Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 59 страниц)

Но вдруг все умолкли: от пещеры шли Оливер и мистер Гартман. Они несли человека в кресле, застеленном оленьими шкурами. 56

Это бред безумного, – сказал Мармадьюк. – Кто потрудится мне объяснить, что все это значит? – Нет, сэр, это не безумие, – твердо произнес Эд¬ вардс, – это лишь дряхлая, беспомощная старость, и нам предстоит выяснить, кто тут несет ответственность. – Скажи, сын мой, джентльмены останутся к обе¬ ду? – спросил старец, обернувшись на голос, который он так хорошо знал и любил. – Распорядись, чтобы пригото¬ вили обед, достойный офицеров его величества. Ты зна¬ ешь, у нас всегда к услугам превосходнейшая дичь. – Кто этот человек? – быстро спросил Мармадьюк: голос старца пробудил в нем живейший интерес и какие-то догадки. —■ Этот человек, сэр, который, как вы видели, прятал¬ ся в пещере, мшенный всего, что составляет радость на¬ шей жизни, был когда-то другом и советчиком тех, кто правил нашей страной, – спокойно ответил Эдвардс; голос его, по мере того как он говорил, звучал все громче. – Этот человек, которого вы видите теперь слабым и бес¬ помощным, был когда-то воином столь храбрым и не¬ устрашимым, что отважные туземцы дали ему прозвище «Пожиратель Огня». Этот человек, который не имеет сей¬ час даже крова над головой, когда-то обладал огромным состоянием; он был законным владельцем этой самой зем¬ ли, которая у нас под ногами, судья Темпл. Этот человек был отцом... – Так, значит, это... так, значит, это пропавший без вести майор Эффингем? – вскричал Мармадьюк в глубо¬ чайшем волнении. – Да, именно пропавший, – ответил юноша, устрем¬ ляя на судью пронзительный взгляд. – А вы? А вы?.. – продолжал судья, с трудом выго¬ варивая слова. – Я его внук. Целую минуту длилось глубокое молчание. Глаза всех были прикованы к говорившим, и даже старый немец с большой тревогой ждал, чем все это кончится. Но вот Мар¬ мадьюк, опустивший голову на грудь – не от стыда, а по¬ тому, что мысленно возносил благодарность богу, – вновь поднял глаза; крупные слезы катились по его красивому мужественному лицу. Он горячо сжал руку юноше и про¬ говорил: – Оливер, прощаю тебе твою резкость, твои подозре¬ 870

ния. Теперь я вое понимаю. Прощаю тебе все, кроме того, что ты позволил престарелому человеку обитать в таком неподобающем месте, когда не только мой дом, но все мое состояние в его и твоем распоряжении. – Он твердый, как шталь! – воскликнул майрр Гарт¬ ман. – Я говорил тебе, юнош, што Мармадьюк Темпл – верный друг, он никогда не покидаль друга в нужде. – Да, судья Темпл, этот достойный джентльмен сильно поколебал мое мнение о вас. Когда выяснилось, что пере¬ везти моего деда обратно, туда, откуда извлекла его пре¬ данная любовь старого слуги, невозможно – его бы тут же обнаружили, – я отправился в долину Мохок к одному из его старых товарищей, в надежность которого я верил. Оп ведь и ваш друг, судья Темпл, и если то, что он говорит, справедливо, и мой отец и я судили о вас неверно... – Твой отец действительно погиб на том пакетботе? – спросил Мармадьюк с нежным участием. – Да. После нескольких лет бесплодных усилий и жизни на очень скромные средства он оставил меня в Но– ва-Скотии и отправился получать компенсацию за поне¬ сенные убытки, которую присудили наконец британскому офицерству. Он провел в Англии год и возвращался в Га¬ лифакс, чтобы занять там назначенный ему правительст¬ вом пост в Вест-Индии, намереваясь заехать туда, где мой дед пребывал с начала и во все время войны, и взять его с собой. – Но как ты уцелел? – воскликнул Мармадьюк с жи¬ вейшим интересом. – Я был уверен, что ты погиб вместе с отцом. На щеках Эдвардса выступил румянец. Юноша посмат¬ ривал на недоумевающие лица волонтеров и молчал. Мар¬ мадьюк обернулся к подошедшему в эту минуту капитану Холлистеру и сказал: – Уведите солдат и распустите их по домам; излиш¬ нее усердие шерифа внушило ему неверное представление о его долге. Доктор Тодд, я буду весьма признателен, если вы займетесь раной Хайрема Дулитла, которую тот полу¬ чил в этом неприятном деле. Ричард, ты окажешь мне услугу, если распорядишься прислать сюда карету. Бенд¬ жамен, возвращайся домой и приступай к своим домаш¬ ним обязанностям. Хотя распоряжения эти большинству не очень-то при¬ шлись по душе, подозрение, что они и в самом деле не¬ 56* 871

сколько превысили границы законного, а так же привыч¬ ное уважение к судье заставили всех немедленно подчи¬ ниться. Когда те, кому надлежало уйти, скрылись из виду и на скале остались лишь лица, особо заинтересованные в том, чтобы раскрыть наконец тайну, Мармадьюк, указывая на майора Эффингема, сказал, обращаясь к его внуку: – Не унести ли нам твоего деда под укрытие, пока не прибудет моя карета? – Нет, сэр, воздух ему полезен, он всегда старался быть под открытым небом, если при этом не грозила опас¬ ность быть обнаруженным. Я не знаю, как мне поступить дальше, судья Темпл: должен ли я, могу ли я позволить, чтобы майор Эффингем стал членом вашей семьи? – Ты сам будешь судить об этом, – ответил Марма¬ дьюк. – Твой отец – друг моей юности. Он доверил мне все свое состояние. Когда мы расставались, он, полностью на меня полагаясь, не пожелал брать никаких расписок, никаких документов, подтверждающих передачу мне его имущества, хотя, правду сказать, для того и не было ни времени, ни подходящих обстоятельств. Ты знал об этом? – Несомненно, сэр, – ответил Эдвардс или, как отны¬ не мы будем называть его, Эффингем. – Наши политические взгляды разошлись, и мы ре¬ шили, что, если здесь победит революция, я смогу сохра¬ нить для него все его состояние, ибо никто не знал о том, что оно принадлежит ему. Если же король удержится, то такому лояльному подданному, как полковник Эффингем, нетрудно будет вернуть свое имущество. Это тебе ясно? – Пока все верно и правильно, – сказал юноша, все еще сохраняя недоверчивый вид. – Слушай, слушай, малыпик, – проговорил немец. – Судья Темпл – самый шестный шеловек. – Нам всем известно, каков был исход войны, – про¬ должал Мармадьюк, не обращая внимания ни на того, ни на другого. – Твой дед остался в Конектикуте, и его сын регулярно высылал ему вспомоществование, достаточное для того, чтобы старик ни в чем не нуждался. Все это я хорошо знал, хотя мне не приходилось встречаться с май¬ ором Эффингемом даже в разгар нашей дружбы с его сы¬ ном. Вместе с войсками твой отец вернулся в Англию хло¬ потать о возвращении своего имущества. Он потерпел огромные убытки, все поместья его были проданы, но ку– 872

пил их я. Это было продиктовано вполне естественным же¬ ланием устранить все препятствия, когда для него придет время получить все свои владения обратно. – Никаких препятствий и не было, кроме одного: на¬ шлось слишком много претендентов. Но никто бы не мог тягаться с законным владель¬ цем, и я открыто объявил, что распоряжаюсь капиталом, с течением времени и моими собственными усилиями умно¬ женным во сто крат, только как опекун. Ты знаешь, что сразу же после войны я снабжал твоего отца значительны¬ ми суммами. – Да, вы высылали ему деньги до тех пор, пока... – Мои письма стали приходить обратно нераспечатан¬ ными. Характером твой отец походил на тебя: порой он бывал излишне тороплив и резок. Но, возможно, тут была и моя вина, – сказал судья, как бы с упреком самому се¬ бе. – Быть может, я, как всегда, заглядывал слишком да¬ леко вперед, слишком тщательно рассчитывал. Признать¬ ся, для меня было тяжким испытанием позволять челове¬ ку, которого я искренне любил, на протяжении семи лет думать обо мне дурно, и все это для того, чтобы он смог в свое время открыто заявить о своих правах на имущество и получить компенсацию за убытки. Но, если бы он прочи¬ тал мои последние письма к нему, ты бы знал всю правду. Те, что я послал ему в Англию, твой отец прочитал, об этом сообщил мне мой поверенный. Твой отец умер, Оливер, зная все. Он умер моим другом, и я был убежден, что ты погиб вместе с ним. – Мы были бедны и не могли оплатить проезд за дво¬ их, – ответил юноша с необычайным волнением, которое охватывало его всякий раз, когда разговор касался плачев¬ ного положения его семьи. – Я дожидался возвращения отца, и, когда до меня дошла печальная весть о его гибели, у меня не оставалось ни гроша. – И что же ты предпринял, мой мальчик? – спросил Мармадьюк с дрожью в голосе. – Я поехал разыскивать деда. Я понимал, что он остался без всяких средств к существованию теперь, когда перестали приходить деньги от его сына. Добравшись до места, где жил старый майор Эффиигем, я узнал, что он выехал неизвестно куда, хотя наемный слуга, покинувший старого человека в его бедности, после моих настойчивых расспросов признался, что моего деда увез какой-то ста– 873

рпк, бывший слуга майора. Я тотчас догадался, что это был Натти, потому что мой отец часто... ^ Так, значит, Натти был слугой твоего деда? – вос¬ кликнул судья. – И этого вы тоже не знали? – спросил явно изумлен¬ ный юноша. – Как мог я это знать? Я никогда не встречался с майором Эффингемом, при мне никто не упоминал тогда имени Бампо. Для меня Натти был всего лишь охотник– траппер, лесной житель. Таких здесь немало, и потому он не вызывал во мне особого интереса. – Натти вырос в семье моего деда, служил ему на про¬ тяжении многих лет, сопровождал его во всех походах на Западе, где и пристрастился к лесам. Его оставили здесь как «туземца» на земле. Могиканин – мой дед когда-то спас ему жизнь – уговорил делаваров отдать майору эту землю, когда те приняли моего деда как почетного члена своего племени. – А отсюда, стало быть, и разговоры о твоей «индей¬ ской крови»? – Да, это моя единственная «кровная» связь с индей¬ цами, – ответил Эдвардс улыбаясь. Майо$ Эффингем стал как бы сыном , могиканина, в то время одного из ве¬ личайших людей своего народа, и мой отец, посетивший делаваров, когда был еще мальчиком, получил от них про¬ звище «Орел», вероятно, за свой орлиный профиль. Это прозвище перешло и на меня. Другого родства и связей с индейцами у меня нет, хотя, признаюсь, судья Темпл, по¬ рой я готов был цожелать, чтобы именно таким было и мое происхождение и мое воспитание. – Продолжай свой рассказ, – сказал Мармадьюк. —* Мне осталось мало что добавить, сэр. Я отправился к озеру Отсего – я часто слышал, что Натти живет именно там, – и действительно нашел своего деда в хижине старо¬ го охотника – верный слуга скрывал от всех своего старо¬ го господина, он не хотел, чтобы люди видели, как обни¬ щал и впал в старческое слабоумие человек, которого на¬ род когда-то так уважал и почитал. – И что же ты предпринял затем? Что я предпринял? Я истратил последние деньги и купил ружье, надел грубую одежду и стал охотиться вме¬ сте с Кожаным Чулком. Остальное, судья Темпл, вам из¬ вестно. 874

– А почему ты не искаль старый Фриц Гартман? – сказал немец с упреком. – Разве ты никогда не слышаль имя старый Фриц Гартман, твой отец не говориль обо мне? – Быть может, я поступил неправильно, джентльме¬ ны, – возразил юноша, ^ но гордость не позволяла мне открыть то, что сегодня наконец обнаружилось и что даже и теперь мне не легко. У меня были свои планы, быть мо¬ жет фантастические, но я предполагал, если бы мой дед дожил до осени, увезти его с собой в город, где живут на¬ ши дальние родственники, – я надеялся, что они уже успели позабыть про ненавистных им тори. Но он быстро угасает, —* печально продолжал Оливер, – и вскоре ляжет в землю рядом со старым могиканином. Воздух был свежий, погода прекрасная, и все остава¬ лись на скале до тех пор, пока не послышался стук колес поднимавшейся по склону кареты судьи Темпла. Разговор продолжался с неослабевающим интересом, и постепенно выяснилось все то, что доселе было непонятно; антипа¬ тия юноши к Мармадьюку таяла с каждой минутой. Он уже не возражал против того, чтобы деда его увезли в дом судьи, а сам майор Эффингем выказал поистине дётскур радость, когда его усадили в карету. Оказавшись в зале «дворца» Мармадьюка, старый воин медленно обвел глаза¬ ми комнату, останавливаясь взглядом на каждом предме¬ те, и на мгновение лицо его как будто озарялось разумной мыслью, но в то же время он то и дело рассыпался в не¬ нужных любезностях по адресу тех, кто находился возле него, с трудом связывая слова и мысли. Ходьба и переме¬ ны скоро истощили силы старика, и его пришлось уложить в постель. Там он лежал в течение долгих часов, очевидно сознавая происшедшие в его жизни изменения и являя со¬ бой жалкую картину, слишком ясно показывающую, что животные инстинкты все еще живут в человеке после того, как более благородная его сущность уже исчезла. Пока его престарелого родственника укладывали в удобную постель, возле которой тут же уселся Натти, Оли¬ вер не отходил от деда, но затем по приглашению судьи проследовал в библиотеку, где его уже поджидал хозяин дома и майор Гартман. – Прочти эту бумагу, Оливер, – проговорил Марма– дьюк, – и ты увидишь, что я не только не имел намере¬ ний нанести ущерб твоей семье, пока я жив, но считал 875

своим долгом позаботиться и о том, чтобы справедливость восторжествовала хотя бы и после моей смерти. Юноша взял бумагу и с первого взгляда на нее по¬ нял, что это завещание Мармадьюка Темпла. Как ни был он взбудоражен и взволнован, он тут же заметил, что сто¬ явшая на документе дата совпадала с тем временем, когда судья находился в столь мрачном и подавленном состоя¬ нии. Оливер читал завещание, и глаза его подернулись влагой, а рука, державшая бумагу, начала дрожать. Завещание начиналось с обычных формальных заявле¬ ний, составленных искусным в подобного рода делах мистером Вандерсколом, но далее Оливер сразу почувство¬ вал стиль самого судьи. Ясно, решительно и даже красно¬ речиво он излагал свои обязательства в отношении пол¬ ковника Эффингема, сущность взаимоотношений между ними и те обстоятельства, которые их разъединили. Затем он разъяснил причину своего продолжительного молчания, упомянув, однако, те крупные суммы, которые пересылал другу, но которые тот возвращал ему обратно с нераспе¬ чатанными письмами, после чего рассказал и о том, как разыскивал отца своего друга, неизвестно куда исчезнув¬ шего, и о своих опасениях, что пряной наследник доверен¬ ного ему состояния погребен в океане вместе со своим отцом. Короче говоря, он поведал все те события, которые наш читатель может теперь связать воедино, а затем дал пол¬ ный и точный отчет о суммах, оставленных на его попече¬ ние полковником Эффингемом. Все состояние вверялось нескольким ответственным душеприказчикам, на которых возлагалась обязанность разделить его следующим обра¬ зом: одну половину передать дочери, а вторую – Оливеру Эффингему, бывшему майору войск Великобритании, и его сыну, Эдвардсу Эффингему, и его внуку, Эдвардсу Оливеру Эффингему, или их потомкам. Завещание сохра¬ няло свою силу до тысяча восемьсот десятого года – если до этого времени не объявится никто из прямых наслед¬ ников рода Эффингемов, то определенная сумма, из рас¬ чета основного капитала и процентов, передавалась госу¬ дарству, с тем чтобы выплатить ее, согласно закону, по¬ бочным родственникам майора Эффингема; остальное наследовала дочь судьи или ее дети. Из глаз молодого человека катились слезы – он видел перед собой неоспоримое доказательство благородных на¬ 876

мерений Мархмадьюка. Смущенный взгляд Оливера бы;» все еще прикован к бумаге, когда он услышал рядом с со¬ бой голос, от которого затрепетал каждый его нерв: – Вы все еще сомневаетесь в нас, Оливер? – Лично в вас, мисс Темпл, я никогда не сомневал¬ ся! – воскликнул юноша, обретя дар речи и память, и, вскочив, схватил руку Элизабет. – Нет, в вас моя вера всегда была твердой. – А в моего отца? – Благослови его бог! – Спасибо, мой мальчик, – сказал судья и обменялся с юношей крепким рукопожатием, – но мы оба с тобой поступали ошибочно: ты был слишком поспешен, а я слишком медлителен. Половина всех моих владений станет твоей, как только можно будет совершить формальную их передачу, и, если мои догадки правильны, к тебе скоро пе¬ рейдет и вторая половина. И, взяв руку юноши, которую держал в своей, он со¬ единил ее с рукой дочери, а затем сделал знак майору Гартману, приглашая его в соседнюю комнату. – Я вот што сказаль тебе, девушка, – добродушно про¬ говорил немец. – Если бы Фриц Гартман бил молодым, как тогда, когда служил с его дедом, он бы еще. потягался с ленивый мальчишка! – Ну-ну, старина Фриц, остановил его судья. – Ведь вам семьдесят, а не семнадцать годков. Пойдемте, Ричард уже поджидает вас с чашей пунша. – Ричард? Ах, он шорт этакий! – воскликнул немец, поспешно направляясь к двери. – Он делает пунш, как лошадиный пойло. Я покажу ему, как надо готовить пунш. Ах, шорт! Шестное слово, он подслащивает его своей аме¬ риканской патокой! Мармадьюк улыбнулся, любовно кивнул молодой па¬ ре и тоже вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Если кто-либо из наших читателей полагает, что сейчас мы снова откроем ее ради его удовольствия, то он оши¬ бается. Элизабет и Оливер беседовали довольно долго – сколь¬ ко именно, мы вам не скажем, но к шести часам беседу пришлось прекратить, так как явился мосье Лекуа, как то было условлено накануне, и выразил желание ска¬ зать что-то мисс Темпл с глазу на глаз. Ему в том отказа¬ но не было. С превеликой учтивостью француз предло¬ 877

жил Элизабет руку и сердце, а также всех своих друзей, близких и далеких, папа, мама и «сахаристый тростник». Мисс Темпл, надо полагать, уже связала себя некими обязательствами в отношении Оливера, ибо отклонила лестное предложение француза в выражениях не менее учтивых, чем его собственные, но, пожалуй, более реши¬ тельных. Мосье Лекуа вскоре присоединился к немцу и шерифу, которые усадили его рядом с собой за стол и с помощью пунша, вина и других горячительных напитков вскоре за¬ ставили француза рассказать им о цели его визита. Делая предложение, он, как видно, лишь выполнял долг, который воспитанный человек, прежде чем покинуть гостеприим¬ ную страну, обязан выполнить в отношении девушки, жи¬ вущей в этом отдаленном месте, – сердце его при этом было весьма мало задето. После некоторых дополнитель¬ ных возлияний подгулявшие собутыльники шутки ради убедили повеселевшего француза, что было бы непрости¬ тельной бестактностью предлагать руку одной даме и не проявить такой же любезности в отношении другой. И око¬ ло девяти часов вечера мосье Лекуа отправился в дом свя¬ щенника с теми же матримониальными намерениями и вышел оттуда с таким же результатом, что и при первой своей попытке. Когда в десять часов он вернулся в дом судьи Темпла, Ричард и майор все еще сидели за столом. Они хотели за¬ ставить «галла», как называл шериф француза, попытать¬ ся сделать третье предложение – почтенной мисс Добро¬ детели Петтибон, но разгоряченные вином приятели только попусту потратили два часа на уговоры, ибо мосье Лекуа отверг этот совет с упрямством, поистине удивительным в столь благовоспитанном человеке. Провожая мосье Лекуа до двери со свечой в руке, Бенджамен сказал ему на прощанье: – Если вы, мусью, приметесь ухаживать за мисс Петти¬ бон, как уговаривает вас сквайр Дик, я так полагаю, вас подцепят крепко, и не так-то уж легко будет вам отцепить¬ ся. Если мисс Лиззи и дочка пастора вроде как бы легкие парусные лодочки, которые стремглав несутся по ветру, то мисс Добродетель – тяжелая баржа: стоит взять ее на бук¬ сир, и уж тащи до конца своей жизни.

Глава ХЫ Плывите ж! Хоть ваш громок смех, Для вас мы не оставим тех, Чье горе велико. Плывут веселые ладьи... Рассказ певец О скромном поведет челне. Вальтер Скотт, «Владыка островов» Лето меж тем миновало, год уже подходил к концу, и последние действия нашего романа разворачиваются в приятном месяце октябре. За истекшее время произошло, однако* немало важных событий, и часть их необходимо поведать читателю. Два самых значительных были свадьба Оливера и Эли¬ забет и смерть майора Эффингема. Оба события случились в начале сентября, и первое из них лишь на несколько дней опередило второе. Старик угас, как меркнет догора¬ ющая свеча,– и хотя смерть его овеяла печалью всю семью, однако столь легкая кончина глубокого старца не могла вызвать слишком большое горе у его близких. Основной заботой Мармадыока было примирить необ¬ ходимость действовать в отношении преступников строго по закону, как то подобает судье, с тем, что подсказывало ""ему сердце. Впрочем, на следующий день после того, как раскрылась наконец тайна пещеры, Натти и Бенджамен беспрекословно возвратились в тюрьму, где и пробыли, ни в чем не терпя лишений, пока не вернулся из Олбани на¬ рочный, привезший Кожаному Чулку помилование от гу¬ бернатора. Тем временем были приняты соответствующие меры, дабы удовлетворить Хайрема за нанесенные его личности оскорбления, и оба наших приятеля в один и тот же день вновь оказались на свободе, ничуть не испортив себе репутации пребыванием в тюрьме. Мистер Дулитл постепенно начал убеждаться, что его познания в области архитектуры, равно как и в юриспру¬ денции, уже не соответствуют растущим благосостоянию и культурности поселка. Пойдя на известный компромисс в своем судебном преследовании Натти Бампо и стребовав все то, что ему, согласно договоренности сторон, полагалось, не упустив при этом ни одного цента, он, по местному вы¬ 879

ражению, «свернул шатер» и стал продвигаться даль¬ ше на запад, озаряя свой путь светом архитектурных и юридических знаний, следы которых можно обнаружить и ныне. Бедняга Джотем, поплатившийся жизнью за свое без¬ рассудство, перед смертью признался: заверения в том, что в горах есть залежи серебряной руды, он получил из уст некой сибиллы, которая, глядя в магический стеклян¬ ный шар, могла обнаруживать скрытые сокровища земли. Суеверия подобного рода среди поселенцев встречаются нередко, и, подивившись неожиданному обороту дел, вско¬ ре все забыли об этом. Но Ричарда это не только заставило отказаться от таившихся в его душе подозрений относи¬ тельно троих охотников, но и дало ему горький урок, что надолго обеспечило спокойствие его кузену Мармадьюку. Следует вспомнить, как шериф в свое время с большим апломбом заявлял, что в истории с серебряными залежами нет ничего «гадательного», и на протяжении последующих десяти лет достаточно было помянуть это слово, чтобы за¬ ставить его немедленно умолкнуть. Мосье Лекуа, которого мы должны были ввести в наш роман, ибо картина края была бы неполной без персона¬ жа подобного рода, обнаружил, что остров Мартиник и его собственный «сахаристый тростник» находятся в руках ан¬ гличан, но вскоре Мармадыок и все члены его семьи с удовлетворением узнали о возвращении француза в Па¬ риж, откуда он с тех пор слал им ежегодные бюллетени о своем процветании, изливаясь в чувствах благодарности к американским друзьям. После этого краткого отчета мы вновь займемся нашим рассказом. Пусть читатель представит себе приятнейшее октябрьское утро, когда солнце кажется шаром из сере¬ бристого пламени и с каждым вздохом в тело и душу вли¬ ваются сила и бодрость, когда не мучают ни жара, ни хо¬ лод, но в воздухе разлита чудесная ровная прохлада, кото¬ рая живит кровь, а не расслабляет ее, как то бывает весной. Именно в такое утро, приблизительно в середине месяца, Оливер вошел в зал, где Элизабет давала слугам обычные хозяйственные распоряжения на предстоящий день, и попросил жену сопровождать его на небольшую прогулку к озеру. Заметив печальную задумчивость на ли¬ це мужа, Элизабет тотчас оставила дела, накинула на пле¬ чи легкую шаль, спрятала свои волосы цвета воронова

крыла под широкополую шляпу и, взяв Оливера под руку, ни о чем его не расспрашивая, вышла вместе с ним из до¬ му. Перейдя мост и свернув с проезжей дороги, они по¬ шли затем по берегу озера, все еще не обменявшись ни словом. Элизабет уже поняла цель прогулки и, уважая чувства своего спутника, считала неуместным заводить беседу. Но, когда они очутились в открытом поле и взору Элизабет предстало мирное озеро, сплошь покрытое пти¬ цами, – целые стаи их уже улетали с великих вод Севера в поисках более теплого солнца, но некоторые еще замеш¬ кались на прозрачной водной равнине Отсего, – когда она увидела склоны гор, расцвеченные веселыми красками осе¬ ни и словно приветствующие новобрачную, юная супруга не могла более сдержать переполнявшие ее чувства. – В такую минуту нельзя молчать, Оливер! – сказала она, еще нежнее приникая к его руке. – Смотри, вся при¬ рода как будто воздает хвалы богу – почему же мы, столь многим ему обязанные, молчим? – Говори, говори, – улыбаясь, проговорил ее муж,– я люблю слушать твой голос. Ты, я думаю, уже угадала, ку¬ да и зачем мы идем. И я рассказал тебе о своих планах – одобряешь ли ты их? – Прежде всего я должна в них разобраться, воз¬ разила ему жена. – Но и у меня тоже есть свои планы, и, мне кажется, пора мне поделиться ими с тобой. – Вот как! Я знаю, это что-нибудь относительно мое¬ го старого друга Натти – ты хочешь помочь ему. – Да, и ему тоже, разумеется. Но у нас есть друзья и помимо Кожаного Чулка, о них нам тоже следует позабо¬ титься. Разве ты забыл про Луизу и ее отца? – Нет, конечно нет. Ведь я передал почтённому свя¬ щеннику одну из лучших наших ферм. Что касается Луи¬ зы, то я бы хотел, чтобы она всегда жила с нами. – Ты бы хотел! – сказала Элизабет, слегка надув губки. – Но, быть может, у бедняжки Луизы имеются соб¬ ственные планы. Что, если она желает последовать моему примеру и тоже выйти замуж? – Не думаю, – после минутного размышления отве¬ тил Эффингем. – Право, я не знаю здесь никого, кто был бы ее достоин. – Здесь, возможно, и не сыщется достойных, но ведь есть на свете и другие места, кроме Темплтона, и другие церкви, кроме новой церкви Святого Павла. 881

– Послушай, Элизабет, неужели ты хочешь отпустить мистера Гранта? Хоть он звезд с неба и не хватает, но че¬ ловек превосходный. Нам никогда~не найти второго такого пастора, который столь почтительно соглашался бы с мои¬ ми ортодоксальными религиозными убеждениями. Ты низвергаешь меня из святых, и я стану обычным грешни¬ ком. – Ничего не поделаешь, ответила Элизабет, пряча улыбку, – придется вам, сэр, превратиться из ангела в человека. Ну, а как же быть с фермой?* Он может сдать ее в аренду, как поступают многие. Кроме того, разве тебе будет приятно видеть, что священ¬ ник трудится в полях и на пашне? – Но куда он пойдет? Ты забываешь про Луизу. – Нет, я не забываю про Луизу, – ответила Элиза¬ бет, снова надув губки. – Ведь мой отец уже сказал вам, мистер Эффингем, что прежде я командовала им, а теперь буду командовать мужем, И я намерена доказать вам это теперь же. – Все, все, что только тебе угодно, дорогая Элизабет, лишь бы не за счет всех нас и, не,за счет твоей подруги. – С чего вы взяли, сэр, что я собираюсь делать что-либо -за счет моей подруги? – ответила Элизабет, испытующе глядя на супруга, но не увидела на его ли¬ це ничего, кроме выражения прямой и бесхитростной доброты. – С чего я взял? Но ведь Луиза будет скучать без нас, это так естественно! – С некоторыми естественными чувствами следует бороться, – возразила ему на это молодая жена. – Впро¬ чем, едва ли есть причины опасаться, что разлука как-ли¬ бо повлияет на девушку, обладающую такой душевной си¬ лой. – Но каковы же твои планы? – Сейчас узнаешь. Мой отец выхлопотал для мистера Гранта приход в одном из городков на Гудзоне. Там па¬ стор может жить с гораздо большим комфортом^ чем здесь, где ему приходится вечно путешествовать по лесам. Там он сможет провести конец своей жизни в покое и доволь¬ стве и дочь его найдет подходящее для себя общество и завяжет отношения, соответствующие ее возрасту и ха¬ рактеру. 882

Натти, вытянувшись во весь рост, лежал на земле подле мраморного камня, ему, очевидно, хотелось разглядеть вырезанную на камне надпись,

– Бесс, ты меня изумляешь! Вот не предполагал, что ты так предусмотрительна! – Я предусмотрительнее, чем вы полагаете, сэр, – ответила ему жена, лукаво улыбаясь. – Но такова моя воля, и вы обязаны ей подчиниться, во всяком случае – на этот раз. Эффингем рассмеялся, но, по мере того как цель про¬ гулки становилась ближе, молодые супруги, как бы по обоюдному согласию, переменили тему разговора. Они подошли к небольшому ровному участку, где ко¬ гда-то, на протяжении долгих лет, стояла хижина Кожа¬ ного Чулка. Теперь участок, полностью очищенный от вся¬ кого сора, был красиво выложен дерном, и трава на нем, как и повсюду вокруг, под влиянием обильных дождей вы¬ росла густая и яркая, как будто над этим краем прошла вторая весна. Небольшая зеленая площадка была окруже¬ на каменной оградой, и, войдя в маленькую калитку, Эли¬ забет и Оливер, к удивлению своему, увидели, что к огра¬ де прислонено ружье Натти. На траве подле ружья раз¬ леглись Гектор со своей подругой, как будто сознавая, что, хотя многое здесь переменилось, все же осталось немало старого и привычного. Сам охотник, вытянувшись во весь свой длинный рост, лежал прямо на земле подле белого мраморного камня и отгибал в сторону пучки травы, пыш¬ но разросшейся на этой почве и вокруг основания кам¬ ня, – очевидно, Натти хотелось разглядеть вырезанную на камне надпись. Рядом с этим простым надгробием стоял богатый памятник, украшенный урной и барель¬ ефами. Тихо ступая по траве, молодые люди приблизились к могилам так, что охотник их не слышал. Загорелое лицо старика подергивалось гримасой душевной боли, он уси¬ ленно моргал глазами, как будто что-то мешало ему ви¬ деть. Немного погодя Натти медленно поднялся с земли и громко произнес: – Ну, надо полагать, все сделано как следует. Что-то тут написано, только мне не разобрать, но вот трубка, то¬ магавк и мокасины вырезаны отлично, а ведь небось че¬ ловек, который все это сделал, сам ничего из этих вещей и в глаза никогда не видел. Эх, эх! Вот они лежат оба ря¬ дом-неплохо им здесь... А кто положит в землю меня, когда пробьет и мой час? – Когда наступит этот горький час, Натти, у тебя най¬ 884

дутся друзья, чтобы отдать тебе последний долг, – прого¬ ворил Оливер, тронутый словами старого охотника. Натти обернулся и, не выказав удивления – манера, перенятая им у индейцев, – провел рукой по лицу, как будто этим жестом стирая все следы грусти. – Вы цришли взглянуть на могилы, детки, а? – спро¬ сил он. – Йу что ж, на них приятно поглядеть и молодым и старым. – Надеюсь, тебе нравится, как все здесь сделано, сказал Эффингем. – Ты больше всех заслужил, чтобы с то¬ бой по этому поводу советовались. – Ну, я не привык к ^богатым могилам, – возразил охотник, – так что это неважно, по вкусу они мне или нет, и советоваться со мной толку мало. Вы положили майора головой на запад, а могиканина – головой на восток, так, мой мальчик? – Да, сделали, как ты желал. – Вот и хорошо, – сказал охотник. – Они ведь дума¬ ли, что после смерти пойдут разными дорогами, но мы знаем, что тот, кто стоит над всеми, в свое время соединит их —он сделает белой кожу мавра и поставит его рядом с принцами. – В том не приходится сомневаться, – ответила Эли¬ забет, решительный тон которой сменился мягким и груст¬ ным. – Я верю, что когда-нибудь мы снова все встретимся и будем счастливы вместе. – Это правда, детки, мы встретимся потом? Это прав¬ да! – воскликнул охотник с необычным для него жаром. – Думать так утешительно. Но, пока я еще не ушел, я хотел бы знать, что рассказали вы тем, которые, словно голуби весной, так и летят сюда, – что рассказали вы о старом делаваре и о храбрейшем из белых, какой когда-либо бро¬ дил по этим горам? Эффингем и Элизабет удивились внушительному и торжественному тону, каким Кожаный Чулок произнес эти слова, и приписали это необычности обстановки. Моло¬ дой человек повернулся к памятнику и прочел вслух: – «Вечной памяти Оливера Эффингема, эсквайра, майора его величества шестидесятого пехотного полка, солдата испытанной храбрости, верного подданного, чело¬ века чести и истинного христианина. Заря его жизни про¬ шла в почестях, богатстве и силе, но закат ее был омрачен бедностью, людским забвением и недугами, и единствен¬ 57 Фенимор Купер. Том II 885