Текст книги "Русская философия. Энциклопедия"

Автор книги: М. Маслин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 138 страниц)

Л и т.: Циолковский К. Э. Очерки о Вселенной. М., 1942; Вернадский В. И. Размышления натуралиста. М., 1975 – 1977. Кн. 1–2; Чижевский А. Л. Гелиотараксия // Проблемы гелиобиологии. Новосибирск, 1977; Голованов Л. В. Созвучье полное в природе. М., 1977; Русский космизм и ноосфера. М., 1989. Ч. 1, 2; Куракина О. Д. Русский космизм как социокультурный феномен. М., 1993; Урсул А. Д. Путь в ноосферу. Концепция выживания и устойчивости развития. М., 1993; Русский космизм: Антология философской мысли. М., 1993; Русский космизм. 1996.

Л. В. Голованов, О. Д. Куракина

КОСТОМАРОВ Николай Иванович (4(16).05.1817, слобода Юрасовка Острогожского у. Воронежской губ. -7(19).04.1885, Петербург) – историк, этнограф, писатель. Внебрачный сын рус. помещика и украинской крепостной крестьянки. В 1837 г. окончил словесное отд. философского ф-та Харьковского ун-та. Общественно-политические и исторические взгляды К. формировались под влиянием Д. Н. Бантыш-Каменского, А. М. Марковича, И. И. Срезневского, а также Шевырева, лекции к-рого К. слушал в 1838 г. в Москве. В 1842 г. К. подготовил магистерскую диссертацию – «О причинах и характере унии в Западной России», однако из-за противодействия харьковского архиепископа защита была отменена, а книга по распоряжению властей сожжена. Лишь через 2 г. он сумел защитить новую диссертацию – «Об историческом значении русской народной поэзии». В 1846 г. К. был приглашен в Киевский ун-т на кафедру истории, где прочел курс лекций по славянской мифологии. В это же время он стал одним из основателей тайной политической организации – Кирилло-Мефодиевского об-ва (1846–1847), за что был арестован, год провел в заключении и в 1848 г. сослан в Саратов под полицейский надзор. До 1857 г. служил в Саратовском статистическом комитете, публиковал статьи по истории, экономике и культуре Саратовского края, работал над историческими трудами. После освобождения (1856) и заграничного путешествия в 1859 г. К. был приглашен в Петербургский ун-т на должность проф. рус. истории. Ореол пострадавшего за убеждения, блестящие лекции в ун-те, публичный диспут «О начале Руси» с Погодиным, статьи в «Современнике» и «Отечественных записках», участие в издании первого украинского общественно-политического и художественно-литературного журн. «Основа» (1861–1862), выходившего на украинском и рус. языках, работы по истории народных движений – все это принесло К. широкую известность. В 1862 г. он был вынужден уйти из ун-та, отказавшись поддержать протест профессуры и студенчества против полицейских репрессий. Впоследствии Министерство народного просвещения вынудило его отказаться от преподавательской деятельности, оставив за ним работу в Археографической комиссии. Под редакцией К. в 1861–1884 гг. вышло 12 т. «Актов, относящихся к истории Южной и Западной России, собранных Археографической комиссией», а также 3 вып. «Памятников старинной русской литературы». За четверть века историк опубликовал более 200 трудов, в основном посвященных политической истории России и Украины. За исследование «Последние годы Речи Посполитой» (Вестник Европы, 1869. Кн. 2-12) К. был удостоен премии Академии наук (1872). В 1876 г. он стал чл. – кор. Академии. Для творчества К. характерны повышенный интерес к «народной психологии» и «духу народа», этнографии, бытовым и культурным особенностям жизни народа, истории народных движений. Особое внимание он уделял проявлениям федеративных начал в народном сознании и политической жизни Древней Руси. Интерес представляет панславистская программа Кирилло-Мефодиевского об-ва, разработанная К. и изложенная им в «Уставе и правилах», «Книге бытия украинского народа» («Закон Божий»), воззваниях «Братья украинцы», «Братья ве-ликороссияне и поляки». Программа предусматривала, в частности, создание славянской федерации с центром в Киеве, включающей 18 отдельных республик на территории Польши, Чехии и Моравии, Сербии, Болгарии и России, к-рая, в свою очередь, делилась на 14 республик. Во всех частях федерации предусматривались «одинаковые основные законы и права, равенство веса, мер и монеты, отсутствие таможен и свобода торговли», уничтожение крепостного права, «дворянских и всяких привилегий», «отмена смертной казни и телесных наказаний», «единая центральная власть, заведующая сношениями вне союза, войском и флотом; но полная автономия каждой части по отношению к внутренним учреждениям, управлению, судопроизводству и народному образованию». Для защиты от внешних врагов наряду с небольшой общефедеральной армией в каждой республике предполагалось создание своей милиции и введение всеобщего воинско-; го обучения населения «на случай народного ополчения». В 60-70-х гг. К. стремился отмежеваться от своих панславистских идей. Панславизм поддерживал политику царского правительства в Польше и на Балканах.

Соч.:Собр. соч.: В8кн.(21 т.)Спб., 1903–1906; Историчес– I кие монографии и исследования: В 2 кн. М., 1989; Истори– I ческие произведения. Автобиография. Киев, 1989 (2-е изд.– I 1990); Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992; Раскол: Исторические монографии и исследования. М.; Смоленск, 1994; Русская история в жизнеописаниях ее главных деятелей. М., 1991 (в 4 т.  М., 1998); Русская республика: Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада (История Новгорода, Пскова и Вятки). М.; Смоленск, 1994; Славянская мифология: Исторические монографии и исследования. М., 1995; Смутное время Московского государства в начале XVH столетия, 1604–1613: Исторические монографии и исследования. М., 1994; Богдан Хмельницкий: Материалы и исследования. М., 1994.

Лит.: Киреева Р. А. Не мог жить и не писать: Николай Иванович Костомаров // Историки России. XVIII – начало XX века. М., 1996; Коялович М. О. История русского самосознания. Спб., 1901. Гл. 19. Федеративная теория (Н. И. Костомаров); Нольде Н. Критико-исторический и психологический разбор статей г. Костомарова. Тула, Ю5; Данилов В. Материалы для биографии Н. И. Костомарова. Киев, 1907; ПинчукЮ. А. Исторические взгляды Н. И. Костомарова. Киев, 1984; Заиончкавский П. А. Кирилло-Мефодиевское общество (1846–1847). М., 1959.

А. А. Ширинянц

КОТЛЯРЕВСКИЙ Сергей Андреевич (23.07(4.08). 1873-15.04.1939) – историк, теоретик права, общественный деятель. Окончил историко-филологический ф-т Московского ун-та (1896), с 1900 г. – приват-доцент кафедры всеобщей истории. В 1904 г. защитил докторскую диссертацию («Ламенне и новейший католицизм»). Стоял у истоков создания партии кадетов, с 1905 г. – член ее ЦК. Избирался депутатом I Государственной думы. В 1906 г. участвовал в основании франкмасонской ложи «Возрождение» в Москве. После сдачи экстерном экзаменов на юридическом ф-те Московского ун-та защитил в 1907 г. магистерскую («Конституционное государство. Опыт политико-морфологического обзора»), а в 1909 г. докторскую диссертацию («Правовое государство и внешняя политика»). В 1908–1917 гт. работал приват-доцентом курсов Герье, читал лекции по истории Франции и международных отношений. После Февральской революции К. был комиссаром Временного правительства по инославным и иноверным исповеданиям, входил в состав Лиги рус. культуры. С июля 1917 г. – товарищ обер-прокурора Синода и товарищ министра вероисповеданий. К Октябрьской революции отнесся враждебно. Один из авторов сб. «Из глубины». Участвовал в деятельности ряда антисоветских организаций, был приговорен к 5-летнему условному заключению. Впоследствии заявил о своей лояльности советской власти, работал в Ин-те советского права, журн. «Советское право», Московском ун-те. По обвинению в контрреволюционной пропаганде расстрелян. Философские основания мировоззрения К. – эклектичны: позитивизм и социал-дарвинизм сочетаются с кантианством. Испытал влияние Л. Гумпловича. В философии права развивал идеи естественно-правовой школы. В отличие от большинства юристов-неокантианцев, считавших право главной опорой политико-правового порядка, К. обосновывал др. положение: власть и право являются равноправными субстанциями, их роль в общественном устройстве равновелика. И власть, и право одинаково глубоко укоренены в человеческой природе. Дуализм власти и права приобретает особое значение в условиях правового государства. Несмотря на то что государство во многом представляет собой «культурно-этическую ценность», оно в огромной степени связано с насилием и стихией эгоизма. Никогда право, по К., не подчинит себе государство полностью, не сделает власть окончательно правовой. Внеправовая природа государства ярко проявляется в международных отношениях, особенно в условиях войны. С одной стороны, наличие правового государства предполагает «сознание у граждан ценности права», «любовь к праву», «борьбу за право», что практически означает ценность человеческой личности и ее правовую защищенность, но с другой – признание ценности личности невозможно без сильного государства. Внеправовая природа государства, полагал он, порождает деспотизм. Осн. средствами против узурпации власти К. считал отнюдь не формальные юридические механизмы (принцип разделения властей и систему сдержек и противовесов), а само общественное правосознание, содержательное чувство справедливое и ощущение причастности к гармонии божественного миропорядка.

С о ч.: Что может дать антропогеография для истории? М., 1900; Совещательное представительство. Ростов н/Д 1905; Власть и право. Проблема правового государства. Спб., 2001; Война и демократия. М., 1917; СССР и союзные республики. М., 1924.

Лит.: Шелохаев В. В. Кадеты – главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905–1907 гг. М., 1983; Думова Н. Г. Кадетская партия в период Первой мировой войны и Февральской революции. М., 1988; Она же. Кончилось ваше время… М., 1990; Кроткова Н. В. С. А. Котляревский как теоретик правового государства // Государство и право. 2006. № 11.

В. Н. Жуков

КОШАРНЫЙ Валерий Павлович (18.11.1945, Карталы Челябинской обл.) – специалист в области истории рус. философии и политологии, д-р философских наук, проф. Окончил философский ф-т МГУ (1975). В 1978–1979 гг. – ассистент философского ф-та МГУ. В 1979–1985 гг. – доцент, зав. кафедрой философии Псковского пед. ин-та; в 1985–1997 гг. – доцент, зав. кафедрой философии, проф. Государственной металлургической академии Украины (г. Днепропетровск). С 1997 г. – проф., зав. кафедрой философии Пензенского государственного ун-та. Докторская диссертация – «Революция как проблема русского религиозно-философского сознания первой половины XX в. (историко-философский анализ)» (1996). Центральная тема исследований К. – историко-философский анализ многообразия реакций рус. сознания на революцию 1905–1907 гг., Февральскую и Октябрьскую революции 1917 г. Освещение и классификация разных типов мировоззренческих откликов на революцию в России определяется им как «революциология», а исследуемая предметная область как «метафизика революции». В этом контексте К. рассматриваются историософские, социально-философские, философско-богословские, этические, культурологические построения Мережковского, Бердяева, Булгакова, П. Б. Струве, И. А. Ильина, Франка, евразийства, сменовеховства и др. К. – автор мн. ст. словаря «Русская философия» (М.,1995), один из авторов учебника «История русской философии» (М., 2001,2007).

С о ч.: У истоков советской философской науки (1917–1922). М., 1981; Философия и революция. Отражение революции в отечественном религиозно-философском сознании начала XX века. Днепропетровск, 1995; Русская религиозная философия и социология революции (1917-1930-е гг.). Киев, 1997.

М. А. Маслин

КОШЕЛЕВ Александр Иванович (9(21).05.1806, Москва -12(24). 11.1883, Москва) – публицист и общественный деятель. Род. в дворянской семье, в 1821 г. начал учиться в Московском ун-те, но через год вместе с группой студентов, вследствие конфликта с руководством, покинул его (позже он сдает экзамены за университетский курс экстерном). Это было время увлечения философией Шеллинга. В 1822 г. К. поступил на службу в Московский архив Министерства иностранных дел и становится одним из «архивных юношей». Вместе с Одоевским, Веневитиновым, Шевыревым, С. Е. Раичем и др. он участвует в организации «Общества любомудрия». Собрания, посвященные в основном литературным вопросам, проходили вполне легально, но существовало и др., тайное об-во, где обсуждались философские вопросы, преимущественно взгляды нем. философов (Канта, Фихте, Шеллинга, Окена, Гёрреса и др.). Членами последнего были: Одоевский, Киреевский, Веневитинов, Н. М. Рожалин и К. Одновременно К. со своими друзьями участвует в издании журн. «Мнемозина». В 1825 г. об-во самораспустилось. К 1827 г. относится знакомство К. с Хомяковым, оказавшим на него сильное влияние. Примыкая к славянофилам, К. тем не менее был чужд крайностей этого течения, терпимо относился к др. мнениям. Его особая позиция заключалась также в особом внимании к идеям братского единения всех славянских племен. К. становится первым редактором и издателем органа славянофилов – журн. «Русская беседа» (1856). С 1858 г. он издает журн. «Сельское благоустройство», в к-ром обсуждаются вопросы, связанные с положением крестьян, и к-рый вскоре был запрещен цензурой. К. активно участвует в подготовке крестьянской реформы и как теоретик (автор проекта освобождения крестьян, а также ряда статей на эту тему), и как практик (депутат от Рязанского губернского комитета). В 1861 г. он издает соч. Киреевского в 2 т. Ему принадлежат кн. «Конституция, самодержавие и земская дума» и брошюра «Какой исход для России из нынешнего ее положения», написанные в 1862 г. В его наследии нет работ, посвященных специально философской проблематике. Его деятельность как публициста сосредоточивалась в основном на практических сторонах тех общественно-политических вопросов, к-рые были актуальны в то или иное время его жизни. Нек-рые его брошюры, носящие в основном политический характер, по цензурным соображениям были изданы за границей: «Наше поколение» (Берлин, 1875), «Общая земская дума в России» (Берлин, 1875), «Что же теперь делать?» (Берлин, 1879). Особый интерес представляют его мемуары («Записки»), являющиеся ценным документом по истории общественной мысли в России.

С о ч.: О кн. В. Ф. Одоевском. М., 1869; О сословиях и состояниях России. М" 1881; Записки (1812–1883). М., 1991.

Л и т.: Колюпанов Н. П. Биография А. И. Кошелева. М., 1889–1892. Т. 1–2; Юрьев С. А. А. И. Кошелев//Русская мысль. 1883. № 12.

В. И. Приленский

КОЯЛОВИЧ Михаил Иосифович (20.09 (2.10). 1828, м. Кузница Сокольского у. Гродненской губ. – 23.08(4.09). 1891, Петербург) – историк, публицист славянофильского направления. Окончил духовное училище (1845), Литовскую семинарию в Вильно (1851), Петербургскую духовную академию (1855). С 1856 г. служил в Петербургской духовной академии на кафедре сравнительного богословия и рус. раскола, затем на кафедре рус. гражданской и церковной истории; с 1869 г. до конца жизни занимал кафедру рус. гражданской истории. Защитил докторскую диссертацию «История воссоединения западнорусских униатов старых времен» (Спб., 1873). Научные интересы К. сосредоточены преимущественно на изучении истории «западнорусского края». В «Чтениях по истории западной России» (Спб., 1864) и др. работах К. стремился показать, что, несмотря на политические изменения (объединение Литвы с Польшей в 1386 г., Люблинская уния 1569 г.), в местной «русско-народной жизни» жило «старорусское начало», устремленность к православной вере, а «русская цивилизация» была и остается «центром притяжения» для населения края. Главный, итоговый труд К. – «История русского самосознания по историческим памятникам и научным документам» (1884). В нем он осуществил анализ «состояния науки истории и ее литературы», представил обзор трудов рус. историков (от Курбского и Г. К. Котошихина до новейших на тот день разработок К. Н. Бестужева-Рюмина и Ключевского), охарактеризовал осн. черты западничества и славянофильства, показал связь и преемственность различных научных школ и направлений в «постепенном развитии русского научного сознания по отношению к нашему историческому прошлому». Книга вызвала большой общественный резонанс. На нее откликнулись Бестужев-Рюмин, Д. А. Корсаков, Костомаров и др. По своим общественно-политическим взглядам К. был близок к славянофилам И. С. Аксакову, Самарину, Ламанскому и др. Как публицист он сотрудничал в журн. «Христианское чтение», «Церковный вестник», в газ. «День» И. С. Аксакова, «Гражданин» В. П. Мещерского, «Новое время» А. С. Суворина, «Правда». Свое славянофильское видение мира и рус. истории К. сформулировал в речи «Историческая живучесть русского народа и ее культурные особенности» (1883). К этим особенностям он относил любовь рус. народа к земледелию и стремление к обладанию лучшей землей, способствовавшие развитию земельной общины и мирского самоуправления; любовь и способность к промышленности и торговле, в к-рых развилась вечевая форма общественной жизни и разного рода дружины – военные, торговые, промышленные; раннее осознание необходимости государственной объединяющей власти, воплотившейся в «московском единодержавии с земскими соборами и земским всенародовластным царем во главе»; терпение в строительной государственной работе и человечность по отношению к др. народам – качества, к-рые рус. народ выработал в процессе великого исторического труда (не «азиатского», импульсивного и быстро затухающего, как отмечал К., а «европейского», медленного, упорного и тяжелого) по освоению огромных пространств, «охранению исконного, туземного населения от пришельцев и нередко насильников» и восстановлению «нравственной правды» в мире (напр., финнов рус. народ защищает от шведов, эстов и латышей – от немцев, простой польский народ – от панов и ксендзов, южн. славян – от турок). Эти начала рус. жизни освящает православная вера, «проповедующая братство и равенство всех перед Богом». Выступая за православно-рус, православно-славянские, шире – греко-славянские культурные начала, против притязаний латинства и германизма, «латино-германских начал западноевропейской жизни», К. призывал к изучению славянского мира, развитию межславянских связей, объединению всех славян под знаменем кирилло-мефодиевской идеи и православия. К панславянским проектам относился скептически, полагая, что «для всякого народа, хотя бы и самого сильного, есть предел для втягивания в себя чужих элементов».

Соч.: История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. 4-е изд. Минск, 1997; Три подъема русского народного духа для спасения нашей государственности во времена самозваных смут. Спб., 1880; Чтения по истории Западной России. 4-е изд. Спб., 1884.

Лит.: Бершадский С. Михаил Осипович Коялович // Журнал Министерства народного посвещения. 1893. № 10,Жуко-вич П. Н. Михаил Осипович Коялович // Славянское обозрение. 1892. Кн. 1; Пальмов И. С. Памяти Михаила Осиповича Кояловича // Коялович М. О. История русского самосознания… 2-е изд. Спб., 1893; Костомаров Н. И. Лекции г. Кояловича по истории Западной России // Голос. 1864. № 118; Он же. По поводу книги М. О. Кояловича "История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям" // Вестник Европы. 1884.Т. 2, кн. 4; Черепица В. Н. Михаил Осипович Коялович. История жизни и творчества. Гродно, 1998.

А. А. Ширинянц

КРАСОТА – одно из центральный понятий рус. философской и эстетической мысли. Слово «К.» происходит от праславянского «краса». Прилагательное «красный» в праславянском и древнерус. языках имело значение «красивый», «прекрасный», «светлый» (отсюда, напр., Красная площадь), а не обозначало красный цвет (он передавался словами с корнем «черв», как ныне в украинском, польском, болгарском, чешском, словацком языках). Помимо слов «краса», «К.» отношение к красивому и прекрасному в старославянском и древнерус. языках выражалось словами «лепый», «лепота» (и сейчас мы говорим: «великолепный», а в качестве отрицания – «нелепый»). Синоним «красивого», «К.» – «пригожий», «пригожество» – показывает древнейшие связи эстетического и практического мироотношений. В Древней Руси К. мыслится как существенное свойство различных явлений – воина, корабля, проповедника (Изборник Святослава, XI в.). К. наделялась истина (митрополитИлари-он). Для Кирилла Туровского высшая К. – духовная, имеющая и мыслительно-познавательный, и религиозный, и морально-нравственный смысл. «Красота же строй есть некоего художника», – отмечалось в «Повести о Варлааме и Иосафе» (XI–XII вв.). В последующее время преобладало богословское понимание К. как К. божественного первообраза. По Нилу Сорскому, К. «мира сего» является преходящей, превращающейся в «красоту безобразну». Артемий (сер. XVI в.) усматривал три уровня К.: «тленная К.», душевная К. (К. праведности) и «безвещественная», духовная К. Симеон Полоцкий считал «красоту плоти» наградой за «красоту душевную». Для XVII в. характерно понимание К. как проявления «внутреннего стройства». В иконописи особо ценилось сочетание К. с мудростью и «изящным мастерством» (Иосиф Владимиров). Наряду с такими взглядами на К. провозглашалось противостояние божественной «лепоты» «пестроте» зримого мира, недопустимость подражания земному в святых иконах (Аввакум). Ломоносов видел многообразие проявлений К., свойственной и минералам, и рукотворному стеклу, и российскому языку, и произв. «художеств», в т. ч. «свободных искусств». Источник К. – божественная премудрость и сила, но сама «натура» представляется как некая художница. В XVIII в. отмечается субъективность восприятия К. «Природою черные люди», по словам Феофана Прокоповича, «не ставят в лепоту телесной белости». Не допуская, чтобы «вся красота мира ничтожествовала». Радищев писал и о естественной К. тела, и о том, что и К., и сама добродетель, возникая в результате сравнения, «живут в мысли». Козельский связывал К. с человеческими чувствами. А. Ф. Мерзляков, проводя различие между явлениями К. и ее сущностью, отделял то, что «почитается красотою», от того, «что в самом деле есть красота». Одно дело – субъективное «свойство эстетических предметов», другое – субъективное состояние души. «Красоты всеобщие» соответствуют «ходу, намерениям, законам природы», а предметы, называемые прекрасными, нравятся нам не столько сами по себе, «сколько по отношению к нам». Галич выделял три вида К.: К. «умозрительная» как проявление «истинного»; К. «нравственная» как проявление «доброго»; К. «чувственная», или «прелестная», как проявление «приятного». Как романтический эстетик, Одоевский утверждал, что «основание К. не в природе, но в духе человеческом». По взглядам же Надеждина, К. «есть нечто в себе объективное», она «не что иное, как высочайшая гармония жизни». Белинский был также убежден, что «все прекрасное заключается только в живой действительности». Чернышевский дополняет формулу «прекрасное есть жизнь» антропологическим пониманием К.: «прекрасное то, в чем мы видим жизнь, как мы понимаем и желаем ее, как она радует нас». Достоевский стремился осмыслить К. во всей ее объективной сложности и противоречивости. «Красота – загадка», – считал он. «Красота есть не только страшная, но и таинственная вещь». «Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут», «тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». В формуле Достоевского «мир спасет красота» последняя мыслится как нечто «доброе», «положительное», идущее от Бога, а не от дьявола. В. С. Соловьев был также убежден в спасительной силе К., ибо К., как благо и истина, являются «положительными идеальными определениями достойного бытия», где не будет ни «анархической множественности» (разделенности) добра, истины и К., ни их мертвого единства. В XX в. понимание К. шло различными путями. Для Н. О. Лосского К., как любовь, истина, свобода, – аспекты полноты бытия, воплощаемого Царством Божием. В. И. Иванов называл объективное начало К. «общей категорией человеческого единения». Для Бердяева «природа красоты – онтологическая и космическая». Его не удовлетворяют все определения К., ибо они «формальны и частичны», а «в красоте нужно жить, чтобы узнать ее». По Шестову, «каждая прекрасная вещь есть нечто абсолютно незаменимое»: «прекрасное небо не заменит прекрасного моря, а прекрасное море – прекрасной картины». «Стало быть, нечего и спрашивать, что такое красота». А Д. Н. Овсянико-Куликовский, солидаризуясь с Писаревым, пришел к выводу, что К. целиком состоит «из условностей и фикций», ибо "объективной «Красоты» нет (это – миф), есть только субъективная категория «красивого». В эстетической мысли 30—40-х гг. XX в. проблема К. вначале, по существу, не ставилась, а вульгарно-социологический подход приводил к заключению: «наша нормативная марксистская эстетика отрицает и объективные и субъективные критерии красоты, ибо она… против красоты вообще» (Пролетарская литература. 1931. № 4. С. 148). Лишь в сер. 50-х гт. в начавшемся обсуждении вопросов эстетического мироотношения был поставлен вопрос о К. И хотя участники дискуссии уверяли, что они следуют принципам марксистско-ленинской философии и эстетики (стали известны и рукописи молодого Маркса, в к-рых речь шла о «законах красоты»), их трактовка К. была существенно различной. Т. наз. «при-родники» (Н. А. Дмитриева, Г. Н. Поспелов и др.) утверждали, что К. как изначально природное свойство существовала и до человеческого об-ва. Т. наз. «общественники» (Л. Н. Столович, Ю. Б. Борев и др.) рассматривали К. как социокультурное явление, выражающее в конкретно-чувственной форме утверждение человека в мире, меру свободы его и об-ва. Сторонники т. наз. объективно-субъективной концепции К. определяли К. как «отраженную в сознании закономерность определенного качества» (А. И. Буров), как соответствие «реальности и идеала» (М. С. Каган). С нач. 60-х гг. делаются попытки осмыслить К. в аксиологическом аспекте как эстетическую ценность, показать ее взаимосвязи с др. эстетическими категориями, выявить своеобразие К. в искусстве и особенности ее субъективного восприятия и переживания. В поэзии сложилась традиция «поэтической эстетики», образно определяющей мн. эстетические проблемы. В рус. поэзии одной из них является проблема К. Поэт способен не только создавать К., но и художественно определять ее проявления, феномен ее восприятия и переживания, давать поэтически-афористические формулы К.: «Гений чистой красоты» (Пушкин); «Сотри случайные черты – / И ты увидишь: мир прекрасен» (А. Блок); «…красота – не прихоть полубога, / А хищный глазомер простого столяра» (О. Э. Мандельштам); «И прелести твоей секрет / Разгадке жизни равносилен» (Б. Л. Пастернак); «…что есть красота / И почему ее обожествляют люди? / Сосуд она, в котором пустота, / Или огонь, мерцающий в сосуде?» (Н. А. Заболоцкий).

Лит.: История эстетической мысли. М., 1985. Т. ГС.416–417; М., 1986. Т. 3. С. 324; Русские эстетические трактаты первой трети XIX в.: В 2 т. М., 1974; Радищев А. Н. Избр. филос. соч. М., 1949. С. 354, 390; Белинский В. Г. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 489; Чернышевский И. Г. Избр. филос. соч. М., 1950. Т. Г С. 74; Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 8. С. 66, 436; Т. 14. С. 100; Соловьев Вл. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990. С. Ъ;Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 455–456; Иванов Вяч. Борозды и межи. М., 1960. С. П0;ШестовЛ. Соч. М., 1993.

Т. 2. С. 204; Овсянико-Куликовский Д. Н. Литературно-критические работы. М., 1989. Т. 2. С. 341, 342; Андреев А. Л. Марксистско-ленинская концепция искусства и принцип отражения. М., 1988.

Л. И. Столович

КРИЖАНИЧ Юрий (1617, Бихач, Босния -12.09.1683, близ Вены) – писатель, мыслитель. По национальности хорват. Получил в Граце степень магистра философии, был слушателем греч. коллегиума Св. Афанасия при Ватикане. В 1642 г. защитил докторскую диссертацию в Риме. В 1659 г. прибыл в Москву, стал активно пропагандировать идеи о единстве славян, великом будущем России, необходимости широкой просветительской деятельности с целью вывести рус. народ в число образованных европейских наций. В 1661 г. за поддержку униатства был сослан в Тобольск, где прожил 16 лет и написал осн. свои соч. После освобождения в 1676 г. жил в Польше. В 1678 г. выехал в Вильно, где стал членом иезуитского ордена. Погиб под Веной в битве с турками, сражаясь в войсках Яна Собеского. К. был одним из энциклопедически образованных людей своего времени: владел 6 языками, занимался философией, политэкономией, историей, языкознанием, эстетикой, музыкой, богословием. Он стоял на позициях провиденциализма, но полагал, что божественный промысел определяет лишь коренные повороты в жизни народов и допускает возможность свободного воздействия людей на нек-рые стороны исторического процесса. Одним из средств достижения прогресса К. считал унию между православной и католической церковью. В работе «De Providentia Dei» («О промысле Божием») (1666–1667), посвященной царю Алексею Михайловичу, писал, что греки отпочковались от зап. церкви из-за «духа гордости», протестанты откололись из-за любви к свободе, а русские оказались просто обманутыми. Я считаю, писал он, московитян не еретиками, а христианами, введенными в заблуждение по простоте душевной. К. предлагал свои услуги царю, но они не были приняты. Положение иноземца, да еще католика, создало вокруг него своеобразную полосу отчуждения. Его соч. были известны лишь узкому кругу лиц. Он довольно сурово критиковал различные стороны быта и государственного строя России, отсталость рус. об-ва по сравнению с зап. странами, доказывая необходимость и своевременность предлагаемых им реформ. К. разработал первую систему классификации знаний в рус. – славянской терминологии. Все знания он делил на два вида: теоретические и практические. В философию включал логику, физику и этику, в логику же – грамматику, риторику, поэтику и диалектику. К. проводил различие между мудростью, знанием и философией. Мудростью он считал познание «наиболее важных и наивысших вещей» (Бога, природы, об-ва, человека), знанием – «понимание причин вещей», философией – желание мудрости. Философия выступает как высшая степень всех видов познания. К. особо выделял «политическую мудрость», видя в ней средство достижения общественного благополучия. Он выдвигал программу разумного управления державой, основанную на анализе истории страны, народа, природных ресурсов, традиций и умелом их использовании. К. глубоко изучил экономическое и политическое положение России, подчеркивал необходимость развития в ней торговли, ремесла и земледелия. С патриотических позиций он пытался понять роль славянства в мировом историческом процессе, считая, что оно развивается по восходящей линии, хотя постоянно подвергается угнетению и оскорблению со стороны чужеземцев, особенно турок и немцев. Особую роль в судьбе славян он отводил России, к-рая, превратившись благодаря передовым реформам в ведущую мировую державу, освободит порабощенные славянские и др. народы и поведет их вперед. К. предпринял попытку создания общеславянского языка, разработал его грамматику, поэтому его называют отцом славянской филологии. Идеи К. свидетельствуют о том, что в России того времени складываются предпосылки для проведения глубоких реформ, как писал Плеханов, его программа «во многих отношениях напоминает программу Петра I» (История русской общественной мысли // Соч. М., 1925. Т. 20. С. 290).