способ замедлить падение сильнее, чем предусматривали расчеты Мелипсихоны. Продолжаем.

– Да, господин.

Зеленое солнце преодолело отметку высоты в тридцать тысяч футов. Его размеры возрастали не так быстро, как скорость, и с земли оно сейчас казалось сияющей точкой, но его лучи ярко светили над миром, которому не суждено уже стать прежним.

***

– Вот тебе и «реализация невозможна в ближайшие сто лет», – вздохнула Алора, перечитав отчет еще раз. – Ученые, называется…

Новое солнце пока нельзя было видеть из Сорадока, но пять минут назад штабные маги обнаружили мощнейшую ауру и смогли составить достаточно подробный отчет о свойствах, которыми должен обладать объект, излучающий ее. Верховный легат почти сразу же узнала эти показатели – она видела их ранее в описании теоретических моделей «солнца некромантов», которые ученые Академии построили после Царцинского сражения, доказывая, что создать подобный объект невозможно.

– Никто ведь не говорил, что невозможна попытка… – пожал плечами Овадд. – Быть может Мал Хакар счел, что даже незавершенная реализация его устроит – на каком-нибудь этапе он остановится…

– Или просто что-нибудь пойдет не так, и оно рухнет, – предположила верховный легат.

– Неконтролируемое падение с текущей высоты вызовет взрыв, аналогичный четыремстам тысячам фунтов гномьего громового зелья, – немедленно сообщил Овадд.

– Вот именно поэтому нужно было стрелять сразу, а не тащить туда нашу армию… – проворчала Алора.

– Стрелять ведь все равно придется, – произнес ученый, скорее утверждая, чем спрашивая.

– Какова будет мощность взрыва от выстрела Ока Селлы? – вздохнула легат.

– На полной мощности? Эквивалентна взрыву примерно шестнадцати миллиардов фунтов громового зелья.

– А с какой высоты падение Мал Хакара причинит такой же ущерб?

– Миль шестьдесят-семьдесят, думаю, – ответил Овадд так быстро, что Алора покосилась на него – казалось, будто Божественная Мудрость все еще была при нем. Однако бывший инквизитор лишь показал ей свиток с расчетами высот и мощностей взрывов, который держал в руках. – Посчитал еще в том году, когда о подъеме солнца впервые стали серьезно говорить. Я же эксперт по оружию массового поражения, в конце концов – нужно быть в курсе последних тенденций…

– Дадим Гроссмейстеру немного времени, – прервала ученого Алора. – Если они найдут способ остановить Мал Хакара, и солнце исчезнет или хотя бы упадет с меньшим ущербом, мы сбережем наш выстрел и избежим больших разрушений. Будем стрелять, когда вред от падения солнца и выстрела Ока Селлы сравняются – не быть же нам хуже некромантов.

– Вы неправы, – покачал головой Овадд. – Во-первых, взрыв в воздухе при равной мощности причинит гораздо меньший ущерб, чем взрыв при ударе об землю. Во-вторых, что более важно, мы не сможем выстрелить по чему-то на высоте в шестьдесят миль. Это оружие создавалось для стрельбы по наземным целям – мы можем подбивать цели на какой-то высоте, но не выше стратосферы точно. Это значит, что если мы упустим время, стрелять придется не по самому солнцу а по земле под ним, и оно останется вне зоны поражения. Тогда произойдет одно из двух – либо наземный взрыв уничтожит источник силы, обеспечивающей подъем солнца и оно рухнет на землю, вызвав второй взрыв, либо, если источник, питающий солнце, находится внутри самого солнца, оно вовсе не будет падать и мы уже ничего не сможем ему сделать.

– Понимаю… Сколько у нас еще времени?

– До момента подъема солнца некромантов на высоту шестидесяти миль при сохранении текущего ускорения – минут пятнадцать. До момента, когда стрелять станет поздно – минут пять. На подготовку нужно три.

– Стреляйте, – выдохнула Алора и эти три слога будто бы состарили ее на три десятилетия. Овадд кивнул и сделал знак помощникам.

– Если прицелимся прямо по солнцу, то избежим серьезного ущерба для войск на земле, – сказал он. – Или можно целится ниже, чтобы задеть и солнце и поверхность. Чего мы хотим?

– Второго выстрела у нас нет, а исход сражения непонятен, – слова легата были бесстрастны, но по щекам катились слезы. – Если те, кто создали это, выживут, ничто не помешает им запустить второе солнце и сбивать его будет нечем. Стреляйте наверняка.

– Свет да сохранит наши души в Мире Теней… – прошептала Алора, отворачиваясь. Овадд не мог слышать ее слов, но и сам думал о том же – как и все присутствовавшие в штабе.

– Мы отдаем свои жизни в жертву за выживание человечества, – произнес ученый слова из Кодекса Ордена. – Если паладин может умереть, чтобы жили два других человека – это доброе дело. И это наше дело.

– И это наше дело, – хором повторили остальные паладины.

***

Инквизиторы собрались в пятнадцати милях от поля сражения. Согласно изначальным приказам Гроссмейстера им следовало атаковать штаб некромантов, как только конница пробьет брешь в обороне нежити, однако обе стороны вновь недооценили своего противника. Без магии света битва складывалась в пользу некромантов, но им не удалось добиться решительного преимущества в первые десять-пятнадцать минут сражения – и потому зеленое солнце продолжало свое вознесение. Паладинам же требовалось уничтожить штаб некромантов до того, как сорадокский штаб применит Око Селлы – и они также не преуспели. Когда стало понятно, что времени не хватает, Юсулла и Мордруард воспользовались Божественной Скоростью и перенесли остальных инквизиторов на безопасное расстояние. Магия Света не действовала даже здесь, но залпа Ока Селлы можно было не опасаться.

– Приготовьтесь, – произнес Великий Инквизитор. – Сразу после взрыва перемещаемся обратно – если кто-то из некромантов выживет, мы закончим дело.

Под «кем-то», разумеется, подразумевался Мал Хакар в живучести которого инквизиторы убедились еще вчера. Даже сейчас они больше боялись не последствий использования оружия массового поражения, а того, что его эффект окажется недостаточным. Лишь сэр Леорин – новичок, ставший инквизитором лишь вчера, после гибели сэра Глицина – сосредоточенно вглядывался в горизонт.

– Вы ничего не увидите, – сказала ему Юсулла. – Снаряд полетит на скорости света.

– Уже скоро? – встревоженно спросил рыцарь.

– Пять минут на то, чтобы собрать отчеты, пять минут на принятие решения, три минуты на подготовку, – отозвался Мордруард. – Пора бы уже…

Почтенный Овадд слегка слукавил, сказав, что эффект от выстрела его супероружия будет эквивалентен взрыву шестнадцати миллиардов фунтов громового зелья – прежде всего, магический снаряд принципиально отличался от любой рукотворной взрывчатки, тем что сила взрыва не убывала от центра области поражения к краям, а распределялась равномерно. Потому, несмотря на свою огромную мощность, Око Селлы было весьма гуманным оружием – оно не разрушало каменные постройки и относительно слабо изменяло рельеф – лишь убивало людей и поджигало все горючие вещества в области поражения. Если бы Овадд активировал свое оружие во время вчерашнего сражения, его выстрел вовсе не имел бы глобальных последствий – ибо на всей Пустоши не было ни одного живого кустика. Сегодня битва шла намного ближе к опушке Линтанира, и магический взрыв вызвал бы лесные пожары, однако древний лес был огромен и не сгорел бы целиком даже за десять лет, а ущерб от пожаров на опушке был бы куда меньше, чем бы если бы паладины сразу выстрелили по сердцу леса, как планировалось год назад – но даже теперь Овадд, вопреки своей репутации, старался избежать масштабных разрушений настолько, насколько было возможно. Точка прицеливания находилась в одиннадцати милях над землей и сфера взрыва диаметром в двадцать три мили должна была лишь едва-едва коснутся поверхности – зато полностью поглотить солнце некромантов. Магический снаряд золотистой молнией промчался над Сорадоком, перемахнул реку Велдин, Великую Реку и Листру – быстрее, чем человек успел бы моргнуть и открыть глаз – и… ничего не произошло.

– Что это была за вспышка за облаками? – спросил Леорин. – Уже все?

– Это снаряд над нами пролетел, – отозвался почтенный Моддри.

– А взрыв?

– Не будет взрыва, – отозвался сэр Менван – второй обладатель Божественной Мудрости. – Солнце некромантов его погасило.

– Какого… – выдохнула Фрейда. – Это ведь даже не магия Света!

– Мы знали, что солнце может управлять светом, потому что Селла – маг Света, – пожал плечами повар. – Похоже, солнце, созданное магом шести путей, может отменить любое заклинание магии Созидания… или просто любое.

– И как нам теперь его сбивать? – поинтересовалась леди Силверщилд.

– Слава Свету, они живы… – прошептала Юсулла, похоже, не слушая ни вопросов Фрейды ни ответов Менвана.

– Что-что? – переспросил стоявший рядом сэр Робрин.

– Они живы, – повторила леди-инквизитор. – Раз взрыва не было, Гроссмейстер и остальные рыцари живы – мы должны вернутся на поле боя и поддержать их.

– И как ты нам предлагаешь сражаться с некромантами без магии? – поинтересовалась Фрейда.

– Некоторые здесь всю жизнь этим занимались между прочим, – подал голос сэр Лабрин. – Леди Юсулла права. Если солнце некромантов поднимется в небеса навсегда, мы уже никогда не сможем колдовать – и тогда сегодня последний день, когда у нас будет шанс покончить с Мал Хакаром. Если сделаем это, то в ближайшие сто лет магия нам и не понадобится – будет время научится воевать по-новому.

– Все верно, – кивнул Великий Инквизитор. – Кроме того, все еще есть вероятность, что уничтожение поддерживающих новое солнце магов прервет его подъем. Сэр Аврелий не пользуется магией, и он очень силен. Наши Благословения Света тоже работают – фактически, мы, он и Гроссмейстер – последние одиннадцать паладинов, которые способны сражаться в таких условиях. Объединившись, мы сможем одолеть Мал Хакара.

– То есть вы даже деру не дадите? – поинтересовался хриплый голос с нотками усмешки. – Вы самые храбрые светлые маги из всех, кого я знал.

Голос принадлежал закованному в латы личу в лиловой мантии.

– Мал Кешар… – немедленно узнала его Юсулла.

– Я полагал, что самое безопасное место на поле сражения будет рядом с вами, – отозвался лич. – Однако теперь, когда ваше супероружие оказалось бесполезным, пора, пожалуй, избавиться от вас.

– Что-то я не вижу у тебя за спиной армии скелетов, – усмехнулась Фрейда, похоже, искренне обрадованная тем, что бой с Мал Хакаром откладывается.

– Позвольте открыть вам один небольшой секрет… – усмехнулся в ответ Мал Кешар, почти точно скопировав интонацию инквизиторши. – Мал Хакар сейчас внутри своего солнца. Вы бессильны добраться до него там, а сам он уже слишком высоко, чтобы вернутся. Теперь, когда он поселится на небе, некромантам на земле будет нужен новый Повелитель Тьмы… и когда я самолично уничтожу Инквизицию, всем станет ясно, что лишь я достоин занять это место.

– Так вот, как это работает… – пробормотал Менван. – Мал Хакар внутри…

– Это делает его штаб уязвимым, – сделал вывод Мордруард. – Нет никакой причины, почему мы должны сражаться с Мал Кешаром сейчас – последние двести лет он терроризировал орков в горах и будет делать то же самое еще двести лет. Опасен Союз Некромантов – его мы должны уничтожить.

– Я прикрою, – произнес Однорукий Паладин, вытаскивая меч из ножен. – Забирайте остальных.

– Простите, никто никуда не пойдет, – сообщил второй лич, вдруг появляясь прямо из-за спины Мал Кешара. Он был худым и шестируким, и все его тридцать пальцев стремительно двигались, сплетая какое-то заклинание. Прежде, чем инквизиторы успели среагировать, вокруг них и личей возникла красноватая полусфера радиусом футов в пятьдесят.

– Эй, не лезь, мужик, – сказал незнакомцу Мал Кешар. – Они – мои.

– Я не возражаю, – пожал плечами второй лич. – Буду поддерживать барьер, а ты сражайся. Но если не справишься, то у меня снаружи спрятана сотня скелетов-ассасинов. Тогда уж извини – вся слава достанется мне.

– Погоди, так ты и есть тот псих, который дезертировал из ассасинов, украл первого призрака другого некроманта, женился на шлюхе и стал личем? Кто-то там Смитсон, да?

– Мал Радус, – поправил ассасин-лич.

– Ну и ладно… – усмехнулся Мал Кешар. – Однажды я проспорил Мал Хакару, когда подумал, что он не сможет убить шестьсот эльфов одним заклинанием. Теперь ты совершаешь ту же ошибку…

– Вообще-то это вы двое совершаете ошибку, запирая себя здесь с нами без своих скелетов, – прервал спор двух личей сэр Лабрин, выступая вперед. – Пусть наша магия и не действует, но, я например, убил Мал Раванала еще когда ни магом, ни инквизитором не был.

– Отлично, – отозвался древний лич, хлопая в ладоши. Его правая рука загорелась кроваво-красным пламенем, а левая – холодным голубым, и, слившись в единое лиловое пламя, магический огонь застыл в форме огромного боевого молота. Однорукий Паладин, полагаясь на свою Божественную Мощь, принял удар лича на щит, однако просчитался – волшебное оружие отшвырнуло его на тридцать футов и впечатало в стенку барьера. – Думаю мое новое заклинание должно вам понравится… вы ведь любите молоты, да? Это Молот Тирании, и он сделает меня повелителем вселенной!

И он шагнул вперед, полный решимости вернуть себе славу самого грозного лича в мире. Впрочем, тех, кто знал Мал Кешара чуть лучше, его поведение не удивило бы – и отказ от участия в основном сражении, и нападение на неприятельский штаб, и бравада перед ослабленным противником – все это вполне соответствовало его самолюбию и коварству, а сегодня эти качества лишь проявились в крайней степени. Однако дело было не только в Мал Кешаре – в тот день каждый некромант прыгнул выше головы. В этом и было истинное значение Рождения Нового Мира, не имеющее ничего общего с исчезновением магии Света – видя вознесение своего вождя, темные маги устыдились наконец того страха, который они испытывали перед паладинами на протяжении последних столетий, и тоже устремились в высь, хоть и не физически. Тут и там некроманты проявляли чудеса храбрости, жертвовали своими жизнями или просто выкладывались на двести процентов, словно в зеленых лучах нового солнца исчез тот старый мир, где они были изгоями, преступниками и жертвами непрерывной охоты, единственными целями которых было выжить и добиться для себя мира. В новом мире, родившемся сегодня, они стали новыми людьми – и эти новые люди показали себя готовыми сражаться и достойными побеждать.

***

– Это уже слишком, Гроссмейстер, – сказал Аврелий, подводя Эллеану уже четвертого коня за сегодня. Паладины атаковали раз за разом, а у нежити на второй день сражения оставалось уже маловато копейщиков, потому скелеты прибегли к той же тактике, которую использовали против кавалерии на протяжении столетий – передние ряды выступили вперед и позволили себя смять, а затем лежащие на земле останки воинов-скелетов атаковали лошадей. В результате паладины несли сравнительно небольшие потери в людях, но оказались спешенными, что позволило более многочисленным мертвецам контролировать темп сражения. – Их солнце уже слишком высоко, и даже Око Селлы его не взяло. Вполне возможно, что его уже не выйдет остановить – да и не нужно этого делать. Посудите сами – либо мы все умрем, пытаясь сбить солнце на землю, а в итоге ничего не получится, либо, наоборот, все получится, солнце упадет, и мы умрем. Зачем нам такой расклад? Отступим сейчас, чтобы победить в другой раз.

– А ты уверен, что мы сможем? – спросил Гроссмейстер.

– Да, уверен. Пусть даже ритуал некромантов будет на сто процентов успешен, и зеленое солнце останется на небе навсегда – ему придется вращаться вокруг планеты, и когда оно будет за горизонтом, его магия точно не будет действовать. Если его скорость вращения та же, что и у настоящего солнца, то уже через шесть часов оно сядет – а Селла будет в зените. Тогда и настанет идеальный момент, чтобы действовать.

– Ты прав, – кивнул Эллеан. – Возглавь отступление.

– А вы?

– Я прорвусь к штабу некромантов и уничтожу их командиров – так тебе будет легче выполнить свой план, когда настанет время. Мои реликвии не утратили силу – любому, кто убьет меня, придется отдать за это свою жизнь.

– Вчера у вас тоже были реликвии, но с Мал Хакаром вы не справились, – напомнил Аврелий.

– Я был не в форме… А если серьезно, то сейчас Мал Хакар и его лучшие маги должны быть заняты, поддерживая этот ритуал – а мне нужно просто убить тех, кто командует скелетами, пока он занят.

– Нет уж. Раз вы идете, то и я тоже – отвлеку на себя скелетов и выиграю для вас немного времени, чтобы расправится с некромантами. Пусть Дамокл возглавляет наступление.

– Ты – наш ценнейший боец, мы не можем пожертвовать тобой для отвлекающего маневра, – возразил Эллеан. – А Гроссмейстер… любой человек с этими реликвиями сможет все то же, что и я.

– А я и не собираюсь собой жертвовать, – пожал плечами Аврелий. – Когда вас убьют, я заберу реликвии и отступлю.

– Так-то лучше… – мрачно усмехнулся Гроссмейстер, отлично понимая что командор лжет. – Ну что ж… Где сэр Дамокл? Проинструктируем его и приступаем.

– Я уже сказал ему все, что нужно.

– Ты знал, какое решение я в итоге приму? – вздохнул Эллеан. – Мне действительно пора уже уступить дорогу молодым – если бы сегодня Орден возглавлял ты, а не я, все сложилось бы куда лучше…

– Нет уж, я пас – придется сражаться верхом и махать этой огромной пикой… не мой стиль.

– У этой огромной пики есть свои преимущества… смотри! – пришпорив коня, Гроссмейстер помчался к строю нежити. Едва касаясь скелетов, Копье Справедливости превращало их в прах, которым их телам и надлежало быть, и Эллеан мчался вперед, проходя через неприятельский строй, словно нож сквозь масло. Он мог сделать так в самом начале сражения, но вынужден был сдерживаться, так как лишенные магии своих мечей паладины не смогли бы прорваться вслед за ним… но теперь, когда Гроссмейстер решился действовать в одиночку, ничего не сдерживало его. Однако Аврелий был еще удивительней – он бежал по проложенной Эллеаном дороге, разбрасывая в стороны всех, кто пытался заступить ему дорогу. Удары скелетов не просто не могли его поразить – они даже по его щиту не могли попасть, ибо он видел направление каждой атаки и уклонялся раньше, чем противник опускал оружие. Однако пылающая веревка мерцающей змейкой прокралась по земле и оплелась вокруг ноги рыцаря. Тот обернулся – в тридцати футах от него стояла Огненная Королева Некрополиса. Ее заклинание напоминало пылающий хлыст, но, похоже, могло двигаться и менять размеры по желанию ведьмы. Паладину пришлось пустить в ход меч и щит, чтобы отбиваться от набросившихся на него скелетов. Огненный кнут натянулся, удерживая Аврелия на месте, и, казалось, не оставил ему иного выбора кроме как устремится прямо к Вакилле и атаковать ее. Едва взглянув на ведьму, командор понял ее план – она собиралась затащить его в облако пепла, окружавшее ее.

«Снова будет душить… Действительно, это ведь они выигрывают сражение – могут и время потянуть. Если начну сражаться с ней сейчас, то через двадцать минут против меня будет вся армия нежити, а ее я даже не поцарапаю… нет уж, дамочка, в другой раз как-нибудь…»

Подумав так, рыцарь со всей силой, дарованной Драконьим Избранникам, дернул ногой, разрывая хлыст, и закрылся щитом от пригоршни огненных шаров, которые ведьма немедленно метнула в него. Эллеан тоже заметил Вакиллу и развернул коня, устремляясь к ней.

«Ну вот и отлично, – подумал Аврелий, прокладывая себе путь через орду скелетов к одному из некромантов, замеченных им ранее. – Гроссмейстер сможет справится с этим гораздо быстрее. Его Небесный Щит наносит ударившему его равный ущерб, а значит задушить его пеплом она не сможет – а один удар Копья Справедливости превратит ее в кучку пыли… Хотя у нее тоже куча реликвий… ну да ладно, у Гроссмейстера боевого опыта на двадцать жизней хватит, придумает что-нибудь… а мне нечего делать в драке этих обвешенных артефактами вояк – поищу рыбешку помельче и без зубов…»

Эллеан чувствовал себя не слишком рыцарственно, нападая на ведьму со спины, но лишь до того момента, когда она заметила его приближение и посмотрела в его сторону. Гроссмейстер не обратил особого внимания на Вакиллу во время вчерашнего сражения, и в основном его знания о ней ограничивались тем, что она огненная ведьма и спит с Мал Хакаром. Но этот взгляд паладин узнал сразу – он был тем же, что и у Повелителя Тьмы. Так же, как и вчера, рыцарь почувствовал непреодолимое желание свернуть в сторону – и, так же, как и вчера, смог сдержаться, хотя и не был уверен, стоит ли ударить ведьму Копьем Справедливости, рискуя вновь быть выбитым из седла, или воспользоваться простым мечом – однако Вакилла не собиралась давать ему выбора. Когда между ними оставалось футов десять, она вспыхнула Огненным Щитом столь мощным, что столб пламени поднялся втрое выше ее роста. Конь Гроссмейстера испуганно поднялся на дыбы, и рыцарь не смог удержаться в седле.

– Так и думала, – произнесла королева некромантов, огненным хлыстом подхватывая лежащую на земле пику и отбрасывая ее подальше в сторону. – Если ты падаешь на землю не в результате моих действий, а по вине твоей лошади, я ничего не чувствую.

«Похоже, у них с Мал Хакаром есть что-то общее, помимо постели, – подумал Эллеан. – Одним заклинанием она и обнаружила единственную слабость Небесного Щита, и лишила меня Копья Справедливости… Даже если я подберу его, без коня им нормально не подерешься… Придется по старинке.»

Он выхватил меч и набросился на ведьму, однако небольшой огненный шар взорвался прямо перед забралом рыцаря, насыпав в щели чего-то, напоминавшего песок. Как верно заметил Аврелий, у Вакиллы тоже были реликвии – пока Гроссмейстер, подняв забрало, протирал глаза ведьма собрала кружившиеся вокруг нее частицы пепла в направленные потоки, которые затем смешались с песчинками из Мешка с Песком. То был один из экспериментальных артефактов, созданных за последний год в лаборатории Мелиссы. Проклятая Флейта, была бы, вероятно, более эффективна против защищенного от физического урона Гроссмейстера, но Вакилла берегла ее для схватки с Инквизицией и потому прибегла к более слабым артефактам. Мешок с Песком был на деле тем же, чем и назывался – магически облегченным мешком, вмещавшим примерно пятьсот фунтов песка, зачарованного таким образом, чтобы сливаться с любыми заклинаниями. Маг воды смог бы создать из этого песка глиняного голема, а маг ветра – песчаную бурю. Но Огненная Королева была подлинным виртуозом – ведь сама идея создания этого артефакта была основана на ее заклинании Облака Пепла – и могла управлять летучими частицами на совершенно ином уровне. Всего несколько мгновений у нее ушло на то, чтобы заставить струи песка и пепла слиться воедино и застыть в форме полупрозрачного купола.

«Она расплавила песок и превратила его в стекло? Но в чем здесь смысл?»

Ответ на вопрос Гроссмейстера пришел немедленно – Вакилла взмахнула огненным хлыстом и тот, беспрепятственно пройдя через стеклянный купол, дважды обернулся вокруг левого локтя рыцаря. Эллеан поспешно перерубил пылающую веревку. Конец кнута немедленно скрылся за стеклянным куполом и отверстие, через которое он втянулся внутрь, заросло стеклом.

«Если она сожжет мне руку, то сама всего лишь лишиться руки – но после этого я уже не смогу держать Небесный Щит, и она сделает со мной все, что захочет… Отличный план, особенно учитывая, что ее левая рука и так уже сожжена. Итак, она уже нашла вторую слабость моего щита… пора с этим кончать!»

Паладин устремился вперед и с разбега ударил щитом по стеклу. Купол немедленно раскололся и Гроссмейстер ворвался внутрь, однако пролом у него за спиной сразу же начала вновь зарастать. Стеклянный купол покрывал площадь примерно в триста квадратных футов. Внутри, как и ожидалось, было жарко и дымно. Повсюду лежал пепел и плясали языки пламени. Фактически, едва войдя сюда, Эллеан дал ведьме возможность сжечь себя до тла, но это означало бы и ее гибель тоже. Его такой размен устраивал – ее нет. Его можно было заменить и он уже назначил своего преемника, но если Мал Хакар действительно любил свою супругу, ее гибель должна была серьезно сказаться на принимаемых личем решениях. Поэтому Огненная Королева стремилась победить, оставшись в живых – и тем самым давала шанс на победу своему противнику. Пламя на земле было бойким, но не опасным – пробежать по нему было не сложнее, чем затоптать затухающий костер. Подбежав к ведьме, рыцарь взмахнул мечом, но его удар рассек лишь пепел – шея Вакиллы вдруг исчезла и голова на мгновение повисла в воздухе, а затем ярко полыхнуло пламя и все стало как прежде. Ведьма выдохнула в рыцаря струю огня, но тот, выставив вперед щит, выдержал эту атаку и нанес ответный выпад – прямо в сердце. Однако этот удар оказался не успешней предыдущего – поток пламени, вырвавшийся из груди ведьмы, заставил паладина разжать руку и выпустить меч, а Вакилла просто извлекла оружие из раны и та немедленно исчезла.