Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 59 страниц)

вать за Ниагарой1, несомненно, замечали, каким уваже¬ нием пользуются даже в далекой Канаде самые, казалось бы, незначительные представители королевской армии и какого они о себе высокого мнения. Но так давно ту же картину можно было наблюдать и у нас в Штатах, хотя теперь, к счастью, все это уже в прошлом. И никто уже не носит мундира, кроме добровольцев, откликнувшихся на призыв свободного народа2. Вот почему, когда отец Эдвар¬ да после сорока лет службы в армии вышел в отставку в чине майора, он стал одним из виднейших граждан своей родной Нью-Йоркской колонии. Правда, этому немало спо¬ собствовало и его весьма значительное состояние. Он поль¬ зовался репутацией храброго и находчивого офицера, и ему, по обычаю колоний, дередко доверялось командова¬ ние самостоятельными отрядами, на что он по своему чи¬ ну, казалось бы, не имел права; а когда возраст заставил его подать в отставку, он отказался от пенсии пли какого– либо иного вознаграждения за свою долгую службу. Военное министерство предлагало ему различные гражданские посты, не только почетные, но и доходные, однако он со свойственной ему благородной независимо¬ стью не принял ни одного из них. Вслед за этим проявле¬ нием патриотического бескорыстия старый воий и в своей частной жизни совершил столь же великодушный посту¬ пок, может быть, не слишком осторожный, но зато вполне соответствовавший его прямой, бесхитростной натуре. Эдвард был его единственным ребенком, и, когда он женился на девушке, которую выбрал для него отец, тот передал ему все свое имущество: деньги, городской дом, поместье, доходные фермы и огромные участки девствен¬ ных лесов. Себе майор не оставил ничего, твердо зная, что сын с радостью будет покоить его старость. Когда майор Эффингем отклонил щедрые предложения военного мини¬ стерства, многие решили, что рассудок его к старости осла¬ бел: и в самых отдаленных уголках английских владений всегда находятся люди, которые больше всего на свете це¬ нят милости двора и правительства. Когда же он затем добровольно отказался от всего своего состояния, никто уже не сомневался, что почтенный майор впал 1 По реке Ниагаре проходит граница между США и Канадой. 2 В описываемую эпоху в США не существовало регулярной армии. '477

в детство. Вероятно, поэтому он вскоре утратил свое поло¬ жение в обществе, и, если его поступки диктовались стре¬ млением к уединенной жизни, он мог теперь беспрепят¬ ственно ею наслаждаться. Но как бы ни судил об этом свет, для самого майора и для Эдварда подобная передача имущества представля¬ лась самым естественным поступком: для старика отца бо¬ гатство стало теперь только обузой, и он возлагал заботу о нем на сына, потому что тот больше подходил для этого и по характеру и по воспитанию. Младший Эффингем не был смущен ценностью дара, так как считал, что отец избавляется таким образом от докучных хлопот, полно¬ стью сохраняя за собой если не юридическое, то мораль¬ ное право распоряжаться этими деньгами. Короче говоря, их взаимное доверие было так велико, что, по мнению обоих, они всего лишь переложили кошелек из одного кармана в другой. Вступив во владение фамильным состоянием, молодой человек первым долгом отыскал друга своих школьных лет и предложил ему всю помощь, какая только была в его силах. Его предложение пришлось весьма кстати, ибо отец Мармадыока незадолго перед этим умер, и после раздела скромного наследства молодой пенсильванец остался почти без средств к существованию. Мармадьюк трезво оценивал свои деловые качества и видел не только достоинства Эд¬ варда, но и его немногочисленные недостатки. Его друг был по натуре очень доверчив и не отличался предприим¬ чивостью^ хотя порой неожиданно совершал необдуман¬ ные и опрометчивые поступки, в то время как он сам был очень уравновешен, проницателен и энергичен. Таким об¬ разом, их деловая связь могла .послужить к обоюдной вы¬ годе. Мармадьюк с радостью принял помощь Эдварда, и они без труда договорились об условиях. На деньги мис¬ тера Эффингема в столице Пенсильвании был основан тор¬ говый дом, единственным юридическим владельцем кото¬ рого стал Темпл, хотя его друг негласно получал полови¬ ну прибылей. Эдвард настаивал на том, чтобы все это сохранялось в тайне по двум причинам: во-первых (в этом он не признался своему другу), для гордого потомка храб¬ рых солдат занятие коммерцией, даже через посредника, представлялось унизительным; а во-вторых, о чем он от¬ кровенно сказал Мармадьюку, если бы их уговор стал из¬ 478

вестей его отцу, тот никогда бы ему этого не простил. У старика были с пенсильванскими квакерами свои счеты. Дело в том, что майор Эффингем одно время служил на западной границе Пенсильвании, которой грозило тогда нападение французов и индейцев, заключивших между со¬ бой военный союз. И вот, миролюбие пенсильванских ква¬ керов чуть не привело к тому, что и он и его солдаты едва не лишились жизни, не говоря уж о славе. Это с точки зре¬ ния старого солдата было настоящим предательством: ведь он сражался, чтобы защитить колонистов. К тому же он считал, что коварные и злобные враги не оценят их хри¬ стианской кротости, а главное, не сомневался, что, отка¬ зывая ему в помощи, они не добьются мира, а только погу¬ бят его отряд. После отчаянной схватки ему с горсткой солдат удалось уйти от безжалостных преследователей, но он до конца своих дней не мог простить тех, кто оставил его одного в тяжелый час, хотя только ради них он под¬ вергался опасности. Напрасно ему доказывали, что не по воле колонистов он был послан на их границу: это было сделано для их блага, утверждал майор, и «их религиоз¬ ный долг повелевал им оказать ему помощь». Старый воин всегда недолюбливал квакеров за их хри¬ стианское смирение. Умеренность и здоровый труд наде¬ лили колонистов огромной физической силой, но ветеран смотрел на их богатырские фигуры с презрением: какой от всего этого толк, казалось, говорили его глазаг если го¬ лова у них забита всяким вздором? Он любил также по¬ вторять, что тщательное соблюдение внешних форм рели¬ гии указывает на скудость веры. К этому можно было бы добавить еще многое, но мы вовсе не собираемся тут раз¬ бирать, каким должен быть истинный христианин, а про^ сто сообщаем читателю взгляды майора Эффипгема. Вот почему Эдвард, хорошо зная, как относится его отец к колонистам-пенсильванцам, не решался сообщить ему о том, что заключил с одним из них деловое соглаше¬ ние и что теперь их благосостояние зависит от честности какого-то квакера. Мы уже упоминали, что эмигрировавший в Америку прапрадед Мармадыока был близким другом Уильяма Пенна. Однако отец нашего героя женился на женщине, не принадлежавшей к секте квакеров, и поэтому его сын не получил обычного для них религиозного воспитания. Тем не менее детство Мармадьюка прошло в обществе, 479

где все, даже самые будничные, дела были пронизаны ре¬ лигиозным духом, и это не могло не наложить отпечатка на его манеры и речь. Правда, позже, вступив в брак с женщиной, которой квакерство было совершенно чуждо, он во многом избавился от этих привычек; но все же не¬ которые из них сохранились у него до самой смерти, а в минуты душевного волнения он обычно начинал говорить библейским языком своей юности. Но не будем забегать вперед. Как бы то ни было, в дни, когда Мармадьюк стал ком¬ паньоном молодого Эффингема, внешностью и манерами он очень походил на квакера, и Эдвард опасался, что ему не удастся рассеять предубеждение своего отца. Поэтому их деловая связь сохранялась в глубокой тайне от всех, кого она прямо не касалась. В течение нескольких лет Мармадьюк благодаря свое¬ му трезвому уму и практической сметке очень успешно вел дела фирмы, и они получали большие прибыли. Он, как мы уже упомянули, женился на той, кому впослед¬ ствии суждено было стать матерью Элизабет, и друзья ви¬ делись все чаще. Мистер Эффингем, весьма довольный своим компаньоном, уже подумывал о том, чтобы предать их тайну гласности, но как раз в это время начались вол-1 нения, предшествовавшие войне за независимость1. Мистер Эффингем, в котором отец воспитал глубокую преданность королю, с самого начала распри между коло¬ нистами и Англией выступил горячим защитником прав своего государя, а Мармадьюк Темпл, человек с ясным умом, не зараженный аристократическими предрассудка¬ ми, встал на сторону народа. Конечно, оба следовали взглядам, привитым им с детства: сын верного коройе доб* лестного солдата считал волю монарха нерушимым зако^ ном, а потомок квакера, претерпевшего гонения вместе с Пенном, не мог забыть незаслуженные обиды своих пред-* ков. Это расхождение во взглядах давно служило при¬ чиной дружеских споров между компаньонами, но теперь оно переставало быть их частным делом, так как Марма¬ дьюк со свойственной ему дальновидностью уже замечал первые признаки надвигающейся бури. Искры недовольст¬ ва скоро разгорелись в пожар, и колонии, которые теперь 1 Война американских колоний Англии против британского владычества (1775—4783). 480

стали называть^ себя Штатами, оказались ареной много¬ летней кровопролитной борьбы. Незадолго до битвы при Лексингтоне1 мистер Эффин¬ гем, к тому времени уже оовдовевший, передал Мармадью– ку на хранение все свои ценности и, простившись с отцом, покинул страну. Но в самом начале войны он снова по¬ явился в Нью-Йорке, уже в мундире офицера королевской армии, и, получив под командование полк, выступил с ним к театру военных действий. Мармадьюк же открыто встал на сторону мятежников, как их тогда называли. Разу¬ меется, всякие сношения между друзьями прекратились – полковник Эффингем не искал их, а Мармадьюк проявлял благоразумную сдержанность. Вскоре последнему при¬ шлось покинуть столицу Пенсильвании Филадельфию, но он успел спасти от королевской армии все свое имущест¬ во, а также ценности, принадлежавшие его другу. До кон¬ ца войны он продолжал служить своей стране, занимал различные гражданские посты и исполнял поручавшиеся ему обязанности с большой добросовестностью и пользой. Однако Мармадьюк не упускал из виду и собственной вы¬ годы – так, во время распродажи поместий, конфискован¬ ных у сторонников короля, он приехал в Нью-Йорк и ску¬ пил большое количество земель по сравнительно низкой цене. Когда Мармадьюк стал хозяином имущества, насильно отнятого у его прежних владельцев, квакеры первое вре¬ мя смотрели на него довольно косо. Однако сопутствовав¬ ший ему успех, а может быть, и широкое распространение этого греха среди их единоверцев, скоро обелили его в гла¬ зах щепетильных сектантов; правда, кое-кто из тех, кому повезло меньше, иной раз намекал, что честным путем так быстро нажиться невозможно, но незапятнанное прошлое мистера Темпла да и его богатство вскоре заставили за¬ быть о подобных подозрениях. После окончания войны и утверждения независимости Штатов мистер Темпл оставил торговлю, ставшую в те дни весьма неверным и рискованным делом, и занялся освоением обширных земельных участков, которые он приобрел. Деньги и большая практическая сметка помог¬ ли ему преуспеть в этом начинании, хотя суровый климат и дикая природа тех мест, казалось, не обещали ничего 1 Первое сражение в войне за независимость (1775). 31 Фенимор Купер. Том II 481

хорошего. Состояние его возросло в десять раз, и он счи¬ тался теперь одним из самых богатых и влиятельных лю¬ дей в штате. А наследница у него была одна – его дочь, с которой мы уже познакомили читателя, пока он везет ее из пансиона в свой дом, давно уже ожидающий хозяйку. Когда население тех краев, где находилось его поместье, увеличилось настолько, что там можно было создать округ, мистер Темпл был избран его судьей. Это может вызвать улыбку у какого-нибудь ученого английского законника, но, во-первых, иного выхода не было, так как новые посе¬ ления не изобилуют юристами с университетскими дипло¬ мами, а во-вторых, умный и умудренный жизненным опытом человек может успешно справиться с любыми трудными обязанностями. И Мармадьюк, отличавшийся, как мы уже говорили, острым и ясным умом, не только выносил справедливые решения, но и всегда мог достаточно логично их обосновать. Как бы то ни было, в те годы все судьи нашей страны назначались именно так, и судья Темпл оказался нисколько не хуже остальных своих коллег и, по общему мнению, – которое он, впрочем, разделял и сам, – считался даже одним из лучших. На этом мы закончим краткий рассказ о жизни и ха¬ рактере некоторых из наших героев и в дальнейшем пре¬ доставим им действовать и говорить самим. Глава III Все зримое тобой природа создала: И скалы, что стремятся к небесам Подобно башням замков вековых, И мощные деревья, чьи стволы Раскачивает ветер ледяной, И блещущие искрами снега, Чья белизна и мрамор посрамит. Но грубый человек труды ее Нередко за единый портитв миг. Дуо Прошло несколько минут, прежде чем Мармадьюк Темпл немного оправился от пережитого волнения и смог рассмотреть своего нового спутника. Перед ним был моло¬ дой человек лет двадцати двух – двадцати трех, выше среднего роста. Ему пришлось ограничиться этими наблю¬ 482

дениями, так как фигуру юноши совершенно скрывала грубая куртка, туго перепоясанная шерстяным куша¬ ком, точно таким же, как у Кожаного Чулка. Судья пе¬ ревел взгляд на его лицо. Когда юноша садился в сани, черты его были омрачены странной тревогой, которую Элизабет сразу заметила, но, как ни старалась, не могла понять. Эта тревога была особенно сильна, когда юноша умолял старого охотника не проговориться, но и потом, когда он, сдавшись на их просьбы, занял место в санях, нетрудно было понять, что это доставляет ему мало удо¬ вольствия. Однако постепенно хмурые морщины на его лбу разгладились, и теперь он сидел молча, по-видимому, погруженный в глубокую задумчивость. Судья несколько минут внимательно смотрел на него, а затем улыбнулся, словно прося прощения за свою забывчивость, и сказал: – Кажется, мой юный друг, от ужаса я совсем ли¬ шился памяти: ваше лицо мне знакомо, но, даже если бы мне предложили двадцать оленьих хвостов для украше¬ ния моей шапки, я не смог бы назвать вашего имени. – Я приехал сюда всего три недели назад, – ответил юноша холодно, – а ваше отсутствие, если не ошибаюсь, длилось полтора месяца. ~ Завтра исполнится пять недель со дня моего отъезда. И все же я вас где-то видел. Впрочем, я так испугался, что, того и гляди, увижу вас сегодня ночью в окровавленном саване у своего изголовья. Что скажешь, Бесс? Compos mentis1 я сейчас или нет? Сумел бы я сей¬ час обратиться с речью к присяжным или, что в эту мину-« ту гораздо важнее, сумею ли я сегодня вечером как дол¬ жно встретить сочельник в большом зале Темплтона? *– Вероятно, сумеешь и то и другое, папочка, – донес¬ ся из-под пышных оборок капора веселый голосок. – Это ведь легче, чем убить оленя из дробовика. Йаступило короткое молчание, потом тот же голосок продолжал уже серьезно: – На этот раз у нас больше, чем обычно, поводов для благодарственной молитвы. Лошади, казалось, чувствовали, что долгий путь бли¬ зится к концу; налегая на постромки, они еще быстрее повлекли сани по ровному плато и скоро достигли места, где дорога круто уходила под обрыв и, извиваясь по скло¬ 1 В здравом рассудке (лат.). 81* 483

ну, спускалась в долину. Увидев четыре столба дыма, под¬ нимавшиеся из труб его дома, судья очнулся от своих мыслей. Указывая на внезапно открывшиеся перед ними дом, поселок и долину, он весело воскликнул, обращаясь к дочери: – Смотри, Бесс, вот мирный приют, где ты можешь прожить всю свою жизнь. И вы тоже, мой друг, если по¬ желаете остаться с нами. При этих словах молодые люди невольно посмотрели друг на друга, но взгляд Элизабет был холоден, хотя ее щеки вспыхнули румянцем, а странная улыбка, снова мелькнувшая на губах незнакомца, казалось, говорила, что вряд ли он согласится стать членом этой семьи. Однако вид долины мог растрогать сердце и куда более суровое, чем сердце Мармадьюка Темпла. Склон горы, по которому спускались сани, был настоль¬ ко крут, что приходилось соблюдать величайшую осторож¬ ность, да и дорога в те дни была всего лишь узкой тропой, пролегавшей в опасной близости к обрыву. Поэтому кучер сдерживал нетерпеливых коней, и у Элизабет было доста¬ точно времени, чтобы рассмотреть пейзаж, столь быстро менявшийся под воздействием человека, что теперь он лишь общими чертами напоминал ту восхитительную кар¬ тину, которой она так часто любовалась в детстве. Прямо под ними простиралась сверкающая снежной белизной равнина, окруженная со всех сторон горами. Склоны их были круты и обрывисты, и почти все они густо поросли лесом. Только два-три пологих отрога нарушали одно¬ образие гряды, окаймлявшей огромную снежную равнину, на которой не было ни единого дома, дерева или забора, так что она казалась белым облаком, опустившимся на землю. Лишь несколько темных пятен перемещалось по ее ровной поверхности, и Элизабет без труда догадалась, что это сани, направляющиеся к поселку или, наоборот, выез¬ жающие из него. Горы в западном конце равнины, хотя и высокие, были не такими обрывистыми и образовали множество долин и овражков, а также пологих уступов, вполне пригодных для земледелия. Большинство гор по эту сторону равнины по¬ росло хвойными деревьями, но менее резкие очертания противоположного склона давали отдых глазу: там на бо¬ лее плодородной почве произрастали буковые и кленовые леса. Видневшиеся среди них белые поляны, над которыми 484

нередко вились струщш дыма, показывали, что там уже поселились трудолюбивые фермеры. Кое-где эти поляны сливались в обширные вырубки – плод объединенного труда, но по большей части они были невелики и разоб¬ щены; впрочем, изменения происходили так быстро, а лю¬ ди, их производившие, трудились с таким усердием и на¬ стойчивостью, что Элизабет, казалось, видела, как эти вы¬ рубки расширяются прямо у нее на глазах, и она в немом изумлении замечала, насколько иным стал облик всего края за несколько коротких лет. Отроги в западной оконечности этой необыкновенной равнины, лишенные всякой растительности, и по разме¬ рам и по количеству превосходили отроги восточной ее оконечности. Один из них, особенно далеко выдававшийся вперед, был довольно крут, и на нем у самого обрыва над волной красивых сугробов высился гигантский дуб – он далеко простер свои ветви, словно стремясь хотя бы бро¬ сить тень на то место, куда не суждено было проникнуть его корням. Не стесненный, как его собратья в лесу, со¬ седством других деревьев, он привольно раскинул могу¬ чие узловатые сучья, словно наслаждаясь своей свободой. У южного края бесконечного белоснежного поля, почти под самыми ногами наших путешественников, вйднелось пятно в несколько акров величиной – лишь его подерну¬ тая рябью поверхность да клубившийся над ним пар вы¬ давали, что под ровной белой пеленой лежит горное озеро, скованное ледяным дыханием зимы. Там, где находилась эта полынья, из озера вырывался неширокий бурный по¬ ток, чей извилистый путь через настоящую долину к югу нетрудно было проследить похоснам й зарослям куги, окаймлявшим его русло, и по висящему над ним пару – ведь его вода была намного теплее морозного воздуха. Южный берег озера был обрывист, но невысок, а за ним простиралась долина, и рассеянные по ней многочислен¬ ные жилища поселенцев свидетельствовали о плодородии здешней почвы и относительно удобном сообщении с внеш¬ ним миром. У самого берега озера расположился поселок Темплтон. Он состоял примерно из пятидесяти строений самого раз¬ личного вида, по большей части деревянных; архитектура их не отличалась большой изысканностью, и многие зда¬ ния, казалось, не были закончены – очевидно, они возво¬ дились в большой спешке. Разнообразие их окраски пора¬ 485

жало взгляд. Два-три дома были целиком выкрашены в белый цвет, однако большинство могло похвастать только белым фасадом, а на остальные три стены их честолюбивые, но расчетливые владельцы потратили более дешевую красновато-бурую краску. Некоторые строения уже потем¬ нели от непогоды, и через разбитые стекла в окнах вторых этажей виднелись голые балки незаконченных перекры¬ тий, – видимо, легкомыслие или тщеславие заставило их хозяев взяться за задачу, которая оказалась им не по плечу. Все эти здания были расположены наподобие город¬ ской улицы, и тот, кто так распорядился, очевидно, думал больше о нуждах грядущих поколений, чем об удобствах теперешних обитателей поселка. Три-четыре наиболее со¬ лидных дома щеголяли, помимо белой краски, еще и зе¬ леными ставнями, представлявшими в это время года странный контраст с погребенными под снегом полями, лесами, горами и озером. Перед дверями этих домов были посажены молодые деревца, почти совсем лишенные ве¬ ток, – они походили на высоких гренадеров, стоящих на карауле у входа в княжеский дворец. Да и то сказать, хо¬ зяева этих роскошных жилищ были знатью Темплтона – настолько же, насколько Мармадьюк Темпл был его коро¬ лем. В них обитали два молодых человека, искушенных в юриспруденции, два лавочника, державшие в своих руках всю торговлю поселка, и молодой эскулап!, который, в отличие от большинства его собратьев, чаще встречал тех, кто появлялся на свет, чем провожал тех, кто его покидал. Над всей этой пестрой архитектурной коллекцией гос¬ подствовал особняк судьи Темпла. Он был окружен боль¬ шим фруктовым садом, занимавшим несколько акров. Часть деревьев в нем осталась еще со времен индейцев, и их обомшелые, уже клонящиеся к земле стволы являли резкий контраст двух-трехлетним деревцам, видневшимся почти за всеми изгородями поселка. Кроме-того, от ворот к подъезду вела аллея из молодых ломбардских тополей, которые тогда только-только были завезены в Америку. Дом этот строился по указаниям некоего Ричарда Джонса, о котором мы уже упоминали; он приходился судье двоюродным братом, считался мастером на все руки, был очень услужлив и занимался хозяйственными делами, 1 Эскулап – в греческой мифологии бог – покровитель ме¬ дицины.. Слово это Часто обозначает врача.

не требовавшими личного вмешательства Мармадьюка. Ричард любил повторять, что особняк судьи, это дитя его фантазии, состоит из начала и конца всякой ученой про¬ поведи, а именно: из «во-первых» и из «в заключение». Он начал с того, что построил высокое бревенчатое соору¬ жение, выходившее фасадом прямо на проезжую дорогу. В этом сарае (его трудно назвать как-нибудь иначе) семья прожила три года – именно такой срок понадобился Ри¬ чарду для осуществления его замысла. В его тяжких трудах ему помогал некий странствую¬ щий ремесленник, который показал ему несколько заса¬ ленных гравюр с изображением известных английских зданий, а потом совсем покорил его учеными рассуждения¬ ми о фризах, антаблементах и, главное, о смешанном орде¬ ре. Он сделался для Ричарда непререкаемым авторитетом во всем, что касалось архитектуры. Правда, мистер Джонс тщательно скрывал это, держался с Хайремом Дулитлом покровительственно и выслушивал его пространные рас¬ суждения о тайнах зодчества со снисходительной усмеш¬ кой. Однако то ли ^го собственные познания в этой обла¬ сти были настолько скудны, что. он не мог найти веские возражения против доводов своего помощника, то ли он в душе проййкался все большим восхищением перед ним, но Джонс безоговорочно следовал всем его советам. И вот эта пара не только воздвигла дом для Мармадью¬ ка, но и определила архитектурный стиль всей округи. Ми¬ стер Дулитл заявлял, что смешанный ордер – это меша¬ нина из всех других ордеров и тем самым лучший из них, так как он разрешает вводить в план любые изменения в зависимости от обстоятельств или желания заказчика. Ричард был в этом с ним согласен, а когда два соперни¬ чающих гения, в чьем распоряжении находится, наиболее значительный для их мест капитал, придерживаются одного мнения, им ничего не стоит положить начало моде даже в куда более серьезных делах. И вот, как мы уже намекали, особняк судьи Темпла, который соседи называли «двор¬ цом», послужил образчиком для всех честолюбивых строи¬ телей в окрестностях – они непременно заимствовали те или иные из его многочисленных красот. Этот воздвигнутый «в заключение» дом был камен¬ ный, большой, квадратный и, как ни странно, удобный – четыре требования, на которых Мармадьюк настаивал с необычным для него упрямством. Но во всем остальном 487

Ричарду и его помощнику была предоставлена полная сво¬ бода. Эти достойные зодчие обнаружили, что инструменты, которыми пользовались их рабочие, не подходят для обработки камня – они были рассчитаны на материалы не тверже местной белой сосны, дерева настолько мягкого, что охотники пользовались его обрубками вместо подушек. Если бы не это досадное затруднение, нам, вероятно, при¬ шлось бы затратить куда больше места для описания их великолепного детища. Но стены дома не поддавались ни¬ каким усилиям, и наши зодчие были вынуждены доволь¬ ствоваться крыльцом и крышей. Первое они решили вы1 держать в строго классическом стиле, а на примере второй—доказать высокие достоинства смешанного ордера. Крыша, утверждал Ричард, была той частью здания, которую древние всегда старались сделать как можно не¬ заметнее, ибо она является бельмом на глазу архитектуры и терпят ее только потому, что она полезна. Кроме того, не без остроумия добавлял он, дом надо строить с таким расчетом, чтобы, откуда на него ни смотреть, он был ви¬ ден только с фасада: раз уж на него могут глазеть со всех сторон и в любую погоду, незачем оставлять фланги, не защищенными от нападок завистливых соседей. Поэтому было решено, что крыша будет почти плоская. Но Мар– мадьюк запротестовал: зимой толщина снежного покрова в этих краях достигала трех-четырех футов. К счастью, на помощь пришли особенности смешанного ордера, которые позволили найти среднее решение, приемлемое для всех: стропила были удлинены, с тем, чтобы образовался скат для снега и льда. Но, увы, в расчеты их размеров вкра¬ лась какая-то ошибка, а так как Хайрем считался великим знатоком «работы с угольником», ее никто не обнаружил, пока все тяжелые балки не были водружены над стенами. Тут, однако, только слепой не заметил бы, что крыша, во¬ преки всем правилам, стала наиболее заметной частью зда¬ ния. Ричард и его помощник утешились мыслью, -что ее удастся замаскировать, удачно расположив кровлю; одна¬ ко каждая дранка оказывалась лишь новой приманкой для глаз. Ричард попробовал исправить положение с помощью краски и четырежды собственноручно перекрашивал зло¬ счастную крышу. Сначала он заставил ее заблистать не¬ бесной голубизной, тщетно надеясь обмануть зрителя и внушить ему, что просто над жилищем Мармадьюка Темп¬ ла небеса нависают особенно низко; потом он подобрал, по 488

его словам, «облачный цвет», долженствовавший создать иллюзию дыма; третью краску Ричард назвал «зеленой не¬ видимкой», но на фоне синего неба она оказалась более чем видимой. Убедившись, что крышу никак не скрыть, неукротимые зодчие пустили в ход всю свою изобретатель¬ ность, чтобы как-то приукрасить дранку, оскорблявшую их изысканный вкус. После долгих размышлений и двух-трех проб при лунном свете Ричард наконец завершил дело, смело пустив в ход состав, который он окрестил «солнеч¬ ным сиянием», не преминув при этом заверить судью, что это наиболее дешевый способ навсегда обеспечить себе яс¬ ную погоду над головой. По краю крыши были воздвигнуты перила, блиставшие всеми цветами радуги, и тут Хайрем превзошел самого се¬ бя, изготовляя всяческие урны и лепные завитушки, кото¬ рыми затем обильно украсил эту ограду. Сперва Ричард носился с оригинальнейшей мыслью: сделать печные тру¬ бы такими низкими, чтобы они казались частью этих украшений. Но соображения удобства заставили вместе с крышей поднять и трубы, иначе от дыма не было бы спа¬ сенья, и теперь при взгляде на особняк судьи вы прежде всего замечали.четыре внушительные трубы. Постройка этой крыши была наиболее важным собы¬ тием всей архитектурной карьеры мистера Джонса, и не¬ удача нанесла весьма болезненный удар его самолюбию. Сперва он намекал своим знакомым, что во всем виноват Хайрем, который оказался сущим невеждой в обращении с угольником. Но затем, привыкнув к виду этого сооруже¬ ния, Ричард начал созерцать дело рук своих с гораздо большим удовлетворением. Вскоре он уже и думать забыл о некоторых погрешностях архитектуры «дворца» и при¬ нялся вовсю его расхваливать. Недостатка в слушателях не было, а поскольку богатство и комфорт всегда привлека¬ тельны, у него, как было упомянуто выше, нашлось в этих краях немало последователей. Не прошло и двух лет, как он уже мог, взобравшись на свою крышу, не без удо¬ вольствия созерцать три смиренных подражания полету своей фантазии. Вот так мода старается следовать даже недостаткам великих мира сего. Неуклюжая крыша нисколько не огорчила Мармадыо– ка, и вскоре он с помощью некоторых изменений и добав¬ лений сумел придать своему жилищу вполне солидный и достойный вид. Впрочем, подобными несоответствиями

страдал не только дом судьи, но и весь окружающий пейзаж. Среди вывезенных из Европы тополей и в зарослях мо¬ лодых ив и других местных деревьев виднелись снежные бугры, скрывавшие пни срубленных сосен, а кое-где над белыми сугробами высились безобразные обугленные ство¬ лы деревьев, пострадавших от огня. Эти черные, лоснящие¬ ся «столбы», как их называли местные жители, изобилова¬ ли в полях, окружавших поселок, и нередко рядом с ними торчала засохшая сосна или хемлок, с которых была со¬ драна кора; их голые сучья, некогда одетые пышной хвоей, уныло раскачивались на ледяном ветру. Однако Элизабет ничего этого не замечала. Пока сани спускались в долину, она восторженно любовалась общим видом поселка, словно карта расстилавшегося у ее ног. Она видела только живописную группу домов; пятьдесят столбов дыма, поднимающихся из долины к облакам; за¬ мерзшее озеро, окруженное склонами гор в уборе вечнозе¬ леных лесов; тени сосен, ложившиеся на его белую по¬ верхность, – они с каждой минутой удлинялись, по мере того как солнце клонилось к закату; темную ленту потока, вытекавшего из озера и бежавшего своим извилистым пу¬ тем к далекому Чесапикскому заливу. Ведь все это юна помнила с детства и узнавала, несмотря -на множество пе¬ ремен. А за пять лет этих перемен тут произошло больше, чем могло бы произойти за целое столетие в какой-нибудь стране, где время и труд придали прочность творению че¬ ловеческих рук. Для молодого охотника и для судьи этот ландшафт дав¬ но уже стал привычным, и все же каждый раз, когда, ока¬ завшись на опушке темного горного леса, они охватывали взглядом внезапно открывавшуюся перед ними прекрас¬ ную долину, они снова и снова испытывали все тот же во¬ сторг. Вот и теперь юноша восхищенно оглядел ее, прежде чем опять опустить голову на грудь, а судья с добродуш¬ ным удовольствием продолжал созерцать эту картину, го¬ ворившую о зажиточной и спокойной жизни,– ведь имен¬ но он основал этот поселок и именно ему были обязаны местные жители своим благосостоянием. Тут наши путешественники услышали веселый пе¬ резвон бубенцов, и все повернули головы в ту сторону, от¬ куда он доносился. Судя по звуку, вверх по склону нес¬ лись сани, запряженные сильными лошадьми, которых 490