Текст книги "Тирант Белый"

Автор книги: Жуанот Мартурель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 82 страниц)

Услада-Моей-Жизни, услышав эти слова, упала на колени на твердую землю и от всей души поблагодарила мавра. Он же снял с себя аджуббу и отдал ее девице. А затем отправились они вдвоем в селение, что находилось возле Туниса и называлось Рафаль.

Как увидала дочь мавра молодую и благородную девицу в жалких лохмотьях, преисполнилась она к ней жалости. Мавр просил дочь свою позаботиться о гостье и так сказал:

Знай, дочь моя, что приходится эта девица дочерью той самой сеньоре, что была добра ко мне и милостива и отпустила меня на волю, а потому хочу я добром отплатить ей.

И дочь мавра, безмерно почитавшая своего отца, с распростертыми объятиями приняла несчастную и дала ей рубашку, алжубу и алкина^[593], и в таком одеянии все принимали ее за мавританку.

Вернемся же теперь к Тиранту, который остался с одним матросом на тонущем корабле, поручив Усладу-Моей-Жизни двум другим. Видя, что галера уже залита водою и вот-вот пойдет ко дну, порешил Тирант бросаться в воду – надеялись они с матросом спастись, помогая друг другу. Однако ж не покидала его мысль о верной смерти, ведь ни на суше, ни на море не пощадили бы его мавры за все сокровища в мире, знай они, что перед ними – Тирант Белый, греческий Маршал, принесший им столько зла. Тем не менее угодно было Святому Провидению, чтобы Тирант и матрос выбрались на сушу целыми и невредимыми^[594]. Уже совсем стемнело. Стараясь не шуметь и низко пригнувшись, отправились они по песчаному берегу, отдаляясь от мавританских криков, а как отошли довольно, покинули берег и набрели на виноградник, увешанный спелыми гроздьями. Сказал тогда матрос:

Сеньор, ради Бога, сделаем привал возле этого чудного виноградника, пробудем здесь завтрашний день и осмотрим эти края. А как стемнеет, отправимся, куда прикажет ваша милость, ибо не оставлю я вас ни живого, ни мертвого.

И внял Тирант его просьбам. Насытившись виноградом, вошли они в пещеру, которую обнаружили неподалеку, и улеглись там спать. А проснулись оттого, что окоченели от холода, ибо были совершенно нагие. Тогда стали они таскать тяжелые камни, чтобы хоть как-то согреться. Наконец взошло солнце, и тут почувствовал Тирант сильную боль и понял, что так сильно изранены у него ноги, что вряд ли заживут они в скором времени.

И случилось так в ту пору, что король Тремисена отправил с посольством к королю Туниса одного из лучших своих рыцарей, которому более всех доверял. Был тот рыцарь главнокомандующий надо всеми войсками и называли его Эмиром Эмиров^[595]. Уже три месяца находился Эмир в этих землях: стоял он лагерем со своею свитою в чудном месте, что великолепно подходило для охоты, ибо водились там в изобилии дикие звери. И угодно было судьбе, чтобы в то самое утро выехал он поохотиться в свое удовольствие с соколами и борзыми. Затравили они зайца, и, спасаясь от борзых собак, прыгнул этот заяц как раз в ту самую пещеру, где находились Тирант и матрос. Один из охотников, увидев это, спешился у входа в пещеру и, войдя, увидел простертого на земле Тиранта, который не в силах был пошевелиться, матрос же помог охотнику поймать зайца. Охотник сразу отправился прямо к Эмиру и так сказал ему:

Господин, не могу я поверить глазам моим и тому, что может природа создать столь совершенное тело, верно, и самому искусному художнику не под силу запечатлеть его. О судьба, за что же так обошлась ты с этим юношей? Может, мне и привиделось, но хотя прекрасно лицо его, а глаза сияют, словно рубины, так он бледен, что походит более на мертвеца, чем на живого. На всем свете не сыскать смертного, что был бы столь великолепно сложен, однако, сдается мне, познал он в этой жизни страдания и муки.

Эмир спросил, где же находится этот прекрасный юноша. И сказал мавр:

Господин, пойдемте со мною, и я покажу его вам – лежит он в небольшой пещере возле того виноградника.

И посланник с великой радостью последовал за охотником. Матрос, увидев, что движется к пещере столько народу, оставил Тиранта, не сказав ему ни слова, и бежал, стараясь не попасться маврам на глаза.

Подошедши к пещере, долго глядел посланник на Тиранта. Проникнутый состраданием, с доброй улыбкой на лице, повел он такую речь.

Глава 300

О том, как ободрил посланник Тиранта.

Полнится сердце мое глубоким состраданием, видя в беде столь прекрасного юношу, но так уж устроен мир, что любой из нас, как бы ни был он велик иль богат, может оказаться в плену, коли на роду ему написано, или потерпит кораблекрушение, как тебе выпало. Но не должен ты предаваться отчаянию – хоть и безжалостна к тебе судьба, не смеешь ты усомниться в милосердии великого Аллаха, что правит этим миром, а потому, клянусь пророком Магометом^[596], который спас тебя от беды и явил милость свою, приведя ко мне: есть у меня три сына, и быть тебе четвертым, ибо уверен я, что наградила тебя природа не только прекрасным телом, но и прочими великими достоинствами. – Позвал он второго сына и так сказал ему: – Почитай юношу этого как брата. – А потом вновь обратился к Тиранту: – Коли хочешь ты порадовать меня, расскажи мне о твоих невзгодах, очень желаю я узнать о них. Должен я теперь завершить посольство, от которого зависит судьба моего старшего сына – хотят злые люди разлучить их с его суженой, благороднейшей девицей и дочерью короля Тремисена, я же призван не допустить того. И ежели угодно будет Магомету, чтобы с честью завершил я сие посольство, озолочу я тебя, и позабудешь ты о своих горестях, как бы тяжелы они ни были. Но случится это, лишь когда возвращусь я домой и заключен будет тот брак, что осенен клятвою, но по воле жестокого рока пока еще не совершился. О христианин, вижу я, хочешь ты излить свою душу, слышу тяжкие твои вздохи. Прошу тебя, доверься мне и поведай твои печали ради твоего же блага.

Как закончил мавританский посланник говорить, с превеликим трудом приподнялся Тирант и слабым голосом повел такую речь.

Глава 301

О том, какие вымышленные истории из своей жизни поведал Тирант посланнику.

Воистину великодушен тот, кто являет к обездоленным жалость и сострадание, а потому за честь почитаю я оказаться в твоей власти, хотя я теперь твой пленник. Столь безмерно твое благородство и щедрость души, что обещают они мне восполнить то, чего заслуженно лишила меня сама судьба своею властью, ибо дано ей казнить и миловать, как она пожелает. И ежели твоя милость дозволяет мне поведать о моих злоключениях и просит меня о том, сделаю я это с радостью, ибо узнал твою доброту и великодушие, а для несчастного рассказать о своих невзгодах человеку верному и благочестивому – все равно, что сбросить камень с души. Узнай же, что происхожу я из благородного рода, хотя я не принц и не знатный вельможа. Как многие юноши, пустился я в странствия по белу свету в погоне за почестями и славой, и, оказавшись в восточной стороне, на беду свою, попался в сети к одной вдовушке, которая, заманив меня лживыми своими речами да дьявольскими кознями, средь бела дня заставила узреть в одном саду великое зло, ввергшее меня в такое страдание, какого душа моя и тело никогда дотоле не испытывали. И так непомерно было мое горе, что своею рукою жестоко отомстил я коварному врагу, искалечившему мою жизнь. В великой печали отправился я в Сирию, а оттуда к Святым местам Иерусалимским, дабы посетить Гроб Господень и покаяться в грехах, а возвращаясь, потерпел крушение на этой галере, как видит твоя милость: без одежд, совсем нагой, спасшись по воле Божьей из бурных волн морских, оказался я в Берберии и, припадая к ногам твоим, прошу принять меня под твое покровительство.

Отвечал ему посланник:

Доколе же будут люди пускаться в странствия по бурному морю на утлом суденышке? Но утешься, ибо я, Эмир Эмиров, владею многими землями и сокровищами, а потому можешь не сомневаться – как прибудем мы домой, получишь ты все, что пожелаешь. Но прошу тебя открыть мне твое имя, и, клянусь Магометом, богом моим^[597], будешь ты мне как родной сын.

Хочу я, чтобы знал ты, – сказал Тирант, – что бесконечно я благодарен твоей милости за доброту, и стану молить Божественное Провидение не оставлять меня и далее. И не скрою я от твоей милости настоящее мое имя: узнай же, что называют меня Белый.

Отвечал Эмир отеческим тоном:

Благословенна мать, что нарекла тебя столь замечательным именем, как нельзя более подходит оно к твоему прекрасному обличью.

Сей же час сын Эмира отдал Тиранту свой халат, посадили его на круп коня и привезли в лагерь, где получил он красивые мавританские одежды.

А чтобы не прознал о Тиранте король Туниса, ибо в его землях полонили христианина, велел Эмир посадить Тиранта на мула, отправить в один из замков и стеречь там хорошенько.

Облачившись в одежды и выслушав радушные речи Эмира, почувствовал Тирант глубокое утешение. Поворотился он лицом к морю, возвел очи к небу и призывал Господа Бога и всех святых укротить свирепый морской нрав, ибо объединились ветер и море на людскую погибель, человек же не властен в борьбе со стихией и не скрыться ему от нее, как не найти дороги, что уведет прочь от верной смерти.

Порешили мавры выехать той же ночью, небо было безоблачным, а полная луна светила очень ярко, словно солнце в белый день. Как только стих ветер, немедля отправились они в путь. И сразу же за порогом споткнулся мул, а Тирант повалился наземь, раскинув руки^[598]. Сказали тогда мавры:

Дурной знак, что упал этот христианин, раскинув руки. Недолго ему жить.

Услышал Тирант эти слова и, тотчас поднявшись, так сказал:

Неверно толкуете вы, ибо имя мое – Белый, а луна нынче светлая, белая и прекрасная. И когда упал я, светила она ни сзади, ни сбоку, а прямо над моей головою, указуя мне верный путь. И раскрылись руки мои навстречу луне в знак того, что с помощью Божественного Провидения суждено мне покорить всю Берберию.

Громко посмеялись над ним мавры, приняв эти слова за шутку, и, продолжив свой путь, прибыли через несколько дней к хорошо укрепленному замку. Сын Эмира, что помолвлен был с дочерью короля Тремисена, находился в трех днях пути от того замка и, как только сообщили ему, что привез отец пленника-христианина, коего отличало благородство манер и прекрасный облик, повелел он заковать его в цепи да в кандалы и не спускать с него глаз, что немедля и было исполнено. Очень опечалился Тирант и вновь погрузился в горькие думы.

И случилось так, что спустя два месяца исполнил Эмир Эмиров свое посольство, – получив ответ от короля Туниса, поспешил он к господину своему, королю Тремисена. Воротившись домой, нашел он короля, жену его и детей в великом смятении от известия о том, что движется на них войной король Скариан^[599] со всем своим войском и с другими королями, уже выехавшими ему на подмогу. И был тот Скариан могущественный король, муж силы необыкновенной, телом и лицом черен, ростом же превосходил любого, а богатства и воинов было у него без счета. Король Туниса выступал на его стороне и потому так задержал с ответом Эмира, чтобы успел его союзник собрать всех своих людей.

Королевство, где правил Скариан, граничило с Тремисеном, и пожелал Скариан себе в жены дочь короля-соседа со всем богатым приданым, а после кончины ее отца досталось бы ему и все королевство. Король Тремисена, человек по природе трусливый, послал гонцов к соседу, дабы сообщить, что дочь его помолвлена уже с сыном Эмира, а потому негоже Скариану желать чужой жены. К тому же не скрывал король Тремисена, что уже носит его дочь дитя в своем чреве, и, коли женится на ней Скариан, придется ему кормить да растить чужое это дитя. Понимая, что Скариан позарился на богатое приданое, предложил король Тремисена отдать соседу часть своих сокровищ, лишь бы оставил он в покое его вместе с сыновьями. Но и слышать о том не захотел Скариан: велел он передать соседу, что любой ценой заполучит дочь его со всем приданым, а сыновьям тоже найдется место в его замке: посадят их в темницу.

Так и не договорились они, и вот уже подступал к границам Тремисена король Скариан со всей своей ратью из пятидесяти пяти тысяч пеших и конных воинов.

В Тремисене же не набралось бы и двадцати тысяч, а потому король, прознав, что приближается его противник, поднялся высоко в горы со своим войском и изготовился там к сражению. Скариану предстояло переправиться через бурную реку, и потерял он много людей на переправе, но, перейдя реку, поднялись воины его в горы и осадили врага в чудесной, плодородной долине, орошаемой горными реками, что звалась у мавров Долина Наслаждений. Стояло в долине три замка, окруженных селениями, и один из них был воистину неприступной крепостью, там-то обыкновенно и жил король с женой и детьми, в этой самой крепости и осадил его Скариан.

Два замка находились на одном берегу реки, а третий – на противоположном, а соединял берега большой каменный мост. Много раз брали приступом первый замок воины Скариана, пока не захватили его. Король Тремисена наблюдал за боем из своего неприступного замка, гораздо лучше укрепленного, однако он заранее считал, что проиграл сражение.

Тем временем Эмиру удалось бежать с поля битвы и, не желая укрыться в королевском замке, прибыл он к своему собственному, где находился в ту пору пленный Тирант. Прибыв туда, так сказал он своему сыну:

Лучше тебе теперь лишиться самой жизни, чем знатнейшей и высокородной невесты, а потому следуй моему приказу: немедля отправляйся к королю и, служа ему верно как добрый рыцарь, не опозорь своего рода, ибо тому, кто искусен в оружии, не пристало сидеть дома. Помни: лишь того высоко поднимет честь, кто сам изо всех сил стремится добыть славу. И ежели желаешь ты по доброй воле исполнить долг чести, немедля ступай к своему королю и будь рядом с ним. Я же постараюсь собрать нескольких принцев, дабы так или иначе попытаться снять эту проклятую осаду.

И так ответил сын:

Отец, с охотою стану я под знамена нашего славного короля и господина, и не оставлю я его ни живого, ни мертвого.

Поцеловав на прощание уста и руки отца, юноша повел такую речь.

Глава 302

О чем размышлял сын Эмира, покидая своего отца.

Никакие опасности и мучения не могут сбить храбрых и благоразумных мужей с пути, что указывает им рассудок, при любых невзгодах прислушиваться следует к голосу сердца и разума, доблесть же мужская только закаляется и крепнет в жестоких схватках с враждебною судьбой. А потому, отец мой, целую я ваши руки и премного благодарю за то, что как истинный славный рыцарь дали вы мне добрый совет и облегчили мои муки: нет мне жизни вдали от моей госпожи и лучше мне умереть, чем потерять ее. Однако ж, надеюсь я, не грозит ей опасность и не отнимут ее у меня, ибо неприступен замок, где она теперь укрылась, и готов к любой осаде. Да поможет мне святой наш пророк Магомет, простерши надо мною благодать свою, и да укроет меня от позора и просветит в том, что мне неведомо, а вам, отец мой, убережет жизнь, ибо направляет меня к славе и чести ваш светлый разум. Покидаю я теперь вашу милость, дабы отправиться прямиком к моему королю и к той, кого люблю больше всех на этом свете.

Оставив отца, пустился он в путь и по дороге услыхал шум битвы. Испугался рыцарь, подумав, что берут уже приступом замок, где находились король и его невеста, однако, поднявшись на высокий холм, увидал он, что идет бой на другом берегу. Возрадовался тогда рыцарь и в сопровождении пятнадцати конников въехал в ворота королевского замка.

Тем временем Эмир Эмиров добрался с великой осторожностью до замка, где оставил пленного Тиранта. Спешившись и обняв младшего сына, немедля справился он о Ти– ранте, и сообщили ему, что держат пленника в темнице под стражей. Разгневался Эмир, узнав такую новость, и припомнил, как, упавши наземь, сказал Тирант грозно, что завоюет берберские земли. Не раз приходили Эмиру на память эти слова христианина, который, должно быть, был весьма искусен во владении оружием. Тогда вошел Эмир в темницу к Тиранту, приветливо поздоровался и, признав, что есть у пленника все основания быть недовольным и печальным, обратился к нему с такою речью.

Глава 303

О том, как ободрил Элшр Тиранта.

Прошу тебя, отважный христианин, не падать духом и не винить сына моего за то, что плохо обошелся с тобою. И поверь, не было на то ни моей воли, ни моего приказа – и в мыслях не желал я обидеть тебя, напротив, все эти дни помышлял я лишь о том, что станешь ты мне сыном, а потому ободрись и возрадуйся, ибо надеюсь я, что через тебя и мне дано будет утешение. Прошу я у тебя прощения и знаю – по справедливости держишь ты зло на меня, но, клянусь рыцарской честью, отплачу я тебе сторицею, ежели жив буду, и останешься ты доволен. И не удивляйся, что рыцарь, оставивший поле битвы, просит тебя от имени короля: нет у меня сомнений, христианин, что искусен ты в бою, вижу – многие сражения оставили отметины на твоем теле, слова же, будто покоришь ты землю эту с помощью Бога твоего, что сказал ты, упавши наземь, подтверждают мою правоту. А впервые помыслил я так, увидев твое прекрасное обнаженное тело в пещере: подобно святому Себастьяну^[600], пронзенному стрелами, был ты весь изранен безжалостной рукою, и вряд ли получил ты эти раны, когда спал или веселился. Довольно для меня этого, чтобы не сомневаться, что ты искусный воин и знаток ратного дела. Решай – стоит ли тебе искать другого отца? Стоит ли искать смерти, что быстрее приходит к тем, кто боится ее, чем к тем, кто ее желает? Забудь о муках своих, укрепи дух свой, оставь мрачные мысли и страдания, возрадуйся, дабы ободрить меня, – сердце мое мучится и обливается слезами, лишь помыслю о горьком нашем поражении и о тех, что полегли или получили раны в той тяжкой битве. Молю тебя теперь как сына – сжалься над моим несчастьем. Подумать страшно, что будет с моей честью, лишь только разнесет молва недобрую эту весть.

И на том закончил Эмир свою речь.

Тирант же, преисполненный сострадания, не помедлил с ответом и так сказал:

Глава 304

О том, что ответил Тирант Эмиру.

Господин Эмир, явили вы истинное благородство, освободив меня из темницы, и обязан я своей свободою не себе, но великой вашей отваге. В согласии пребывает высокий рыцарский дух ваш с высокими помыслами, противостоя военной опасности, хотя нередко враждебна к вам судьба. И поскольку страшные бедствия выпали на мою долю, сочувствую я вашим бедам и благодарю безмерно вашу милость за слова ободрения. Оказавшись теперь на свободе, забуду я прошлые напасти, уповая лишь на милость Всевышнего, что создал меня и вовек не оставит. И молю вас: не падайте духом, дабы не лишились благородных надежд подданные ваши и все, кто встанут под ваши знамена. Так уж суждено рыцарям – и побеждать в бою, и побежденным быть. Вспомните лучше о многих ваших добродетелях, от меня же никогда не увидите вы зла – ничего иного, кроме жизни, не прошу я у вашей милости и не желаю. А коли даруете вы мне жизнь, сделаю я все возможное, дабы облегчить ваши печали, и утешится тем душа моя, а в иных благах, никчемных и преходящих, поверьте, нет мне нужды. Питаю я к вам, господин мой, великую любовь, и, дабы не показаться неблагодарным, не скрою теперь от вас, что в Испании долгое время упражнялся в благородном ратном деле, а потому лучше иных могу быть советчиком и наставником, и, поверьте, не будет мне равных в смертельном бою. Простите мне хвастливые эти речи, однако готов я делом доказать, что не лгу. И пусть не печалит вас, что король Скариан держит в осаде замок вашего короля и господина – на то они и короли, чтобы воевать между собою. А ежели боитесь вы, что сокрушат замок вражеские бомбарды, стоит вашей милости только пожелать, устрою я так, что разлетятся эти орудия в щепы.

Очень утешили Эмира слова Тиранта, и велел он готовиться к отъезду, Тиранта же попросил сделать все необходимое, чтобы уничтожить вражеские бомбарды. И так отвечал Тирант:

Господин мой, говаривали в давние времена, что человеку надобно разбогатеть, дабы свершить благое дело, для которого потребны хитроумие и ловкость, а бедность тут помехой будет, ибо не вызволит из нужды тот, кто сам нуждается. Недаром утверждал царь Соломон, что бедность – самое большое богатство и высшее благо^[601], ибо ничего более ей не нужно, кроме того, что дадено самой природой.

Тогда распорядился Эмир, чтобы доставили Тиранту лучшего коня, оружие и достаточно денег.

А Тирант купил хорошо настоявшейся китовой желчи, смешал ее с ртутью, селитрой, римским купоросом и отдал готовую смесь своему начальнику. Тайно, с большими предосторожностями выехали они за ворота, переправились через реку и той же ночью расположились в замке, отстоявшем от того места, где укрылся король Тре– мисена, на четверть мили. Осмотрев окрестности, заметил Тирант, что за каменным мостом посередь большого лута стоят лагерем множество неприятельских воинов и всякий, кто осмелится перейти мост, окажется их добычей. Тогда попросил он Эмира дать ему в подмогу мавра, человека верного и незнакомого неприятелю, а также двести баранов, что немедля и было сделано. Сам Тирант надел пастушеский плащ с капюшоном, дабы изображать слугу-мавра.

А король Скариан, вполне уверенный в победе своих многочисленных воинов и не помышляя о том, что может враг нанести ему какой-либо урон, велел палить по стенам замка одновременно из тридцати семи больших и малых пушек по три раза на дню, и вот уже половина замка лежала в руинах. Тогда повелел Скариан возвестить, что те, что доставят в его лагерь продовольствие, спокойно могут прибыть туда и уехать, не опасаясь за свою жизнь.

Тем временем Тирант и мавр прошли добрую милю, погоняя перед собою скот, и, миновав мост, подошли к лагерю. Увидев скотину, наперебой стали просить мавры продать баранов, и тогда заломил Тирант высокую цену, чтобы дольше пробыть в лагере, и удалось им остаться там на целых три дня. На третий день отогнали они оставшихся баранов к пушкам. Тогда Тирант, подошедши вплотную к орудиям, обмазал их заранее приготовленной смесью. А смесь эта обладала чудесным свойством всего за три часа разъедать любой самый прочный металл, так что ежели та пушка стреляла, в ту же минуту разрывало ее на куски.

На следующий день при первом же залпе разорвало все пушки и не осталось ни одной целой. Король Скариан был поражен, что разбиты все его орудия, и подумал, что это дурной знак. А Тирант и мавр тем временем вернулись в замок, где их ожидал Эмир.

Вскоре велел Тирант разобрать ближний пролет моста и соорудить на его месте деревянный подъемный мост. Как только сие было сделано, велел он построить бастион подле моста и огородить его частоколом, вбив в землю толстые бревна. Затем Тирант вооружился, оседлал коня и, взявши доброе копье, поскакал прямиком во вражеский стан. Завидев пятерых мавров, отдыхавших на солнце и принявших одинокого всадника за своего, ринулся он к ним на полном скаку и копьем своим убил всех пятерых, не дав им опомниться. Умирающие огласили все поле страшными криками, всполошились мавры и, быстро вооружившись, сели на коней. Тирант же рубил на скаку всех, кто попадался под его горячую руку. Увидев, что его преследуют вооруженные всадники, стал он отступать к бастиону, отбиваясь мечом. Возле частокола спешился Тирант, а воины спустились из замка ему на подмогу. И завязался тут знатный бой, и множество полегло народу. Столько вражеских воинов уже подоспело из лагеря, что решил Тирант отступить и поднять деревянный мост, однако успели враги разрушить частокол, и тогда приказал Тирант за ночь восстановить его. Вернулись утром мавры и увидели частокол на прежнем месте. Так бились они каждый день от зари до заката, и случались дни, когда все воинство вступало в бой, так что множество полегло народу с одной и с другой стороны. По приказу Тиранта вынесли из замка две пушки и установили на мосту, оттуда палили из них по лагерю, нанося врагу большой урон. И каждое утро, облачившись в доспехи, входил Тирант в бастион, поджидая там врага для битвы, и каждый день нещадно они бились.

Как-то раз сказал Тирант Эмиру:

Господин, желаете ли вы, чтобы по моей воле ваш король оказался бы вместе с вами здесь или в другой надежной крепости?

Отвечал Эмир:

Коли окажешь ты мне великую эту услугу и приведешь ко мне невестку и моего сына, можешь ты располагать всем моим богатством. А ежели позабудешь при том о короле, не стану я сильно огорчаться.

Тогда, господин мой, велите седлать двух коней и пришлите мне пажа, который будет знаком вашим людям. Пусть встанут они под той сосною, а другой паж пусть ждет их за полмили отсюда.

Немедля было сие исполнено. Как настал светлый день, вскочил Тирант на коня и велел сотне людей выехать из бастиона в полном вооружении и одновременно палить из обеих пушек. Завидев вооруженных воинов, в страхе решили воины Скари ана, что движется враг прямиком в их стан, как Тирант делал это прежде, а потому, быстро вооружившись, бросились им навстречу и бились, не щадя друг друга. Порешили они дать жестокий бой, чтобы отбить у Тиранта мост, а ежели овладеют они мостом, то недалеко и до замка, поэтому почти вся неприятельская рать покинула лагерь и ринулась к Тирантову бастиону. Увидев это, сказал Тирант Эми– ру:

Господин, встретьте здесь ваших врагов, я же отправлюсь туда, где должен теперь быть.

И, пришпорив коня что есть силы, поскакал он туда, где ожидал его паж. Подъехав к тому месту, увидал Тирант, что почти загнал коня, а потому спешился и сел на свежего доброго скакуна. Никем не замеченные, поехали они с пажом через луг в объезд неприятельского лагеря. Подъезжая к замку, пропустил Тирант вперед пажа, и уже возле самых стен признал сын Эмира в нем своего младшего брата и приказал, чтобы никто не стрелял по всадникам из орудий.

Как оказались они в замке, принял их король в главной зале с большими почестями.

Ваше величество, – сказал Тирант, – прошу я вас и вашу дочь сесть немедля на коня и следовать за мной. Отвезу я вас в надежное место.

Тогда король и сын Эмира сели вдвоем на лошадь пажа, Тирант же усадил на свою лошадь королевскую дочь, и так поскакали все четверо во весь опор, пока не очутились в миле от вражеского лагеря. Между тем спустилась ночь, тогда поехали они шагом. И король, которому земли эти были хорошо знакомы, направил коня к Тремисену – самому укрепленному замку своего королевства.

По дороге, любуясь прекрасным обликом Тиранта, пожелал король узнать, как забросила того судьба в здешние края, и повел такую речь.

Глава 305

О там, как поведал король Тиранту свою печаль.

Ежели не по нраву жестокому року длить мучительные мои дни, сурово отмстит он мне, предав позорной смерти. Больно теперь осознавать, что несть конца моим печалям, но и печалью наслажусь я, ибо ведомо будет людям, как страдаю я оттого, что проиграл эту битву, и горькая эта мука горше мне самой смерти. Открой же мне, рыцарь, отчего бросился ты навстречу опасностям, спасая гонимого судьбою горестного короля? Осветив мрак тяжких моих дум, заставил ты меня покинуть предел, где полагал я найти незавидный свой конец, но множит злая судьба мои беды и с новой силою, что выше воли моей, толкает меня в пучину несчастья. О злодейка-судьба! Неужто завидуешь ты моему счастью и терпеливо ожидаешь моей старости в надежде отпраздновать неминуемую победу? Но что толку мне теперь печалиться об этом? Юноша, я жив еще – угодно было Магомету, чтобы освободила меня твоя доблесть, а потому доверься мне и знай, что ждет тебя щедрая награда за твои славные подвиги.

На том закончил король свою речь.

Не помедлив, так ответил ему Тирант.

Глава 306

О том, что ответил Тирант королю Тремисена.

Узрит еще ваша милость слезы несчастья и услышит стоны пребывающего в унынии вашего народа, что денно и нощно о вас горюет. И поверьте, ваше величество, чудные эти лица, слезами омытые, смягчили мое сердце и внушили мне великую жалость, а несправедливые ваши злоключения вновь ранили душу, наполнив ее состраданием, лишь только узнал я о тяжких муках, что терпите вы по вине жестокосердных врагов-победителей. А в замок попал я по воле благосклонной судьбы и того, кого называю теперь моим господином, ибо оказался я пленником знаменитого рыцаря, что зовется Эмиром Эмиров. Таковы причины появления моего здесь, и только одно есть у меня ныне желание – служить вам, дабы позабыть о собственных горестях. Простите, что не столь яростно, как мог бы, крушил я вашего врага, которого недавно лишь узнал, а потому готов я доказать в любой час и в любом месте, где угодно будет вашей милости, что достоин я похвалы и того, чтобы зваться вашим подданным. Ради дивной красоты, любезности и ума вашей дочери стал я на путь, полный смертельных опасностей, положившись на благосклонность судьбы.

И, тяжело вздохнув, так отвечал король Тиранту.

Глава 307

О том, что ответил Тиранту король Тремисена.

Высоко ценить следует людей, прекрасный облик которых пребывает в согласии с их словами и деяниями. Явственно вижу я, что щедро одарила тебя природа, ничем не обделив. Нет сомнений, что ты, христианин, – бесстрашный рыцарь, и по всему заметно, что светел и гибок ум твой и силен дух, а потому не убоишься ты всего мавританского племени. Прошу тебя, доблестный рыцарь, яви сострадание ко мне и моей дочери, сам же будь осмотрителен и избегай опасностей, ибо хороша лишь та отвага, что подкреплена благоразумием. Что же до короля Скариана – так велика моя ненависть к нему, что хочу я умереть, лишь только заслышу его имя! О Магомет, отчего лишил ты меня всякой надежды?

И принялся Тирант как мог утешать короля. Так добрались они до города Тремисена, жители которого, вновь обретя своего короля, приняли их с распростертыми объятиями. Король же распорядился поместить Тиранта в лучшие покои и предоставить ему слуг и провизию. И прислал король в его покои щедрые дары, а все рыцари и прочий люд приходили приветствовать Тиранта, и сумел он всем понравиться.

Однажды пришел Тирант в королевский дворец, дабы просить короля отпустить его на службу к господину своему, Эмиру, которому поклялся он в верности. Узнав о том, так сказал король:

Доблестный христианин, прошу я тебя пока не покидать моего дворца. Послал я за господином твоим Эмиром, и не пройдет и десяти дней, как он сюда прибудет. Выбери город и установи в нем те порядки, что тебе по нраву, ибо даю я тебе слово коронованного короля, хоть и несчастного и оставленного судьбою, что отпущу тебя на волю.

Услышав сие, упал Тирант на колени и бесконечно благодарил короля, целуя его руку, и утешал его, вселяя добрые надежды.