Текст книги "Тирант Белый"

Автор книги: Жуанот Мартурель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 82 страниц)

И Император приказал двум девицам несказанной красоты и богато разодетым поехать к рыцарю и от имени Принцессы попросить его назвать свое имя, ибо всем не терпелось его узнать.

Коннетабль ответил девицам:

Лишь одно я могу теперь сказать и прошу передать вашему повелителю: самое дорогое получить не так-то просто. Однако, дабы слова мои не казались напрасными, скажу: я – с Дальнего Запада^[512]. Так и передайте сеньоре Принцессе.

С таким ответом вернулись девицы, передав его своей госпоже. А коннетаблю пришлось состязаться с Тирантом^[513]. Они поскакали навстречу друг другу, но коннетабль положил копье на фокр^[514] и поднял его острием вверх. Когда Тирант увидел, что сделал коннетабль, то тоже поднял копье и не пожелал нападать на него, но с вызовом спросил, почему коннетабль оказывает ему такую любезность. Ежели из-за того, что он Маршал, то пусть не беспокоится, выходит на бой и не стесняясь показывает свою доблесть, не сдерживаясь из вежливости.

Герольд, передавший его слова коннетаблю, произнес их весьма оскорбительно. Коннетабль в ответ промолвил:

Скажите пославшему вас, что я сделал это из вежливости, но пусть он помнит, что я могу поступить с ним так же, как с остальными.

И коннетабль потребовал, чтобы ему дали наиболее толстое из его копий. Но перед самым боем он вновь его поднял вверх. Тирант опустил острие копья к земле, сильно раздосадованный, ибо не смог отомстить за оскорбление, нанесенное герцогам. Тут, по приказанию Императора, лошадь коннетабля немедля взяли под уздцы, чтобы он не уехал поспешно. Подошли также судьи и с большими почестями отвели коннетабля к помосту Сивиллы. Там сняли с него шлем. Все богини встретили его с несказанной радостью и оказали необыкновенную честь.

Когда они узнали, что перед ними главный коннетабль, то усадили его на трон Сивиллы, а она вместе с остальными угощала его всевозможными блюдами и сладостями. Все за ним ухаживали как могли: кто расчесывал ему волосы, кто отирал пот со лба. И подобным образом поступали со всеми, кто оказывался победителем на турнире. И полагалось каждому из них оставаться на троне до тех пор, покуда не приходил новый рыцарь, сражавшийся еще лучше.

Когда Император, Императрица и все дамы узнали, что победившим рыцарем оказался коннетабль, то перестали тревожиться. А Эстефания, услышав их разговоры и узнав об этом, так обрадовалась, что взор ее затуманился, сердце замерло и она упала в беспамятстве. Лекари, бывшие при Императоре, бросились оказывать ей помощь. Недаром говорит Аристотель, что девицам становится плохо как от сильных страданий, так и от сильной любви.

Когда она пришла в себя, Император спросил, отчего ей стало так худо, и она ответила:

Оттого, что на мне слишком узкое платье.

А коннетабль весь день восседал на троне Сивиллы, ибо не нашлось никого, кто бы смог его заменить.

С наступлением темноты рыцари продолжали состязаться при факелах, которые были зажжены во множестве. Через два часа – когда все уже отужинали – настал черед танцев, шуточных интермедий^[515] и прочих разнообразных развлечений, которые очень украсили праздник. Все это длилось еще три часа. После полуночи Император и все остальные отправились спать.

А дабы не нужно было возвращаться во дворец и можно было бы наслаждаться празднеством денно и нощно, Император приказал устроить в здании рынка прекрасные покои, где и разместился вместе со всеми дамами.

Празднества эти продолжались восемь дней. На следующее утро множество рыцарей пытались заставить коннетабля уступить им место на сивиллином троне. И явился на турнир один рыцарь, родич Императора, по прозванию Большой Барон. Он ехал, готовый к поединку, а на крупе его лошади стояла девица, опираясь на его плечи руками, голова же ее возвышалась над его шлемом, так что лицо ее было хорошо видно всем. Она держала щит, на котором золотыми буквами было написано:

«Взгляни, влюбленный, на девицу эту —

Зря совершенней станешь ты искать по свету».

А еще прежде явился другой рыцарь. Он тоже вез девицу, держа ее на плечах, подобно святому Христофору, перенесшему на плечах Христа^[516]. На его доспехах и на наглавии лошади имелся девиз, который гласил следующее (ибо его девица звалась Лионор) :

«Влюбленный, окажн ей честь^[517] —

Ее прекрасней в целом мнре несть».

Тирант вступил в сражение с Большим Бароном, и они много раз сходились в бою. Последняя схватка оказалась почти смертельной. Тирант пробил копьем обшивку на щите Барона, а также и сам щит и, оглушив его ударом по шлему, выбил из седла, так что его противник перелетел через круп лошади. Большой Барон был настолько высоким и грузным, что при падении получил сильнейший удар и сломал два ребра. Однако в схватке он успел ударить копьем Тиранта в руку, чуть пониже щитовых ремней, но его копье при этом не сломалось, будучи очень толстым. Рыцари столкнулись с такой силой, что лошадь Тиранта, отступив на три шага, рухнула на колени. Тирант же, почувствовав это, выдернул ноги из стремян, но вынужден был опереться правой рукой о землю. Ему помогли, чтобы не упал он на землю всем телом. Лошадь его тут же издохла. Большого Барона, невзирая на боль, перенесли на помост мудрой Сивиллы, где он получил удары плетьми, но не такие сильные, как прежние рыцари, ввиду его переломанных ребер. Что же до Тиранта, то судьи постановили следующее: по причине того, что лошадь его упала и испустила дух, а он покинул седло, но не упал всем телом на землю, а лишь коснулся ее рукой, отныне он был обязан состязаться без пышного убранства^[518] и не надевать на турниры правой шпоры и правой наручи.

Тирант, видя, что подвергся стыду из-за своей лошади, поклялся никогда в жизни больше ни с кем не сражаться в поединке на турнирах за исключением короля или королевского сына.

После этого коннетабль спустился с трона, и на его место посадили другого рыцаря. А коннетабль стал защищать ристалище вместо Тиранта. И все восемь дней, что длилось празднество, было там всего вдоволь – как приключений и представлений, так и угощений и прочих вещей, и все происходило чрезвычайно благородно и возвышенно.

На следующий день после того, как Тирант перестал биться на турнире, он вышел, облаченный в черный бархатный плащ, на котором серебряными и золотыми нитями было вышито дерево, называемое «тщетные усилия любви»^[519], – оно дает маленькие белые плоды, из каковых делаются четки. На Тиранте были те самые штаны, в которых он сражался, – с одной штаниной расшитой, а другой нет, а также туфля, коей он дотронулся до того, чего желал больше всего в жизни. А прежде чем явиться в таком костюме, приказал он нарядить лучшую из своих лошадей и вместе с теми убранствами, которые были у него на ристалище, вместе с упряжью, нашлемником и прочими турнирными атрибутами послал ее Большому Барону. Тот очень благодарил его за этот дар, который стоил более сорока тысяч дукатов.

Каждый день Тирант находился при дворе, развлекая беседами Императора и всех присутствующих, а особливо дам. И каждый день он появлялся в разных нарядах, но штаны не менял. Однажды Принцесса в шутку ему сказала:

Скажите, достославный Тирант, откуда эта мода на парадные штаны вроде ваших, с одной штаниной расшитой, а другой нет – из Франции или из другой какой страны?

А спросила она об этом на следующий день после празднеств, когда ехали они в город Пера, в присутствии Эстефании и Заскучавшей Вдовы. Тирант ответил:

Как, сеньора, неужели вы не знаете, откуда эта мода? Разве вы не помните, как пришла к вам внезапно ваша матушка, а придворные девицы накрыли меня ворохом одежды и спрятали под ней, и Императрица чуть не села мне на голову? А затем явился и ваш отец и меня спрятали под перинами во внутренних покоях. Когда же они ушли, то я затеял с вами игру, но поскольку меня держали за руки, то пришлось мне воспользоваться другой частью тела, и нога моя проникла между ваших бедер и почти коснулась того места, благодаря которому моя любовь может достигнуть самого большого блаженства, какое только существует на этом свете. Но боюсь, из-за грехов моих не видать мне подобного счастья.

Ах, Тирант! – воскликнула Принцесса. – Я прекрасно помню обо всем, что ты сейчас сказал, ведь тот день навсегда остался в моей памяти! Придет время, и ты прикажешь расшить обе штанины, ибо сможешь касаться ногами чего захочешь.

Услышав подобные слова, произнесенные с такой любовью, Тирант мгновенно спешился, якобы поднять перчатки, которые он нарочно уронил, и поцеловал Принцессе ногу, поверх ее юбки, а затем сказал:

Оказанную милость следует принять, ответив на нее поцелуем.

Когда они прибыли в город Пера и рыцари уже собирались облачиться в доспехи для участия в турнире, все заметили девять галер, подплывших к самому берегу. Император приказал не начинать ристания, покуда не выяснится, что это за галеры. Не прошло и часа, как корабли торжественно пристали. Император весьма обрадовался, узнав, что они из Франции. Капитаном их был кузен Тиранта, служивший пажом у французского короля, который пожаловал ему титул виконта де Бранша^[520]. Виконт, видя, как его дядя, отец Тиранта, хочет увидеться со своим давно уехавшим сыном, уступая просьбам матери Тиранта и зная, что тот повел жестокую и справедливую войну с неверными, одержал множество побед, но еще не одолел их до конца, решил попробовать свои силы в славном ратном деле и вместе с другими рыцарями и баронами прийти на помощь своему кузену. Он захватил с собой пять тысяч вольных стрелков^[521], которые дал ему король Франции, прослышавший о великих подвигах, совершенных Тирантом ради защиты Императора Константинопольского. Каждый лучник имел пажа и оруженосца. Как раз по случаю сей экспедиции и пожаловал король Франции кузену Тиранта титул виконта, множество владений, а также дал денег на оплату войска за полгода и галеры, вооруженные и снабженные всем необходимым. Виконт заехал на Сицилию и увиделся с новым королем, которому оказал великие почести и подарил целый табун лошадей.

Когда Тирант удостоверился, что прибыл сеньор д’Амер, его кузен, он тут же сел на небольшой корабль вместе с коннетаблем и другими рыцарями, и все они поднялись на прибывшую галеру. Все чрезвычайно обрадовались встрече, а затем сошли на берег, чтобы отдать почтение Императору, очень довольному прибытию французов. Он был весьма доволен и тем, что послы султана еще не отбыли. Затем французы оказали почтение дамам, а те старались в ответ быть как можно любезнее из уважения к Тиранту. Турнир, по приказу Императора, был отложен до следующего дня.

Наутро все рыцари вооружились. Император очень просил Тиранта участвовать в турнире вместе с остальными, ибо он вполне мог это сделать, не нарушая принесенной клятвы^[522]. Тирант был рад послушаться повеления Императора, потому как на турнире затевался общий бой. В тот день он выехал на ристалище весьма пышно разодетый.

Виконт де Бранш попросил Тиранта одолжить ему лошадь, также желая принять участие в турнире. Император и дамы уговаривали его не сражаться, ибо он еще не оправился от путешествия по морю. Он же в любезных выражениях им возражал, утверждая, что ни за что на свете не откажется состязаться на турнире, поскольку плавание на корабле для него не в тягость, а в удовольствие. Тирант, видя его непреклонное желание, послал ему десять лучших своих лошадей. Тогда Император послал ему еще пятнадцать, одну прекраснее другой. Императрица – тоже пятнадцать, а Принцесса, по приказу отца, – десять. Коннетабль отправил ему семь превосходных скакунов, герцоги и графы тоже, так что в тот день у него оказалось восемьдесят три лошади из самых лучших во всем городе.

Виконт явился на турнир в наряде, подаренном ему королем Франции. Наряд был расшит фигурами лежащих львов, на шее у которых висели большие колокольчики, сделанные из золота, и фигурами мальчиков, держащих в руке серебряные колокольчики. Когда лошадь шла, то одно удовольствие было слушать, как мелодично все они звонят.

Всего на поле выехало восемьсот рыцарей с золотыми шпорами. Того же, кому не была оказана честь посвящения в рыцари и у кого не было убранства из шелка, бархата или шаперии, к ристанию не допускали. И многие приняли рыцарство в тот день, дабы участвовать в ратном деле.

Виконт, который не был еще посвящен в рыцари, зная о данном распоряжении Императора и не желая его нарушать, приехал на поле и, когда все собрались, спешился и поднялся на помост, где находилась Императрица. Он попросил Ее Величество оказать ему милость и честь посвятить его в рыцари.

Принцесса же спросила:

Как же так? Разве не лучше было бы, если бы сам сеньор Император своей собственной рукой посвятил вас?

Сеньора, – отвечал виконт, – я поклялся, что не приму посвящения в рыцарство от мужчины, потому как родила меня женщина, я люблю женщину, ради любви к женщине я сюда приехал, и в женщине обнаружил я наивысшую честь. А посему я полагаю, что и произвести меня в рыцари должна женщина.

Императрица послала сообщить об этом Императору. Тот пришел вместе с послами и повелел Императрице посвятить виконта в рыцари, что и было исполнено. Принцесса приказала принести прекраснейший меч своего отца, с рукоятью и украшениями из золота, и повязала его виконту. А Император велел подать ему шпоры, целиком из золота, у которых в каждое колесико был вставлен бриллиант, рубин или сапфир, и передал их дочерям герцогов, дабы те одели шпоры виконту. Правда, Император приказал одеть только одну из них, ибо тот, кто желает быть посвященным в рыцари женщиной, имеет право носить лишь одну шпору и одну половину вооружения золотую, а другая должна быть серебряной. Меч можно носить весь позолоченный, но камзол, штаны и все убранство необходимо украшать наполовину золотом, наполовину серебром. Существует также обычай, чтобы сеньора, посвятив кого-либо в рыцари, его поцеловала. Так и поступила Императрица.

Виконт сошел с помоста и выехал в поле. Герцог де Пера возглавлял одну половину рыцарей, а Тирант другую. А для того, чтобы рыцарей не перепутали, они носили на шлемах значки, одни – зеленые, другие – белые. Тирант вывел на середину поля десять своих рыцарей, для которых настал черед биться, а герцог – десять своих, и они начали бой. Затем к ним добавили еще по двадцать, потом еще по тридцать с каждой стороны, и постепенно все вмешались в сражение. Каждый старался биться как можно лучше. Тирант следил за своими людьми. Заметив, что им приходится туго, он с копьем наперевес врезался в гущу сражавшихся и так отважно наскочил на одного из рыцарей, что насквозь пронзил его копьем. После чего Тирант вынул меч из ножен и стал наносить могучие удары во все стороны, походя на разъяренного льва, так что все, кто смотрел на бой, пребывали в изумлении от недюжинной силы и великой храбрости, им проявленных.

Император был чрезвычайно доволен, видя столь выдающееся ристание. Через три часа он спустился с помоста, сел на лошадь и верхом направился в гущу сражавшихся, чтобы разнять их, ибо заметил, что некоторые начинают действовать не без коварства и что имеется много раненых. После того, как рыцари сняли доспехи, все направились во дворец и там вели беседы о турнире, столь необыкновенном, что, по словам чужеземцев, нигде еще не видано было таких великолепных рыцарей, таких прекрасных доспехов и богатого убранства лошадей. Император сел за стол и пригласил всех рыцарей, участвовавших в сражении, разделить с ним трапезу. Когда обед подходил к концу, Императору сообщили, что в порт прибыл какой-то корабль без мачты и без парусов^[523], весь затянутый черной тканью. Покуда рассказывали эту новость, в залу вошли четыре девицы необыкновенной красоты, одетые в траур. У них были удивительные имена. Одну звали Честь, о чем говорил весь ее облик; вторую звали Непорочностью все рыцари и дамы, знавшие толк в любви; третью – Надеждой, потому как была она крещена в водах Иордана;^[524] четвертой же по наследству досталось имя Красота. Собравшись перед Императором, они с глубоким почтением поклонились ему, и Надежда, бывшая старшей над ними, начала свою речь таким образом.

Глава 190^[525]

О том, что сказала Надежда.

Мы прибыли, дабы обратиться с мольбами к Вашему Величеству, сеньор Император. Злой фортуне, врагине радости и покоя, удалось подчинить себе добродетельную и усердную любовь, отнять у нас силы для исполнения наших желаний и обречь нас на вечное изгнание. Установила она суровые законы, враждебные всяческой любви и состраданию и осуждающие то, чем щедро одарила нас природа, – хотя удалось это ей с большим трудом: ведь чрезвычайно дурное никогда не может стать хорошим. Однако законы фортуны не могут повредить великому могуществу моей госпожи. И мы, оставив безопасный порт и спокойную жизнь, с чистой душой поднимаем паруса и бороздим бурное море невзгод (и можем поведать не одну историю о кораблекрушениях тех, кто, безрассудно плывя по волнам, находил в них плачевный и скорбный конец). Добрались мы до вашего процветающего города, желая отыскать того знаменитого короля, что по всему миру зовется Артуром, правителя британского острова, и хотим узнать, не слышали ли вы, Ваше Величество, в каких землях может он находиться. Ведь уже четыре года прошло с тех пор, как скитаемся мы по морю с его родной сестрой, носящей имя Моргана. И вот на нашем корабле, где царит горе, приплыли мы – дамы и девицы, преданные Артуру, – в твой великолепный порт и, без конца проливая слезы, рассказываем о наших бедах и страданиях.

Император не дал продолжить речь прелестной девице, ибо, едва услышав о том, что сюда пожаловала Моргана, мудрая сестра славного короля Артура, он немедленно поднялся из-за стола и вместе со всеми рыцарями, что находились при его дворе, направился прямо к кораблю. Взошедши на него, увидели они сию сеньору лежащей на ложе и с головы до ног облаченной в черный бархат. И весь корабль затянут был такой же материей. Удрученную горем сеньору сопровождали сто тридцать девиц несравненной красоты в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет. Великодушному Императору и всем его рыцарям был оказан любезный прием. И Император, сев в царское кресло подле Морганы, повел такую речь.

Глава 191

О том, что сказал Император.

Оставь слезы печали, благородная королева! Они мало помогут отыскать того, кого ты ищешь по свету. Я же чрезвычайно рад твоему приезду, ибо смогу нынче оказать тебе честь, которой ты достойна. У меня побывали уже четыре девицы от твоего имени и умоляли сообщить им о знаменитом короле англичан, коли я хоть что-нибудь знаю или слышал о нем. Честь моего древнего и могущественного рода обязывает меня сказать все, что мне о том ведомо, а именно, что находится в моем государстве один рыцарь, вида весьма почтенного, но никому не знакомый (имя его я так и не смог узнать), и имеет он особый меч, прозываемый Эскалибур, и, как мне кажется, обладает необыкновенными достоинствами. И при нем есть один немолодой рыцарь, который зовется Вера-Без-Жалости^[526].

Едва услышала королева Моргана слова Императора, как немедленно поднялась с ложа, преклонила колени и стала молить его оказать ей милость и позволить взглянуть на этого рыцаря. Император ответил, что будет тому очень рад. Он помог королеве подняться с земли, взял ее за руку, и все направились в императорский дворец.

Император провел Моргану в комнату, где был сей рыцарь. Он сидел в красивейшей клетке с серебряными прутьями. Меч покоился у него на коленях, и он пристально вглядывался в него, низко склонив голову. Хотя все смотрели на рыцаря, он не глядел ни на кого. Однако королева Моргана тут же его узнала и заговорила с ним, но он не желал отвечать. А Вера-Без-Жалости прекрасно узнал свою госпожу. Он тут же подошел к прутьям клетки, низко поклонился ей и поцеловал руку. Тогда король Артур начал говорить следующее.

Глава 192

О том, что сказал король Артур.

Королям полагается склонять всех к добродетели, ибо нередко случается, что вопреки нашей душе, повелевающей человеку принимать истинные суждения, желания наши сбивают разум с верного пути. Только в добродетели кроется источник благого, а от порока нечего ждать, кроме зла и сеющего страх хаоса. А посему каждый и должен полагаться в грядущем лишь на хорошее. Благородство же, богатство и могущество следует почитать благом, соответствующим добродетели, коль скоро используются они правильно. Но, надобно сказать, меж собой они различны, ибо случается, что кто-нибудь благороден, потому как принадлежит к знатному роду, но не богат. Стало быть, бедность вовсе не доказывает, что тот, кто благороден сердцем, не может быть знатного происхождения: но коли человек не благороден душой, то никогда не признают его знатным. Есть и такие, которые богаты, но не родовиты, однако же столь добродетельны, что дорожат благородством, даваемому происхождением, и ведут себя как знатные от рождения. Они достойны особых похвал, потому что совершают больше, нежели уготовано им природой. С этим суждением согласны как святые мудрецы, так и философы, ибо добродетелям надлежит объединяться. Ведь сказано, что, кто обладает одной добродетелью, обладает и всеми остальными, а у кого отсутствует хоть одна, лишен и прочих. Стало быть, там, где найдется разум и доброта, каковая главенствует над всеми достоинствами, тем паче отыщется и любовь к Божественному. К чему веду я свою речь? К тому, что, как я вижу, сей жалкий мир все больше и больше клонится к упадку; и замечаю я, что дурные люди, обманывающие всех и неверные в любви, процветают, а добродетель и верность исчезают, дамы же и девицы, в прежние времена умевшие любить истинно, ныне ослеплены златом и серебром.

Не осталось никого, кто любил бы достойно, – произнес рыцарь Вера-Без-Жа– лости в присутствии всех. – Скажите же, сеньор, – коли вы, ваша милость, благодаря своему мечу подобные вещи о добродетелях узнать можете – каковы чувства молодой девицы?

А спросил он об этом потому, что так просила его Принцесса. Король же ответил:

Позволь, я посмотрю, а затем скажу тебе.

Вглядевшись в меч^[527], Артур сказал:

Молодая девица испытывает любовь, ненависть, отвращение, надежду, отчаяние, страх, стыд от того, что кто-то узнает о ее любви, решимость, гнев, наслаждение, грусть. Наивысшее же достоинство добродетельной и благородной девицы – целомудренная жизнь.

Окажите еще одну милость, – продолжал Вера-Без-Жалости, – и скажите, кто из мужчин достоин порицания?

Вновь пристально посмотрев на меч, Артур сказал:

Мудрец без добрых дел^[528], бесчестный старик, непослушный юнец, богач, не дающий милостыню, нерадивый аббат, подлый король, заносчивый бедняк, несправедливый господин, ничего не боящийся пленник, непослушный народ, государство без законов.

Император промолвил:

Спросите у него, каковы благие качества, даруемые человеку природой.

Король отвечал, что их восемь, каковые суть следующие.

Глава 193

О том, каковы благие качества, даруемые человеку природой.

Во-первых, древность рода, во-вторых, высокий рост и стать, в-третьих, сила, в-четвертых, проворство, в-пятых, здоровье, в-шестых, ясное и хорошее зрение, в-седьмых, сильный и красивый голос, в-восьмых, жизнерадостность и веселый нрав.

Тогда Император сказал:

Спросите у него, какую клятву должен принести король, восходя на трон?

Артур на это ответил.

Глава 194

О том, какую клятву приносит король, восходя на трон.

Должен он поклясться, во-первых, что будет править ради любви и мира в своем государстве, во-вторых, что будет избегать всяческих козней и дурных дел, в-третьих, что будет радеть лишь о равенстве подданных и справедливости, в-четвертых, что никогда не будет забывать о милосердии, в-пятых, что изгонит прочь от себя тиранию, в-шестых, что все будет совершать лишь ради любви к Господу, в-седьмых, что докажет делами истинность своей веры, в-восьмых, что будет защитником своему народу и полюбит его как родное дитя, в-девятых, что будет поступать разумно и на благо общего дела, в-десятых, что признает себя сыном святой нашей матери-Церкви и станет защищать ее изо всех сил, не желая для себя ни выгоды, ни заступничества и никак ее не оскорбляя, в-одиннадцатых, что будет добр и честен со своими подданными, а также предан им, в-двенадцатых, что будет преследовать и наказывать дурных людей, в-тринадцатых, что будет отцом и покровителем несчастным беднякам, а также тем, в-четырнадцатых, и в-последних, кто будет наставлять его почитать, бояться и любить Бога.

Обо многом другом расспрашивали также короля Артура, и всем дал он ясные ответы. После чего распахнулись стеснявшие его свободу дверцы, и те, кто хотел к нему войти, смогли это сделать. Когда все желавшие оказались внутри клетки, то забрали у короля Эскалибур, он же ничего не заметил. Император приказал вернуть королю меч и спросить у него, что такое честь, ибо сам он этого не знал, а никто из известных ему ученых мужей и рыцарей не сумел сего объяснить. Когда задали Артуру вопрос Императора, он опять посмотрел в меч и любезно ответил следующее.

Глава 195

О том, откуда происходит честь.

Мужам достойным и знатного рода, кои стремятся заслужить уважение, приличествует знать, что такое честь. Ведь ее любят и добиваются большинство благородных людей, но коли не будут знать они, как она выглядит и каково ее обличье, то никогда не смогут ее обрести. А посему говорю я вам, заручившись помощью Всевышнего, что честь есть знак почитания, свидетельствующий о достоинстве того, кто ею обладает. При этом слава и известность отличаются от чести и хвалы, кои служат для них основанием, и лишь тот прославлен и знаменит, кого почитают и хвалят. Однако честь разнится также и с хвалой, с коей связаны почтение, слава и известность, и всех их обыкновенно путают, не различая. Слава, равно как и известность, – это сияние, и таков закон, что славу порождает честь. Стало быть, слава зависит от чести, от страха перед тем, чего следует убояться, от решимости рисковать жизнью ради незыблемости королевского величия. Поступать так свойственно тем, кто отмечен разнообразными добродетелями, и не ради человеческой славы, а ради блага и благих целей. И в первую очередь люди хотят, чтобы их окружали почестями для того, чтобы явить себя всем мудрыми и доблестными, ведь именно мудрецы и доблестные мужи почитаемы превыше всех. Но знак и свидетельство всего-навсего проявляют что-либо обозначенное. То, что находится внутри, от нас сокрыто, и необходимо сие чем-либо явить, дабы мы о нем узнали. Ведь никто не знает о мыслях какого-нибудь человека иначе, чем по тем знакам, которые явлены вовне. Почтение же, кое суть честь, должно быть явлено в достоинстве того, кому оно оказано. Недостаточно того, чтобы добродетель коренилась в душе, необходимо, дабы она проявила себя вовне. Стало быть, честь – это видимое проявление добра, равно как и почтение оказывается с помощью определенных внешних знаков. Почтение еще более явно, когда чести больше в том, кто почитает, а не в том, кому ее оказывают. Вот почему и говорится, что честь – это почтение, оказанное в знак доблести.

Когда король умолк, император вновь обратился с просьбой к Вере-Без-Жалос– ти, дабы тот спросил, что требуется воину. Вера-Без-Жалости спросил, а король ответил.

Глава 196

О том, что требуется воину.

Первое, и самое главное, что требуется рыцарю, коли хочет он стать настоящим воином, – это справиться с тяжестью вооружения. Второе – это постоянно давать работу своим рукам, упражняясь в бою. Третье – уметь переносить лишения в пище. Четвертое – привыкнуть к неудобному жилищу и ложу. Пятое – не щадить жизни ради справедливости и общего блага, ибо тогда спасет рыцарь свою душу, все равно как если бы всю жизнь он прожил в воздержании и монашестве. Шестое – быть способным защитить себя и поразить врага. Восьмое – стыдиться подло бежать с поля боя.

И еще спросил Император, как обрести мудрость. Король Артур ответил.

Глава 197 ^[529]

О том, как обрести мудрость.

Мудрость обретается пятью способами. Во-первых, особой молитвой. Во-вторых, собственным прилежанием в занятиях. В-третьих, любознательностью во всем. В-четвертых, благодаря щедрым в ней наставникам. В-пятых, бесконечным усердием в ее достижении.

Спросил Император, каковы блага фортуны. Король ответил.

Глава 198

О том, каковы блага фортуны.

Благ, даруемых фортуной, пять. Во-первых, богатство. Во-вторых, великие почести. В-третьих, красивая жена. В-четвертых, множество детей. В-пятых, милость ближних.

Спросил Император, что свойственно благородству. Король ответил.

Глава 199

О том, каковы достоинства благородства.

Благородство имеет четыре свойства и особенности. Во-первых, рыцарь должен действовать не таясь. Во-вторых, он должен быть правдивым. В-третьих, отважным. В-четвертых, благодарным, ибо неблагодарность Богу противна. Благородным слывет тот, кто признателен своим вассалам и слугам. Так не останьтесь же неблагодарны Богу за благо, которым он вас одарил.

И вновь спросил Император, каковы должны быть мысли побежденного в поединке рыцаря. Король ответил.

Глава 200

О том, каковы должны быть мысли побежденного в поединке рыцаря.

Рыцарь, побежденный в поединке, должен думать о шести вещах. Во-первых, что победа дается Господом. Во-вторых, что Господь, ныне даровавший победу другому, может впоследствии ее даровать и ему. В-третьих, что он был побежден для того, чтобы смирился перед Богом и людьми. В-четвертых, что и величайшие государи мира терпели поражения. В-пятых, что за грехи свои достоин он поражения сейчас и впредь. В-шестых, что так угодно фортуне, вращающей свое колесо.

Еще спросили короля, каковы обязательства государя перед своими вассалами. Король ответил.

Глава 201

О том, каковы обязательства государя перед своими вассалами.

Доблестный государь имеет пять обязательств перед своими вассалами. Во-пер– вых, уважать их законы и привилегии. Во-вторых, исполнять обещанное им. В-третьих, любить их и почитать, как то подобает ему по чину. В-четвертых, не давать их в обиду. В-пятых, сохранять за ними их владения и добро, ничего насильно у них не отнимая.

О многом еще спрашивали короля. Наконец Император, дабы не утомлять его более, приказал забрать у него меч, и король Артур не видел и не узнавал никого. Тогда королева Моргана, его родная сестра, сняла с пальца кольцо с небольшим рубином и коснулась им век короля. Тут же он вновь обрел естественное зрение. Он встал со своего места, с большой любовью обнял и поцеловал сестру. Она же сказала: