Текст книги "Русская философия. Энциклопедия"

Автор книги: М. Маслин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 138 страниц)

Л и т.: Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1,ч. 2. С. 88–96; История философии в СССР. М., 1968. Т. 2. С. 349–360; История русской философии / Под ред. М. А. Маслина. М" 2007. С. 178–180.

А. Т. Павлов

ПЛАТОН (в миру Петр Егорович Левшин) (29.06(11.07). 1737 – 11(23).11.1812) – митрополит Московский (1787), прозванный Вольтером «русским Платоном». В 1758 г. окончил Славяно-греко-латинскую академию и принял монашество. Был законоучителем цесаревича Павла. С1766 г. – архимандрит Троице-Сергиевой лавры. В 1770 г. – архиепископ Тверской, а в 1775 г. – Московский. В 1792 г., благословив открытие Оптикой пустыни, отошел от епархиальных дел, целиком посвятив себя православной философии и духовному просвещению. В конце жизни удалился в Спасо-Вифанский монастырь, став одним из первых старцев России. Православно-философское творчество П. можно условно разделить на два периода: первый – «метафизический» (1757–1775); второй – «апологетический» (1775–1806). Первый период определяется созданием оригинальной метафизики на основе анагогического метода (см. Анагогия). П. различал три уровня трансцендентного и персонифицированного Сущего: собственно Троицы, или «самого Бога» в Его «тайне»; Божественных свойств («околичностей») и «блаженного» собы-тия ангелов и человеческих душ (духов). Все три уровня находятся в антиномической сопричастности друг с другом, что позволяет, с его т. зр., не подменять «живое» бытие Сущего рационалистическими определениями или мистическими образами, тем самым продолжая метафизическую традицию святых отцов, особенно Августина, Иоанна Златоуста и Псевдо-Дионисия Арео-пагита. Существо метафизических взглядов П. составляет свободно-необходимая, или синергическая (см. Синергизм), взаимосвязь благодати («Христовой власти») и христианской личности («лица») как внутренней «действительности», или «действия» человеческой души (духа). Этот воцерковленно-религиозный динамизм («христианский путь») в чем-то предвосхитил концепцию «конкретного онтологизма» или «конкретного идеализма» как существенной черты рус. философии. Будучи сторонником августинианского понимания «спасительной», т. е. сугубо персонифицированной, истины, П. предвосхитил осн. положения славянофильской трактовки «цельного знания», далекой от абсолютизации обезличенных выводов о Боге. Святоотеческий подход позволил рус. мыслителю последовательно сохранить «логизм» (Эрн) православной философии, вобравшей в себя как рационалистические («описательные»), так и интуитивные («воображаемые») приемы познания. Иначе говоря, П. ввел в метафизику сильный элемент «художественного» мышления, ' оперируя синтетическими формами «образов-понятий», или «логосов», тем самым как бы предвосхищая приверженность мн. рус. мыслителей к несистематизированному философствованию, особенно в рамках литературы как искусства слова, или «логоса». Во второй период своей духовной биографии П. прежде всего разрабатывал нравственный идеал «аристократа синергического духа» с его «свободо-художественным» исканием персонифицированной истины. Отсюда проистекала веротерпимость П., «осторожно» принимающего любое творческое дерзновение на пути к Богу, но без окончательных и, как правило, абсолютизированных формулировок, или «букв», – без ущерба «духу» православной философии. Вся просветительская деятельность митрополита П. была направлена на осуществление этого идеала, особенно в конфессиональной среде. Т. обр., начал реализовываться завет Петра I о воспитании просвещенных рус. священнослужителей. При этом во главу угла ставился воцерковленный «духовный опыт» (Тареев) православных христиан. В какой-то степени П. удалось решить свою главную задачу в области духовного просвещения. Он создал лучшие учебные заведения России в стенах московской Славяно-греко-латинской академии и Троицкой лаврской семинарии. Среди его сподвижников и учеников появились такие православные мыслители, как Фео-филакт (Горский), Аполлос Байбаков, Мефодий Смирнов и др. Однако последующая идеологизация духовного просвещения приостановила процесс воспитания «аристократов синергического духа». Социальные взгляды П. лежали в русле византийской теории симфонии, предполагающей гармоническое «двоевластие» государства и церкви в деле внешней заботы по спасению верноподданных. Митрополит признал метафизическую основу Российской Империи в синергической действительности христианских лиц и целиком связывал ее утверждение с успехами духовного просвещения. Но поскольку уже с воцарения Александра I обозначилась тенденция к идеологизации последнего и, следовательно, подрыву метафизической основы Российской Империи, постольку старец П. склонился к исихастному (см. Исихазм) уединению, что в какой-то степени повлияло и на последующее забвение его во многом оригинальных взглядов.

С о ч.: Собр. соч.: В 20 т. М., 1779–1806; Поли. собр. соч.: В 2 т. Спб. (б. г.); Избранные мысли // Калитин П. В. Распятие миром. М., 1992; "Из глубины воззвах к Тебе, Господи…" М., 1996.

Лит.: Снегирев И. М. Жизнь московского митрополита Платона. М., 1890–1891. Ч. 1–2; Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937 (Вильнюс, 1991). С. 109–1 Ъ;Калитин П. В. Распятие миром. М., 1992; Мертвый завет. М., 1998.

П. В. Калитин

ПЛАТОН В РОССИИ. Историческое развитие рус. философской культуры было неразрывно связано с платонизмом и неоплатонизмом, понимаемыми предельно широко, как нек-рое духовное устремление, «как указующий перст от земли к небу, от долу-горе» (Флоренский П. А. Смысл идеализма. Сергиев Посад, 1914. С. 6). Для рус. философствования было характерным восприятие традиций платонизма не только в связи с учением П. об идеях, но и с идеализмом вообще (в историко-философском плане), с реализмом в споре об универсалиях, с априоризмом и рационализмом в теории познания, со спиритуализмом и телеологией в онтологии. Философские соч. П. непосредственно были включены в рус. философскую

культуру достаточно поздно (XVIII в.), но общий строй идей платонизма был освоен на самых ранних этапах. Христианско-православная культура Киевской Руси через византийское и болгарское влияние (см. Болгарские влияния) восприняла идеи платонизирующего аристотелизма. Именно аристотелизм, наполненный элементами платонизма и пифагореизма, был воспринят вост. отцами церкви как учение, тождественное платоновской философии. Платонизм был очень удобен для христианизации и активно использовался при обосновании христианской догматики (особенно догмата о Троице). Называя Платона первым философом, автор "Шестоднева" Иоанн, экзарх Болгарский, в целом следовал парадигме "Источника знания" Иоанна Дамаскина, к-рый наряду с такими учителями церкви, как Василий Великий, Григорий Нази-анзин, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин и др., оказал решающее влияние на южнославянский культурный ареал, а затем и на философскую культуру рус. Средневековья. Неоплатонизм явился философской основой исихазма, и сам факт распространения исихастских идей в Болгарии, а затем и на Руси свидетельствовал о том, что философская культура обеих славянских стран была готова к восприятию различных модификаций неоплатонических представлений. Влияние исихастских идей было настолько велико, что явственно сказалось на взглядах Нила Сорского, определив идеологию "заволжских старцев" с их богословско-политической программой нестяжательства (см. Нестяжатели). Указанное влияние длилось вплоть до XVIII в., вылившись в платонические диалоги Сковороды и Щербатова ("Размышления о смертном часе", "Разговор о бессмертии души"), в "Доб-ротолюбие" Паисия Величковского. Мн. диалоги Сковороды пестрят платоновскими идеями, а под определенным углом зрения их содержание вполне вмещается в рамки своеобразного учения о "философии солнца" и "метафизике света". Теорией света особенно интересовались неоплатонически настроенные мыслители. Вся платоновская онтология, гносеология и эстетика основывались на учении о солнце и свете. У П. все существующее представало как свет или отсвет. В философских классах Киево-Могилянской и Московской Славяно-греко-латинской академий господствовали курсы схоластизированного аристотелизма, но это не означало того, что философские идеи И. и неоплатоников были в полном забвении. Первые публикации диалогов П. появились в журн. Новикова "Утренний свет" (1777–1778). В переводе И. Сидо-ровского и М. Пахомова вышли "Творения велимудрого Платона" (в 4 т.). Большое значение для распространения платонизма в России имело издание в кон. XVIII в. соч. Августина, к-рый отдавал предпочтение платоновской философии. Широкое распространение получили в это время издания энциклопедического характера – "Кабинеты любомудрия" и "Зерцала древней учености", в к-рых философия определялась как "платонический нектар" и давалась такая характеристика учения П.: "Христиане одни только Платоновой философии держались, как в первые времена, так и несколько после, как-то Юстин Мученик, Климент Александрийский, Ориген, Василий, Григорий Назианзин и Августин" (Зерцало древней учености, или Описание древних философов, их сект и различных упражнений. М., 1787. С. 17). Нач. XIX в. ознаменовано большим интересом к философии П., основанном на убеждении, что католическое богословие насквозь проникнуто идеями аристотелевской философии и платонизм мог бы стать базой религиозно-философского умозрения, связанного с православием. Изучение взглядов П. было введено в философские курсы ун-тов и духовных академий. Во мн. журн. появились статьи и рецензии о П. Распространению идей платонизма в России 20-х гг. XIX в. способствовала популярность философии Шеллинга. Связь с П. заключалась в непрерывности философской традиции, проявляющейся в противопоставлении реального и идеального, природы и духа, субъекта и объекта. Особенно сближало Шеллинга с П. учение о "мировой душе". Высокую оценку философии П. можно найти в творчестве любомудров. Веневитинов, секретарь об-ва любомудров, писал в ст. "Письмо к графине NN": "Божественному Платону предназначено было представить в древнем мире самое полное развитие философии и положить твердое основание, на котором в сии последние времена воздвигнули непоколебимый храм богине" (Поли. собр. соч. М.; Л., 1934. С. 254). Подобную оценку взглядам П. можно найти у мн. рус. мыслителей 1-й пол. XIX в. – в "Истории философских систем" (Спб., 1818) Галича, в ст. Надеждина "Платон. Философ оригинальный, систематический" (Вестник Европы. 1830. № 5), "Метафизика Платонова" (Вестник Европы. 1830. № 13,14). К философским различиям между П. и Аристотелем возводили свои построения славянофилы. Антитеза зап. и I вост. способа мышления была определена, по их мнению, j рационализмом Аристотеля, с его "отвлеченным сознанием рассуждающего разума", и "цельностью в умствен– i ных действиях" П. Платонизм с его "гармонией в умозри– j тельной деятельности разума" является, считали они, ее-1 ли не основой учения вост. церкви и православия, то во многом их существенным философским элементом. Глубокий интерес к учению П., вплоть до усвоения и ассимиляции его отдельных элементов, присущ духовно-академической философии. Мн. философские соч. ее представителей объединяло убеждение в том, что "в учении Платона религия и философия находятся в наитеснейшем контакте, но уже в системе Аристотеля философия порывает с религией окончательно" (Сборник статей в память столетия Императорской Московской духовной академии. Сергиев Посад, 1915. Ч. 1. С. 153). Больший знатоком и почитателем философии П. был проф. философии Петербургской духовной академии В. Н. Kapnot, к-рый перевел и издал 6 т. "Сочинений Платона" (1863–1879), а во "Введении в философию" (Спб., 1840) изложи свою систему "философского синтетизма", построенную на платоническом видении мира. Платоновская философия пользовалась вниманием и среди университетски! преподавателей философии. Проф. Московского ун-п| Редкий опубликовал 7-томное исследование "Из лешн по истории философии права в связи с историей филосо-1 фии вообще", 3, 4, 5-й т. к-рого содержали перевод meI диалогов П. Много книг и статей, посвященных П., norn-i ляется во 2-й пол. XIX в., делаются попытки вписать грп| философа в христианскую философскую традицию. "Си мое высокое учение о божестве принадлежит Сократу Платону", – отмечал И. А. Чистович. Одним из наиболее ярких рус. платоников был Юркевич. 12 января 1866 г. на торжественном собрании Московского ун-та он произнес речь "Разум по учению Платона и опыт по учению Канта", в к-рой предпринял попытку синтезировать учения П. и Канта. Почти во всех своих соч. Юркевич стремился показать "характеристическую черту платонического мышления" в русле развития собственного миросозерцания. Важным этапом в изучении платонизма были труды А. Н. Гилярова "Источники о софистах. Платон как исторический свидетель", "Платонизм как основание современного мировоззрения в связи с вопросом о задачах и судьбе философии", Козлова "Метод и направление философии Платона", Грота "Очерк философии Платона", большая ст. В. С. Соловьева "Жизненная драма Платона". Соловьев был блестящим переводчиком соч. П. Смерть не позволила ему полностью завершить эту работу, но в собственных философских построениях, в своей метафизике всеединства он был последовательным платоником. При этом платоновские идеи выполняли у него функции несущей конструкции всей философской системы. Верховным принципом идеализма П. была идея добра или блага – творческое, божественное начало, к-рое, как солнце, дает миру свет и жизнь. "Платон ставит себе впервые ту самую задачу "оправдания добра", которая послужила предметом главного труда В. С. Соловьева" (Трубецкой С. Н. Протагор Платона//Вопросы философии и психологии. 1901. Кн. 3 (58). Платонические идеи Соловьева оказали влияние на последующую рус. религиозную философию и философию рус. символизма. Особенно органично платонизм вошел в философское творчество Флоренского и Франка. В своей "Истории русской философии" Зеньковский назвал Франка последним представителем рус. неоплатонизма. Своеобразной энциклопедией платонизма можно считать творчество Лосева. Ее осн. вехами были: его собственная неоплатоническая система ("Философия имени"), многотомная "История античной эстетики", а также перевод, комментирование и издание соч. П., Плотина, Прокла. Характерной особенностью восприятия платоновской философии в рус. мысли было стремление к ее христианизации. Исключение составляли оценки платоновского учения, сделанные Соловьевым и Зеньковским. Для Соловьева был характерен акцент на языческом осмыслении платоновского миросозерцания, для Зеньковского же утверждение о слишком большой философичности П. для христианства, т. к. платоновский дуализм усложняет не только само понятие мира, но и вносит "осложнение и в понимание Бога" (Зеньковский В. В. Основы христианской философии. Париж, 1964. Т. 2. С. 15). Неслучайно одна из ключевых в этом плане работ Зеньковского получила название "Преодоление платонизма и проблема софийности мира" (Путь. 1930. № 24).

Л и т.: Гиляров А. П. Платонизм как основание современного мировоззрения в связи с вопросом о задачах и судьбе философии. М… 1887; Юркевич П. Д. Разум по учению Платона и опыт поучению Канта//Известия Московского ун-та. 1866. № 5;Грот К Я. Очерк философии Платона. М., 1896; Эрн В. Ф. Верховное постижение Платона // Вопросы философии и психологии, 1917. Кн. 137–138;-/7осев/(. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930; Зеньковский В.В. Преодоление платонизма и проблема софийности мира // Путь, 1930. № 24;АбрамовА. И. Оценка философии Платона в русской идеалистической философии // Платон и его эпоха. М., 1979.

А. И. Абрамов

ПЛАТОНОВ Константин Иванович (18(30). 10.1877, Харьков – 6.08.1969, Харьков) – психиатр и психоневролог. Окончил медицинский ф-т Харьковского ун-та. В 1912 г. подготовил диссертацию «Воспитание сочетательно-двигательного рефлекса на составной (свет – звук) раздражитель», внесшую вклад в изучение высшей нервной деятельности человека с использованием методики условных рефлексов. П. занимался исследованиями, раскрывающими физиологическую и лечебную действенность слова. Материалы этих исследований впоследствии легли в основу монографии «Слово как физиологический и лечебный фактор» (1930) и положили начало психосоматическому направлению в медицине. П. возродил и существенно активизировал интерес к вопросам психотерапии, гипноза, внушения, убедительно доказав, что словесные раздражители в силу их исключительной физиологической и социальной значимости занимают особое место в системе высшей нервной деятельности человека. Слово заменяет, отражает и обобщает смысловое значение конкретных раздражителей внешней и внутренней среды. Вместе с тем оно служит средством создания сложной системы психотерапевтических воздействий, способствующих устранению функционального нарушения процессов высшей нервной деятельности и формированию взамен патологических нормальных динамических их структур. Эти теоретические воззрения были положены в основу разработанной им методики лечения реактивных состояний, невроза навязчивых страхов, психосоматических заболеваний. Им написано свыше 50 трудов. Много сил отдавал П. преподавательской работе. Всей своей деятельностью П. способствовал углубленному пониманию сложных психических процессов и проблем психотерапии.

Соч.: Платонов К. И. Слово как физиологический и лечебный фактор. 3-е изд. М., 1962.

Л. П. Гримак

ПЛЕХАНОВ Георгий Валентинович (29.11 (11.12). 1856, с. Гудаловка Липецкого у. Тамбовской губ. – 30.05.1918, Питкеярви, Финляндия) – философ, публицист, первый теоретик и пропагандист марксизма в России. В 1874–1876 гг. учился в Петербургском горном ин-те; с 1875 г. – участник революционного народнического движения: сначала состоял в обществе «Земля и воля», после его раскола в 1879 г. – один из организаторов группы «Черный передел». Под сильным влиянием соч. М. А. Бакунина у П. сформировалось «великое уважение к материалистическому объяснению истории»; бакунинская интерпретация материалистического понимания истории в духе экономического материализма в дальнейшем в значительной степени предопределила специфическое для П. понимание марксизма. В 1883 г. П. создал в Женеве социал-демократическую группу «Освобождение труда»; в 80-90-х гг. XIX в. П. переводил на рус. язык труды Маркса

и Энгельса, опубликовал ряд работ, направленных против идеологии народничества ("Социализм и политическая борьба", "Наши разногласия", "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю" и др.). С момента основания II Интернационала (1889) П. активно участвует в его деятельности. В 1900–1903 гг. П. и его единомышленники совместно с Лениным участвуют в издании общероссийской социал-демократической газ. "Искра" и журн. "Заря". П. – осн. автор Программы РСДРП, принятой на ее II съезде (1903). Особое место П. в российском социал-демократическом движении определялось его своеобразной "внефракционностью", в соответствии с к-рой он, оставаясь верным своим взглядам эпохи группы "Освобождение труда", не хотел примыкать ни к меньшевикам, ни к большевикам, то поддерживал, то критиковал тех и других, хотя чаще оказывался на стороне меньшевиков. Радикально отличался П. от др. вождей российской социал-демократии также своей теоретической позицией, для к-рой характерны примат теории над практикой, апелляция к методу, а не к результату, ориентация на общие руководящие принципы, а не на конкретные проекты социал-демократии, он претендовал и на статус главного философа. Примкнув к марксизму, когда мн. соч. Маркса и Энгельса оставались еще не известными, П. предпринял попытку изложения и популяризации марксистской философии в контексте всемирной истории философии, включив марксизм в традицию истории материализма (осн. вехами, предшествовавшими марксистскому материализму, П. полагал философию Б. Спинозы, фр. материализм XVIII в. и материализм Л. Фейербаха) и истории диалектического идеализма (в первую очередь взгляды Гегеля). Но П. не ограничился систематизацией, изложением и популяризацией философских идей Маркса и Энгельса, по сути, он сформулировал самостоятельную философскую концепцию, расходившуюся с философскими посылками основоположников марксизма. П. согласился с А. Лабриолой, к-рый считал, что философия, поскольку она отличается от теологии, занимается теми же задачами, что и наука, при этом она или стремится опередить науку, предлагая свои гадательные решения, или резюмирует и подвергает дальнейшей логической обработке решения, найденные наукой. Т. обр., философия "ведет" за собой естественные и общественные науки, освобождая их от противоречий; в будущем точные науки настолько встанут на ноги, что гипотезы философии сделаются бесполезными, но до тех пор наука и философия занимаются одним и тем же предметом, хотя и на разном уровне: философия доходит до сущности вещей, изучает мир как целое, а науки изучают этот мир по частям. Марксистская философия представляет собой, по П., систему синтетических идей, объединяющих совокупность человеческого опыта на данной ступени интеллектуального и общественного развития, синтез познанного бытия данной эпохи. Осн. составные ее части: диалектика как метод и универсальная теория развития ("душа" системы), философия природы и философия истории. Единственно сущее в мире – материя-субстанция, осн. атрибутами к-рой являются движение и мышление. Отсюда философия П. – философия объективного, "философия субстанции" по преимуществу. Постулаты о материальном бытии, природе, объекте являются исходными для развертывания философской системы: материя-субстанция (не чурался П. и тезиса о мире как совокупности "вещей в себе") имеет объективное существование, существует вне и независимо от сознания человека и является источником ощущений как исходных и главных орудий познания. Принцип "все течет, все изменяется" – осн. закон всего существующего; мир не просто изменяется, но изменяется закономерно, поступательно; законы движения мира суть законы диалектики. Главная задача философии – решение вопроса об отношении духа к природе, мышления к бытию, субъекта к объекту. Не тождество субъекта и объекта (как у Гегеля), не их разорванность (как у Канта), не чистый феноменализм, растворяющий объект в субъекте (как у Фихте), а единство субъекта и объекта в духе материалистического монизма (по П., правильно поставил проблему "субъект-объект" Спиноза, а разрешил ее Фейербах в своем учении о "я" и "ты") – вот опорные пункты, приведшие П. к выводу о том, что гносеология Маркса есть, по существу, гносеология Фейербаха, исключая нек-рые сравнительно несущественные пункты, не удовлетворявшие Маркса. В сфере гносеологической П. поглощен в основном вопросом о воздействии объекта на субъект, ролью форм живого созерцания при недоооценке форм абстрактного мышления; на втором плане оставались проблемы субъективной диалектики, вопрос об активной роли познающего субъекта; не принимая фактически принцип отражения, П. противопоставлял ему теорию иероглифов. Во взглядах на историческое развитие П. исходил из мысли о том, что учение Маркса об об-ве является материалистической фило– I софией истории. Не в природе человека, не в имманентных законах мирового духа видел П. объяснение истории, а в развитии производительных сил, в степени власти человека над природой. Хотя П. апеллировал к развитию классового сознания, занимался проблематикой относительной самостоятельности идеологии, связью идеологии с психологией, отстаивал концепцию социалистической рабочей партии как сознательной выразительницы потребностей объективного общественного развития, в философии истории он отдал дань объективизму и созерцательности, экономическому материализму, преклонению перед "стихийным ходом вещей". С позиций своей философии объективного П. бескомпромиссно, часто вульгарно-материалистически и весьма нигилистически критиковал неокантианство, махизм, рус. этико-социологическую школу. Ленина П. не считал выдающимся теоретиком потому, в первую очередь, что усматривал у него философский субъективизм, отвергая его концепцию внесения сознания в рабочее движение извне, что представляет, по мнению П., новое издание теории героев и толпы. Один из центральных вопросов исторического развития, по П., – вопрос об отношении России к Востоку и Западу Ему отнюдь не чуждо "осмысленное западничество", с позиций к-рого он обличает "вост. деспотизм" и "азиатчину", особенно всемогущество деспотического государства вост. типа, при к-ром свобода личности превращается в фикцию. Единственную альтернативу "вост. деспотизму" П. видит в капитализме. "Капитализм плох, но деспотизм еще хуже. Капитализм развивает в человеке зверя; деспотизм делает из человека вьючное животное. Капитализм налагает свою грязную руку на литературу и науку, деспотизм убивает науку и литературу, а стоны рабов заглушаются лестью да свистом бичей" (Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова. М., 1973. Т. 1. С. 38). П. – крупный марксистский теоретик искусства и литературный критик. В этой сфере он тяготел к "объективной эстетике", в к-рой выявление и объяснение генезиса литературного произв., его обусловленности теми или иными общественными, историческими обстоятельствами выдвигались на первый план. Собственно эстетический анализ ("эстетические суждения") ставились им на второй план. Суждения критика под углом зрения должного, оценку с т. зр. определенных идеалов П. полагал неуместными. В объективистских тенденциях философии П. заключена и его слабость, и его сила. Отталкиваясь от своих оценок европейской и российской действительности, П. с сожалением соглашался с Э. Бернштейном в том, что на близкое осуществление социалистического идеала рассчитывать нельзя, ибо рус. история еще не смолола той муки, из к-рой будет испечен пшеничный пирог социализма. Первоочередным вопросом в России, полагал П., является развитие производительных сил на капиталистической основе.

С о ч.: Соч. М; Л., 1923–1927. Т. 1–24; Литературное наследие Г. В. Плеханова. М., 1934–1940. Сб. 1–8; Избр. филос. произв.: В 5 т. М., 1956–1958; Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова. М., 1973–1974. Т. 1–3.

Л и ъ. Ваганян В. А. Г. В. Плеханов. М., 1924; Вольфсон С. Я. Плеханов. Минск, 1924; Фомина В. А. Философское наследие Г. В. Плеханова. М., 1956; ЧагинБ, А. Г. В. Плеханов и его роль вразвитии марксистской философии. М.; Л., 1963; Николаев П. А. Эстетика и литературные теории Г. В. Плеханова. М., 1968; Пустпарнаков В. Ф. "Капитал" и философская школа Г. В. Плеханова // Пустарнаков В. Ф. "Капитал" К. Маркса и философская мысль в России. М., 91А;ЛившицМ. А. Г. В. Плеханов. М., 1983; Шашков Н. И. Этические воззрения Г. В. Плеханова. Кишинев, 19Ю;БережанскийА. С. Г. В. Плеханов: от народничества к марксизму. Воронеж, 1990; Коротаев Ф. С. Г. В. Плеханов. Человек и политик. Пермь, 1992; История русской философии / Под ред. М. А. Маслина. М., 2007. С. 537–548; Petrovic G. Filozofski progledi G. V. Plehanova. Zagreb, 1957; Gaveing M. George Plekhanov, philosophe militant // La Pensee. 1958. N 79; Baron S. Plekhanov. The father of Russian marxism. Stanford, 1963; Jena D. Georgi Walentinowitsch Plechanow. Historisch-politische Biographie В., 1989.

В. Ф. Пустарнаков

ПЛЮРАЛИЗМ МОНИСТИЧЕСКИЙ (от лат. pluralis – множественный и греч. monos – один, единственный) – философская позиция, согласно к-рой существует как множество независимых и не сводимых друг к другу видов бытия (в онтологии), оснований и форм (в гносеологии), так и органично объединяющее их единое начало. Термин «П. м.» для характеристики своей системы «панпсихизма» использовал Козлов. Следуя учению Г. В.

I Лейбница, Р. Г. Лотце и отчасти Г. Тейхмюллера, Козлов наряду с признанием множественности субстанциальных точек бытия или "реальных существ" говорил об их взаимодействии и единстве в системе мирового "сросшегося организма". Источник единства мира, считал он, коренится в "Высочайшей Субстанции" (Боге). Сын Козлова, С. А. Алексеев (Аскольдов), присоединяясь к учению "панпсихизма", утверждал слияние самобытных "душ" мира (одушевлено в мире все) в единой "высшей душе", вследствие чего мир оказывался "живой личностью". Лопатин, используя идеи Лейбница и Платона и называя свою концепцию системой "конкретного динамизма", также говорил о том, что "вечное единое раскрывается в вечном многом". Одно множество – мир вечных идей – заключено в Боге, а др. множество – мир земных вещей – хотя и коренится в мире идей, однако несоизмеримо с ним вследствие действия начала самоутверждения и распада. Подобный П. м. близок построениям В. С. Соловьева, Флоренского, Булгакова. Позиции П. м. придерживался, по существу, Н. О. Лосский. Среди представителей П. м. были и нек-рые рус. гегельянцы, напр. Дебольский ("Верховный Разум, как бы не довольствуясь собственной полнотой, индивидуализируется во множестве ограниченных разумов"), и нек-рые неокантианцы, напр. Гес-сен, говоривший о понятийном П. м. ("подлинная иерархия понятий должна быть необходимо синтезом монизма и плюрализма", и в этом синтезе общего и частного заключается конкретность понятий), и Бердяев, к-рый в ранний период творчества, вероятно, под влиянием Козлова признавал "иерархическое единство" одухотворенных монад под эгидой Первичной Божественной Монады. Однако позднее Бердяев в духе персонализма и экзистенциализма говорил о том, что "человек есть дитя Божие, но и свободы", "над которой бессилен Бог". Тайна личности столь велика, что невыразима "на языке отвлеченной метафизики". Противоречивым к П. м. было также отношение П. Б. Струве, то соглашавшегося с ним, то считавшего, что вне религиозного отношения "человеческая жизнь есть слепая игра слепых сил". Согласно Франку, любой монизм или дуализм упрощает и искажает реальность, а конкретно и полно передает ее только "антиномистический монодуализм" (так у Франка, по существу, обозначается идея П. м.), согласно к-рому "одно не есть другое и вместе с тем и есть это другое, и только с ним, в нем и через него есть то, что оно подлинно есть в своей последней глубине и полноте". Иными словами, суть – в непостижимом металогическом (или трансрациональном) всеединстве.

Л и т.: Козлов А. А. Свое слово. Спб., 1888–1898. Вып. 1–5; Аскольдов С. А. А. А. Козлов. М., 1912; Гессен С. И. Монизм и плюрализм в систематике понятий/ЛГруды Русского народного ун-тавПраге. 1928. Т. 1; Франк С. Л. Соч. М., 1990; Бердяев НА. Философия свободного духа. М., 1994; Лосский Н. О. Избранное. М., 1991.