Текст книги "Тирант Белый"
Автор книги: Жуанот Мартурель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 82 страниц)
Дорогая герцогиня, – сказала в ответ Принцесса, – я чрезвычайно люблю вас и ради вас сделаю все, что только можно и должно сделать для сестры, не противореча благоразумию. А вы оставьте в покое Вдову: разумеется, она у вас в вассалах, но в данном случае – она совершенно ни при чем. И я прошу вас, ради Бога, умерьте вашу заботу о ней, ибо я не в силах буду отблагодарить вас по заслугам. Меня же заботит только мое сердце: оно – часть смертного нашего тела, посему я и не знаю, как мне быть, и опасаюсь, что из-за моего горя буду страдать как всякая смертная. Вот почему я умоляю вас: не отнимайте у меня того, что не сможете потом мне дать. Вдову же вы по любезности вашей можете одарить платьями, украшеньями и деньгами на всевозможные траты. Вы преисполнены терпения, дорогая моя сестрица, так пусть вас: не тревожат мои слова. А учтивость нашу давайте припасем для Страстного четверга.
Тогда герцогиня спросила:
Сеньора, отвечайте же мне прямо про Тиранта: хотите, чтобы он пришел к вам сегодня ночью? Ведь он так ждет ее! Не говорите, что нет, если вы дорожите своей жизнью!
Я буду очень рада, если он придет этой ночью, – ответила Принцесса. – Я буду ждать его здесь, и мы потанцуем. А ежели он пожелает мне что-нибудь сказать, то я охотно его выслушаю.
Ах, госпожа Наивность, как мы нынче покорны! – воскликнула герцогиня. – Нет на земле существа рассудительней вас, ваше высочество. Теперь вы сменили правила игры. Но остерегайтесь, сеньора: того, кто долго сдерживается да один раз соблазнится, потом не остановишь! Я вас спрашиваю напрямик: хотите ли вы, чтобы к вам пришел сей доблестный Тирант (без которого не достичь вам ни блага, ни чести) так, как он приходил в ту веселую ночь в замке сеньора де Малвеи. Теперь-то вы, надеюсь, меня поняли?
Мысли мои туманятся, когда ты говоришь со мной о Тиранте, – ответила Принцесса. – Однако сие происходит лишь оттого, что хочу я сказать о его злодействе, которое не выходит у меня из головы, принося мне боль и горе. Воистину грустна доля той девицы, которая слезами понапрасну изводит себя. Можете передать Тиранту, что я умоляю его как доблестного рыцаря, достойного веры, перестать испытывать мою душу, каковая вот уже несколько дней исходит кровавыми слезами. Скажите ему также, что, после того как он придет, я соглашусь на гораздо большее, чем он предполагает.
О сеньора! – сказала герцогиня. – Оплакивать должно лишь свои грехи, страхи же лучше отбросить. Тем более что вы тут же и позабудете Тиранта, даже если он умрет у вас на глазах. И коли угодно вам сражаться с ним, то придите к нему в объятия, опять дрожа от страха, как в замке сеньора де Малвеи, и требуя от него обещаний и клятв, как тогда, чтобы затем похваляться своей добродетелью. Однако томить ожиданием умирающего опасно. К тому же во всех христианских и языческих землях не сыщешь наследницы имперской короны, что была бы достойней и любезней, чем вы. И раз уж не уступаете вы никому в красоте, не должны уступать и в верности слова.
Сестра и госпожа моя, хотите, я скажу вам, что думаю об этом? – спросила Принцесса. – Я хочу сохранить свое доброе имя и честь до конца дней моих, ибо добропорядочной девице пристало ценить их превыше всего на свете. Иного вы от меня не услышите. Так я стану поступать и впредь, коли будет на то воля Господня.
Герцогиня ушла от нее сильно расстроенная и передала ее слова Тиранту. Тот огорчился еще пуще прежнего.
Когда Император отужинал и узнал, что Тирант находится у герцога, то послал за ним и сказал Принцессе:
Пригласите музыкантов, чтобы рыцари могли еще немного повеселиться, ведь их отъезд уже близок.
Сеньор, я предпочитаю полежать, а не танцевать, – ответила она, сейчас же распрощалась с отцом и удалились в свои покои, дабы не разговаривать с Тирантом. Услыхав ее слова, Заскучавшая Вдова очень обрадовалась тому, как она все устроила. А Услада-Моей-Жизни пошла в комнату герцогини и сказала Тиранту:
Сеньор Маршал, не надейтесь ничего получить от сей дамы, покуда рядом с ней будет Вдова. Они уже успели укрыться в спальне Принцессы и вдвоем беседуют о вас. Ничего вы не добьетесь от нее, коли не последуете моему совету. Завтра Принцесса будет мыться, и я все устрою так, что уложу вас к ней в постель, где вы найдете ее совершенно обнаженной. Ведь теперь именно я сплю с ней в одной постели, заменив герцогиню, и знаю, что Принцесса не проронит ни слова, если вы сделаете то, что я вам говорю. Так предоставьте все мне.
Сеньора, я бесконечно благодарен вам за вашу любезность, – молвил Тирант, – но хочу, чтобы вы знали: ни за что на свете не стану вынуждать я силой совершить что-либо девицу или даму, знай я даже, что все они на то прогневаются и возненавидят меня или что потеряю я тогда корону Греческой или Римской империи или власть над всем миром. Как можно подумать, что я поступлю против воли той девицы, которую я люблю больше, чем свою собственную душу? А ежели я увижу, что она плачет и тревожится, боясь насилия, то предпочту лучше отпустить врага, нежели хоть чем-то ее обидеть или ей досадить. Когда в жестокой битве случается мне повергнуть на землю противника, дабы лишить его жизни, ежели просит он тогда о пощаде, я его милую. Делаю я это лишь из жалости к нему, хоть и знаю, что он мой смертельный враг, который меня не пощадит, но не могу не сохранить ему жизнь. Так неужели же обижу я свою госпожу, отняв у нее то, что женщины берегут как зеницу ока? Говорю вам, что ни за что не причиню я горя ее высочеству. И даже если бы я и хотел этого, душа моя воспротивится. Уж лучше я проведу всю жизнь в страданиях, не теряя своей благородной надежды, продолжая служить ей и оказывать почести, с оружием в руках и без него, верхом и спешившись, ночью и днем, не переставая на коленях умолять ее высочество сжалиться надо мной. Ибо я не желаю ради того, чтобы утолить свое тщеславие и получить наслаждение, прослыть потом предателем: естество мое и моя честь побуждают меня к состраданию. Неверен Принцессе тот, кто обманно лишит ее главного приданого! Ведь всегда, когда вассалы совершают преступление против сеньоров, покрывают они себя несмываемым позором и достойны бывают суровейшего наказания. А посему предпочту я страдать, умоляя Принцессу о милости, ибо не сомневаюсь нисколько, что Бог сотворил ее в раю, судя по ее прелестному облику, более ангельскому, чем земному.
Сказав это, Тирант умолк, а Услада-Моей-Жизни, прикидываясь недовольной, сказала ему следующее.
Глава 229
О том, как Услада-Моей-Жизни ободряла Тиранта.
Ах, Тирант, Тирант, никогда в сражении не будете вы отважным и не устрашите врагов, коли, завоевывая любовь девицы или дамы, не используете немного силы, особливо когда не хочет она уступить. Но если уж питаете вы благородную и возвышенную надежду и так сильно любите девицу, то ступайте к ней в спальню и лягте с ней в постель, не важно, в рубашке она будет или без нее, и отважно наносите удар, ведь меж друзей не требуется церемоний. А ежели вы так не сделаете, то я вам больше не слуга. Я знавала многих рыцарей, которым за их ловкость и храбрость в любви возлюбленные воздали честь и славу. О, Боже, что за наслаждение держать в объятиях девицу четырнадцати лет, такую юную, да к тому же совершенно нагую! Боже, до чего славно лежать с ней в постели и вволю целовать ее! До чего благородна королевская кровь, текущая в ее жилах! До чего прекрасно, когда ее отец – Император! Как чудесно, когда возлюбленная богата, щедра и чиста! И как мечтаю я, чтобы вы сделали то, что я вам говорю!
Поскольку было уже далеко за полночь и дворцовые ворота запирали, Тиранту пришлось уйти. Когда он уже распрощался с герцогиней и стоял на пороге, Услада– Моей-Жизни сказала ему:
Сеньор Маршал, я не найду больше никого, кто сделает для меня столько, сколько сделали вы. Ложитесь спать и доверьтесь мне.
Тирант рассмеялся и сказал:
Вы – словно ангел: всегда даете хорошие советы.
Дающий советы всегда имеет в них свой прок, – ответила Услада-Моей-Жизни.
Но разве вы не знаете, сеньора, что тот, кто часто советует дурное, иногда терпит горе и бесчестье?
На этом они расстались.
Всю ночь Тирант размышлял над тем, что наговорила ему Услада-Моей-Жизни. На следующее утро Император пригласил к себе Маршала. Тот немедля отправился к нему. Император как раз одевался, и Принцесса пришла ему помочь. На ней была бархатная юбка, но грудь ее была неприкрыта, а волосы, еще не уложенные в прическу, ниспадали почти до полу. Подойдя к Императору, Тирант изумился, узрев столь необыкновенную красоту в земной женщине. Император сказал ему:
Дорогой Маршал, прошу вас, немедленно приготовьтесь к отъезду в лагерь вместе со всеми воинами.
Тирант же, словно лишившись рассудка при виде столь прекрасной дамы, не мог проронить ни слова. Наконец он опомнился и ответил:
Увидев вас, Ваше Величество, я задумался о турках так глубоко, что не расслышал ваши слова. И поэтому я прошу вас, сеньор, соблаговолите повторить, что вы мне приказывали.
Император пришел в изумление от того, что Тирант так сильно изменился в лице и что он не разобрал ни слова из сказанного им, пребывая в беспамятстве добрых полчаса. Однако Император поверил в его объяснение и повторил то, что говорил Тиранту поначалу, а тот ответил:
Сеньор, Вашему Величеству должно быть известно: по всему городу объявлено глашатаями, что отъезд твердо назначен на понедельник, а сегодня – пятница. Так что в самом деле, сеньор, день нашего отъезда вот-вот настанет, и почти все уже готовы к нему.
Тирант встал за спиной Императора – чтобы тот его не видел, но прямо напротив Принцессы и закрыл лицо руками. Принцесса и все прочие девицы стали громко смеяться, а Услада-Моей-Жизни, стоя перед Императором, сказала следующее, ибо Тирант все еще не отнимал рук от лица:
Кто хочет быть настоящим сеньором в своих владениях, должен иметь свободу брать себе или оставлять то, что он любит, или же своего вассала. Ибо быть сеньором без власти никуда не годится.
И, взяв Императора за руку, она повернула его к себе лицом и добавила:
Коли и совершил ты что-то достойное награды, то в этом заслуга Тиранта. Ведь именно он победил Великого султана в прекрасном бою, навсегда отняв у него безумную и опасную для христиан надежду стать правителем Греческой империи. Хотя и бахвалился султан, что победит старого Императора, ныне здесь присутствующего в добром здравии, однако, вместе с прочими турецкими королями, бросился укрываться в надежном месте, то есть в огромной крепости города Бельпуч, и не по доброй воле, а гонимый страхом перед врагом. Тирант же заслужил награду благодаря своей доблести. И коли обладала бы я скипетром королевской власти или правила Греческой империей и дала бы жизнь Кармезине, я отлично знаю, кому посулила бы ее в жены. Но все мы, девицы, до безумия желаем лишь одного: чести, знатности и достоинства. Вот почему столькие из нас идут не той дорогой. Но коли я принадлежу к роду Давидову, то что со мной случится, если по вине одного доброго рыцаря могу я потерять то, что имею? А ты, сеньор Император, укрепи-ка нынче душу, поелику при недавних сражениях тело твое осталось в целости и невредимости, и не надейся даже обещать свою дочь никому другому, кроме... Стоит ли говорить? Пожалуй, нет... Однако как не сказать: кроме доблестного Тиранта. Утешься еще при жизни и не думай, что сие должно свершиться после твоей смерти. Ведь, ежели осуществишь ты то, что назначено природой и предопределено Господом, – обретешь славу в этом мире и райское блаженство – в ином. О своих же делах я сейчас умолчу, ибо не пристало девице говорить о собственных намерениях и следует оставить сие мужчинам. Но я все же не хочу умалять и своих заслуг. Смотри же, могущественнейший сеньор и самый преданный Христу государь, не поступи как тот король Прованса, у которого была прекраснейшая дочь: когда посватался к ней великий король Испанский, ее отец выказал такую любовь к ней, что не захотел, чтобы она вообще вышла замуж. И случилось так, что она со временем состарилась в замке своего отца, а он умер. И не нашлось более никого, кто захотел бы ее взять в жены. Отняли затем у нее земли, а саму ее отправили умирать на чужбину. И невинная девица, уступившая мольбам отца, скончалась в странноприимном доме в Авиньоне.
Затем Услада-Моей-Жизни повернулась к Принцессе и сказала:
Ты, чья кровь самая благородная, выходи замуж как можно скорее! И коли не подберет тебе мужа отец, это сделаю я. Но никого я не дам тебе в мужья, кроме Тиранта, ибо для замужней дамы нет в жизни ничего важнее мужа-рыцаря. Тирант же своей доблестью превосходит всех на свете. И много раз случалось, что благодаря одному-единственному рыцарю совершались великие деяния и завоевывались многие земли, хотя поначалу, казалось, всем грозило полное поражение. Вспомните, ваше высочество, какая смута и хаос творились в вашей империи, до того как не появился в наших землях Тирант.
Ради Бога, сеньора, замолчите! – воскликнул Тирант. – И не смейте более воздавать мне столько незаслуженных похвал.
Отправляйтесь на поле боя, – ответила Услада-Моей-Жизни, – и оставьте меня в покое.
Император же ответил:
Клянусь останками отца моего, императора Альберта, равных тебе девиц не сыскать во всем мире. Чем дальше, тем больше ты мне нравишься. Нынче же я жалую тебе в качестве подарка пятьдесят тысяч дукатов из моей казны.
Услада-Моей-Жизни опустилась на колени и поцеловала руку Императору. Из-за ее речей Принцесса потеряла покой, а Тирант чувствовал себя сильно смущенным. Император же закончил одеваться и пошел к мессе. Тирант сопровождал Его Величество и Кармезину. Когда Тирант вышел из церкви, ему представился счастливый случай поговорить с Принцессой, и он сказал ей следующее.
Глава 230
О том, какими речами обменялись Тирант, Принцесса и Услада-Моей-Жизни.
Кто обещает, тот в долг попадает.
Обещание не скреплено печатью нотариуса, – заметила Принцесса.
Услада-Моей-Жизни, находившаяся неподалеку и слышавшая ответ Принцессы,
тут же сказала Тиранту:
Ну так и что же с того! Ведь ни обещание любить, ни обещание исполнять обязанности мужа не требуют свидетелей или бумаги стряпчего. Что было бы с нами, бедняжками, если бы каждый раз приходилось писать грамоты! Да всей бумаги на свете не хватило бы. Знаете, как это делается на самом деле? В сумерках, без свидетелей, – ведь и впотьмах влюбленный не ошибется дверью.
Полно тебе, глупая! – сказала Принцесса. – Когда ты кончишь твердить об одном и том же?
И что бы Тирант ей ни говорил, как бы ни умолял ее, никак не хотела она ни в чем уступить ему.
Когда вернулись они во дворец, Император позвал Кармезину и спросил:
Скажите-ка, дорогая моя дочь, от кого услышала Услада-Моей-Жизни речи, которые она произносила?
Ума не приложу, сеньор, – ответила Принцесса. – Сама же я никогда с ней о таком не говорила. Однако у нее шальные мысли и острый язык, вот она и говорит все, что ей на ум приходит.
Она не шальная, но самая остроумная девица при моем дворе. Она добра и всегда дает хорошие советы. Разве ты не видишь, на нашем совете, что, когда я прошу ее говорить, она всегда отвечает весьма благоразумно? А ты бы хотела в мужья нашего Маршала?
Принцесса смутилась, покраснела и не смогла ничего сказать в ответ. Но через некоторое время, собравшись с духом, она промолвила:
Сеньор, после того как ваш Маршал победит мавров, я сделаю все, что вы, Ваше Величество, мне прикажете.
Тирант тем временем прошел в покои герцогини и послал слугу пригласить туда Усладу-Моей-Жизни. Когда она явилась, он сказал:
О любезная дама! Уж и не знаю, поможет ли что-нибудь мне, ибо моя душа сговорилась с телом и тоже предпочитает умереть, ежели не найдете вы средства избавить меня от страданий[547].
Коли вы мне доверитесь, я вам дам его сегодня же ночью, – заверила Услада– Моей-Жизни.
Скажите, сеньора, – спросил Тирант, – да прибавит вам Господь еще больше чести: кто просил вас произнести те речи, которые сказали вы в присутствии Императора, сеньоры Принцессы и меня? Вы меня повергли в глубокие раздумья, и я очень хотел бы знать об этом.
Те же самые мысли одолевают мою сеньору, а также и Императора, коли он меня о том спрашивал, – отвечала Услада-Моей-Жизни. – Я же еще более основательно доказывала ему, что вы достойны взять в жены Принцессу. Кто же лучше вас подойдет ей? Но ежели ничто в мире не имеет начала, ничто не должно иметь и конца. Что бы я нынче ни говорила Императору, все кажется ему замечательным. Я скажу вам по секрету, отчего это происходит. Он влюбился в меня и хотел бы пошарить у меня под рубашкой, коли я бы на то согласилась. И он поклялся мне на Евангелии, что ежели бы Императрица умерла, то немедленно взял бы меня в жены. Он сказал: «Поцелуемся в знак согласия, и хотя этот поцелуй – пустяк, но все-таки это лучше, чем ничего». Я же ему ответила: «Состарившись, вы стали сластолюбивым, а в юности следовали добродетелям?» Не прошло и нескольких часов, как он подарил мне на память эту нить крупного жемчуга, а теперь спрашивает у своей дочери, хочет ли она вас в мужья. Знаете, зачем я давеча ему все сказала? Затем, что ежели вы ночью войдете в спальню Принцессы, а Его Величество, к несчастью, тоже туда забредет и меня захотят из-за этого обвинить, то у меня будет чем защититься, и я скажу: «Сеньор, я ведь вам уже говорила об этом. А Принцесса послала меня привести сюда Тиранта». Таким образом, всем придется прикусить язык.
Тирант сказал на это:
Научите же меня, что я должен сделать, я очень хочу это знать.
Услада-Моей-Жизни не замедлила ответить ему следующее.
Глава 231
О том, как Услада-Моей-Жизни уложила Тиранта в постель к Принцессе.
Я питаю надежду, что вскоре вы испытаете наслаждение, и это сподвигает меня служить вам, хотя и знаю я, что вина моя безгранична. Однако уверенность в том, что вы достойны такой награды, вселяет в меня уверенность и в собственной правоте. И дабы узнали вы, каково мое к вам расположение и желание услужить и оказать честь вашей милости, то в час, когда Император соблаговолит отправиться ужинать, потрудитесь быть наготове, отбросив все свои сомнения. Я же обещаю отвести вас в уборную моей госпожи, и в ночи, приносящей покой, познаете вы восторги влюбленных. Коли же придется вам приложить вдвое больше сил, дабы сломить ее упорство, то вкусите еще большее наслаждение.
Покуда беседовали они таким образом, Император, узнав, что Тирант находится в покоях герцогини, послал за ним. Тирант пришел к Императору, который как раз держал совет, и они долго вели речь о грядущем сражении и о том, что для него потребуется. На совет все явились уже готовыми к бою.
А Тирант, глубокой ночью, вернулся в покои герцогини. И поскольку Император как раз ужинал в обществе придворных дам, Услада-Моей-Жизни, очень довольная, вошла к герцогине в комнату, взяла за руку Тиранта и повела его с собой. На Тиранте была куртка из алого атласа, поверх нее – плащ, а в руке он сжимал меч. Услада– Моей-Жизни отвела его в уборную Принцессы. Там стоял большой сундук с отверстием, которое заранее проделали для того, чтобы Тирант не задохнулся внутри него. Дамы же, отужинав, стали танцевать с учтивыми кавалерами, но, увидев, что Тиранта нет, прекратили танцы. Император удалился к себе, девицы также разошлись, оставив Принцессу в ее покоях (где находился Тирант) в обществе лишь тех, которые должны были ей прислуживать. Услада-Моей-Жизни, как будто бы для того, чтобы достать тонкую льняную простыню, необходимую для купания, открыла крышку сундука, а затем не закрыла ее до конца и, дабы никто этого не заметил, набросала сверху всяких вещей. Принцесса начала раздеваться, и стараниями Услады-Моей– Жизни она оказалась совсем рядом с сундуком, так что Тирант мог прекрасно ее видеть. И когда Принцесса совсем разделась, Услада-Моей-Жизни взяла горящую свечу и, чтобы доставить удовольствие Тиранту, рассматривала обнаженную Принцессу, приговаривая:
Ей-богу, сеньора, будь здесь Тирант и прикоснись он к вам так, как это делаю теперь я, то, думаю, он не захотел бы сего лишиться, хоть бы и пришлось ему пожертвовать титулом самого короля Франции.
А не думаешь ли ты, что он предпочел бы лучше стать королем, чем прикасаться ко мне так, как ты? – спросила Принцесса.
Ах, сеньор Тирант, где же вы теперь? Почему вы не рядом? Почему не можете увидеть и потрогать то, что любите больше всего на земле и на небесах? Смотри, сеньор Тирант: вот волосы сеньоры Принцессы. Я целую их от твоего имени, лучший рыцарь всего мира. Вот ее глаза и уста: я целую их за тебя. Вот ее груди фарфоровой белизны: я держу их в руках и целую вместо тебя. Смотри, какие они маленькие, тугие, белоснежные и гладкие. Гляди же, вот ее живот, бедра и сокровенный тайник. Ах я несчастная! И почему я не мужчина? Я бы тогда желала лишь в нем провести остаток дней своих. Где же ты, Тирант? Почему не идешь сюда, хоть и зову я тебя изо всех сил, сочувствуя тебе? Ведь руки одного лишь Тиранта заслуживают права коснуться того, до чего дотрагиваюсь я. Этим лакомым кусочком никто не устанет наслаждаться.
Тирант же все это видел и получал величайшее в мире наслаждение от того, что говорила Услада-Моей-Жизни. И готов был он вылезти из своего сундука.
После того как они некоторое время поразвлекались подобными шутками, Принцесса села в лохань и предложила Усладе-Моей-Жизни раздеться и принять ванну вместе с ней[548].
Я это выполню лишь при одном условии.
Каком же? – спросила Принцесса.
Услада-Моей-Жизни ответила:
Если вы разрешите Тиранту пробыть час в вашей постели, тогда же, когда и вы там будете.
Замолчи, безумная! – воскликнула Принцесса.
Сеньора, сделайте милость и скажите мне: если бы Тирант однажды ночью пришел сюда, без нашего ведома, и если бы вы вдруг обнаружили его у себя под боком, то что бы вы на это сказали?
Что бы я должна была ему сказать? – переспросила Принцесса. – Чтобы он шел прочь отсюда, а ежели бы он этого не захотел сделать, то я предпочла бы промолчать, нежели быть ославленной.
Ей-богу, сеньора, я поступила бы точно так же, – сказала Услада-Моей-Жизни.
И покуда они беседовали таким образом, вошла Заскучавшая Вдова, и Принцесса попросила ее искупаться вместе с ними. Вдова разделась и осталась в красных штанах и в льняном колпаке на голове. И хотя она была пригожа лицом и хорошо сложена, красные штаны и колпак делали ее столь безобразной, что она казалась дьяволом. И, безусловно, любая девица или дама, которую вы бы увидели в подобном обличии, показалась бы вам уродливой, какой бы миловидной ни была она на самом деле.
Когда все вымылись, Принцессе принесли угощение: пару куропаток с кандийской мальвазией, а также дюжину яиц с сахаром и корицей. Поужинав, Принцесса легла спать.
Вдова ушла к себе в спальню вместе с остальными девицами – кроме двух, которые спали в уборной Принцессы. Когда все уснули, Услада-Моей-Жизни встала с постели и, в одной ночной рубашке, подошла к сундуку и выпустила Тиранта. Она заставила его тайком раздеться, так чтобы никто ничего не слышал. У Тиранта же тряслись руки и ноги и ходило ходуном все тело.
Да что же это такое? – приговаривала Услада-Моей-Жизни. – Нет на свете ни одного отважного в бою мужчины, который не страшился бы женщины! Сражаясь, вы не боитесь целой армии врагов, а тут дрожите при виде одной-единственной девицы. Но можете ничего не опасаться: я вас не покину и буду все время рядом.
Клянусь верой во Всемогущего Господа, я предпочел бы вступить в смертельный поединок с десятью рыцарями сразу, нежели совершить подобное тому, что делаю сейчас.
Услада-Моей-Жизни без конца подбадривала и воодушевляла Тиранта, и он тоже все время пытался перебороть себя. Девица взяла Тиранта за руку, он же, по-прежнему дрожа, пошел за ней со словами:
Сеньора, я дрожу от стыда, потому как не желаю своей госпоже ничего, кроме добра. Я бы хотел вернуться назад, а не идти дальше, когда подумаю, что ее высочество ни о чем и не подозревает. А уж когда она узнает великую новость о нашем приходе, то – ничуть не сомневаюсь – весьма разволнуется. А я лучше умру, чем хоть как-то оскорблю ее высочество. Я бы хотел завоевать ее любовью, не причиняя ей страданий. Однако я вижу, что должен добиться ее с помощью поступков, кои мне не свойственны и никак не вяжутся с моим глубоким почтением к сеньоре Принцессе. А посему намерения мои не совпадают с вашими. И я молю вас, ради Бога, достойнейшая девица, давайте повернем обратно! Уж лучше я потеряю то, что так сильно желал, и ту, кого люблю больше всего на свете, чем обижу ее. Не подумайте, что я из страха не хочу идти дальше, но лишь из-за великой любви к сеньоре Принцессе. А когда она узнает, что я был в двух шагах от нее и, от любви к ней, не посмел ей докучать, то сильнее уверится в моем глубочайшем чувстве к ней.
Услышав слова Тиранта, Услада-Моей-Жизни пришла в ужасный гнев. Рассердившись на него, сказала она следующее.
Глава 232
О том, как отчитала Услада-Моей-Жизни Тиранта.
Вами следует возглавить перечень тех, кто когда-нибудь совершал смертные грехи и преступления. Нашли время рассуждать! Если вы теперь ничего не сделаете, то навлечете на меня беду и сократите мои дни. Но я всем расскажу о ваших лживых и притворных речах, так чтобы стали известны ваши несчастья, коим можно, разжалобившись, помочь, но лишь с помощью смекалки. И сделаю я это, чтобы те, кто меня будет слушать и узнает обо всем, исполнились сострадания ко мне, а не к вам.
Говорю вам об этом, ибо потеряла я всякую надежду, что исполните вы то, о чем, коли помните, изо всех сил просили меня и чего теперь бежите. И в присутствии герцогини обронили даже, что будто бы сделаете Принцессу из девицы женщиной. Вы прекрасно знаете, что я при этом не мешкала, но, напротив, проявила, как известно, расторопность, приведя вас в ту чудесную комнату, где для вас было больше удовольствия, чем опасности. Однако теперь я вижу, какое неблагодарное у вас сердце. А посему я должна наказать вас собственноручно, как полагается наказывать рыцаря побежденного. Хочется мне положить конец этому делу, ибо я устала ждать, когда же смогу исполнить вашу просьбу. И сдается мне, что вас больше прельщают хвастливые речи, чем дела, и больше вам по сердцу искать, чем находить. Ввиду всего этого предупреждаю вас: поскольку сие вменяется мне в обязанность, я буду громко кричать, чтобы Император и все вокруг знали, что вы силой ворвались сюда. О трусливый рыцарь! Неужели вы так боитесь девицы, что даже не подойдете к ней? О несчастный Маршал! Неужели вы так струсили, что решаетесь сказать мне подобные слова? Ну, приободритесь же! Коли войдет сюда Император, каких небылиц вы ему насочиняете? А я ведь раскрою, что вы здесь, и тогда Бог и все люди узнают, что вы лгун, и любовь вашу поборет страх. И не сберечь вам в этом случае чести и славы. Делайте, что я вам говорю, и все у вас будет в порядке. Я помогу вам надеть корону Греческой империи. Но нынче я не могу приказать вам ничего иного, кроме как пойти с честью к Принцессе. Сие вам позднее зачтется. Ну же, вперед!
Тирант, слыша столь решительные речи Услады-Моей-Жизни, тихонько ответил следующее.
Глава 233
О том, что ответил Тирант Усладе-Моей-Жизни.
Страх покрыть себя позором лишает меня райского наслаждения в этом мире и покоя в ином. Однако я все-таки скажу, что думаю: в дни бедствий родичи и друзья нередко становятся врагами. У меня одно невинное желание – с любовью служить той, кому принадлежу я и буду принадлежать, покуда продлятся мои дни. С этим убеждением хочу я прожить всю жизнь и умереть. И коли бы твои желания с моими намерениями совпадали, душа моя обрела бы утешение. Все, что предстает ныне моим глазам, затмил страх позора. К тому же ночь темна и я не могу видеть того, что желаю, и должен буду принять на веру, что передо мной – ее высочество. В таком случае я отбрасываю всякий стыд и страх и призываю к себе на помощь любовь и милосердие. И я прошу вас – пойдемте же отсюда, не медля более, и да увижу я наконец расхваленное вами тело. И раз нет света, то узрю я его мысленно.
Хоть и исхитрялась я, чтобы сохранить мою честь и послужить вашей пользе и наслаждению, вы продолжаете упорствовать, – сказала Услада-Моей-Жизни.
С этими словами она выпустила его руку из своей. Тирант понял, что Услада-Моей-Жизни его бросила, а он не знал, где она, так как света в комнате не было. Так он находился по ее милости с полчаса в одной рубашке и босиком. И он, как можно тише, звал ее, а она прекрасно его слышала, но отвечать не желала. Когда наконец она увидела, что он уже порядком замерз, то сжалилась над ним, подошла и сказала:
Так наказывают тех, кто недостаточно влюблен! Или вы полагаете, что даме или девице, будь она знатного рода или простолюдинка, может не понравиться, что ее всегда желают и любят? И именно того, кто найдет тысячу честных (иначе говоря – тайных) путей, чтобы к ней проникнуть – будь то ночью или днем, через окно, дверь или крышу, – именно того-то и считает она лучшим. Едва ли Ипполит не угодил бы мне, поступи он так же! Ведь тогда вместо той любви, которую испытываю я к нему теперь, я бы воспылала любовью в сорок крат сильнее! А коли бы этого мне не хватило, то я не возражала бы, чтобы взял он меня за волосы и, протащив по комнате, волей-неволей заставил бы меня замолчать и выполнить все его желания. Я бы гораздо больше его уважала, знай я, что он настоящий мужчина и не сделает так, как вы, когда говорите, что ничем не хотите прогневать Принцессу. Иначе нужно ее почитать, любить и служить ей. Так что, когда окажетесь вы с ней наедине в спальне, забудьте про вашу куртуазность. Или вам неизвестны слова псалмопевца, говорящего: «Manus autem» [549]. Толковать их следует так: коли хотите завоевать девицу или даму, отбросьте стыд и страх. А если вы этого не сделаете, то не сочтут вас лучшим.
Клянусь Богом, – ответил Тирант, – вы, сеньора, просветили меня насчет моих изъянов лучше, чем любой исповедник, будь он хоть магистром теологии! Прошу вас, отведите меня поскорее в постель моей госпожи.
Услада-Моей-Жизни провела его в спальню и уложила рядом с Принцессой. А край ее кровати в изголовье не был вплотную придвинут к стене. Когда Тирант лег, Услада-Моей-Жизни приказала ему ни о чем не беспокоиться и не шевелиться, пока она не скажет. А сама встала в изголовье и положила голову на подушку между Тирантом и Принцессой, повернувшись лицом к своей госпоже. Затем она отвязала рукава своей рубашки, чтобы они ей не мешали, взяла руку Тиранта и положила ее на грудь Принцессы. Тирант стал ласкать ей груди, живот и то, что ниже. Принцесса проснулась и сказала:
