Текст книги "Русская философия. Энциклопедия"

Автор книги: М. Маслин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 138 страниц)

Соч.: Роза Мира. Метафилософия истории. М., 1991; Поли, собр. соч.: В 4 т. М., 1993.

Лит.: Грушецкий В. Человек синей эпохи // Андреев Д. Роза Мира. М., 1991. С. 283–286; Куракина О. Д. Русский космизм как социокультурный феномен. М., 1993.

Г. Я. Стрельцова

АНДРЕЕВ Федор Константинович (1(13)04.1887, Петербург -10.05.1929, Ленинград) – историк рус. философии. Окончил 3 курса Петербургского ин-та гражданских инженеров, познакомился с Новоселовым и стал членом Кружка ищущих христианского просвещения. В 1909–1913 гт. – студент Московской духовной академии (МДА). В 1913 г. защитил кандидатскую диссертацию «Ю. Ф. Самарин как богослов и философ», написанную под руководством А-я И. Введенского. Отзыв дал Флоренский (см.: Богословский вестник. 1914.№ 1.С. 189–196). С 1913 г.-и. о. доцента по кафедре систематической философии и логики. После закрытия МДА ок. 1919 г. вернулся в Петроград, где преподавал в Богословско-пастырском училище и Богословском ин-те, организованных И. П. Щербовым. В 1922 г. был рукоположен во священника. А. считал МДА школой «онтологической философии», традициям к-рой были чужды и Кант, и неокантианство. Он видел задачу ее в том, чтобы, прекратив доступ зап. влияниям, «сохранить и упрочить внутри восточной ограды разумное понимание вселенской истины православия» (МДА и славянофилы//Богословский вестник. 1915. № 10/12. С. 5). Это, по мнению А., привлекало славянофилов к МДА, начиная с «тайного отца славянофильства» Сковороды, а также Жуковского и Гоголя. А. прослеживает историю взаимоотношений МДА и славянофилов, к к-рым он относит и Каткова, К. Н. Леонтьева, А. А. Киреева. А. считал славянофильство не просто теорией, но путем искания правды «славянофильской душой». В связи с этим он придавал большое значение публикации писем А. С. Хомякова в составе его Собр. соч., к-рую он сравнивал с «возвращением хозяина в дом». А. писал: «Учиться славянофильству можно по „Семирамидам“, учиться быть славянофилом можно лишь по таким письмам» (Там же. 1912. № 12. С. 847). Кандидатское соч. А. «Ю. Ф. Самарин как богослов и философ» опубликовано не было. Вся жизнь Самарина, по А., была «постоянной антиномией между тем, что он – по-своему – должен был делать, и тем, что с ним случилось, – вечной борьбой свободной воли со слепой случайностью; и если эта жизнь все же составила в итоге некоторое безусловно разумное целое, то тайна этой целостности лежит в том постоянном сознательном хождении перед Богом, в том „культе“ Промысла, которым характеризуется жизнь Самарина» (Там же. С. 850).

С о ч.: Представление Ф. Д. Самарина на звание Почетного члена МДА // Богословский вестник. 1912. № 12; Рец.: Соч. Константина Сергеевича Аксакова. Изд-во «Огни». 1915. Т. 1 // Там же. 1915. № 10/12 (совместно с о. Павлом Флоренским); Родственные связи ранних славянофилов (таблица) // О. Павел (Флоренский). Около Хомякова. Сергиев Посад, 1916; Письмо Ф. К. Андреева к М. А. Новоселову // Федору Дмитриевичу Самарину от друзей. Сергиев Посад, 1917; Письма о. Федора Андреева к о. Павлу Флоренскому (архив о. Павла Флоренского).

Л и т.: Польский М. Новые мученики российские. Джордан-вилль, 1957. Т. 2; Фатеев В. А. Флоренский или Андреев // Христианство и русская литература. Спб., 1999. Сб. 3.

С. М. Половинкин

АНИЧКОВ Дмитрий Сергеевич (1733, Троице-Сергиевск -1(12). 05.1788, Москва) – философ и публицист. Род. в семье подьячего Троице-Сергиевой лавры; после окончания Троицкой духовной семинарии в 1755 г. в числе лучших семинаристов отправлен в новооткрытый Московский ун-т, где ежегодно награждался золотыми медалями за успехи в философских и математических науках. Еще студентом помещал в университетском журн. «Полезное увеселение» переводы с лат: «Речь, которую говорил один разумный человек из Гарамантов к Александру Великому» (Ч. 4. Сентябрь. № 11); «Сребролюбивый человек и Бог, и весь свет ненавидит» (Ч. 4. Июль. № 1), а также собственное православно-ортодоксальное «Рассуждение о бессмертии души человеческой» (Ч. 4. Июль. № 4). В 1762 г. А. получил звание магистра и произнес речь «О мудром изречении греческого философа: рассматривай всякое дело с рассуждением…». С 23 мая 1762 г. начался двадцатилетний период на поприще математических наук. А. были прочитаны курсы и составлены учебники почти по всем разделам математики, переведены с лат. математические труды И. Ф. Вейдлера и изданы в 1765 г., а с 30 мая этого же года он занял кафедру философии и логики. В основании его курса, читавшегося на лат. языке, были положены учебники вольфианцев И. Г. Винклера и Ф. X. Баумейстера. В 1767 г. началось чтение философского курса на рус. языке. «Слово о том, что мир сей есть ясным доказательством премудрости Божией…» (1767) содержало в себе уже определенный отход от общей теистической установки с вкраплением элементов деизма. В 1769 г. А. представил на рассмотрение Университетской конференции диссертацию «Рассуждение из натуральной богословии о начале и происшествии натурального богопочитания» на рус. и лат. языках. Решающее влияние на диссертацию оказал труд Ш. де Бросса «О культе богов-фетишей, или Сравнение древней религии Египта с современной религией Нигритии» (1760). Диссертация фиксировала почти полный отход от вольфианства и изобиловала цитатами из Петрония, Лукреция и А. Попа. В целом она вызвала неудовольствие большинства профессоров, и ее с определенными исправлениями и сокращениями (антиклерикально-атеистических положений) пришлось переиздавать с новым названием «Философическое рассуждение о начале и проис-шестии богопочитания у разных, а особливо невежественных народов». О диссертации А. архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский) в сентябре 1769 г. сделал донос в Синод о том, что ее автор «явно восстает противу всего христианства, богопроповедничества, богослужения; опровергает Священное писание», и помимо уничтожения этой диссертации потребовал отстранения автора от научной и педагогической деятельности. Сложилась даже легенда о сожжении книги А. на Лобном месте в Москве. В действительности дело А. было взято обер-прокурором Синода П. П. Чебышевым непосредственно «к себе» и после 18 лет проволочки в 1787 г. официально закрыто. В 1770 г. на А. было возложено преподавание новой дисциплины – «учения о нравственности и этике», в следующем году ему было присуждено звание экстраординарного, а через шесть лет ординарного проф. логики, метафизики и чистой математики. В соч. кон. 70 – нач. 80-х гг. «О невещественности души человеческой и из оной происходящего ее бессмертия» (1777), «О превратных понятиях человеческих, происходящих от излишнего упования, возлагаемого на чувства» (1779) и «О разных способах, теснейший союз души с телом изъясняющих» (1783) А. с христианско-ортодоксальной т. зр. пересмотрел ряд своих прошлых «заблуждений». Тем не менее его теистическое миросозерцание включало в себя комплекс рационально-сенсуалистических и деистических идей. Напр., учение о врожденных идеях Р. Декарта было подвергнуто им критике с позиций сенсуализма в «Слове о свойствах познания человеческого и о средствах, предохраняющих ум смертного от разных заблуждений» (1770) и в «Слове о разных причинах, немалое препятствие причиняющих, и продолжение познания человеческого» (1774). По ряду свидетельств, с 1777 г. А. состоял членом одной из масонских лож. А. был плодовитым писателем, но многие неопубликованные его труды и вся библиотека погибли при пожаре его дома в сер. 80-х гг.

Соч.: Слово… о том, что мир сей есть ясным доказательством премудрости Божией, и что в нем ничего не бывает по случаю. М., 1767; Слово о разных способах, теснейший союз души с телом изъясняющих // Избр. произв. русских мыслителей второй половины XVIII века. М., 1952. Т. 1; Слово о понятиях человеческих // Антология педагогической мысли России XVIII века. М., 1985.

Л и т.: Гагарин В. П. Первая философская диссертация, защищавшаяся в Московском университете // Вестник МГУ. Сер. общ. наук. 1952. Вып. 3; Попова И. Я. Забытый труд Д. С. Аничкова по философии и логике (Заметки на логику и метафизику) // Вестник МГУ. Сер. экономики, философии и права. 1957. № 4; Пенчко Н. Первый в России научный труд по истории религии и его загадочная судьба // Наука и жизнь. 1964. № 11.

А. И. Абрамов

АНИЧКОВ Евгений Васильевич (2(14).01, по др. данным, 17(29).01.1866, Боровичи Новгородской губ. – 22.10.1937, Белград) – литературовед, фольклорист, мифолог, историк эстетики. В 1886 г. поступил на историко-филологический ф-т Петербургского ун-та, откуда в 1887 г. был исключен как участник студенческих волнений. В 1887–1889 гг. проходил воинскую службу на Украине, где впервые начал заниматься собиранием фольклора и изучением народной обрядности. В 1889–1892 гг. завершил образование на романско-германском отд. Петербургского ун-та. Оставлен при ун-те для подготовки к преподавательской деятельности. В качестве приват-доцента читал историю зап. литературы в Киевском (1895–1901) и Петербургском (1902–1917) ун-тах. В 1904 г. защитил диссертацию «Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян», к-рая в 2 ч. была опубликована под тем же названием (Спб., 1903–1905) и удостоена Уваровской премии. С 1908 г. (по др. данным, с 1903) состоял в должности проф. Петербургского психоневрологического ин-та. Одновременно активно участвовал в деятельности Общества Нестора-летописца, преподавал на Высших женских курсах. Часто ездил за границу и даже нек-рое время проживал во Франции вместе с семьей. В 1901 г. был одним из инициаторов (вместе сКова-левским) создания Высшей рус. школы общественных наук в Париже. Изучал провансальский язык и работал с крупными европейскими филологами (в частности, с Г. Парисом). В Оксфорде читал лекции по славянскому фольклору и сравнительной мифологии. Наряду с изучением творчества У. Шекспира много внимания уделял анализу совр. зап. литературы, а также литературоведческому и фило-софско-эстетическому исследованию отечественного литературного процесса. Его статьи посвящены творчеству К. Д. Бальмонта, Л. Н. Андреева, Брюсова, М. Горького. Однако главным предметом его занятий оставалось изучение славянской религии и искусства. В 1914 г. Выходит одна из наиболее значимых работ ученого – «Язычество и Древняя Русь», посвященная реконструкции языческого мировоззрения и анализу архаических форм отечественной духовной культуры. В нач. Первой мировой войны он ушел добровольцем в ополчение, но затем был переведен на работу военным цензором. С 1917 г. находился вместе с рус. экспедиционным корпусом во Франции, участвовал в боях на Салоникском фронте. В 1918 г. перебрался в Югославию, где продолжил преподавательскую (проф. ун-тов в Скопле и в Белграде) и научную деятельность. Занимался изучением средневековой эстетики, эстетикой рус. символизма, а также историко-религиозной проблематикой. В изучении дохристианских форм мировоззрения и народного творчества А. придерживался сравнительно-исторического метода, разработанного А. Н. Веселовским, совмещая их с трактовками миграционной школы. Исходил из принципа единства воззрений и верований всех ветвей славянства. Преодолел христианский скептицизм в деле изучения славянского язычества, плодотворно использовал негативные данные христианских источников для реконструкции архаических форм дохристианского мировоззрения. В ретроспективных реконструкциях широко привлекал данные фольклора и этнографии, исходя из того, что дохристианская архаика являла собой «плоть и кровь народного сознания» всех последующих поколений. Критически относился к попыткам сведения язычества к многобожию, преимущественно оценивал языческую религию как обожествление природы и объяснял дохристианское мировоззрение и обрядность практической жизнью и потребностями славянина-земледельца. В отличие от Веселовского, связывавшего генезис искусства с игрой, А. происхождение искусства выводил из аграрной магии. Народное творчество он считал производным сакральных действий утилитарно-практического сельскохозяйственного назначения. В эстетических работах был сторонником «реалистического символизма». Искусство трактовал как высшую ценность в умопостигаемой реальности бытия. Много внимания уделял рецепции мифологических мотивов в творчестве писателей и поэтов.

С о ч.: Литературные образы и мнения. Спб., 1904; Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян. Спб., 1903–1905. Ч. 1–2; Искусство и социалистический строй. Спб., 1906; Предтечи и современники на Западе и у нас. Спб., 1910; Язычество и Древняя Русь. Спб., 1914; Христианство и Древняя Русь. Прага, 1924; История эстетических учений. Прага, 1926; Западные литературы и славянство: Очерки: В 2 т. Прага, 1926.

Лит.: Автобиографические сведения // Венгеров С. А. Кри-тико-биографический словарь русских писателей и ученых. Спб., 1904. Т. 6.; Иванов Вяч. И. Аничков Евгений Васильевич // Новый энциклопедический словарь / Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. Спб., б.г. Т. 2.; Тименчик Р. Д. Аничков Евгений Васильевич//Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь. М., 1989. Т. 1. С. 77–78.

В. В. Мильков

АННЕНКОВ Павел Васильевич (19.06(1.07). 1813; подр. данным 18(30).06.1812, Москва – 8(20).03.1887, Дрезден) – литературный критик, публицист. Учился (вольнослушателем) в Петербургском ун-те. В 40-х гг. был близок к кругу друзей Белинского и Герцена, в идейно-философской атмосфере к-рого сложились западничество А., его антипатии к идеалистической спекулятивной метафизике, ориентация на положительную науку (в частности, на политическую экономию), симпатии к прудонизму. В 1846 г. А. познакомился с К. Марксом, переписывался с ним и испытал нек-рое влияние его идей, приветствуя, напр., «живительное действие» Марксовой критики П. Ж. Пру-дона и идеалистической гегелевской философии. В целом мировоззрение А. в 40-е гг. и в последующие десятилетия не вышло за рамки дворянского либерализма (в сфере политики) и критики наиболее явных разновидностей спекулятивного идеализма (в сфере философии). Выступая с нек-рыми оговорками за приобщение России к европейской цивилизации, распространение в стране научного знания и образованности, развитие нравственных сил народа, проповедуя идею деятельного, самостоятельного человека, он оставался сторонником сохранения сословий, противником просветительских и социалистических идеалов и революционных методов преобразования об-ва. В области литературной критики он выступал, наряду с Боткиным, А. В. Дружининым, С. С. Дудышкиным и др., приверженцем умеренно толкуемой концепции «чистого искусства», защищая положение, что нельзя смешивать разные роды умственной деятельности, в т. ч. истины науки (выраженные законом и мыслью) и истины искусства (выражаемые образами и чувствованиями). С его т. зр., вредны как «фанатизм художественности», так и раболепная «верность окружающему». Отсюда задачей литературы является «поэтическое воспроизведение действительности»; в художественном произв. на первом месте должна стоять «художническая мысль»: эстетическая форма, красота образов, обилие фантазии, а не философская и педагогическая мысль во имя утилитарных целей. Мемуары А. – содержательный источник исследования рус. общественной и философской мысли XIX в.

С о ч.: Воспоминания и критические очерки 1849–1868 гг. Спб., 1877–1881. Т. 1–3; П. В. Анненков и его друзья: Литературные воспоминания и переписка 1835–1885 годов. Спб., 1892. Т. 1; К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967. С. 127–131, 142–145 (письма Анненкова Марксу); Парижские письма. М., 1983.

Лит.: Рязанов Д. Карл Маркс и русские люди сороковых годов. 2-е изд. Пп, 1919; Пруцков Н. И. «Эстетическая» критика (Боткин, Дружинин, Анненков) // История русской критики. М.; Л., 1958. Т. 1; Егорьев Б. Ф. Борьба эстетических идей в России XIX в. Л., 1982.

В. Ф. Пустарнаков

АНТИНОМИЗМ (от греч. antinomia – противозаконное, противоречие в законе) – диалектическое философствование, осн. признаком к-рого является антиномия, т. е. напряженное противостояние противоположных, рассудочно несовместимых положений (тезиса и антитезиса). В истории рус. философии А. в наиболее полном виде был присущ воззрениям Флоренского (чаще он употребляет термин «антиномичность») и связан с аритмологией Бугаева и др. основателей Московской философско-математической школы, противопоставивших аналитическому (непрерывному) миросозерцанию теорию прерывных функций и, шире, идею прерывного миросозерцания, способного объяснить случайное, иррациональное, действия индивидуальности. Аритмология в понимании Флоренского живет чувством «надтреснутое™» мира и, возможно, указывает на близость конца света. В магистерском соч. «О духовной истине» (1912) он определяет свой метод как метод диалектики в ее широком значении, т. е. как не рассудочное, а живое и жизненное мышление, нарастающий сгусток проникновений, вживаний не спешащей определиться мысли в существо предмета. Мир, жизнь, человек и его разум, в понимании Флоренского, греховны, полны реальных «трещин», противоречий, к-рые нельзя «замазывать». Поэтому истина должна быть также противоречива, должна быть «антиномией, и не может не быть таковою». Это значит, что она обязательно утверждает и столь же убедительно и необходимо отрицает себя и, следовательно, не боится любых опровержений и приобретает с формальной стороны безусловное значение. Таких истин – великое множество, и они являются символами или знаниями об абсолютной Истине. При приближении к Истине (Свету, Богу) «трещины» мира высвечиваются более контрастно, его антиномичность становится все очевиднее и исчезает только в «Горнем Иерусалиме», побежденная единой Истиной. Др. причина А. истины, согласно Флоренскому, связана с тем, что познание ее есть духовный подвиг, вера, т. е. «самоотрешение», самоотрицание (рассудка). Антиномичность сверхрассудочна, поэтому постигаемый очищенным умом с помощью Духа Святого антиномичный догмат, объект веры, с к-рого и начинается спасение человека, является действительной точкой опоры разума. По Флоренскому, А. как живое восприятие начинается с Гераклита Эфесского, прозревшего внутреннюю вражду мира и сверхмирное единство бытия. Далее А. получает свое развитие в учениях элейцев, Платона, Николая Кузанско-го, Канта, Гегеля, Фихте, Шеллинга, Ницше, прагматистов и др. На идее антиномичности построена Библия, особенно «Книга Иова» и послания апостола Павла. Только в словесную форму антиномии – одновременно и «да» и «нет» – облекаются переживания тайн религии. Антиномична и суть христианской веры: любовь Я ведет к самоотвержению, к не-Я и этим приближает к богоподобию. А. присущ всему символизму теодицеи и антроподицеи, как ее понимал Флоренский, ибо символ и человечен, и сверхчеловечен. Он прозревается повсюду: в языке, в искусстве, в мировоззрении, в строении человека (усийное, т. е. сущностное, и ипостасное начала) и пульсациях его жизни, в характеристиках духовного типа личности, в условиях освящения (соединение Божественной и человеческой энергий в молитве, иконе, кресте), в хозяйственной деятельности человека, в строении и чередовании типов культур и т. д. А. как метод и стиль мышления присущ взглядам Булгакова, что наиболее ярко запечатлено в его работе «Свет невечерний» (1917). В посмертном труде «Невеста Агнца» (1945) Булгаков прославляет «критический антиномизм» и говорит об антиномии человека («и личен и всечеловечен»), об антиномичности блаженства и мук и т. д. Своеобразным пониманием А. отмечено творчество Франка. В наиболее отчетливом и развернутом виде он проявился в произв. «Непостижимое (Онтологическое введение в философию религии)» (1939). Учение об А. Франк разрабатывал под сильным влиянием Николая Кузанского, о к-ром в предисловии к «Непостижимому» говорится: «Он в некотором смысле есть мой единственный учитель философии». Заметное воздействие на понимание Франком антиномии оказал Псевдо-Дионисий Ареопагит с его мыслью о том, что в первопричине бытия нужно утверждать все, что есть в сущем, поскольку она – причина всего, и все отрицать, поскольку она возвышается над всем этим. Непостижимое Франк понимает как данную в опыте и неразложимую на понятия реальность, самый глубокий слой к-рой есть первооснова и всеединство сущего. Оно основано на «ни то, ни другое», на абсолютном единстве, порождающем многообразие и возвышающемся над последним. Однако непостижимое не только отрешено от всего, но и «все объемлет и вездесуще, оно есть ничего и все». Знание о непостижимом есть «умудренное неведение» («ученое незнание» Николая Кузанского), к-рое выступает как видение «безусловно неразрешимого… антиномиз-ма в существе непостижимого». Подобное видение, согласно Франку, невыразимо в словах и в мысли. В нем путем немого соприкосновения, несказанной внутренней охваченности «высшая правда» сама молча говорит о себе и открывает себя во всем своем величии. «Витание» над «антиномией» в ней является, по Франку, «последним итогом философского самосознания». Элементы А. можно встретить также в соч. Сковороды (учение о двухслойно-сти бытия, понимание тела человека как одновременного существования тела земного и тела духовного), Герцена (в том, что Зенъковский назвал его «историческим алогизмом»), Вышеславцева (антиномия системы и бесконечности, рациональности и иррациональности как осн. антиномия философии), Эрна и др. рус. философов. У Бердяева, хотя он и выступал с критикой А., тем не менее А. проявлялся в утверждении «свободы в Боге и свободы в человеке», в признании «не только Бога, страдающего, умершего на кресте, но и бога Пана, бога стихии земной», не только культа святости, но и культа творческой гениальности (см.: Смысл творчества. М., 1916). В полемике против А. Е. Н. Трубецкой называл его «мистическим алогизмом». В. С. Соловьев, братья Трубецкие, Н. О. Лосский считали, что содержание мистического созерцания, веры не разделяется на антиномически несовместимые элементы, поэтому оно может быть выражено в форме, свободной от самопротиворечивости.

Лит.: Мистическое богословие. Киев, 1991; Флоренский П. А. Соч.: В 2 т. М., 1990;Булгаков С. Н. Свет невечерний. М., 1994; Франк С. Л. Соч. М., 1990; Половинкин С. М. П. А. Флоренский: Логос против хаоса. М., 1989.

В. Л. Курабцев

АНТОНИЙ (в миру Александр Ксаверьевич Булатович) (26.09(8.10). 1870, Орел – 5.12.1919, с. Луциковка Лебединского у. Харьковской обл.) – иеросхимонах, религиозный публицист и богослов, дипломат и путешественник. Профессиональный военный, личный друг абиссинского императора Менелика II. Булатович пережил в начале 900-х гг. глубокий душевный кризис, в результате чего уволился в запас (1903) и стал в 1906 г. послушником Важеозерской Никифоро-Геннадиевской пустыни. В 1912 г. уехал на Афон, где принял схиму. В 1913 г. был вовлечен в богословский спор по вопросу о божественности имени «Иисус», став по главе движения имеславия в Андреевском скиту, откуда под его руководством монахи изгнали тогдашнего настоятеля. Острый спор в монашеской среде и последовавшая блокада скита, а затем даже штурм его воинской частью привлекли внимание российской общественности к «черному бунту» (см. напр.: Бердяев Н. Гасители духа // Русская молва. 1913.5 августа). В своих богословских трудах А. обосновывал идею неразрывного единства имени Божия и его сущности, доказывал, что божественная энергия имени при наличии сильной религиозной веры преображает душу и все существо человека. Эти утверждения вызвали обвинения имеславцев в ереси, в попытке превратить имя Божие в некое самостоятельное божество. Однако спор шел не только и не столько об именах, сколько – о рус. православных святынях, о коренной их противоположности лжесвятыням, о несовместимости подлинных христианских имен и лжеимен (самозванства). Имеславцы во главе с А. нашли поддержку у ряда священников и богословов (еп. Феодор Поздеевс-кий, М. Д. Муретов, Флоренский, Булгаков и др.), защищавших имеславие как церковное учение (Богословские труды. 1982. Сб. 23. С. 269). Так и не получив церковной реабилитации, А. был убит в декабре 1919 г. в своей келье. Его труды, как и само движение имеславия, послужили толчком к разработке рус. мыслителями (Флоренский, Булгаков, Лосев и др.) такого самобытного философского направления, как философия имени.

С о ч.: Антоний (Булатович). Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус. М., 1913; Моя борьба с имяборцами на Святой горе. Пг., 1917.

Лит.: Булгаков С. Н. Афонское дело // Русская мысль, 1913. № 9. С. 37–46; Косвинцев Е. Н. Черный «бунт». Странички из истории «афонской смуты» // Исторический вестник. 1915. № 1–2; Семёнкин Н. С. Философия богоискательства. М., 1986. С. 46–59.

Н. С. Семёнкин

АНТОНОВИЧ Максим Алексеевич (27.04(9.05). 1835, г. Белополье Харьковской губ. – 14.11.1918, Петроград) – публицист, философ, последователь Чернышевского, литературный критик. Учился в Ахтырском духовном училище, Харьковской семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии. В 1859 г. стал кандидатом богословия, но, познакомившись с соч. Белинского, Герцена, отказался от духовной карьеры. По настоянию Чернышевского сделался активным сотрудником журн. «Современник» и с 1862 г. (после ареста Чернышевского) – одним из руководителей журнала. В 1861 г. появились его осн. статьи по философии: «Современная философия», «Два типа современных философов», «О гегелевской философии». По складу натуры А. был полемистом, вступавшим в дискуссию даже с близкими по духу авторами, напр. Писаревым и В. А. Зайцевым. Осн. оппонентами А. из противоположного лагеря были братья Достоевские и Страхов. В 1862 г. появилась нашумевшая статья А. «Асмодей нашего времени», посвященная разбору романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» и положившая начало полемике между журн. «Современник» и «Русское слово». С закрытием журн. «Современник» (1866) публицистика А. потеряла былую значимость. Он увлекался естественными науками – геологией, химией, ботаникой, занимался переводами с англ., фр. и нем. языков. В 1881 г. А. опубликовал статью «Мистико-аскетический роман», посвященную резкой критике религиозных идеалов Достоевского, изложенных в «Братьях Карамазовых». В нач. 80-х гг. поступил на государственную службу. В 1896 г. вышла его книга «Чарльз Дарвин и его теория». Позднее А. пишет мемуары, посвященные Чернышевскому, Добролюбову, Н. А. Некрасову и др. В нач. XX в., как и в 60-е гг. прошлого века, А. отстаивал идеи антропологического материализма, считая, что человек, как наиболее близкий и доступный объект, есть та точка опоры, посредством к-рой изучается весь остальной мир, более того, все в мире должно служить человеку, удовлетворять его материальным и умственным потребностям. Человек есть продукт природы, и наука о нем должна быть частью естествознания. Поэтому А. отвергает все религиозно-идеалистические версии антропологизма, а также дуалистическую концепцию психофизической природы человека. Критика философского идеализма в различных его формах – от гегельянства до рус. духовно-академической философии была в центре публицистики А. Резко отрицательное отношение он выразил и к религиозно-философской программе сб. «Вехи». А. заявлял, что подлинное развитие может получить лишь «эмпирическая философия» природы, к-рая интересовала его прежде всего как базис человека. Подобно мн. шестидесятникам, А. не видел существенной разницы между фейербаховским материализмом и позитивизмом, положительно оценивал также идеи вульгарного материализма, опубликовав в 1863 г. рецензию на рус. перевод книги Я. Молешотта «Учение о пище». Как и все просветители, А. делил историю человечества на две эпохи: «естественного состояния» и «гражданского общества». При этом «естественная» жизнь, состоящая в удовлетворении всех потребностей человеческой природы, находящейся в гармонии и соответствии с жизнью всей остальной природы, является целью существования человека. Страдания человечества А. связывал с невежеством и незнанием, с господством предрассудков, а его успехи, прогресс исторической жизни – с развитием знания. Именно при помощи знания устраняются «неудобства», стесняющие жизнь людей, создаются условия для решения осн. вопроса человеческой жизни – вопроса о пище; целью об-ва является гл. обр. распределение пищи. Однако «пищевые условия» не объясняют, по А., всю историю; в число полезных для человека потребностей входят также «потребности головы и сердца» (потребности культуры) и «житейские политические дела», особенно вопросы политического и правового строя. Касаясь этой проблематики, А., как и мн. шестидесятники, являлся сторонником демократизма и социализма. С этой позицией связана и интерпретация им философских проблем рус. истории. А. активно противостоял всякой национальной ограниченности (особенно славянофилов), отстаивал идею «срединного» положения России между Западом и Востоком, Европою и Азией. Исходя из преобладания в ней вост. элемента над зап., а также «внешнего», неглубокого характера освоения достижений европейской цивилизации со времен реформ Петра I, преобладания государства и государственного духа над об-вом, он ратовал за всестороннюю «европеизацию» страны, под к-рой понимал не все западноевропейские, а лишь общечеловеческие начала цивилизации и культуры. По своим эстетическим взглядам А. примыкал к Чернышевскому и Добролюбову. Вместе с тем он выступал не только против теории «искусства для искусства», но и против позиции публицистов журн. «Русское слово», представлявших, по его мнению, «аскетический взгляд на искусство», т. е. отвергавших самостоятельность искусства, ставя перед ним только утилитарные цели. В философской публицистике А. большое место занимают как анализ совр. ему философских течений, так и экскурсы в историю философии. Исходя из мысли, что при единстве философских принципов каждый из передовых народов Европы имеет своеобразную философию, А. считал, что и у русских должна быть своя философия, отражающая «народный характер и склад русского ума»; но он решительно воспротивился проектам рус. «народного любомудрия» в славянофильском духе; просветительский тип философствования А. сказался на его оценках рус. философов: он называл «плохим философом» Аввакума; Новикова отнес к мистическому масонству, а Радищева квалифицировал как представителя последнего слова философии XVIII в. и деиста, испытавшего влияние фр. просветителей; особенно высоко оценивал А. идейно-философское наследие Белинского, Чернышевского и Добролюбова, а также Сеченова. А. отреагировал на утверждение в России в сер. 90-х гг. марксизма как самостоятельного и влиятельного направления рус. общественной мысли. Но до конца своих дней он противопоставлял Марксу Чернышевского, доказывал, что он не ниже Маркса. В целом А. не вышел за рамки рус. просветительской философии 60-х гг. XIX в., считая ее «началом нашего возрождения».